Остров мечты

9

Обмениваясь улыбками и взглядами, они не торопясь шли к океану и чувствовали себя так, словно они одни на всем белом свете.

Оставив одежду на берегу, они вошли в воду и принялись плескаться и дурачиться, позабыв обо всем. У Даньелл еще никогда не было так легко на сердце. Теперь она понимала, что чувствовал Дэвид, когда говорил об ощущении полной свободы.

– Господи, как же я счастлив! – воскликнул Дэвид, широко улыбаясь.

У Даньелл тревожно ёкнуло сердце. Он думает, что это ощущение полного счастья останется с ним и тогда, когда он вернется к прежней жизни. Но так ли это? Она могла только гадать.

Они пообедали фруктами и еще немного побродили по острову. Возвращаясь в лагерь, подошли к озеру. Даньелл пришло в голову, что они снова ушли с открытого места, но сейчас ей было все равно. Глядя на Дэвида, она понимала, как бесконечно он дорог ей. Неужели это только потому, что они здесь одни? Нет, не может быть. Прав был он, когда говорил, что их встреча здесь не случайна. Что бы ни произошло в будущем, эти воспоминания останутся с ней навсегда. И если сегодня – это все, что у них есть, нужно взять от этого дня самое прекрасное.

Такая порывистость совсем не в ее духе, и она сама поразилась силе чувств и эмоций, которые вызывал у нее этот мужчина.

Дэвид бросил свои вещи на траву, а потом забрал одежду у Даньелл и положил на камень. В его глазах снова засверкали серебристые искры. Она протянула руку и погладила черную поросль у него на груди.

– Ты хотел знать, как ты выглядишь, – сказала она. – Не тревожься. Ты самый красивый мужчина из всех, кого я видела.

Противоречивые чувства охватили Дэвида. Он прекрасно знал, как выглядит. Скрывать от Даньелл, что память вернулась к нему, было малодушием. Он очень хотел признаться ей, но боялся, что она тут же отгородится от него непреодолимой стеной.

– А ты – самая красивая женщина из всех, которых я… – Прикусив язык, он поспешно прижал ее к своей груди и крепко поцеловал. Сердце колотилось в груди. Он чуть не проговорился. Оставалось лишь надеяться, что Даньелл не придаст значения его словам, отнеся их к порыву страсти. – Я так люблю тебя!

Даньелл ощутила, как нежность заполняет каждую клеточку ее существа. И в то же время отчаяние таилось где-то в глубине. Сможет ли она после всего, что произошло, вернуться к прежней, обычной жизни? Все оставшуюся жизнь она будет жить воспоминаниями об этих днях.

– Пойдем искупаемся, – тихо предложил он.

Даньелл кивнула. Беззаботное настроение незаметно сменилось грустью и тревогой.

Взявшись за руки, они вошли в воду. Дэвид тут же обнял ее, а она закрыла глаза и склонила голову ему на грудь. Было слышно, как гулко стучит его сердце. Близость их тел под водой призывала утолить взаимное желание. И она знала, что так будет продолжаться до тех пор, пока они останутся здесь.

Вдруг Даньелл поймала себя на мысли, что она не желает, чтобы их спасали. Ей хочется продлить эти прекрасные мгновения как можно дольше. Неужели она окончательно потеряла голову из-за Дэвида Нортона?

Открыв глаза и откинув голову, Даньелл заглянула в лицо Дэвида и по выражению его лица поняла, что их мысли совпадают.

– Спасатели могут прилететь в любой момент, – прошептала она.

– Мои чувства к тебе не изменятся, – отозвался он.

Он был так уверен в этом, что у Даньелл ком встал в горле.

– Мои тоже, и этого-то я и боюсь.

– Не надо бояться, – убеждал он. – Ничего не бойся. Мы вместе. Мы созданы друг для друга.

Даньелл попыталась улыбнуться, но улыбка вышла печальной.

– Я страшусь того, что принесет нам завтра.

– Тогда давай жить сегодняшним днем. Лично я уверен в том, что наше будущее прекрасно, и хочу, чтобы и ты в это поверила.

Что-то случилось с нею. Исчезли благоразумие, растерянность, отчаяние. Она обнимала Дэвида и испытывала такие чувства, которым даже не могла дать определение.

