Параллели

Прошу, держи это в тайне — я не хочу, чтобы он тосковал по мне — особенно теперь, когда у него есть ты.

Спасибо.”

Запись закончилась уже как минут десять, а Чу Ваньнин продолжал смотреть в одну точку, пытаясь понять, что чувствует.

Он был зол на профессора Чу — но это была бессильная глупая злость, больше напоминавшая волны, разбивающиеся о скалы.

Он не мог ничего изменить — но при этом понимал, что профессор совершенно точно не мог предугадать, что он повстречает в эти три года накануне смещения Мо Жаня из другого мира.

И уж тем более никто из них не мог знать, что Чу Ваньнин полюбит не того Мо Жаня — и в результате окажется в ситуации, когда не сможет к нему вернуться.

Что он теперь мог предпринять?..

Он стёр видео, действуя на автопилоте — а затем выключил ноутбук и прямо в одежде забрался на диван, закутавшись в плотное одеяло.

Впервые он не понимал, как исправить ситуацию.

Ему было жаль Мо Жаня из другого мира — и жаль Мо Вэйюя, который три года ждал человека, которому даже не хватило смелости перед ним открыться. Который предпочёл исчезнуть, ничего толком не объясняя, и пожертвовать чьей-то судьбой… не потому, что ему хотелось продолжать жить, а потому что он не был достаточно храбрым, чтобы остаться и хотя бы рассказать правду.

Профессор Чу пошёл на всё это из любви к Вэйюю — но что же теперь было с любовью самого Чу Ваньнина? Кто теперь интересовался его чувствами?..

Он даже не мог понять, как правильно было бы поступить, если бы у него всё же был выбор: отправиться в свой мир, где его ждал Мо Жань, или всё-таки остаться с Мо Вэйюем этого мира?..

Где в этом всём должно было остаться место ему самому?

Его желаниям?..

Любой выбор казался неправильным — как и мысль о том, чтобы выбирать.

========== Часть 2. Глава 11 ==========

…Той ночью Мо Жань долго не мог уснуть. Лежал без сна в постели, зло глядя в пустой потолок.

Он предполагал, что профессор Чу не исчез бы на три года без определённых причин, и даже наивно убеждал себя, что однажды сможет их каким-то образом понять.

Думал, что ему будет всё равно, почему Чу Ваньнин решил уйти, если тот к нему однажды вернётся.

Вот только он понятия не имел, что делать ему теперь, когда в его жизнь действительно вернулся Ваньнин — который совершенно точно никогда более не станет прежним.

И который не выбирал к нему вернуться.

Этот выбор сделали вместо него.

Он находился в чужом ему мире, жил в квартире, которая ему больше не принадлежала, с человеком, быть с которым не собирался.

Которого даже толком не знал.

И он ничего не мог исправить…

Мо Жань закрыл лицо руками, пытаясь прекратить этот чёртов поток дерьмовых мыслей.

…Он ведь любил Чу Ваньнина.

Все эти годы ждал его — разве этого было мало?

Быть любимым. Окружённым заботой и теплом.

Даже если он больше не помнил Мо Вэйюя… даже если он был для Чу незнакомцем — разве чувств Мо Жаня было мало, чтобы найти хоть какой-нибудь отклик?

Вэйюй скривился, понимая, как жалок в своих попытках оправдать произошедшее.

Его вины в том не было, но он видел, с каким отчаянием Чу Ваньнин смотрел на него, как бессознательно несколько раз за вечер тянулся к телефону — а затем останавливал себя и убирал руку.

Он хотел бы написать Мо Жаню другого мира — но не решался. Не находил сил, зная, что больше его никогда не увидит.

Мо Вэйюй не подал виду, словно что-то заметил, но он всё понял.

Должно быть, он начал понимать ещё тогда, впервые услышав о другой Вселенной и том, что Чу переписывался с кем-то ещё.

Он знал, что между ним и Ваньнином всё ещё искрило — но что насчёт другого Чу Ваньнина и Мо Жаня из параллельной Вселенной?

Что насчёт них?..

Мо Вэйюй сел в постели, отбросив душное одеяло. Ему было противно от самого себя — теперь он понимал, почему на самом деле так торопился.

Ему хотелось видеть в Чу Ваньнине только профессора Чу. Не, того, другого, из чужого мира — а прежнего Ваньнина, знакомого до боли в груди, до дрожи в пальцах.

Но прежнего Чу Ваньнина больше не существовало.

Никого из них.

Мо Вэйюй вздохнул.

Он успел подслушать часть того мерзкого видео, оставленного профессором для Ваньнина — но куда хуже было продолжение.

Чу Ваньнин, удалив запись, выключил ноутбук и отправился на диван. Лёг прямо в одежде и, укрывшись с головой, затрясся от рыданий.

Он плакал почти бесшумно, но каждый тихий всхлип вонзался Мо Жаню прямо в мозг. Каждое нервное вздрагивание чужих плеч выворачивало душу наизнанку.

Мо Жань не помнил, как долго простоял в дверях гостиной незамеченным, но в конечном итоге Ваньнин наконец уснул, видимо, окончательно выбившись из сил.

Мо Вэйюй тоже хотел бы уснуть, или хотя бы заплакать — возможно, ему стало бы легче — но даже этого не был в состоянии сделать.

