Отец на час

Глава 1

Элисон опаздывала на первый в этот день визит — престарелому пуделю миссис Парди надо было сделать ревакцинацию от паравируса. И все же она остановилась на секунду перед воротами, чтобы полюбоваться на латунные таблички при входе, на одной из которых красовалось ее имя.

Элисон Вард, ветеринарный врач…

Вот уже три года, как Элисон закончила университет в Дэвисе, штат Калифорния, но буквы после ее имени, подтверждавшие, что она — полноправный врач-ветеринар, до сих пор приводили ее в восторг и придавали бодрости, когда приходилось тяжело.

А это бывало довольно часто. Конечно, Элисон уже выиграла несколько сражений, но борьба не закончена, далеко не закончена. Она завоевала доверие большинства клиентов, привозивших в клинику мелких домашних питомцев — животных-компаньонов, как называл их доктор Эрл, — но когда фермерам из окрестностей Санта-Терезы требовался ветеринар, они неизменно обращались к доктору Эрлу или доктору Хэбершэму. А если в этот момент ни один из двух врачей не мог ими заняться, они обращались к другим ветеринарам и никогда к Элисон.

«Все придет», — говорила себе девушка, непроизвольно расправляя при этом хрупкие плечи. В конце концов она ведь хороший ветеринар. И упорства ей не занимать. Ведь ей все же удалось закончить престижный ветеринарный курс в Дэвисе, пережить семь лет ординатуры, а потом получить место в штате у доктора Эрла Глассера, одного из известнейших в Северной Калифорнии хирургов-ветеринаров.

Примут ее когда-нибудь и фермеры — всему свое время. А сейчас… ее ждет миссис Парди, и кто сказал, что старенький полуслепой пудель менее важен, чем породистая кобыла. Для миссис Парди, например, ее песик гораздо важнее.

«И для меня тоже», — подумала, улыбаясь, Элисон.

Она откинула со лба прядку непослушных волос, поправила лацканы пиджака, придала лицу серьезное выражение — ей всегда казалось, что это должно располагать к ней клиентов. Элисон мрачно подумала, что внешность — один из ее недостатков. Кто станет воспринимать тебя всерьез, когда у тебя широко расставленные зеленые глаза, приподнятые словно в полуулыбке уголки рта и веснушки вокруг носа, как у тринадцатилетней школьницы, делающие тебя совсем уж не похожей на тридцатилетнего специалиста. Да еще рыжие волосы — ну как тут оценить твой профессионализм и выдержку?

Вот и приходилось стягивать волосы на затылке в тугой узел и репетировать перед зеркалом сосредоточенное выражение лица. Но это срабатывало не всегда. Большинство клиентов относились к ней подозрительно до тех пор, пока Элисон на деле не доказывала свой профессионализм.

Как только Элисон открыла дверь приемной, в нос ей ударили знакомые запахи эфира и хлороформа, а также мокрой шерсти, мочи и дезинфектанта. В длинной узкой комнате с ротановой мебелью, кафельным полом и фотографиями породистых лошадей в дубовых рамках на стенах уже собралось несколько клиентов со своими питомцами: мистер Арнольд с бультерьером, страдавшим астмой, Маргарет Чилтон, в корзинке которой копошился очередной выводок бирманских котят, и еще несколько незнакомых людей, сидевших с подавленным видом, какой бывает обычно у хозяев заболевших животных.

Элисон улыбнулась мистеру Арнольду, одному из первых принявших ее клиентов доктора Эрла, остановилась ненадолго, чтобы выразить восхищение котятами миссис Чилтон, обошла вокруг лужицы на полу, которую старательно не замечал смущенный владелец колли.

За конторкой в другом конце приемной сидела миссис Чэмберс, медсестра средних лет, работавшая с доктором Эрлом с тех пор, как он открыл ветлечебницу двадцать лет назад. Подняв голову, регистраторша неодобрительно посмотрела на Элисон.

— Вы опоздали, мисс Вард, миссис Парди уже здесь. Чтобы не терять время, я проводила ее в третий бокс.

У миссис Чэмберс был такой обвиняющий тон, что Элисон едва сдержалась, чтобы не пуститься в объяснения по поводу помятого обода на ее стареньком грузовичке. И почему это регистраторша все время называет ее мисс Вард, а не доктор Вард или хотя бы доктор Элисон? Впрочем, только после трех лет совместной работы миссис Чэмберс вообще удостоила ее имени. До этого она тщательно избегала прямых обращений, а когда это становилось невозможно, просто говорила Элисон «вы».

