Паутина дорог (СИ)

Она смотрела изредка в хмурое лицо Даниэля и размышляла, готов ли он был когда-нибудь так же поехать спасать хоть одного из своих провалившихся шпионов? Даже не по своей вине, а по несчастливому стечению обстоятельств, попавшему в лапы к врагам? Или дело в том, что попавшихся шпионов было двое, а это уже могло нанести значимый урон норденийской монархии?

Однажды Дейна обязательно спросит об этом герцога Виенто.

Если выживет и соберется с силами.

И ведь неизвестно, что из этого проще.

— Не вини себя, — то ли попросил, то ли посоветовал Леон усталым голосом, нежно держа ее за руку. — Дело в черном платье, в котором ты приехала туда. Потому что рантеранская девушка прибыла в Нордению в похожем. И проболталась, думая, что никто не знает языка.

— Но Райто был в таверне? — уточнила испуганно Дейна. — Случайно ли?

Леон опустил глаза и смущенно улыбнулся.

— Он имел какие-то свои цели.

Вяло махнув забинтованной рукой, девушка откинулась на жесткую спинку сидения.

— Райто Сино — хоть и пекарь, но почувствовал себя храбрым воином. Он решил отомстить за брата.

Чтобы не заплакать, Дейна упрямо сжала губы и отвела глаза, шмыгнув носом. Боль продолжала терзать ее душу, но сейчас к солоноватой скорби прибавилось еще и глубокое чувство горькой вины за сорванное задание.

Если бы она только знала про обычаи и традиции Рантерана! Но откуда? Братья Сино предпочитали умалчивать о своей второй родине, а в магической школе и в королевской академии учили только норденийским истории, магии, и всем остальном.

— Он, должно быть, здорово винит себя в случившемся с Наоко, — девичий голос чуть дрогнул от боли. — Или меня.

Увы, узнать правду ей не удалось — ни в поездке, ни позже, после возвращения в Нортэн. Как только два всадника и карета миновали услужливо распахнутые стражей ворота, Райто остановил коня и спешился. Герцог Виенто внимательно наблюдал за каждым его движением, ничего не говоря, а потом сделал то же самое.

Прильнув пылающим лбом к холодному стеклу окошка, Дейна внимательно наблюдала за Райто и Даниэлем. Первый удивился и обернулся, уже собираясь уходить восвояси, второй что-то сказал ему. Выражение лица пекаря осталось не увиденным, но Дейне показалось, что он скорее порадовался, чем удивился или напугался.

А потом двое мужчин пожали друг другу руки.

— Что там? — шепнул Леон. — Я не вижу…

— Кажется, они прощаются хорошими друзьями, — предположила Дейна. — Но мы не станем уточнять у герцога, правда?

— Конечно. Лучше держать язык за зубами, иначе он решит, что мы шпионы всегда и во всем.

Дейна и Леон неловко переглянулись и дружно рассмеялись, впервые за последние недели почувствовав себя спокойными, беззаботными, веселыми.

* * *

Карета привезла Дейну прямо к знакомому маленькому дому — белому, с крышей из красной черепицы. Стоило ей его увидеть, как девушка погрузилась в воспоминания. Здесь прошли ее детство и ранняя юность, здесь же ей придется жить до полного восстановления магических сил. Пытка и выброс стихий ударили по Дейне чуть ли не сильнее всех предыдущих испытаний.

Она осторожно вышла из кареты и Леон услужливо подал девушке руку.

— Спасибо, — пробормотала Дейна, и сделала первый шаг по шуршащим желтым листьям.

Готова ли она увидеть свою любимую маму? Готова ли опять столкнуться со сварливой бабкой Софи, про которую все твердят, мол она души в Дейне не чает? Готова ли без дрожи в ногах и боли в груди проходить мимо пекарни Сино? Не пожалеет ли о том, что осталась здесь, а не в особняке герцога Виенто?

Очень скоро она это поймет. А пока…

— Господин герцог…

Даниэль давно спешился и внимательно смотрел на то, как Дейна и Леон направляются к нему рука об руку. Кажется, ему это не понравилось из-за мнения, что шпионы, работающие вместе, должны держаться на безопасном друг от друга расстоянии. Не может же он ревновать?

Глупая мысль. Конечно, не может. Зачем ему болезненная одаренная?

— Княгиня Дейна, — сдержанно произнес Даниэль, — я бесконечно благодарен вам за верную службу. Надеюсь, что после восстановления сил вы сможете ко мне вернуться.

К горлу подступили злые слезы, но Дейна ровно ответила из последних сил:

— Да, конечно смогу, Ваша Светлость.

Даниэль Виенто промолчал и пристально вгляделся в ее лицо. Он не поверил ее спокойствию и покорности, но счел за лучшее не устраивать расспросов прямо здесь. А Дейна вымученно улыбнулась — сначала ему, потом Леону. Сердечно попрощалась с обоими и твердым шагом, не оглядываясь, пошла в дом.

Уже наступил месяц Датин и подули холодные ветры. А из приоткрытых дверей веяло домашним теплом и запахом свежей выпечки. Дейна вспомнила, что ее мать Лилиана осенью всегда печет яблочные пироги. Улыбнувшись, девушка потянула на себя дверную ручку, быстро вбежала в дом и скоро оказалась на кухне.

Она не ошиблась — мать пекла пирог. Поставив его в печь, Лилиана напевала какой-то северный мотив и мыла посуду в тазу. А за столом сидел Серхио с чашкой горячего шоколада в руках, и негромко что-то рассказывал о магии.

Услышав шаги, они оба обернулись к ней.

— Мама! — воскликнула Дейна, мигом придя в себя. — Господин Рэд! Как я рада вас видеть!

Лилиана бросила свое занятие, вытерла мокрые руки о передник и порывисто обняла свое ненаглядное дитя. Серхио с грустной улыбкой наблюдал за ними. У него так и не получилось создать семью, потому что Лилиана продолжала отказываться от брака. Интересно, ползают ли до сих пор по городу злые и насмешливые слухи о них?

Дейна надеялась, что нет.

Она обняла и расцеловала в обе щеки мать, потом пожала руку Серхио, и только потом вспомнила, что забыла поставить на пол вещевой мешок.

— Бинты? — ахнула Лилиана, присмотревшись к ее запястьям. — Что с тобой случилось, дочка?

— Ммм… Полагаю история о том, как меня исцарапали рантеранские коты, вас не убедит?

— Ни в коем случае! — ответили дружным хором Лилиана и Серхио.

— Хорошо, — Дейна одарила их доброй улыбкой, хотя на душе было так же тяжело. — Я расскажу все за чашкой горячего шоколада. Очень проголодалась в пути.

Она села за стол напротив Серхио. Девичий задумчивый взгляд пробежался по первым морщинам на усталом лице матери, слабой седине, запутавшейся в волосах Серхио. Даже маги стареют, слабеют и сдаются. Когда-нибудь она, Дейна, смирится со своим поражением в Рантеране.

В натопленной кухне было тепло и чисто — Лилиана всегда следила за порядком. Пахло мукой, травами, какао-бобами. Дейна пила горячий шоколад, ела вкуснейший пирог с яблоками и потихоньку рассказывала свою невеселую историю. Про странные отношения с Леоном она умолчала. Так лучше. Слухи по маленькому городу расползаются быстро, и так же быстро доброхоты могут испортить репутацию любой ведьмы.

Мать слушала, подперев голову испачканной в муке ладонью. Серхио молча хмурил брови и качал головой. Наконец, Дейна замолчала и перевела дух. Слушатели переглянулись.

— Не вини себя, дочка, — Лилиана погладила ее по руке. — Это все воля случая.

— Конечно, — легко согласилась девушка. — Если бы Райто Сино не увязался за герцогом и не подслушал разговор рантеранки, меня бы не схватили.

— Кстати, что с ними сделали? — вмешался Серхио.

— С рантеранскими лазутчиками? Я… не знаю…

А сделали с ними, наверное, что-то совсем страшное. Несколько раз в пути Дейна задавала похожий вопрос герцогу Виенто, но он отмахивался и ничего не отвечал. Выводы напрашивались сами собой — брата и сестру из рантеранской академии замучили пыткой. Норденийские монархи были в этом вопросе беспощадны.

— Ладно, это неважно, — перебила ее мысли мать. — Но до чего же ужасно поступил герцог Виенто!

— Что?

Дейна поставила полупустую чашку на блюдце и посмотрела на Лилиану с недоумением.

— Он подверг тебя такой опасности, дочка!

— Мама, я — шпионка. Опасности — мой долг.

— Ты чуть не лишилась всех сил, не говоря уже о риске смерти!

— Что поделать, я служу ему. И буду служить, пока он меня не отпустит.

Лилиана посмотрела на Серхио, ища поддержки, но он промолчал. За столом повисла напряженная тишина. Ведь Серхио был связан с вербовкой малолетних шпионов, и это должно было сделать его еще хуже герцога в глазах любимой женщины. Но Лилиана готова была закрыть глаза на его прошлые грехи.

А вот правителя Нортэнийского герцогства она совсем не знала и сейчас обвиняла его во всем.

— Девочка права, Лили, — несмело сказал мужчина. — Долг — есть долг.

Лилиана фыркнула и отрезала еще три куска пирога.

— Не знаю, что у вас там есть, господин Рэд, а у меня только одна дочь. И я так боюсь, что однажды она вернется домой жестоким солдатом! Или не вернется вовсе…

У матери задрожали губы, но она смогла сдержать порыв боли и отчаяния. А Дейна впервые за долгие годы не нашлась, что ей ответить.

В письме от герцога Виенто, привезенном усталым гонцом, мелкие ровные строки уведомляли Дейну о том, что той дается столько времени для отдыха, сколько нужно. Мол, на ее счастье король в ближайший год не планирует посылать в разведку шпионов или посылать дворян в срочные военные походы. Это выглядело обнадеживающе, но не слишком убедительно. Дейна обрадовалась и таким словам.

Полная радостного воодушевления, она принесла письмо матери. Лилиана поджала губы, взяла бумагу, бегло пробежала взглядом по строчкам. А потом открыла черную дверцу печи и кинула листок в жаркий огонь.

— Мама! — воскликнула Дейна. — Что ты делаешь?!

— Что-что… Толку от твоего герцога нет, так хоть огонь его письмами поддержу.

— Между прочим, он и твой герцог тоже. Владеет нортэнийскими землями.

— Чушь, — Лилиана выпрямилась и поправила сбившийся набекрень чепец. — Я — урожденная иртонийка. Нет надо мной власти этого негодяя.

— Мы живем на его землях, значит, должны подчиняться его воле, — неуверенно произнесла Дейна.

Выпрямившись, Лилиана посмотрела на дочь строго и в упор. Серые глаза обеих женщин зло сощурились, но ни одна не отвела взгляда.

— Уж слишком ты послушная. Забыла, как он заставил стать тебя шпионкой?

Дейна вздрогнула. Нет, она все прекрасно помнила. В то тяжелое и страшное время герцог Виенто был еще совсем молодым — даже моложе ее нынешней. И его бедная жена сбежала под крыло Лилианы, в заброшенный замок, заявив, что Даниэль опасен. Тогда маленькую Дейну похитили, чтобы вынудить ее мать вернуть беглянку.

Приказ о похищении был отдан именно герцогом Виенто. Тогда ему не было прощения, но сейчас…

— Он изменился? — предположила девушка дрожащим голосом.

— Нет, милая. Мужчины не меняются. Они умеют говорить громкие и красивые слова, подстраиваться под желание женщин, если захотят. Да и то ненадолго. Не строй напрасных надежд, — Лилиана тяжело вздохнула. — Уж я-то лучше знаю.

У Дейны не осталось сил, чтобы спорить. Она только спросила:

— Серхио… тоже?

— У Серхио нет выбора, — жестко сказала мать. — В Нортэне нет других женщин, готовых связать судьбы с вербовщиками шпионов. Он будет держаться за мою любовь до последнего вздоха.

* * *

Дейна долго размышляла над материнскими словами.

С тех давних пор, как Серхио и Лилиана стали влюбленной парой, прошло чуть больше семи лет. Серхио заменил Дейне отца и полностью завладеть ее дочерним доверием, но девушка ни разу не задумывалась о том, что для этого ее бедная мать и решила связать свою судьбу с этим человеком. Со стороны они выглядели, как образцовая семья из центра Нортэна — за тем лишь различием, что Лилиана не дала Серхио согласия на брак. Об этом поговорили и перестали. Слишком многое зависело от обоих в Нортэне. За Лилиану заступались перед сплетниками и церковниками женщины, за Серхио — мужчины, и в конце концов неуместный треп навсегда затих. Люди и маги смирились.

— Пусть делают, что хотят, — с подчеркнуто небрежным милосердием разрешил епископ церкви бога Партеса. — Главное, чтобы не плодили внебрачных детей.

— Дети — это высшее благо, — не согласилась епископ церкви богини Мартии. — Они — продолжение людей, созданных по божественному образу и подобию.

Таким образом сплетники и доброхоты отстали от влюбленной пары.

После долгих размышлений и переживаний Дейна решила не тревожиться еще из-за материнского счастья. Какой смысл в этом, если свое счастье потеряно навсегда? Она отдала предпочтение чтению книг и попыткам писать собственные книги, помня, однако, при этом, что все писатели, художники, скульпторы, и прочие люди искусства обязаны занести свои имена в Книгу Страха.

Разумеется, она не собиралась даже думать в этом направлении. А мать искоса смотрела на ее труды и молчала.

Дни неумолимо шли вперед. Золотую осень сменили первые снежные дни. Дейна смотрела из мутного окна на улицу и в глубине души ожидала услышать цокот копыт лошади Леона. Она боялась признаться себе, что все-таки влюбилась в его огненные волосы, добрый светлый взгляд, белые руки и добрую улыбку.

Матери тоже ни слова. Дейна давно поняла, что главный материнский страх состоит в заключении брака дочери с богатым дворянином.

С другой стороны, Лилиана понимала: только этот исход и возможен. Если Дейна родилась дворянкой, ей нельзя выходить замуж за истопника или кузнеца. Мезальянсы в Нордении очень не приветствовались. Поэтому общество изрядно заволновалось, когда сама Лилиана вышла замуж за Андре.

