Парад павлинов

Глава первая

— Номер тридцать один — «Греза», — прозвучал из динамиков голос дикторши.

Серый бархатный занавес разлетелся, и в лучах софитов явилась «Греза». Манекенщица величественно сошла на подиум. Платье было чудесное: от лифа с завышенной талией до самого пола ниспадали легкие складки бледно-голубого и розовато-лилового шифона, а зеленая подкладка заставляла их переливаться всеми красками моря на закате. Лиф на узеньких бретельках был расшит перламутровыми блестками, и это тоже усиливало морскую тему наряда. Модель дополняли длинные светлые перчатки. Белокурая манекенщица дошла до конца подиума и плавно повернулась.

— Афродита пенорожденная… — восхищенно пробормотал хорошо одетый смуглый мужчина в первом ряду. — Отметьте этот номер, та petite[1].

Девушка, сидевшая рядом с ним, послушно поставила галочку против тридцать первого номера в программке, которую ей дали при входе. Глядя на манекенщицу, она пыталась представить, что ощущает женщина, когда надевает такое платье и появляется там, где его могут оценить по достоинству. Даже на фоне других моделей осенней коллекции Себастьена это платье показалось ей шедевром. И девиз модели на удивление подходил к событиям сегодняшнего дня. Правда, начался он неудачно, но потом случилось волшебство. Хотя… в конце концов она проснется на жесткой постели в доме мадам Пулар с горькой мыслью о неизбежном возвращении в Лондон. Но пока сон продолжался…

Невероятно: она, Чармиан Чевиэт, скромная продавщица лондонского универмага, сидела сейчас в золоченом кресле одного из самых известных парижских салонов рядом с элегантным мужчиной, который одновременно походил и на античного бога, и на портрет лорда Байрона. А реальность осталась снаружи, когда девушка стояла на тротуаре, с отчаянием и завистью наблюдая, как у подъезда останавливаются роскошные машины. Богатые гости салона входили по лестнице, и надменный швейцар низко им кланялся. Совсем другой прием встретила Чармиан, когда, набравшись храбрости, робко спросила его о Жермене Пулар. Швейцар с подозрением посмотрел на девушку — фасоны коллекции тщательно охранялись, и в зал пускали только по приглашениям. Швейцар, наверное, решил, что Чармиан — шпионка конкурентов, и довольно грубо велел ей убираться. Девушка не очень хорошо понимала по-французски, но тон ответа не оставлял сомнений.

Жермена нарочно подвела ее, решила Чармиан. А ведь она сама, узнав, что новая подруга мечтает найти работу в одном из домов моделей Парижа — пусть даже в самом скромном качестве, — предложила Чармиан провести отпуск у нее и попытать счастья.

Но из этого ничего не вышло. Куда бы Чармиан ни обращалась, всюду ее ждал отказ. Саму Жермену взяли ученицей в салон Себастьена, когда она вернулась из Англии, где совершенствовала свой английский.

Отпуск Чармиан начался хорошо, она была просто очарована Парижем. Но потом все пошло наперекосяк: молодые люди, приятели Жермены, сочли ее подругу более привлекательной; неопытность и наивность Чармиан забавляла их. Отношения между подругами совсем охладели, когда Гастон, которого Жермена уже считала своим, начал ухаживать за ее английской гостьей. Напрасно Чармиан старалась отвадить его: Гастон не отступал, а Жермена с каждым днем ревновала и раздражалась все больше. Только скорый отъезд Чармиан заставлял ее сохранять видимость прежних отношений. Демонстрация осенней коллекции Себастьена приходилась на последний день пребывания Чармиан в Париже. Жермена не смогла достать для нее приглашение, но пообещала попросить у мадам директрисы разрешения показать подруге салон из-за кулис. Девушки договорились встретиться у дверей магазина, что располагался на первом этаже салона.

Чармиан пришла задолго до условленного времени. На ней был строгий светло-коричневый костюм, который дополняли черные туфли и черная сумочка. Девушка считала, что хорошо одета, пока не увидела туалеты приглашенных дам. Она терпеливо ждала подругу, время от времени взглядывая на свое отражение в витрине. Не красавица — лицо Чармиан было слишком своеобразным, чтобы его можно было назвать красивым, — но у нее была чистая гладкая кожа, волосы медового цвета — на солнце они отливали янтарем — и карие глаза с такими длинными ресницами, что завистливая Жермена говорила всем своим приятелям, будто они накладные. На самом деле, конечно же, они были настоящие, как, впрочем, и все в облике Чармиан.

Время шло. Часы пробили два. В три начинался показ, а Жермены все не было. Наконец Чармиан поняла, что подруга и не собиралась выходить. Жермена знала, что Чармиан больше всего на свете хочется побывать в салоне Себастьена, и нарочно обманула ее. Это была уже не первая ее мелкая пакость, с тех пор как Гастон стал проявлять интерес к Чармиан.

«Можно подумать, что он меня интересует», — с досадой подумала Чармиан. Но Жермена видела, что Гастон не на шутку увлечен ее английской подругой, и винила во всем ее.

На вопрос Чармиан швейцар ответил, что он не знает никакой мадемуазель Пулар: интересоваться ученицами было ниже его достоинства. Несмотря на его подозрительные взгляды, Чармиан все топталась у дверей салона, раздумывая, как провести свой последний вечер в Париже. Она все еще мешкала у входа, когда стали прибывать первые гости. Только тут Чармиан поняла, как провинциально и несовременно она одета. Впрочем, за туристку ее тоже никто бы не принял: ее костюм был слишком прост.

Солнце светило ярко; оживленные прохожие спешили мимо… а Чармиан завтра предстояло покинуть Париж. В понедельник она вновь встанет за прилавок галантерейного отдела, и каждый день будет ездить через полгорода на работу и с работы без малейшей надежды изменить что-то в своей жизни.

Чармиан все еще стояла в задумчивости на тротуаре, когда почти прямо перед ней остановился серый лимузин. Шофер в ливрее выскочил из машины, открыл дверцу перед пассажиром, и тот бодро вышел на тротуар. Чармиан мигом забыла все свои горести и замерла, пораженная его внешностью. Назвать его высоким, темноволосым и красивым было бы банально, хотя он и обладал всеми этими качествами. Правильные черты лица, прямой нос и выразительный рот вызывали в памяти профили, отчеканенные на античных монетах, а вьющиеся черные волосы напомнили Чармиан портрет лорда Байрона. Строгий черный костюм безупречно сидел на его стройной фигуре; элегантный облик незнакомца дополняли лайковые перчатки и трость с серебряным набалдашником.

