Падение

Глава 23

До начала видеоконференции еще сорок минут. Тайка нервничает, за ее восьмилетний стаж было не так много видеолинков с Регцентром. Ну может быть парочка, и всегда только в экстренных случаях. Все четыре объекта, которые они сейчас ведут, имеют низкие категории ценности. Сопротивляемость их низка, никаких хлопот. Только Милованова — под вопросом, ее результаты из лаборатории так и не пришли. Может, ей поставили девятую? Но никто бы не стал затевать эту бодягу для перевода Киры из седьмой категории в девятую. Достаточно было бы электронного письма или СМС. Тайка теряется в догадках, зачем нужна эта видеоконференция? Директор, заведующий лабы, начальник отдела по идеологии! Три главных кресла в Европейском офисе! Может они хотят реструктурировать отдел? Хотя при чем здесь заведующий лаборатории? Тогда бы был начальник отдела кадров. Все это сулит неприятности. Тайка не знает что и думать.

Пару часов назад по ее звонку пришел Зигги и сразу же завалился спать. Ну как можно дрыхнуть в такой ситуации? Плед накрывает его с головой, можно видеть только грязные, стоптанные ботинки на белой софе. Она отвалила бешеные деньги за замшевую обивку. Зигги с каждым днем все больше опускается, ей все труднее скрывать его зависимость. Таракан не дурак и наверняка догадывается. Если он проговорится, им обоим конец. У них обоих уже есть по одному предупреждению. Никому нельзя доверять, Таракан даже не моргнет, если у него появится шанс занять Тайкино место. А она его добывала через пот, кровь и слезы. Свой пот и чужие кровь и слезы. Увольте, Тайка своего места никому не отдаст. Где же Таракан? Обещал быть с минуты на минуту, хоть бы не застрял в пробке.

Наконец-то звонок в дверь! Тайка недолюбливает Таракана, но сейчас она ему рада. Есть с кем поговорить и немного растратить свою нервную энергию. Это важно, когда тебе тревожно и волосы шевелятся на затылке от страха. Таракан глубоко провинциален и за это она его не любит. Хотя сама она из затерянной сибирской деревни, ей хочется думать, что она более утонченная и развитая. За год работы Таракан порядочно пообтесался, но ей кажется что от него до сих пор немного пахнет навозом. Его раскопал доктор Еникеев, вытащил его по анализу крови, который взял у него в военкомате. Если бы этого не случилось, Таракан бы вернулся из армии, пахал, сеял, женился бы и копил деньги на уазик или очередного породистого бычка. Ручищи у него как лопаты и весь он крепкий, коренастый с квадратной головой и простым, глуповатым лицом. Но это скорее всего маска. Кто знает о чем на самом деле думает, этот немногословный, исполнительный чурбан? Они с Зигги жестоко над ним подшучивают, но кожа у него как у слона, его не прошибешь. Спускает кучу денег на шмотки, но по-деревенски прижимист, и Тайка никогда не видела его портмоне. Когда они вместе обедают или ужинают, Зигги, который почти ничего не ест, расплачивается за всех. Есть еще в Таракане слепая, опасная преданность Братству. Чтобы выполнить свой долг, этот пойдет по трупам. Религиозно соблюдает все инструкции, не пьет и не курит, бережет здоровье для организации. Не задает вопросов и делает все, что от него ждут. Идеальный сотрудник. Тайка опасается его, ей хотелось бы открыть его черепную коробку, залезть туда и хорошо поковыряться. Чем живете-дышите, дядя? Бойся собаки, которая никогда не лает. То ли он себе на уме, то ли непроходимо глуп, то ли хитрый дурак. Каких фокусов от него ждать?

— Таракан, милый! — ласково встречает она его.

Он шарахается, милости от Тайки ему еще никогда не перепадали. Осознав, что переборщила, она берет более нейтральный тон.

— Чума на наши головы, на конференции не будет только CEO, — жалуется она и швыряет его новое пальто в угол огромной прихожей. — А так все трио в сборе. Ума не приложу, по какой нужде?

Таракан невозмутимо поднимает пальто с пола и аккуратно устраивает на вешалке в шкафу. Он как всегда немногословен и собран, идеальный винтик в механизме Братства. Смазывай его маслом, и он будет работать безотказно. Как и на всех, масла на него не жалели. Одет как всегда, с иголочки, сегодня Каналли или Бриони? Ну что же, не он первый. Сама она тоже когда-то гонялась за крокодиловыми баулами. Да и до сих пор не может наесться красивыми вещами. За галстук- бабочку ей хочется подколоть Таракашку, но сегодня они должны быть друзьями. Жаль, на его мощной шее бабочка выглядит комично. Ну что же, в следующий раз, сегодня Тайке как никогда нужны преданные сотрудники.

