От младенца до мужчины

ГЛАВА ВТОРАЯ

Первым побуждением Рика было броситься вслед за Ли и вернуть ее в кабинет, чтобы довести до конца начатый разговор. Вторым — направиться к бару и налить себе двойную порцию скотча, что он и сделал. Рик проглотил залпом содержимое стакана, словно темная жидкость могла погасить полыхавшее внутри пламя.

Но гнев, удивление и досада, слившись воедино, продолжали жечь душу. Его всегда такая кроткая супруга предложила развод, оставив Рика в полном недоумении. Вежливо и тактично она сумела взять над ним верх и призвать его к ответу.

Ли Грэй Уэйверли оказалась замечательной матерью — спокойной, рассудительной, бесконечно любящей и терпеливо-мудрой. Она вставала на заре, заботясь о том, чтобы малыш каждое утро видел своего отца; она подстраивала режим ребенка под расписание Рика, лишь бы они побольше были вместе. Вечерами она давала Рику возможность одному повозиться с сынишкой, уходя в другую комнату.

Ли была идеальной женой. Она готовила обеды, стирала белье и одежду Рика, поддерживала порядок и удивительную чистоту в огромном доме, стоявшем посреди ранчо, где в воздухе всегда висела пыль. И между делом успевала выполнять различные поручения супруга, отвечать на телефонные звонки в его отсутствие, проверять, внесены ли в ежедневник предстоящие деловые встречи. Она превратила дом, опустевший после смерти Рэйчел, в островок тепла и уюта.

Но сегодня вечером всегда такая тихая, спокойная Ли доказала, что она девушка гордая и с характером и что силы воли и выдержки у нее не меньше, чем у супруга.

Рик налил себе второй стакан, вспоминая их разговор. Он вовсе не собирался быть безразличным к Ли, но принимал как должное все то, что она для него делала, и ничего не давал взамен.

Он доверил ей своего сына — самое дорогое существо. Но разве хоть одна женщина будет счастлива, удовольствовавшись ролью приемной матери, пусть даже это ребенок лучшей подруги, и смирится с положением домработницы?

Рик мрачно вспоминал моменты своей невнимательности к Ли. Да, он внес ее имя в свои банковские документы, но разве она потратила хоть доллар из его денег на себя? Он ни разу не удосужился сходить с ней в ресторан или на такое-нибудь мероприятие. И в церковь сопровождал ее лишь однажды — когда Бобби получил первое причастие. Дьявол, он даже не помнил дня рождения жены и спохватился с четырехмесячным опозданием!

Неудивительно, что после одиннадцати месяцев затворнической жизни жена сообщила о решении отправиться на барбекю — с ним или одна.

Рэйчел много рассказывала ему о подруге, но тогда Рик не придавал ее словам особого значения. Он слышал о кочевом детстве Ли, о предательстве бросивших ее родителей, о годах, проведенных то под казенной крышей, то в чужих семьях. По словам Рэйчел, больше всего Ли мечтала иметь свою собственную семью и домашний очаг.

Теперь у нее был законный сын в лице Бобби, и жила она в одном из самых лучших домов в округе. Но его скорбь по Рэйчел отняла у Ли возможность иметь полноценную семью, о которой она так мечтала. Она ощущала себя домработницей, а не полноправной супругой. Вот объяснение сегодняшнего взрыва.

Рик не испытывал к, супруге ничего, кроме благодарности, смешанной с сознанием вины.

Ему было неспокойно от этого, однако Ли не могла пробудить в нем никаких других чувств.

Потеря Рэйчел оказалась невосполнимой утратой, опустошившей Рика. Любая другая женщина после ее смерти воспринималась им лишь как существо противоположного пола. Ни одна из них не могла вызвать у Рика ни интереса, ни влечения. Да, он оставался мужчиной, и зачастую гормоны по-прежнему закипали в крови, но неповторимое волшебство взаимной нежности и ласки навсегда покинуло его вместе с Рэйчел.

