Глава 2

Будильник засвистел в шесть тридцать, но только когда его нежные звуки превратились в злобное визжание, Гор смог наконец продрать глаза.

С трудом оторвав тяжелую руку от подлокотника, он поднес к глазам закрепленный на запястье тайм-менеджер. «Сколько всего ног у пяти кошек, если одна из них — без одной лапы?» — высвечивалось на дисплее. Справившись со второй попытки с подсчетом конечностей, Гор смог наконец отключить будильник.

Поморщившись, он поднялся на ноги — и нотные листы с шелестом соскользнули с его колен на пол.

Тогда Гор проснулся окончательно.

Ее пальто все еще висело на спинке дивана, а маленькие черные сапожки стояли под входной дверью, куда он отнес их вчера. Улыбнувшись, он бережно собрал страницы в стопку. Тело адски болело после вчерашнего, но Гор постарался не кряхтеть и не постанывать. Положив свое сокровище на столик, он подошел к двери в спальню.

Из комнаты не доносилось ни звука. В нерешительности потоптавшись у порога, он так и не решился заглянуть внутрь и отправил себя в кухню.

Здесь стоял апельсинового цвета диванчик, круглый стол с зеркальными вставками, холодильник, раковина с полочкой для посуды, кофемашина и большой бар со стойкой. Солнце жизнерадостно пробивалось сквозь планки жалюзи, оставляя на столе сверкающие огненные пятна. Гор открыл окно, и в кухню ворвался гомон просыпающегося города. В воздухе все еще чувствовалась свежесть ночного дождя.

Глубоко вдохнув всей грудью, он вдруг осознал, что все еще улыбается.

Сияя, как лампочка, Гор налил в высокий стакан холодной воды и бросил в нее пару таблеток энергетика. Таблетки зашипели, затанцевали по поверхности, окрашивая воду в ядовито-зеленый цвет. Жадно отпив полстакана, он плюхнулся на мягкий диван и, с наслаждением щурясь на невыносимую яркость утра, набрал номер своего агента.

— Привет, Роб, — сказал он, когда на дисплее тайм-менеджера вместо колокольчика появился улыбающийся смайлик. — Звоню испортить тебе настроение.

В динамике раздались какие-то недовольные хлюпающие звуки.

— Доброе утро… — пробасил полусонный мужской голос.

— Во-первых, ты вчера так и не решил вопрос с домашним роботом. Если в девять ты не привезешь мне нового, я тебя самого заставлю мыть полы в студии и стирать полотенца.

— Извини, совсем закрутился… — начал вяло оправдываться Роберт, но Гор перебил его.

— Второе — нужно отменить фотосессию.

— Но Стив Райдер уже прилетел вчера и взял половину денег за работу. Как бы уже поздно что-то менять, — запротестовал агент, и от его ленивых интонаций не осталось и следа.

— Если бы я не с руки звонил, а по видеофону, ты бы возражать не стал. Я, мягко говоря, не в форме. Конечно, Катя у нас волшебница, но я не готов пускать в тираж лицо такого качества, — сказал Гор, осторожно трогая опухший нос.

— А что случилось-то? — встревожился Роб.

Допив остатки энергетика, Гор звонко поставил стакан на стол.

— Случилась неудачная встреча моего лица с чужим ботинком.

Агент страдальчески простонал.

— О Господи! Ты в норме? Сильно досталось? Где это случилось, в клубе?

— Да нет, все общем терпимо, только нос подпорчен, — ответил Гор, всматриваясь в свое отражение в одной из зеркальных вставок стола.

Роберт трагично, с шумом выдохнул.

— Ну почему именно сегодня…

Гор раздраженно прищелкнул языком.

— Да что за трагедия-то, я не пойму? Оставь фотографу его деньги в качестве неустойки, и договорись еще раз на следующую неделю. Вот и все решение проблемы.

Продолжая разговор, он направился в студию.

— Дело не в Райдере… Тут… э-э-э… Все сложнее… Тема очень деликатная… — замялся Роберт, пытаясь правильно подобрать слова.

Гор нахмурился.

— Что еще за тема?

Роб снова вздохнул.

— Слушай, ты сейчас в спортзал?

— Да.

— Давай через час я к тебе заеду, и мы поговорим?

— Нет, лучше встретимся в районе восьми в «Радужной башне», поедим и…

Гор метнул быстрый взгляд в сторону спальни — и потерял нить разговора. Дверь в комнату оказалась открыта.

— Я перезвоню, — бросил он Роберту и прервал вызов.

— Молчунья, ты проснулась?

В спальне девушки не оказалось. Только смятое с одной стороны постели покрывало доказывало, что совсем недавно она там была, и спала, свернувшись калачиком, даже не вытащив одеяла.

— Эй, ты вообще где?