За минувшие несколько лет дела Лилианы пошли в гору. Она продолжала укрывать и прятать несчастных ведьм, которые сбежали от мужей-тиранов. Заброшенный замок, в котором бедняжки скрывались, расцветал. Ведьмы варили зелья, разводили овец, делали из их молока сыр. Летом они выращивали овощи, а осенью собирали яблоки и груши. Часть продуктов отправлялась на их стол, остальное Лилиана продавала по выходным на рынке. Вырученные деньги шли на безбедную жизнь ведьм.

Всего их жило в замке около пятнадцати человек. Ведьмы разного происхождения бежали из домов с дочерями и пожилыми матерями. Кто-то приходил, кто-то уходил, а потом возвращался. И все это происходило под строгим оком городского правительства.

Стражники и тайная королевская жандармерия строго следили за каждым действием Лилианы и двух ее незнатных подручных, ища в их делах ошибки. Приходилось раз в месяц отправлять в мэрию заполненные бумаги с отчетностью о том, откуда простая работница госпиталя добывает средства на содержание беглых ведьм, и на что она их тратит.

Лилиана очень уставала от такой невыносимо тяжелой жизни. Годы брали свое. И поэтому, когда приехала Дейна, женщина испытала большое облегчение.

— Дочка, хватит тебе рассиживаться без дела, — решительно сказала Лилиана в середине месяца Татина. — Мне нужна помощь.

В этот день утро выдалось ясным, солнце ярким, а день — безветренным. Дейна сидела за столом, уплетая яичницу, и собиралась почитать после завтрака. Материнские слова загнали ее в тупик. Но с другой стороны Лилиана сказала все абсолютно правильно. Девушка сама утомилась от долгих посиделок дома. Пора потихоньку вылезать из уютного кокона.

— Я помогу, мама, — произнесла Дейна неуверенно и невнятно.

* * *

Особых навыков в ведьминском приюте не требовалось. В основном Дейну ждала хозяйственная работа: мытье полов, посуды, уход за маленькими детьми и обучение их магии, пока матери занимались работой. Все это забирало уйму сил и времени, но зато Дейна наконец-то перестала чувствовать себя бесполезной и ненужной.

Месяцы катились вперед одни за другим.

Постепенно из ее памяти исчезли все мысли о Наоки.

Дейна все так же мечтала о приезде Леона, но он не торопился.

Нельзя сказать, что он совсем ее покинул. Несколько раз в год юноша присылал красивые и чувственные письма, рассказывая о своей любви и извиняясь за кривой почерк. Мол всему виной рантеранский палач, сломавший ему пальцы. Дейна не обращала внимания на такую малость, и хранила каждое письмо в своей старой тетради с рассказами.

В двадцать пятый месяц Сикстиса, когда ей исполнилось девятнадцать лет, Леон приехал на ее улицу, чтобы поздравить с днем рождения.

Дейна сидела за кухонным столом, одетая в брючный костюм из зеленого бархата — подарок Лилианы — и резала шоколадный торт. Сидевшие за столом мать и бабка о чем-то тихо переговаривались, пока тяжелый взгляд старой Софии не упал на нож.

— Куда такие крупные куски режешь, бездельница? — проскрипела несносная ворчливая ведьма. — Мы тебе что — лошади с огромными пастями?

Не успела Дейна ответить, как раздался громкий стук в дверь. За несколько минут до этого она с замиранием сердца слушала стук копыт, о котором мечтала все эти месяцы, и, наверное, поэтому, у девушки дрогнул в руках нож.

— Это ко мне! — воскликнула она радостно, и помчалась в прихожую, оставив свое дело.

— Беги уже, оглашенная, — вздохнула ей вслед бабушка. — А уж нарезала-то… Шлюхам из убежища, небось, лучше еду подаешь.

— Мама! — возмутилась Лилиана. — Что вы несете? Какие шлюхи?!

— А такие, — скривилась старуха. — Порядочная женщина от мужа не уйдет.

— В таком случае ваша дочь — шлюха, — кинула Лилиана с презрением и отвращением. — Да и вы сами грешны. Думаете, я забыла, как вы с отцом расходились…

Вместо ответа София шлепнула по столу сморщенной, но все еще сильной рукой. Зазвенели чашки на блюдцах, опасно закачался молочник, наполненный до краев сливками.

— Поучи еще мать, как ей разговаривать, пигалица! И не было ничего у нас такого с твоим отцом…

— Как же, не было, — с горькой обидой сказала Лилиана. — Вы просто ничего не помните.

* * *

Выбежав из дома, Дейна сразу угодила в объятия Леона. Ее сердце пело, душа радовалась, и она даже не постеснялась поцеловать Леона в щеку.

— Ой, — он забавно смутился и чуть покраснел. — Я так рад тебя видеть, Дейна!

— Я тоже. Ждала тебя…

— Прости. Герцог с головой завалил меня делами, да и в поместье скопился ворох проблем.

— Тогда, — теперь пришел черед Дейны смущаться, — и ты прости меня.

— За что?

— Я не могу пригласить тебя в гости, — девушка боязливо оглянулась на дом. — Моя бабушка очень з… сердитая.

Если Леон и огорчился до слез, то не подал виду, и только улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Ох, ничего страшного. Давай тогда сходим завтра в пекарню… в соседнем квартале?

Мысленно Дейна поблагодарила юношу за внимание и чуткость. Ее исцелявшейся душе не пойдут на пользу губительные и болезненные воспоминания о семье Сино. Если наступит однажды подходящий день и случай, она отблагодарит Райто за спасение. А пока им лучше не видеться вовсе.

С этого солнечного и теплого дня отношения Дейны с Леоном стали наполняться заботой, теплом, и взаимной любовью.

Осень наступила нежданно-негаданно. Щедрое золотое тепло сошло на нет, вместо него природа позолотила листву деревьев и кустов. Повеяло холодными ветрами, перелетные птицы заволновались и закружились в небе, собираясь в стаи. Иногда они

У сироты Леона, которому приходилось вести дела поместья и графства в одиночку, прибавилось работы. Крестьяне ворчали из-за слишком высоких налогов, слуги работали спустя рукава, управляющий оказался сущим пройдохой и хитрил с деньгами, отчетами, расписками. Единственным человеком, который мог со всем этим разобраться, был Леон.

— Я прошу тебя не переживать и не тревожиться, — негромко сказал он Дейне в их последнюю встречу. — С тобой случились ужасные беды, но они совершенно точно не повторятся.

— Откуда ты знаешь? — рассеянно спросила она, пытаясь поверить его словам.

— У меня сильная интуиция.

Леон лукавил, Дейна понимала это в глубине своей настороженной души, но не стала заострять внимание. Боль из-за потери Наоки давно отлегла от истерзанного девичьего сердца, а значит, можно жить дальше. Никто не упрекнет и не осудит ее окрепшую любовь к Леону.

Привести его домой и познакомить с матерью девушка все еще не решалась. Лилиана напористая и уверенная в себе женщина, она может настаивать на скором браке, чем спугнет Леона. Дейна боялась такого исхода, хоть и понимала, что после смерти Наоки ее пугает любая мелочь. Надо с этим что-то делать. Страх не поможет ей в беде. А ведь скоро нужно вернуться под начало герцога Виенто.

Новенькие блестящие ботинки из драконьей кожи успели намокнуть, к носам прилипли оранжевые листья. Задумчиво глядя на них, Дейна вяло размышляла, действительно ли ее обувь подлинная, а если нет, то из кожи какого зверя ее сделали на самом деле? Драконов на Вирите давно не видели, во всяком случае, в северных странах, вроде Нордении. Скорее всего, это подделка.

— Я постараюсь не печалиться, — промолвила девушка напоследок и нежно провела ладонью по бледной щеке Леона.

Щека, а потом и вторая мигом порозовели. Юноша, выросший без матери, слишком быстро смущался любым проявлениям любви и заботы.

Немного помедлив, Леон быстро коснулся ее губ своими. И Дейна решительно ответила на поцелуй, хоть и не ожидала его. Обняв девушку за талию, Леон притянул ее к себе. Он был выше Дейны на голову и желал чувствовать ее всю, несмотря на различие в росте.

Когда поцелуй прервался, Дейна невольно вдохнула запах его волос. Горькие лесные травы или дым того же костра, которым пропах дорожный плащ герцога Виенто? Нет! Не время сейчас думать об этом человеке. Надо отдаться чувствам и слушать Леона.

— Я люблю тебя, Дейна, — говорил между тем молодой граф, с нежностью глядя в ее распахнутые глаза. — Можно сказать, что влюбился с первого взгляда, но не стану уподобляться лживым героям романов.

— А как это случилось? — спросила с любопытством княгиня, беря его под руку.

Они продолжали свой путь — неторопливо, спокойно, старательно делая вид, что не стали только что объектом аханья и оханья престарелых кумушек и чопорных дам в закрытых платьях. Одни закрывали лица руками, дабы не видеть «разврат и похоть». Вторые цокали языками, качали головами, радуясь возможности обсудить на ближайшем чаепитии с подругами низость падения нынешней молодежи. А третьи — невоспитанные уличные дети — смеялись и свистели вслед уходящим.

— Ну и глупые же они, — сказал полушутя Леон.

— Да, — Дейна легко с ним согласилась. — Это уж точно!

Они еще немного поговорили и одарили друг друга прощальными поцелуями, прежде чем разошлись в разные стороны. Леон спешил к своему верному коню, Дейна — домой. Ей хотелось, чтобы сплетники и местные кумушки перестали обсуждать ее семью, но поцелуй с молодым графом, увиденный соседями, даст новую пищу для глупой болтовни и кривотолков.

Теперь девушке стало немного понятно, почему мать так беспокоилась о выборе для дочери спутника жизни. Интересно, позволила бы Лилиана дочери выйти замуж за Наоки, не имеющего знатного происхождения?

Эта мысль и воспоминания о погибшем друге отозвались в девичьей душе тупой болью. Страдания давно прошли, но послевкусие пока сохранилось. Однажды и это пройдет. Надо только быть очень сильной и настойчивой, чтобы побороть свое злое прошлое. Не дать боли одержать победу над счастьем. И тогда все будет славно.

С этими мыслями Дейна продолжала жить, читать книги, практиковать магию, работать в замке.

Леон изредка писал письма, наполненные нежностью и любовью, а она отвечала ему взаимными посланиями. Два раза в неделю гонец привозил девушке весточки от любимого человека, и, прочитав их, Дейна складывала в маленький деревянный короб. Здесь их никто не найдет. В ее вещах не копалась даже ворчливая бабка.

Так незаметно пролетели два месяца, и холодный дождливый Уинтин подкрадывался все ближе.

— Лютая будет зима, — сокрушалась мать. — А я не додумалась заказать новые зимние плащи для наших бедняжек. Ну ничего. До конца месяца успею выправить. Дейна, а ты заберешь их из ателье Амелии.

— Да, мама, — сдержанно ответила девушка.

Когда одежда у подопечных Лилианы становилась негодной, приходилось заказывать новую. Деньги на это почти всегда находились, куда больше проблем с мерками — их приходилось снимать с каждой женщины, девушки, девочки. Малейшая ошибка стоила бы будущей владелице платья или плаща ощутимых неудобств. Хорошо, что у Лилианы были умелые руки и орлиное зрение.

В первые дни Уинтина у Дейны прибавилось забот.

Сходить в сырную лавку, в ателье, за чернилами, и, наконец выбрать подарок для Серхио. У того через несколько дней наступал день рождения, а Лилиана не успевала позаботиться об этом. Она попросила дочь выбрать подарок на свой вкус.

— Ему исполнится сорок пять лет, — сказала женщина задумчиво. — Мужчины этого возраста непритязательны и радуются уже тому, что дожили до столь солидных годов. У женщин с этим как-то попроще.

— Ага, — быстро кивнула Дейна. — Если не умерла при родах к сорока годам, то и будь довольна.

— Верно, дочка. Значит так. Сходишь к ювелиру и скажешь, что от меня. Он отдаст тебе коробочку из красной бумаги. Деньги я уже заплатила вперед, ни к чему молодой девушке носить с собой большие суммы.

— Хорошо, мама. Я все сделаю.

Поначалу Дейна немного волновалась. Но ювелир жил и работал недалеко, разговор с ним вышел коротким и душевным, а коробочка быстро перекочевала за пазуху Дейны. Выйдя на улицу, она заспешила домой, спасаясь от начавшегося дождя.

Промозглость и слякоть захватили и без того серый городишко Нортэн. Низко нависли уродливые тучи, похожие на обрывки старого войлока, по мутным лужам и блестящим от воды камням обильно стучали крупные капли. Хотелось поскорее добраться до дома, отдать матери неизвестную драгоценную вещицу, и немного вздремнуть.

Но Дейна уже знала, что не всем ее желаниям суждено сбываться. И сегодня случилось так же. По узкой улице, прямо ей навстречу, шагал, пошатываясь, Андре Морлан. Ее отец, никогда не приходивший в сны Дейны, но преследовавший ее наяву. За минувшие месяцы с их последней встречи он еще сильнее растолстел и обрюзг, совсем утратив былые привлекательность и обаяние.

— О! — пьяно обрадовался он и раскинул руки для объятия. — Кого я вижу! Дочка, ты ли это? Так похорошела!

Дейна растерялась. Она видела отца пьяным много лет назад, и успела забыть, как ужасно это выглядит со стороны.

— Доброго дня, отец, — нерешительно сказала она, но не остановилась и прошла мимо.

Мужчина хрипло рассмеялся ей вслед, заставив вздрогнуть и поежиться от неприятных воспоминаний.

— Что, праздник сегодня у вашего Серхио? — закричал он. — Я наведаюсь в гости, вот увидишь!

Откуда он знает про день рождения? Девушке стало не по себе.

Пройдя еще шагов пять, Дейна рискнула остановиться и оглянуться назад, но отец уже скрылся из виду.

Вернувшись домой в несколько расстроенных чувствах, она хотела сперва поделиться с матерью. Но Лилиана Морлан была так счастлива наступающим праздником, что девушка решила держать язык за зубами и рассказать о неприятной встрече после дня рождения Серхио.

Обычно в четвертый день Уинтина Серхио приходил к ним в гости, где его ждали чудесные угощения и долгий праздничный вечер. Так случилось и на этот раз. Стол в единственной комнате ломился от яств — мать и дочь трудились целый день.