В сознании и в сердце Рика любовь и секс были неразрывно связаны с густой гривой рыжих волос, бархатистой, усыпанной веснушками кожей и удивительными изумрудными глазами, искрящимися страстью.

Воспоминания, такие живые, временами становились невыносимо острыми. Рик ощущал, будто он вновь держит тело Рэйчел в своих объятиях. Он чувствовал прикосновение нежной кожи к своим ладоням и до боли сжимал пальцы, пытаясь поймать ускользающий в пустоту призрак.

Боль и горечь делались невыносимыми, и Рик заставил себя вернуться к действительности. Он обязан думать о живой женщине — жене. Она должна была стать для него желанной.

Но Рика не трогали ни длинные, блестящие, цвета воронова крыла волосы, сколотые шпильками на затылке или заплетенные в косу, ни гладкая, покрытая легким загаром кожа. А в глубине бездонных голубых глаз скрывалась какая-то печальная тайна.

Ему не удавалось представить эти глаза затуманенными от страсти; он не мог вообразить себе Ли, обнимающую его в минуту близости. Не существовало ничего более нереального.

Угрызения совести заставили Рика залпом осушить второй стакан.

Больше всего он опасался причинить боль Бобби, а развод, несомненно, сказался бы на мальчике. Отсутствие сексуального интереса к Ли, конечно, связано со скорбью по Рэйчел. И еще с тем, что он никогда не представлял Ли в качестве потенциальной любовницы, не интересовался, какая она в свободное от забот время.

Рэйчел и Ли были ближе чем сестры. Покойная жена очень огорчилась бы, узнав, что Рик лишил Ли возможности иметь полноценную семью.

Ведь ради него и Бобби та отреклась от шанса встретить человека, чье сердце принадлежало бы ей безраздельно.

Скольким пожертвовала ради него Ли и как он ей отплатил! Рик подошел к письменному столу.

Взяв в руки фотографию в серебряной рамке, он принялся всматриваться в лицо Рэйчел.

Перед его взглядом была лишь плоская поверхность. Рик слегка наклонил рамку, словно пытаясь добиться трехмерности изображения, но образ за стеклом неожиданно показался ему эфемерно-нереальным, как и любая фотография.

Впервые Рик испытал странное чувство оторванности от этого цветного изображения, и его сердце сжалось от тщетной попытки восстановить столь привычную связь. Им овладело ощущение, что он знал прекрасную женщину на фотографии давным-давно, слишком давно. Рик вздрогнул, испугавшись этой перемены. Прошло всего пятнадцать месяцев, но сейчас ему казалось, что все это было в другой жизни, с другим, не похожим на теперешнего, Риком Уэйверли.

За какие-то несколько мгновений воспоминание о Рэйчел, такое отчетливое и реально осязаемое, затуманилось и поблекло, сделавшись похожим на сон.

Такого с Риком еще не происходило. Рэйчел постепенно исчезала из его памяти. Незаметно для себя он начинал забывать подробности, которые считал запечатлевшимися в его сердце навеки. Его терзали внезапные вспышки воспоминаний отдельных моментов, но мелкие ежедневные детали — как Рэйчел двигалась, как улыбалась и даже как держала на руках их сына в те последние дни жизни — начинали стираться и обесцвечиваться.

Неужели он полностью забудет Рэйчел? Сумеет ли выстоять, потеряв ее во второй раз? Рик ощутил леденящее душу дыхание одиночества.

Несколько минут он стоял на месте, спрашивая себя, не пьян ли он, надеясь объяснить странное чувство парой стаканов скотча и понимая, что это не так. И в это мгновение Рик принял неожиданное решение.

Ему больше не хотелось смотреть на фотографию, ощущая растущую отчужденность от Рэйчел. Лицо покойной жены за стеклом напоминало о том, что прошлое, каким бы прекрасным оно ни было, не вернешь. Лучше никогда больше не видеть это фото, чем вновь терзаться, чувствуя, как прежняя жизнь с Рэйчел уходит в небытие.