Он сказал, что любит ее. Может ли она поверить ему? А быть может, он прав и стоит жить настоящим, не тревожась о том, что принесет будущее? У них есть все необходимое, и они принадлежат друг другу. Разве это не самое главное в жизни?

Никогда она не испытывала такого всепоглощающего притяжения к мужчине. Это походило на сказку. Их взаимопонимание было таким полным, что казалось непостижимым, и нечто глубокое, неподвластное разуму, лежало в основе их отношений.

Даньелл трепетала, глядя в горящие глаза Дэвида, пока его руки ласкали ее тело. Его прикосновения были горячими, как солнце, и нежными, как шелк.

– Замерзла?

– Нет, нисколько.

– Я тоже нет. Напротив, с каждой минутой мне становится все теплее, – усмехнулся Дэвид.

– Я заметила, – улыбнулась Даньелл.

Дэвид зачерпнул полные горсти воды и вылил ей на грудь, любуясь, как водяные струи стекают по нежной коже.

– Какая ты красивая! – восхищенно воскликнул он.

Даньелл погладила его плечи, потом мускулистую грудь, потом ее руки опустились вниз, лаская его тело под водой. Выражение мучительного наслаждения появилось на лице Дэвида, глаза вспыхнули серебристым огнем.

Он прижал ее к себе, прильнув к ее губам в долгом горячем поцелуе, воспламеняющем кровь.

Прислонив Даньелл к высокому берегу, он покрывал поцелуями ее щеки, губы, лоб. Она отвечала ему с неменьшим пылом.

До сегодняшнего дня Дэвид был уступчивым и покладистым, но теперь все изменилось. Он стал лидером в их отношениях, знал, чего хочет, и смело добивался этого. Даньелл казалось, что сегодня она замечает в нем некоторые черты того Дэвида, который был на яхте.

Его неустанные ласки вырывали из ее груди тихие стоны наслаждения, сердце билось в груди неровными толчками.

– Наша встреча не случайна, – пробормотал Дэвид. – Это судьба. Это навсегда. Не сомневайся в этом.

Глаза Даньелл наполнились слезами. Как ей хотелось, чтобы он был прав! Чтобы все действительно так и было.

Даньелл закрыла глаза, зная, что он смотрит на нее. Он приподнял ее, и она обвила его ногами за талию.

– Открой глаза, Дани, – горячо прошептал он. – Посмотри на меня.

Ее веки затрепетали.

– Дэви… о, Дэви…

– Я люблю тебя. – В его взгляде горела такая страсть, что было больно глазам. – Не отворачивайся, смотри на меня.

– Я… не могу.

– Можешь. Не отводи глаз, любимая, и ты поймешь, что я чувствую.

– Чего ты… хочешь?

– Тебя. Только тебя. И ты тоже хочешь меня, я знаю. Знаю, что ты чувствуешь. Мы понимаем друг друга без слов. Разве не это главное?

Он говорил так убежденно, что Даньелл хотелось верить: что бы ни случилось потом, он не забудет эти дни на острове. Она улыбнулась сквозь слезы, не в силах бороться с его пылом и со своими чувствами.

– Ты завладел моим сердцем и душой, Дэви. В тебе вся моя жизнь.

Вскоре слова потеряли всякий смысл. Время словно остановилось. Они вновь стремительно вознеслись к звездам, и их тела и души парили в вышине, свободные и неразлучные.

– Это место создано для любви, правда? – спросил Дэвид, когда они вместе вернулись на землю. – Для меня это – вершина счастья. Я мечтаю о такой жизни.

Она молча улыбнулась и ласково погладила его лицо. Он даже не представляет, какой он сейчас красивый и желанный.

Он накрыл ее ладонь своей. В серых глазах снова загорелись искорки желания.

– Что ты со мной делаешь? Я снова хочу тебя.

Она рассмеялась.

– О нет, вначале давай выйдем из воды, не то посинеем.

Они вышли. Даньелл сняла с куста бежевую скатерть и завернулась в нее, а Дэвид обернул рубашку вокруг пояса.

– Догоняй! – внезапно крикнула Даньелл и пустилась наутек.

Дэвид догнал ее у самой палатки. Со смехом они вместе упали на землю и покатились по песку, хохоча и целуясь. Догоняя ее. Дэвид потерял рубашку. Он был прекрасен, как античный бог, и ей хотелось прижаться к его мужественному телу.

Поднявшись на ноги, он протянул ей руку и шутливо проговорил:

– Войди в мой дом и опробуй наше ложе, красавица.

