Память Древних

Глава 10

Данан вломилась к Даангвулу, отринув запреты стражи. Коротко изложила, что произошло, сказала, что предоставит доказательства рассказа только при собрании королевского совета. Если же вдруг Даангвул вздумает предать их, решив, что отыгранные фигуры можно скидывать с доски, то любой из присутствующих подтвердит, что от её руки король умрет быстрее чем успеет крикнуть: «Стража!».

Она не разменивалась и в том, чтобы требовать собрания немедля. И на все вопросы и недовольства приводила лишь один аргумент: архонт ближе, ближе, чем кажется!

Впоследствии она не могла вспомнить, как выглядел зал собрания или сколько прибыло знатных гномов. Только как ерзала на стуле, мечтая поскорее добраться до Диармайда. Дай Вечный, они с Эдортой сумели накопать что-нибудь стоящее.

Борво смотрел на Данан со смешанными чувствами: её нетерпение подстегивало его любопытство — близостью хоть какой-то ясности, без которой они все уже немного сходили с ума. Теперь, когда голос архонта истерзал и его, он больше не смотрел на чародейство Данан, как на сущее зло. Сидя в темном углу зала совета и слушая краем уха разборки с Эдриком Меддра, Борво вдруг задумался: а какой именно ценой ей удалось вытянуть и принять столько скверны Пустоты? Насколько вообще велика её сила воли, если после случившегося Данан все еще понимала, что следует делать дальше? Или, быть может, именно от того, что она до костей пропиталась черной гнилью исчадий, она лучше прежнего видела их задачи и курс? Ведь ничем другим её текущую безынтересность ко всему, кроме архонта, не объяснить.

Жал, как обычно, имел невозмутимый вид. Но если бы кто его коснулся, то понял бы: эльф напряжен и собран, словно гранитная глыба. Эйтианцу казалось, он готов в любой момент убить любого, включая себя. Хотя бы за то, что с момента сожжения Аенгуса Меддра в подземельях и до сей поры он испытывал жгучее желание поговорить с Данан.

Чародейка, едва лорда Эдрика уволокли для последующего наказания за измену, взвилась с места и рванулась с прытью, от которой едва не переломала ноги.

— Данан, осторожно. — Кинулся Жал с помощью. Коснулся женского предплечья и с раздражением почувствовал, как свело низ живота в неуместном трепете.

Чародейка не оглянулась, но кивнула. Эльф счел это хорошим знаком. Возможно, он сможет вытянуть её из одержимости, если до этого дойдет.

Путь до казарм, где их расселяли прежде, проделали, регулярно срываясь на бег. Едва Данан толкнула дверь комнаты, Диармайд и Эдорта, которым явно успели сообщить о возвращении товарищей, бросились навстречу.

У Данан ломанулось сердце о ребра: ох, Вечный, Дей! Родной, живой, теплый! Данан с трудом удержалась, чтобы не кинуться ему в руки. Жал заметил женскую улыбку, полную надежды и обычной радости, до того, как Данан сумела погасить.

— Леди Данан… — начала Эдорта.

— Данан! — воскликнул Диармайд. — Хвала Вечному, ты в поря…

Женщина увернулась от объятий и начала на ходу стаскивать портупею и тунику, избавляясь от замызганной грязной одежды.

— Ты нашел описания девяти архонтов?

— Дан… Данан? — растерялся Дей, так и застывший с руками, раскинутыми в пустующем объятии.

— Нашел?!

Дей молча кивнул, помрачнел, опустил руки. Он совсем не так представлял их встречу!

Чародейка разделась до рубашки, не представляя между собой Диармайда с Эдортой и Йорсона с подчиненными. Попутно в трех словах рассказала единственное, что, по её мнению, имело смысл — о встрече с колдуном-теократом и об опустошении амниритовой шахты. А потом, усевшись на постель и вытянув ноги, сразу взяла с места.

Хольфстенн присмотрелся: они едва доползли до сколько-нибудь безопасного убежища, а Данан уже во всю прыть рвется влезть в следующую петлю. И их всех за собой тащит! Хорошие лидеры так не делают. Хотя она, конечно, не то, чтобы лидер. Но инициатор — так точно. Ситуация выходила не особо радужная.

— Слушай, Данан, — попытался вразумить подругу Хольфстенн, перебивая ту на середине фразы. — Дай дух перевести.

Чародейка изумилась до того, что остолбенела на несколько секунд.

— Архонт точно не даст, — наскребла она наконец ответ.

— Ну ты же не архонт, — вскидывая руки, поканючил Хольфстенн.

— Она хуже, — буркнул Диармайд.

— Я же не мешаю вам менять одежду, рассаживаться, есть! — вспылила чародейка. — Вы что, не можете одновременно заниматься всем этим и обсуждать то, что необходимо обсудить?

Хольфстенн открыл было рот, но Борво помешал.

— Оставь, — прерывая, махнул он рукой. — Ты ведь знаешь, что в итоге мы сделаем, как она хочет. Как всегда, — проворчал смотритель.

Хольфстенн поглядел на товарища с большим интересом: и когда он успел так преобразиться? В смысле, поумнеть, поправил себя Стенн. Любые слова, связанные с преображением, вдруг стали ему жутковатыми. Покостерив себя за суеверие, Стенн пожал плечами и стал искать место, чтобы расположиться. Данан воспользовалась случаем.

— Ты сказал, что ему нужен амнирит, чтобы получить сферы телепортации, — она посмотрела на Хольфстенна, который все-таки попытался наскоро представить вновь объявившихся смотрителей Пустоты Руамарда былым товарищам. Борво и Диармайд, растерянный, словно ему врезали по сопатке чем-то тяжелым, едва закончили обниматься.