Погасив настольную лампу, Рик повернулся я, держа в руке фотографию, зашагал по темному коридору, направляясь в спальное крыло. Он мог свободно передвигаться в кромешной тьме по огромному, с рождения знакомому дому. Войдя в одну из гостевых комнат, Рик приблизился, не включая света, к туалетному столику. Он выдвинул ящик и положил туда фотографию. Серебряная рамка глухо звякнула о деревянное дно. Несколько мгновений он колебался, раздумывая, не изменить ли решение и не вернуть ли фотографию на прежнее место. Но вместо этого развернулся и вышел из комнаты.

Полоска приглушенного света, который Ли всегда оставляла в детской, пробивалась из-под двери, и Рик, повинуясь ежевечерней привычке, зашел посмотреть на сына.

Бобби мирно спал, и, постояв несколько минут перед кроваткой, Рик направился к себе, бросив взгляд на полуоткрытую дверь, ведущую в спальню Ли. В ее комнате было темно, и с того места, где стоял Рик, он мог различить лишь краешек ковра.

Он встрепенулся, вдруг поймав себя на мысли, что пытается представить спящую девушку и ее ночную одежду. Никогда прежде Рик не интересовался привычками Ли, и это удивило его.

Наверное, он все-таки пьян. Пьян настолько, что пытался любым способом пробудить желание, а может, мысль о сексе без любви в нетрезвом состоянии выглядела менее отталкивающей.

Завтра это пройдет, и маленькая искорка интереса погаснет в холодной реальности нового дня.

Мягкий смех Ли донесся до Рика прежде, чем он успел войти на кухню.

— Нет, нет, не клади тост в чашку. Его кладут в рот, мой мальчик.

Еще ни разу Ли не ставила на стол горячий завтрак с опозданием. Она часто бодрствовала половину ночи у кроватки Бобби или же возилась с рано просыпающимся малышом. Но завтрак на столе неизменно появлялся вовремя. Рик мог сверять по ней часы.

Этим утром Бобби пробудился рано, вероятно, в мокром подгузнике, но, когда Рик вошел на кухню, его сын, умытый и опрятно одетый, уже сидел на своем высоком стульчике в нагруднике. Он грыз кусочек тоста, в то время как Ли накрывала на стол.

Чувство вины и раскаяние вновь завладели Риком. Он находился в неоплатном долгу перед своей безупречной женой. Совершенной женой.

Ее совершенство было немым упреком ему самому — столь далекому от идеала мужу. Головная боль, с которой Рик проснулся, резко обострилась.

— Па-па!

Нежность и любовь, нахлынувшие при виде радующегося его появлению малыша, смягчили сердце Рика.

Темноволосый в отца, Бобби унаследовал зеленые глаза и изгиб губ Рэйчел. Глядя на сына, Рик всегда испытывал чувство гордости. Сейчас ребенок поднял со дна души сложную смесь эмоций, пережитых этой ночью. Однако, еще раз убедившись, что Бобби похож на покойную мать и одно это не позволит ему забыть ее, Рик несколько успокоился.

Взъерошив темный чубчик Бобби, Рик нежно поцеловал сынишку в лоб.

— Доброе утро, — спокойно поприветствовала его Ли.

— Доброе утро.

Дождавшись, когда усядется жена, Рик занял свое место. Он по привычке держал Бобби за руку, пока Ли читала краткую молитву.

Этот маленький ритуал еще раз напомнил Рику, какая замечательная мать получилась из Ли.

Она отдавала все силы воспитанию малыша, а он, Рик, был не в состоянии обеспечить ребенку самое необходимое условие для счастливого детства — возможность видеть любящих друг друга отца и мать.

Мальчик должен вырасти в атмосфере семейного тепла. В каком возрасте Бобби начнет обращать внимание на то, что его отец и мать никогда не обмениваются поцелуями и спят в разных комнатах? Все больше мрачнея, Рик молча взял переданную ему тарелку и приступил к завтраку.