– С радостью, о мой господин, – с трудом сохраняя серьезный вид, отозвалась Даньелл.

Они разложили на песке кусок скатерти и легли рядом на импровизированную постель. Шум набегавших волн убаюкивал их.

– Боже, как хорошо, – пробормотал Дэвид. – Ты останешься здесь со мной на ночь?

– Конечно.

Дэвид был счастлив: Даньелл в его объятиях, кругом покой и красота и умиротворение в его душе.

Он закрыл глаза и погладил ее руку.

– У тебя атласная кожа.

Даньелл погладила его плечо.

– А у тебя как бархат.

– Райский сад не мог быть прекраснее нашего.

Даньелл улыбнулась.

– Значит, мы Адам и Ева?

– Ну да. До грехопадения. Хорошо, что на острове нет яблонь.

– И змей.

Даньелл ощущала небывалый покой и умиротворение и была уверена, что Дэвид чувствует то же самое. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного.

Она вздохнула и прижалась к нему. Лежавший рядом мужчина – вот что было ее единственной мечтой и реальностью. Их нагота, их близость больше не вызывали у нее неловкости и смущения. Теперь все, что происходило между ними, казалось таким естественным. Рука, лежавшая на его груди, скользнула ниже.

Дэвид сделал глубокий вдох, но глаза его по-прежнему оставались закрытыми. Даньелл подняла голову и обвела языком его сосок, который тут же сморщился и затвердел. Она с улыбкой стала покрывать поцелуями его грудь.

– Мне нравится, как ты это делаешь, – выдохнул он.

Не ответив, она опустилась ниже, чувствуя, как к нему возвращаются жизненные силы.

– Дани, – глухо простонал он. – Дани…

Глубоко в темном омуте его глаз уже пульсировала страсть, вырываясь наружу прерывистым дыханием. Он сжал ее голову руками и притянул к себе. Когда губы их встретились, из груди Дэвида вырвался стон.

– Ах, Дани, как бы я жил, если бы мы с тобой не встретились? Ты – мое сердце, моя душа. Еще никогда в жизни я не испытывал ничего подобного.

Она замерла и вскинула голову.

– Ты все вспомнил?

Он мысленно застонал. Вот болван!

– Я… нет. Просто… ну, не знаю, какие-то ощущения. Я чувствую, что такое со мной впервые.

Торопясь отвлечь ее, он, не размыкая объятий, перекатился вместе с ней, и она оказалась под ним.

– Я знаю только то, что чувствую с тобой. Знаю, что никакая другая женщина не даст мне такого счастья. Может, это и означает возвращение памяти, я не знаю, но это не имеет значения. Для меня ничто не имеет значения, кроме нас с тобой и нашей любви.

Даньелл пришла в смятение. Неужели память все-таки возвращается к нему? Она и радовалась этому, и огорчалась. Она хотела, чтобы он был здоров, чтобы вновь обрел самого себя, но ревновала его к прошлому и страшилась будущего.

Дэвид почувствовал едва заметную перемену в ней по тому, как напряглось ее тело, и понял, что все ее сомнения вновь вернулись к ней.

– Дани, милая, не отгораживайся от меня, прошу тебя. Давай поговорим о нашем будущем. – Он отвел прядь волос с ее лица. – Я хочу сказать тебе кое-что важное. Ты все время пытаешься возвести между нами преграду, но это неправильно.

Она печально улыбнулась.

– Мне кажется, сейчас между нами нет никаких преград.

– Я говорю не о физической близости, а о духовной. То, что произошло здесь между нами, никак не связано с прошлым, верно? Ты считаешь, что я полюбил тебя только потому, что потерял память и не помню ничего, что было со мной прежде, но это не так, уверяю тебя. Мы созданы друг для друга, неужели ты этого не понимаешь? И поэтому, когда мы вернемся к цивилизации, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

В ее широко распахнутых ореховых глазах задрожали слезы, и он отругал себя за необдуманную поспешность.

– Не отвечай сразу. Подумай.

Даньелл ненавидела себя за глупые слезы, но ничего не могла с собой поделать.

– Ты не можешь строить планы и давать обещания, пока память не вернется к тебе.

– К черту мою память! – вспылил он. – Она здесь ни при чем. Я знаю, чего я хочу и что мне нужно. Мне нужна ты, Дани, только ты.

