Пепел любви

ГЛАВА ПЯТАЯ

Себастьян провел в клинике еще три дня, и каждый день Лаура его навещала. Каждый раз она убеждала себя, что делает это из чувства долга и жалости, но понимала, что лжет самой себе. Они много разговаривали. Она подробно рассказывала ему о своей жизни и планах на будущее.

Он же говорил о чем угодно, но только не о себе. Казалось, его жизнь была для него больной темой. Он уклонялся от ответа даже на самые невинные вопросы и быстро заговаривал о другом.

В одно из своих посещений она все-таки решила выведать у него то, что давно ее интересовало.

— Почему же ты все-таки не вернулся домой? — спросила она.— Ведь после войны тебе незачем было здесь оставаться.

Как всегда в такие моменты, в его глазах появилась боль, но он лишь пожал плечами, пытаясь скрыть свои чувства.

— Страны бывают разные,— произнес Себастьян.— Южная Африка никогда особенно не привлекала меня. Скажем, Таиланд мне больше подходит. Вот это страна что надо! — восхищенно сказал он.— Все пытались прибрать к рукам Таиланд. Эта маленькая страна — самая настоящая малина...— продолжал он.— Хищники захватили Лаос, Вьетнам и даже Камбоджу. И только Таиланду повезло — его никто не оккупировал. Поэтому я так преклоняюсь перед этими людьми. Они, вероятно, самые тонкие дипломаты в мире, но у них еще есть мужество и чувство прекрасного. Нет ничего важнее красоты, Лаура,— прибавил он.— Без нее все уродливо, убого... Без нее умирает душа. Без красоты не бывает мудрости. Может быть, поэтому Таиланд остался независимым.

Лаура вдруг рассердилась. Он говорил ей то, что она уже знала. Несмотря на пространные рассуждения, он не ответил на ее вопрос. Она устала от его дурацкой замкнутости. Лаура решила задать вопрос в лоб.

— Почему ты никогда не рассказываешь о себе, Себастьян? — Она смотрела на него в упор.— Когда я задаю тебе вопрос, ты всегда умело переводишь разговор на другую тему. Это нечестно. Ты же все обо мне знаешь.

Лицо его стало бесстрастным. Он смотрел на нее серьезно и как-то отчужденно. Лауре даже показалось, что он побледнел.

— Я не отдавал себе в этом отчета, Лаура,— ответил он.

— Ты делаешь это все время.

— Что именно ты хотела бы узнать? — тихо спросил он.

Ее смутила его неожиданная холодность. Иногда по его милости она чувствовала себя законченной дурой. Ей это очень не нравилось. Она заставила себя вспомнить, что ее жалоба была вполне обоснована. Он не любил, когда она задавала вопросы, но всегда интересовался ее жизнью.

— Начнем с Южной Африки,— решилась она.— Почему ты навсегда уехал из ЮАР?

— Мне там не нравилось.— Он снова замолк.

— Почему? — Лаура решила не отступать. Наконец-то она поговорит с ним начистоту. Назад пути не было.— Не подумай, что мне не нравится, что ты здесь, просто иногда я не могу понять, почему ты не хочешь вернуться. У тебя были там неприятности?

— Мы живем на одной планете, Лаура,— ответил он.— Все вместе. А ЮАР — одна из немногих стран, которые пытаются существовать отдельно от всех. Меня тяготило это болото, и потом, еще в детстве я предчувствовал, что темнокожее большинство населения когда-нибудь начнет бороться за свои права. Я не хотел бы оказаться там, когда это случится, потому что мои симпатии на стороне угнетенных, а они будут видеть во мне врага. Я никогда не рассказывал тебе о своем отце, Лаура,— продолжал он, и его голос так задрожал от еле сдерживаемой ярости, что Лаура испугалась.— Он издавал небольшую газету в Иоганнесбурге. Как-то он напечатал в ней передовицу, в которой довольно-таки с прохладцей поддерживал некоторых... либеральных лидеров оппозиции.— Себастьян замолк.

— И что с ним случилось? — Лаура в нетерпении подалась вперед.

— Он умер под домашним арестом, и все пять лет, что он не выходил из дома, его жизнь была трагедией.

Они сидели друг напротив друга: он в узкой больничной койке, она на стуле с прямой спинкой. Их взгляды встретились. Каждого словно ударило током.

— О, Себастьян,— прошептала она.— Я ничего об этом не знала.

Лаура почувствовала, что по ее телу разливается тепло. Она была близка к тому, чтобы броситься в его объятия. На секунду она совершенно забыла о боли, которую он причинил ей.

В сущности, он сказал немного, но Лауре казалось, что она узнала его лучше, чем за все время их общения. Теперь она поняла его идеализм его бурный конфликт с действительностью. Она также знала, что любит его, и боялась признаться себе в этом, потому что не могла бороться со своим чувством. В ужасе она думала, как мало ей было надо, чтобы уступить этому чувству.

«Что же мне делать? Я этого не хотела. Я не могу позволить себе этого! Он остался прежним. Он никогда не изменится. Когда я решу, что мое счастье ничто не разрушит, он просто уйдет, и я никогда его больше не увижу». Не выдержав напора противоречивых чувств, Лаура отвернулась.

— Лаура! — Себастьян потянулся, чтобы взять ее за руку.

Она могла бы отодвинуться, но не смогла пошевелиться. Когда его пальцы коснулись ее ладони, сердце Лауры учащенно забилось. Почувствовав тепло и приятную слабость во всем теле, она подняла на него глаза.

— Себастьян! — шепнула она.

Она испуганно улыбалась, но не могла произнести ни слова — только его имя.

— Я не хочу снова потерять тебя, Лаура.— Теперь он смотрел на нее с какой-то отчаянной решимостью.