Ли казалось, что она вот-вот упадет в обморок от напряжения. Спросить ли ей самой Рика о принятом им решении или же подождать, пока он не заговорит первым? Роковой момент приближался, и сердце Ли замирало от мучительного страха. Если Рик согласится на развод, она просто не переживет этого.

Ты сполна получишь причитающееся тебе, думала Ли. Всему тому, что ты ожидала от жизни, не суждено сбыться, и сейчас случится самое ужасное.

Ли опустила тарелку Бобби на подставку перед стульчиком и дала малышу вилку. Неотступная мысль о разводе мешала ей спокойно наблюдать за ним.

— У тебя есть особые планы на сегодня?

От неожиданного вопроса Рика ее сердце сжалось. Усилием воли Ли заставила себя взглянуть мужу в лицо, но она тут же потупилась и принялась рассматривать собственную тарелку.

— Я хотела съездить в Сан-Антонио купить кое-какие обновки для субботы. Но если я сегодня нужна тебе здесь, покупки подождут до завтра.

— Мы поедем вместе, — произнес Рик со странной хрипотцой в голосе. — Во сколько?

Ли удивилась, но потом решила, что муж собирается как можно скорее переговорить со своим адвокатом. А еще точнее, побеседовать с ним, пока она будет заниматься поисками юриста для себя.

— Я собиралась оставить тебе холодный ланч и выехать пораньше, но мы можем отправиться в любое время. Мне хватит часа, чтобы сделать покупки.

Больше не имело смысла притворяться и старательно избегать темы, о которой, вероятно, и она и Рик только и думали. Поскольку предстоят поиски адвоката, лучше узнать все прямо сейчас, до выхода из дома, и заранее изучить телефонный справочник.

— Итак, ты принял решение? — спросила Ли, положив в рот кусочек омлета, который тут же застрял у нее в горле.

В воздухе повисла напряженная тишина. Девушка поднесла к губам чашку с кофе, запивая омлет.

Рик не отвечал, и его молчание было красноречивей любых слов. Ли поставила на стол чашку и посмотрела мужу в лицо, встретив его пронизывающий взгляд. Рик выждал еще несколько секунд, потом медленно произнес:

— Я не хочу в будущем объяснять сыну, что развелся с мамой, не сумев выполнить своих обязательств. Развода не будет.

Каждое отчеканенное им слово ввергало Ли в еще больший шок. Ей показалось, что кто-то нанес ей удар кинжалом в спину.

Увидев мрачное выражение на лице мужа, девушка испугалась еще больше. Только одна вещь для Рика страшнее, чем развод — сохранение этого брака. Сколько месяцев пройдет, прежде чем он раскается и горько пожалеет, что не воспользовался ее предложением и упустил время.

Зачем Рик совершает над собой это насилие?

Ведь потом он все равно поймет, — что не в состоянии продолжать совместную жизнь с женой, к которой ничего не испытывает. Неужели ей и дальше предстоит молчаливо страдать, сознавая, что муж не разводится с ней только благодаря привычке держать данное слово?

И наконец, самое худшее: когда подросший Бобби начнет понимать, что между его родителями нет любви? Какие чувства испытает мальчик, узнав, что отец пожертвовал личной жизнью ради его счастья? А как он отнесется к приемной матери? Может, возненавидит ее, решив, что Ли обхитрила Рика, воспользовавшись его горем?

В любом случае никто из них троих не будет Счастливым. Никогда и ни при каких обстоятельствах Рик не полюбит ее, а без любви и взаимопонимания всех их ожидает лишь новый виток страданий.

Ли отвела взгляд от Рика. Наверное, он почувствовал ее сомнения, потому что следом задал вопрос:

— Разве не эти слова ты хотела услышать?

Ли бессильно уронила руки на колени, комкая салфетку. Она не могла больше проглотить ни кусочка.