— И удивился, почему для этих целей архонт не развалил какую-нибудь из Цитаделей Тайн, — продолжала Данан.

— Ну да, — отозвался Стенн и начал по примеру Данан расчехляться. Полное обмундирование ужасно утомило. Сейчас бы расслабиться! Но нет же, у Данан шило в одном месте!

— Я, признаться, тоже об этом подумал, — протянул Фирин, присаживаясь на вторую кровать рядом с Эдортой. — Но почему ты сказала, что архонт не смог бы развалить Цитадель или добиться сфер угрозами?

Борво встал напротив Фирина с однозначным требованием во взгляде. Маг едва шевельнулся, чтобы отодвинуться, как Борво уже попытался сесть, отодвигая колдуна собой и втискивая зад в образовавшуюся брешь. Эдорта подвинулась в противоположную от Фирина сторону сама, жутко при том краснея.

— Потому что любую Цитадель Тайн защищает оборонительный барьер, — тоном, которым сообщают о грандиозных открытиях, поведала чародейка. — И потому, что у архонта нет никаких по-настоящему сильных атакующих заклинаний, чтобы пробить его.

Стенн натуральным образом хмыкнул. Фирин прочистил горло смешком.

— В каком смысле? — спросил маг. Подобное заявление выглядело натуральным образом абсурдно.

— В прямом. Смотрите, — Данан зажглась, сложила ноги крест-накрест, и наклонилась к остальным. Диармайд примостился рядом, и, к интересу большинства, Жал даже не попытался оспорить это. — Вы, я имею в виду, те, с кем мы уже давно, — уточнила женщина, — привыкли ассоциировать магов со мной. Но я не обычный маг, я рыцарь-чародей. Для меня само собой разумеется владеть двумя Домами магии. Однако основная часть магов всегда развивается только внутри одной школы. Даже ты, Фирин, — оглянулась она на эльфа. — Ты непревзойденный телемант, но только телемант.

Эльф на это пожал плечами: что есть, то есть.

— И как это мешает архонту пробить барьер в Цитаделях Тайн? — напрягся Йорсон. — Ведь иначе бы он вообще не заинтересовался амниритовыми шахтами, я правильно понял?

Стен снова хохотнул. А Борво, чуть растягивая и немного ворча, пояснил:

— Ах, да, вы же еще не знаете, что когда Данан рассказывает, мы всегда начинаем с истории про создание мира.

Тут Стенн заржал, а Данан сощурилась. Дей, наблюдая за женщиной, испытал навязчивый зуд в ладонях — одинаково хотелось её обнять и вмазать. А еще почему-то растереть, чтобы она стала больше похожей на живую.

— Мы с вами давно знаем, что в Консорциум принимали только тех чародеев, которые овладели двумя Домами магии, — произнесла чародейка.

— То есть все они были рыцарями-чародеями? — не понял Борво.

Стенн, между делом, расчехлил фляжку с элем и, закатив от удовольствия глаза, приложился. На возмущенный взгляд Диармайда: «Ты что делаешь?!», гном пожал плечами: «Ну а что? Просто так что ли тут сидеть?»

— Нет, — отозвалась Данан, — основной расцвет рыцарей-чародеев как ордена, сражавшегося против заклинателей душ, приходится уже на закат Ас-Хаггардской империи, и особенно на времена первых Пагуб, когда заклинателей душ было еще много. Поэтому, кстати, я хочу сказать, что ты был прав, Дей, в предположениях, — она обернулась к соседу. — Наш архонт не сможет поднять в армию нежить. По крайней мере, сам, если не найдет себе подручного заклинателя душ. Но это не главное. Важно, очень важно, — подчеркнула Данан, — то, что претендент в архонты в Консорциуме теократов должен был владеть двумя Домами магии.

— Ладно, это понятно. — Хольфстенн, сделав глоток, утер губы и включился в беседу. — Но, я думал, в любом магическом направлении есть атакующие заклинания, нет?

— Нет, — отозвался Фирин. — Простенькие атаки магической энергией может освоить любой маг. Однако купол Цитадели Тайн — это мощнейший барьер. Все, которые мне доводилось встречать, создавались несколько поколений совместными усилиями сотен телемантов и представителей других Домов. Такой обычной шаровой молнией не прошибешь.

— Нужно заклинание посерьезней, — добавила Данан.

— Намного серьезней. Самая разрушительная из магических школ, — продолжил Фирин, — Дом Владык, школа стихий. У них можно набрать с десяток подходящих узоров. Остальные Дома довольствуются одним или двумя заклятиями, и всех их можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Небесный удар телемантов, — начала загибать пальцы Данан, — Магическая месть и Дрожащая темница в Доме Призыва, ни одного в Доме Свитков, и Поющая погибель — в Кошмаре.

— Да ладно тебе скромничать, Данан. Твое Увядание видели мы все, — заметил Хольфстенн. Он улыбался, но выглядел пугающе серьезным. Имел право.

— Увядание — это другое, Стенн. Его нельзя применить против барьера.

— Да-да, — включился Дей, заставляя себя отбросить навязчивые идеи насчет чародейки. — Давайте вернемся к барьерам. К чему ты завела речь про атакующие чары, Дан?

— Если бы в истории Аэриды существовал хоть один колдун, равно владевший тремя Домами магии, об этом бы знал каждый школяр, первый день вступивший в Цитадель Тайн, — ответила Данан. — Это значит, у нашего архонта в рукаве действительно только два больших таланта. И у меня не осталось никаких сомнений: это Преобразование и Иллюзии.

