Парижский вернисаж (СИ)

В погоню за беглянкой

Глава 12

Дашкова была в пансионате первый раз. Ее все удивляло, все было интересно. Даже чисто с профессиональной точки зрения. Как открывается характер человека в различных условиях. Хотя о работе женщина предпочитала лучше не вспоминать. Сразу же по приезде она зашла в кабинет лечащего врача, который должен был осмотреть ее, назначить процедуры и выдать санаторную карту. Доктором оказалась симпатичная женщина лет тридцати семи. Ее звали Светлана Ивановна. Светлана Ивановна, также как и Дашкова, была влюблена в свою профессию. Она недавно защитила докторскую диссертацию.

Врач сразу же прониклась к Дашковой, которая была ей очень симпатична. Женщины разоткровенничались. На вопрос: «Какие у вас жалобы?» Дашкова решила рассказать всю правду.

— Понимаете, Светлана Ивановна, с недавних пор я начала испытывать страх. У меня работа с людьми. Но, наверное, из-за переутомления и тяжелой беременности я начала испытывать страх при общении с посторонними людьми. Я боюсь находиться там, где большое скопление людей. Мне стало трудно ездить в общественном транспорте, от неуверенности и какого-то неизвестного ранее страха у меня кружится голова, и я вынуждена выходить на остановке и идти пешком. Но самое обидное, что этот страх появляется, когда я начинаю читать газету или сажусь писать новую статью. Я так люблю журналистику, что же мне делать? Один мой коллега, который проработал в газете тридцать пять лет, говорил, что у него появился страх именно перед чистым листом бумаги. Он берет ручку, смотрит на белый лист и ничего не может написать. Все, конец профессии!

— Ваш случай, достаточно, редкий. Эта болезнь называется социофобия. Это болезнь двадцатого века, когда были изобретены новые информационные технологии.

— Но что вызывает этот недуг?

— Прежде, всего коммуникативный стресс.

— Не совсем понятно, — сказала Дашкова.

— Я сейчас объясню, — успокоила пациентку доктор. — Коммуникативный стресс возникает из-за избытка информации, которая поступает к нам из внешнего мира. Радио, телевидение, газеты, интернет. На человека обрушивается целый шквал информации. Плюс ваша работа. Вы же все время работаете с информацией. Это ваш хлеб. Судя по всему, вы работу очень любите, себя не щадили, работали на износ.

— Да, это правда, — вдохнула Дашкова.

— Это и стало причиной социофобии. И конечно, одной из главных причин является перенесенная психическая травма или сильный нервный стресс. Наверняка вы, Ольга, в последнее время очень нервничали. Возможно, вас даже что-то угнетало, — врач дружелюбно посмотрела на пациентку.

— Да, это все правда. Но что же делать? Мне надо очень быстро восстановиться и снова идти на работу. Мне надо зарабатывать деньги на жизнь.

— Увы, это невозможно! — Светлана Ивановна была непреклонна. — Вам надо сменить вид деятельности. Проще говоря, поменять работу. Хотя бы, на время.

— Но я не могу, я так люблю журналистику.

— Те симптомы, которые у вас появились, со временем могут усилиться. Состояние здоровья ухудшиться так, что вы просто не сможете выходить на улицу. Страх скует все ваше существо. Мне приходилось лечить подобное заболевание у спортсменов, артистов. Боксер, например, боится выйти на ринг. Один известный фигурист, чемпион по фигурному катанию, боялся выходить на лед целый год. Одна солидная дама, играющая в театре, начала ни с того ни с сего испытывать страх перед сценой. Ей пришлось уйти из театра. Это присуще и другим профессиям. Одна знакомая мне пациентка боялась выходить из дому на улицу восемь лет. Девушка была студенткой, и по-видимому, перенесла сильный стресс.

— Что же мне делать? — Дашкова жалобно посмотрела на врача.

— Уходить, бежать из редакции. Временно не покупать газеты, не смотреть телевизор. Ну, во всяком случае, информационные передачи. Они очень насыщены информативным материалом.

— Как же я буду жить? Что буду делать?

— Начните вязать, вышивать крестиком. Можно вышивать и бисером. Прекрасные работы получаются. Рукоделие успокаивает женщину, отвлекает от ненужных мыслей. Больше гуляйте на свежем воздухе. А работу оставьте и посидите дома. Спокойный образ жизни пойдет ребенку на пользу.

— Но я не могу сидеть дома, мне надо себя обеспечивать.

— Вы не замужем? — посочувствовала Светлана Ивановна Дашковой.

— Я замужем, как-то неуверенно проговорила больная. — Дело в том, что мы с мужем в гражданском браке. Мой муж художник, у него заработок не постоянный.

— Хорошо, что вы взяли путевку в наш пансионат. Мы вас обязательно подлечим, авось все пройдет, — улыбнулась Светлана Ивановна. Она как врач старалась обнадежить больную как могла.

— Спасибо вам, доктор, — улыбнулась Дашкова. В глазах ее появилась надежда и какая-то уверенность, что все будет хорошо. Она сумеет преодолеть свой страх. Недуг отступит. Ольга не позволит какому-то новомодному недугу испортить ей жизнь.

