Падшие

Глава 36 Лила

Каждая мышца в моём теле напряглась в горячей воде.

— Что ты сказал?

— Ты скоро умрёшь.

— Почему ты так думаешь?

Он поднял руку и щёлкнул пальцами.

— Человеческая жизнь протекает за мгновение ока. Для нас это лишь один взмах крыльев бабочки, а потом пуф…

Я уставилась на него.

— То есть, ты просто говоришь о смертности. О хрупкости человеческого существования. Типа, я умру лет в восемьдесят, но для ангела это в мгновение ока.

— Что-то вроде того.

— Ты формулируешь это весьма пугающим образом.

Медленное пожатие плеч.

— В восемьдесят или намного раньше. Если бы ты видела те вещи, которые я видел на Великой Войне и на войнах до этого, тебе бы не понравились твои шансы прожить долгую жизнь среди людей. Ты будешь жить, пока Самаэль тебя оберегает. Вот и всё. Когда ты уйдёшь отсюда, твои же люди наверняка разорвут тебя на части.

Я вытолкнула эту тревожащую мысль из головы. По одной проблеме за раз.

— Ладно. И что ты видел во время Великой Войны?

— Все войны плохи, но эта была худшей. Огромные арки пламени, опаляющие небеса и поля, облака токсичных ядов в воздухе. Ямы, полные гниющих тел. Мужчины, спотыкающиеся и горящие заживо. Твой народ может быть весьма изобретательным и креативным, когда дело касается способов причинять боль и уничтожать друг друга.

Я опустилась глубже в ванну.

— Ну, может, кловианцам не стоило угрожать вторгнуться в Альбию.

Он издал фыркающий смешок.

— Так вот что говорят вам? Интересно.

— Но ведь так и было, разве нет?

— Нет. Ваш бывший король сам вторгся, куда не просили. Он покинул этот остров и отправился в Кловию, надеясь вернуть дома предков, принадлежавшие его праотцам тысячу лет назад. Мы полагаем, что у него имелись планы на весь континент. Но начиналось всё с Кловии. Я сомневаюсь, что солдаты хоть знали, за что сражаются. Их король приказал им, и этого было достаточно.

Пар клубился вокруг меня. Я уже не знала, чему верить. Не имея возможности самостоятельно исследовать этот вопрос, я была вынуждена полагаться на слова других людей.

— Почему вообще ангелы сражаются в человеческих войнах?

Он повернулся, не совсем глядя на меня, и вытянул руку, положив её на край ванной. Обмакнув пальцы в воду возле моих ног, он начал рисовать круги на поверхности. Звук был тихим и гипнотическим.

— Давным-давно мне говорили, что мы были известны как Смотрители. Нашим небесным заданием было выступать в качестве стражей человечества. Мы должны были привнести порядок в людской хаос, обуздать жестокость. Но когда мы пали, наше предназначение перестало быть ясным. Иногда сложно было понять, что… что правильно, а что неправильно.

— Самаэль сказал мне, почему пал он. А ты почему пал?

— Большинство из нас желало смертных женщин, а женщины желали нас. Это было под запретом. Но смертные женщины такие прекрасные, такие завораживающие. Как вы пахнете, как вы двигаетесь. Мягкость вашей кожи, экстаз в ваших глазах, когда мы прикасаемся к вам. Сложно сопротивляться, — нежный звук воды, колышущейся от его пальцев, наполнял комнату. — Зачем вкладывать в нас такое желание, если мы не должны ему подчиняться?

Что-то зашипело на моей коже, словно вода в ванной нагревалась там, где Соуриал играл с ней пальцами. Я чувствовала себя заворожённой, наблюдая, как его рука лениво движется по кругу.

— О. Понятно.

— Самаэль пал по другой причине. Полагаю, он тебе сказал. Что для меня кажется странным. Обычно он ничего никому не рассказывает.

Я потянулась к его виски и сделала глоток.

— Запрещено учить смертных ангельским знаниям.

— Да. Это могло быть даже большим грехом. Мы обучили смертных небесным секретам, хотя вы должны были оставаться в неведении. Мы учили магии, работе с металлом, чтению. Я учил человечество циклам Луны. Но самой большой ошибкой, которую мы совершили, было то, что мы обучали искусству войны, потому что человечество вывело это на новые пугающие уровни. Так что после Великой Войны, когда мы увидели жестокость, порождённую людьми, мы попытались это исправить. Мы убили тех, кто это начал. Мы принялись устанавливать порядок. И поэтому мы здесь.