— Дорогой Серхио! — звонко и с волнением произнесла Лилиана, наряженная в длинное белое платье и впервые за много дней распустившая волосы. — Я… мы поздравляем тебя с юбилеем.

— Пусть Стихийные Боги удлинят твои дни, — растроганно вторила Дейна.

— Будь счастлив, дорогой.

Лилиана поцеловала Серхио в щеку и вручила ему заветную коробочку из твердой красной бумаги. Мужчина улыбнулся, в его блестящих черных глазах сверкало истинное счастье. Так уж сложилось, что Лилиана и Дейна заменили ему семью, которой у него никогда, до встречи с ними не было, и теперь все обязательно будет хорошо.

Едва только Дейна успела об этом подумать, как комнату наполнил пронзительный звон разбитого стекла. Кто-то подло и вероломно швырнул камень в окно. А затем — короткий злой свист. Серхио стоял спиной к окну, не ожидая подвоха, и даже не успел обернуться, когда вслед за камнем влетел острый кинжал, управляемый Водной магией. Острие, брошенное с неимоверной силой, по рукоять вошло в бок Серхио.

В комнату хлынула вода, и она же сразу окрасилась алым цветом.

Дейну охватил ступор. Как во сне, она вытянула руки и подхватила сползающего на пол раненого мужчину, чтобы усадить его возле стены. Лилиана не растерялась и не испугалась — она занималась только попытками исцелить любимого человека, оскальзываясь на мокром полу. И Дейна застыла рядом, готовая помочь.

Сбоку мелькнула знакомая тень убегающего негодяя. Дейна хотела бы верить, что ей привиделось сходство, но слишком хорошо помнила походку отца. И от этого было вдвойне больно.

Горе в маленькой семье Морлан было настолько велико, что скрывать его оказалось бессмысленным занятием. Это понимали и Лилиана, и Дейна, и даже София, уж на что последняя любила скрывать свои боль и переживания за маской злости.

Повернувшись спиной к окну и не отскочив назад, Серхио одновременно подписал себе смертный приговор и спас Лилиану. Брошенный кинжал предназначался ей. Кто именно метнул оружие, долго думать не пришлось, но он не оставил ни единого доказательства.

В тот страшный вечер Лилиана Морлан безуспешно пыталась исцелить мужчину, но не сумела. Целители из госпиталя прибыли ночью и подтвердили смерть. А самый старый и опытный сказал, тяжело вздохнув, что у Серхио имелись проблемы с сердцем.

— Как же это так? — в голосе Лилианы звенели слезы. — Он ни о чем мне не рассказывал…

— Возможно, он испытывал вину и не хотел исцеляться. Но уже ничего не изменить, сударыня Морлан. На все воля Богов.

Сглотнув, Лилиана посмотрела на бездыханное тело Серхио Рэда. Она не понимала, как Боги допустили подобное. Только что ее любимый человек веселился вместе с ней и Дейной, радуясь своему празднику, а потом внезапно погиб, не успев даже увидеть подарок. Сердце сжалось от боли и горечи, к горлу подкатил скользкий ком.

Дейна прислонилась к стене, скрестив на груди руки, и молча наблюдала, как два бородатых целителя в белых мантиях выносят мертвеца из комнаты. Кровь из его открытой раны капала в расплескавшуюся на полу воду, на старые ковры, на деревянный скрипучий порог. Она уже потеряла родного отца в переносном смысле — постаревший князь Андре с уродливым пропитым лицом стал Дейне чужим человеком. И вот, как теперь все закончилось — Серхио, ставшего для нее почти отчимом, больше не было.

Иногда судьба шутит ехидные шутки и загадывает злые загадки. Иногда она же приводит под руку смерть.

Уже позже, в полночь держа над водой и кровью небольшой поток нагретого воздуха, Дейна сделала страшный вывод, к которому не смогла прийти сразу.

Негодяй, кем бы он ни был, метил кинжалом в ее мать.

Немного поколебавшись, девушка решила в ближайшие дни не рассказывать матери про свою догадку, а просто находиться рядом с ней и внимательно следить за каждым, кто подойдет ближе десяти шагов. Кроме близких подруг, разумеется. Лилиана была знакома с несколькими добрыми и славными женщинами. В них Дейна была уверена, как в самой себе.

Но не все в этом маленьком городе хорошо относились к Лилиане. Немало было мужчин, жаждущих мести за своих несчастных жен, вырванных из их лап. Одним из таких в прошлом был герцог Виенто, но Дейна сразу оставила мысли о нем. Герцог Даниэль — человек занятой. Ему вовсе не до покушений на целительниц.

Возможно, худшие опасения девушки верны, и убийца — ее отец. Андре Морлан.

Похороны прошли через пару дней.

Лилиана не плакала и держалась с каменным лицом, зато Дейна то и дело смахивала с ресниц слезы. Вторая потеря, после Наоки, казалась ей до невозможности болезненной и ужасной. Да таковой и являлась. Оставалось только достойно проводить господина Рэда в последний путь и продолжать зализывать раны.

При жизни Серхио не был дворянином, при его доме не имелось семейного склепа, поэтому мужчину похоронили на городском кладбище, со всеми подобающими почестями. Одни горожане его любили, другие презирали, но в любом случае собралось много народу. День выдался пасмурным, холодным, серым. Сама природа сожалела о смерти Серхио Рэда.

Шагая вслед за матерью в похоронной процессии, Дейна глотала слезы.

Стремительный и жестокий конец отчима был совсем не тем финалом счастливой семьи, на который она надеялась. И жизнь обрела совсем другие краски. Угрюмо глядя в серую твердую землю, на белые ровные плиты, на чернозем кладбища, Дейна беспрестанно думала о тленности бытия. Не самые подходящие мысли для молодой девушки, но что ей еще оставалось?

По традициям партесонской церкви полагалось взять гость земли и кинуть ее на крышку гроба, как только его опустят в свежевырытую могилу. Когда Дейна сделала это сразу после молчаливой матери, у нее задрожали пальцы.

Две женщины отошли в сторону и обнялись.

— Что же теперь будет? — тихонько спросила Дейна, затравленно поглядывая на окружающих дам в траурных темных платках.

— Все будет по-старому, дочка, — глухо ответила Лилиана, глядя в сторону сухими глазами. — Мы справимся. Ты отслужишь проклятому герцогу и выйдешь замуж за хорошего человека. Бабушка…

Она не успела договорить.

Из толпы вынырнул рыжеволосый юноша в темной зимней одежде, и метнулся прямиком к Дейне. Сзади ему неслись охи, ахи, обвинение нынешней молодежи в невоспитанности, и тому подобные словеса, услышанные Дейной много раз за ее жизнь.

— Дейна! — выкрикнул он, напряженно высматривая знакомые каштановые кудри.

— Леон!

И девушка, очертя голову, бросилась ему навстречу, чем заслужила порцию неодобрительных взглядов.

— Постыдилась бы! — кинула ей вслед мать. — Люди смотрят!

А люди не просто смотрели — они прожигали ее ненавидящими взглядами, словно были не прочь закопать нарушительницу спокойствия рядом с ее отчимом. Леон тоже это видел. Он улыбнулся, взял Дейну под руку и отвел к кладбищенским воротам.

— Не самое лучшее место для свидания, — призналась она, чувствуя, как яркий румянец предательски заливает лицо. — Но я очень рада тебе.

— Я не мог не приехать, — сказал Леон, помолчав. — Когда умер мой отец, никого рядом не было. И я тогда поклялся поддержать всех, кто столкнется с подобным.

— Ты — лучший, — тихо вымолвила Дейна.

— Убийца уже арестован?

— Нет…

Молодые маги немного помолчали, с грустью наблюдая за прощающимися.

— Он был хорошим человеком, несмотря ни на что, — изо рта Дейны вырвалось облачко пара. — Он будет жив, пока жива память о нем.

Глава 6. Охота на ведьм

Дейна сама не знала, как пережила остаток осени.

Серые, пасмурные, дождливые дни казались до отвращения уродливыми и сливались в один. Сколько прошло их, а сколько миновало тяжелых черных ночей, со слезами в подушку или бессонницей? Дейна не вела им счет. Она старалась подбодрить мать добрыми словами и помощью, но сама впала в жестокое отчаяние, которое необходимо было скрывать.

После короткой встречи с Леоном, на кладбище, она не встречала юношу ни в городе, ни возле своего дома. Писем он не присылал, и Дейна пыталась утешить себя мыслями о том, что любимый просто сильно занят графскими делами.

Она давила внутри себя безотчетный страх, заталкивая поглубже.

Она до дрожи боялась получить второе письмо с траурной печатью. Увидеть на коротких строчках имя Леона. Впасть в знакомое оцепенение.

Пусть этого никогда не будет — так мысленно молилась Дейна, яростно взывая к Водным Богам.

Пусть Леона не тронет ни жестокая рука, ни злой язык, и пусть он доживет до старости. Даже если ей, Дейне Морлан, такой чести никогда не видать. Мать часто сетовала на самоотверженность дочери и твердила, что в первую очередь нужно думать о себе, но девушка такого не понимала и не принимала.

В начале Татина, последнего месяца года, Дейна решила взяться за бумагу и чернила. Но она не собиралась писать книгу или делать наброски для будущей истории. Нет, казалось, ей больше не придумать ни одного достойного сюжета. Измученное девичье сердце и потрепанный разум хотели покоя.

За изрисованным ледяными узорами окном быстро падали на землю крупные белые снежинки. Сидевшая за кухонным столом Дейна шмыгала носом, глотала горячий отвар из сушеных яблок с корицей, приготовленный матерью, и лихорадочно размышляла над письмом.

Она успела простудиться раньше времени. А между тем требовалось написать герцогу Виенто прошение о возвращении на службу. Он дал ей год отсрочки после плена и пыток, но сейчас, видимо, решил, что требуется еще какое-то время после смерти отчима. И никак не известил!

Девушка со злостью сжала перо, хрустнула пальцами, и заплакала.

Собственная беспомощность не давала ей спокойно жить. Все время казалось, словно окружающие высмеивают ее наивность, доброту, порядочность. А герцог? Назвал ее одной из четверых дворян, которым он может доверять, и едва с ней случилось несчастье, отказался от ее услуг.

Эта мысль заставила Дейну вытереть слезы, скрипнуть зубами, и вернуться к письму.

«Дорогой герцог Виенто!

Прошу прощения за фамильярное обращение к Вам, не достойное княгини, но мною в данный момент одержали верх чувства, и мне тяжело их сдерживать.

Я, Дейна Морлан, желаю узнать, как скоро мне вернуться к своим обязанностям разведчицы и/или наемницы. Мне важно знать, как распоряжаться своей жизнью в дальнейшем и какие строить планы.

Ожидаю Вашего скорейшего ответа».

Письмо получилось несуразным, полным сухого официоза, и в целом не понравилось Дейне. Но она утешала себя мыслью, что оно не понравится и герцогу, а значит, он может захотеть отпустить ее.

Повеселев, Дейна наскоро оделась, прогулялась до ближайшего пункта гонцов и отдала письмо, вложив его в белый конверт с острыми уголками. Оказалось, что хорошая бумага стоит не слишком дорого. И Дейна решила: когда ей исполнится двадцать лет, она обязательно выправит себе перстень-печатку. Как ни крути, а все-таки она — княгиня.

О своем послании она ничего не сказала матери и тем более бабушке. Обе родственницы считали, что женщинам не следует стелиться перед мужчинами. Дейна в глубине души соглашалась с ними, но считала, что это касается только взрослых и опытных женщин, которые уже чего-то добились. А ей, приговоренной к службе герцогу, и вовсе надо проявлять покорность.

Покорность… Какое глупое, придуманное властными людьми, словцо!

Письмо с коротким ответом пришло через месяц. К тому времени Дейна отчаялась ждать как письма, так и влюбленного Леона. Жизнь продолжалась, надо было помогать матери, сидеть над книгой и рассылать тайные письма в независимые книжные гильдии.

С последним дела обстояли хуже всего. Книга Страха не утратила своей важности для талантливых магов — как дворян, так и простолюдинов. И Дейна прекрасно понимала: рано или поздно ее наглый обман раскроется. Более того, она подведет любую книжную гильдию, которая согласится принять ее рукопись.

Думать об этом было страшно, но преждевременно.

Кто сказал, что их заинтересуют истории неопытной одаренной?

Забрав у гонца герцогское письмо, Дейна коротко поблагодарила его, вернулась в дом и вскрыла, ежась от пронизывающего холода. В каштановых кудрях запутались снежинки, длинные ресницы покрылись инеем.

— Ты похожа на снежную принцессу из сказки, — сообщила мать в засыпанном мукой переднике, выглянув из кухни. — Не отнесешь потом печенья в замок?

— Отнесу, — нетерпеливо откликнулась Дейна.

И спрятала надорванный конверт за пазухой, чтобы мать не успела заметить яркую белизну бумаги.

В комнате было жарко натоплено. Дейна поспешила скинуть шубу и вгляделась в две тонкие строки, пересекающие середину листа.

«Дорогая княгиня Морлан!

Я наслышан о вашей трагедии. Постарайтесь не вешать нос. Я дам знать, когда вы мне понадобитесь».

Под коротеньким письмом красовался резкий росчерк подписи.

Дейна закрыла глаза, затем открыла их и сморгнула злые слезы. В груди закололи маленькие иголочки обиды. Почему герцог старается ее не замечать? Презирает из-за провала? Но тяжелая участь в рантеранском застенке — не ее вина! Неужели, он считает, что ее там могли… обесчестить?

Позор! Не может быть!

Эта колючая мысль долго не давала Дейне покоя. Пряча слезы, боль и тревогу от матери, она лихорадочно размышляла, как выяснить это у герцога наверняка. Писать письма о подобном — моветон, а ехать к нему в поместье чревато потерей репутации. О, Темная Бездна! Почему-то в прошлом, беззастенчиво врываясь в его дом и пугая стражу, она об этом не думала!

Сейчас все стало иначе.

О ней забыли все, а она, между тем, была нужна своей матери и ее подопечным — как служанка, компаньонка, ведьма-помощница. Такую ли жизнь Дейна хотела в детстве?