И этот великолепный образчик сильного пола, похоже, гневался. Чармиан заметила, что он хмурится. Он резко повернулся к машине, и девушка подумала, что сейчас из нее появится красавица под стать ему. И хотя женщина в машине явно была — Чармиан заметила широкополую шляпу и светлое платье, — она не вышла. «Лорд Байрон» с шумом захлопнул дверцу и, наклонившись к окошку, бросил несколько фраз на каком-то непонятном языке. Дама ответила мелодичным смехом, слышным даже в уличном шуме, хотя и несколько неестественным. Их высочество, кажется, разозлился еще больше и отошел от машины. Дама высунулась из окошка и сказала:

— Из-за чего такой шум? A bientôt, mon ami[2]. Увидимся вечером?

На это ее кавалер процедил сквозь зубы:

— Peut-etre[3]. — И это прозвучало как угроза.

Раздраженным жестом незнакомец нахлобучил черную фетровую шляпу, и что-то приказал шоферу. Через минуту лимузин исчез в потоке машин.

«Поссорились, — усмехнулась про себя Чармиан. — Наверное, дама в автомобиле в последний момент решила, что ей незачем смотреть демонстрацию моделей, а ему не по нраву такая непоследовательность. А если ему пришлось отложить свои дела, чтобы сопровождать ее на такое чисто дамское развлечение, то его вполне можно понять».

Тем все и закончилось. Чармиан бросила последний грустный взгляд на двери, ведущие в салон, чувствуя себя как Ева, которую изгнали из рая. Правда, в отличие от Евы, она даже не видела его. Понурясь, девушка пошла прочь.

Не успела она сделать несколько шагов, как ей пришлось остановиться. Перед ней стоял «лорд Байрон» со шляпой в руке.

— Mademoiselle, un moment, s’il vous plait[4].

— Qui, monsieur, que voulez-vous?[5] — спросила Чармиан с сильным английским акцентом, испуганно взглянув на незнакомца. Тут она заметила, что глаза у него золотисто-карие, как у хищника.

— Так вы англичанка?! — воскликнул он, окинув ее взглядом с головы до ног. Услышав ее чуть слышное «да», он продолжал: — Я хотел бы попросить вас об одолжении…

— Меня? — вырвалось у Чармиан. Чем она может помочь такому человеку?

— Вот именно. — Он достал из кармана два пригласительных билета и небрежно повертел их в пальцах. — Не хотели бы вы посмотреть коллекцию Себастьена? Дама, которая должна была меня сопровождать, в последний момент передумала. Она обещала помочь мне выбрать несколько нарядов для моей сестры… а сам я ничего в этом не понимаю. — Тут он улыбнулся, и лицо его сразу помолодело. — Может быть, вы не откажетесь мне помочь?

— Я? — только и смогла вымолвить Чармиан.

— А почему бы нет? Вы ведь знаете вкусы молодых девушек. Моя сестра не может сама приехать в Париж, но одеваться любит по последней моде, и мне не хотелось бы разочаровать ее. — Улыбка погасла, незнакомец вновь стал серьезным. — Меня так подвели сегодня! Без вас я как без рук.

— Но почему… именно я? — чуть заикаясь, спросила Чармиан.

Мужчина окинул ее оценивающим взглядом.

— Ну, вы примерно того же роста, что и моя сестра, и размеры, похоже, те же. Да и поздно уже искать кого-то другого.

Вспомнив подозрительный взгляд швейцара, девушка сказала:

— Не думаю, что меня пропустят.

Незнакомец гордо вскинул голову.

— Они впустят любого, кого я приведу, будь это даже сам дьявол. — Он вновь обаятельно улыбнулся. — Я вовсе не хочу сказать, что вы имеете какое-либо отношение к его сатанинскому величеству; скорее уж вы ангел, посланный помочь мне. Я в вашей власти. — Его голос звучал просительно. — Соглашайтесь. Вы же не простите себе, если упустите такую возможность. Модели Себастьена не показывают всем и каждому.

— Это уж точно, — с горечью подтвердила Чармиан.

— Тогда что же вы медлите? — Он взглянул на свои золотые часы. — Если мы не поторопимся, то все пропустим.

Эти слова решили все. Для Чармиан это был единственный шанс не только попасть в салон и увидеть коллекцию, но и восторжествовать над Жерменой. И что бы ни было на уме у этого красавчика, на людях с ней ничего не случится.

— Мне кажется, вы сумасшедший, — сказала Чармиан, — но раз вы так просите, я с удовольствием пойду с вами.

Если швейцар и узнал девушку, он не подал виду. Однако было совершенно ясно, что ее спутника он прекрасно знает: он приветливо ему поклонился и услужливо распахнул дверь. Чармиан с волнением и даже с некоторым страхом поднялась по широким ступеням. Сбывалась ее мечта.

Мадам директриса, встречавшая гостей у входа в зал, презрительно глянула на скромный костюм Чармиан, но когда ее спутник протянул пригласительные билеты, лицо мадам сразу расплылось в улыбке. Она позвала дежурную по залу.

— Проводите мсье и мадам на места, — велела она, но едва гости скрылись за массивной дверью, выражение ее лица моментально изменилось.

— Интересно, кого он притащит в следующий раз? — презрительно пробормотала она. — Конечно, это дело вкуса…

Усадив Чармиан и ее спутника в первом ряду, дежурная низко поклонилась им, как будто они были особами королевской крови.

Демонстрация моделей как раз началась, дикторша объявила название первой модели:

— «Принцесса»!

Как только на подиуме появилась первая манекенщица, Чармиан забыла обо всем на свете. Ее спутник попросил отмечать в программке номера тех моделей, которые ей особенно понравятся.

— То, что понравится вам, конечно, понравится и моей сестре.

Чармиан, правда, сильно в этом сомневалась, но делала так, как ей было велено. Если даже сестре его светлости не понравится ее выбор, Чармиан все равно никогда не узнает об этом. У нее только мелькнула мысль, была ли женщина, которую он имел в виду, и вправду его сестрой, или это всего лишь эвфемизм. Сначала Чармиан очень смущалась под любопытными взглядами красивых модно одетых женщин. Некоторые приветливо улыбались спутнику Чармиан, и он отвечал им. Демонстрация моделей продолжалась, и девушка перестала замечать, что происходит вокруг, полностью поглощенная сказочным шоу. Отдельные модели просто поражали своей оригинальностью. Были здесь и длинные платья, которые распахивались при движении почти до пояса, открывая надетые под них короткие шорты. Когда карандаш Чармиан в нерешительности замер против номера одной такой модели, ее спутник предупреждающе шепнул:

— Ничего вызывающего, та chere[6], моя сестра должна выглядеть достойно, когда будет выступать в роли хозяйки дома перед моими гостями. — Похоже, он не женат. — Я не хочу, чтобы она походила на уличного фигляра.