И тут его осенила догадка. Побледнев, он почти выбежал обратно, в студию.

Пальто исчезло. Как и сапожки из-под двери.


Он даже не попытался ее догнать.

Какой смысл удерживать того, кто пожелал уйти?

Гор устало сел на барный стул и перезвонил Роберту.

— Ладно, приезжай ко мне, раз так хочешь. И захвати чего-нибудь пожрать, я голоден.


Через полтора часа Гор встречал Роберта свежий, чисто выбритый, в сером домашнем костюме от Реми и благоухающий дымным ароматом от Джанини. Еще влажные волосы непослушными прядями свисали на лоб и глаза.

— Привет еще раз, — заулыбался Роберт, пожимая ему руку и пристально всматриваясь в лицо. — А ты не так уж плохо выглядишь! Я бы даже сказал, совсем неплохо!

Агент Гора походил на праздничный торт: такой же большой, пышный и ванильно-нарядный. Суетливо осмотревшись, он поставил зажатые под мышкой пакеты с едой на диван и сгреб нотные листы со стола.

— Не трогай!!!

Грозный окрик заставил Роберта вздрогнуть.

— Извини… Это что-то важное?..

Гор отнял у Роберта стопку бумаги. Он был страшен.

— Никогда не трогай мои вещи без разрешения!

Роб растерялся, как-то осел, словно даже стал чуть меньше ростом.

— Ну извини, извини меня… Я лучше в кухню все отнесу…

— Позже отнесешь. А сейчас выкладывай, что там у нас за деликатная проблема, — уже чуть мягче сказал Гор.

У Роберта забегали глаза.

— Ну пойдем хоть за стол сядем…

— Кончай юлить. Ненавижу, когда ты так делаешь.

Гор был ниже Роба на полголовы, и раза в три уже, но почему-то создавалось впечатление, что именно он нависает над своим агентом, а не наоборот.

Роберт сдался.

— Сегодня вечером тебя пригласила Дина Исхакова…

— Что?.. В каком это смысле?

— В прямом, — Роб осторожно отступил назад на шаг. — На ужин, в свой Шато…

Гор побелел, под щеками заходили злые желваки, а левая бровь взметнулась вверх.

— Погоди-ка… Я тебе что, проститутка, чтобы меня можно было заказать на ужин?

— Нет-нет, ну зачем ты так сразу?.. Не надо понимать все в плохом смысле…

— А как еще я должен это понимать?! — в бешенстве заорал на Роберта Гор.

Тот даже глаза закрыл.

— Послушай, она меценат, владелец фонда, очень богатая влиятельная женщина…

— Она похотливая старуха!!!

— Ну почему старуха-то? Ей всего-то наверное лет шестьдесят…

— Вот и лети к ней сам, раз такой любитель антиквариата! Короче связывайся с ее секретарем или кем там еще и скажи, что я умер, заболел чумой — что угодно, но я к ней не полечу!

Роберт отступил еще на шаг.

— Гор, пожалуйста, давай спокойно обсудим…

— Не буду я ничего обсуждать! И, к слову, ты на меня больше не работаешь! Пошел вон!

Гор разъяренно сверкнул глазами, с грохотом придвинул табурет к бехштейну и взорвал клавиатуру стремительным глиссандо с мощным финальным аккордом.

Роберт вытащил из кармана платочек, промокнул им увлажнившийся лоб и, когда музыкальный гром утих, заговорил ласковым, утешающим голосом.

— Послушай… По правде говоря, у тебя нет выбора.

Гор молчал, отвернувшись в сторону и теребя нашивки на манжете.

— Сам понимаешь: если ты обидишь эту женщину — ты рискуешь оказаться на обочине. Она может перекрыть тебе и он-лайн трансляции, и живые концерты, и гастроли — все, что угодно. Если госпожа Исхакова пожелает, ты остаток дней будешь играть только траурные марши в крематории. Хочешь ли ты для себя такого карьерного витка? В конце концов, ты же не обязан спать с ней. Встретишься, поухаживаешь немного, сыграешь пару-тройку композиций, поговоришь о музыке… Она может тебя уничтожить — но может и возвысить, открыть новые возможности.

Гор подошел к окну, простиравшемуся почти на всю стену, от потолка до пола, и прижался к прозрачной прохладности пылающим лбом.

— Я раньше никогда не задумывался, но здесь нет ни единого дерева, — проговорил он, глядя на высушенную солнцем улицу. — Ближайший сквер в пятнадцати минутах ходьбы. Сплошной камень, бетон и стекло с вкраплениями хромированного блеска.

Роберт встал позади Гора, и сейчас он чем-то напоминал большого плюшевого медведя, пытающегося защитить своего хозяина от ночных демонов.

— Ты чувствуешь себя загнанным в угол?.. — мягко спросил он.