Нет…

Она все еще писала книгу, скрываясь от посторонних глаз гостей.

Будь Серхио живым, Дейна обязательно поделилась бы с ним переживаниями насчет герцога и получила бы ясный ответ. Сейчас же приходилось только ждать и верить в хорошее.

* * *

Зима пролетела слишком быстро для северного края, оставив после себя звонкую капель и глубокие прозрачные лужи. Глаза людей стали счастливее, голоса — бойчей, разговоры — смелее. Дейна много гуляла по улицам, исполняя поручения матери, разговаривала с разными колдунами, делала покупки и случайно слышала беседы проезжающих через Нортэн аристократов. Все радовались раннему солнцу, но никто не беспокоился о последствиях.

Месяц Кватрис принес с собой теплый ветер поздней весны, хотя до нее еще оставалось немало. Дейна радовалась тому, что ее мать перестанет мерзнуть и хворать от холода, но Лилиана не спешила улыбаться.

— Нехорошо это, — твердила женщина, качая головой. — Быть засухе.

— Я не помню засух в Нордении, — сказала однажды Дейна, когда они вдвоем шли на рынок.

Девушка с удовольствием подставляла лицо теплым солнечным лучам и жмурилась, как пригревшаяся возле печи кошка. Лилиана продолжала озабоченно смотреть перед собой и слишком крепко сжимать ручку плетеной корзины.

— Зато я помню. За пару лет до твоего рождения, милая. Тогда инквизиция озверела и хватала любую взрослую ведьму, идущую по улице. Женщины боялись выходить из домов, посылали вместо себя сыновей.

— А что делали одинокие? — тихонько спросила Дейна.

— Подзывали нищих мальчишек во двор и просили их об услуге…

Объяснение показалось Дейне неубедительным, но они уже вошли на рыночную площадь. Здесь было шумно и многолюдно, а мать не любила, когда ее отвлекали во время покупок.

* * *

Мрачные предположения Лилианы сбылись. Лето явилось жарким и засушливым, а раскаленное солнце вытягивала воду и жизнь из нортэнийцев. Одни проклинали стихийных Богов, вторые проклятых ведьм и магов, а сами ведьмы и маги лихорадочно размышляли, как в этот раз спастись или искать убежище.

Собравшись с силами и с мыслями, Дейна написала Леону, что из-за засухи может начаться охота на ведьм. Она не боялась за себя. Инквизиция обычно не трогает дворянок, если верить материнским словам, но они могут напасть на ведьм, скрывающихся в старом замке. Мать обмолвилась об этом пару раз, но не поднимала панику.

В письме Дейна попросила Леона не верить церковникам и не идти у них на поводу, если те вздумают навести порядок в его маленькой вотчине.

Но она не ожидала, что пылкий юноша оставит все свои дела и приедет в Нортэн.

От далекого графства Лоренцо до Нортэна — неделя езды. Поэтому Дейна никак не ожидала услышать под своими окнами цокот копыт жарким летним утром.

— Мама? — спросила она с робкой надеждой, глянув хитро на закрытые светлые занавески.

— Что мама? — буркнула Лилиана, но в ее голосе звенел смех. — Я уж почти двадцать лет мама. Иди, дочка. Жених к тебе прискакал.

Счастливая Дейна вскочила, забыв про недоеденный завтрак, и опрометью кинулась на улицу — в объятия Леона.

Молодой человек в белой рубахе, расстегнутой на груди, как раз слезал со своего скакуна. Дейна не могла отвести восторженного взгляда от прекрасного бледного лица и ярких волос любимого, но в какой-то момент встрепенулась и подбежала к нему, заглянула в глаза.

— Здравствуй, Леон. Я так рада, что ты приехал…

— Здравствуй, Дейна, — его лицо было мрачным, голубые глаза потемнели от гнева, а голос дрожал, как раскаленный воздух вокруг них. — Я прибыл сюда, чтобы забрать тебя к себе.

Отступив на крошечный шаг назад, Дейна с ужасом и удивлением снова посмотрела на него. С губ сорвался тихий возглас:

— Что?..

По шее тихо ползла тонкая струйка пота — от страха или жары? Неважно. Сейчас нужно остаться в сознании и воспринять все, что она услышит.

— Инквизиторы будут сжигать одаренных ведьм, Дейна, — повторил он тяжелым голосом и взял ее за руку. — Ты в опасности. И я заберу тебя в свое поместье.

Несколько секунд показались Дейне неумолимо долгими. Воздух стал знойным, душным, почти каменным, и его невозможно было вдохнуть. Безоблачное яркое небо посерело, мир вокруг начал тускнеть, гаснуть.

— Дейна!

Чьи-то сильные руки бесцеремонно стиснули ее плечи, за этим последовал рывок. Леон встряхнул ее. Дейна моргнула, вздрогнула и жалобно посмотрела в глаза любимого. Она не верила его словам, хоть и знала, что Лоренцо лгать не умеет.

— Я узнал об этом слишком поздно. Сегодня осудят первых обвиняемых… Ты слышишь меня?

— Слышу, — ответила девушка с трудом, и ловко выскользнула из его цепких рук. В горле встал горький крупный ком, предвещающий близкую панику. Но она не испугается и не заревет! — Спасибо, что сказал. Видно, от меня это скрывали.

— Дейна.

— Я задам герцогу Виенто! — голос стал тонким и яростным звоном металла.

— Что?..

Леон не понял и не уловил, с какой силой приближается к нему огромная волна несчастья, и просто смотрел на растрепанную одаренную ведьму, которую хотел спасти. А она застыла на месте, сосредоточилась и с грациозным изяществом дикой кошки прянула в сторону. Затем — вперед! Леон попытался удержать ее за руку, за кружевной воротник светлого летнего платья, за плечо — поздно!

Не сказав ему в ответ ни слова, Дейна Морлан помчалась прочь — со всей прытью, на которую только была способна. Вернее, не совсем прочь, куда попало, нет, ноги несли ее в сторону Алой площади.

Эта площадь находилась в центре города, через несколько десятков шагов от дворцовой, и нехорошо славилась публичными казнями. Назвали ее так в честь крови и огня, которые видели здесь люди, но официально нарекли площадью Справедливого Суда. Однако последний суд здесь проходил еще во время раннего детства бабушки Дейны.

Слова Леона про спасение и защиту благополучно пролетели мимо ее ушей. Дейна не хотела находиться в безопасности, в то время, как других одаренных четырьмя стихиями ведьм будут пытать церковники. А потом сожгут заживо, под одобрительные вопли озверелой толпы. В Нордении, а может, и за ее пределами уважали магов и ведьм только пока они приносили пользу. В случае чего-нибудь непонятного, будь то чума, оспа, мор, засуха или наводнение, обвиняли одаренных.

Сейчас щадили детей и беспомощных стариков. Раньше не было и этого. Воспоминания о бабушкиных рассказах про юность покойной прабабки оставили на впечатлительной душе Дейны неизгладимый красный след, похожий на удар хлыста.

Когда Леон остался далеко позади, а его громкий тревожный крик смолк, Дейна резко остановилась. И осознала, что поступила, как всегда, глупо, опрометчиво, нелепо. Кинулась на Алую площадь, не зная толком, как спасти несчастных.

Но, если смотреть с другой стороны, ей поможет единственно верное оружие — непредсказуемость и четыре стихии разом.

Страх — не позорная реакция. Он помогает чувствовать истинную опасность и знать, когда лучше защищаться. Нельзя прогонять его, но и полное подчинение страху — роковая ошибка.

С Алой площади тянуло знакомым магическим холодом сквозь тяжелый обжигающий зной. Стихии Огня и Воды, объединенные в одном волшебнике, складываются в это веяние. Так одаренные колдуны и ведьмы узнают друг друга. Но в холодной Нордении сложно заметить подобное. Разве что в сухую жару, как нынче.

Путь назад был отрезан.

Одаренные должны выручать друг друга из бед, чтобы не сократилась их численность. Это негласный закон магов. Нарушение не несет юридических последствий, но позорно и порицаемо.

Закусив губу до боли, Дейна упрямо сделала несколько шагов вперед, хотя ей очень хотелось остановиться и бежать обратно, в объятия Леона. По шее стекал тонкой струйкой липкий пот — от жары или страха? Неважно, нужно шагать дальше, продираясь сквозь это пекло. Ведь женщин на Алой площади ждет участь гораздо хуже.

* * *

Худшие опасения Дейны Морлан не оправдались. Она не увидела ни крепких столбов, обложенных со всех сторон вязанками дров и охапками прутьев, ни дрожащих от ужаса молчаливых ведьм, ни раззадоренной жестоким зрелищем толпы.

Людей оказалось немного. Грозная стража, измученные жарой солдаты, пятеро инквизиторов разных санов, и десяток самых важных горожан. От разноцветных летних одежд зарябило в глазах. Церковники, следовавшие учениям Патреса, носили черное, церковницы, почитающие богиню Мартию — белое. Последних здесь вовсе не было, значит, дело совсем скверное. Их не допустили или они сами решили не вмешиваться?

Посреди площади стоял узкий стол с двумя скамьями из старого черного дерева. Потрескавшаяся, уродливая мебель. Не иначе, тащили из самой церковной тюрьмы. За ним сидели четыре девушки — худенькие, понурые, с грязными лицами. То ли они сестры, то ли тюрьма делает всех узников похожими до однообразия.

Напротив них, спиной к Дейне, сидел ребенок в потрепанной рубахе и с коротко остриженным затылком. Должно быть, мальчик. Его руки были крепко связаны за спиной тонкой веревкой, надо понимать, девушек тоже стянули путами. И Дейна мысленно поблагодарила лекарей-целителей, которые улучшили в детстве ее зрение.

Чтобы не попасть в поле зрения стражи, пришлось остановиться в паре десятков шагов от них. И наблюдать. Внимательно, зорко, не упуская ни малейшей детали.

Хуже всего было сохранять самообладание.

Главный церковник с неизвестным Дейне саном, худой, высокий, замотавшийся, несмотря на жару, в черную сутану, кривил губы и бубнил себе под нос обвинения. Его слова долетали до ушей девушки с трудом, обрывочно. Но остальные церковники молчали и одобрительно кивали каждой его фразе.

Затем глашатай, прятавшийся до этого в тени, незаметный человек маленького роста, прочистил горло и отчеканил на всю площадь:

— Ханна, Анна, Эрна Шварц обвиняются церковным судом в умышленном наведении засухи на поля Нортэнийских земель! Ивонет Шварц обвиняется в пособничестве старшим сестрам, лжи и наведении порчи!

Дейна только вздохнула и усилием воли заставила себя остаться на месте. Нужно выиграть немного времени. В одиночку она бессильна, необходимо отвлечь церковников на две-три минуты.

Она щелкнула пальцами, и сухие кусты напротив мигом вспыхнули красным огнем. Достойно для Алой площади! Пламя горело ровно, не перекидываясь на соседние деревья. Магический огонь — не такая бестолковая стихия, как простой, им можно управлять. Но и погасить возможно тоже магической водой, а не обычной, из колодца.

— Посмотрите! — ахнул старый церковник, на сей раз понятно и разборчиво. — Ведьмы колдуют со связанными руками!

Вокруг поднялся шум и гвалт. Если солдаты пытались сохранять спокойствие, то церковники испуганно шарахнулись в сторону от подсудимых. Куда только девалась их чопорная спесь! Дейна подняла руку и плавно опустила, призывая ледяную воду на головы встревоженных крикунов. Они жалко барахтались, отплевывались, кричали про самого Владыку Темной Бездны, пришедшего на помощь своим верным служанкам.

Слушать этот бред времени не осталось. Пользуясь долгим действием своей магии, Дейна кинулась к связанным девушкам, но бравые солдаты не растерялись. Перед ней молниеносно скрестили острые мечи, не пуская дальше.

— Прочь! — рассердилась Дейна.

Раскидать их в стороны воздушным потоком оказалось непросто — уж слишком они были тяжелыми из-за доспеха. Но со второй попытки она справилась, благодаря только их растерянности.

Ноги сами принесли Дейну к столу, и она быстро распутала незамысловатые узлы на запястьях первой девушки, а потом та стала ей помогать. Очень скоро все пленницы освободились и наперебой благодарили незнакомую стихийную ведьму за ее храброе сердце и помощь.

Дейна кивала и молчала. Ей нужно было удерживать воздух и воду обеими руками, чтобы не дать врагам напасть. Подумать только, теперь ее недруги — сами нортэнийцы! От этой мысли стало горько. Почему маги должны зависеть от злых умов инквизиции?

— Бегите! — взмолилась она наконец. — Я не смогу их долго удерживать!

Уговаривать никого не пришлось.

— Мы не останемся в долгу! — заявила одна из девушек.

Ханна, Анна или Эрна? Они похожи, как три капли воды.

— Мы еще встретимся! — звонко пообещала младшая сестра — Ивонет Шварц.

Когда их шаги стихли и исчезла прохлада, Дейна начала отступать.

Шаг за шагом она медленно передвигалась по нагретым камням площади, следя то за солдатами и стражей, то за церковниками. Магию пришлось поубавить, чтобы не убить их, но и не отпускать совсем. Дейна пятилась и держала все под контролем, благодаря своему косоглазию. Смотреть одновременно в две стороны — и дар и проклятие.

На выходе с площади она уже готова была облегченно вздохнуть и броситься наутек, с помощью мощного воздушного потока, как вдруг…

— Попалась, ведьма!

Кто-то крепко схватил ее, не давая вырваться. Руки оказались за спиной, хрустнув в суставах. От неожиданности Дейна замерла на месте, внутри у нее все замерло и покрылось коркой льда.

Расчет напавшего был верным. Магия перестала действовать через полминуты. Церковники, промокшие до нитки, медленно поднимались на землю. Стражники и солдаты, пошатывались, озирались с ужасом по сторонам, чесали затылки и безуспешно пытались понять суть произошедшего. Пустую скамью подсудимых еще никто не заметил.

Если они и увидят неизвестного верзилу, схватившего виновницу случившегося, то не сразу поймут, в чем дело.

Но времени у Дейны все равно осталось очень мало.

— Кто вы? — тонкий испуганный голос был ей ни к лицу.

— Оруженосец главы стражи, дорогуша. И я все видел, что ты вытворяла!