Пролежав без сна почти до рассвета, он, измученный и больной, поднялся с кровати и направился к крепко спящему Чу.

Склонился над успевшим раскрыться мужчиной, вглядываясь в бледное припухшее от слёз лицо, и медленно проговорил:

— Ты меня не любишь, ведь правда?..

Чу Ваньнин не проснулся — он дышал глубоко и медленно, приоткрытые губы казались пересохшими от слёз.

Мо Жань лёг на диван, осторожно обнимая мужчину, стараясь делать это незаметно, почти невесомо. Он ни в коем случае не хотел разбудить Ваньнина — ему просто было необходимо вспомнить те ночи, когда они всё ещё были вместе.

Если такой будет последняя искра тепла в его памяти, это будет достойным прощанием.

Он собирался уйти.

Не имел права присвоить себе то, что ему никогда не принадлежало.

***

…Утро встретило Чу Ваньнина невыносимой серостью, непрекращающимся дождём и головной болью. К счастью, Мо Жань, видимо, поднялся раньше и закрыл окно, иначе бы он ещё и простыл.

В гостиной было удивительно тихо: не шумел чайник, и даже не было слышно, чтобы Вэйюй был в ванной или в соседней комнате.

Тишина.

Обычно Чу любил, когда в квартире тихо, но сейчас отсутствие звуков казалось неестественным. Вызывало смутное беспокойство.

Чу Ваньнин сделал себе кофе и, отпив из чашки, впервые за утро проверил телефон.

В последнее время это стало дурной привычкой — доставать смартфон и считать уведомления о количестве новых сообщений в чате, не читая их содержания.

Он знал, что не найдёт в себе силы написать Мо Жаню из другого мира — однако, возможно, так было даже лучше. Они были знакомы совсем недолго, и Вэйюй наверняка не станет слишком долго тосковать по нему.

“Но он искал профессора Чу столько лет. Помнил о нём…”

Чу Ваньнин сделал ещё один нервный глоток кофе, как если бы надеялся выжечь им из себя назойливые мысли.

Мо Жань из другого мира был парнем из чата, который писал, что не против ни к чему не обязывающих отношений.

Где в этом всём Чу Ваньнин углядел привязанность?..

Ради всего святого, они едва не переспали в первый же вечер реального знакомства!..

Так не начинались серьёзные отношения.

Если бы не постоянные аномалии, из-за которых Чу бросало по Вселенным, и не студенческое увлечение Вэйюя своим внезапно исчезнувшим преподом, к чему всё это могло бы их привести?

К случайной связи на одну ночь?

Чу Ваньнин продолжал убеждать себя в том, что Мо Жань несерьёзен, ещё какое-то время, пока остатки кофе в чашке стремительно остывали.

К несчастью, он слишком хорошо помнил, как Вэйюй другого мира не хотел его отпускать одного.

Как он решил не снимать с руки шнурок, словно надеясь, что таким образом им удастся остаться вместе.

Как шутил про нить судьбы.

Каким взглядом он смотрел на него…

Чу Ваньнин узнавал этот взгляд теперь — он видел в нём те самые чувства, которые испытывал Мо Жань этого мира, однажды потерявший профессора Чу.

Так рождалась любовь.

“Но это ничего не изменит, — напомнил себе Ваньнин. — Мо Вэйюй другого мира останется там, где он сейчас.”

Не было никакой возможности это изменить — и, вероятно, было бы неправильно.

Возможно, в другой жизни, не вмешайся в их мир профессор Чу, он и Мо Жань были бы вместе — но что толку об этом было думать теперь, когда сам Чу Ваньнин больше не знал, кто же он на самом деле, а Мо Жань другой Вселенной навсегда должен был остаться для него собеседником в чате, который некоторое время проявлял к нему интерес…

В сожалениях не было смысла.

Чу Ваньнин со вздохом открыл чат знакомств. Ему следовало всё-таки попрощаться с Мо Жанем — профессор Чу уже исчез бесследно три года назад, и к чему это привело?..

Он пролистал последние несколько сообщений, раздумывая, стоит ли сохранить эту переписку, или всё же лучше удалить свой профиль насовсем, чтобы не было искушения снова писать человеку, которого совершенно точно никогда больше не придётся увидеть.

Сердце пропустило удар, а затем рухнуло куда-то вниз, болезненно сжимаясь.

Мо Жань другого мира сумел забраться ему под кожу. Он — и его светлые ясные глаза цвета ночных фиалок. Крошечные милые ямочки, и нерешительная улыбка, от которой перехватывало дух…

Чу Ваньнин позволил себе сблизиться с ним, потому что в глубине души считал, что им всё равно не быть вместе.

Ему хотелось этой кратковременной близости, потому что в его жизни ничего подобного никогда не было — и он хотел узнать, каково это.

Как это происходит — когда ты любишь кого-то?..

Он не задумывался над природой своих чувств до сих пор, пытался избежать мыслей о невозможном, укрыться от боли, но… сейчас, когда он должен был поставить точку, и его слова должны были стать последними в их странном диалоге, он испытывал ужас.

Что он должен написать такого, чтобы не дать понять, что творится у него на душе?

Как он может помочь Мо Жаню отпустить его — если ценой этих слов станет его разбитое сердце?..

Ему придётся заплатить за чужую возможность счастья снова — он знал это так же чётко, как и то, что отпустить Мо Жаня он обязан.