Он очаровывал меня соблазнительным звуком колышущейся воды, и его слова каким-то образом обретали смысл. Я гадала, не было ли это какой-то гипнотической пропагандой. Я глотнула ещё немного виски.

— Ну, публичные казни — не лучшее средство восстановления мира.

— Самаэль хочет завершить завоевание, — он перевёл на меня взгляд своих огромных ореховых глаз. — Я постоянно говорю тебе больше, чем стоило, учитывая, что ты не заслуживаешь доверия. Похоже, это моя слабость. Мне кажется, что не стоит рисковать и проводить время с тобой, раз я не могу держать рот на замке.

С этими словами Соуриал встал. Не оборачиваясь ко мне, он пересёк арочный проём, и я слышала, как его шаги эхом отражаются от высокого потолка в библиотеке. Слегка улыбнувшись, я осознала, что он оставил бутылку виски в ванне со мной.

Это подготовит меня к битве, которая всё ещё подстерегала в будущем. Ещё один глоточек.

Я встала в ванне, и вода стекала по моему телу ручейками. Я вытерлась, затем надела крохотное красное бельё, которое заставило Финна покраснеть. Поверх я надела короткое белое платье из такого деликатного и полупрозрачного материала, что кроваво-красное бельё просвечивало насквозь. Мокрые волосы спадали на платье, смачивая его и делая более прозрачным.

Затем я улеглась на диван и стала ждать.

И ждать.

Когда прошло полчаса, я достала свои маленькие детские книжки и принялась практиковаться в чтении, произнося буквы вслух. Я лежала на диване и одно за другим прорабатывала маленькие слова, пока не научилась читать «мяч» и «ель». Пока мои глаза не начали закрываться.

Когда я задремала, мой разум сотворил эротические образы того, как Самаэль заходит в комнату, ласкает мою грудь, лижет и целует мою кожу. Стягивает с меня одежду и укладывает на его кровать, разводит мои бёдра. Я видела сон о том, как он прикасается ко мне, играет со мной до такой степени, что я теряю рассудок. Я видела сон о том, как он придавливает меня своим телом и овладевает мной.

Какого чёрта вообще?

Я проснулась и обнаружила, что моё платье задралось. Мои пальцы лежали на треугольнике между бёдер, мышцы сжимались. Во мне горела жаркая потребность. И к моему ужасу, Самаэль вернулся в комнату… и смотрел на меня.

«О Боже».

Я почувствовала, как мои щёки залило жаром. Взгляд его светлых глаз скользнул по моим твёрдым соскам, напрягшимся под платьем, по голым бёдрам. Я в ужасе резко убрала руку из-под трусиков, затем одёрнула подол платья.

И всё же, залившись румянцем до самой груди, я подумала, что возможно, это не самое ужасное начало.

Я завладела его вниманием. Он стоял передо мной и пристально смотрел; его грудь оставалась голой под плащом, а в глазах ярко пылало пламя.

— Привет, — бездыханно пролепетала я, ниже одёргивая подол платья. — Мне снился сон.

На его подбородке дёрнулся мускул, и Самаэль отвернулся от меня. Он снял плащ, повесил его возле кровати, затем взял с полки книгу и сел в кресло у камина.

Казалось, он решительно настроился не смотреть на меня. И всё же напряжённость его мышц указывала на то, что он всё ещё думал обо мне.

«Барабаны войны начинают свой ритмичный бой».

Несмотря на горящие щёки, я поднялась с дивана и встала перед ним. Он не сводил взгляда с книги, и его отказ признавать моё присутствие лишь прибавил мне решимости.

Он ведь на самом деле не читал, нет? Он сделался странно неподвижным, до сих пор не переворачивал страницы. Его глаза не шевелились. Сидя без движения как статуя, он лишь притворялся, будто читает.

Я жила с ним всего два дня, но уже начала подмечать детали. Он пытался спрятаться от мира, совсем как в данный момент пытался прятаться от меня. Он надеялся, что я перестану смотреть на него.

«Знай своего врага. Знание — это сила».

И я мало что знала о нём — то, что моя сосредоточенность на нём нервировала его до глубины души, заставляла напрягаться. Что ему нравилось, когда я к нему прикасаюсь. Что он стискивал книгу с такой силой, будто у него имелась личная вендетта против бумаги.

Я поиграла с подолом платья, чуть выше приподнимая его на бёдрах. Слегка задирая край, совсем понемножечку за раз.

Я прикусила губу.

— Знаешь, когда ты пришёл, мне снился совершенно безумный сон о тебе.