— Спасибо, миссис Чэмберс, — вежливо произнесла Элисон. — Не могли бы вы дать мне карту Клео?

Миссис Парди ждала ее в третьем боксе вниз по коридору. Это была пожилая женщина с нездоровым цветом кожи и тусклыми глазами. Она прижимала к себе довольно упитанного пуделя с выпученными глазами, затуманенными катарактой. Почуяв присутствие Элисон, песик визгливо тявкнул и приветственно завилял хвостом.

— О, доктор Вард, я так беспокоюсь за Клео! — похоже, миссис Парди собиралась вот-вот расплакаться. — Вчера у нее снова был припадок. Сначала она стала задыхаться, потом завалилась на бок. Я так расстроилась, что сама чуть не лишилась сознания.

— Ну что ж, сейчас посмотрим, — отложив сумочку и пиджак, Элисон облачилась в белый халат.

Хотя Элисон уже знала, чем именно больна собачка, она все же измерила бедняге температуру, записала пульс и темп дыхания, осмотрела даже десны и горло, пальпировала живот и ощупала грудь, прекрасно понимая, что именно такой тщательный осмотр способен хоть чуть-чуть успокоить миссис Парди. Эта пожилая женщина, бездетная вдова, жила на социальное пособие. Собака была для нее единственным близким существом и, как подозревала Элисон, единственным, что привязывало ее к жизни с тех пор, как миссис Парди похоронила мужа.

Поэтому Элисон, закончив осмотр, с большим удовольствием сообщила миссис Парди:

— Клео в очень хорошем состоянии для семидесятилетней собаки — ведь, по нашим меркам, ей именно семьдесят лет. У короткошерстных собак часто бывают проблемы с носовой смазкой. Когда возникают трудности с дыханием, просто потрите ей нос, заставьте чихнуть. Природа сама справляется с такими вещами, так что, даже если у собачки перехватит дыхание на несколько секунд, рот ее откроется сам по себе, прежде чем возникнет реальная опасность удушья. Но мы с вами не хотим, чтобы она ушиблась, упав во время такого приступа, так что в этом случае надо сразу же поместить собаку на пол.

— Я помню, что вы уже говорили мне, как поступать в таких случаях, доктор Вард. Но когда все это случилось, я… я так испугалась, что все забыла. Я ведь совсем одна, и… не могли бы вы прописать Клео какое-нибудь лекарство?

Элисон хотела было отрицательно покачать головой, но, разглядев тревогу в глазах миссис Парди, передумала и сказала:

— Я пропишу вам пищевую добавку, которая может помочь. Но лучше всего подержать Клео на диете, которую мы уже обсуждали. У нее по-прежнему излишек веса.

— Я стараюсь соблюдать диету, но бедняжка так просит, когда я ем. В конце концов Клео ведь всю жизнь кормили едой с нашего стола.

Элисон про себя вздохнула, но решила, что поздно учить миссис Парди правилам кормления собак.

— А как насчет физической нагрузки? — спросила она. — Это лучший способ сжигать лишние калории.

— О, мы гуляем теперь каждый день! — воскликнула миссис Парди. — Честно говоря, мне и самой нравится бывать на воздухе, и… доктор Элисон, не знаю, что бы я делала без этой старой глупой собаки. Соседка все время повторяет, что я сумасшедшая — нельзя так привязываться к животным, но, мне кажется, это вполне естественно. У меня ведь никогда не было детей.

— Вам с Клео предстоит провести вместе еще много лет, — утешила ее Элисон, надеясь в глубине души, что так и будет. Она сделала собаке прививку, затем достала из шкафчика и протянула миссис Парди баночку с витаминами.

— Одну пилюлю в день вместе с едой, миссис Парди. И следите за диетой!

Женщина спрятала баночку в сумку.

— Это лекарство очень дорогое, доктор Вард? — спросила она.

— Я даю его вам бесплатно. Это рекламный образец. — Элисон выписала квитанцию и протянула ее миссис Парди. — Будем считать это продолжением вашего прошлого визита. Так что заплатить придется только за укол.

Когда миссис Парди удалилась вместе со своей питомицей, бормоча слова благодарности, Элисон облокотилась о смотровой стол и рассеянно посмотрела в окно. Что-то из сказанного за последние несколько минут странно встревожило ее. Что-то про детей, про то, что у миссис Парди никогда не было детей.