Чу Ваньнин уставился пустым взглядом на ставший ненавистным чат. Все слёзы закончились ещё прошлой ночью, теперь осталась одна лишь боль.

Мо Жань другого мира был сейчас в сети — очевидно, что бы Чу ему ни написал, он прочитает это в ту же минуту.

TxJ: “Ты долго не появлялся ;)”

У Ваньнина перехватило горло.

Похоже, Вэйюй решил написать первым, заметив, что Ваньнин тоже вошёл в сеть. Вот только своим приветствием он только что всё усложнил ещё сильнее, потому что прощаться с кем-то, кто может тебе ответить, было сложно втройне.

YH: “Прости.”

Чу Ваньнин не знал, что ещё сказать. Он боролся с желанием отложить телефон в сторону, потому что к подобному общению не был готов.

Одно дело — написать что-то, и, удалив профиль, исчезнуть.

Другое — знать, как на твои слова отреагировали. Причинить боль.

Он закрыл лицо руками, понимая, что задыхается от отчаяния.

Хорошо, что он был этим утром один — было бы сложно объяснить другому Вэйюю, почему он в таком состоянии.

TxJ: “За что ты просишь прощения? У меня кстати есть хорошая новость…”

За сообщением последовал счастливый смайлик.

Чу Ваньнин упёрся в него туманным взглядом, и тут же отёр экран рукавом свитера, потому что на него попала влага.

Только не это.

Кое-как он сумел ткнуть пальцем в вопросительный знак и отправить его как отдельное сообщение.

TxJ: “Я знаю, как мне вернуться к тебе. Думаю кое-что попробовать…”

TxJ: “Пожелай мне удачи! ;)”

На этом сообщении Чу Ваньнин окончательно перестал понимать, что происходит: он грубо отёр глаза колючим рукавом и, на всякий случай перечитав написанное Мо Жанем ещё дважды, наконец откликнулся:

YH: “О чём ты?”

Но Мо Вэйюй не собирался отвечать на этот вопрос — он вышел из сети.

Чу Ваньнин неожиданно почувствовал дурноту.

Он понятия не имел, что именно задумал Мо Жань, но знал, что ни к чему хорошему подобное привести не может.

Ему было сложно предположить, что именно тот собирался “попробовать”, но… едва ли он мог знать на практике, что именно требовалось для создания сингулярности.

В прошлый раз для полноценного не эпизодического смещения в другую Вселенную потребовалось одновременное присутствие Ши Минцзина первого и второго мира, и присутствие двух Мо Жаней в фотостудии. Именно тогда Чу Ваньнин впервые столкнулся лицом к лицу с другим Мо Вэйюем — и был так напуган, что решил сбежать.

Что до самой сингулярности, всё это было продумано до мелочей и распланировано профессором Чу вплоть до минуты при помощи назначенной съемки в календаре.

Не отправься Чу Ваньнин тогда в студию — быть может, ничего бы и не случилось…

Но смещение было неизбежно, поскольку Ши Минцзин его мира и Ши Мэй мира профессора Чу оба присутствовали в здании. Чу Ваньнин подозревал, что он должен был бы сместиться на самом деле позже, после начала фотосъемки. Вероятно, туда должен был прийти Ши Мэй…

По случайности сингулярность произошла куда раньше, когда в одной точке оказались Мо Жань и Вэйюй второго мира. Вселенная в итоге переместила Ваньнина в другую реальность, поскольку он в тот момент фактически существовал в мире второго Мо Жаня, и то, что он считал поначалу аномалиями, отправило его в другую Вселенную окончательно.

В итоге в теории он больше не должен был замечать разницу между одним и вторым Мо Вэйюем… вот только всё дело было в том, что он всё ещё замечал.

Ещё в его квартире аномалии достигали своего пика, и он сам не понимал, почему не сместился днём ранее.

Мо Вэйюй внезапно исчез тогда прямо у него на глазах впервые — вероятно, причина крылась в том, что Чу Ваньнин, находящийся в собственной квартире один, не способствовал созданию сингулярности с другим миром, но его нахождение там с Мо Жанем резонировало с неким периодом, когда профессор Чу жил вместе с Вэйюем в параллельной Вселенной. И, поскольку к этой же параллельной Вселенной теперь относился и сам Чу Ваньнин, Мо Жаня его мира попросту выбросило из его дома.

Чу Ваньнин закрыл глаза.

Он должен был понять, что происходит, намного раньше.

Всё ведь было так очевидно!..

Он помнил, как не мог никак встретиться с Мо Жанем в торговом центре — даже подумал, что тот намеренно не пришёл.

Помнил, как Мо Жань рассказывал, что начал замечать странности вокруг, как только началось их с Чу Ваньнином знакомство… а ведь всё это время ответ лежал на поверхности.

С Мо Жанем было всё в порядке — он просто оказался в самом эпицентре аномалий, и, чем дольше находился рядом с Чу, тем глубже проваливался в кротовую нору смешивающихся Вселенных.

Чу Ваньнин понимал, что, вероятно, испортил ему жизнь.

Что бы Мо Жань ни задумал, это было неправильно и опасно.

Он попытался снова предупредить его, отправив ещё одно сообщение:

YH: “Это ничего не изменит. Мо Жань, тебе не нужно возвращаться.”