Диармайд вскинулся первым: разом в его голове пронеслось столько вопросов, что лейтенант едва не откусил себе язык. Поэтому спросил, как мог, ёмко:

— Данан?

Жал, хотя вслушивался с пристрастием осужденного, которому выносят приговор, старательно делал вид, что его здесь нет. Поэтому, оглядевшись вокруг себя, потянулся к Стенну — за элем.

Фирин был полностью согласен с Деем, поэтому повторил:

— Данан!

Данан медлила с ответом, словно подбирая в уме, как бы сделать очевидным для них то, что стало для неё. О, Вечный! Она, кажется, начинает понимать Жала, который всегда много и быстро соображает, но так мало высказывает. Ему ведь и так понятно, к чему болтать? И ей вот сейчас тоже…

— Йорсон, — обратилась чародейка. — Ты и твои подчиненные, как вы слышите архонта? Как он звучит для вас?

— Как голос старшего брата, — честно признался Йорсон, не став увиливать. В конце концов, они все тут с одной целью. — И в последнее время он ругается на меня так же, как ругался брат в детстве, до того, как мы сблизились.

Данан, издав смешок, скривилась:

— У Него заканчивается терпение.

Поглядев на командора, один из руамардцев тоже вставил:

— Голос ни на что не похож. Но он постоянно болтает о том, что если я сделаю то или это, то… — он сглотнул и снова поглядел на Йорсона, — то меня сделают констеблем ордена. Хотя бы.

Йорсон выдохнул, выдвинув вперед челюсть. В его лице отчетливо прочлось: «Сучий потрох».

— Вот все и встало на места, правда? — спросил еще один руамардский смотритель, треснув товарища по спине. Похоже, у них были склоки до спуска в подземелья, и этот несчастный здорово облажался, прикинула чародейка. Возможно, с десяток раз.

Данан обернулась к Эдорте:

— Кажется, мы натыкались на это еще в Астерии, когда ковырялись в хрониках. Что во Второй Пагубе смотрители мучились от шелеста?

Эдорта завелась тут же: и не только во второй. Во всех Пагубах, начиная со второй, смотрители терзались шелестом, неразборчивыми криками, скрежетом и воплями.

— О Первой почти не осталось сведений, — добавила воительница в конце, — но мы нашли упоминания о сладкой песне. Возможно, это оно.

Данан кивнула, не комментируя: достаточно и сказанного.

— Диармайд, ты говорил, у Редгара он тоже что-то напевал?

Дей кивнул: вроде того.

— И мне тоже… Ну, не в смысле поет. Я имею в виду, раньше больше голос шелестел, а теперь я отчетливо слышу каждое слово, — поделился Диармайд.

Данан улыбнулась совсем недобро и спросила вкрадчиво:

— И что он говорит тебе, лейтенант?

Диармайд начал отвечать, но Данан тут же перебила:

— Или, вернее, кем он говорит в тебе? — с видом рокового прозрения спросила чародейка. От подобного вопроса лицо Дея вытянулось: чего? Но Данан не сбивалась, и её убежденность была настолько заразительной, что даже Хольфстенн, забиравший назад фляжку с элем, замер на середине жеста. — Редгар, верно? — Данан накинулась на Диармайда. — Ты слышишь голос командора!

Она уже не спрашивала, а Диармайд, оторопев, молчал. Как она узнала? И, стоп, архонт? Так это не голос памяти, совести или самого Реда…

— Ты стал различать голос Темного, как голос, когда мы вышли из Талнаха, Диармайд, — продолжала Данан. — Только после того, как самого Редгара не стало. Вот почему ты постоянно говоришь нам, что бы он сказал и чего бы хотел. Тебе кажется, что он говорит с тобой, будто из памяти прошлого, будто ты так великолепно его знал! Но на деле ты так же слепо следуешь темной воле, как и я! Как… все мы!

Диармайд заерзал. В его голове резко что-то взорвалось и опустело. Словно он даже думать не хотел, что чародейка может быть права. Темный?! Неужели?! ДА НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! НЕТ, НЕТ И НЕТ!!! ОН ЖЕ ОТЧЕТЛИВО СЛЫШАЛ ГОЛОС ТЫСЯЧИ БИТВ!

Глядя, как Дей предается метаниям, Хольфстенн обеспокоился, как бы друг не начал драть на себе волосы.

— Какое это сейчас имеет значение?! — все еще отказываясь поверить, раздраженно бросил Диармайд.

— Прямое! — Данан безотчетно поймала Дея за плечи хорошенько встряхнула. — Архонт увещевает каждого из нас тем, что мы хотим слышать — голосами родных, обещаниями свободы, героическими свершениями. Другие архонты из тех, что уже пробуждались, не обладали даром Иллюзии и звучали для всех одинаково. Но не этот.

Данан перебил стук в дверь — им принесли еды. Кто и когда успел об этом озаботиться, она не имела понятия. Но от запаха пищи поняла, что сейчас скрючится вдвое от пустоты в желудке. Самой обычной пустоты обычного голода, — настойчиво внушила себе женщина.

Едва блюда оказались в пределах досягаемости, Данан не глядя оторвала кусок пищи и закинула в рот (знатно обожглась). Отчертыхавшись, продолжила:

— Там, в подземельях, мы уже встретили иллюзиониста. В отличие от архонта, который способен дотянуться только до тех, кто испорчен Пустотой, теократ мог заколдовать всякого, до кого доставал. Так, по указке хозяина он сначала переманил на свою сторону шахтеров, а вместе с ними и добытый амнирит. Потом, усилившись амниритом и используя голоса тех шахтеров, которые на самом деле уже не были гномами, он привел руамардских воинов. Всполошившаяся власть отправила Смотрителей Пустоты, что и было конечной целью. Потому что без смотрителей засечь приближение или даже местоположение архонта невозможно. Значит, архонт смог бы намного больше, смог бы действовать еще свободнее, никем не замеченный. А потом…

Данан замерла, открыв рот. Её лицо исказилось в растерянном ужасе. Мысль, пришедшая в голову, выбила из неё все остальные, а из легких — последние капли вдоха.