— Доллар за ваши мысли, Элисон.

На пороге стоял улыбающийся доктор Эрл. Шефу Элисон было за шестьдесят, но возраст его выдавали только ежик седых волос да глубокие морщины на лице — у доктора Эрла было крепкое, сильное тело молодого человека. Впрочем, неудивительно, если вспомнить, как много он работал в своей жизни, подумала Элисон. Сам доктор Эрл сказал ей однажды, что толстых ветеринаров не бывает.

— Мои мысли не стоят и цента, доктор Эрл, — призналась Элисон. — Даже с учетом инфляции.

— Хм-м. Кстати, об инфляции. Я слышал конец вашего разговора с миссис Парди. Может быть, нам пора сменить вывеску на «Бесплатная клиника для животных Санта-Терезы»?

Элисон посмотрела на него испуганными глазами, но тут же поняла, что доктор Эрл просто шутит.

— Это действительно был незапланированный осмотр, — сказала она. — Миссис Парди принесла собаку на прививку. Это мне пришло в голову осмотреть Клео. А миссис Парди так верит в таблетки, что…

— Что вы дали пожилой леди плацебо для ее старенькой толстенькой собачки. Что ж, за последние десять лет этот песик принес клинике солидный доход. Думаю, мы способны покрыть стоимость осмотра и бутылочки витаминов.

Хотя доктор Эрл дружелюбно кивнул ей, прежде чем повернуться и выйти из бокса, Элисон стало вдруг почему-то не по себе. В конце концов это ведь его клиника, а она здесь всего-навсего наемный сотрудник, даже не младший партнер, как доктор Хэбершэм. И не стоило нарушать ценовую политику клиники только потому, что она поняла, что плата за этот визит заставит миссис Парди сократить до конца месяца расходы на еду. Прежде чем Элисон успела вызвать следующего пациента, в кабинет, изрыгая пламя, ворвалась миссис Чэмберс.

— Что это вы выдумали — не брать с миссис Парди за визит? — потребовала ответа медсестра. — Когда я говорила с ней вчера, она записалась на осмотр. Если все дело было в прививке, она могла прийти в пятницу утром — в прививочное время. Я знаю, вы неравнодушны к этой старухе Парди, но платить она должна, как все остальные. — Глаза за стеклами очков горели злобой. — В конце концов должен же кто-то в этой клинике заботиться о деньгах. Не все мы родились в богатых семьях.

Элисон почувствовала, как кровь приливает к лицу. Ей стоило большого труда заговорить спокойным голосом.

— Я позабочусь о том, чтобы в будущем миссис Парди пользовалась услугами прививочной.

— Что ж, доктору Эрлу полезно будет узнать о вашем…

— Не сомневаюсь, что вы расскажете ему, — Элисон все же не удалось сдержаться. — А пока меня ждут пациенты. Так что предлагаю вам продолжить свою работу и дать мне спокойно заняться своей. Кстати, миссис Чэмберс, раз уж мы коснулись вопроса разделения обязанностей в клинике, я думаю, вам пора называть меня доктор Вард.

Рот миссис Чэмберс непроизвольно открылся, потом закрылся. С дрожащим от негодования подбородком она повернулась и вышла из кабинета.

Элисон скорчила рожицу вслед ее удаляющейся спине, хотя, если честно, она уже жалела немного о том, что не смогла удержать язык за зубами. Что ж, по крайней мере, за ней хоть раз осталось последнее слово, хотя она прекрасно понимала: это всего лишь незначительная победа над миссис Чэмберс, которая мечтала подорвать ее авторитет.

В полдень двери клиники закрылись, как обычно, на два часа, но неотложный пациент — немецкая овчарка с травмой — задержал Элисон почти до часа. Слишком уставшая, чтобы испытывать голод, она развернула прихваченный из дома сандвич, посмотрела на него без малейшего интереса и отложила в сторону.

Откинувшись на спинку стула, Элисон закрыла глаза и стала перебирать в памяти пациентов, прошедших через ее руки за сегодняшнее утро. Погруженная в собственные мысли, она не расслышала легких шагов за дверью и обернулась, только когда в ноздри ей ударил знакомый аромат духов «Джой». Лишь тогда Элисон осознала, что мать решила нанести ей очередной визит.

