Отчаявшимся небо дает дождь (СИ)

Глава 1

Из клуба он вылетел, как пробка из бутылки игристого.

Из-под лоскутной куртки цвета жженой сиены торчала выбившаяся рубашка, а на черных брюках виднелась отметина чьей-то пыльной подошвы. Опасно покачнувшись, он обернулся к дверям.

— Уроды! Бездари чертовы! — заорал мужчина, рассекая воздух кулаком. — Я — Гор Энерджи! Поняли, суки? А вы — дебилы в галстуках!

В проходе меж створками дверей нарисовался двухметровый секьюрити в сером костюме и выбритой головой.

— Господин Гор, я вам настоятельно рекомендую не усугублять ситуацию, — сказал он с каменным лицом. — Вашего шофера уже вызвали, аэромоб прибудет через пару минут.

— Да пошел ты! — рявкнул Гор, стараясь правильно сбалансировать тело на ступеньках. — Твои обезьяны порвали мне куртку! Видел?

Он поднял руку, демонстрируя прореху на боку.

— Вы ударили нашего гостя…

— Да мне похрен! Твой гость — дерьмо! А вот это…

— Господин Гор… — попытался прервать его секьюрити.

— А вот это, я сказал, — еще громче прокричал музыкант, пытаясь совладать с собственным языком, — Фанни Голд, мать твою!

Гор стащил с себя куртку, оступился, но устоял на ногах — и швырнул вещицу в обидчика.

Куртка шлепнулась на ступеньку, не долетев до точки назначения пару метров.

— Ты слышал? Фанни Голд! У нее пуговицы стоят больше, чем твои легкие, почки и печень вместе взятые! Я вам припомню… Исписался… Сам он исписался! Сам он творческий импотент! Передай ему, что меня слушает весь мир! А его — только шлюхи вместо слабительного!

— Господин Гор, я буду вынужден вызвать полицию.

И в этот миг начался дождь.

Крупные капли упали Гору на темный коротко стриженный затылок и на плечи, оставив на рубашке влажные пятна. Он вздрогнул, словно очнулся. Выпрямился, запрокинул голову, смахнул с глаз длинную челку. Маска пьяного гнева слетела с лица, и теперь он выглядел почти как на своих афишах.

— Ладно, командир, не пыли, — осипшим голосом проговорил Гор, глядя в черное ночное небо, усыпанное подвижными огоньками аэромобов.

— Куртку возьмите, — примирительным тоном сказал секьюрити. Он вышел на крыльцо и, подхватив вещь со ступеньки, протянул хозяину.

— Оставь себе. Даже у таких, как ты, должна быть возможность прикоснуться к прекрасному.

Гор развернулся, поправил рубашку, сунул руки поглубже в карманы — и нетвердым шагом поплелся прочь.

— Но ваш аэромоб!.. — услышал он за спиной, но оборачиваться не стал.

— Какое твое дело, — проворчал он под нос, грохоча шипастыми ботинками по тротуарным плиткам. — Мой аэромоб, куда захочу — туда и вызову…

«Звездный квартал» переполняла пестрая биомасса. Поэты, писатели, музыканты и художники — по большей части мнимые — проводили здесь ночи напролет.

— Эй, Гор Энерджи! Смотрите, там Гор! — крикнула какая-то экзальтированная барышня, энергично сигнализируя музыканту рукой.

Тот растянул губы в улыбке и махнул ей в ответ, мучительно пытаясь припомнить, спал он с ней или нет, и вообще знакомы ли они. Общаться с тусовкой совершенно не хотелось, и, опустив голову пониже, Гор прибавил шагу и вскоре выскользнул на обычную деловую улицу.

После шумного квартала развлечений она казалась пустынной. Людей почти не было видно, только роботы-уборщики тарахтели щетками, вычищая аквариумы подсвеченных витрин и пешеходные дорожки. Глазастые автомобили вялой цепочкой тянулись по шоссе. Только шальные аэромобы, иногда проносившиеся над головой, нарушали царившее здесь спокойствие.

Отвернувшись в тень, Гор облегчил желудок. Невесть откуда взявшийся полицейский дрон закружил вокруг его головы, как голодный комар, угрожая штрафом за нарушение общественного порядка.

— Запиши на мой счет, — отмахнулся от него мужчина и вытащил из нагрудного кармана сигареты.

— Сообщаю вам, что курение в общественном месте… — пищал электронный голосок дрона.

— Чтоб у тебя аккумуляторы сели, — проворчал Гор, стиснув губами сигарету. Синий огонек безопасной зажигалки осветил его руки.