* * *

За окном стоял холодный пасмурный февраль. Особенно гулять не хотелось. Ольга после процедур все больше отсиживалась у себя в номере. Она полюбила ходить на вечернюю службу в храм. Небольшая церквушка стояла неподалеку от пансионата. Приход был небогатый, убранство церкви было самым обычным. И колокола не могли состязаться с великолепием своих собратьев — городских соборных колоколов. Но когда окрестности наполнялись малиновым звоном, отдыхающие и деревенские жители торопливо направлялись в церковь, чтобы послушать литургию и проникнуться словом Божьим. Неяркое освещение, тихое мерцание свечей и лампад у икон настраивали прихожан на мирный лад, успокаивали их терзающиеся сомнениями души. Хор радовал своими чудесными песнопениями.

Настоятель храма отец Николай был очень приветлив к прихожанам, к каждому находил доброе слово. Семейная атмосфера располагала к откровенности. Дашкова постилась целую неделю и пришла в субботу на исповедь. Отец Николай внимательно слушал, не перебивая. Тяжело было Ольге соскребать грязь со своей души, которая копилась годами. На первой исповеди вообще трудно каждому собраться духом и поведать о всех своих неправильных поступках. Ведь человек создание упрямое, он упорно думает, что прав во всем, а во всех неприятностях виноваты другие люди или сама жизнь. И только когда человек начинает испытывать скорби, болезни, его неудержимо тянет в храм.

Дашкова напоминала трепетную загнанную лань. Священнику было жаль прихожанку, ему захотелось поддержать ее добрым словом.

— Как мне жить, батюшка? Столько разочарований мне пришлось пережить, а теперь еще эта болезнь одолела, — спрашивала удрученная Дашкова.

— Человек очень грешен, — не спеша отвечал отец Николай, — грехи обременяют душу человека и мешают ему жить. Отсюда появляются разочарования, немощи, болезни. Ваша работа, Ольга, была связана с людьми. Наверное, не раз вам приходилось за годы работы в редакции выслушивать исповеди различных людей?

— Люди приходят в газету с разными проблемами. Каждого надо выслушать, чем-то помочь. Женщину бросил муж; людям мешают соседи, шумят, делают ремонт сутками; у кого-то болен ребенок, нужны деньги для операции и так без конца.

— Вот видите! К сожалению, в наше время люди с исповедью бегут к врачам и газетчикам, минуя дорогу в храм. А врач и журналист, они же, душу не врачуют. Врач может помочь при лечении телесных заболеваний, журналист — при решении, допустим, коммунальных проблем. Все это от безверия, люди готовы верить кому угодно, только не Богу. Это хорошо, что идут к врачам и газетчикам, некоторые же люди ищут ответа у колдунов, экстрасенсов, бабок.

— Отец Николай, а от несчастной любви есть лекарство? — спросила Дашкова.

— Лучшее лекарство от всех недугов время. Из ваших слов я понял, что вы любили одного, а замуж собирались за другого. Или наоборот? Ваша неопределенность в личных отношениях и спровоцировала вашу болезнь. Вы оказались не готовы к испытаниям. Но ни одной женщине и не удавалось решить проблему любовного треугольника. Связав свою судьбу с двумя мужчинами, вы обрекли себя на мучения.

— Что же мне делать?

— Определиться, с кем вы свяжите свою жизнь, а про другого забыть! Иначе, это повлечет разлад со здоровьем.

— Но есть же женщины, у которых и муж есть, и любовник.

— Есть. Вы думаете, они не страдают? Просто, это дело времени. Подумайте на досуге, кто вам ближе.

По совету священника Ольга начала читать библию. Больше всего ее трогал евангельский текст из Послания апостола Павла коринфянам:

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует,

Любовь не превозносится, не гордится…

Любовь покрывает множество грехов…

Как ни странно, Ольга начала замечать, что ей становится лучше. Благотворное влияние природы, лечебных процедур и веры стали давать положительный эффект. Больная пошла на поправку. Стал исчезать страх, который неотступно ее преследовал в последнее время, исчезла неуверенность в себе, появилось ощущение радости от каждого дня.

Когда появился этот отдыхающий, Ольга не знала. Но этот мужчина почему-то привлек ее внимание. Он все время держался на расстоянии. В столовую не ходил вместе со всеми. Видно, он был из элитного корпуса. Еду отдыхающим подавали прямо в номер. Ольга видела этого мужчину только издали, со стороны, когда гуляла по парку. Незнакомец был одет в огромную теплую куртку с капюшоном, спортивные брюки и ботинки. На голове спортивная шапка. Дашкова ощущала, что он ей кого-то напоминает. Она наблюдала за мужчиной из окна. Он катался на лыжах. То ли случайно, то ли задуманно, лыжник все время оказывался в центре внимания Дашковой. У женщины забилось учащенно сердце: «Мишель! Да вот же кого он мне напоминает, Мишеля! Но как он может здесь оказаться? И если это он, то почему не подошел к ней?»

Было от чего ломать голову. Воспоминания мучили ее с новой силой. Покой покинул женщину, она была заинтригована. На следующий день, чтобы поближе рассмотреть незнакомца, Дашкова сама стала на лыжи. Честно говоря, занятие это для нее было трудным и требовало мужества. Дашкова в последний раз каталась на лыжах в десятом классе, на спортивной олимпиаде.