— А потом он привел туда тебя, — не оглядываясь на женщину, тихо припечатал Жал.

Борво подавился едой. Так закашлялся, что выплевал крошки еды Эдорте на колено. Стенн тоже хрюкнул прямо в глоток эля и чуть не захлебнулся. Жал медленно и неотвратимо обернулся в сторону Данан и уставился — глаза в глаза.

— Что ты хочешь сказать? — с паузами за каждым словом шепнул голос. Данан подумала, что это Дей, но нет — Йорсон. Дей, видать, окончательно оглох от таких прозрений: сначала на свой счет, теперь о Данан…

— Так и есть, — выдохнула чародейка и, не в силах больше сидеть, вскочила с кровати. Ходить из стороны в сторону в комнате, где даже пол был занят рассевшимися братьями по оружию было затруднительно, и она принялась мерить шагами клочок в три локтя широтой. — Преобразование считается утраченным Домом, и знаний о нем толком нет. Но в Иллюзиях, мы можем сказать точно, нет атакующих заклинаний. Поэтому архонту нужно что-то, что наверняка сможет сломить барьер телеманта любой прочности. То есть барьер Цитадели Тайн. И он нашел себе оружие.

— Амнирит? — догадался Йорсон.

Фирин с побелевшим лицом покачал головой:

— Духовный меч.

— Нашел, — с истеричной злостью выплюнула Данан, — и даже опробовал! Он нашел его… — Данан закрыла рот ладонью, сокрушаясь над фатальной ролью, которую сыграла в их отряде, — еще в той таверне, в Керуме! И все, что делал со мной потом — искал способ удостовериться, что меч ему пригодится!

Данан затрясло, она срывалась в истерику. И хотя дальнейшие объяснения не требовались, Стенн дернул Данан за руку:

— Объясни толком!

Данан заозиралась: вмешательство друга ненадолго отрезвило её. Чародейка нашла взглядом лейтенанта.

— Как тебе, Дей, — привела пример, — он голосом Редгара шепчет, где белое, а где черное, так и мне он моим собственным велел идти сюда, в Руамард.

Вы же помните ту встречу в Лейфенделе. Тогда с ним было только два теократа, хотя я уверена, в распоряжении Темного магов намного больше. Однако для руководства разграблением шахты он оставил всего одного из них — того, кто мог зазвать сюда смотрителей и сотворить мощный защитный барьер. Телеманта и иллюзиониста в одной филактерии.

— Идеальный вариант, — шепнул Борво.

— Допустим, Данан, — размышлял Йорсон. — Но на кой хрен ему тогда амнирит? Идея со сферами тут явно никак не вяжется.

Данан, разгоряченная, нервно оглянулась на местного командора.

— Я ведь уже сказала, — проворчала она. — Чтобы усилить себя!

Видя определенное недоумение вокруг, Фирин снизошел до более внятных объяснений:

— Амнирит — чистейшая магическая эссенция. По существу, его чародейскую мощь можно превратить во что угодно: амнирит служит главным ингредиентом в чародейских зельях восстановления. Он используется стражами Вечного, которые изначально не обладают магическим даром, чтобы развить у них способности к разбиванию чародейских связей. Как бы это… — задумался эльф.

— Невозможно воздействовать на магию не-магией, — мрачно вставил Диармайд, который, наконец, немного успокоился. — Поэтому стражи употребляют амнирит всю жизнь. Чтобы «достать» чародеев.

— Иными словами, — продолжил Фирин, запрокидывая голову. — Амнирит позволил архонту усилить собственные возможности, и, тем самым, притащить сюда и руамардцев, и Данан, и всех остальных.

— И тем крепче был барьер, который пришлось разрубить, — смекнул Борво.

— Барьер, который поддался тебе со второго удара. — Размышляя вслух, Стенн ткнул в чародейку пальцем.

Данан не удержала горького смешка:

— Да, и теперь Темный точно знает, что дело только в цене: в количестве жизней, которыми придется напитать клинок, чтобы он не раскололся при ударе о щит.

— Но что могут хранить в себе такого Цитадели Тайн, чтобы архонт пытался попасть туда? — спросил один из руамардских смотрителей. — Не ведь явно не сферы! Ну это же смешно! — он схватился за голову.

— Не сферы, — раздумчиво согласился Фирин. — Не стоит сбрасывать со счетов артефакты, возможно, они являются какой-то частью его умысла. Но, думаю, в действительности, ему нужно что-то еще.

— Понять бы, что име… — начала Эдорта.

— Ему нужна Цитадель с самым прочным барьером из всех, — перестав метаться, изрекла Данан. — Талнах.

Теперь насупился Фирин:

— Не только руины магистрата и библиотек, но и сам город? Вполне логично.

— Разве? — спросил Йорсон, от которого пока ускользала прямая связь между логикой и магией.

— Вполне. — Данан с ленивой ехидцей посмотрела на вновь обретенного товарища. — Он хочет трон, ради которого все они когда-то бросили вызов Вечному. Он хочет империю. Их Ас-Хаггардскую империю. И Темный знает, что если войдет в Талнах, то встретит там массу союзников. — Данан набрала полную грудь до ломоты в ребрах, понимая, что воздуха все равно не хватает. Сейчас бы куда-то наверх, чтобы ветер выдул все лишнее и помог хоть как-то упорядочить голову… Подземелья гномов изрядно надоели.