— Вы превысили допустимую норму правонарушений в месяц. Вы обязаны выплатить дополнительный штраф в размере десяти месячных пособий, или провести десять дней в местах лишения свободы с обременением социально полезными работами…

Он мрачно усмехнулся.

Город щерился ему в лицо белоснежными рядами окон в высотках. Дождь усиливался. Вымокшие пряди длинной челки обвисли, с них капала вода. Рубашка прилипла к телу. А он все стоял и курил, бережно пряча сигарету в ладонь.

А потом увидел ее.

Не будь он пьян, вряд ли бы ее разглядел: ведь трезвые всегда куда-то торопятся и чем-то заняты.

Девушка сидела на быке под пешеходным мостом: маленький темно-серый комок, спрятавшийся в излучине потока ночной жизни. Тоненькая фигурка показалась ему совсем детской, и потому, затянувшись в последний раз, Гор решительно сунул окурок в урну и направился к незнакомке.

— Эй, привет! — сказал он, взбираясь к ней и присаживаясь рядом. — Как дела?

Девушка не ответила.

Гору был виден ее профиль — тонкий, нежный, еще совсем юный. Растрепанные светлые волосы терялись за воротником несоразмерно широкого и длинного пальто, будто снятого с чужого плеча.

— Послушай, это, конечно, не мое дело, но я могу тебе чем-нибудь помочь? Ночью одной в городе небезопасно. Понимаю, я и сам сейчас паршиво выгляжу, но…

В этот момент она медленно обернулась.

С детского личика на Гора смотрели два огромных синих неба.

Неподвижных. Бездонных. Не имеющих возраста. Такие глаза бывают у слепых, безумцев и у ангелов на картинах.

От неожиданности Гор подавился словами, а девочка отвела взгляд.

Поплотнее притянув к груди спрятанные под пальто колени, она обняла их тонкими руками и опустила голову.

— Эй, я не знаю, что с тобой произошло, но я не могу бросить тебя здесь одну. Понимаешь?

Он безуспешно попытался заглянуть ей в лицо и вздохнул.

— Может, связаться с родителями?

Девушка промолчала.

— Нет? Не нужно? А с друзьями?

Ответа не последовало.

— Или с полицией?..

Опять тишина.

— Ну скажи хоть что-нибудь? — не выдержал Гор. — Меня вот Ярослав зовут. Но все называют меня «Гор». А знаешь, почему? Потому что Горенков — вот и весь маркетинговый секрет… А как зовут тебя?

Незнакомка не издала ни звука.

— Ты меня хоть слышишь?.. — озадаченно проговорил он, глядя на светлую макушку.

Девушка подняла голову и, не глядя на собеседника, кивнула.

И тогда Гор решил вызвать шофера.

Когда прилетел аэромоб, он просто протянул ей руку и спросил:

— Ты поедешь со мной? Я клянусь памятью моей матери, что даже пальцем тебя не трону и не обижу. Веришь?..

Вместо ответа тонкие холодные пальчики легли ему в ладонь.

Гор снимал квартиру на верхнем этаже небопронзателя в центре.

Взглянув в зеркальце замка, он отступил на шаг, приглашая нечаянную гостью войти первой.

— Проходи. Добро пожаловать в мою берлогу!

Свет включился, осветив огромную студию с двумя панорамными окнами. Посередине стоял старинный рояль — один из настоящих сохранившихся бехштейнов. Все остальные элементы обстановки располагались так, словно их бросили на том самом месте, куда их по чистой случайности выгрузил доставщик: диван, на котором лежала гитара, маленький столик, заваленный нотными листами, чуть дальше разместились видеофон и пара барных стульев. В углу безмолвно застыл болезненно подмигивающий красным индикатором неисправный домашний робот, похожий на большую многорукую тумбу.

— Сегодня я переночую здесь, а ты — в спальне. Идет?

Гор протянул было к девушке руки, но она отпрянула всем телом и закрыла лицо руками.

— Эй, эй! Я всего лишь хотел помочь тебе снять пальто!

Она недоверчиво покосилась на него и сама скинула с плеч безобразный тулуп.

Сначала ему даже показалось, что она одета только в собственные волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине ниже середины бедра. И только потом разглядел тонкую розовую майку и короткие пижамные шорты.

— Вот это я русалку нашел! — удивленно присвистнул Гор, уставившись на девушку. — Дааа… грхм… ты откуда сбежала такая?..

Она по обыкновению ничего не ответила. Просто стояла, опустив глаза в пол не двигаясь, как большая дизайнерская кукла.

Наконец он заставил себя отвернуться.

— Иди-ка ты, детка, в ванную. Согрейся как следует, и халат надень от греха подальше. Туалетная комната слева по коридору.