Прочитано.

Чу Ваньнин медленно выдохнул. На какой-то момент он успел действительно испугаться.

Игры с такими вещами, как сингулярность и строение Вселенных, не могли закончиться ничем хорошим. Профессор Чу уже “наигрался”, добившись лишь того, что причинил боль трём ни о чём не подозревавшим людям — не хватало, чтобы Мо Жань тоже принялся экспериментировать.

Чу Ваньнин всё продолжал ждать хоть какой-нибудь ответ, но Мо Жань молчал, будучи в сети.

Это было странно и непривычно — создавалось впечатление, что он попросту общался с кем-то ещё.

Чу Ваньнин невольно вздрогнул, когда неожиданно в сети появился второй Тасянь-цзюнь.

Его не было дома, и он зашёл в приложение для знакомств?..

Ваньнин покачал головой.

Разумеется, ему не было никакого дела до того, как проводил Мо Вэйюй этого мира эти три года — но при этом он всё же ощутил непривычную ревность.

Следовало ли ему написать Вэйюю?

YH: “Ты не дома?”

Он тут же раскаялся в том, что в принципе задал такой вопрос, но удалять сообщение, уже отправив, было бы совсем уж глупо.

TxJ: “Есть определённые дела.”

Чу Ваньнин хмуро перевёл взгляд на чат с первым Мо Жанем, и отчего-то ему сделалось не по себе.

Они оба были в сети.

И оба ему толком не отвечали.

Он отложил в сторону телефон, ощущая себя полным дураком.

Мо Жань из его мира писал ему несколько дней подряд, не получая никакого ответа — что удивительного было теперь в его молчании?

Мо Жань из второго мира прожил три года без профессора Чу — вероятно, он действительно был занят.

С чего Чу Ваньнин решил, что они оба замешаны в очередном эксперименте?..

“Потому что Мо Вэйюй теперь точно знает, как все воспроизвести, — напомнил себе Чу Ваньнин мрачно. — Вчера он задал немало вопросов и Ши Минцзину, и мне. Что, если он захочет повторить опыт профессора?..”

Вот только у Мо Вэйюя этого мира не было причин бежать в иной мир. Зачем ему было так рисковать?

Или… всё-таки причины были?

Чу Ваньнин не выдержал, решил позвонить Мо Вэйюю — просто чтобы лишний раз убедиться, что тот не собирается ничего предпринимать.

Звонок шёл.

Мо Вэйюй не отвечал.

Чу Ваньнин снова зашёл в чат, и его встретили два уведомления о том, что оба Мо Вэйюя находились не в сети.

Ваньнин решил написать ещё одно сообщение Мо Жаню из своего мира — просто потому, что знал его в самом деле лучше. Терроризировать Вэйюя этого мира навязчивостью он не рисковал.

YH: “Пожалуйста, ответь, когда прочтёшь.”

Системное сообщение: “Вы больше не можете отправлять сообщения пользователю Taxian-Jun.”

Чу Ваньнин уставился на экран, не понимая, что происходит.

Мо Жань либо его заблокировал, либо только что удалил профиль.

Что же, видимо, он обладал куда большей решимостью, чем его собеседник.

Чу Ваньнин убрал телефон подальше, понимая, что, вероятно, в своих чувствах всё это время был один — и, быть может, совершенно напрасно переживал, что Мо Жань станет искать его так же, как профессора Чу.

Мо Жань его мира с лёгкостью оборвал их общение.

Для него всё это, вероятно, ничего толком не значило.

Случайное знакомство. Общение по переписке. Неудавшийся секс…

Чу Ваньнин опустил взгляд на тонкий шнурок на своём запястье, который он так и не рискнул снять даже теперь.

Он ведь на самом деле ни на что не рассчитывал, и даже не верил, что у них что-то бы вышло. Но почему-то душа его всё равно болела.

========== Часть 2. Глава 12 ==========

…Мо Вэйюй не вернулся ни к вечеру, ни наутро следующего дня.

Чу Ваньнин продолжал ждать его, хотя сам не был уверен, зачем. Он остался один в квартире, которая прежде была его крепостью, но теперь в ней было так много всего, что ему на самом деле никогда не принадлежало, что легко было забыться.

Одежда Мо Жаня.

Его парфюм и шампунь на полке в ванной.

Его зубная щетка, изношенные кроссовки, и даже поцарапанный старый ноутбук.

Все эти вещи напоминали Ваньнину, что Мо Жаня нет уже сутки.

Он несколько раз проверял чат и телефон — но и там не было ни пропущенных звонков, ни уведомлений.

Он словно попал в бермудский треугольник, в котором отсутствовали какие-либо рабочие средства связи кроме, пожалуй, доставки еды.

Впрочем, даже есть ему теперь не хотелось — он лениво перебирал палочками лапшу за обедом, а затем спрятал её в холодильник, решив оставить на ужин.

Где-то там, на полке, она простояла таким образом три дня и заветрилась, а затем отправилась в мусорное ведро.

Мо Вэйюй всё не возвращался.

Чу Ваньнин несколько раз подумывал о том, чтобы снова позвонить ему, но отказывался от этой идеи, вспоминая их последний разговор.