— Троны! О, сиськи Митриас, как они еще никому задницу не натерли?! — воскликнул Хольфстенн, всплеснув руками.

— Хороший вопрос, — вздохнул Диармайд.

— Не знаю, может ли Темный преобразовать мой меч в свой, но, — Данан оглядела давних соратников, — мы точно видели, что он может преобразовать чужое тело в свое. Перейдут ли к нему мои способности вместе с жизнью — без понятия, но рисковать нельзя.

— Мы всяко будем рисковать, пока ты слышишь его, Данан. — Теперь озадачился даже Хольфстенн. — Сколько времени ему потребовалось, чтобы позвать тебя в Руамард? — спросил, не спрашивая: сам помнил. Взглянул на Йорсона. — И сколько времени назад у вас начали пропадать шахтеры?.. — спросил еще тише и с еще меньшим намеком на вопрос. Хольфстенн уже распознал, что все началось примерно в одно время.

Детали головоломки сложились у Стенна в голове со скоростью молнии, угодившей в озеро, оставив только одну загадку.

— Как он сумел повлиять на вашего короля? — спросил Стенн у Йорсона, протягивая руку к секире.

— Ч-что? — невнятно отозвался тот.

Хольфстенн одной рукой оперся на оружие, а другой — о согнутое колено в готовности вскочить и прибить тут любого. Жал положил тому руку поверх плеча: не заводись.

— Я спрашиваю, каким образом Темный архонт сумел науськать короля Даангвула отправить в шахту Смотрителей Пустоты? Он ведь не сам это придумал!

Йорсон сглотнул и облизнулся. «Прокололся, — подметил Жал, наблюдая. — Знает правду». Убийца опустил взгляд: как же ему обрыдло, что все вокруг любят отвечать еще до того, как откроют рот. С такими никакой тайны не утаишь.

— При чем тут король и Темный архонт? Я не пони… — начал лорд-командор.

— КАК ОН СУМЕЛ ПОВЛИЯТЬ НА ДААНГВУЛА?! — заорала Данан вместо Стенна, бросившись к нему. Неужели они упустили что-то столь важное прямо у себя под носом?! В Руамарде есть еще один темный чародей? Теократ?! Или, может, такое же полу-исчадие, как и те шахтеры, которые застыли на середине пути превращения?! Или и здесь иллюзии?! О, Вечный, что еще осталось реального?!

Дверь комнаты скрипнула. Не дай Вечный, стража! Данан приготовилась колдовать Увядание без разбору — плевать, что будет! Главное сейчас — докопаться до правды. Хоть какой-то, если она поможет.

Вошел Дагор, а за ним — еще один гном, укутанный плащом и капюшоном со здоровенным молотом на перевес. Вполне ожидаемо: ни кто в их компании не сомневался, что за беседой найдется кому последить из-за двери и доложить государю.

— А ты разве сама еще не поняла, чародейка Данан? — спросил тот, который скрывался, и скинул мантию.

— Ваше величество, — тут же поклонились руамардцы, вскочив с мест.

Король Даангвул кивнул в ответ. Усевшись на мгновенно освобожденное руамардцами место, Транадор обернулся к Дагору, и тот выудил из-за пазухи маленький круглый отполированный шар. Поднес ближе к королевскому лицу и…

Данан выдохнула, Хольфстенн разжал рукоять топора.

— Смотритель Пустоты, — выдохнул последний. Борво прошептал что-то неразборчивое, Дей тряхнул головой, будто надеясь сбросить сонливость. Ведь не может же это быть правдой, он наверняка спит! Смотритель Пустоты — и на троне?!

Когда опознание состоялось, Дагор быстро спрятал кулон.

— Полагаю, моя истинная биография вам не особенно интересна, — сказал Даангвул. — Но, если очень коротко, это вышло вынужденной мерой.

— Отлично, — отмахнулась Данан, в самом деле не испытывая желания копаться в прошлом короля Транадора. — Тогда почему ты сразу не повелел вооружать войска для борьбы с архонтом? Потому что тоже примкнул совсем недавно и еще не слышишь архонта, как мы?

Даангвул пресек дознание прямым ответом:

— Потому что Эдрик Меддра знал об этом. А смотрители, — он взял чуть более ядовитый тон, — тебе должно быть известно, как и маги, по традиции не занимают королевский трон. Разве что, — он хмыкнул, — в Талнахе и Те’Альдине. — Вдохнул и заговорил дальше: проще и серьезнее одновременно. — Мне нужно было кровь из носу убрать дом Меддра, чтобы мой ребенок наверняка мог унаследовать корону. И я убрал — Эдрика и всех, кто что-либо знал и мог заявить, будто я должен занять положенный смотрителям нейтралитет и оставить царство, а мой ребенок — умереть, как оскверненный с рождения.

Это было оглушительно и… горько, подумала Данан.

— Но… что если поблизости будут исчадия?! Вас же выдаст ваше же лицо! — Подался вперед Борво.

— Мои маги стараются как могут. Они выдают мне особое зелье. Мало эффективное, но лучше, чем ничего. И к тому же, они постоянно работают над его улучшением, а я — держусь подальше от исчадий.

Данан хмыкнула, чуть шатнувшись:

— Это, знаете ли, особенно вам не поможет. Со временем.

Даангвул кивнул до того естественно, что стало понятно: он давно в курсе.

— Буду скрываться, пока не подрастет мой ребенок. А потом отступлю в тень. Думаю, тебе с твоими целями легко меня понять.