Гор сел за рояль и открыл крышку. Длинные пальцы легко пробежали по клавишам. Стройные, бархатные звуки повисли в воздухе — и медленно растаяли, как цветочный аромат.

— Знаешь, в том, что ты молчишь, даже есть своя прелесть. Когда собеседник ничего не говорит, создается впечатление, что он тебя слушает.

Он сыграл пару минорных аккордов и украдкой взглянул на девушку. Та приблизилась к инструменту и осторожно гладила пальчиком лаковую поверхность.

— А когда тебя слушают, появляется потребность говорить…

Гор принялся расслабленно перебирать октаву за октавой.

— Вот сейчас мне мучительно хочется что-то написать… Что-то красивое, настоящее, живое — как дождь, под которым мы с тобой промокли. Странное дело — руки хотят, а голова пуста, как выпитый стакан.

Он ударил по клавишам всей ладонью.

Резкий, нестройный звук гулко разлетелся по студии.

— Нет там музыки. Хоть убей…За последние три года я не написал ни одной стоящей вещи. Понимаешь? Ни одной.

Гор обернулся к своей гостье.

Она стояла, нахмурив тонкие брови и по-птичьи склонив голову в бок — и вслушивалась в затихающую какофонию.

— Ладно, иди уже. Чистое полотенце должно быть там, на полках.

Девушка кивнула и ушла, а он снова принялся задумчиво перебирать клавиши.

— Нет… Опять где-то рядом, но все равно не то…

Его диалог с роялем прервал чужой женский голос.

— Гор!

Он даже не сразу понял, что это за голос и откуда взялся.

— Гор! — снова раздался жалобный оклик из туалетной комнаты.

— Невероятно — так ты все-таки умеешь разговаривать! Вот это открытие! — улыбнувшись, крикнул он в ответ, соскользнул с табурета и раскачивающейся походкой подошел к двери.

— Что случилось? Мне войти?

— Помоги…

— Ладно, я вхожу!

Она стояла в наполненной ванне, ослепительно обнаженная, вся облепленная плотным покрывалом мокрых волос. В глазах стояли слезы.

— Помоги… Я запуталась, — прошептала девушка.

Брови Гора взметнулись вверх. Он озадаченно присвистнул и потер щетинистый подбородок ладонью.

— Святые угодники… Ты это… В воду присядь?

Девушка послушно опустилась в ванну, и Гор шумно перевел дыхание.

— Знаешь, вообще, если тебе еще нет восемнадцати, я за эту помощь и в тюрьме могу оказаться…

Он уселся на край ванны и принялся разбирать непослушные, без конца прилипающие к влажному телу пряди волос.

А девушка тем временем прикрыла глаза и принялась водить в воздухе пальчиком, словно считая что-то невидимое.

— Ты что делаешь? — обеспокоенно поинтересовался Гор.

— Двадцать.

— Чего?

— Двадцать свечей на торте.

И он все понял. Грустно усмехнулся. Осторожно выбрал волосы из-под маленького розового ушка.

— Неважно, сколько свечей на торте. Ведь ты из тех, кто никогда не вырастает… И как я сразу не догадался? Это все битые алкоголем извилины.

Гор наскоро скрутил ей волосы в жгут и кое-как прихватил их зубной щеткой, чтобы не распускались.

— Готово. С легким паром, малыш.

Вернувшись в студию, он позвонил приятелю, работавшему в полиции.

Вызов приняли не сразу.

Наконец на экране появилось заспанное и сердитое лицо.

— Ты совсем с ума сошел? В курсе, который час?

— Не ворчи. Мне нужна твоя помощь прямо сейчас вне зависимости от временного контекста.

Гор уселся на барный стул, стоявший рядом, и потянулся в карман за сигаретами.

— Хоть бы извинился для приличия!

— Толя!

— И не проси, я не поеду через весь город, чтобы составить тебе компанию!

— Что, проеденная Ульяной плешь не успела зарасти? — съехидничал Гор, прикуривая.

— Да ну тебя. Отключаюсь!

— Подожди! Я подобрал на улице девочку.

— Поздравляю, но я-то здесь при чем? — фыркнул приятель.

— Ты не понял. Ей двадцать лет, красивая, блондинка и немного не в себе. Пробей по базе среди объявленных в розыск?

— Тебе это прямо сейчас нужно? В три часа ночи? — возмутился Анатолий.

— Пожалуйста.

Тот обреченно вздохнул.

— Как ее зовут?

— Не знаю. И, честно говоря, не уверен, что она помнит свое имя.