Кажется, он хотел сказать что-то еще, пока Дейна безуспешно пыталась вырваться, но его бесцеремонно перебил знакомый голос:

— Забудь!

Скосив глаза налево, Дейна увидела Леона. Усталый, запыхавшийся, с покрасневшим от гнева и бега лицом, он быстрыми шагами приближался к ним.

— Что ты сказал? — надменно кинул верзила.

— Забудь увиденное. И отпусти девушку. Я — маг Воды и верный человек герцога Виенто. Я приказываю тебе.

Последние слова заставили оруженосца главы стражи стушеваться и разжать руки.

Дейна сорвалась с места и стремительно приблизилась к Леону. Бежать уже не было сил, но она пыталась. Юноша с тревогой вгляделся в ее лицо.

— Идем, — сказал он коротко. — Я все-таки настаиваю на посещении моего поместья.

Когда они отошли достаточно далеко, сзади прилетела хриплая и грубоватая фраза:

— Не спешите так радоваться, сударь! Неровен час — инквизиция и на дворян с магией охоту откроет. Хе-хе-хе…

Леон не стал отвечать. Он лишь резко побледнел, сжал крепче ладонь Дейны и ускорил шаг.

Глава 7. Лучшее укрытие

Вокруг Дейны все окончательно запуталось.

Она была наслышана, что богатые мужчины питают слабость к вероломному похищению хорошеньких женщин, но никогда бы не подумала подобного про Леона. Ровно до этого жаркого дня. Граф Лоренцо быстро увел строптивицу с Алой площади, и даже не позволил заглянуть домой. Несмотря на все увещевания Дейны, что она хочет попрощаться с матерью и собрать вещи, юноша лишь отрезал:

— В моем поместье найдется все необходимое. И ты сможешь написать письмо.

Эта резкая перемена в характере любимого человека должна была напугать Дейну, но не тогда. Она и так застыла в ледяном оцепенении, послушно переставляя ноги. Как тряпичная кукла. Вырываться или кричать у нее не осталось сил — слишком много энергии забрала тройная стихийная магия. Да и к чему привлекать чужое внимание?

В одну из этих ужасных минут, затянутых удушающей жарой, сознание предательски оставило Дейну. Резкое головокружение, рваные черные всполохи перед глазами, и вот, уже подкосились ноги. Кажется, Леон успел поддержать ее, но обморок лишил девушку этого знания.

Мрак небытия окружил ведьму приятным холодом. Здесь она не чувствовала боли, тревоги, страха, и шла наугад по невидимой темной тверди, быстро перебирая босыми ногами.

Что Дейна ожидала увидеть, выйдя на свет? Бездну? Призрака Генри? Серхио? Все вместе?

Света не было, вопреки ее нетерпеливым ожиданиям, а тьма и плотная тишина начали казаться бесконечными. Новый магический выброс добил ее? Или, может, ей суждено оставаться здесь, пока не придет в себя? Если это и есть смерть, то не настолько пугающая и мучительная, как все вокруг привыкли считать.

Так равнодушно думала Дейна, делая шаг за шагом по невидимой дороге в неизвестность.

Она не знала, что Леон держал ее на руках, бережно прижимая к груди, словно хрупкий и драгоценный хрусталь. А он уносил одаренную ведьму Морлан прочь от бед, страха и опасностей, чтобы укутать своей любовью и по возможности никуда не отпускать.

Непросто владеть четырьмя стихиями одновременно и быть женщиной. Особенно в нынешние суровые времена.

* * *

Дейна Морлан очнулась снова на мягкой постели, укрытая до подбородка толстым одеялом, но побоялась открыть глаза. Первое, что она вспомнила — магический выброс в рантеранской пыточной камере, а потом в память неумело и лениво вползли мысли о недавнем спасении четырех одаренных ведьм. События и мысли переплелись между собой. Дейна лежала и напряженно думала, что произошло раньше: свое пленение или чужое? Пытки или Алая площадь?

Наконец она решила побороть свой неприятный страх, глодавший душу, словно собака — кость, и решительно распахнула глаза.

Дейна лежала на шелковых простынях, утопая в мягкой перине. Массивная кровать с дорогим балдахином из темно-красного бархата стала ее временным пристанищем. Интересно, сколько она здесь пролежала? Одеяло соскользнуло вниз, Дейна подхватила его слабой рукой, удерживая от падения, и заметила, что ее платье осталось нетронутым. Только кто-то заботливо снял с ног девушки пыльные башмаки и оставил между табуретом и прикроватным столиком.

С удивлением Дейна обнаружила, что ей больше не жарко, хотя в узкую щель между длинными занавесками пробивалось золото солнца. Значит, она попала в чей-то замок или загородное поместье, где даже летом прохладно и чуточку влажно. Окружающая роскошь была не кричаще вычурной и вызывающей, а нежно-красивой, умиротворенной, светлой. Очевидно, раньше комната принадлежала женщина.

Милые пейзажи с поздним летом на противоположной стене. Тонкие черные подсвечники на каминной полке. Платяной шкаф и два сундука, отчего-то покрытых толстым слоем пыли. Что-то в этой комнате показалось девушке тоскливым до рези в груди, но она не понимала, в чем причина.

С помощью табурета Дейна неуклюже спустилась на холодный каменный пол и поскорее сунула ноги в башмаки. Ее не тревожило знакомое головокружение, но руки и ноги немилосердно ныли, словно она таскала тяжелые мешки с овощами, как на огороде у бабушки Софи.

Шажок за шажком она нерешительно добралась до плотно закрытой двери и с трепетом толкнула ее. Нет, не заперто. И отлично. Широкий светлый коридор радовал глаз убранством и в то же время слегка пугал своей пустотой. Если сейчас день, то почему не слышны голоса, смех, звук шагов? Где слуги?

Ее желание мгновенно исполнилось — за углом коридора раздались шаги. Кто-то быстро шагал навстречу. Дейна резко остановилась, прижалась спиной к стене, чтобы не столкнуться лбами с неизвестным, и тут же ахнула, когда он показался перед ней.

Хотя, удивляться, по сути, было нечему. Разве не его она ожидала увидеть?

— Здравствуй, Дейна. Рад, что ты очнулась.

Леон Лоренцо выглядел очень официально и даже взросло. Пока Дейна лежала в глубоком обмороке, он сменил простой наряд на парадные камзол и шоссы из темного бархата. Непослушные волосы он расчесал и забрал в тугой хвост. Поэтому девушка даже не сразу узнала Леона.

— Здравствуй… — пробормотала она нерешительно, смутившись той огромной стене, что стояла между их сословиями. — Это твое поместье?

— Да, верно.

— Спасибо, что принес меня сюда.

В глазах Леона сверкнула радостная гордость.

Дейна запоздало вспомнила, как просила его дать ей попрощаться с матерью, но проглотила упреки, не дав им вырваться наружу. Не каждый мужчина пойдет спасать одаренную ведьму из рук церковников ценой своих чести, жизни, денег.

— Я позвал своего лекаря, но он сказал, что не разбирается в побочных эффектах от магии. Болван! Затем велел просто поместить тебя в покой и позвать его, если не очнешься через трое суток.

Дейна позволила себе ухмыльнуться.

— И священника.

— Что-то вроде, — неохотно подтвердил Леон, и его лицо потемнело. — Не думай об этом, любимая. Ты, наверное, голодна?

— Немного, — призналась Дейна.

Но куда больше еды ее интересовал вопрос, кому принадлежала светлая комната раньше.

* * *

Поздний завтрак накрыли в малой обеденной, где так же ласково светило солнце, но холодные камни не пропускали жару. Вместо жестких неудобных стульев с высокими спинками, модных в Нордении, вдоль стола тянулся длинный узкий диванчик с бархатной обивкой. Убранство здесь, наверное, не уступало в роскоши убранству в доме Виенто, но Дейне почему-то не хотелось над этим задумываться.

Еды было много, а Дейна проголодалась сильнее, чем думала. Она изо всех сил пыталась не наброситься невежливо на яичницу, мясо и овощи, не забыть о правилах этикета, не стать в глазах любимого жадной обжорой. Но наконец девушка насытилась, взяла согревшимися руками чашку с бодрящим отваром и посмотрела на Леона.

Он сидел прямо, вытянувшись в струнку, словно находился на важном приеме, а не в поместье.

— Почему ты такой напряженный?

— Привык, — признался юноша с легкой грустью в дрогнувшем голосе. — Отец учил меня держаться ровно, вежливо, спокойно. Не говорить, пока не спросят. И все подобное.

— Тяжело, наверное, норденийским маленьким дворянам, — задумчиво протянула Дейна. — Меня и моего брата так сурово не воспитывали.

— Князь Морлан в принципе не отличается хорошим тоном, поэтому не удивительно. Но Пол Морлан известен мне грубым человеком с дурными наклонностями, а тебя прекрасно воспитала мать.

— Да, — призналась Дейна, и ей отчего-то стало неловко. — Могу я задать вопрос?

— Конечно, милая! Сколько угодно…

— Та комната… Чья она?

— Моей покойной матери, — со вздохом признался Леон, вытирая замасленные пальцы об салфетку. — Единственная женская комната, пристойно выглядевшая и сохранившая почти привычный вид. Признаться, мои слуги бывают пройдохами и ленятся убирать там пыль. Я их накажу за это.

Дейна смутилась и тонко рассмеялась, приложив ладонь ко рту.

— Не стоит, Леон. Я не настолько важная птица, чтобы из-за меня страдали люди.

— А они и не страдают из-за тебя, — заметил он с легкой улыбкой. — Ты их спасаешь, жертвуя собой.

— Да, не без этого…

— И игнорируя приказы вышестоящих чинов.

Наверное, следовало извиниться перед ним за ослушание и дерзкий побег на Алую площадь, но Дейна не стала. Только лукаво взглянула на Леона из-под ресниц.

— Иногда это оправдано.

Усмехнувшись, он ничего не ответил и придвинулся ближе. Серо-голубые глаза снова сияли теплотой и любовью, и Дейна решила довериться ему. Их колени соприкоснулись, но девушка не стала отодвигаться. Следуя зову распахнутого сердца, она подалась вперед и позволила Леону поцеловать себя.

Первый поцелуй получился коротким, быстрым, порывистым.

И тогда Леон поцеловал ее снова. Глубоко, властно, жадно.

Дейна поддалась охватившим ее чувствам — волнующим, как теплый ветер посреди прохладного дня. И не собиралась останавливаться, как бы сильно об этом не пришлось сожалеть в будущем. Ведь мир вокруг менялся настолько быстро, что этого будущего могло и не наступить.

Первой поцелуй Дейны с Леоном стал отправной точкой. Теперь она поняла, что влюбилась в него без памяти, как и он в нее. Вовсе не беда, что матушка постоянно твердила об истинном лице всех мужчин, желающих обесчестить и покинуть как можно больше женщин. Оказавшись в его славном поместье, Дейна окончательно убедилась в серьезности намерений Леона.

Легкомысленный дворянин-повеса не стал бы выручать дерзкую ведьму из неприятностей. А значит, насчет отношения к ней Леона тревожиться не следует. Все, что волновало Дейну, это ее собственные чувства. Честно ли она поступает по отношению к памяти Наоки? Не предает ли ее? А если это так, то как ей очистить свою совесть — закутаться в белое одеяние послушницы монастыря и никогда не заговаривать с мужчинами?

Мыслей было много, и Дейна не знала, как от них избавиться.

После поцелуя, резко и бесповоротно изменившего их отношения, прошло несколько дней. За это время Дейна успела запомнить расположение коридоров и комнат в поместье, написать письмо матери и обнаружить великолепную библиотеку. Предки Леона знали толк в литературе, причем не только своей страны, но и чужих.

Кроме исторических учебников и военных трактатов девушка обнаружила несколько книг, написанных на чистом рантеранском. Все страницы, куда бы она ни заглянула, были исписаны малознакомыми иероглифами. На ее счастье среди этих книг имелся спасительный словарь-переводчик. Пухлая тетрадь в твердом переплете. Никогда еще Дейна не видела такой странной канцлелярии.

Усевшись в мягкое кресло, за широкий черный стол, она разложила свои находки и принялась изучать словарь. Кто-то с поразительным упорством и усидчивостью разлиновал каждую страницу на три столбца и прочертил наверху узкую линию. Там крошечным, но четко различимым почерком было выведено: «Рантеран» слева, «Звучание» посредине и «Нордения» справа.

Все пространство ниже было аккуратно заполнено иероглифами и привычными словами.

Дейна внимательно читала все написанное, листала страницу за страницей, пока не осознала: она не сможет выучить рантеранский по одному только словарю. В магической школе и даже в королевской академии иностранные языки считались необходимыми только для сыновей дипломатов, которые пойдут по отцовским стопам.

А изучение чуждых Нордении языков обычными ведьмами и колдунами не допускалось и даже порицалось. Интересно, чего боялись министры и ректоры, подписывающие академические указы?

Чуть скрипнула дверь в библиотеку, от легкого толчка, и волосы девушки смешно растрепал поднявшийся сквозняк. Она не вздрогнула от неожиданности, как привыкла делать, когда к ней подходили со спины, но опустила раскрытый словарь на стол и плавно обернулась.

— Привет! — воскликнула она с радостью, увидев высокую фигуру Леона.

На миг он застыл в дверном проеме, и в рыжих волосах запутались тонкие золотые лучи. Так пламя костра бросает искры. Так летнее солнце делится бликами света с людьми,

Дейна порывисто встала, забыв про книги, поспешила обнять Леона. Прижалась к его груди. Потом отстранилась, заглянула в светлые глаза и одарила улыбкой.

— Не ожидал найти тебя здесь, — признался он, сделав шаг вперед

— Почему?

— Мне казалось, тебе надоело учиться и сидеть подолгу в пыльных классах.

— Да, но библиотеки — совсем другое, — Дейна покосилась на словарь. — Здесь чудесная атмосфера уюта. Книги бывают разными, в отличие от скучных лекций.

— Твоя правда.

— А где обучался ты?

Дейна посмотрела на Леона с прищуром, пытаясь быть внимательной.

Он же не замедлил с ответом:

— Домашнее образование, — голос юноши звучал тихо, измученно, и был полон грусти. — Воспитатели, менторы, лучшие маги Нортэна возились со мной целыми днями. Я ужасно уставал, но старался быть лучшим. Чтобы отец гордился мной.