Ее движения были неуклюжими, лыжи разъезжались в разные стороны. Нечего было и думать, что она догонит незнакомца, который был прекрасным лыжником. Дашкова вздохнула и направилась к скамейке. Во всяком случае, наблюдать она могла и отсюда. Она села на скамейку, поплотнее закуталась в короткую шубейку и поглубже на лоб нахлобучила шапку. Десять минут так можно было посидеть, не смотря на двадцатиградусный мороз.

Пока Дашкова усаживалась, лыжник отъехал достаточно далеко. Издали он напоминал маленького человечка. А вскорости, она вообще потеряла его из виду. Дашкова уже начала жалеть, что связалась с лыжами. Причиной тому было неуместное ухаживание бравого майора, который тоже отдыхал в этом пансионате. Военный уже давно положил глаз на понравившуюся ему женщину. Трудности общения были в том, что майор сидел за другим столиком и не имел возможности разговаривать с Дашковой. После приема пищи Дашкова старалась незаметно улизнуть.

И вот майору предоставился удобный случай, военный пошел в наступление. Он подсел на лавочку к Дашковой и стал засыпать ее комплиментами. Застигнутая врасплох, женщина растерялась. До корпуса бежать было далеко, все равно на ходу пришлось бы выслушивать болтовню ухажера. Настроение ухудшилось еще от того, что лыжник, ради которого Дашкова вышла на лыжню, куда-то исчез. Женщина вздохнула и приготовилась выслушивать признания майора.

— Наконец-то, я вас настиг, моя прекрасная незнакомка, — радостно и возбужденно проговорил ухажер.

— Я и не убегала от вас, милостивый сударь, — Дашкова сказала, стараясь, чтобы ее голос не дрожал от неудовольствия.

— Давайте познакомимся. Меня зовут Вадим. А вас, сударыня, как зовут?

— Сударыню зовут Ольга.

— О, да вы шутница, — весело проговорил майор. — Что вы делаете вечером?

— Как всегда.

— Не хотите отвечать не надо. Просто, я хотел вас пригласить в ресторан.

— Я занята, — холодно ответила Дашкова и вдруг улыбнулась. Она увидела, как к ним приближается знакомый лыжник. Правда, он был не один. Рядом с ним ехала миниатюрная девушка. Она была молода. Значительно моложе Ольги. По лицу Дашковой пробежала тень. Майор проследил за взглядом собеседницы и язвительно сказал:

— Зря вы засматриваетесь на этого красавца. Англичанин приехал к нам в Россию отдыхать не один, а с женой.

— Он — англичанин? — несказанно удивилась Дашкова. — Мне казалось, я его знаю.

— Вы были в Англии? Именно там вы могли бы видеть Генриха.

— Значит, его зовут Генрих, — разочарованно вздохнула Дашкова. — Вадим, куда вы там меня сегодня приглашали?

— В ресторан «Белая азалия». Там чудесная кухня, ужин при свечах, картины на стенах, — торопливо говорил военный, боясь, что его спутница откажется от ранее принятого решения. — На сцене весь вечер играет оркестр. Музыканты в белых смокингах. Песни исполняет известная певица Порошина. Баттерфляй в ее исполнении просто великолепна.

— Честно говоря, я не знаю такой певицы. Но я все равно приду, — машинально говорила Дашкова. Она не отрывала глаз от англичанина. Он дурачился и делал вид, что шутливо догоняет свою спутницу. Подруга, также как и Ольга, плохо стояла на лыжах. Она изо всех сил старалась оторваться от преследователя, от этого англичанка казалась еще смешней. Она нелепо размахивала палками, нервно оглядывалась назад. Вот ноги у нее разъехались, и она упала в снег.

— Вот чудачка, — улыбнулся майор. — Стала на лыжи, а сама и держаться-то совсем не умеет. Дашкова это сама видела, но почему-то ей было не смешно. Она видела, как англичанин достиг свою подругу. Его лыжи зацепились с лыжами девушки. Генрих упал рядом. Мужчина и девушка весело смеялись. А Дашкова чуть не плакала от вида этой семейной идиллии. «Вот дура, — кусала губы Ольга, — я уже готова была подумать, что это Мишель. Он разыскал меня и приехал забрать. Если это и Мишель, то он счастлив со своей женой». Она глянула на волосы англичанина, падая он обронил шапку на снег. Волосы Генриха были с седыми прядями. «Нет, это не Мишель, — успокоилась Дашкова. — У Мишеля волосы черные как ночь».

* * *

Дашкова нервничала как школьница, собираясь вечером в ресторан. Оделась и скептически оглядела себя в зеркале.

— Да, наверное, я разучилась быть леди, — женщина неодобрительно повела плечами. — Что ни говори, а работа свой отпечаток накладывает. Все время в спешке, в погоне за сенсацией. К тому же приходится много ходить. Вот и привыкла к джинсам и свитерам. Совсем разучилась платья носить. Зря все это затеяла Валерия. Говорит, бери вечерние платья в пансионат. Пригодятся! Может встретишь кого подходящего. — Ольга вспомнила военного и улыбнулась. Подумала, что теперь и у нее будет какое-нибудь любовное приключение. А то бы так и уехала, не дав повода для сплетен.