— Ладно, я понял. Тогда хоть фотку ее скинь.

Гор выдохнул струйку дыма прямо в камеру видеофона.

— Ага, подожди минутку. Сейчас сбегаю к ней в ванную, и фото тебе перешлю. Толя, да проснись ты уже! Будь у меня фотка, я бы тебе ее показал первым делом!

— И как я, по-твоему, должен ее пробить? Имени нет, портрета тоже! И все это — в три ночи! — разозлился тот. — И в чем проблема? Выйдет же она когда-нибудь оттуда — и фотай на здоровье!

— Я боюсь ее испугать.

— Да не очень-то она пугливая, раз уже в твоей ванне моется! — возразил Толя с многозначительной ухмылкой.

Гор взорвался.

— Вот только давай без этого дерьма?! Это у тебя только два варианта: Уля спереди или Уля сзади, а у меня вариантов — очередь, чтобы я нездоровую на голову девчонку в койку себе тащил!

Гор осмотрелся в поисках пепельницы, и поднял с пола переполненную окурками прозрачную емкость в форме человеческого черепа и сердитым щелчком стряхнул в нее пепел.

— Ну ладно, не злись. Я посмотрю, что можно сделать.

— Давай.

— Позже перезвоню.

— Хорошо, спасибо.

Экран видеофона погас, и в то же время раздался звонок в дверь. Потом еще и еще.

Опомнившись, что робот не исправен, Гор выругался, потушил сигарету и поплелся открывать.

Двери еще не успели до конца разомкнуться, как в образовавшийся проход ввалились трое. Мощный удар под дых отшвырнул хозяина вглубь его жилища.

Еще пара тычков — и Гор распластался на полу, размазывая липкую кровь по глянцево белому покрытию. Тяжелые ботинки заколотили ему в спину, под бока и несколько раз заехали по голове. Гор сжался в комок, стараясь уберечь лицо.

— Запомни, мужик — если ты еще хоть раз тронешь господина Райского, мы тебя на пазлы разберем. Понял, эмбрион? — прошипел ему на ухо самый здоровый из всей троицы, хватая за волосы.

— Да пошел ты… — простонал Гор, пытаясь подняться, но пара пинков снова уронили его на пол.

— Ну что же, давайте покажем нашему непонятливому клиенту наглядно…

Бугай схватил с дивана гитару и со всей силы ударил ее корпусом об пол в шаге от головы Гора. Инструмент с жалобным вздохом схлопнулся, гриф раскололся и обвис, как сломанная рука.

Плюнув на скорченное тело, он отбросил остатки гитары в сторону.

— На первый раз — хватит. Все, уходим!

Прогрохотав тяжелой обувью к выходу, они ушли, оставляя после себя тяжелый запах дешевого парфюма и пота.

Гор сначала только тихо матерился и кряхтел, потом медленно поднялся на четвереньки и подполз к дивану.

— Какой инструмент убили, сволочи…

Придерживаясь за разбитый нос, он запрокинул голову и беззвучно рассмеялся.

— Черт, меня же завтра фотосессия и встреча с фан-клубом! Сказочное портфолио!

И вдруг перестал смеяться.

Потому что услышал музыку.

Она звучала сначала робко, неуверенно, а потом вдруг хлынула неудержимым потоком, забарабанила по полу дождевыми каплями, все быстрее и быстрее.

Забыв о боли, о разбитом лице и перепачканных руках Гор подошел к роялю, уставившись на свою гостью, а точнее — на танец ее пальцев по клавишам.

Это был настоящий ливень! С резкими порывами ветра, с запахом сырого камня и чистоты, и Гор едва сдерживался, чтобы не протянуть ладони вверх, к потолку.

А потом темп стал сбавляться. Еще минута волшебства — и последняя капля звонко упала ему на щеку, и поползла вниз, к подбородку, смешиваясь с кровавыми разводами.

Девушка убрала руки от инструмента и робко взглянула на Гора.

— Это подарок. Тебе.

— Я… ээээ… — осипшим голосом проговорил Гор, безуспешно пытаясь подобрать слова.

Она понимающе кивнула.

— Кто ты, девочка? Откуда? Что ты такое? — он приподнял ее лицо за подбородок, пытаясь если не услышать, то увидеть ответы на дне глаз или в движении губ.

Но девушка осторожно отстранилась, поправила полы халата на груди, и, бесшумно ступая, ушла в спальню.

Умывшись, Гор до самого утра перебирал пассажи из ее произведения, записывал ноты и пил кофе одну чашку за другой. Он так и заснул, сидя на диване, с пачкой исписанных листов на коленях и карандашом в руках.

Толя так и не перезвонил.