— С твоими целями?.. — не понял Борво. Стенн картинно ужаснулся:

— О, Вечный! Данан, ты беременна?! От него?! — он ткнул в эйтианца пальцем.

— Нет, — невозмутимо ответил Жал.

— Он не у тебя спрашивал, — буркнул Дей.

— Но у нее есть ребенок, — не смутившись ответил король и уставился на Диармайда. — Ужасно капризный, между нами. И, хотя она оставила его тут, чтобы он уцелел, он все равно всем недоволен и не затыкается целыми днями.

— Это все неважно. — Данан пресекла назревшую перепалку. — Зачем явились, владыка? — Уставилась чародейка на Даангвула.

Хольфстенн практически услышал, до какого звона натянуты у чародейки нервы. Ожидать можно было чего угодно.

Даангвул выглядел так же, как в день их первой встречи. Те же косы, те же заклепки на них, тот же проницательный вдумчивый взгляд. Король прочистил горло, собираясь с мыслями, ибо чувствовал, что все взоры в комнате устремлены сейчас на него.

— Сказать спасибо, — выдохнул владыка.

— Ха-а? — протянула Данан. Стенн с выпученными глазами дернул плечами вверх — в беззвучном смешке. Зато Жал захохотал в голос — второй раз в жизни.

— Благодарные короли — что может быть абсурднее?

— Главное, чтобы эта благодарность не сулила нам проблем или кончины, — с жирным намеком сказала Эдорта. И еще более жирным намеком покрепче взялась за меч.

— Думайте, что хотите, — изрек Даангвул. В его голосе таилась обида. Он тут, понимаешь, лично явился поблагодарить, а они…

— Ваша подозрительность не лишена оснований, — произнес Йорсон. — Мы не были с вами откровенны с самого начала…

— Это уж точно, — вставил Дагор, впиваясь Йорсону взглядом в затылок. У этого натурально отрос зуб на командора за сокрытие правды. Видать, прежде они были друзьями.

— … но у нас были причины.

— У всех есть какие-то причины и какие-то основания. — Данан взяла на себя то ли смелость, то ли труд, пресечь душещипательные разговоры. — Если спросите нас, — она взглядом окинула старых товарищей, — то у каждого за плечами тоже есть история, а то и не одна. Мы не лезем с рассказами и с вопросами даже друг к другу. Не полезем и к вам. Владыка Транадор, — обратилась к королю. — Мы можем рассчитывать на вашу помощь?

Даангвул обратился к Таламрин, поднялся на ноги, положив руки на рукоять упертого в пол молота.

— Бесспорно, — королевским жестом кивнул он. — Как и на наше гостеприимство. Для всех вас, — серьезно сказал он, задержав взгляд на эйтианском убийце.

Жал не удержался и хмыкнул:

— Ты сам это сказал, владыка Транадор.

Даангвул дрогнул — внутри сильнее, чем снаружи. Но слов своих брать назад не стал.

— Если мы станем встречаться во дворце и тем более уединяться с вами, каждый первый начнет трещать, что вы — мои наймиты, — сказал король тверже и тише прежнего. — А если я вас нанял, значит, было что скрывать. А раз было, что скрывать, значит, Эдрик был не так уж не прав, и можно попытаться занять его место в оппозиции власти, чтобы стать властью самому. На троне и рядом с ним никогда не бывает тихо, но усиливать бурю собственными руками я бы не стал. Поэтому Дагор проводил меня к вам.

— Мало, что благодарный, так еще и дотошный какой, король Транадор, — с некоторым недоумением протянул Хольфстенн.

— Не буду спорить с вашим мнением о себе. Помните главное — мы делаем одно дело. Я отдал распоряжения охране, вы можете попасть в библиотеку хранителей всем составом в любое время. Так надолго, как потребуется. Я оставлю с вами Йорсона для связи. Сегодня уже поздно, а завтра вечером будет большой праздник в честь тех, кто пал, и тех, кто вернулся. Народу нужно ободриться. Я выделю вам почетные места и восславлю, но старайтесь не подходить ко мне, чтобы не вызвать подозрений со стороны знати. Ибо, — он глянул на чародейку, — ты была права: сейчас это все неважно и мне вовсе не до них. Поэтому проще всего сделать так, чтобы у них не было повода для фантазий о перевороте. Дагор, — обернулся Даангвул, — остальное оставляю тебе.

Дагор кивнул: «Слушаюсь!», — и проводил короля до двери.

Данан обдумывала слова Транадора. Дей, конечно, имел все права ворчать на неё сколько угодно, допрашивая, какого черта она согласилась помогать Транадору. Однако, положа руку на сердце, Данан в душе признала: даже если бы Темный архонт никак не влиял на их тут появление, она бы все равно постаралась помочь Даангвулу. Не из какой-либо пресловутой доброты или возмущения на несправедливость, а только из практических соображений. Опасения Даангвула теперь стали ясны для неё как день: пока страна едина, и линия наследования прозрачна — королевство может пытаться бороться с Пагубой. Лейфендель, расколотый надвое, и Даэрдин, потерявший и короля, и его преемника, стали отличным примером, что без этих двух условий от государства может буквально не остаться ничего. В конце концов, будь Даэрдин до сих пор един под рукой Драммонда Саэнгрина, разве не проще ли было попросить армии для борьбы с архонтом у него и не скитаться по всей Аэриде, как забитые попрошайки?