Женщина еще раз осмотрела свой прикид и вздохнула. Она поняла, что не работа в газете разучила ее одеваться. Шарма у Ольги было, хоть отбавляй. Длинное черное платье было очень элегантным, пошитое на французский манер. Высокий ворот закрывал шею. На руках длинные перчатки в тон платью. На спине небольшой вырез. Дело было в том, что сквозь тонкую ткань выступал живот. Будущий ребенок уже вполне обозначил свои контуры. Тогда женщина решила дополнить туалет шелковым палантином. Ольга свободно накинула на плечи накидку и согнула руки в локтях. Выходило неплохо. Палантин придал ее образу элегантности и романтичности. Легкая ткань изящно облегала женскую фигуру в области талии и скрывала очертания живота. Концы накидки свободно ниспадали вниз и шевелились от малейшего движения. Женщина накинула норковую шубу и спустилась вниз.

Ольга как всегда опоздала. Она вышла из такси и сразу же увидела своего кавалера. Бедный майор уже замерз на морозе, ожидая у входа свою даму. Но военная выправка и гордость не позволяли Вадиму показать Ольге, что он замерз. Мужчина только поеживался от мороза, уши, выглядывающие из-под фуражки, совсем посинели. Увидев объект вожделения, майор тут же кинулся к нему навстречу. Широко разведя руки в знак приветствия, Вадим сказал:

— Оленька, я уже заждался. Вы так прекрасны. Я готов ждать вас целую вечность.

— Извините, Вадим, я немного опоздала. Вы совсем замерзли. Не надо было меня ждать на улице. Зашли бы в вестибюль погреться, — говорила Ольга виноватым голосом.

— Пустяки! Я на седьмом небе от счастья, что увидел вас, Оленька. Проходите, пожалуйста, — сказал Вадим, галантно открывая двери, и пропуская даму в вестибюль.

В зале ресторана было жарко натоплено. Здесь было настоящее лето. Интерьер, действительно, был шикарный. Вадим оказался прав, расхваливая его. Зеркала, картины, на блестящем французском потолке перевернуто отражались столики. На каждом стояла небольшая лампа с абажуром, создавая интимный свет. Но главным украшением были цветы. Их здесь было великое множество. Они создавали атмосферу сада. Цветы стояли в вазах на столах, свисали с кашпо со стен, украшали подоконники. Огромные пальмы стояли в углах зала, чтобы не мешать посетителям.

— Наверное, хозяйка этого ресторана женщина, — сказала восхищенно Ольга.

— Откуда вы знаете? Это, действительно, так, — подтвердил майор.

— Вокруг столько цветов! Они так прекрасны. Но больше всего мне нравятся азалии. Здесь так много различных сортов. Цветы с малиновыми, белыми, розовыми лепестками. Просто оранжерея!

— Вы восхищаетесь этими цветами, сударыня. А, между прочим, эти цветы необычные. Они были вывезены в 1945 году из Японии русскими в качестве трофея, — тоном знатока говорил майор.

— Вы шутите, Вадим.

— Нисколько! Вы думаете, Ольга, что военные — грубые солдафоны, которым только дай пострелять из пушек. Отнюдь. Европа обязана военным, которые подарили миру азалии. Сейчас этот цветок любимое растение селекционеров всего мира. Выведены десятки различных сортов. Цветки некоторых достигают восемь сантиметров в диаметре. И в цветении азалия рекордсмен, как и орхидея цветет целый месяц. Ну, так вот, а в Японии азалия считалась цветком избранных, ее можно было встретить только в садах вельмож.

— Удивительно, я столько сегодня узнала. А вы необычный человек, Вадим, — сказала Ольга и с интересом посмотрела на майора. В военной форме он был хорош! Парадный сюртук подчеркивал достоинства мускулистой фигуры. Ремень безжалостно впивался в подтянутый живот. Из-под густых черных бровей на собеседницу смотрели живые глаза. Ольга смутилась под натиском его глаз и задала бестактный вопрос:

— Скажите, майор, а почему вы приехали в пансионат отдыхать один?

Военный не спешил с ответом, видно, говорить ему на эту тему было не приятно:

— Дело в том, что я вдовец. Моя жена умерла недавно. Мы с ней хорошо жили.

— Ой, простите меня, пожалуйста, я не хотела причинить вам боль.

— Пустое. Вы, наверное, думали, что я ловелас, который ищет развлечений на стороне от семьи.

— Нет, я так не думала.

— Да ладно, вижу, что думали. По глазам вижу. Вы не умеете лгать, Ольга. Вам, наверное, трудно в вашей профессии. Вы не циник.

— Да, откуда вы знаете? — удивилась женщина. — Странно, обычно я как журналист смущаю всех своими вопросами. А сегодня — наоборот.

— Я рад, что корка льда растаяла между нами, — по-доброму, улыбнулся майор. — Я видел, что вас тяготит мое общество.

— Нет, что вы, вам показалась, — услышав правду, Ольга смутилась и поспешила взять бокал в руки, чтобы скрыть смущение.

— Давайте выпьем за вас, Ольга! — майор торжественно произнес тост. — Вы прекрасны! Я никогда не встречал такой женщины.

— Вы очень любезны, Вадим, — сказала Ольга и пригубила вино.

— Почему вы так мало пьете? Это прекрасное вино.

— Что-то не здоровится, — уклонилась от ответа женщина.