— Ты очень хороший человек, Рик. И честный. Ли посмотрела ему в глаза. Подметив искорку, блеснувшую в его взгляде, она продолжала:

— Ты стараешься приложить все усилия к сохранению этого брака. Я ожидала от тебя подобной реакции. — Ли умолкла на несколько мгновений, видя, что Рик силится угадать, к чему она клонит. Набравшись решимости, она продолжила:

— Но, поразмыслив, через «какое-то время ты сам изменишь свою точку зрения. — Она судорожно сжала руки. — Я не прошу у тебя ничего, кроме возможности продолжать заботиться о Бобби и дальше.

В одно мгновение лицо Рика окаменело.

— Бобби в любом случае останется на ранчо Уэйверли, в своем родовом гнезде.

Рик объявлял ей войну. Ли ожидала услышать что-нибудь в этом роде, но слова мужа все равно больно хлестнули ее. Раньше их разделяло холодное безразличие, теперь они превращались в противников. И без того сложная ситуация стремительно ухудшалась.

Ли положила скомканную салфетку на тарелку и встала, отодвигая стул. Она чувствовала, что теряет самообладание, однако не хотела, чтобы Рик покинул кухню победителем.

— На этот раз я не обижусь, Рик, — произнесла Ли как можно тверже. Она не станет напоминать ему о юридических документах, подтверждающих их соглашение относительно Бобби. Будет мудрее не вспоминать о них. На этот раз. Но в последующем она пойдет на любой шаг. — Однако подобные высказывания не очень убеждают меня в целесообразности продолжения нашего брака.

Ли отважно выдержала кипящий негодованием взгляд Рика. Она задвинула на место стул.

— Ты не доела завтрак, — проворчал Рик. Ли видела, как он сдерживается, чтобы не приказать ей сесть. Она испытала облегчение от его благоразумия. Даже рассерженный, он умеет держать себя в руках.

— Я успела утолить голод, пока готовила и пробовала еду, — невозмутимо ответила Ли. Конечно, он догадался об истинной причине пропажи ее аппетита. — Не мог бы ты присмотреть за Бобби, пока я займусь стиркой?

Ли вышла из кухни, направляясь в прачечную.

Она старалась идти как можно прямее, хотя ее колени дрожали. Как сложатся их отношения после этого разговора?

Мысли разбегались в разные стороны. Оказывается, ей не так уж много известно о Рике Уэйверли, своем собственном муже. Прежде Ли считала, что много знает о нем по личным наблюдениям и рассказам Рэйчел, но для нормальных отношений этого оказалось недостаточно.

Да, сегодня утром ей удалось дать ему понять, что в разговоре не стоит переходить определенные границы, и Рик молча смирился. Но надолго ли, принимая во внимание его властный характер?

Рэйчел, не колеблясь, давала Рику отпор, делая это столь же решительно, как и все в своей жизни. Она легко укрощала буйный нрав Рика и его стремление командовать окружающими. Но Рик ожидал от Рэйчел подобного поведения.

Ли не была женщиной, в которую Рик был безоглядно влюблен, и ей приходилось вести себя осмотрительно. Их отношения зависели от благоразумия Рика и от ее собственной тактичности.

Ли стремилась любой ценой избежать войны с Риком, от которой непременно пострадал бы Бобби. Меньше всего ей хотелось вызвать ненависть мужа. Одна его холодная отчужденность уже была достаточно тяжелым испытанием.

Самым мучительным во всем этом было то, что Рик даже не подозревал о ее чувствах к нему.

Любовь отчетливо читалась в выражении лица Ли, светилась в глубине голубых глаз, но Рик ни разу не удостоил жену хотя бы одним внимательным взглядом.

Теперь он решит наверстать упущенное. Во всем. Рик попытается спасти их брак, приложит массу усилий, использует любое благоприятное обстоятельство.

И ей предстоит сдерживаться еще больше, чтобы Рик не смог догадаться о ее тайной любви.