Она ведет его в холл, до назначенного времени остается десять минут.

— Проверь настройки, — просит она.

Сама будит Зигги. Тот мычит, отмахивается и поворачивается на другой бок, но Тайка сдергивает плед и стаскивает с дивана его тощее тело на пол.

— Зигги, связь через десять минут.

— Идите в задницу, — отмахивается он.

— Проснись, скотина!

Но он закрывает глаза. Если она не сможет привести его в чувство, будут большие неприятности. Таракан невозмутимо наблюдает за ними, со сложенными впереди руками он уже сидит за столом. Полностью взвинченная Тайка поднимает Зигги на ноги и волочет в ванную. Таракан не двигается с места, он собран, сосредоточен и готов к встрече.

Усадив его на край ванны, она засовывает его голову в раковину, под струю холодной воды. Дернув с сушилки полотенце, грубо вытирает ему голову.

— Эй, нежнее, пожалуйста.

Зигги тихо смеется. Вода струится по его лицу.

— Вот так гораздо лучше, — тяжело дыша говорит Тайка. — Не запори в этот раз, я тебя умоляю. Сдам тебя, несмотря ни на что. Я на многое закрывала глаза, нарушала устав, выгораживала тебя. Но всему есть пределы, ты знаешь, Таракан ненадежен…

— Он тупой, как валенок.

— Не настолько тупой, чтобы не видеть что с тобой происходит. Но сейчас не об этом, Зигги. Прошу тебя не подставь…

Он отводит ее руку и всматривается ей в лицо. Улыбка наглая, нехорошая, сейчас что-нибудь отколет.

— А тебе идет, когда ты такая. Когда ты испугана, то становишься нежной. Кажется что не все еще ссохлось, за этими ребрами. Я бы поверил, если бы не знал что у тебя там пусто, как в кастрюле со сгоревшим супом. Ты вся трясешься, возьми себя в руки и прекрати кривляться, актриса хренова. А то еще немного, я втрескаюсь по уши и пожалею, что не трахнул тебя тогда, когда ты хотела этого.

— Те времена когда я хотела, чтобы ты меня трахнул, давно прошли, Зигги. К счастью для нас обоих, — зло усмехается она, — Я знаю, ты хочешь меня разозлить, чтобы я оставила тебя в покое. Дружок, у тебя не получится. Перед встречей с Директоратом нюхать я тебе не дам. Ну пожалуйста, я прошу…Ради тебя самого…Ты должен быть там.

Она лебезит перед ним как перед избалованным ребенком.

— Боишься? За меня? — спрашивает он насмешливо.

— И за тебя тоже.

— Вот это честнее, железнобокая ты моя. Не разочаровывай меня детка, не выходи из своего привычного амплуа.

Она продолжает остервенело вытирать его полотенцем.

— Ты мне уши оторвешь, оставь. Иди, я сейчас приду… через пять минут, — сдается он.

— Нет, ты пойдешь со мной, сию минуту. Сядешь и не будешь шевелиться, пока будет идти встреча.

Зигги встает, берет щетку и причесывает мокрые волосы.

Ее настороженные глаза следят за ним. Неужели получилось?

— Уйди. Могу я отлить без тебя? — просит он.

— Нет, эфир через минуту. Мы прямо сейчас выходим отсюда.

— А поссать? — спрашивает он. Явно хочет заправиться коксом. Этого допустить нельзя.

— Одна я отсюда не выйду. Или при мне или…Ссы под стол переговоров, я разрешаю. А после видеолинка тебе можно будет все! Можешь даже трахнуть меня…если захочешь. Или Таракана, он сегодня в бабочке. Или нас обоих, у меня тоже есть бабочка. Я ее пришпилю и мы устроим бюджетный корпоративчик. Дешево и сердито. Побрякаем крылышками вместе. Только пожалуйста, запасись терпением и не снимай штаны перед руководством, — говорит она.

Если оставить его одного, он выйдет отсюда уже невменяемым. Поэтому ей нужно усадить его в переговорной, пока он еще не успел заправиться.

Зигги слабо улыбается.