– Но мы не знаем, свободен ли ты. А что, если ты уже связан обещанием с другой женщиной? Помолвлен?

Он точно знал, что не помолвлен, но не мог сказать ей об этом, не признавшись, что память вернулась к нему. Он точно знал, что больше не вернется к прежнему образу жизни, что переродился здесь. Может, это произошло потому, что он был выбит из привычной колеи кораблекрушением и амнезией, а может, из-за Даньелл. Какова бы ни была причина, он не намерен больше растрачивать свою жизнь погоней за деньгами. Может быть, лучше сказать ей об этом прямо сейчас?

Дэвид вглядывался в любимое лицо, в прекрасные карие глаза. Как она воспримет, если он признается, что память вернулась к нему еще утром?

Даньелл пошевелилась, пытаясь высвободиться.

– Дэвид, мне хотелось бы побыть немного одной. Мне надо… надо подумать.

Он взял ее руку, поднес к своим губам и нежно поцеловал.

– Только не забывай, что я люблю тебя, ладно?

– Не забуду.

– И что ты тоже любишь меня.

Даньелл вздохнула. Дэвид протянул ее бежевую скатерть.

– Вот, завернись в нее.

– Спасибо. – Она завязала ткань узлом на груди. – Пойду пройдусь.

– Возвращайся засветло.

– Хорошо, не волнуйся.

Даньелл направилась к океану, а Дэвид смотрел ей вслед. Внезапно у него засосало под ложечкой от какого-то нехорошего предчувствия. Неужели она не сможет простить его, когда узнает об обмане? Ведь она же любит его, хоть и боится пока признаться. Наверное, все же следовало сразу рассказать ей, что память вернулась к нему, тогда в их отношениях не было бы никаких недомолвок и он мог бы надеяться на ответное чувство. Но он струсил, а теперь запутался и не знает, как выбраться из этого положения.

Что делать? – мучительно размышлял он. Признаться сейчас? Но тогда Даньелл может снова отдалиться от него, а она так ему нужна. Ему нужна хотя бы эта ночь. Хочется, чтобы она спала в его объятиях и чтобы, просыпаясь среди ночи, он чувствовал ее рядом с собой. Еще только одна ночь!

Завтра он обязательно обо всем ей расскажет, но сегодняшняя ночь принадлежит ему. Им обоим.

Он нервно расхаживал возле палатки, и сомнения все больше овладевали им. Даньелл уже о чем-то догадывается, потому что заметила перемену в нем, но ей и в голову не приходит, что он обманывает ее. Она сама слишком честна, чтобы заподозрить другого во лжи.

Сможет ли он сделать ее счастливой? Может ли вообще человек с его окружением, образом жизни и эгоизмом, осчастливить такую женщину, как Даньелл?

Она такая добрая, искренняя, терпеливая, нежная. И если она и полюбила его, то уж точно не из-за его банковского счета.

Вдруг Дэвид резко остановился. В мозгу яркой вспышкой пронеслось воспоминание о той ночи, когда взорвалась яхта. Он был на палубе еще до первого взрыва, потому что шел в каюту… Даньелл.

Стоп! Дэвид сел на песок. Была ли эта картина реальностью или это плод его воображения? Он никогда не бегал за женщинами, это не в его правилах.

Он вспомнил обед в большом салоне и то, что Даньелл почти не принимала участия в общей беседе, а потом уклонилась от игры в бридж.

Он не помнил, что заставило его покинуть салон и искать встречи с ней, значит, еще тогда, во время их первой встречи, он почувствовал к ней притяжение? Он шел по палубе, и вдруг раздался взрыв, после чего его отбросило далеко в море. А вскоре еще один взрыв расколол небо, и больше он ничего не помнил. Очнулся только на берегу и увидел Даньелл, склонившуюся над ним.

Даньелл. Чем она так привлекла, околдовала его? До сих пор ни одной женщине после развода не удавалось вторгнуться в его тщательно охраняемую личную жизнь. Почему же он так уверен в глубине своих чувств к ней? Конечно, она хороша, но он знавал женщин и гораздо красивее…

Может, все дело в ее нежной, милой улыбке? Или искреннем взгляде? В ранимости, которую она старается скрыть? В доброте и сочувствии?

Как бы то ни было, но он любит ее, а любовь – это подарок судьбы. А от подарков судьбы не отказываются.