Дагор что-то говорил о том, что король выделил им несколько комнат, и теперь гости могут не ютиться как сельди в бочке. Потом о том, что королева Сиггеруд выделила двух служанок в помощь женщинам отряда, которые сейчас ждут распоряжений. Данан, едва Дагор затих, тут же вклинилась новым призывом: что-де им очень нужно обсудить то и это, и вообще еще целую кучу важных вещей! Но Борво, перебивая, в голосину завыл.

— Нет, о, Вечный, Данан! Пожалуйста, хватит на сегодня!

— Но нам надо прояснить все, что только что…

Хольфстенн слушать не стал. Он подошел к чародейке, твердо положил руку на плечо (как дотянулся), сдавил со всей силы и припечатал:

— Нам. Нужно. Поспать. Потом еще раз поесть. Потом снова поспать, и только потом, может быть, подумать, что вообще значит все то, что произошло и что ты тут наговорила. Да и тебе…

В душе Данан бешено боролись двое: уставший товарищ и неутомимый командир. Первый алкал отдыха больше, чем любой из них, потому что именно Данан пришлось бесконтрольно израсходовать месячный запас чародейской энергии за пару дней. Назад Таламрин добралась только на силе восстанавливающих печатей Фирина, который сам был похож на мумию. А вот командир в ней рычал зверем, что надо сейчас прямиком кидаться на выяснение всех оставшихся деталей: что там вызнали Дей и Эдорта, что такого наговорил теократ в подземельях во время последнего залпа, какие еще кто вспомнил артефакты, чем мог бы помочь Йорсон с его людьми или местный главный хранитель летописей, раз уж Даангвул дал им доступ к библиотеке. Командир требовал действовать опрометью, на износ, потому что чуял: момент, когда Данан окончательно перестанет разбирать, где её собственная воля, а где архонта — на вытянутой руке.

— Я… — начала она в последней попытке поступить по уму, а не по жалости к себе.

— Ты, — не сдержался Стенн, — похожа на жеванную задницу! Ну ей-богу! — всплеснул гном руками за неимением других аргументов.

Йорсон с его подчиненными ржал от души. Борво и Дей тоже развеселились. Даже Эдорта и Жал скабрезно захихикали.

— В самом деле, Данан, — подошел с другой стороны Борво, резко при этом контрастируя в росте с Хольфстенном. — Уймись. Передохнем до завтра, утром поговорим.

К тому же вон, — он указал на Диармайда. — Нашему лейтенанту нужно время, чтобы примириться с тем, что ты сказала насчет голоса архонта. И тебе тоже, — посерьезнел, — нужно время.

Данан оглянулась, ощупывая взглядом лицо друга. Борво с легкостью читал в её глазах ужасающий саму чародейку вопрос: «Что? Вот так просто? Неужели можно? Можно просто отдохнуть? Не идти никуда? Не бежать? А точно ничего не произойдет? А мы справимся? А я не буду во всем виновата? А мы не умрем?».

Борво вдруг испытал чувство жалости к этой девочке. Хольфстенн, однако, изобразил детское изумление на лице и сокровенно выдохнул:

— О, Митриас, столько слов за раз от главного молчуна!

— Я тебе посмеюсь! — тут же огрызнулся Борво, сбиваясь с доверительного настроя.

Хольфстенн вскинул руки: а чего сразу я? Я ничего. Данан прикрыла глаза и выдохнула — словно сбросила с плеч собственное надгробие.

— Ладно, ваша взяла, — прошептала женщина. Снова открыла глаза и нашла Дагора: — Что ты там говорил о других комнатах? Отведи меня в самую мелкую.

Дагор повел головой: не вопрос.

— Одну?

— Нет.

Данан успела только подумать, а Жал — ответить. Чародейка перевела взгляд на убийцу, и тот сграбастал её объятием. Повел на выход, пока не прицепились остальные, и Дей не задумал очередные разборки. «Сволочь» — выругалась Данан на саму себя. Сволочь, потому что беспрепятственно позволяет Жалу уводить себя прочь вместо того, чтобы прямо и без обиняков сразу поговорить с Деем. Он ведь наверняка ждал их, ждал ее. Ей следовало бы сказать: она рада видеть друга целым, невредимым, и вообще — рада просто видеть! Ей следовало бы его обнять…

Разве она не сама решила, что стоит держаться от Диармайда подальше?

Жал напутственным объятием практически вытолкал Данан в коридор, в дверях оглянувшись на Хольфстенна. «Оставляю этих малолеток на тебя» — будто сказал он. Стенн не удосужился реагировать. Служанки, упомянутые Дагором, ждали в коридоре, но Жал сказал, чтобы им принесли бадью с водой, эль и оставили в покое до утра.

— Ненавидишь меня? — спросила Данан, оказавшись в новом укрытии, когда мужчины, притащившие бадью с водой, закрыли за собой дверь. Бадья заняла кучу места. Кроме неё в комнату помещались кровать, стол и один стул. И тот сейчас — лишний.

Жал вместо ответа усадил чародейку на кровать. Принялся снимать с девчонки сапоги.

— Жал? — Данан дернула ногой. Нечего уходить от прямого ответа. Жал застыл с распущенным шнурком в руке, удерживая женскую ногу за пятку.

— Нет, — выдохнул он наконец, — я сочувствую тебе, — и посмотрел в глаза.

У Данан дрогнуло сердце. Предательски, тихонько звякнуло — тем смертельно опасным звуком, которым дрожит тетива, когда стрела отправляется в цель.

— Убийцы не сочувствуют.

— Да.

— Значит, ты лжешь.

— Да.

— Зачем?

— Если бы я еще мог сочувствовать, я бы сочувствовал, — прошептал Жал и снова занялся шнуровкой. Молча он распустил и стянул один сапог, потом другой. Закончив, поднял голову и снова встретился взглядом с глазами цвета хвои. — Считай это пониманием, если хочешь.