Дейну кольнули угрызения совести. Она слегка коснулась его руки.

— Прости. Если тебе больно говорить об этом, сменим тему.

Но Леон упрямо тряхнул рыжими кудрями, словно лев — густой гривой. И тогда Дейна поняла, какого хищника он ей напоминал все это время.

— В моем детстве нет ничего постыдного или страшного, — рвано выдохнул он, но едва ли верил в собственные слова. — Разве что отец попрекал меня смертью матери. Я виноват уже тем, что родился недоношенным, а она умерла от родильной горячки.

Дейна молча слушала, не перебивая. Она сочувствовала Леону и вспоминала своего жестокого отца, ставшего убийцей. Но по ее ли вине? Стал бы он так же заботиться об образовании и обучении болезненной дочери, как Лилиана или отец Леона? Кстати, как его звали? Спросить бы, но нет смысла и повода.

— Мне жаль, что так все происходило, — медленно проговорила она, подняв глаза на юношу. — Но все испытания дарованы нам свыше, чтобы закалить наш дух.

Леон грустно улыбнулся.

— Иногда стихийные Боги испытывают нас слишком уж сурово.

— Да, — согласилась Дейна и подошла совсем близко. — Видимо, это было нужно для нашей встречи. И любви.

— И любви… — эхом ответил Леон, притягивая ее к себе.

Поцелуй получился страстным, ненасытным, опьяняющим. Когда они чуть-чуть отстранились друг от друга, у Дейны кружилась голова и подкашивались ноги. Но, глотнув немного воздуха, девушка решительно коснулась губ графа своими. Ласково, медленно, со временем углубляя поцелуй, делая его более жгучим и страстным.

И вот, они снова прервались, не отводя друг от друга пылких влюбленных взглядов. Дейне хотелось сказать Леону все красивые и нежные слова, которые она знала, но ничего не приходило на ум. Какая досада! Впрочем, он тоже молчал, неловко переминаясь с ноги на ногу. Они равны в своей растерянности.

Леон наклонился к ее уху и чуть слышно произнес:

— Я люблю тебя.

— А я люблю тебя, — просто ответила Дейна, но также тихо, чтобы вдруг не услышали любопытные слуги.

Охватившая обоих неловкость требовала немедленного устранения. От того, куда они сейчас направятся — в спальню, или на прогулку в цветущий сад, зависит статус их дальнейших отношений. Дейна вспомнила про свою мать. Простолюдинка Лилиана как-то сумела приворожить отца, но она ни дня не занималась любовной магией. А рассказывать после развода наотрез отказывалась.

Что же, придется все делать самой. Даже если Леон сильно смущается.

— Не желаешь прогуляться в тени густых каштанов? — спросила девушка первое, что пришло на ум.

Она не просто так вспомнила эти слова — они были из какой-то романтической книги с философским подтекстом. Название давно и благополучно вылетело из неверной памяти.

— Почему бы и нет, — согласился Леон.

И подал ей руку.

Неловкость и неуверенность отступили прочь, между молодыми людьми возник еще более жаркий интерес друг к другу. Глаза обоих пылали страстью и счастьем, когда они, увлеченные обсуждением Книги Страха, спустились в сад. И Дейна с удивлением обнаружила, что не ошиблась, когда сказала про каштаны — их здесь росло целых шесть. А еще, в другом конце сада, красовались пышный красный бук и две маленькие елочки

Под ногами пружинилась желтая выгоревшая трава. Где-то вдалеке суетился садовник, поливая клумбы и розовые кусты. Солнце в небе палило нещадно, но Дейна, увлеченная любовью и романтическими мыслями, не сразу заметила, как жаркие лучи прильнули к ее бледному лицу и открытой шее.

Зато это заметил Леон и предложил перейти в тень.

Здесь было чуть меньше место для прогулки, но переждать пару жарких часов они бы смогли.

— Наверное, я искал тебя всю жизнь, — признался Леон.

— Правда?

— Я ведь не всегда находился взаперти. Отец часто брал меня с собой в столицу, на балы и праздники. Чем я старше становился, чем больше он надеялся обручить меня с представительницей любого знатного рода. Но вот незадача, — юноша знакомо усмехнулся, — каждый раз происходила какая-нибудь каверза?

— Например? — оживилась Дейна.

— То легкий магический выброс портил прическу красавицы, то в моей руке взрывался бокал с водой и осколки разлетались повсюду. А я отправлялся к придворному лекарю.

Дейна затаила дыхание, не веря своим ушам.

— Покажи! — порывисто воскликнула она, прежде чем подумать.

Леон слабо запротестовал, но она схватила его за правую руку и бережно разогнула сжатые в кулак пальцы — один за другим. И застыла, сдерживая в груди болезненный вздох.

Вся ладонь была усеяна крошечными, но заметными белыми шрамами.

— Осколки вошли слишком глубоко, — пояснил Леон так спокойно, как только мог. — Придворный лекарь чудом их вытащил, но следы остались до конца моих дней.

— О, Леон…

— Наверное, поэтому я так легко перенес пытку в рантеранской тюрьме.

Дейна собралась было сказать что-нибудь ласковое и утешающее, но тут откуда ни возьмись появился лакей в серо-красной ливрее. Он шел торопливо, смотрел встревоженно, и молодым людям сразу же стало не по себе.

— Что случилось, Жеан? — ровно спросил Леон, глядя на слугу сверху вниз.

— Ваше Сиятельство! — лакей быстро поклонился в пояс. — В ваш дом ломятся служители церкви Патреса и стража!

Нахмурившись, Леон поджал губы и крепко обнял Дейну, прижал к себе. Она же обвила тонкой рукой плечо любимого, с гулко бьющимся сердцем ожидая продолжения разговора и прояснения ситуации.

— Что им надо? — резко спросил Лоренцо.

— Они требуют выдачи одаренной ведьмы Морлан. А еще — разговора с вами лично.

Лакей обронил это, снова поклонился, и с любопытством посмотрел на Дейну.

У Дейны снова подкосились ноги, а твердая сухая земля начала уплывать из-под ступней. Но она заставила себя оставаться в сознании, стоять ровно и смотреть прямо. На этот раз ей нельзя проявлять слабость. Одаренные ведьмы должны оставаться упрямыми и дерзкими до конца — каким бы он ни был.

Глядя в глаза равнодушного лакея, принесшего дурные вести, и одновременно — стремительно надвигающейся опасности, Дейна изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Но ее душа сжалась в тонкую, тугую струну, а сердце колотилось так неистово и громко, что становилось тяжело дышать.

Между тем Леон угрюмо молчал. На его бледных щеках проступили неровные алые пятна, глаза потемнели от злости. Сильная рука крепче прижала Дейну к широкому плечу, чтобы не дать ей упасть в обморок или убежать, попасться на глаза церковникам. Она и не смогла бы. Слишком мало времени прошло со дня ее последнего магического выброса. Для стражи одаренная ведьма Морлан станет совершенно беспомощным трофеем.

— Ваше Сиятельство? — неловко напомнил о себе лакей.

— Что еще?! — рыкнул граф, недовольный тем, что его отвлекли от тяжелых и лихорадочных раздумий.

— Я должен что-либо передать гостям?

Повисла длинная и тревожная пауза, как затишье перед мощной, сокрушительной бурей.

— Гостям… — протянул Леон с презрением, и скривил губы. — Из них такие же гости, как из меня король! Ступай отсюда, олух! Я им сам все передам!

Дейна на миг подумала, что Леон вздумал выдать ее стражникам, и не сдвинулась с места, когда граф потянул ее за собой. Нет, этого не могло быть, разумеется, если герцог Виенто не отдал личное распоряжение схватить одаренную ведьму. Но тогда бы ему вручили указ, подписанный и закрепленный печатью.

На всякий случай она резко вырвалась, пока он не сделал хватку сильнее.

— Я не пойду с тобой!

— Пожалуйста, доверься мне, Дейна, — хрипло произнес Леон. — Я знаю, что делать.

Дейна с тревогой посмотрела в удаляющуюся спину понурого лакея. Сейчас у нее оставался единственный шанс спастись после содеянного на Алой площади — это полностью покориться воле графа Лоренцо. Ненавидя быть беспомощной перед обстоятельствами и тем более людьми, она приняла эту сложную истину с трудом и с досадой.

Но для Леона она нежно улыбнулась, заталкивая глубоко в себя самоуверенность и желание немедленно убежать.

— Позволь мне спасти тебя еще раз?

Обезоруживающая белозубая улыбка неуловимо заменила злое выражение лица. И Дейна сочла за лучшее согласиться. Долгие раздумья погубят ее сразу, лучше пойти за любимым человеком и постараться вести себя как можно тише, чтобы не стать сожженной на костре. В ее, Дейны, детстве мать иногда изрекала фразу, что молчание подобно золотым слиткам, в то время, как слово — всего лишь серебро.

Золото всегда казалось Дейне слишком ярким и сверкающим металлом, но сейчас девушка решила иначе.

— Пойдем, — обреченно вздохнула она.

И решительно вложила узкую ладошку в широкую ладонь Леона.

* * *

Дейна до последнего не знала, куда он ведет ее, между деревьями, вдоль дома, все дальше от главного входа. Еще молодые люди опасались окон, пригибаясь каждый раз при приближении к ним. Под их ногами с тихим треском ломались маленькие веточки, и со стуком перекатывался белый гравий, но исправлять это уже не осталось времени.

Заднюю часть дома плотно закрывали колючие кустарники и крапива, добираться туда было настоящим испытанием. Как Дейна не пыталась уберечь открытые руки и щиколотки от обжигающих зеленых листьев, задетые участки тела пекло и жгло. Неприятно, но уж лучше так, чем сгореть на костре инквизиции. Выбор не всегда происходит между хорошим и плохим.

Наконец они приблизились к незаметной двери, плотно закрытой и, вероятно, запертой. Но Дейна ошиблась в своем предположении. Остановившись, Леон немного подождал, прислушиваясь к посторонним звукам, а потом открыл дверь, с силой толкнув плечом.

— Не услышат стук? — боязливо поинтересовалась Дейна, озираясь.

— Если медленно открывать, она будет страшно скрипеть, — пояснил Леон, и зачем-то потянулся к кинжалу на поясе.

Дейна проводила его точное, ровное движение растерянным взглядом.

— Что ты хочешь сделать?

Он выпрямился и посмотрел прямо ей в лицо. Теплота мигом исчезла из серых глаз, любимое лицо снова потемнело — от душевных метаний, тревоги, и явной невозможности лучшего выбора. На секунду Дейна подумала, что ей стоило бояться не только церковников, но и того, кому она по неопытности доверила свою жизнь. Предательская мысль проскользнула и исчезла в водовороте сознания.

Ведь Леон же не причинит ей вреда?

— Послушай, Дейна, — заговорил Леон изменившимся голосом — тихим, вкрадчивым, четким. — Тебе это не понравится.

За спиной раздался шорох осторожно раздвигаемых кустов. Постукивание гравия. Медленные шаги. Кто-то напал на их след и теперь приближался, уповая на то, что жертва глупа донельзя. Дейна хотела, было, обернуться, отшвырнуть наглецов Воздушной магией, но Леон схватил ее за руку и не позволил.

Второй рукой он извлек кинжал. Маленький острый клинок. Солнечный луч упал на лезвие, и оно ядовито сверкнуло.

— Слушай меня! — зашептал он, склонившись к ее уху. — Нас обнаружили! Помни одно. У церкви Патреса есть одна нерушимая заповедь, которую не в силах изменить даже кардинал. Они никогда не причиняют вреда раненым и изувеченным. Не помогают, но и не наносят вред, слышишь?!

Дейна все слышала и все понимала. Ее испуганное сердце больше не колотилось с такой же невыносимой силой, как во время побега, а глаза видели только лицо Леона, искаженное душевной болью. А еще — его руку, крепко сжимающую кинжал, и эти два неровных движения, от которых не получилось уклониться. Зеленые листья деревьев, алые всполохи перед глазами, тяжелое прерывистое дыхание, и… боль. Резко заныла рука, затем нога. Белый цвет летнего платья торопливо съедал алый. Будто магический красный огонь посреди заснеженной поляны.

Леон толкнул Дейну в грудь, заставляя упасть в траву, и добился своего мгновенно. Девушка не удержала равновесия, рухнула на бок, и, кажется, ушибла плечо. Но какое это имеет значение в сравнении с невыносимо саднящими ранами? Кровь текла, сознание мутнело, шаги приближались.

Дейна не видела, что делает Леон. Она лежала к нему спиной, не в силах повернуться.

Кажется, кровь залила платье и останется на этой прекрасной изумрудной траве. На мелких полевых цветах, на листочках, впитается в иссушенную жарким солнцем землю. А когда Дейна истечет кровью, на месте, где она сейчас лежит, вырастет вишня.

Мысли были глупыми, пустыми, бессвязными. Кровь стучала в висках. Дейна лежала с закрытыми глазами, удивляясь, что еще жива. Шевелиться или вставать опасно, поэтому она скрипела зубами от боли и вслушивалась в каждый шаг, каждое слово, каждый шорох.

Там, где-то очень далеко и одновременно слишком близко Леон препирался с церковниками.

— Именем короны…

— Стоп-стоп-стоп. Умерьте пыл, святой отец Пол. Ведь вы представляете не корону, а церковь.

— Служители Патреса неотделимы от короны, господин граф. Его величество — наместник Патреса на земле!

— Вот оно что! А я-то, дурак, думал, что мы живем в мире стихийной магии!

Кажется, Леон щелкнул пальцами, но это не главное…

Собрав последние силы и пытаясь не привлекать внимания, Дейна тихо перевернулась в мягкой траве. Хорошо, что, хотя бы здесь ее не выжгло злое солнце, и колючие травинки не впиваются в раны. Теперь ей был открыт хороший обзор на высокого бородатого мужчину в черном одеянии, двух мордоворотов, закованных в броню, и, конечно же, на Леона.

— Ересь! — загрохотал тем временем визитер после короткого молчания.

— Это ваш любимый ответ на все неугодное?

