Параллельное пересечение

Глава 28

Как бы сильно Алла Львовна ни нагружала Дашу работой, ей всё же удавалось бывать в театре. Она даже умудрилась ещё раз отыграть спектакль на выходных в начале декабря в перерывах между поездками на встречи и подготовкой графиков для презентаций. Тогда девушка, облачённая в тонкое платье, оголявшее плечи и руки, особенно остро ощутила холод от промерзающей крыши, бороться с которым не могли даже многочисленные радиаторы, расставленные вдоль стен.

Ближе к Новому году Даша явилась в театр в качестве зрителя, чтобы посмотреть на Алису. Коротаева должна была исполнить роль в обещанном ей спектакле по Чехову, и поддержка подруги в этом нелёгком деле была очень кстати. Артём находился в отъезде, а вынужденное одиночество Ветровой теперь скрашивал лишь любимый велик, которым она с наступлением холодов пользовалась всё меньше. Тем не менее для девушки стало открытием, что и зимой, оказывается, можно ездить на железном коне с комфортом и без страха не справиться с управлением. Ей даже стало немного жаль того, что вместе с Артёмом они передвигались только на машине, но вскоре каштановую головку озарила идея посадить любимого на велик. Конечно, расставаться с автомобилем от него не требовалось, но как было бы здорово покататься на выходных вместе в парке, устроить пикник на свежем воздухе, когда потеплеет. Обо всём этом, а также о многом другом Ветрова размышляла, сидя в зрительном зале.

Во время спектакля она невольно оглядывалась. Её коробило, что люди, пришедшие для того, чтобы провести культурный досуг в нарядных платьях и костюмах, вынуждены были кутаться в свои куртки и пальто, а те из них, кто по наивности оставил верхнюю одежду в гардеробе, ёжились и подрагивали, вжимаясь в стулья. Обычно после первого же антракта во время зимних спектаклей гардероб пустел.

Когда последние аплодисменты отгремели, а счастливая Алиса, задаренная цветами, скрылись за кулисами, Даша отправилась к ней, чтобы лично поздравить подругу и пообщаться с ребятами, по которым успела соскучиться. За сценой уже творился хаос. Когда девушка вошла в общую гримёрку, то первым делом увидела Алису, раздававшую направо и налево советы по улучшению постановки. Помощник сценариста не засыпал в ней ни на минуту.

— Володя, ты, конечно, молодец, что выкрутился, но если ещё раз начнёшь сыпать отсебятиной, заставлю читать скороговорки с набитым ртом. Привет, Даш! — она немедленно отвлеклась на вошедшую. Артисты тоже принялись наперебой здороваться с ней.

— Привет, ребят, — Даша окинула всех присутствующих тёплым взглядом. Признаваться не хотелось, но она радовалась тому, что хоть ненадолго сумела отвлечься от дел фирмы, коих становилось всё больше день ото дня.

— Как тебе мы сегодня? — Алиса ловко развернула веер своей героини и вновь вошла в образ кисейной барышни, прикрывая нижнюю часть лица. — Ах, милочка, не страшитесь ранить меня, говорите всё как есть, — она закатила глаза.

— Ты молодец. Да вы все молодцы. Чехов немного скучный, но вы сумели его растормошить. Никто даже не заснул в зале — высший пилотаж.

— Уснёшь тут, — проворчал худрук, заходя в комнату и потирая замёрзшие руки. Он немедленно набросил куртку, которую принёс с собой, Алисе на плечи. — Привет, Даш.

— Здравствуйте, Дмитрий…

Он не дал ей договорить.

— Даша, хватит. Я так больше не могу, — он умоляюще уставился на девушку. — Просто Дима, хорошо? Я себя дедом чувствую. Нет, я, что, такой старый? — он обратился к Алисе, прикладывая ладонь к груди на манер драматического актёра.

— Ну что ты, Димочка, — протянула Алиса смеясь. — Не обижайся на Дашечку. Просто она, как и большинство молодых симпатичных актрис, считает тебя кем-то далёким и недосягаемым. Неужели не привык ещё? — она смотрела на него посмеиваясь.

Дима ответил ей скептическим взглядом из-под каштановых бровей.

— Что-то я за тобой такого не помню, — он покачал головой. — Ты, как пришла, разок обозвала меня по имени-отчеству, а потом, как начала ругаться.

— И странно, что ты меня сразу же не выгнал.

— Я так долго добивался от тебя согласия сотрудничать, что готов был обмотать театр цепями, лишь бы ты осталась, — худрук приблизился к девушке. Его вечно сосредоточенное и задумчивое лицо теперь украшала нежная улыбка.