— Но если она молода и хочет модно одеваться? — возразила Чармиан.

— Ладно, для пляжа такие фасоны, пожалуй, подойдут.

Чармиан тихонько вздохнула. Как повезло этой незнакомой девушке, что у нее есть такой щедрый родственник, пусть даже и немного деспотичный. Он, должно быть, сказочно богат — ведь у Себастьена не бывает моделей дешевле сотни фунтов.

Ближе к концу демонстрации, Чармиан заглянула в программку и испуганно прошептала:

— Я, кажется, отметила слишком много моделей, гораздо больше, чем нужно.

— Вы сможете все их примерить и выбрать лучшие, — спокойно ответил ее спутник.

— А разве это можно?

— Для меня невозможного мало.

Чармиан взглянула на него и смущенно опустила глаза, увидев, что взгляд ее соседа устремлен не на подиум, а на нее. Неподдельное удовольствие, которое она получала от коллекции, кажется, забавляло этого загадочного человека.

— И шубу, конечно, — шепнул он, когда манекенщицы стали демонстрировать меха, делая вид, будто им холодно в летнюю жару.

Чармиан отметила шубку из черной норки, которая прекрасно смотрелась бы в сочетании с ее светлыми волосами. Она внимательно следила за манекенщицей, представляя себя на ее месте — заветная мечта, которой не суждено сбыться.

Показ завершился традиционным свадебным платьем из кружев, и публика начала расходиться. Спутник Чармиан подозвал дежурную по залу, вручил ей программку с пометками Чармиан и что-то быстро сказал ей по-французски. Та была потрясена.

— Мсье, это невозможно!

— Не вижу ничего невозможного. Мадемуазель примерит все наряды, которые она отметила, а то, что она выберет, вы отправите на мой адрес. Тысяч, скажем на… — И он назвал такую сумму, что у Чармиан закружилась голова.

Дежурная всплеснула руками.

— Мсье, — она говорила бегло, и Чармиан поняла лишь половину из того, что она сказала. — Этого нельзя… Модели мсье Себастьена подогнаны по фигуре до миллиметра. Двух одинаковых фигур не существует… У нас есть манекен, сделанный точно по меркам вашей сестры…

Мсье быстро надоел этот разговор.

— Кукла? — резко прервал он женщину. — В кукле нет жизни. Как можно на ней оценить достоинства платья? Эта молодая дама сможет сделать окончательный выбор, только когда все примерит.

— Но я не представляю, какие платья понравятся вашей сестре, — осторожно вставила Чармиан.

— Вы примерно одного с нею возраста и наверняка знаете, что может понравиться вашей сверстнице, — терпеливо объяснил он и, обратившись к дежурной, добавил: — Это… зеленовато-голубое платье — «Греза» — пусть останется на мадемуазель до моего возвращения.

— Вы уезжаете? — испуганно воскликнула Чармиан.

— Конечно. Я и так убил кучу времени на свою сестрицу, — ответил он. — Au ’voir, та petite[7].

— Какой мужчина! — восхищенно произнесла дежурная, едва мсье вышел из салона.

Чармиан совсем перепугалась и уже готова была взбунтоваться, лишь возможность примерить все это удержала ее — может, больше в ее жизни не будет случая покрасоваться в таких нарядах. Впрочем, ей не дали времени на размышления, сразу же повели в примерочную. Оставив девушку на попечении ассистентки, дежурная по залу отправилась искать директрису, мадам Дюваль — надо было получить разрешение от нее. В примерочную принесли манекен, и пока портнихи сравнивали размеры Чармиан с мерками, по которым были сшиты наряды, дежурная вернулась с целой охапкой платьев; она решила взять все сразу, чтобы никто другой не перехватил. Она беспечно бросила их на стул и сказала, что мадам Дюваль разрешила выполнить просьбу заказчика. Чармиан узнала, что сестра этого таинственного господина была самой состоятельной клиенткой салона Себастьена. Одна из портних, обмерив Чармиан, удивленно воскликнула:

— Надо же! У мадемуазель совершенно одинаковые мерки с сестрой votre patronné[8], даже правое бедро чуть больше левого. Точно как у нее!

Чармиан поняла смысл ее слов и с новым интересом присмотрелась к своему отражению в зеркале — она стояла перед ним в трусиках и лифчике — обратив особое внимание на бедра. Привыкшая покупать готовую одежду, она никогда не вспоминала, что человеческое тело несимметрично. Однако в одежде, шитой на заказ, эту особенность учитывали.

— Bon![9] — воскликнула дежурная. — Нашим легче.

Скоро Чармиан начало казаться, что она стоит перед зеркалом уже целую вечность, и только наряды на ней меняются. Она даже пожалела, что отметила так много моделей. Во время этой бесконечной примерки ей пришло в голову, что она выбрала все эти платья и костюмы как бы для себя, и теперь оставалось лишь надеяться, что они понравятся будущей владелице. Некоторые вещи требовали небольшой переделки, и девушке пришлось терпеливо стоять, пока их подгоняли по фигуре. Чармиан предложили чашечку кофе, и она с благодарностью приняла ее, радуясь возможности хоть немного передохнуть.

Девушка принесла кофе. Это оказалась Жермена. После долгого рабочего дня она выглядела надутой и усталой, а ее форменное платье совершенно ей не шло — и без того неяркое лицо казалось еще бледнее. Когда Чармиан взяла с подноса чашку, маленькие глазки Жермены округлились от удивления; она хотела что-то сказать, но ее скоренько выставили из примерочной. На мгновение Чармиан ощутила что-то вроде торжества, но оно тут же сменилось беспокойством: ей ведь еще предстояло ночевать в доме мадам Пулар. Нелегко ей будет объяснить Жермене, что с ней произошло. Чармиан и сама с трудом этому верила.

Наконец, принесли «Грезу». Усталая Чармиан даже оживилась, увидев себя в этом наряде. Казалось, платье было сшито специально для нее. Воздушная ткань оттеняла алебастровую белизну шеи и рук. Легкий румянец на щеках девушки и ее красиво очерченные брови и карие глаза вносили легкий диссонанс в симфонию бледных тонов. В ярком свете ламп волосы Чармиан сияли золотом.