По спине у него пробежал холодок при мысли, что они могли бы пройти мимо друг друга, если бы случайно не попали на этот остров.

На что он надеется, чего ждет от этой ночи? Отсрочки. Да, это так. Ему хочется, чтобы Даньелл предавалась любви, не думая о том, что будет, когда они покинут остров.

Дэвид потер заросший подбородок, мысленно представив, как рассказывает ей о своем выздоровлении, а она в ответ целует его и заверяет, что главное – они вместе, а все остальное неважно.

Он твердо решил изменить свою жизнь, и ему очень нужна ее поддержка, ибо она единственный человек, который ему дорог. Так хочется поскорее познакомиться с ее отцом, ее друзьями. У него нет семьи. Родители погибли в авиакатастрофе несколько лет назад, а друзья, возможно, отвернутся от него, когда услышат, что он бросил бизнес. Ну и пусть. У них с Дани появятся новые друзья. У них будет свой дом где-нибудь за городом, дети…

Дети. Малыши… Воспоминания о детстве причиняли ему боль, ибо он никогда не мог добиться родительского одобрения. И так продолжалось до тех пор, пока он не превратился в машину, делающую деньги. Дэвид никогда не мог понять, как можно любить своего ребенка только за то, что у него талант делать деньги?

Его дети каждый день, каждый час будут знать, что их любят, любят такими, какие они есть, и так будет всегда – всю жизнь.

И он уже нашел женщину, с которой построит новую жизнь. Правда, между ними еще остается много недоговоренностей, страхов и сомнений, но все это преодолимо.

Дэвид решил, что у них будет еще одна сказочная ночь в субтропическом раю, наполненная любовью, а завтра они вернутся к реальности. Вместе.

Чувство голода заставило Даньелл отправиться в апельсиновую рощу.

Нарвав апельсинов, она съела пару штук, а остальные завернула в край своего одеяния. Возвращаться к Дэвиду она еще не была готова. Поэтому присела на траву на маленькой полянке, глядя вдаль, на горизонт.

Мысли ее все время крутились вокруг Дэвида и их отношений. Если к нему вернется память, останется ли он с ней? Ведь там, на яхте, она ему не понравилась. Как, впрочем, и он ей. Нет, неправда. Его внешняя привлекательность, несомненно, подействовала на нее, но вот его высокомерие, его равнодушие… Возможно, тому Дэвиду Нортону, каким он был до потери памяти, вообще никто не нравился.

Ну теперь-то с ней все понятно: она полюбила другого Дэвида, того, которым он предстал перед ней здесь, на острове, – спокойного, милого, нежного, доброго. А еще пылкого, сексуального и страстного. Может, кораблекрушение повредило и ее мозг? Ведь раньше она всегда отличалась чувством реальности, здоровым прагматизмом. Почему же так быстро поддалась чарам любви? Неужели виной тому лишь романтическое окружение и тот факт, что они одни на острове? И что будет, если им придется пробыть здесь гораздо дольше, чем они рассчитывают?

Бедный отец. Наверное, он с ума сходит от горя.

Стоило ей подумать об отце, как слезы сами хлынули из глаз. Как, должно быть, ему тяжело. Но пока есть надежда, он ни за что не позволит прекратить поиски, она в этом уверена.

Мысли вновь вернулись к Дэвиду. Кажется, постепенно память начинает возвращаться к нему. Что будет, когда он вспомнит все, предсказать невозможно. Он говорит о будущем, предлагает ей выйти за него замуж, но разве может он отвечать за свои слова, пока память не вернется к нему полностью? Едва ли. Возможно, сейчас он и сам искренне верит в то, что говорит, но это лишь до тех пор, пока он не возвратится к нормальной жизни, не попадет в привычную среду.

И тем не менее, несмотря на то что Дэвид меняется, что сегодня он уже не тот, каким был вчера, он не стал относиться к ней по-другому. Наоборот…

Легкая чувственная дрожь пробежала по позвоночнику. Какой неукротимый огонь зажигается в его глазах всякий раз, когда он смотрит на нее! Сколько в нем пыла, сколько страсти!

Этот его неодолимый магнетизм она ощутила еще там, на яхте, но холодное высокомерие перевесило ее первоначальное впечатление о нем. Если с памятью оно вернется, неужели это оттолкнет их друг от друга?