Леон говорил легко и дерзко, стоял прямо и смотрел прямо. Он совсем ничего не боялся! Дейна почувствовала прилив гордости за любимого человека, но к этому сладкому чувству примешивался медный привкус страха.

— Послушайте, граф. Ваш отец очень уважал меня, как представителя церкви. Мне бы хотелось такого же отношения от вас.

— А еще мой безумный папаша жертвовал огромные средства вам, — с усмешкой выпалил Леон. — И прощал каждый раз отсутствие отчетов.

Если отец Пол и стушевался, то ненадолго. Через полминуты томительного молчания он снова принялся вещать:

— Послушайте, граф, я не пришел к вам искать ссоры. Глава городской стражи послал за девицей Морлан, которую вы укрываете в своем доме. В случае неповиновения он распорядился арестовать вас обоих.

— Такие приказы может отдавать только герцог, — ответил юноша, не моргнув глазом. — Господину Виенто я верю, как самому себе.

— Этот приказ отдан не мне, а им, — священник кивнул на подступивших к Леону солдат, и его борода смешно заколыхалась. — Между нами говоря, они настолько тупы, что не знают отношения герцога к приказу. Они не станут разбираться, кто его отдал. Поэтому лучше вам послушаться и выдать девицу добром.

— Она ранена, — ехидно обронил Леон.

Священник побагровел от ярости, сдавленно ахнул — видимо, только сан и одежда сдерживали его порыв наброситься на Леона с кулаками. А тот, словно давно ожидая этого момента, раздвинул голыми руками кусты крапивы, голые ветки орешника, и высокую траву, открывая всем вид на лежавшую в окровавленном Дейну.

Это должно быть стыдно и неловко — оказаться на виду у трех мужчин в таком положении, но Дейна чувствовала только боль и слабость. Даже слезы, непрерывно текущие из глаз, вызывали раны, а не душевные метания.

— Вы нарочно сделали это, — вздохнул отец Пол. — Я вынужден приравнять это к сопротивлению. Арестуйте его, — кинул он, продолжая внимательно разглядывать Дейну. — Возвращаемся в Нортэн.

Леон не вырывался и не брыкался, когда его скрутили стражники. А вот Дейну, кроме ран, теперь обжигало еще и чувство вины. Спасай она ведьм более изящно и скрытно, никто бы не пострадал. А сейчас из-за ее опрометчивых действий Леона уводят по приказу непонятно кого, сама же она истекает кровью! И еще неизвестно, что происходит дома…

Едва она успела подумать об этом, как вдалеке раздался звонкий, твердый, почти веселый голос Леона:

— Лакеи! Позвать лекаря! Отнести мою гостью в дом! И поскорее!

Выдохнув, Дейна закрыла глаза.

Помощь приближалась, она слышала торопливые шаги слуг.

Только вот кто поможет Леону?

Глава 8. Подвиг и совесть

Слуги в поместье Лоренцо относились к Дейне очень доброжелательно и милосердно, несмотря на ее невольное участие в аресте их господина. Они перевязали ее раны и настояли на пребывании в доме до выздоровления. С тяжелым сердцем Дейна осталась у них, хотя мятежная душа девушки рвалась обратно в Нортэн. Или нет, лучше к герцогу Виенто! Он все решает, он — владыка Нортэнийских земель. Только Даниэль Виенто, а не глупый глава стражи может отдавать приказы об арестах!

Раны затянулись на удивление быстро. На последнем осмотре пожилой лекарь непонимающе качал седой головой.

— Вы и правда одаренная ведьма, — произнес он, разглядывая тонкие розовые шрамы, оставшиеся от клинка Леона. — Необычная способность к регенерации.

— Тут дело не в этом, сударь, — предположила Дейна. — Меня ранили специальным, заколдованным оружием.

— Огненные заклинания несут целительное тепло, это так. Но это не всегда действует должным образом. Обычно, если возлюбленные защищают друг друга, мать — детей, и так далее.

Слушая его, Дейна сдержанно кивала и чувствовала стыд. Ей было не по себе от огромного долга перед Леоном — она терпеть не могла быть обязанной. Необходимо спасти его, вырвать из рук нортэнийских властей, бесцеремонно поправших влияние герцога. Тогда они будут квитами. Но если бы даже не было этих спасительных ранений, Дейна и не подумала бы оставить юношу в беде.

С сердцем, полным гнева и горечи она вышла из дома в теплое летнее утро. Надо было ехать к герцогу, но Дейна не знала, в какую сторону направляться. Леон доставил ее сюда в бессознательном состоянии, и девушка ничего не смогла запомнить.

— Госпожа желает вернуться домой? — учтиво спросил лакей, провожая ее до кареты.

— Да, — с усилием сказала Дейна. — Домой.

Будь она более наглой и смелой, обязательно велела бы отвезти ее в поместье к герцогу, но, воспитанная в строгости и бедности, не смогла и слова сказать. Добрые слуги и так достаточно позаботились о ней, хотя это не входило в их обязанности. А к Виенто она отправится чуть позже, едва прибудет в Нортэн, на свои деньги. Тогда-то все и выяснится.

Дейна Морлан очень хотела знать, почему герцог не контролирует стражу Нортэна и способствует произволу. Во время прошлых сожжений ведьм на костре властителем Нортэнийских земель был младенец, а его простодушную мать обманул хитрый управляющий. Все делалось за ее спиной, кто-то ушлый и злобный избавлялся от одаренных чужими руками.

Но что происходит сейчас?!

Всю дорогу до Нортэна Дейна лихорадочно размышляла о том, как встретит ее герцог Виенто, и согласится ли вообще принять незваную гостью? Да и будет ли он дома? После трагической гибели Серхио Рэда не всякий готов стать вербовщиком детей в шпионы. Многие из его обязанностей герцог выполнял самостоятельно. Сильный и непоколебимый человек…

Правда, назвать его хорошим и добрым Дейна тоже не могла себе позволить.

* * *

Солнце продолжало невыносимо жарить землю прямыми сильными лучами. Зной проникал под легкую одежду, хватал за открытую шею и руки, усиливался, когда Дейна начинала идти быстрее. Она нарочно попросила кучера остановить карету за полквартала до дома. Матери совсем необязательно было видеть карету с гербом Лоренцо, ведь она написала в письме витиеватую ложь про службу у герцога.

— Счастливого пути, госпожа, — улыбнулся в густые усы добродушный кучер.

— Благодарю, — растерянно ответила Дейна. — Хорошей вам обратной дороги.

Улицы пустовали. Немногочисленные смельчаки, решившие выбраться из домов, прятались под скупыми тенями крыш. Мимо летали ошалевшие от жаркого солнца птицы, и один голубь чуть не ударил крылом Дейну по щеке.

Она вовремя отпрянула, но споткнулась и едва не упала на раскаленные камни. А затем подумала, что если птицы настолько обезумели, то какой смысл надеяться на здравый смысл у людей? Особенно тех, что имеют власть…

Дверь дома была не заперта, даже слегка приоткрыта, словно Дейну ждали. Вздохнув, она немного потопталась у порога и решительно шагнула вперед. Некстати вспомнилась ложь матери в письме, но Дейна с неудовольствием отмахнулась от этой мысли. Подумаешь — обман! Ценность одаренных ведьм и колдунов не измеряется в правде. А ошибиться может каждый.

К своему удивлению Дейна не застала мать на кухне. Несколько шкафчиков были распахнутыми, в горячем воздухе витал приятный запах мяты, а возле печи стоял большой оловянный котел. Дейна заглянула в него — пусто. Наверное, мать пошла за ингредиентами в подвал.

Душу захлестнули воспоминания. Когда-то очень давно Дейна и ее мать спасали жену мэра с детьми. Как ее звали? Как она выглядела? Это ускользнуло из детской памяти давным-давно, а сейчас Дейна стала взрослой и с тех пор через их дом прошли десятки спасенных ведьм. Одни сбежали из города, другие продолжали прятаться в заброшенном замке, третьи были похищены мужьями, четвертые погибли от родов и болезней…

Мозг немел от избытка мыслей. Поэтому Дейна была только рада услышать негромкие и неторопливые шаги матери, поднимающейся из подвала с охапкой трав.

Любимица всех нортэнийских женщин, Водная ведьма, целительница Морлан носила в жару легкое зеленое платье, а в ее коротких каштановых волосах прибавилось седины.

— Здравствуйте, мама, — неловко произнесла девушка, пытаясь отделаться о воспоминании про свою ложь.

— Добрый день. С возвращением тебя, Дейна, — ровно сказала Лилиана, словно дочь все это время жила дома. — Помоги мне, пожалуйста.

Что-то было нечисто.

С беспокойством вглядевшись в бесстрастное лицо матери, Дейна уловила стальной блеск в ее серых глазах. Дело было плохо. Лилиана тихо злилась, но явно не собиралась выплескивать эту ярость сразу же.

Решив подыграть ей, Дейна молча перехватила травы и опустила их рядом с печью. Мать облегченно вздохнула и вытерла тыльной стороной ладони лоб.

— Я приехала со службы, — сообщила девушка, переминаясь с ноги на ногу. — Герцог Виенто был очень добр ко мне и отпустил погостить.

— Да, я так и подумала, — любезно сообщила мать. — Особенно после его милого письма о том, что ему поручено сопровождать рантеранских заложников на их родину. А потом — ехать в столицу на неопределенное время.

— Ты… читаешь мою почту?

— Это письмо, — Лилиана сделала тяжелое ударение на слове «это», — герцог написал лично для меня. Просил передать тебе привет и надеялся, что с твоим здоровьем все в порядке.

Тихо охнув, Дейна приложила ладони к пылающим от стыда щекам. Вот оно что! Теперь многое встало на свои места. Знай мать, что ее одаренная доченька пропадает в поместье воздыхателя, обязательно нанесла бы визит — дабы удостовериться, что честь Дейны не пострадала. А так Лилиана примерно догадывалась о происходящем, но не вмешивалась, ожидая правды от самой виновницы событий.

Ноги стали ватными, непослушными. Дейна с ужасом посмотрела на невозмутимую мать.

— Что он еще писал?

— Что ты — безрассудная и вспыльчивая. Кстати, так считает не только он. О твоей выходке на Алой площади половина города говорит!

Опустив голову, Дейна вытерла вспотевшие ладони о платье.

— Я… хотела, как лучше.

— Ох, дочка… Иди сюда.

И Дейна, не раздумывая, нырнула в теплые материнские объятия.

— Спасибо за то, что не злитесь на меня, — пробормотала она, когда отстранилась. — Это дорогого стоит.

— Да, милая, я не злюсь. Я просто в ярости!

— Матушка…

— Именно, Дейна! Я ваша матушка уже девятнадцать лет, а вы все отказываетесь мне доверять!

— Ну и что бы вы сделали? — опешила девушка. — Пошли бы со мной на Алую площадь — разгонять инквизицию?

— А и пошла бы! — подбоченилась женщина. — Чего бы и нет мне?

— Но…

— А теперь глава городской стражи оскорблен донельзя. И твердит всем подряд, что твой арест — дело времени.

Дейна быстро кивнула.

— Я знаю! Он приказал арестовать Лео… графа Лоренцо…

Глаза матери нехорошо сощурились.

— Для тебя он уже Леон?

— Представьте себе! — огрызнулась Дейна. — Я люблю его! Хоть сейчас пойду под арест, чтобы он был свободен!

Лилиана вздохнула и покачала головой. Ее взгляд стал спокойнее, но на побледневшем лице появилась пара новых морщин.

— Не спеши, дочка, — сказала она со вздохом. — Есть еще один вариант спасти графа.

Дейна ждала этих слов и фыркнула раньше, чем следовало.

— Дожидаться возвращения герцога? — с презрением спросила она. — Дать им волю держать Лоренцо в тюрьме?!

Мать отмахнулась коротким жестом — то ли от дочери, то ли от ее бурных чувств и горьких слез на девичьих щеках.

— Незачем волновать Виенто, — мрачно сказала она. — Этому негодяю я не доверяю. Оно, конечно, твоему отцу я доверяю еще меньше, но тут хотя бы есть крошечный шанс.

Дейна не поверила своим ушам.

— Отец?!

— Да, — невесело подтвердила Лилиана Морлан. — Он был и остался редкостной свиньей, твой благородный изнеженный папаша. Зато еще не пропил свою службу. Имеет доступ к персоне главы стражи.

Пол знакомо поплыл из-под ног, но Дейна схватилась за край стола и осталась в сознании.

— И мы пойдем к нему? — спросила она хрипло. — На поклон?

В коротком ответе Лилианы звучала тяжелая грусть:

— Нет, дочка. Ты пойдешь к нему и согласишься на все его условия. Тебя он, по крайней мере, захочет принять.

Поместье Морланов, полузабытое и почти не страшное для Дейны, все еще находилось в небольшом городе Ирэнто. Она уже много лет не являлась частью этой семьи, хоть и носила фамилию, доставшуюся ей от тирана-отца. Но ради спасения Леона пришлось собрать вещи и отправиться в путь.

Мать хотела оплатить дорожную карету, но Дейна отказалась.

— У меня есть деньги, матушка, — промолвила она срывающимся голосом, стараясь не расплакаться. — Господин герцог выплатил мне жалование за участие в разведке. И с тех пор я не потратила ни единой монеты.

— Пусть Стихийные боги не покинут тебя, — прошептала растроганная мать, и крепко обняла Дейну. — Характер достался тебе от отца. Постарайся смирять гнев в критические минуты.

— Конечно, матушка, — легкомысленно ответила юная ведьма, в глубине души понимая, что это пожелание Лилианы не слишком-то выполнимо.

Особенно для одаренной ведьмы.

Напоследок мать дала дочери запечатанный сургучом конверт из толстой шершавой бумаги, и Дейна принялась растерянно крутить его в руках. Ни гравировки, ни надписи, ни любого другого знака, указывающего на предназначение содержимого.

— Что это? — спросила девушка, прежде чем сесть в карету.

— Письмо твоему отцу. Передай нетронутым.

Поколебавшись, Дейна кивнула и убрала конверт за пазуху. Затем забралась в карету. Путь обещал быть неблизким и лежал через два леса, так что есть опасность столкнуться с разбойниками. Только Дейна не боялась. После того, как они с герцогом Виенто славно одолели этих злодеев в придорожной гостинице, она не сомневалась в своих силах.