Он не хотел никому навязываться. Ему было всё ещё больно вспоминать о том, что его заблокировал Мо Жань из другого мира — ничего толком не объясняя. Возможно, Мо Вэйюй из другого мира его и не отправит в чёрный список так просто, но… вероятно, посчитает настырным.

Ваньнин прождал Мо Вэйюя ровно неделю, убеждая себя, что должен благодарить жизнь за возможность побыть одному, как если бы событий последних месяцев вовсе не произошло.

Словно бы он никогда не знал Мо Вэйюя.

Не переписывался ни с кем из них, и не встречал в жизни.

Постепенно он свыкся с дурацкими обнажёнными фотографиями на стене, и даже по-новому сложил вещи в шкафу.

К тому времени Мо Вэйюй отсутствовал уже месяц.

Написать или позвонить ему становилось всё более неловко: Ваньнин не делал этого раньше, и теперь такой звонок выглядел бы всё более неуместно. Данью вежливости.

Ваньнин знал, что должен что-то предпринять… но теперь он понятия не имел, что именно.

Он не хотел признаваться в том, что тоскует по человеку, которого едва знает, даже самому себе — притом тосковал он отвратительно. В его голове в какой-то момент смешались оба Мо Жаня, и он перестал их толком различать — тем более, различать особенно было некого.

Чу Ваньнин остался один — и жил вот так уже месяц.

Занимался тем же, что и всегда: вернулся к фотографии.

Как выяснилось, это профессор Чу сотрудничал с National geographic и другими изданиями — сам же Чу Ваньнин специализировался на коммерческих съемках. Соответственно, воспоминания о фотопроектах, посвящённых звёздному небу, принадлежали профессору, а не самому Чу Ваньнину.

Потому три года назад Чу внезапно ощутил в себе порыв сместить фокус на другие проекты — это произошло из-за того, что он стал отчасти мыслить, как его двойник из другого времени и мира.

Именно с фотографий звёздного неба всё началось.

И именно потому Мо Жань не мог найти поначалу его работы в сети — Ваньнин действительно уже в тот момент был не совсем собой, а потому некоторые его воспоминания были уже… чужими.

Мо Жань… он казался тогда действительно заинтересованным.

Чу Ваньнин вздохнул.

Он должен был понять, что воспоминания о фотографиях звёздного неба — не его, ещё когда отгадал пароль на архиве с видео, оставленном профессором.

Чем больше проходило времени, тем спокойней он относился к тому, что иногда не мог определить, какие из его воспоминаний — настоящие.

Те, в которых он занимался фотографией и был одиноким человеком, решившим развлечься и с кем-нибудь познакомиться в чате?

Или всё же те, где он был профессором Чу? Тем, кто счастливо жил с Мо Вэйюем, но в итоге вынужден был уйти и рискнуть всем в надежде, что его эксперимент поможет ему оставаться с возлюбленным хотя бы так…

Чу Ваньнин больше не разделял себя прежнего — он просто жил изо дня в день в ожидании.

Продолжал смотреть в сторону входной двери, когда слышал в подъезде чьи-то шаги.

Никому не писал и не звонил.

Исправно платил по счетам за коммунальные услуги.

Он ждал, что однажды Мо Вэйюй вернётся, если того захочет…

Так прошёл ещё один месяц.

Ваньнин всё думал о том, что ему всё-таки нужно позвонить Мо Вэйюю. Прошло уже более чем достаточно времени, и он знал, что должен был сделать это намного раньше.

Он просто не был уверен, что Мо Вэйюю нужен был этот его звонок — потому что, по-видимому, Мо Жань и сам не стремился поддерживать общение, несмотря на то, что некогда, возможно, любил профессора Чу.

Ваньнин решил дождаться выходных. Проснулся в субботу ни свет ни заря и провёл несколько часов в ожидании, потому что не хотел, чтобы звонок казался несвоевременным.

Набирать Вэйюя после всего, что произошло, было странно и немного неловко — но в то же время необходимо хотя бы для того, чтобы понять, что с ним всё хорошо.

Возможно, он хотел бы забрать свои вещи?..

Чу Ваньнин придумал минимум три повода для звонка, но в итоге, услышав “да”, окончательно растерялся.

— Ты всё-таки позвонил, — между тем, продолжал Вэйюй, и, затем, не получая всё ещё никакого ответа, встревоженно переспросил. — Чу Ваньнин?..

Ваньнин вдруг понял, что не может дышать. Его горло свело спазмом, и он едва ли сейчас был способен разговаривать с кем-либо.

— Мо Жань, я… — он замолчал, удивляясь собственному голосу, сдавленному и хриплому.

— Ваньнин!..

Чу Ваньнин поспешно сбросил.

Он сам не понял, в какой момент слёзы сами навернулись на глаза. Его буквально душило рыданиями — впервые за два месяца одиночества.

Просто оттого, что он услышал Вэйюя.

Потому что в глубине души он боялся, что тот больше никогда с ним не заговорит.

Этот пятнадцатисекундный звонок оказался для него более разрушительным, чем целая вечность молчания.

Он больше так не мог — у него не было сил держать себя в руках. Всё пришлось потратить на то, чтобы просто собраться с духом и наконец позвонить. Он как-то не думал, что будет дальше, если Вэйюй ответит.

Его накрыло истерикой — опустошающей и беспросветной, выворачивающей наизнанку сердце.