— Представляю рожу Таракана. Хотя если это нужно для пользы Братства он постарается сделать все на пятерку. Заскрипит зубами, но выставит попку. — Зигги кладет щетку на туалетный столик. — Ну что же, пойдем, я готов к этому цирку.

У Тайки отлегает от сердца, она подскакивает к двери и пропускает Зигги вперед.

Соединение подтверждено и через пару секунд на огромном экране появляется группа людей сидящих вдоль длинного стола. Директор Регцентра — Хальстрем и Заведующий лаборатории — Иванов находятся ближе всех к камере. На ежегодных сборах компании Тайка видела их обоих, но никогда не разговаривала с ними лично. Хальстрем приветствует их. Для такой высокой должности он пожалуй молод, но по праву занимает свое место, его репутация лидера безупречна. На шее два растекшихся родимых пятна — знак большой концентрации гена. Вот что значит порода. На загорелом лице светятся умом льдистые глаза северянина. Втайне Тайка мечтала завести с ним интрижку, но он был женат на избранной. К тому же адюльтер в Братстве жестко карается.

По обе стороны камер люди поднимаются и складывают руки крестом на груди. Время гимна. Хальстрем затягивает первым, у него низкий, сильный голос. Все остальные торопливо присоединяются. Гимн поется на английском, и смешиваясь, разные акценты, придают ему странное звучание.

Путь наш лежит через терновник

Который вырос на могилах наших предков

Память наша отравлена мириадами лишений и утрат

Но мы бесстрашно идем вперед

Бок о бок с нашими братьями

Лунный свет благословляет наш путь в ночи

Это дорога к свободе и солнцу

Будто бы в фанатичном исступлении Хальстрем выкрикивает слова песни, но Тайка замечает, что он внимательно следит за всеми. У Таракана грудь выпячена колесом, огромные руки закрывают плечи, глаза закрыты. Для него все серьезно. Иванов сутулится и у него вместо лица унылая маска. Он — из скваев, наемный сотрудник. Кажется, что ему хочется поскорее сесть на место, его задача не распевать песенки, а заниматься исследованиями в молекулярной генетике. Идеология его мало трогает, сейчас ему явно неловко. Сама Тайка яростно открывает рот, демонстрируя свою преданность. Ее беспокоит Зигги, у него смешливые глаза и дергается угол рта, он может расхохотаться в любую минуту. Гимн — это нововведение. СЕО Братства решил, что все встречи должны начинаться с песни верности. Слова ее были разосланы всем по почте. Таракан выучил гимн в тот же вечер. Зигги стебался все три недели и говорил что отказывается участвовать в этом балагане и не будет учить десять куплетов тошнотворного бреда.

— Подожди, скоро маршировать начнем, — сказал он ей с усмешкой при Таракане. Она готова была ударить его. Таракан — новенький и выгрызет горло за идеалы. Вполне способен донести. Зигги конечно прав, организация меняется, от членов ждут все большей преданности. Вопросы не поощряются, критика не озвучивается, все боятся, потому что за это можно сильно поплатиться. Тайке становится нехорошо, Зигги так и не выучил гимна, а только открывает рот и невпопад подтягивает гласные. Когда пение прекращается, он демонстративно закатывает глаза. Это наверняка заметили и другие. Надежда одна — несмотря на его выходки, он очень популярен, его многие любят. Одно время они с Хальстремом даже приятельствовали. Правда это было до того, как директор начал свое стремительное восхождение по карьерной лестнице. Да и Зигги был чист как стекло, в его деле еще не было голубого вкладыша.

Наконец Хальстрем приглашает всех сесть. Он отпивает из стакана и энергично подавшись вперед, начинает говорить. Время от времени он подтверждает свои слова убеждающими жестами. До того, как ему доверили Европейский Регцентр, он работал в Штатах. Там и научился этим трюкам по проведению эффективных презентаций. От него трудно оторвать взгляд. Тайка сосредоточенно слушает. У Таракана подобострастное лицо, он раскраснелся и лоб его в каплях пота. У него еще хромой английский и ему трудно улавливать все, о чем говорит директор. Но это вопрос времени, он упертый, выучит язык и станет поперек Тайкиной задницы. С ним нужно держать ухо востро. Хальстрем хвалит ее отдел, но сетует на малое количество объектов. Тайка пока спокойна, выявлением объектов занимается департамент Еникеева. Глаза Хальстрема холодно посверкивают, он способен говорить часами. Тайку все мучает вопрос: Зачем все это? Все руководство Центра собралось на совещание с их маленьким отделом. На дальнем конце стола, у стены она замечает главного психолога — испанку Марию. И эта здесь! Она постоянно что-то записывает. И тут Тайку осеняет: отдел проверяют на вшивость! Способны ли они выполнить ответственное задание? Достаточно ли они профпригодны…Но что это за задание? Зигги развалился в кресле, это нехорошо. Но хотя бы не порет и за это спасибо. Тайка старается не выдавать свое волнение. Сложенные на столе статичные руки должны дать им такое впечатление. Она медленно берет стакан с водой, отхлебывает и твердо ставит обратно на стол. Никаких эмоций на лице, но под столом у нее ходуном ходят ноги.