— Наивный человек, — Алиса пыталась не поддаться его настроению, хоть ей и приятно было внимание мужчины, — цепями ты бы меня не удержал.

— Ну чем-то же удержал, — он подошёл совсем близко, беря Алису за руку. Со стороны они казались героями романа столетней давности. Девушка в длинном платье с оборками, в изящной шляпке, с кружевным веером и мужчина в строгом костюме, который со всем возможным трепетом проявлял заботу о своей даме. Даша невольно залюбовалась.

— Ты что-то ворчал, когда пришёл. Чем-то опять недоволен? — романтический настрой силами Алисы Коротаевой улетучился в одночасье.

Дима оправил пиджак, возвращая себе деловой вид.

— Дубак лютый, говорю, народ мёрзнет. Каждый раз столько недовольных отзывов. Хоть закрывайся на зиму.

— Когда работать-то? Мы и так на лето закрываемся, — кинул кто-то из актёров.

— А вообще, не дело, — поддержал разговор другой. — Я после каждого спектакля потом с температурой отлёживаюсь.

— Надо чердак до ума довести. Сколько можно?

Под гомон недовольной толпы худрук замахал руками.

— Так, ну всё, всё! — оборвал он поток жалоб. — Без вас знаю. Придумаем чего-нибудь. Начальство в отъезде. Приедет — обсудим, — он глянул на Дашу в поисках поддержки. Та лишь пожала плечами, вспомнив их разговор с Артёмом на кухне.

О том, что что-то надо делать, знали все, но мало кто готов был приближаться к злополучному чердаку. Артёма тоже можно было понять — он не желал больше рисковать жизнями и здоровьем людей. Почти сразу после того, как Егорыч устроил Даше демонстрацию степени запущенности мансарды, в её голову закралась идея. Бредовая, как ни крути, но чем чёрт не шутит? Теперь девушка всё больше убеждалась в том, что происходящее в театре было окутано грозной силой не упокоенных душ, а многочисленные подтверждения их недовольства лишний раз это доказывали. В связи с тем, что ей нечасто удавалось вырваться из стен ООО «Кариатида», она решила воспользоваться случаем и наведаться на чердак после того, как от души наговорилась с подругой и коллегами.

Взяв из гардероба свой пуховик, снуд и шапку, девушка направилась в противоположную от выхода из театра сторону. Её путь теперь лежал по направлению к главной лестнице. Она быстро взбежала наверх, а когда оказалась под заветной дверью чердачного люка, остановилась в нерешительности. Голову немедленно пронзили воспоминания историй о несчастных, которые поплатились за свою инициативу все без исключения, но Даша не планировала ничего оттуда выносить, да и выносить-то было нечего. Ей просто хотелось сделать хоть что-нибудь.

Холод уже пробирал до костей. Она поспешила надеть на себя верхнюю одежду и только после этого взялась за перекладину лестницы. Поднявшись, она ещё некоторое время возилась со щеколдой, а когда, наконец, отворила её, постаралась как можно более бесшумно положить тяжёлую крышку с другой стороны. За время всех этих манипуляций Даша ощутила, как взмокла под слоем душного пуховика. Пришлось стянуть шапку, снуд и расстегнуться. Но ненадолго — вскоре она снова замёрзла.

Взобравшись наверх, она огляделась. Никаких признаков жизни запущенная мансарда не подавала. Сёму ещё осенью переселили в тёплый подвал поближе к отопительным трубам и укромным закуткам, где можно было дремать и в ус не дуть целыми днями. Теперь же в серой промёрзлой затхлости этого унылого помещения Даше казалось, что она попала в какую-то постапокалиптическую реальность, что было вдвойне нелепо после шумного зрительного зала и ещё более шумной и оживлённой атмосферы общей гримёрки.

Она включила фонарь на телефоне и ступила на пыльные доски, оставляя следы за собой. Дойдя до нужной двери, она ещё с минуту сомневалась, но взяв себя в руки, всё же потянула ручку. Фонарь пришлось выключить — тусклый вечерний свет заполнял помещение, проникая через одно целое и одно треснувшее окно. Даша прошла вперёд. Оказавшись посреди мрачной комнаты, она закрыла глаза. Снова требовалось собраться с силами, на что пришлось потратить ещё пару минут. И всё же, спустя мгновения тишины, комнату заполнил её приглушённый голос.