Он даже не заметил, в какой момент щёлкнул дверной замок, и когда именно он оказался в квартире не один — всё вокруг застилала бледная пелена. Его собственное надрывное дыхание и безумно колотящийся пульс глушили посторонние звуки.

“Ваньнин… Ваньнин, что же ты…”

“Тебе нужно успокоиться… ну же, Ваньнин…”

Чу Ваньнин сквозь онемение ощущал, как его прижимают к груди. Чувство это было странным и непривычным, но в то же время он слышал знакомый звук чужого сердцебиения. Ощущал, как тёплое дыхание Мо Жаня касается его волос.

Всё это помогало успокоиться и понемногу вернуться к окружающему миру.

— Всё хорошо, я здесь. Что бы ни произошло… просто доверься мне, — повторял Мо Жань одни и те же фразы.

Казалось, он не знал, что ещё сказать, и просто болтал чепуху, чтобы успокоить мужчину.

Вытирал пальцами лицо Чу — и они казались ледяными на разгорячённой коже.

— Я с тобой… попробуй дышать вместе со мной… вдох-выдох… вдох-выдох…

Чу Ваньнин попытался отстраниться, потому что происходящее было слишком унизительно.

Он не просил Мо Вэйюя приходить, и, тем более — проявлять сочувствие.

Мо Жань, между тем, сжал руки крепче, притягивая его ближе.

— Прошу… не избегай меня. Вот… — Мо Жань зачем-то приподнял рукав рубашки.

На смуглом запястье был небрежно повязан успевший выгореть на солнце и вылинять, потерявший цвет и форму шнурок.

Чу Ваньнин замолчал, с недоверием уставившись сначала на руку, а затем — на самого Мо Вэйюя.

— Я всё ещё не он, но, думаю, воспоминания однажды вернутся ко мне, — продолжил тихо Вэйюй. — Например, я знаю, что ты повязал мне на руку эту верёвку, и она была мне дорога…

— Замолчи, — Чу Ваньнин отпрянул назад, словно обжегшись. — Ты… что ты натворил?

Мо Вэйюй продолжал смотреть на Ваньнина со странным выражением лица, ничего не отвечая. Но шнурок на его запястье, вне всяких сомнений, принадлежал Мо Жаню из первого мира.

Что всё это значило?..

Чу Ваньнин приподнял рукав, показывая Мо Жаню своё запястье с точно такой же тонкой бечевкой, которая всё больше истрёпывалась и выцветала с каждым днём.

— Откуда ты знаешь?.. — он впился в Вэйюя тяжёлым взглядом.

Он не был уверен, чего больше боялся в этот момент: того, что всё истрактовал правильно, или что ошибся.

— Знаю, — Мо Вэйюй бережно погладил Чу Ваньнина вдоль ладони, едва затрагивая костяшки и верёвочный браслет. — Я знаю, что ты по нему тосковал. Мне хотелось стать для тебя кем-то, кого ты смог бы полюбить… то, что сделал с тобой профессор Чу, было несправедливо.

Чу Ваньнин поджал губы: говорить о том, что он перестал разделять в себе две личности, было излишним.

— Прошло не так много времени, но мне теперь всё чаще снятся воспоминания другого Мо Жаня, — продолжал Мо Вэйюй. — Иногда даже бывает, что пару дней подряд он — это я. А со временем, думаю, он…

— Как давно? — оборвал его Чу Ваньнин, понимая, что обязан знать.

— Два месяца. На самом деле, даже чуть больше — сегодня шестьдесят восьмой день, — Мо Жань наконец перестал прикасаться к пальцам Чу, выпуская его ладонь. — Мы оба этого хотели.

— Значит, это и есть причина, по которой меня добавили в чёрный список… вот это?

— Прости, — Мо Жань, казалолсь, не знал, что сказать. — Я не мог иначе — ты ведь любил его. Как же я мог оставить всё, как есть?..

— Но я ведь для тебя почти чужой человек, — Ваньнин в ужасе качал головой. — Я — незнакомец из чужого мира. Почему?..

— Почему… — повторил Вэйюй, теряясь. Он словно в одно мгновение позабыл, что собирался говорить, и только смотрел на Ваньнина так, словно впервые видел. Удивлённо.

— Ты ничего мне не сказал, — продолжил Ваньнин, отворачивая лицо, потому что ему вдруг стало неловко под этим взглядом. Он вспомнил, что выглядит в этот момент отвратительно опухшим и краснолицым. — Ты просто пропал на два месяца…

— Ты исчез на три года, — Мо Жань улыбнулся.

Чу Ваньнин снова покачал головой, не зная, как на это отвечать.

Мо Жань был прав.

С позиции времени решение профессора Чу — его решение — испытать теорию квантового бессмертия на себе казалось особенно спорным: он думал, что готов вернуться через три года и найти Вэйюя с кем-то ещё, если так сложится. Думал, что смирился бы.

Он руководствовался желанием оградить Мо Жаня от возможной потери… но на самом деле всё это время он ограждал себя.

Стоило просто признать это — профессор Чу хотел жить, и он хотел продлить своё время рядом с любимым человеком. Это было ошибкой, потому что он вмешался в параллельную Вселенную, и Чу Ваньнин того мира в итоге встретил Мо Жаня слишком поздно.