Вошедшая в комнату женщина была стройной и гибкой. На голове ее царил «художественный беспорядок», но Элисон прекрасно знала, сколько времени было потрачено, чтобы достигнуть такого результата. Глаза матери, такие же ярко-зеленые, как и у Элисон, служили предметом зависти в том кругу, где она вращалась, а кожа лица, упругая и гладкая, как у подростка, обошлась отчиму Элисон в кругленькую сумму.

Сама Элисон не особенно интересовалась нарядами, но нетрудно было догадаться, что кремовый шелковый костюм матери был либо от Адольфо, либо от Билл Бласс. Даже в тех редких случаях, когда Марго снисходила до того, чтобы облачиться в джинсы, можно было не сомневаться, что на их заднем кармане красуется марка известного модельера.

Как всегда в присутствии матери, Элисон почувствовала себя замарашкой в обыкновенных джинсах и халате, уже испачканном к этому моменту. Однако чувство это было мимолетным. Одна из ее побед за последние несколько лет состояла в том, что Элисон не позволяла больше тревожить себя мыслями о том, что Марго разочаровалась в ней.

Поэтому она встретила оценивающий взгляд матери спокойной добродушной улыбкой.

— Опять бродишь по трущобам, Марго?

— Право же, Элисон, неужели обязательно быть такой… колючкой? Поскольку у тебя, как всегда, нет времени мне позвонить, я решила зайти посмотреть, как ты живешь. Звонила тебе несколько раз, но все время включался автоответчик клиники. А когда я позвонила сюда, мегера, которая отвечает на звонки, спросила, кто говорит, а потом сообщила мне, что ты слишком занята, чтобы отвечать на личные звонки.

— У нас действительно было много работы, Марго. Доктор Хэбершэм в отпуске, двое ассистентов слегли с гриппом и…

— Можешь не оправдываться, — сняв светлые бархатные перчатки, Марго положила их на стол. Она беспокойно двигалась по кабинету, рассматривая все вокруг, остановилась, нахмурившись, у плаката с породами собак, прошла вдоль ряда книг по ветеринарии и вернулась наконец к столу Элисон. На пальцах Марго мерцали бриллианты, она нервно обмахнулась элегантной сумочкой от Фенди.

— Уф! И как ты можешь переносить все эти запахи? Если уж тебе необходимо работать, почему бы не выбрать что-нибудь более… элегантное?

— Я горжусь своей профессией, Марго! Я готовилась к этой работе семь лет. И считаю великой честью, что доктор Эрл предпочел меня, хотя на эту должность претендовали более квалифицированные специалисты… — Элисон осеклась, осознав вдруг, что снова пытается оправдать выбор профессии перед человеком, который никогда не поймет ее мотивов. Никогда и ни за что. — Я люблю то, что делаю, — продолжала она уже более спокойным тоном. — Мне бы хотелось, чтобы ты поняла это и не пыталась меня изменить.

— Ты просишь слишком многого. Я никогда не понимала тебя и никогда не пойму.

Как и я тебя, дорогая Марго.

— Ты пришла поговорить о чем-то конкретном? — быстро спросила Элисон.

— А тебе не приходит в голову, что мне хочется иногда увидеть собственную дочь, не назначая свидания заранее? — под прямым взглядом Элисон веки Марго едва заметно задрожали. — Ну, честно говоря… у меня действительно есть к тебе дело. Я даю на следующей неделе обед человек на четырнадцать и хочу, чтобы ты пришла. Я пригласила кое-каких новых людей. Все они местные жители, но довольно забавны. Пора что-то делать с твоим досугом, Элисон. Ты живешь в Санта-Терезе уже три года, а не завела еще ни одного нужного знакомства. Теперь, когда мы с Филиппом тоже переехали сюда, пора это изменить. Для начала я внесла твое имя в список претендентов на членство в «Клубе Санта-Терезы».

— Пожалуйста, отмени это, Марго, — устало попросила Элисон. — У меня нет сейчас времени на гольф, теннис и другие развлечения.

— …и я пригласила для тебя на свой обед совершенно потрясающего мужчину. — Марго оценивающе посмотрела на дочь. — Как я поняла, ты уже знакома с Коулом Гамильтоном — по крайней мере, так он сказал. Должна признаться, я была удивлена, услышав, что ты хоть раз провела время с кем-то вполне презентабельным. Я уже начинала подозревать, что у тебя нет времени ни на что, кроме этих ужасных животных, которых ты подбираешь…

— Где ты познакомилась с Коулом? — резко прервала мать Элисон. — И что сказала ему обо мне?