— Пониманием в чем?

— В том, что ты просто стараешься сделать все от себя зависящее, но остальные все равно смотрят на тебя, как на монстра. Хотя ты не выбирала это. Ты ведь не выбирала?

Жал поднял Данан на ноги и принялся раздевать дальше.

— Нет, — отозвалась чародейка. — Во всяком случае, в любом выборе, который мне приходилось делать в жизни, всегда пристраивалась чужая выгода или безопасность.

— Кроме меня?

Данан выдавила усмешку:

— Уже не знаю. В начале выбрать твою жизнь было самым что ни на есть корыстным умыслом.

Жал, стягивая с женщины рубашку через голову, хохотнул. И Данан вдруг поймала себя на мысли, что наедине с ней он часто улыбался, подшучивал, смеялся в открытую.

— Уже тогда надеялась затащить меня в постель, а? — лукаво выгнул брови.

— Тогда я надеялась затащить в постель Дея. — Губы Данан тронула мимолетная улыбка.

— Я рад, что ты передумала.

«Рад не потому, что я выбрала тебя, а потому что поумнела?»

«Да»

— Быть с ним казалось естественным после смерти Реда, — призналась женщина. — Вроде, кто, если не он? Но… — Данан осеклась, в беспомощности вскинув глаза на эльфа. Но — что? Но если бы я хотела быть с ним с самого начала, Ред бы вообще не мелькнул на любовном горизонте? Но быть с ним, потому что больше не с кем, показалось самой дурацкой идеей из всех, что у меня были?

Данан не могла найти слов к своему «но». Но — Жалу они и не потребовались: он все понял сам.

Эльф развязал на женщине штаны, стащил вниз. Потом исподнее — без всякого интимного намека. Осторожно взял за руку и подвел к бадье. Данан коснулась воды, опустив ногу по щиколотку. Разочарованно вздохнув, залезла вся.

— Холодная, — прокомментировала женщина. — Сейчас.

Пока Жал раздевался тут же, чародейка прямо пальцем в воздухе перед собой нарисовала линии узора прогревающего заклятия. Жал посмотрел на это, застыв с собственным сапогом — частично в руках, а частично еще на ноге. Магическая печать, зависшая в воздухе, вспыхнула и развеялась снопом оранжевых искр. Спустя несколько секунд от воды повалил пар.

— Я люблю не очень горячую, — заметил Жал, чтобы хоть как-то оправдать свое замешательство, когда понял, что Данан с интересом таращится на его позу.

— Я все думаю, как Фирин ухитряется лепить печати на людей? В смысле — восстанавливающие печати и исцеляющие — это одно, им положено быть на поверхности, но отложенный щит…

— Ты в самом деле постоянно об этом думаешь? — спросил эльф. — Или стараешься об этом думать, чтобы отвлечься от того, о чем думаешь на самом деле?

Данан усмехнулась: проклятье, он читал её легче, чем она фолиант Дома Кошмар для новичков.

— Ты замечал, что мы очень часто общаемся одними вопросами?

Жал затих с одеждой. И ему вдруг показалось, что чародейка услышит, как стучит его сердце.

— Просто ответы, которые приходят нам на ум, одни и те же. Мы бережем время, не отвлекаясь на них, — сказал эйтианец. Он закончил раздеваться и залез следом, расположившись у Данан за спиной.

— Не думала, что ты будешь так спокоен после всего, что случилось.

— Эм? — вопросительно протянул Жал. Он намеренно с усилием оттолкнул Данан, окуная с головой. Потом вытащил, переложил женщине на плечо отросшие мокрые волосы и стал растирать шею и затылок. У Данан непроизвольно сжались ноги, хотя близость была откровенно последним, что приходило ей сейчас в голову.

— Я думала, ты первый среди остальных захочешь оторвать мне голову. Почему ты пошел со мной? Сейчас, я имею в виду.

— Потому что все остальные боятся находится рядом с тобой, — прямо ответил Жал.

«Знает на собственной шкуре» — подумала женщина, закрывая глаза и припадая затылком эльфу на плечо. Он точно в борделях не только убивал — руки у него были столь же чуткими, сколь и смертоносными.

— А я-то уже надеялась, что ты, наконец, привязался. — Данан постаралась усмехнуться, но получился полу-выдох, полу-стон.

— Живи я поменьше, я бы привязывался, — сказал эльф. — Но как я могу, зная, что ты умрешь прежде меня?

Данан все-таки повеселела — настолько, что, оторвавшись от расслабляющей ласки, обернулась в руках убийцы:

— Кто знает? Вдруг Дей прибьет тебя раньше архонта?

Жал протянул пальцы и невесомо коснулся женской щеки — так дотрагивается ветер до облаков. Она все еще шутит, подумал эльф. Она все еще не сдается.

Мужчина насупился, дрогнув весь. На его лице, как на пергаменте, отобразилось с десяток эмоций разом. Он обхватил лицо чародейки ладонью, наплевав, что уступил себе и обнажился перед ней. Данан часто думает, как он, видит, как он, и даже слова тянет — как он! Облизав губы, эльф припал лбом ко лбу женщины, соприкоснувшись при этом носом с её. Сейчас она — просто Данан, чародейка из Смотрителей Пустоты. Но в иные моменты — Жал ловил их уже десятки раз! — ему казалось, что он смотрит в свое отражение.

— Мы уже проверяли. Не прибьёт. — Эйтианец постарался усмехнуться, но в голосе просочилась предательская клятвенная нота. Такая, какой обещают обязательно вернуться с войны живым и целым.