— Очаровательно! — послышался мужской голос.

Чармиан вздрогнула. Незнакомец вернулся. Он осмотрел ее с головы до ног и улыбнулся.

Дежурная что-то быстро сказала ему по-французски.

— Да-да, — прервал он женщину, — вы все сделали правильно. Когда демонстрация закончится, проследите, чтобы все платья были отправлены на мой адрес. Все, кроме этого. — Он указал на Чармиан. — Pauvre petite[10], — сказал он, обращаясь к девушке, — у вас был тяжелый день. Моя сестра будет очень вам признательна. А я, чтобы выразить вам свою благодарность, приглашаю вас на ужин.

Чармиан удивленно уставилась на него.

— В этом платье?

— Конечно, ведь это нам обойм доставит удовольствие. Его глаза весело блеснули.

Дежурная опять стала возражать. Это платье — лучшая модель коллекции, оно не может покидать стены салона. Мсье решительно отмел всякие возражения. Из его тирады Чармиан разобрала лишь имя Леон. Видимо, «лорд Байрон» был в дружеских отношениях с кутюрье Леоном Себастьеном, и потому ему многое позволялось. Дежурная только пожала плечами и замолкла, а мсье указал тростью на обувь Чармиан.

— Я думаю, сюда подойдут серебряные туфельки, и… принесите еще какую-нибудь накидку.

Дежурная удалилась.

— Мсье, вы очень добры… но я не могу, — заикаясь, выговорила Чармиан.

Он удивленно поднял бровь.

— Разве вы не заслужили хотя бы хороший ужин?

— Я… я рада была помочь вам, — ответила девушка, — но мне не надо никакого вознаграждения.

— Но у вас был тяжелый день. Не возражайте. Я же не предлагаю отдельный кабинет или что-то в этом роде. — Он произнес это с заметной обидой, и Чармиан густо покраснела.

— Мсье, я и не подумала ни о чем таком… — начала она.

— Конечно, подумали; иначе вы не были бы женщиной. Но мне вы можете доверять. Мы выберем какое-нибудь многолюдное место, чтобы вам не думалось.

Дежурная вернулась в примерочную с парой туфель из серебряной парчи и легким пальто из серебристого ламэ с оторочкой из лебяжьего пуха. У Чармиан перехватило дыхание, когда она надела это пальто, а женщина опустилась перед ней на колени, помогая надеть туфли. Девушка смотрела на склоненную голову дежуркой и никак не могла поверить, что все это происходит с ней на самом деле. Ей, простой девушке, которую не пускали даже на порог модного салона, сейчас прислуживает одна из старших служащих дома мод Себастьена. Вот какова сила богатства… богатства ее нового знакомого. Она взглянула на него, почувствовав пристальный взгляд золотисто-карих глаз. На губах его играла легкая улыбка. Чармиан охватило странное волнение. Внутренний голос нашептывал ей, что этого человека следует опасаться, что надо сбросить чужое платье и как можно скорее принять свой привычный облик, но как это сделать в присутствии мужчины? Поэтому она лишь вымолвила:

— Мсье, пожалуйста…

Он не обратил внимания на ее протест.

— Если вы готовы, идемте, — сказал он. Он уже не улыбался; у него был безразличный, даже скучающий вид. Неожиданно девушка почувствовала сильный голод — ведь со времени ленча прошло уже много времени. В конце концов, этот человек и вправду должен как-то отблагодарить ее: она потратила на него столько времени. Да и кто откажется, когда приглашают в дорогой ресторан. Отбросив опасения, Чармиан сказала:

— Я готова, мсье. — Тут ее взгляд упал на груду одежды на стуле. — Но как же мои вещи! Я не могу оставить их здесь.

— А, это! — Нетерпение и досада ясно слышались в его голосе. — Ваши вещи доставят вам домой.

Дежурная закивала головой.

— Конечно, мсье. По какому адресу?

— Дайте ваш адрес, — велел «лорд Байрон».

Смущаясь, Чармиан назвала улицу в далеко не фешенебельном районе, где жила Пулар, и женщина удивленно взглянула на девушку. Стоявшая рядом портниха что-то пробормотала по-французски, а когда она вышла, Чармиан расслышала имя Жермены. Видимо, ей поручат отнести одежду Чармиан домой. Оставалось надеяться, что Жермена с досады не швырнет ее вещи в Сену. Впрочем, спускаясь по лестнице рядом со своим спутником, девушка выбросила из головы мысли о Жермене, о своих вещах и предстоящем отъезде в Лондон. Ее ждал необыкновенный вечер, и Чармиан не хотела, чтобы неприятные мысли портили удовольствие — ведь такой счастливый случай выпадает только раз в жизни.

Такси уже стояло у подъезда. Чармиан удивилась, обнаружив, что уже стемнело — она и не подозревала, что прошло так много времени. Небо над городом стало лиловым; мириады огней золотыми точками мерцали в сумерках. Шофер открыл дверцу перед пассажирами, Чармиан села в машину, ее спутник рядом с ней. Он сидел очень прямо, сложив руки на набалдашнике трости. В тесном салоне такси его присутствие как-то по-особому волновало девушку. От мужчины исходил слабый запах хорошего одеколона и дорогого табака; он почти касался плечом своей спутницы, ко, казалось, совсем не замечал ее. Отсвет уличных огней время от времени падал на его лицо, загадочное, как бенинская маска из слоновой кости. Он слегка улыбался, словно его забавляло что-то свое.

Чармиан подумала, сколько ему может быть лет. Он казался вполне зрелым мужчиной, но иногда улыбался совсем юношеской улыбкой. Он был уверенным в себе и целеустремленным, хотя настроение у него, похоже, легко портилось. Чармиан не решалась нарушить молчание, они и словом не перемолвились, когда вошли в ярко освещенный зал дорогого ресторана на Левом берегу.

Мсье хорошо знали в этом заведении: навстречу ему сразу же вышел метрдотель; один официант принял у него шляпу и трость, а другой повел гостей к столику у окна. Отсюда открывался вид на реку и башни Нотр-Дам вдали. Чармиан попыталась снять пальто, но услужливые руки тут же пришли ей на помощь. Ей подали изысканно оформленное меню, и она растерянно пробежала глазами длинный список незнакомых французских названий. Спутник Чармиан, державший в руке такое же меню, предложил выбрать за нее, и девушка с радостью согласилась.