— Добрый вечер, — неуверенно проговорила она и открыла глаза. В ту же секунду стало как-то неловко, Даша дёрнулась, обругав себя самыми обидными словами за глупость, но всё же продолжила. — Меня зовут Даша и я очень люблю этот театр, — она огляделась, ища чего-то, но теперь уже продолжила более уверенно. — Мне говорили, что вы тоже его очень любите и не желаете, чтобы тут что-то менялось. Я могу это понять. Мне и самой приходилось довольно долго существовать в убеждении, что всё так, как должно быть и менять ничего не нужно. Но я тогда оказалась неправа, — она снова сделала паузу, прислушиваясь к тишине. — Мне легко говорить, ведь я живу и способна исправлять ошибки, менять свои решения, если они неверные и вы, может быть, даже меня не слушаете, а, скорее всего, я тут трындю сама с собой как блаженная и сейчас сюда нагрянут санитары, чтобы увезти меня в дурку. Чёрт! — Она не выдержала, прижала руки к лицу, нервно отёрла его и с глухим рычанием прошлась из угла в угол.

— Слушайте, ребята, — она вдруг обрела уверенность, — когда мне рассказали вашу историю, я чуть не разрыдалась. Такой любви, которая была между вами, не бывает. Вы — удивительные и какой прекрасной была бы ваша история, не случись всего этого. Я не знаю причин того, что произошло, но знаю лишь, что вы были вместе до самого конца здесь, в этой комнате и ваша любовь пребывала с вами до самого последнего вздоха. Я хочу сказать, — она сглотнула, удерживая слёзы, — точнее, предложить вам кое-что. Дело в том, что театр — ваш любимый театр и мой любимый театр — очень страдает. Ему требуется ремонт, иначе чердак рано или поздно рухнет и, возможно, даже обвалится на головы зрителей вместе с люстрой. Вы же этого не хотите? Я очень на это надеюсь. Что, если сделать так: вы позволите нам обновить мансарду — укрепить конструкции, заменить прогнившие балки и окна, вынести отсюда всё ненужное, почистить, вымыть здесь всё, а в обмен на это администрация театра обязуется не трогать эту комнату. Вашу комнату, — она прервалась. — Никто не устроит здесь склад ненужного театрального реквизита, никто не станет здесь переодеваться или краситься. Эта комната будет всегда закрыта для посторонних, и только уборщица будет иногда наведываться сюда, чтобы навести порядок. Что вы на это скажете? — спросила и постучала себя по лбу, затем продолжила. — Никто вас больше не побеспокоит, пока я жива и могу ещё на что-то влиять. Обещаю.

Даша смотрела в пустоту и вслушивалась в нависшую тишину. Никакие знаки не открывали ей завесу потустороннего мира, и она всё больше убеждалась в том, что творит какую-то дичь, возомнив себя медиумом. Девушка тяжело вздохнула и направилась к двери. Неожиданно возле выхода она обратила внимание на странный предмет, присыпанный многолетним слоем пыли. Даша опустилась на корточки. Перед ней у самой стены лежала маленькая шкатулка. В своё время предмет мог похвастаться виртуозной отделкой и тонким рисунком на тёмно-зелёной лакированной крышечке. Но теперь в тусклой потёртой коробочке следы былого величия почти не узнавались. Даша сдула пыль. Она подняла предмет с пола, обернулась и выставила его перед собой.

— Что ж, проверим, — проговорила она. — Я заберу это на время. Обещаю, что открывать не буду. — Даша сунула шкатулку в карман пуховика и вышла. С того момента и в течение всего оставшегося дня в её душе поселился неподдельный страх за свою жизнь и здоровье, но обратного пути не было — требовалось довести начатое до конца.

Как это ни странно, но на голову ей ничего не упало, она ни обо что не споткнулась и даже ни во что не врезалась, рассекая на велике по гололёду. Дома она не поскользнулась в ванной, не подавилась булочкой и даже не угорела ночью от утечки газа, которую втайне ждала и боялась. Хоть спала она и беспокойно, но утром проснулась довольно бодрой, не сразу вспомнив события прожитого дня. Присев на постели в обнимку с подушкой, она, наконец, выдохнула. «Неужели всё?». Теперь следовало дождаться возвращения Артёма, чтобы поведать ему историю установления контакта с потусторонним миром.

В один из вечеров Артём встретил её после работы, чем очень удивил и обрадовал. Он давно уже обсудил с Аллой Львовной вопросы, касаемо продвижения их компании. Деловая старушка быстро прониклась идеей, с энтузиазмом приняла предложения Артёма и при любой удобной возможности расхваливала выбор подчинённой, сравнивая парня со своим сыном, которого безмерно обожала.

Завидев у крыльца знакомую машину и не менее знакомого водителя, Ветрова даже рот раскрыла от неожиданности.

— Ты почему не сказал, что приедешь? — счастливая Даша уже подбежала к нему, чтобы заключить в крепкие объятия. — Давно вернулся?

— Пару часов назад. Соскучился безумно, — он поцеловал любимую. — Пошли поужинаем где-нибудь, — предложил он, зная, что дома шаром покати. Возражать никто не стал.