Профессор Чу думал, что ему было, что терять, а дни его были сочтены… и он сам для себя решил, что Чу Ваньнину из параллельной Вселенной терять нечего. Думал лишь о себе и Мо Вэйюе своего мира — другой Чу Ваньнин и Мо Жань казались ему тогда абстракцией. Отражениями на воде.

Но это было совсем не так.

В конечном итоге, Чу Ваньнину потребовалось более трёх лет, чтобы стать кем-то третьим: он больше не был ни своей более юной версией, ни профессором Чу.

И он не знал, сколько времени потребуется на этот процесс Мо Жаню.

Всё обернулось совсем не так, как он предполагал.

— Ты прав, — кивнул Ваньнин после долгого молчания. — Я исчез на три года.

Мо Вэйюй кивнул.

— Ты вспомнил, — он улыбнулся уголками губ, на щеках проступили едва заметные ямочки.

Чу Ваньнин сжал руки, понимая, что это было и так очевидно. Ему, что, следовало об этом сказать прямым текстом? Может, прислать уведомление, что воспоминания к нему вернулось, официальным письмом по почте?..

— Ваньнин!… — Мо Вэйюй снова принялся его обнимать, притом делал он это теперь совсем не нежно. Ваньнин не пытался вывернуться, хотя ощущения были такими, словно его припечатало к бетонной поверхности асфальтоукладчиком.

Он едва мог дышать. Кое-как приподнял руки, цепляясь в спину Вэйюя, надеясь хоть так сохранить равновесие.

— Это не совсем воспоминания, — решил уточнить он. — Я — это всё ещё я, Мо Жань. Я не тот профессор Чу, которого ты помнишь…

— Ваньнин… — Мо Вэйюй продолжал повторять его имя, словно заведённый. — Ваньнин, ты такой, какой есть, в любом мире. Почему я должен различать тебя, если для меня это всегда будешь ты? Если я люблю тебя?.. Я знаю тебя. Я, и тот, другой я — мы тебя знаем, понимаешь? Я сделал это для тебя. Ради тебя. Чтобы быть с любым тобой вместе…

— Ты не должен был.

— Нет, не должен, — слова Вэйюя щекотнули губы мужчины. — Но я этого хотел.

Опаляющий жар и близость, смешивающееся дыхание — от всего этого возражения, которые Чу Ваньнин хотел бы высказать Вэйюю, пришли в абсолютную негодность.

Он даже не был уверен, что был вообще способен говорить.

— Но тебя не было два месяца, — возразил он последнее, что пришло в голову.

— Я держался рядом. И ждал твоего звонка.

Чу Ваньнин удивлённо уставился на Мо Жаня. На мгновение он даже подумал, что ему послышалось.

— Ты ждал моего… — он не договорил, потому что Мо Жань принялся целовать его так неистово и самозабвенно, что в конечном итоге ему стало всё равно, чего именно он ждал.

Этот поцелуй был наполнен мучительной жаждой, которую они оба пытались теперь утолить друг в друге. Их тела говорили друг с другом на понятном им обоим языке.

Чу Ваньнин забрался ладонями Мо Жаню под одежду — одновременно привычным и непривычным движением. Так, словно проделывал это сотни раз, но при этом ни единого раза не смог бы вспомнить. Кожа под его прикосновениями, казалось, горела, тугие мышцы крепкого тела отвечали узнаванием. Прекратить это безумие никто из них не смог бы — сумасшествие распространялось вместе со сбитым дыханием и сдавленными стонами, тонущими в шелесте сбрасываемой одежды.

Никто из них больше не понимал, кто он — да и кого это могло волновать, если оба сердца бились так яростно в своих костяных клетках, как если бы пытались вырваться друг к другу. Как если бы готовы были погибнуть, если в какой-то момент всё это прекратится.

Желание было болезненным и острым.

Расцветало всеми оттенками лилового и алого под рёбрами и на бёдрах — везде, где поцелуи и прикосновения были слишком жадными. Сворачивалось в тугой клубок оживших жалящих змей где-то внутри. Опьяняло, словно сладкий наркотический цветок, знакомыми ароматами тёплой кожи и землистого мускуса. Оглушало.

Чу Ваньнин обвивал Мо Жаня коленями.

Мо Жань удерживал его на весу, проникая в него пальцами, двигаясь медленно, распространяя внутри ощущение болезненной полноты и хрупкого томления.

— Расслабься, баобэй…

Ваньнин закрыл глаза, не в силах больше это выносить. Его бёдра дрожали, сам он хотел намного большего. В какой-то момент ему начало казаться, что Вэйюй нарочно так медлит.

— Мо Жань… — он хотел бы ускорить ритм, но он не мог — он находился на весу, прижатый спиной к стене, так что все его возможности сводились к тому, чтобы просто беспомощно ёрзать.

— Я не хочу торопиться, …ах… баобэй…

— М-м-м!..

Ваньнин уткнулся лицом в плечо Вэйюя, его отчаянный вздох оказался отчасти приглушённым.

Он чувствовал член Мо Жаня, упирающийся ему в пах, горячий и твёрдый. Его собственная плоть точно так же тёрлась Мо Жаню об живот — и от каждого движения он начинал подрагивать, отчаянно нуждаясь в большей стимуляции. Требуя.

Вэйюй использовал так много смазки, что она буквально стекала по его заднице. Колени затекли. По лицу потекло что-то горячее и солёное.