Хальстрем просит Тайку рассказать о прошедшем полугодии. Она радостно улыбается, как будто ничто другое не может доставить ей такого удовольствия, и уверенно тараторит на английском. Главное выдать им то, что они хотят — неуемный оптимизм и желание действовать. Кажется она неплохо справляется, директор одобрительно кивает через каждое ее предложение. Тайка как и Хальстрем мастерица надувать разговоры, как воздушные шары. Наконец, подустав от ее красноречивого напора, он останавливает ее вопросом:

— А что вы можете сказать про объект 861?

Неужели это оно? То самое! Ради чего все это? — проносится у нее в голове.

— Кира Милованова находится в Москве, под нашим наблюдением. У нее седьмая категория с детства, но в последний раз Далаки — регврач из азиатского филиала заявил ее как девятую. Насколько она ценна для организации, мы не знаем, ждем результатов из лаборатории. Как только получим их, начнем действовать. Выяснено все: местонахождение, пристрастия, мотивы, жизненные установки, психотип…Задерживает только лаба. Я не понимаю, почему…

Тайка хочет наехать на лабораторию, но Хальстрем ее перебивает:

— Результаты готовы, господин Иванов введет нас в курс дела.

Директор лабы — Иванов, пожилой сутулый мужчина вдруг распрямляется. Однако это не придает ему бодрости, выглядит он все равно усталым. Говорит медленно и неохотно, как человек который хотел бы знать меньше, чем ему открыто и говорить меньше чем он знает.

— Развернутый анализ ДНК занял много времени. Мы делали его дважды, потому что трудно было поверить в то, что мы получили. Объект нельзя отнести ни к седьмой, ни к девятой категории.

— По каким же инструкциям действовать? — спрашивает Тайка.

— Дайте мне закончить, — просит ее Иванов.

Пока он бубнит про аллели, сцепленные гены, пептиды и особенности сплайсинга белков Киры, Хальстрем часто переглядывается с Марией — главным психологом. Время от времени та кивает ему и директор многозначительно прикрывает глаза. Тайка понимает, что решается что-то очень важное для отдела. Всем скучно, Иванов увлекся и давно забыл, что перед ним не коллеги-генетики, а сотрудники других служб, которые не понимают и четверти его доклада. Он подробно застревает на секвенировании белков и нуклеиновых кислот, которое они провели, чтобы получить символьное описание ДНК объекта. Хальстрем наконец теряет терпение и вытягивает руку в его сторону. Ученый недовольно пожимает плечами, но смирившись умолкает.

— Господин Иванов — светлый ум, человек науки, — выспренно говорит Хальстрем. — Нобелевский лауреат. Он может бесконечно жонглировать терминами, которые нам, простым людям ни о чем не говорят. Это все равно что рассказывать муравьям о ракетостроении. — На экране все вежливо заулыбались. Даже Иванов криво растягивает рот.

— Я возьму на себя смелость перевести все на язык, который понятен нам всем. Объект 861ЕU — очень ценный генетический материал. Вне всякой категории. Такой концентрации генов мы еще не встречали.

Вот этого Тайка никак не ожидала. Она даже привскакивает на стуле. Быстро оборачивается к Зигги и видит, что он тоже по-настоящему взволнован. Хальстрем продолжает:

— Ценность ее для организации неописуема. Требуется приложить все возможные и невозможные усилия для вербовки этого объекта. Она должна сотрудничать с нами добровольно. Таисья, вы можете справиться с этой задачей?

Тайку оскорбляет этот вопрос.

— Мы никогда не подводили.

— Да, но это исключительный случай. Я не могу позволить провала. Любой ценой, нужно добиться добровольной вербовки объекта.