Зазвучала медленная музыка. Майор пригласил Ольгу танцевать. Они, не спеша, плавно заскользили среди танцующих пар. Вадим шептал на ухо своей партнерше приятные слова, она улыбалась от смущения, стыдливый румянец заливал ее лицо. Нельзя сказать, что Дашкова была безумно счастлива в этот вечер, но общество бравого майора было ей приятным. Он оказался очень обходительным, деликатным человеком, знакомым с правилами этикета. Вадим ухаживал ненавязчиво, он напрочь был лишен грубых манер, зачастую присущих военным.

— Оленька, я не удивлюсь, если вы сегодня окажетесь королевой бала, — сказал Вадим и заговорщицки подмигнул своей партнерше. — Все мужчины в этом зале смотрят на вас, их взоры обращены в вашу сторону.

— Вы преувеличиваете, Вадим, — сконфузилась Дашкова. — Я вижу только то, что кавалеры уделяют свое внимание своим дамам.

— Нет, я с вами не согласен. Вы просто неискушенная в данном вопросе. Если даже этот англичанин не сводит с вас взгляда, он смотрит на вас весь вечер напролет. Его дама даже заскучала.

— Странно, я не вижу его в зале, — Дашкова замотала головой в поисках незнакомца. При одном упоминании об этом человеке у нее начинало бешено колотиться сердце. Она искала его взглядом, не боясь разочароваться, даже если увидит его с женой.

— Однако Генрих направляется в нашу сторону, — удивился Вадим. — Он что собирается увести вас от меня? Я не позволю никому увести у меня даму! — грозно сказал военный и с неприязнью на лице уставился на подходящего англичанина.

Грозный вид майора не испугал Генриха. Он вежливо поклонился Ольге и спросил:

— Вы разрешите с вами потанцевать?

Ольга опешила, она узнала Мишеля. Естественно, она не могла ему отказать. Она безумно хотела остаться с ним наедине. Ольга сделала уже шаг навстречу и подала руку партнеру.

Вадим наблюдал за этой сценой с безумными глазами.

— Что вы себе позволяете молодой человек? Это несказанная наглость, уводить у меня даму! — вспылил военный и залепил пощечину обидчику.

Лицо Мишеля исказилась от гнева. Но он тут же взял себя в руки.

— Я не буду с вами драться. Можете сколько угодно провоцировать меня, — холодно проговорил Мишель и посмотрел на Ольгу: — Пойдем танцевать, дорогая. Мы так с тобой давно не виделись, нам о многом надо поговорить.

— Хорошо, Мишель, — покорно согласилась Ольга.

— Какой Мишель? — не унимался майор. — Где Мишель? Это же Генрих! Или вы знакомы с этим человеком, Ольга? А меня просто водили за нос, — майор ухватил Ольгу за руку и не отпускал.

— Прекратите, Вадим, не сжимайте мне руку. Вы делаете мне больно, — ойкнула женщина.

Тут в разговор снова вмешался Мишель:

— Мы, действительно, знакомы. Это моя невеста, отпустите ее! — приказал Мишель.

— Ничего не понимаю, — развел руками майор. — Чья невеста? Кого? У вас же за столиком сидит ваша жена.

— Это не жена моя, это моя двоюродная сестра Камилла.

— Вообще ни чего не понимаю. Вы же вместе приехали отдыхать в пансионат.

— Это ничего не значит. Мы живем в разных номерах, можете спросить у портье.

Вадим от удивления разинул рот. Мишель поспешил увлечь Ольгу на середину зала, уводя партнершу от надоедливого военного. Несколько минут они танцевали молча, только пожирая глазами друг друга. Мишель ласково обнимал Ольгу за плечи. На лице у нее застыл немой вопрос.

— Ну, здравствуй, родная. Ты, наверное, очень удивлена, откуда я взялся? — спросил мужчина, немного посмеиваясь над ее удивлением.

— Честно говоря, я меньше всего ожидала увидеть тебя здесь, — просто сказала Ольга. — Неужели аристократы сменили свои привычки и приезжают отдыхать в простые пансионаты?

— Не прибедняйся, любимая. В ваш пансионат довольно трудно попасть. Мне с трудом удалось купить себе номер. Не смотря на зимнее время, все номера заняты.

— Но кто эта Камилла? Как она оказалась с тобой? И почему ты назвался англичанином? Ты сменил имя на Генрих?

Мишель громко рассмеялся и поспешил все объяснить своей невесте:

— Дорогая, ты так быстро уехала. Не обманывайся, я сразу же понял, что ты меня бросила. Но я не понимал почему.

— Неужели ты ничего не знал? Доктор тебе ничего не сказал? — Дашкова задала вопрос и замерла. Она ждала реакции Мишеля.

— Доктор все объяснил. Но было слишком поздно, ты уже уехала. Я думал, что у тебя кто-то есть. Я для тебя простое увлечение. Я даже думал, что этот майор твой муж. Он все время крутился возле тебя, поэтому я не подходил слишком близко. Хотел вначале разведать обстановку.

— Вадим — такой же отдыхающий как и все. Сегодня я просто согласилась пойти с ним в ресторан поужинать. Нас ничего не связывает. Значит, ты приехал сюда, чтобы…

— Я приехал в Россию, чтобы разыскать тебя и забрать с собой. Я не знал, где ты будешь жить. Я думал, что, возможно, ты вышла за муж. Я разыскивал тебя и дома, и на работе. Я впал в отчаяние, тебя нигде не было. Я боялся, что ты вообще уехала из столицы. Телефон Валерии я нашел случайно в своем мобильнике. Я перебирал справочную книжку, хотел найти твои московские номера, и нашел Валерин номер. Помнишь, ты звонила ей несколько раз с моего телефона.