Ресторан был почти полок, в зале были гости из разных стран. После первого бокала вина Чармиан набралась храбрости и осмотрелась. Она заметила, что ее наряд и ее спутник вызвали у присутствующих дам немалый интерес. Девушка сначала смутилась, но потом поняла, что все эти женщины откровенно завидуют ей, и сразу воспрянула духом.

Они по-прежнему молчали. Наконец, когда подали десерт, спутник Чармиан чуть насмешливо спросил:

— Вы что, язык проглотили?

— О, мсье, — покраснев, девушка подняла на него глаза, — простите, но все это, — она кивнула в сторону зала, — немного обескураживает меня.

— Надеюсь, не слишком?

— Нет-нет. Здесь замечательно.

Чармиан взглянула на белоснежную скатерть, на сверкающие столовые приборы и стекло, на орхидею в тонкой хрустальной вазе и подумала, не слишком ли наивным показался ее восторг? Конечно, для ее спутника эта обстановка была вполне привычной.

— Здесь все слишком буржуазно, — весело сверкнув глазами, сказал спутник Чармиан, — а здешнее общество и подавно, зато оно многочисленное. А если бы я повел вас ужинать в отдельный кабинет, что мне гораздо больше по вкусу, вы бы запаниковали.

— С вашей стороны очень любезно учитывать мои чувства, — сказала девушка, не зная, как реагировать на его слова. Потом осмелев, спросила: — Могу я узнать ваше имя?

— Алекс, — коротко ответил он, задумчиво глядя на свой бокал с вином.

— Но не могу же я вас так называть.

— Сегодня вечером можете. Мы ведь с вами больше никогда не встретимся.

От этих слов Чармиан почему-то стало грустно.

Не поднимая глаз на девушку, Алекс как бы между прочим спросил:

— А вас как зовут?

— Чармиан.

Алекс взглянул на нее с явным интересом.

— Какое необычное имя, — заметил он. — Почему именно Чармиан?

— А что в нем такого? Моему отцу запала в душу одна любовная история. Незадолго до моего рождения он посмотрел фильм о Клеопатре, и ему понравились имена героинь. Я рада, что он выбрал Чармиан[11], а не Клеопатру или Ираду.

— Клеопатра вам не подошла бы, — заметил Алекс, — вы не похожи на соблазнительницу. — Абсолютно верное мнение почему-то показалось девушке обидным. — Чармиан… а дальше?

— Алекс… а дальше? — парировала Чармиан.

Алекс весело рассмеялся.

— Touche![12] Хорошо, прекрасная Чармиан, остановимся на этом. — Он отвлекся от своих мыслей и заставил себя сосредоточиться на разговоре. — Вы первый раз в Париже?

— Да. Это замечательный город.

Алекс пожал плечами.

— Все столицы мира становятся похожими друг на друга… бетонные корпуса жилых зданий и офисов; в магазинах одни и те же товары; одинаковая неоновая реклама. Вскоре уже перестаешь понимать, в Берлине ты, в Париже или в Мадриде.

— Но у каждого города есть свои заветные места, — возразила Чармиан. — Здесь это Лувр, пляс Конкорд…

Алекс жестом остановил ее.

— Можете не продолжать. Но каждый год что-то исчезает. Старинные здания сносят, чтобы на их месте построить какое-нибудь ультрасовременное чудовище, а то, что остается, закрывают небоскребы. Даже еда становится одинаковой. Это соте из цыпленка, которое мы сейчас едим, могли бы подавать и в Токио, и в Нью-Йорке.

— Все равно оно вкусное, — заявила Чармиан.

— Вы еще слишком молоды для gourmet[13], — заметил Алекс. — А на мой вкус оно оставляет желать лучшего.

— Вы избалованы, — осмелев, сказала Чармиан.

— Возможно, — согласился он. — Я догадываюсь, о чем вы думаете. Меня в жизни окружает слишком много хороших вещей, поэтому я уже не могу ценить их по-настоящему. Может быть, вы правы.

Она сама не могла бы так четко сформулировать свою мысль, как это сделал он.

— Когда человек беден, он по-настоящему ценит роскошь, если ему случается ее видеть, — сказала Чармиан и тут же пожалела о своих словах: не место и не время было подчеркивать свое стесненное материальное положение. Но странно — лицо ее собеседника смягчилось. Впервые за время ужина девушка полностью завладела его вниманием. До сих пор он, казалось, ждал чего-то… или кого-то.

— Дорогая моя, — мягко начал Алекс, — я бы много отдал за то, чтобы оказаться на вашем месте. У вас еще все впереди. А когда уже многое испытал, жизнь все чаще кажется бессмысленной и очень, очень скучной.

— Я уверена, что никогда не буду так чувствовать! — воскликнула Чармиан, шокированная его словами. — К тому же, если вы богаты, значит, много можете сделать для других…

— Например, кормить ужином маленьких Золушек? — Теперь он подшучивал над ней; его золотисто-карие глаза смеялись.

— Уверяю вас, я очень вам признательна, — заверила его девушка.

— Это я должен быть вам признателен — ваша радость доставила мне массу удовольствия. К тому же, я в долгу перед вами за то, что вы потратили на меня столько времени.

— Я уже говорила, что делала это с удовольствием.

— Удивительно! А я иду к портному, как на эшафот. Алтея будет вам очень признательна.

— Так зовут вашу сестру? — оживилась Чармиан. — Она, наверное, выходит замуж, и вы поэтому покупаете ей так много нарядов?

Алекс удивленно воззрился на девушку.

— Замуж? Боже упаси! Она еще слишком молода для замужества, а это очень ответственный шаг. Придет время, и мне придется подыскать для нее подходящего мужа. — Совершенно будничный тон, которым он произнес эти слова, поразил Чармиан, хотя она знала, что во многих странах Средиземноморья браки по расчету по-прежнему широко распространены.

— И у бедной девушки не будет никакого выбора? — возмущенно спросила Чармиан.

— Естественно, я не стану выдавать ее силком за человека, который ей неприятен, — спокойно сказал Алекс, — но в браке женщине нужна стабильность, а молодые люди, которыми она сейчас увлечена, не смогут ее обеспечить.

— Она увлечена эстрадными певцами? — предположила Чармиан, вспомнив свои девичьи увлечения.

— Это было бы еще полбеды, — буркнул ее собеседник. — Эстрадные звезды, как правило, недосягаемы. — Он задумался и замолчал, а Чармиан стало немного жаль незнакомую девушку, у которой такой деспотичный брат.