— Странный вопрос! Как будто я стала бы обсуждать с незнакомым человеком твои дела! Я познакомилась с ним на прошлой неделе на одном благотворительном мероприятии — дегустации вина в Напе. Кажется, он имеет какое-то отношение к этому винному заводу. Когда я поняла, что он владеет также замечательным ранчо Буэна-Виста, я сразу упомянула, что моя дочь — ветеринар, и спросила, не знает ли он тебя. Он был очень удивлен. Кажется, вы обедали вместе с месяц назад, и, похоже, у него возникло ощущение, что ты — сирота. Ничего удивительного, ведь ты ходишь по городу такой замарашкой. Если ты не носишь то, что дарю тебе я, купи сама какую-нибудь приличную одежду и приведи в порядок голову. Конечно, цвет волос у тебя потрясающий, но длинные прически сейчас совсем не в моде.

— У меня нет времени и денег на салон красоты. И я хочу знать, что именно сказал обо мне Коул Гамильтон.

— Только что ты — симпатичная девушка. А что еще он мог сказать? Он сам, бесспорно, красив, и Филипп говорит, что богат. Помимо ранчо Буэна-Виста Коул владеет еще какой-то собственностью. Неплохой вариант для умной девушки. Конечно, — Марго приподняла аккуратно выщипанные брови, — он уже был женат. Это серьезный недостаток. Но сейчас он свободен и с удовольствием принял мое приглашение, когда я сказала, что на обед придешь ты.

— Марго, пожалуйста, не строй за меня планы. Мы говорили об этом уже много раз. К тому же Коул Гамильтон совершенно меня не интересует. — В ответ на недоверчивый взгляд матери девушка покраснела и поспешила добавить. — У меня нет ни времени, ни желания развлекаться.

— Нет ничего плохого в том, чтобы завести здесь друзей, с которыми можно проводить свободное время, — не сдавалась Марго. — И у тебя есть для этого вполне подходящие наряды. Я подарила тебе несколько милых вещиц и много раз предлагала отправиться со мной по магазинам, чтобы купить что-нибудь еще. Но нет, ты ходишь по городу одетая черт знает как! А этот сарай, в котором ты живешь! Конечно, туда ты не решишься пригласить гостей.

— Сарай, как ты его называешь, представляет собой весьма уютную квартиру. Мой хозяин и его жена — очень милые люди, плата вполне разумная и… да, мне необходимо место для животных.

— Для кучки калек, которые никому больше не нужны. Если тебе непременно нужны домашние животные, почему не завести что-нибудь породистое. А если бы ты не тратила столько денег на корм, у тебя как раз хватило бы на одежду и приличную машину…

— Дело не в животных. Ты же знаешь, что я выплачиваю долг за свое обучение.

— Ах да, конечно. Но тебе вовсе не надо было брать этот заем. Я хотела оплатить твое обучение сама.

— С условием, что я поступлю в женский колледж «Истерн».

— Почему бы и нет? Если хочешь подцепить приличного мужа, поступать надо туда, где водится эта рыбка.

Элисон поморщилась.

— Но я ведь хотела стать ветеринаром, а ни в одном из предложенных тобой колледжей не было подходящего курса.

— Но почему было не уступить один-единственный раз, Элисон?! Ты все делаешь по-своему. С тобой всегда было трудно, даже когда ты была ребенком.

Элисон почувствовала, как нарастает ее раздражение, но ответила матери спокойным, бесстрастным тоном:

— Каждый сам решает, что выбрать в этой жизни. Я никогда не ждала, что за мое решение заплатит кто-то другой. С тех пор, как я закончила академию миссис Лоуренс, я не попросила у тебя ни цента, Марго.

— О да, ты любишь напоминать мне, какая ты независимая, не правда ли? Но было очень глупо с твоей стороны отказаться…

— Марго, сегодня у меня нет на это времени…

— …от предложения Филиппа оплатить твое пребывание в Рэдклиффе. Он просто купается в деньгах, и… Но, погоди-ка, я ведь еще была замужем за Артуром, когда ты закончила академию? Ну да, Артур тоже хотел оплатить твое обучение. Ты всегда относилась к нему холодно, но он был очень щедр к тебе. И только твое упрямство…

— Мама!

На этот раз тон Элисон, а может, и сказанное ею слово подействовали: Марго остановилась, удивленно моргая.