— Да, я помню. Так это Валерия направила тебя сюда? — догадалась Дашкова.

— Да, — махнул головой Мишель. — Это святая женщина. Она наш ангел-хранитель, она помогла нам встретиться. Неизвестно, как на ее месте мог повести себя другой человек.

Музыка давно кончилась. Музыканты ушли со сцены на пятиминутный перерыв. А Мишель с Ольгой продолжали танцевать. Они не видели и не слышали никого. Все взоры в этот вечер были обращены на них. На золотоволосую женщину в черном вечернем платье и красивого брюнета, который нежно обнимал свою даму за талию. Они не заметили, как закончилась музыка, потому что музыка звучала внутри них. Они были несказанно счастливы, что наконец-то обрели друг друга.

Вадим не долго страдал о бросившей его женщине. Майор подсел к Камилле и напропалую ухлестывал за ней. Хорошенькая Камилла улыбалась на его шутки, хотя ничего не понимала по-русски. Она считала военного забавным, впрочем забавными она считала всех русских. Вадим безбожно сорил деньгами. Заказывал дорогие вина, фрукты и закуски, желая произвести на даму приятное впечатление.

Камилла была одета в голубое платье для коктейля. Плечи и руки были полностью открыты. На тоненькой холеной шейке висело жемчужное ожерелье. Вадим не отводил масленых глаз от француженки. Эта женщина пленяла его загадочностью и французским шармом. Майор решил затаиться, не устраивая драки в ресторане. Но обиды обидчику он не простил. Вадим решил подкараулить обидчика и наказать. По армейской привычке, табельное оружие он носил всегда с собой. О будущих последствиях Вадим не думал, хмель и ненависть от нанесенной обиды ударили ему в голову.

* * *

Дорога Мишеля в Россию была нелегкой. Когда граф Строганов решил ехать за своей невестой в Москву, Юна завлекла его в ловушку. Было от чего сойти с ума! Именно в тот момент, когда он узнал истинную причину бегства Ольги, Мишель так глупо угодил в ноготки барышни Нелидовой.

Нелидова торжествовала. Она ходила по дому с гордо поднятой головой как победительница. Чувства Мишеля ее не интересовали. В ее план входило стать графиней Строгановой, она его добилась. Любовь Нелидова считала чушью, которую выдумали бедные поэты. В мире существовал только голый расчет.

Юна была несказанно счастлива. У нее появилось столько обновок, о каких она и мечтать не могла, выйди она замуж за бедного клерка Франсуа. Богатый дом Строгановых, наконец-то, стал реальностью. Будущая графиня бегала по магазинам, скупая одежду, обувь, парфюм и понравившиеся ей аксессуары. В ее комнате некуда было складывать коробки с покупками из бутиков. Отказа ей не было ни в чем. Она полюбила посещать самые дорогие салоны, где парикмахеры, визажисты работали над совершенством ее красоты.

Лежа в дорогой ароматической ванне в СПА-салоне, женщина блаженствовала. Она мечтала, как после свадьбы поедет с Мишелем отдыхать в Швейцарию. «Впрочем, если Мишель не захочет, я поеду одна, — девушка упрямо ударила ладошкой по воде, брызги тут же полились за край ванны. — Подумаешь, я ему не очень нравлюсь. Многие пары так живут, и ничего. А в Швейцарии с деньгами мужа я легко найду себе любовника, — Юна зажмурилась и представила себя в объятиях молодого и красивого юноши, который страстно целовал ее. Девушка страстно вздохнула и открыла глаза: — Нет, все-таки хорошо быть замужем за богачом.» Девушка встала из ванны и обвернулась в большое махровое полотенце. По телу пробежала дрожь. Она вспомнила, что сейчас ей надо было идти на массаж к стройному атлету Габриэлю. Его руки были такие нежные и такие шаловливые. От приятных воспоминаний Юна улыбнулась. Она не спешила уходить после массажа. Они с Габриэлем частенько уединялись в его кабинете. Он был страстный любовник. Единственный недостаток массажиста состоял в том, что он был падкий до подарков. «Но ничего, — думала про себя Нелидова, — слава Богу, я теперь могу позволить себе любые расходы. Хоть бы ничего не расстроило моей свадьбы со Строгановым».

Спасителем Мишеля оказался его друг Жан. Они вместе учились в Кембриджском университете. Мишель и Жан встретились как закадычные друзья. Им было что вспомнить. Студенческая молодость, первые ухаживания за девушками, шумные пирушки.

— Это все-таки здорово, что ты навестил меня, дружище. А то мне что-то скучновато в своей берлоге, — Мишель крепко обнял друга.

— Потише, а то раздавишь в своих лапищах, — пробасил в ответ худощавый Жан. Парень обвел взглядом обстановку дома: — Ничего себе берлога. Я бы в таких апартаментах пожил с удовольствием.

— Так в чем же дело? Оставайся! Места всем хватит.

— А как на это посмотрит молодая жена? Ходят упорные слухи, что ты, брат, женился.