— Но если она влюбится по-настоящему… — осторожно начала девушка.

Алекс презрительно усмехнулся.

— Любовь и брак — совершенно разные вещи, — произнес он. — Только очень молодые люди пытаются соединить их и чаще всего — с весьма печальными последствиями.

Еще ни разу не испытав настоящей любви, Чармиан не стала возражать ему, хотя была убеждена, что Алекс неправ.

— А вы сами, та petite, еще в том возрасте, чтобы верить в любовь с большой буквы?

— У меня… у меня мало опыта, — запинаясь, сказала Чармиан, — но я всегда считала, что только любовь может быть основой брака.

— Романтическая ерунда! — презрительно бросил он.

— А вы выступаете опекуном вашей сестры? — спросила она, все больше сочувствуя незнакомой девушке.

— Наш отец умер, и теперь я — глава семьи, — не без гордости ответил Алекс; вероятно, он очень серьезно воспринимал свои обязанности по отношению к сестре, — но мы отвлеклись от обсуждения гардероба Алтеи. У меня были причины не брать ее в Париж, а чтобы она не расстраивалась, я купил ей все эти наряды.

«Компенсация, — подумала Чармиан, — но за что? Может, у Алтеи в Париже возлюбленный, и поэтому путь во французскую столицу для нее закрыт? Парень, которого Алекс считает неподходящей партией?» Расхрабрившись после бокала мозельского, Чармиан напрямик спросила Алекса, француз ли он. Он ответил отрицательно, но больше ничего не добавил.

— Тогда кто же вы? — продолжала допытываться она, но он, кажется, не расслышал ее вопроса.

Чармиан с удивлением увидела, что выражение лица ее собеседника совершенно изменилось: его взгляд, обращенный куда-то в сторону, стал мрачен, а на губах появилась язвительная усмешка. Чармиан повернула голову, желая рассмотреть, что привлекло внимание Алекса. В зал ресторана только что вошла женщина, и если Алекс был самым великолепным мужчиной, которого Чармиан когда-либо приходилось встречать, то вошедшая была самой очаровательной женщиной. Белоснежные мраморные плечи и руки оттеняло длинное черное платье из крепа с низким декольте. Высокий разрез, почти до талии, открывал безупречную ногу. У женщины были правильные черты лица и белокурые волосы, уложенные в высокую прическу. Ее большие голубые глаза обрамляли густо накрашенные ресницы. На обнаженной шее красавицы сверкали бриллианты; изысканный наряд дополняли длинные черные перчатки, придававшие всему ее облику элегантность в духе начала прошлого века. Величавые движения дамы напомнили Чармиан богиню из скандинавских саг. Потом девушка узнала, что эта белокурая красавица родом из Швеции. За дамой следовал пожилой мужчина, он нес ее накидку.

— Явление веселой вдовы, — язвительно произнес Алекс. — И одета так, чтобы разить наповал. Но мадам сейчас получит небольшой урок. Никто не смеет оскорблять меня безнаказанно.

Бросив на своего собеседника испуганный взгляд, Чармиан подумала, что он сейчас похож на дикого зверя, изготовившегося к прыжку, точнее, на самца черной пантеры с золотистыми глазами. Ничего не подозревающая красавица двигалась между столиками с величием королевы, все взгляды были обращены к ней. Метрдотель предложил ей свободный столик, но она прошла мимо, направляясь прямо к Алексу. При ее приближении он встал. Гордая красавица была так высока, что их глаза оказались почти на одном уровне.

— Привет, Алекс, — мягко произнесла она.

— Добрый вечер, Хельга, — холодно ответил он. — Какой сюрприз!

Легкое замешательство мелькнуло в голубых глазах женщины.

— Мне казалось, что мы договорились… — голос у нее был низкий, чуть хрипловатый, с заметным, но весьма привлекательным акцентом.

— Ты, должно быть, неправильно поняла меня.

— Ну, все хорошо, что хорошо кончается. — Она повернулась и подозвала своего спутника. — Мы присоединимся к вам.

— Боюсь, это невозможно. Здесь нет места для четверых.

Официант попытался возразить, но Алекс жестом остановил его. При этом Алекс продолжал пристально смотреть на Хельгу, губы его кривились в злорадной усмешке.

— Глупости… — капризным током произнесла блондинка.

— Это не глупости, моя дорогая. Я ужинаю с этой юной дамой и не хочу, чтобы нам мешали.

Хельга перевела взгляд на Чармиан, которую до сих пор не изволила замечать.

— С этой!.. — презрительно воскликнула она.

— Да, с этой дамой. Она очаровательна, не правда ли?

Чармиан была готова сквозь землю провалиться. По какой-то своей причине Алекс использовал ее, чтобы преподать урок этой даме, которая явно ожидала встретить от него совершенно другой прием. По поведению блондинки было понятно, за кого она принимает Чармиан, Девушка хотела встать и покинуть зал, но Алекс встал за ее стулом и положил руку ей на плечо, удерживая на месте.

— Ее зовут Чармиан, — продолжал он. — Вполне подходящее имя для милой и любезной молодой дамы. — Алекс особо выделил эти слова. — Чармиан, это мадам Хельга Петерсен, а рядом с нею — ее тень, полковник Винсент.

Пожилой господин рассердился.

— Если вы пытаетесь оскорбить меня…

— Вовсе нет, друг мой, я просто пытаюсь прояснить ситуацию, — совершенно спокойно ответил Алекс.

— Ты своего добился, — сказала Хельга; на ее лице появилось надменное выражение. Она тронула полковника за руку. — Пойдемте, mon ami, мы сядем за другой столик. Алекс бывает невыносимым, когда он не в духе. — Когда полковник отошел в сторону, Хельга шепнула Алексу: — Это твоя месть за сегодняшний день?

Он промолчал. Бросив на него последний недовольный взгляд, Хельга пожала плечами и последовала за полковником.

Рука Алекса больно стискивала обнаженное плечо Чармиан, но он, кажется, совершенно забыл о девушке. Взглянув ему в лицо, она увидела, что он наблюдает за Хельгой со злорадной усмешкой.

— Мсье Алекс… — тихо позвала его Чармиан.

— А? Что? Простите меня, та petite. — Он поспешно убрал руку. — Я должен извиниться перед вами за эту неприятную сцену. Небольшое недоразумение, не более…

Он вернулся на место и до конца ужина вел себя как гостеприимный хозяин, развлекая свою гостью забавными и весьма язвительными рассказами о людях, с которыми встречался в Париже. Алекс ни разу не взглянул в сторону столика, за которым Хельга оживленно беседовала с полковником Винсентом, но Чармиан чувствовала, что часть его внимания прикована к этой женщине. Девушка все еще ощущала хватку длинных сильных пальцев Алекса на своем плече; завтра там мог появиться синяк.