Так недолго было сойти с ума.

— Баобэй, Ваньнин, что ты… — Мо Жань неожиданно остановился, его голос звучал обеспокоенно. — Ты… ты что…

Чу Ваньнин мотнул головой, кусая солёные губы. Он сжал колени плотнее, не давая Вэйюю отстраниться.

— Ваньнин… — Мо Жань продолжал бездействовать, но при этом у него по-прежнему отчаянно стояло, и Чу едва уже сдерживался, чтобы не накрыть его матом или истерически не рассмеяться.

— Трахни меня.

Это было единственное, что он смог кое-как произнести.

Мо Жань поражённо выдохнул. Его пальцы жадно сжались на заднице Чу. На лице его читался шок, быстро растворившийся в сметающей все сомнения страсти.

В следующее мгновение он повернул его лицом к стене, удерживая за поясницу, и вошёл так глубоко, что перед глазами Чу поплыли тёмные пятна.

Он хотел именно этого.

Резких, рваных движений. Мо Жаня, тяжело дышащего ему в затылок, вбивающегося в него. Ладони, сжимающейся на его члене, отдрачивающей ему в такт глубоким, быстрым толчкам. Другой ладони Вэйюя, удерживающей его за пояс. Стыдных, жарких звуков, которые он и сам не думал, что способен издавать.

Он хотел Мо Жаня — так сильно, что в какой-то момент ему начало казаться, будто его тело не выдержит.

Оргазм был оглушающим.

Похожим на выход за пределы любых Вселенных.

Лишающим последних барьеров.

Вэйюй тоже кончил, и глухо дышал Ваньнину куда-то в ухо, его влажные волосы сбились и щекотали Чу чувствительную шею.

Они оба не могли надышаться.

И оба больше не могли толком говорить.

Повернувшись друг к другу, они встретились испуганными взглядами.

— Ваньнин, я…

Чу Ваньнин смущённо подобрал свитер, неожиданно придя в себя и осознав, что полностью раздет.

Он не знал, что Мо Жань хотел ему сказать, и тем более понятия не имел, почему тот вдруг замолчал.

— Все эти три года я… — снова попытался заговорить Мо Жань, но оборвался. — Я хочу, чтобы ты знал, что… я ждал, что ты вернёшься. Я ждал, и я… прости…

Чу Ваньнин, успевший натянуть кое-как на себя одежду, удивлённо замер.

— Что именно ты хочешь сказать?

— У меня не было секса все эти три года, — Мо Жань вдруг покраснел до корней волос.

— Да?

— Да.

Чу Ваньнин пытался сдержаться, но в итоге не смог. Это было слишком смешно.

— Прости… — он закрыл лицо руками, пытаясь успокоиться. — За что ты просишь прощения? Я не понимаю.

— Я… не знаю… — Мо Вэйюй покачал головой, ероша волосы. — Ваньнин, это не смешно, я хочу сказать тебе, что мне жаль. Я не должен был вот так, сразу… я набросился… ты даже плакал…

Чу Ваньнин одарил его таким взглядом, что Мо Жань наконец понял, что сказал что-то лишнее.

— Мо Жань, мне, правда, понравилось, — решил объясниться Ваньнин. — Когда я говорю “мне” — я имею в виду себя. Не профессора Чу. И не другого Чу Ваньнина. Я знаю, о чём ты мог подумать… но это не так. Я — это они оба. И мне нравится то, что между нами только что было.

Мо Жань кивнул, выдыхая. Казалось, в этот момент у него гора свалилась с плеч.

— А как насчёт тебя? — решился спросить Ваньнин. — Ты… всегда знаешь, кто ты?

Мо Жань выглядел настолько потрясённым, что Ваньнин решил оставить этот вопрос без ответа.

Пусть так.

Он уже успел полностью одеться, так что теперь собирался освежиться в душе и перекусить.

— Сначала в душ, или выпьем чаю?..

— …Я об этом не думал, — перебил его Мо Вэйюй, при этом он казался потрясённым до глубины души. — Всё, что мне было тогда важно — то, как я люблю тебя, и как я хочу тебя… хотел все эти годы, и пару месяцев назад, на твоей кухне… В твоей постели, когда ты повязывал этот шнурок… Чёрт, я ведь даже сейчас всё ещё думаю об этом, и… я хочу быть с тобой. Безумно. Я люблю тебя так, что мне иногда страшно от того, насколько глубоки эти чувства. Как долго это всё во мне…

Чу Ваньнин молча кивнул.

Его сердце трепетало, мешая говорить. Он едва удержался, чтобы не приложить ладонь к груди, потому что казалось, оно в любую секунду может превратиться в цветок и облететь от малейшего порыва ветра.

Почему-то ему было больно от радости — разве так могло быть?

Он повернулся к Мо Жаню спиной, чтобы тот не видел его выражения лица — боялся, что покажется глупым, потому что заплачет.

— Я приготовлю тебе чай, Мо Жань.

Он открыл ящики и принялся возиться с заварником и пиалами, пытаясь успокоиться.

Спустя несколько минут тишины, потому что Мо Вэйюй продолжал молчать и не двигался с места, Ваньнин тихо выдохнул:

— Я тоже тебя люблю.

•❀• КОНЕЦ •❀•