— Я пока холостой, — раздосадовано ответил Мишель. — А что касается моей невесты, так мне наплевать на ее мнение.

— Что-то ты друг не весел. А ну выкладывай, на какой черт тебе эта женитьба.

— Это — длинная история, без бутылки коньяка не обойдись.

— А как на счет водки, приятель?

— Идет! По рукам! Я и забыл, что ты, чертяка, водочку больше любишь, — Мишель толкнул приятеля в бок.

— Да! — Жан сделал строгий вид. — Только я предпочитаю напиток высокого качества.

Мужчины обосновались в кабинете. Беседа длилась час, другой. Водка лилась рекой, табачный дым стоял коромыслом. Под крепкий напиток Мишель рассказал другу, как на духу, как вляпался с женитьбой.

— Вот она стерва, эта ваша Юна! — не выдержал Жан. — Влезла в дом как змея и укусила. Это ж видно как Божий день, что она тебя подставила. Подсыпала какую-то дрянь в стакан. Ты в постель, а она за тобой. Мол, вот, милый, не отвертишься, ночь со мной провел — женись! Сама, видно, мужиков поменяла, как пить дать.

— Самое обидное, что я уже собрался ехать за Ольгой, — объяснял другу Мишель.

— А она красивая твоя Ольга? А как она в постели? — Жан насмешливо посмотрел на приятеля.

— Этот вопрос не обсуждается! — строго сказал Мишель.

— Понял, не дурак! Давай, приятель, еще выпьем, чтоб у тебя все было хорошо с Ольгой.

— Нет, теперь это не возможно, на носу женитьба с Нелидовой. И, главное, отвертеться нельзя!

— Не сокрушайся, друг. Я тебе помогу. Возьму твою Нелидову на себя. У меня тут план созрел. Надо обсудить.

Когда Юна заглянула в кабинет, она увидела, как мужчины склонились над столом и о чем-то шушукались. Она с видом хозяйки зашла в кабинет. Подошла к окну и отдернула шторы:

— Что это вы сидите в темноте? На улице день, а вы тут заперлись. А накурили, хоть топор вешай.

— С чем пожаловала? — Мишель сердито посмотрел на невесту.

— Присаживайся, Юна, посиди с нами, — приветливо проговорил Жан и подобострастно посмотрел на девушку.

Юна осталась довольна. Ей показалось, что она произвела впечатление на приятеля Мишеля. Девушка изучающе посмотрела на мужчину и подумала: «Ах, как он хорош! Эти светлые волосы до плеч, пронзительные серые глаза!»

Жан был любимцем женщин. Он был выше Мишеля на голову, шире в плечах, раскован в манерах. Под его взглядом Юна начала млеть, у нее начала кружиться голова.

— Что вы предпочитаете, мадемуазель? — Жан ворковал возле девицы как галантный кавалер.

— Я выпью… немножко… вина, — под прицелом серых глаз Юна начала заикаться. Она почти потеряла самообладание, так ей нравился гость.

— Давайте выпьем за встречу! — предложил Мишель. Его холодный голос вернул Юну с небес на землю.

— Давайте выпьем за встречу, — тихонько поддержала тост девушка.

… То ли случайно, то ли умышленно, но так случилось, что гостя поселили в комнату, которая располагалась рядом с комнатой Юны. В первую же ночь Жан тайком пробрался в комнату девицы. Увидев непрошеного гостя, Юна вскочила с постели как ошпаренная:

— Что вы себе позволяете? Я буду кричать! — решительно проговорила девушка. Она стояла голая, прикрываясь простыней. Босые ноги упирались в пушистый ковер. — Уходите, или я вызову слуг.

— Кричи, моя богиня, — спокойно сказал Жан. Он улыбнулся и пошел на встречу к Юне: — Я думаю, Юна, что тебе лишняя огласка не нужна. Если кто-то увидит меня в твоей спальне, то ты пропала. Тебе не видать свадьбы с Мишелем, как собственного носа. Кажется, так ты его шантажируешь. Тем, что неизвестно как очутилась в его постели.

— Уходите, я прошу вас, — взмолилась девушка.

Но Жан и не собирался поворачивать к выходу, он неумолимо приближался к девушке. Юна стояла без движения, не в силах оторвать своего взгляда от ночного гостя.

— Поздно, милая, я слишком близко от тебя, — сказал Жан и впился в ее губы страстным поцелуем.

Ночные визиты Жана не остались незамеченными в доме, где работало много прислуги. Строганова молчала до поры до времени, предпочитая наблюдать со стороны за развитием событий. Нелидова сияла от восторга. Жан оказался прекрасным любовником. Все-таки, хорошо, что она его тогда не оттолкнула от себя. Барышня Нелидова тоже делала вид, что ничего не произошло, однако каждую ночь принимала Жана у себя в спальне. Мишель также молчал, не желая торопить событий. В душе он надеялся, что план Жана удастся. Друг пообещал, что обольстит коварную Юну и выведет ее на чистую воду.

Строя ловушку для Нелидовой, Жан непроизвольно очутился в ней сам. Вместо ненависти Юна вызывала расположение и роковую страсть. Жан попался на ее чары как юнец. Он уже не мог забыть бурные ночи, проведенные в постели хорошенькой Юны. Заядлый холостяк влюбился как мальчишка. Выход был один — жениться на скомпрометированной им Нелидовой. Нелидова была не против, она понимала, что партию с Мишелем она проиграла. К тому же ей так нравился светловолосый Жан. Его темперамент сводил девицу с ума. Она чувствовала с ним себя женщиной. Через неделю Жан и Юна благополучно съехали из дома Строгановых. Домочадцы с облегчением вздохнули.