Хельга Петерсен была той самой женщиной, которая почему-то раздумала идти на демонстрацию моделей Себастьена и рассердила Алекса. Очевидно, она пришла в ресторан, надеясь помириться с ним. А полковника с собой привела на тот случай, если Алекс сразу не пойдет на примирение. Видимо, эта женщина хорошо изучила характер Алекса, но она явно не ожидала увидеть его с другой. Чармиан поняла, что Алекс пригласил ее сюда, чтобы осуществить свою маленькую месть. От этой мысли ей сделалось грустно, но она заставила себя вспомнить о здравом смысле. Отношение между Алексом и Хельгой — не ее забота; ее лишь пригласили на ужин. Что ж, спасибо и на этом.

Чармиан решила, что эти двое были любовниками. Только влюбленные способны ссориться по таким пустякам. В конце концов они обязательно помирятся. Такие красивые люди просто созданы друг для друга. Однако девушка приуныла и даже оставила половину порции мороженого, которое заказал для нее Алекс. Все вдруг сразу потеряло привлекательность; яркие краски потускнели.

Глупо расстраиваться из-за того, что Алекс привязан к этой гордой северной красавице. Что у него может быть общего с простой продавщицей из Лондона? Они больше никогда не увидятся. Но Чармиан отдавала себе отчет, что появление красавицы Хельги испортило ей вечер, разрушив сказку, которую она для себя сочинила. Что она вообразила? Что Алекс мог бы быть ее возлюбленным? Даже мысль об этом была абсурдной; к тому же инцидент с Хельгой показал, что он бывает мстительным и деспотичным. Чармиан стала даже побаиваться его немного. Она знала, что ее страх вполне обоснован, но ее все-таки влекло к этому человеку.

Чармиан заметила, что Алекс прервал свой рассказ и вопросительно смотрит на нее.

— Что случилось, та petite?

Девушка через силу улыбнулась.

— Ничего. Я немного устала — день был таким длинным.

— Он уже кончился, — сказал Алекс с полным безразличием, которое больно задело девушку. — Мы выпьем кофе, а потом я посажу вас в такси и отправлю домой. — Он подозвал официанта, а Чармиан вдруг вспомнила о взятом напрокат наряде.

— Это платье, мсье, я должна завтра вернуть в салон?

Алекс нахмурился.

— Конечно, нет. Оно ваше.

— Но, мсье, я не могу принять… — Она знала, как дорого оно стоит.

— Вы уже приняли его. Весь Париж, — он кивнул в сторону переполненного зала, — видел вас в нем. Теперь уже никто другой не сможет его надеть. К тому же вы его честно заработали.

Чармиан не могла спорить с ним, но в глубине души решила перед отъездом вернуть платье в салок. Когда Алекс узнает о ее поступке, она уже будет в Лондоне.

Выходя из зала, Алекс даже не взглянул на Хельгу, а Чармиан не удержалась. Взгляд красавицы вдовы был прикован к Алексу; потом она взглянула на Чармиан, и в ее глазах мелькнуло недоумение. Девушка вздохнула. Хельге не стоило принимать ее за соперницу.

Швейцар вызвал такси. На город уже спустилась ночь — сырая и облачная, без луны и звезд. В ожидании такси Чармиан стояла рядом с Алексом. Он был молчалив и отрешен; его мысли, вероятно, были там, в ресторане, с блондинкой, с которой он так жестоко обошелся. «Не очень-то покладистый возлюбленный, — подумала Чармиан, — мужчина, который всегда хочет быть хозяином положения, даже в таком незначительном деле, как посещение модного салона». Подъехало такси, и Чармиан сдержанно сказала:

— Спасибо вам за все, мсье. Это был замечательный вечер. — И протянула ему руку.

Алекс взглянул на бледное, усталое лицо девушки, на котором ее карие глаза казались сейчас просто огромными. Его взгляд потеплел, когда он взял ее руку в свою.

— Удовольствие было взаимным, та petite.

Он с каким-то удивлением посмотрел на маленькую руку, которая оказалась в его большой ладони, но не сразу отпустил ее. Такси остановилось, швейцар распахнул дверцу. Алекс спросил адрес Чармиан и заплатил шоферу, пока девушка усаживалась в машину. Алекс отступил на тротуар, и такси рванулось с места, но вскоре остановилось, потому что другая машина загораживала проезд. Чармиан оглянулась, чтобы в последний раз взглянуть на Алекса. Он в нерешительности стоял у дверей ресторана, будто размышляя, стоит туда возвращаться или нет. Девушка решила, что преподав урок своей белокурой красавице, унизив ее, он уже подумывает о примирении, а та, которая была орудием его мести, уже забыта. Такси двинулось вперед, и Чармиан со вздохом откинулась на спинку сиденья. Волшебный вечер кончился.

Семья Пулар жила в лабиринте узких улочек невдалеке от широких проспектов Левого берега, поэтому поездка была короткой. Квартира находилась во втором этаже над крошечным магазинчиком, куда с улицы вели каменные ступени. Чармиан даже испугалась, когда впервые попала сюда, но мадам Пулар содержала комнаты в чистоте и порядке, а недостаток удобств восполнялся кулинарным искусством хозяйки.

Шофер остановил машину у дома. За щедрые чаевые Алекса он даже вышел, чтобы открыть Чармиан дверцу.

— Рю-Жозефин, номер сорок два? — с сомнением переспросил он.

— Совершенно верно.

Девушка вышла из машины, чувствуя на себе его недоуменный взгляд. Девушки в туалетах от Себастьена, ужинающие с мужчинами вроде Алекса, не живут на Рю-Жозефин: у них совсем другие адреса.

— До свидания, мадемуазель.

— До свидания.

Такси уехало, а Чармиан стала подниматься по ступеням. Магазинчик был закрыт; в нем было темно — его хозяева жили в другом месте. Чармиан вставила ключ в замочную скважину квартиры мадам Пулар; замок щелкнул, но не открылся. Озадаченная девушка подергала за ручку, но дверь оставалась запертой. Ее, должно быть, удерживал засов; видимо, Жермена не хотела впускать Чармиан в дом без скандала. Девушка вздохнула. Ей не хотелось сегодня встречаться с подругой, но, кажется, это было неизбежно. Она позвонила. Прошло несколько минут, но никто не вышел. Темная лестница внизу выглядела зловещей, и Чармиан, вдруг испугавшись, принялась звонить не переставая и громко стучать в дубовую дверь. Мадам Пулар была немного глуховата, но Жермена была дома и не могла не слышать ее стука.