— Что тебе известно о Дине Исхаковой?

— Мультимиллиардерша, вдова Сагида Исхакова, почти все свое время проводит на Шато, с Землей общается посредством сети…

— Я знал двоих из числа тех, кого она к себе приглашала. Один из них через неделю после их встречи при странных обстоятельствах упал с моста, а другой после головокружительного мирового турне пропал без вести.

Гор резко повернулся к Робу на каблуках, как танцор.

— Поэтому информации из «Золотых списков» недостаточно. Мне нужно еще.

— Так ты полетишь? — облегченно вздохнул Роберт и улыбнулся.

Гор передернул плечами. Опустевшие глаза не выражали никаких эмоций, они как будто стали стеклянными.

— Идиот, вот как раз сейчас тебе и следовало бы начать беспокоиться…

* * *

Вероника рывком задернула пропыленные шторы, и теперь комната стала казаться еще меньше.

— Как же я тебя ненавижу, кто бы знал, — одними губами прошептала она, нарочито шумно собирая свои вещи со стола. И, уже громче, скомандовала:

— Спи давай, хватит таращиться в потолок, цветы на нем не расцветут!

И с грохотом захлопнула за собой дверь.

— Ну как там она? — обеспокоенно спросил отец, когда Вероника вошла в кухню, пахнущую свежими тостами.

Девушка фыркнула.

— Как она может быть, папа? Живая!

Она протиснулась боком между краем стола и шкафом, села и принялась звонко размешивать чай в чашке.

Вероника чем-то напоминала беспородную лошадь: высокая, стройная, с русыми волосами чуть выше лопаток и выцветшим не запоминающимся лицом. Единственным ее украшением были глаза удивительного ярко-голубого цвета.

— Не ранена?.. Синяков-ссадин нет?

— Я не рассматривала.

— Да что ты за сестра такая! Я же просил — раздень и осмотри ее! — взорвался отец, хлопнув ладонью по столу так, что посуда зазвенела.

Вероника яростно вскинула голову.

— Знаешь что? Этот фикус живет у меня в комнате, я ее кормлю, мою и одеваю двадцать четыре часа в сутки по твоей милости — вот какая я сестра! Так что не надо упрекать меня в черствости!

Отец резко поднялся из-за стола. На его лице, почерневшем за ночь бесплодных поисков, еще глубже проступили русла морщин.

— Не смей так говорить, — угрожающе проговорил отец, склоняясь над Вероникой. — Я тебе запрещаю, поняла?

— Иначе что? Что ты сделаешь? Выгонишь из дома? Но тогда кто будет следить за твоей хрустальной вазой, у которой иногда без причины вырастают ноги?

— Прекрати!

Вероника перевела дыхание и воинственно откинула волосы назад. Стиснув пальцы в замок и глядя прямо перед собой, она продолжила, но уже гораздо тише и спокойней.

— Папа… Ты, конечно, можешь еще долго этому сопротивляться, но сестра больше не может оставаться с нами. Она сидит как истукан неделю, месяц — а потом у Илоны вдруг просыпается способность бегать, и мы как ошпаренные носимся по городу и пытаемся отыскать ее раньше соцслужб. Вот где она была сегодня? Что делала? Может, едва под машину не попала? Или наоборот, толкнула кого-нибудь под машину? А ты, как опекун, сядешь за это в тюрьму.

Отец тяжело опустился на стул рядом с дочерью и упавшим голосом проговорил:

— Ника, пойми… Я не могу так с ней поступить.

Он выглядел виноватым и почему-то смущенным.

— А со мной — можешь?.. Мне двадцать пять, я работаю исключительно по сети, у меня нет никакой личной жизни и я бесплатная сиделка! Почему тебе ее жалко, а меня — нет? Ей ведь все равно, в какую стену глазеть! — не выдержала Вероника, срываясь на крик.

Отец опустил руку ей на плечо.

— Прости, дочь… Потерпи еще немного, я должен получить повышение в следующем месяце и тогда мы сможем нанять для Илоны сиделку.

Девушка опустила голову.

— Конечно, это облегчило бы мне жизнь, но… Думаешь, у сиделки она не сможет украсть ключи, как умудряется воровать у нас? Не разобьет окно и не сбежит по пожарной леснице?

Отец вздохнул и отвернулся.

— Мне нужно идти. Давай поговорим об Илоне завтра, сегодня я не готов.

Он на цыпочках подошел к двери в комнату девочек и, торопливо промакнув глаза рукавом, осторожно заглянул внутрь.

— Не спишь? Я на работу. Не скучай!

И, не дожидаясь ответа и не оборачиваясь, ушел.


И напрасно.

Потому что Илона впервые за три года повернула голову, чтобы увидеть удаляющуюся спину отца.

Загрузка...