* * *

Мишель не стал подробно распространяться на счет Нелидовой. Он считал неуместным рассказывать Ольге всю историю с барышней Нелидовой и несостоявшейся женитьбе. Он был на седьмом небе от счастья. Жан выручил друга, женившись на Юне. Кажется, Жан даже еще счастлив. Все устроилось как нельзя лучше.

Мишель обнимал Ольгу. Он так давно мечтал об этой встрече. Они стояли у окна в комнате Ольги. Мишель все простил Ольге. Он больше не сердился за ее поспешное бегство. Он пошел дальше, Мишель сказал Ольге, что согласен стать отцом ее ребенка. Они были безумно счастливы. Наконец-то их разлука закончилась, они встретились и теперь не расстанутся никогда. Их путь к счастью был такой трудный, но теперь ничто не помешает их счастью. На утро Мишель и Ольга решили собираться в дорогу. Их ждал дом в Биаррице, где они мечтали прожить всю оставшуюся жизнь.

Выстрел прозвучал в ночи оглушительно. Пуля разбила стекло и попала в Мишеля. Он вскрикнул от боли и стал медленно оседать на пол. Ольга истошно закричала. Она подскочила к окну и увидела, что на улице кто-то убегает по снегу в тень дома.

Женщина не знала, что делать. Она была в панике. Вместо того, чтобы вызвать «Скорую» по телефону, она металась по комнате как загнанный зверь. Она хотела помочь Мишелю, но не знала как. Он был без сознания, рубаха вся была залита кровью.

На женский крик начали собираться соседи. Прибежала испуганная вахтерша. Кто-то вызвал врача. Ольга не отходила от Мишеля ни на секунду, ей казалось, что если она будет рядом, он не умрет. Она поехала с ним в больницу. Ей еще долго пришлось сидеть в коридоре у операционной, когда Мишелю делали операцию. Когда его перевели в палату, она легла рядом на кровать и заснула тревожным сном. Начало действовать успокоительное, которое ей дала медсестра.

Тусклый свет пробивался в окно, начиналось пасмурное зимнее утро. Ольга тяжело приоткрыла веки и осмотрелась вокруг. Увидев больничную обстановку, она попыталась вспомнить события предыдущего дня. Все казалось страшным сном. Женщине не верилось, что Мишель в больнице. Кто-то ночью в него стрелял. Но почему они так близко стояли у окна? Не надо было вообще оставаться ночевать. Надо было сразу отправляться в аэропорт. Но кто мог стрелять в Мишеля? Ольга вспомнила искаженное от гнева лицо майора. Вадим, все-таки, отомстил, негодяй! Ольга вскочила с кровати и вышла в коридор, чтобы позвонить в милицию.

Когда Ольга вошла в палату, она услышала стон. Мишель слегка пошевелился, движения причинили боль. Женщина закрыла уши руками, чтобы не слышать стоны любимого, они разрывали ей сердце. В палату вошла медсестра и сделала больному укол. Мишель затих, боль прекратилась. Семь дней Мишель был в беспамятстве. Больной постоянно находился в реанимации, дежурная сестра не отходила от его постели. Врачи беспокоились о его состоянии. При встрече с Ольгой лечащий врач неловко разводил руками:

— Поймите, медицина тут бессильна. Мы сделали, все что могли. Остается только ждать. Ваш муж физически сильный, занятия спортом укрепили организм. Будем надеяться, что больной скоро придет в себя.

От отчаяния Ольга плакала. В больницу приехала Валерия, чтобы поддержать подругу. Валерия обнимала подругу и сокрушенно говорила:

— Как так могло произойти? Кто мог стрелять в Мишеля? Он же никому не причинил зла.

— Это я во всем виновата, — горько плакала Ольга. — Не надо было мне идти с Вадимом в ресторан. Из-за глупой ревности Мишель может погибнуть.

— Не говори глупостей, Ольга, все будет хорошо, — Валерия говорила с напускной строгостью. — Возьми себя в руки. Мишелю ты нужна сейчас сильная. Да и будущему ребенку нужна здоровая мать. Ты просто убиваешь себя.

— Господи, за что ты наказываешь меня, — рыдая, причитала Ольга.

— Ну, я прошу тебя, Оленька, не плачь, — всхлипывала Валерия. — Силы же нет смотреть, как ты страдаешь.

— Что я? Ему сейчас хуже, чем мне. Мишель пострадал из-за меня.

— На то он и мужчина, — резонно заметила Валерия. — Вставай, пойдем покушаем. Ты, наверное, ничего не ешь.

— Я не оставлю Мишеля одного, — истерически закричала Ольга.

— Тебе все равно надо поесть, — успокаивала подругу Валерия. — У постели Мишеля дежурит медсестра. И Камилла побудет пока здесь. А тебе нужно поесть, ты от бессилия совсем с ног валишься, — Валерия обняла Ольгу за плечи и повела в столовую.

Мишель поправился через месяц. Он выписался из больницы и уехал во Францию…