Интересно, продолжала размышлять Даньелл, могли бы они сблизиться на «Морской красавице», если бы крушения не было? Возник бы между ними такой душевный трепет, когда бросает то в жар, то в холод?

Сейчас его уже не назовешь ледяной глыбой. Кровь у Дэвида горячее, чем вулканическая лава. Он и ее зажег своей чувственностью, воспламенил до такой степени, что она отдалась ему не задумываясь. Даньелл снова затрепетала от предвкушения любви с ним. Она обманывала бы себя, утверждая, что не хочет этого. Кровь быстрее бежала по жилам, а сердце начинало неровно биться от одной лишь мысли, что даже сейчас он ждет ее…

Пора возвращаться.

Даньелл втянула носом воздух и нахмурилась. Какой странный, знакомый запах… Что это? Она снова понюхала воздух, и глаза ее расширились от удивления. Дым? Пахнет дымом? Значит, где-то горит…

Огонь!

Она вскочила, схватила апельсины и бросилась бежать. Скорее к Дэвиду, сказать про огонь!

Но откуда он взялся? Они найдут его и принесут в свой лагерь. Одного маленького уголька будет достаточно, чтобы развести костер. Они будут поддерживать его, и он не погаснет. Огонь – лучший сигнал. Теперь их непременно найдут!

Даньелл неслась словно ветер, лавируя между кустами и перепрыгивая через камни. Запах дыма становился все сильнее. Запыхавшись, она добежала до берега и остановилась, чтобы перевести дыхание.

Дым шел со стороны палатки.

Она даже рот приоткрыла от удивления. Дэвид добыл огонь? У него получилось высечь искру с помощью кремня?!

Даньелл снова побежала, но уронила апельсины, вернулась, подобрала их, стряхнула песок и понеслась дальше. Мысль об огне подгоняла ее, придавая сил. Теперь уж спасательный вертолет ни за что не пролетит мимо! Они непременно заметят огонь!

– Дэвид! – закричала она что есть мочи. – Ты добыл огонь!

Дэвид склонился над небольшим костром.

Боже милостивый, этот костер, этот огонь был самым прекрасным из всего, что она видела в жизни.

Дэвид поднялся и едва успел раскрыть объятия, как Даньелл с разбегу бросилась ему на шею. Смеясь он подхватил ее и закружил. Ноги Даньелл обвились вокруг его поясницы.

– Ты сумел! У тебя получилось! – в порыве безумной радости восклицала она, смеясь, плача и целуя его в одно и то же время. – Ты добыл огонь! Ты смог! Ты гений! Самый замечательный, самый умный, самый необыкновенный во всей вселенной!

Смех кружился вместе с золотистыми песчинками, поднятыми в воздух их необычным танцем. Даньелл покрывала поцелуями лицо Дэвида.

– О! Я не могу поверить! Дэви, милый, ты спас нас! Спасатели увидят дым и найдут нас!

Охватившие его чувства отразились на лице Дэвида еле уловимой мучительной гримасой. Он крепче прижал Даньелл к груди и почувствовал, что ее сердце бьется в унисон с его собственным.

– Да, огонь будет далеко виден в темноте.

– Значит, уже завтра они могут быть здесь! Ах, Дэви, только подумай: завтра вечером мы уже будем дома!

– Вполне возможно.

Услышав странную сдержанность, даже грусть в голосе Дэвида, она слегка отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Тебя это не радует?

Он замялся, но потом признался:

– Не особенно.

Печаль закралась в ее душу.

– Господи, ты же не помнишь своего дома и не знаешь, что и кто ждет тебя. Прости меня, милый. Я так обрадовалась, что думала только о себе. Прости!

– Не извиняйся. Я так рад видеть тебя счастливой. – Он снова улыбнулся. – Поэтому я и постарался добыть огонь. Для тебя.

Она легко коснулась его щеки кончиками пальцев.

– Ты самый лучший, самый удивительный человек на свете.

– Если это и так, то это ты делаешь меня таким.

Она заглянула ему в глаза.

– Когда мы вернемся…

– Нет, не думай об этом, прошу тебя! У нас с тобой впереди еще целая ночь.

– Да, – прошептала она, – целая ночь…

Дэвид бросил взгляд на костер.

– Нужно подбросить веток в огонь.

– Можно я? – вскинулась Даньелл.

Он засмеялся ее энтузиазму и осторожно поставил на песок.

– Ты можешь делать все, что хочешь, милая.