— Я не могла принять помощь Артура, Марго. Я едва знала его. И он не нес за меня ответственности, как сейчас не несет ее и Филипп.

— Но он мой муж, ради всего святого! А твой отец — ему всегда было на тебя наплевать. Он даже не приезжал повидаться с тобой, после того как бросил нас. Честно говоря, когда мне сообщили, что Джек погиб в аварии, я едва могла вспомнить, как он выглядел.

«Зато я никогда не забывала об этом», — подумала Элисон, и ее захлестнула вдруг волна давно знакомой боли. Она видела отца последний раз в пять лет, но в ушах по-прежнему звучали сердитые голоса, доносившиеся из спальни родителей в тот вечер, когда Джек ушел от них. И никогда не забудет она перекошенного лица Марго, вопящей в истерике, что они прекрасно проживут и без него и что Элисон никогда, никогда не должна даже упоминать имени своего отца. А еще она помнила чувство вины, с которым прожила многие годы, словно была каким-то образом причастна к уходу отца, сделала что-то не так. Или сказала…

Предательски защипало глаза, и, чтобы не показать, как сильно задели ее слова Марго, Элисон встала и подошла к окну.

— Пожалуйста, не беспокойся обо мне, — сказала она, когда поняла, что снова может говорить спокойным тоном. — Я довольна своей жизнью. Через пару недель мне исполнится тридцать один год. Пора…

— Пора выйти замуж за кого-нибудь, кто мог бы дать тебе нормальный дом и детей. Смешно так противиться замужеству. Если тебе не подходит Коул Гамильтон, есть много других. У меня давно на примете один чудный молодой человек, который работает в брокерской фирме Филиппа.

Элисон мысленно застонала, стараясь не слушать, как Марго продолжает описывать достоинства чудного биржевого маклера. Остановить монолог ее матери было все равно что пытаться перекрыть водопад с помощью чайного ситечка. И как она не понимает, почему ее дочь не желает выходить замуж, — Марго, с ее опытом трех неудачных замужеств и бесчисленных неудачных романов. Все это не для Элисон: романы, мечты, надежды, а затем разочарования и болезненные попытки забыть того, без кого еще недавно ты не мыслила своего существования. Нет, ее не удастся заманить в эту ловушку, она не станет влюбляться лишь для того, чтобы ей сделали больно, когда все будет кончено. Слишком часто ей приходилось видеть, как проходит через этот ад ее мать.

Элисон поморщилась, вспомнив, что два раза она все же позволила себе расслабиться настолько, чтобы забыть о твердой решимости не связывать себя ни с одним мужчиной. Первый был сыном владельца ранчо, на котором разводили лошадей. Элисон работала на этом ранчо летом три года подряд. Она была без ума от парня — пока он не заманил ее однажды вечером в грузовик своего отца. Грубый, бесчувственный секс мигом излечил Элисон от романтической привязанности и укрепил решимость не заводить в будущем серьезных романов.

Только однажды с тех пор она совершила ошибку и дала чувствам взять над собой верх. В тот раз это был молодой ассистент одного из профессоров университета. Элисон была уверена, что влюблена, хотя секс между ними оставлял желать лучшего. А потом обнаружилось, что парень врал ей. Он не только оказался женатым, но у него было к тому же двое детей. С тех пор Элисон сосредоточилась на работе, а сердце свое держала под замком…

— …очень мило, если бы ты не впадала в транс, когда я разговариваю с тобой, Элисон.

— Пожалуйста, Марго, не начинай снова меня сватать. Когда я говорю, что мне это не интересно, — я говорю правду.

— Что ж, если тебе действительно нравится жить отшельницей, я умываю руки.

Элисон глубоко вздохнула и медленно произнесла:

— Извини, Марго, но тебе пора. Сейчас придет мой первый послеобеденный пациент. И не рассчитывай на меня в смысле обеда. Следующие две недели у меня ночные дежурства на дому на случай неотложных вызовов.

Элисон произнесла это так твердо, что Марго не стала спорить. Поправив с мрачным видом норковый полушубок, она взяла со стола перчатки и сумочку. Но Марго не была бы Марго, если бы уходя не оставила за собой последнее слово.

— Очень хорошо. Возись со своими грязными животными. Раз у тебя есть более важные занятия, я передам Коулу Гамильтону твои искренние сожаления… и наилучшие пожелания.