Хальстрем поднимает три папки. Это их личные дела. О, Тайка хорошо знает как выглядят ее файлы. Особенно голубой вкладыш на глянцевой бумаге. На карту теперь поставлено все. От ужаса на затылке у нее поднимаются волосы. Взгляд у Хальстрема строгий и просвечивает насквозь.

— Я просмотрел ваши личные дела, — он многозначительно выдерживает паузу. — Вы достойная команда и наверняка справитесь. Нужно приложить все силы. В случае успешной вербовки я пойду навстречу вашим пожеланиям. Может быть Братство забудет прошлые промахи некоторых из вас. Это прекрасная возможность показать себя в деле, искупить грехи и получить награду.

Они могут изъять голубой вкладыш из ее дела! Вот о чем говорит Хальстрем. Тайка замечает как рука Зигги дрожит на подлокотнике.

Директор поднимается. Все остальные тоже встают. Левую руку прикладывают к груди, а правую поднимают вверх с растопыренными пальцами. Знак идентификации и преданности идеалам Братства.

Экран погас. Некоторое время они сидят в тишине.

— Что делать? — наконец спрашивает Таракан.

Тайка не знает сама. Ей нужно все обдумать.

— Кира встала на учет к Еникееву?

— Нет, хотя Далаки запугал ее как следует, — докладывает Таракан.

— Упрямая коза! Как бы покрепче ее схватить за задницу? Где у нее самое больное место?

— Прошлой ночью ее повалял в койке Зимин! — задумчиво произносит Зигги.

— Как?! — взвивается Тайка. — Почему я ничего не знаю?

Откровенно говоря, до этого момента ей было все равно с кем спит Кира, она думала что ценность ее невелика. И Далаки, который всегда заявлял Киру по низкой категории, просто ошибся заявив ее девятой. Но теперь, после анализа ДНК, выяснилось что ее категория выше, чем у всех у них вместе взятых.

— Вчера, я не думал, что это так важно, пусть порезвится напоследок, — хмыкает Зигги.

— Ты вообще никогда не думаешь! До нее и пальцем не должны дотрагиваться!

— Там было далеко не пальцем, — усмехается Зигги. — Вообще-то я хотел сообщить сразу. Но ты была занята, у тебя был тренер, он тебе показывал странный жим лежа, все это было так удивительно…

Тайка стискивает зубы, опять она неплотно зашторила окна.

У Зигги вдруг меняется настроение. Глаза его бегают, в волнении он вскакивает и сшибает локтем стакан с водой, но как-будто даже не замечает этого. Вода растекается во все стороны, Таракан отпрыгивает, чтобы не испортить костюм.

— Хальстрем сказал, что можно попросить все! — хрипло выкрикивает Зигги.

— Все можно попросить только в публичном доме, — огрызается Тайка.

— Они должны вернуть Лилю!

До Тайки доходит — вот оно что. Вернуть Лилю! Поэтому этот кретин так запрыгал. Лилю никогда не вернут, он должен это понять своим полуразрушенным мозгом.

— Забудь об этом, у Лили девятка, она — ценный объект.

— Можно попросить все, — упрямо повторяет Зигги и вскидывает указательный палец Тайке в лицо. — Они вернут мне мою девочку!

— Все, но только не это, — говорит ему Тайка тоном, которым что-то запрещают детям. — Мечтай о реальном, хорошо будет если закроют глаза на твои прошлые подвиги.

— Я хочу только Лилю.

Они оба замечают с каким любопытством смотрит на них Таракан. Он здесь лишний. Тайка примирительно улыбается.

— Первые желания часто бывают ошибочными, у тебя еще много времени подумать чего же ты хочешь на самом деле. Сейчас нам лучше сосредоточиться на задании. Как именно у Киры все было…с Зиминым?

— Что именно ты хочешь узнать?

Зигги еще злится.

— Все!

— Было гораздо скучнее, чем у тебя с тренером…

Какой же все таки он гад! И опять при Таракане. Тупой наркоман, совершенно не фильтрует.

— Если чувство сильное, можно устранить объект привязанности. Убрать Зимина и все тут, — неожиданно вставляется Таракан. Зигги выглядит удивленным, обычно Таракан мало говорит и плохо формулирует мысли. А тут, гляди ка, поднатаскался.

— И все тут, — передразнивает его Зигги.

— Может быть, — задумывается Тайка. — Но нужно помнить инструкции. Крайние меры только в крайних случаях.