– С тобой я очень многого хочу, – призналась она.

– Я тоже. Наверное, это тот путь, по которому идут все влюбленные.

По его горящему взгляду Даньелл поняла, что сегодня ночью произойдет нечто особенное. Это будет неповторимая, необыкновенная ночь.

Дэвид ходил вокруг костра, подбрасывая в огонь сушняк, который тут же ярко вспыхивал. Даньелл последовала его примеру. Усевшись на корточки возле костра, она вытаскивала ветки из кучи, собранной Дэвидом, и подкладывала их в костер, при этом приговаривая:

– Гори, гори ясно, чтобы не погасло! – Поймав взгляд Дэвида, поинтересовалась: – Трудно было выбить искру?

– Да нет, не слишком.

– Ну-ну, не скромничай. Ты настоящий волшебник, Дэви, и не делай вид, будто ничего особенного не случилось.

Ее похвала была приятна Дэвиду, и в то же время его мучила совесть за обман. Добыть огонь, как он и предполагал, оказалось совсем несложно. На берегу он нашел кусок стальной обшивки, а среди камней кремень. Все остальное было делом техники.

– Я покажу тебе кое-что еще, Дани. – Он подошел к задней стенке палатки и вытащил оттуда тонкую длинную палку с заостренным концом. – Вот, смотри!

– Что это? А, шест для флага? Но не слишком ли он тонкий?

Дэвид улыбнулся.

– Это не шест, а гарпун, и с его помощью я попытаюсь наловить рыбы. – Его улыбка стала шире. – Правда, я не уверен в успехе, но попробовать стоит.

Даньелл с сомнением посмотрела на океан, потом перевела взгляд на Дэвида.

– Полагаешь, рыба только и ждет, когда ты придешь и проткнешь ее этим гарпуном? – пошутила она.

Он засмеялся.

– Может, и нет, но у меня хватит терпения дождаться и поймать хотя бы одну. Пожалуй, пойду прямо сейчас.

– Прекрасно. А я останусь здесь и буду поддерживать огонь. Мы не дадим ему погаснуть. – Даньелл взяла еще одну подготовленную Дэвидом охапку сушняка и подбросила ее в костер. – Боже, как я люблю огонь. Я даже не представляла, как я его люблю.

А я люблю тебя, мысленно добавил Дэвид. Глядя на нее, замотанную в обрывок ткани, с покрытыми золотистым загаром руками и плечами, он испытал такой прилив небывалой нежности, который удивил его самого. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. С ней у него все было как будто в первый раз.

Он бросил самодельный гарпун и обнял ее. Руки Даньелл обвили его шею, а их губы слились в нежном поцелуе, который тут же превратился в пылкий. Во взгляде Дэвида она прочла желание и подивилась, как могла жить все это время без его любви. Их отношения казались прочными на том уровне существования, на котором они находились здесь, на острове, другого опыта у них не было. Ее поразила мысль, что у него нет прошлого, на которое он мог бы опереться, а потому он устремлен в будущее без привычных для других людей страхов и опасений. Она стала для него всем – и прошлым, и настоящим, и будущим. Ему не с кем ее сравнить, и потому-то он и не представляет себе жизни без нее. Единственное лицо, которое хранится в его памяти, это ее лицо. Простую эмоциональную привязанность он принимает за любовь.

Но если с ним все ясно, то как быть с ней?

Даньелл погладила его по волосам очень нежно, почти по-матерински.

– Ах, Дэви, мне так хочется… – Она осеклась. Хочется ли ей, чтобы он выздоровел? Ведь если бы не потеря памяти, то, возможно, ничего этого между ними н

– Чего? – спросил он мягко. – Чего тебе хочется, милая? Только скажи, и это у тебя будет. Я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Даньелл подумала, что так бывает только в сказках, и сердце ее болезненно сжалось. Дэвид – настоящий сказочный принц, о котором грезит каждая девушка.

Она улыбнулась, пальцем погладив его нижнюю губу.

– Рыбы. Мне хочется рыбы. Ты же обещал поймать.

– Да, верно, – засмеялся он.

– А еще мы откроем ту банку, которую нашли на берегу. Я просто уверена, там обязательно что-нибудь вкусное!

Когда Дэвид, взяв гарпун, ушел, Даньелл села у костра и, скользя взглядом по океанской глади, задумалась о том, далеко ли будет видно пламя костра, когда стемнеет.