Наконец в доме раздались шаги, и девушка услышала, как засов отодвинулся, но дверь лишь чуть приоткрылась. На двери была цепочка — мадам Пулар боялась оставаться дома одна.

— Жермена! Это я — Чармиан! — крикнула в щель девушка.

— Убирайся прочь!

— Что?!

— Ты слышала, что я сказала. Убирайся!

— Ты шутишь? — устало спросила Чармиан. — Прошу тебя, Жермена, открой. Мне сейчас не до шуток — я очень устала.

— И не удивительно, но мы не собираемся пускать к себе такую как ты. У нас приличный дом. — Исчерпав весь запас английских слов, Жермена обрушила на нее поток гневных французских фраз, выплескивая давно копившуюся ревность. Оказывается, Чармиан не только увела Гастона у его возлюбленной, но еще и подцепила себе богатого любовника и самым бесстыдным образом приняла от него в подарок одежду. Весь салон говорил об этом случае, а Жермене, как бы в насмешку, велели отнести домой одежду Чармиан. А теперь она возвращается под утро и еще имеет наглость требовать, чтобы ее впустили. Пусть она убирается и больше никогда не показывается на Рю-Жозефин.

Чармиан в отчаянии прислонилась к косяку.

— Я все могу объяснить, — сказала она, когда Жермена на секунду замолчала, хотя на самом деле Чармиан не была уверена, сможет ли. — Во всяком случае, ты тоже должна мне кое-что объяснить. Ты ведь так и не пришла на встречу, как обещала.

— Я и не собиралась приходить, — бросила Жермена. — Но ты попала в салон и без моей помощи.

— Да… видишь ли… Пожалуйста, Жермена, впусти меня, и я расскажу, как все вышло.

Жермена ответила, что не желает ничего слушать, и повторила, что не позволит Чармиан войти в дом.

— Но не могу же я всю ночь бродить по улицам! — в ужасе воскликнула Чармиан, поняв, что Жермена сделает так, как сказала.

— Возвращайся к своему любовнику! Я тебя вообще не ждала.

Жермена захлопнула дверь, и Чармиан услышала, как она задвинула засов. Девушка устало опустилась на ступеньку, но вспомнив, что на лестнице грязно, а ей утром надо вернуть платье, опять поднялась на ноги. На лестнице было темно, пахло кислой капустой. Преодолевая легкое головокружение, Чармиан вышла на улицу, обдумывая, что делать дальше. Она должна забрать свои вещи, а они еще не упакованы. Если Жермена будет стоять на своем, придется обратиться в полицию или в британское посольство; но мадам Пулар, конечно, впустит ее, когда Жермена уйдет на работу. А пока надо найти какое-то пристанище на ночь.

Чармиан машинально взглянула на запястье, и тут вспомнила, что часы она оставила в салоне Себастьена вместе с сумочкой, захватив с собой только ключ и носовой платок. Она осталась без денег и без документов, а без паспорта ей будет трудно обратиться в полицию, чтобы объяснить случившееся.

Внезапно девушка вздрогнула от громкого свиста. В конце улицы появилась целая толпа подростков. В ужасе Чармиан бросилась бежать, страстно желая найти какой-нибудь спокойный уголок. Центральные улицы были лучше освещены, на них было больше прохожих, но и там ее необычный наряд привлекал внимание. Чармиан задержалась у дверей ночного кафе, но среди просто одетой публики она выглядела бы совершенно неуместно. К тому же у нее не было денег, даже на чашку кофе.

Девушка пошла прочь. Вскоре она добрела до ресторана, где ужинала с Алексом. Она подумала, что он мог бы ей помочь. Швейцар, вероятно, запомнил ее и не откажется сказать, где найти Алекса. Но надежда умерла, не успев родиться: двери ресторана были заперты, свет погашен.

Отчаяние охватило Чармиан; а когда проходивший мимо человек повернулся к ней, видимо, желая помочь, она так странно посмотрела на него, что он поспешно удалился, решив, что девица явно не в себе. Чармиан быстро пошла в противоположную сторону, сама не замечая, куда идет.

Удивительно, но за все это время она не встретила ни одного полицейского. «Полиции никогда нет на месте, когда она нужна», — с грустью подумала девушка.

В конце концов Чармиан оказалась на мосту через Сену. Здесь не было прохожих, только редкие автомобили проносились мимо. Она добралась до ниши в парапете и остановилась там, пытаясь собраться с мыслями. Нужно вернуться на Рю-Жозефин и дождаться, пока мадам Пулар пойдет за покупками. Чармиан знала, что хозяйка встает очень рано, а Жермена спит допоздна. Девушка была уверена, что мадам Пулар не будет столь непреклонна, как ее дочь… но чтобы добраться до ее дома, Чармиан придется миновать толпу подростков, которые шатаются ночью по улице.

Девушка вспомнила газетные статьи об одиноких женщинах, которых находили ограбленными и задушенными, и ее пробрала дрожь. Лучше она останется здесь до рассвета, тем более, что ждать его уже недолго.

Ее внимание привлек караван барж, к она перегнулась через парапет, чтобы лучше рассмотреть их. Баржи как раз проходили под мостом; их огни отражались в воде… красивое зрелище, если ты в подходящем настроении, чтобы оценить его!

За спиной девушки взвизгнули тормоза. Она испуганно прижалась к парапету, сердце у нее заколотилось. Она осторожно повернула голову и увидела, что из машины выскочил мужчина и спешит к ней, громко крича по-французски:

— Мадемуазель, не надо! Умоляю вас!

Чармиан повернулась к нему. Он, кажется, всерьез подумал, что она собралась броситься в Сену — в его голосе слышалось искреннее беспокойство. Интересно, можно ли ему доверять?

Из машины его окликнул женский голос:

— Qu’est-ce que с’est, Leon?[14]

Чармиан перевела дух. Мужчина был не один; с ним была дама.

Девушка шагнула к нему навстречу.

— Мсье! — умоляюще начала она.

Мужчина недоуменно воззрился на девушку в сверкающем наряде. Серебристое пальто Чармиан распахнулось, открыв переливы зеленовато-голубого шифона.

— Nom du diable! — воскликнул мужчина. — Mais с’est «Le Reve»![15]