Они отправились в ближайший ресторан, обсуждая по пути новости и прерываясь на затяжные поцелуи. К счастью, общих тем было достаточно, и Даша не спешила делиться своим открытием. Она просто не знала, с чего начать, но начать требовалось, поэтому за десертом как бы невзначай она упомянула:

— Последний раз, когда я была в театре, промёрзла до костей. Все в пальто сидели.

— Да, Дима рассказывал, — хмуро ответил Артём.

— Неплохо бы начать реставрировать чердак, — продолжила она.

— Даш, не начинай, — Артём поднял на неё глаза. — Ты знаешь, что это невозможно. Я уже договорился на утепление потолков — скоро начнут работы, потихоньку решим проблему, — он вернулся к своему кофе.

Даша смотрела на него в упор немигающим взглядом. Подобрав наконец слова, она продолжила:

— Можно начинать реконструкцию, я обо всём договорилась.

Артём в недоумении уставился на неё.

— Не понял. С кем ты договорилась?

— С теми, кто там живёт, — сообщила девушка прерывающимся голосом. Она мельком возвела глаза к потолку, чтобы ещё яснее показать, с кем она договорилась, осознавая при этом, как нелепо выглядит стороны.

Артём ответил не сразу и в лице почти не изменился. Он мотнул головой.

— Даш, ты что такое говоришь? — спросил он наконец.

Ветрова набрала побольше воздуха в лёгкие и почти на одном дыхании выпалила ему всю историю. В конце своего повествования она вынула из кармана пуховика, висевшего тут же на вешалке, потёртую шкатулку и поставила её на стол.

Артём несколько раз перевёл настороженный взгляд с предмета на девушку, после чего медленно потянулся к нему рукой. Даша предупредила:

— Я обещала не открывать и потом вернуть её на место, когда всё закончим.

Артём не стал трогать предмет от греха подальше. Через минуту он медленно заговорил:

— То есть ты вынесла эту шкатулку из комнаты и с тобой ничего не случилось? — недоверчиво спросил он. Даша кивнула. — И теперь ты полагаешь, что можно начинать реставрацию чердака? — ещё больше скепсиса прозвучало в его голосе.

— Можно попробовать.

— А если это не их вещь. Вдруг её кто-то выронил из тех, кто приходил туда работать. Нет, это слишком рискованно, — он откинулся на спинку стула, окидывая девушку взволнованным взглядом. — Я понимаю, что ты хотела помочь, но, Даш, это очень опасно, не стоило.

— Тём, подожди, — остановила его девушка. — У меня есть все основания думать, что это их вещь. Посмотри, она такая старая, что рисунок почти везде стёрт, а в углу чернота — похоже на копоть. Видимо, крохотную шкатулку просто проглядели, когда выносили вещи, вот она и осталась лежать в углу.

Артём поставил локти на стол и сложил ладони у лица.

— Я не могу подвергать риску людей, — глухо проговорил он.

— Я тебя понимаю, — согласилась с ним Даша, — и потому собираюсь начать работать там сама. Помою всё, вытру пыль и посмотрю, что будет.

— Ага, то есть себя не жалко? — Артём явно был недоволен. — Нет уж, дорогая моя. Если ты туда полезешь, то и я с тобой. Нечего принимать весь удар на себя. Нет ну надо же, — он откинулся на спинку стула, поджимая губы и не отводя от Даши пристального взгляда. — Меня не было всего неделю. Когда ты всё успеваешь?

— Ты злишься? — прямо спросила Даша, пожалевшая сто раз о содеянном и сказанном.

Артём тут же подался к ней.

— Что ты? Я не могу на тебя злиться, — он взял её за руку. — В данном случае могу только удивляться твоей способности договориться с кем угодно, о чём угодно, колдунья, — он погладил её по щеке, уводя за ушко выбившуюся прядь.

Даша немного насупилась, но ей всё же было приятно такое сравнение.

— И ты пойдёшь со мной наводить там порядок?

— Одну я тебя точно не отпущу. Вот только при твоём графике начнём мы не раньше следующего месяца.

— Ну значит, придётся подождать, — Даша улыбнулась. Она была счастлива тому, что всё легко разрешилось.

Оставшийся вечер Артём нет-нет, да цеплялся к ней за связи с потусторонними силами. В итоге за девушкой укрепилось дерзкое, но довольно милое прозвище «Моя ведьмочка». Называть её так мог только Артём и только в самые интимные моменты душевной и телесной близости. Другим совсем необязательно было знать о её сверхспособностях, а потому свой разговор с духами она решила сохранить в тайне даже от самых близких друзей.