Никогда прежде она не ездила в одиночестве по Нордении. Оказавшись далеко за пределами города, Дейна впервые почувствовала себя по-настоящему незащищенной. В одиночестве уязвим даже самый сильный маг. Но она ведь справится? Должна справиться. Рано или поздно суровая жизнь поставила бы Дейну в это непростое положение.

Лишь бы отец не оказался врагом. Особенно после того, как убил Серхио.

Закрыв лицо руками, Дейна горько разрыдалась от подступившей к горлу боли. Ей так и не удалось выяснить, кто стоял за гибелью господина Рэда, и ей никто не помог. У герцога нашлись более важные дела, Леон управлял землями, а мать твердила, что есть правда, которую лучше не знать.

Путь продолжался чуть меньше недели. По этой песчаной, почти золотистой дороге Дейна уезжала из Ирэнто, будучи шестилетним ребенком, и сейчас девушку захлестнули обрывочные воспоминания из детства. Она убегала с матерью, после кратковременного похищения. Ее пытался уничтожить единокровный брат…

Дейна вспоминала про княжича Пола Морлана всего несколько раз в своей жизни, и сейчас не жалела об этом. Иногда родные люди — совсем не те, с кем связывают семейные узы, как бы горько это не было осознавать.

Но, скорее всего, ей придется встретить Пола в поместье отца. Особенно если он успел жениться и завести детей. Если он такой же невыносимый супруг, каким был Андре, Дейне придется помочь бедняжке и увезти ее в Нортэн.

Вздохнув, она сочла эти мысли преждевременными. Сначала надо решить, как говорить с отцом, которого Дейна почти не знала. Лебезить, кланяться, заискивать? Или наоборот, требовать и наступать, обещая обрушить на пьяную голову Андре страшные кары герцога? Так день возвращения Виенто неизвестен, а Леон будет находиться в заточении, в обмен на ее, Дейны, свободу!

Перебрав в уме все возможные варианты, девушка решила отталкиваться от того, в каком настроении будет ее любезный отец. Пора учиться манипулировать людьми, а не кричать на них и сыпать угрозами. И, пожалуй, самое ужасное, что она может брякнуть, это сравнить себя с Полом. У княгини и княжича Морлан слишком разные статусы.

Благородный молодой человек и неотесанная шпионка. Сын дворянина и дочь целительницы. Мужчина и женщина, в конце концов. Случись им обоим защищать две правды в суде, одно слово Пола будет иметь больший вес, чем пылкая речь Дейны.

* * *

На центральной площади Ирэнто шел веселый городской праздник. Карета с трудом обогнула ее, проехала по узким улицам рабочего квартала, а затем показались пустующие торговые ряды. Но ни торговцев, ни ремесленников, ни маленьких мальчиков и девочек, тащивших за ними тяжелые корзины, Дейна так и не увидела. Горожане отдыхали на празднике душой и телом. Танцевали, пили дешевое красное вино, ели хлеб и мясо, наслаждались сладостями.

В Нортэне тоже проводились похожие праздники. Мать говорила, что угощение везде одинаковое.

— Мы приехали, госпожа.

Почтительное обращение заставило Дейну невольно встрепенуться, и только потом, спустилась на камни мостовой. В сравнении с легкой прохладой кареты здесь опять пекло жестокое солнце.

— Ох, — вздохнул кучер, забираясь обратно на козлы. — Ну и жарища. Давно в наших северных краях такого не было…

— Постойте! — воскликнула Дейна, растерянно поднимая свой узел с одеждой. — Разве вы не довезете меня до поместья?

— Извините, госпожа. Но к князю Морлану никто не ездок — ни наши, не местные. Только и принимает королевских гонцов. Остальных гонит взашей и убить грозится, — поведал словоохотливый старик с седыми усами. — Я поговорил немного с другими путниками, в последней гостинице. Так что вы, наверное, сами… Да и отец он ваш…

Послушные кони зацокали копытами по мостовой, поворачивая карету обратно. Дейна застыла в полнейшем недоумении, приоткрыв рот от шока и глядя широко раскрытыми глазами им вслед. Откуда ей было знать, что отец совсем потерял человеческий облик за минувшие месяцы? В последний раз она видела его осенью…

Действовать пришлось решительно и быстро. Дейне вовсе не улыбалось оставаться на улице дотемна и ночевать на чьем-нибудь крыльце, точно нищенка. Собрав остатки сил, она направилась вперед, спрашивая случайных прохожих, где находится поместье Морланов.

Люди молча смотрели на нее и уходили прочь. Некоторые с сожалением вздыхали, словно Дейна отправляла сама себя на заклание, направляясь к князю. Так ей пришлось безуспешно метаться туда-сюда, мимо маленьких домиков с белыми крышами, ища редких прохожих. Ей не повезло — многие уже были пьяными и с трудом держались на ногах.

«Не раздевают глазами и не лапают за ягодицы, и на том спасибо», — мрачно подумала Дейна, за пару минут до спасительной встречи с трезвым горожанином. Мужчина средних лет, в светлых штанах и рубахе, шел неторопливыми, но твердыми шагами, и девушка тотчас же метнулась к нему с неожиданным вопросом.

Наверное, его послали сами Стихийные Боги. Потому что горожанин выслушал вопрос Дейны, и спокойно ответил:

— Господин князь Морлан живет на Каштановой улице. Через квартал отсюда.

— Благодарю!

— Хотите, я провожу вас? — беззастенчиво спросил мужчина, и тут же попытался увязаться следом.

— Нет-нет, не стоит, — она мигом вспомнила, как реагировали предыдущие люди на имя князя, и хитро улыбнулась, поправила волосы. — Князь Морлан — мой отец. Лучше ступайте своей дорогой.

— Да… — протянул незнакомец, опешив, и окинул ее пристальным взглядом. — Вы похожи.

Дейна развернулась и пошла вперед, не желая прощаться.

— Только не спейтесь, как ваш папаша! — донесся в спину громкий совет.

Она ожидала, что мужчина грубо засмеется напоследок, но нет, он был абсолютно серьезен, и вскоре ушел. Дейна специально оглянулась, на свой страх и риск, чтобы это проверить, но переулок опустел.

Весь оставшийся путь до поместья она гнала от себя прочь горькую тоску.

* * *

Попасть в отцовский дом не составило труда. Дейне не пришлось лезть в окно или подкупать прислугу. Стоило лишь представиться княгиней Морлан, как дворецкий безмолвно поклонился и проводил ее в приемную. Конечно, его цепкий взгляд пробежал по простой одежде девушки, но этого следовало ожидать. Да и Дейна приехала сюда не за обожанием и почитанием. Ей нужно увидеть отца, и… сделать все, что он скажет.

Если его условием станет забыть о расследовании убийства Серхио, Дейна легко согласится на это. Такое развитие событий девушка обдумала в пути, и пришла к выводу, что спасать нужно живых, а не мертвых.

Но, прежде чем ждать отца, она решила узнать у невозмутимого дворецкого одну важную деталь.

— Скажите, кто живет в доме кроме князя? — спросила Дейна быстро, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Княгиня Нейта.

— А… Пол?

— Молодой княжич женился и уехал в другое поместье.

— Благодарю.

Что же, в чем-то она угадала судьбу Пола. Нет, лучше больше ничего не узнавать, ведь еще в детстве решила, что у Дейны Морлан нет брата.

Приемная выглядела старомодно, но почти чисто. На полу, возле камина, красовались блестящие бутылочные осколки, а кресло, напротив которого уселась Дейна, залили красным вином. Тем самым дешевым пойлом, которым балуются сегодня люди на площади? Или отец еще не опустился так низко?

— Прикажете позвать князя? — учтиво спросил дворецкий. — Или, может, вашу бабушку?

— Князя! — воскликнула Дейна. — Княгиня не должна знать о моем визите.

— Понимаю, — со знанием дела вздохнул дворецкий. — Прошу вас подождать несколько минут.

Дверь за ним закрылась с негромким хлопком, и следующие невыносимо долгие мгновения Дейна провела, ерзая от волнения, словно сидела на иголках. От духоты и усталости опять раскраснелись щеки. Что подумает отец своей затуманенной хмельными напитками головой, узнав, что дочь просит за заключенного графа Леона? Обвинит ли в мнимом распутстве или похвалит? От Андре Морлана можно всего ожидать…

Когда князь появился в приемной, девушка сосредоточила внимание на обстановке. Серые занавески и старые кресла, истоптанный ковер под ногами, мрачные тени от массивных книжных шкафов и стола. Здесь не жили — доживали. Неудивительно, что Пол покинул дом при первой возможности!

Несколько шагов — один за другим. Медленные, тяжелые. Спокойная поступь отца и легкая улыбка на обрюзгшем лице кричали о его трезвости. Это было и хорошо, и скверно. Подвыпившего Андре легче было бы уломать написать пару строк и поставить печать. Король должен поставить на место начальника стражи в Нортэне, пока герцог отсутствует!

— Добрый день, моя дорогая дочка, — хриплый, надтреснутый, нездоровый голос заставил Дейну поежиться. — Я верно понимаю, что ты приехала в одиночестве сюда из-за крайней нужды?

— Да, — выдохнула она, довольная тем, что они сейчас перейдут к делу. — Добрый день, отец…

Усмехнувшись, мужчина приблизился к грязному креслу, брезгливо толкнул его ногой и сел на жалобно скрипнувший стул.

— По крайней мере ты не притащила с собой свою мамашу. Спасибо и на этом.

Дейна молчала. Нужно больше терпения, больше! Руки крепко сжались в кулаки, короткие ногти впились в ладони.

— Это она тебя прислала? Трусливая тварь…

— Довольно, отец, — слабый голос Дейны отчужденно зазвенел в душной комнате, и ей на миг стало нечем дышать. — Я выдержу любые слова. Но не мои стихии.

— Резонно… Хорошо говоришь, складно. Ладно, я не буду много болтать. Рассказывай, с чем приехала.

Отец говорил спокойно, просто, с легкой насмешкой, и потому Дейне стало проще выговориться. Она рассказала обо всем, скрыв разве что поцелуи с Леоном да разговор с матерью. Только пара маленьких намеков. Но отец отмахнулся от них тяжелой рукой — он хотел слышать суть.

— Замолвить словечко за твоего женишка, значит, — медленно проговорил он. — Что же, я не откажу.

Вот оно! Неужели правда?! У Дейны загорелись щеки — уже от радости, и она готова была вскочить на ноги, когда отец остановил ее одним жестом.

— Долг платежом знатен. Слышала такую фразу? Хотя, куда тебе, при таком воспитании… — князь желчно усмехнулся. — Но это все неважно. Я болен, дочка. Меня стремительно пожирает неизлечимая хворь.

Дейна вздрогнула. Ей показалось, будто нанесли сильный удар по щеке, и она зачем-то закрыла лицо руками. Тем временем отец ходил взад-вперед по комнате, словно забыв о ее присутствии, и говорил в воздух:

— Лекари льстят, но я-то знаю, что сам виноват. Неразборчиво пил и ел. Грешил направо и налево. Вот меня Водные Боги и наказали, — за словами раздался тихий горький смешок. — Скоро я перестану вставать с постели. Встречу следующий год, но проживу в нем от силы месяц.

Дейна закусила губы. Она не понимала, зачем отец говорит об этом, но спрашивать опасалась.

— В доме герцога Виенто есть одна занятная вещица… Кольцо с целительной жемчужиной. Мощный артефакт, способный вернуть здоровье и жизнь даже подыхающему пьянчуге, вроде меня.

С девичьих губ сорвался жалобный вздох.

— Отец, я…

— Ты украдешь и принесешь мне его, — закончил Андре Морлан свою мысль. — Постарайся заняться этим сразу после возвращения Виенто, ладно? Иначе придется вернуть твоего дружка под стражу.

Соленые слезы текли по щекам, к горлу подступил ком, и Дейна молча смотрела на отца через мокрую серую пелену. Он выглядел искаженным и уродливым, таким же и являлся в действительности.

Князь молчал, ухмыляясь, княжна лихорадочно размышляла о возможности обмануть его или отказаться от предложенного преступления, не навредив при этом Леону. Но каждый последующий вариант казался ей глупее и бессмысленнее предыдущего.

Наконец она встала с кресла и поправила помятое платье. Андре с ожиданием воззрился на дочь.

— Если такова цена, — отчеканила Дейна, гордо задрав подбородок, — то я согласна. При условии, что ты дашь мне уехать отсюда.

— Конечно, дочка! — радостно кивнул Морлан, став за пару секунд необычайно счастливым. — Я дам тебе денег на дорогу.

— Хорошо.

Покидая дом матери, Дейна отказалась брать у нее деньги, но отцовские взяла без колебаний. Ведь это единственная возможная плата, которую она могла получить, за годы, проведенные в бедности и отчаянии. И когда Дейна выходила из поместья Морланов, так и не повидав бабушку, у нее ничего не дрогнуло внутри.

Письмо для отца осталось у нее за пазухой.

Больше всего на свете, после человеческой злобы, Дейна не любила быть кому-либо обязанной. И сама не поняла, как легко угодила в ловушку родного отца. Старый негодяй Морлан умирал, но надеялся за ее счет стать здоровым и живым. Что же, она сделает все ради этого, но только за свободу Леона.

Отец не обманул. Юношу выпустили через пару дней после ее визита, так что, когда уставшая Дейна подъехала в карете к дому, Леон уже нетерпеливо бродил туда-сюда возле низенькой ограды, держа в руках пышный букет красных роз.

После недолгого заключения в городской тюрьме граф Лоренцо побледнел и осунулся, черты его лица стали резче и мужественнее. Но это не мешало ему весело смотреть и наслаждаться свободой.

— Дейна! — воскликнул он с радостью и облегчением, метнувшись к ней, и подал руку, помогая девушке выйти из кареты. — Я так рад тебя видеть!

— Благодарю, — она не смогла подобрать других слов, и с улыбкой приняла букет.

Почему-то цвет лепестков напомнил о ее собственной крови, которую пролил Леон. Хоть он и сделал это из лучших побуждений и стремления ее спасти, в глубине души остался мутный, нехороший осадок. Но теперь они квиты. Леон сделал все ради нее, а она спасла его свободу. Но еще не выплатила долг…