— Себастьян, я...— Ее глаза умоляли его.— Себастьян, не надо!

— Почему ты отталкиваешь меня? Да, я знаю, у нас были тяжелые времена, но так будет не всегда. Поверь мне, Лаура.— Его глаза, такие нежные, такие любящие, смотрели прямо в ее душу.

Лаура не могла пошевельнуться, не могла крикнуть ему, чтобы он перестал ее мучить, перестал давать ей обещания, которые никогда не сдержит. Она слишком хорошо понимала, что все это — лишь несбыточная мечта. Себастьян был похож на кактус, который рос на его родине, в Южной Африке. Независимый, ни в ком не нуждавшийся, он никого к себе не подпускал. Как у кактуса, у него были колючки, только невидимые. Они вонзались не в кожу, а в сердце тех, кто любил его и хотел быть любимым. Как и кактус, он выживет в любой ситуации. Его корни найдут влагу даже в сухой бесплодной почве. Подобно кактусу, он спокойно ждал, когда к нему приблизятся, зная, что дотронуться до него не смогут. Кто может позволить себе поселить такое существо в своем сердце? Глядя в его ласковые глаза, Лаура пыталась сбросить с себя его чары.

— Я хочу снова увидеть тебя, Лаура,— прошептал он.— Пожалуйста! Лаура улыбнулась.

— Похоже, мне никуда не деться,— сказала она со всей небрежностью, на которую была способна.— За тобой должок, и я не собираюсь прощать тебе его.— Она знала, что поступает глупо, соглашаясь даже на это. Надо было бежать от него, пока не поздно. Она могла смириться с тем, что ее сердце снова принадлежало ему, но у нее оставалось достаточно силы воли, чтобы противостоять этому соблазну. Возможно, она будет мечтать о нем всю оставшуюся жизнь, но ей будет лучше, если она сбежит.

Он дотронулся до ее щеки. От наслаждения по ее спине побежали мурашки. Лаура глубоко вздохнула. Она посмотрела ему в глаза и увидела, как они потемнели от знакомой ей серьезной нежности. Теперь он смотрел на нее вопросительно.

— Себастьян,— вырвалось у нее.— Ты убиваешь меня!

— Лаура! — страстно прошептал он.— Приходи ко мне завтра... прошу тебя!

Ее сердце, едва успокоившись, тут же снова бешено заколотилось. В ушах у нее зашумело от прихлынувшей крови. Она боялась, что не сможет произнести ни звука в ответ или, если заговорит, ее голос предательски задрожит. Чтобы Себастьян не догадался о ее чувствах, Лаура попыталась засмеяться. Смех получился неестественным.

— Как я могу отказать тебе, Себастьян? — Когда-нибудь он все-таки скажет, почему тогда бросил ее. Она заставит его понять, как это важно для нее. Каждая клеточка ее существа дрожала от радости и неожиданной силы.

Лауре казалось, что прошло не больше часа, но, когда она встала, чтобы размяться, и подошла к окну, она с удивлением увидела, что уже темнеет. Скоро наступит ночь, и Бангкок озарится огнями. Неоновые вывески клубов и дискотек Бангкока уже призывно мигали, приглашая праздных горожан зайти, чтобы поесть, выпить, потанцевать и временно забыть о своих горестях и проблемах.

— Останься со мной, Лаура,— услышала она.— Не уходи пока... Пока они не скажут, что пора.— Лауре хотелось убежать — от него, от соблазна, от гибели, но в конце концов она просидела с ним до того момента, как вошла ночная сиделка и на ломаном английском предупредила, что время посещений почти истекло. Лаура даже обещала, что на следующий день придет опять.

Когда Лаура собралась уходить, Себастьян взял ее за руку. В его глазах был немой вопрос. Его губы прижались к ее ладони. Лауру словно ударило током. Не в силах побороть желание, которое пробудил в ней его поцелуй, она снова опустилась на стул.

— О, Себастьян...

С этим восклицанием она резко вскочила. Она уже почти выбежала из палаты, когда его тихий голос остановил ее.

— До завтра, Лаура? — Он одновременно требовал и умолял, а в ней боролись противоречивые чувства — желание, страх, радость и боль. Лаура медленно обернулась, чувствуя такую слабость, что ей пришлось опереться о дверной косяк. — Завтра? Д-да, конечно. Я же обещала. — Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Дыхание ее было учащенным, и все поплыло перед глазами.

— Ты не забудешь? — осторожно спросил он.

Как она могла забыть? Если ее не переедет самлор и она не впадет в кому, она не сможет думать ни о чем другом. И все-таки что-то в ней восставало против этого. Она не могла простить себе, что так легко попала под его чары. Кроме того, у нее было много дел — покупки, поездки, переговоры, но все ее существо требовало, чтобы она подчинилась Себастьяну. Она должна сдержать свое обещание и провести с ним завтра столько же времени, сколько она пробыла с ним сегодня.

Вернувшись в свой отель, она обнаружила записку от Роланда. Ему пришлось уехать раньше, чем он предполагал, и он заходил попрощаться. Он писал, что очень расстроился, не застав ее. Он снова намекал, что надеется увидеться с ней в Сингапуре, если она туда заедет.

Несмотря на свое смятение, Лаура улыбнулась. С Роландом было так просто, он ничего не требовал и ничего не скрывал. Он был полной противоположностью Себастьяна. Сердце Лауры сжалось. В отчаянии она подошла к окну и посмотрела на улицу. Что ей делать? Несмотря ни на что, она любила Себастьяна, словно не было этих двух лет болезненной разлуки. Она умрет, если он снова бросит ее. Она не хотела новых страданий.