Перехватить шеф-повара

пассивно-агрессивные реплики, — сказала она, ее голос был спокойным и твердым.

Я направился к ней, мои шаги приглушала керамическая плитка.

— Раньше я спорил, но через какое-то время понял, что это бесполезно, когда отец в

таком настроении.

— Что за чертовщина с ним творится? — спросила она, опускаясь на один из

плетенных диванов, стоявших рядом. — Он ведет себя, как совершенно другой человек...

— Я не знаю. Как будто какая-то его часть сломалась и ее больше не

отремонтировать, — сказал я, опускаясь на диван рядом с ней. — Эта его часть выходит

наружу только во время праздника, к счастью, но мне по-прежнему жаль, что ты стала

свидетелем этого. И я приношу извинения за все его завуалированные оскорбления.

Гвен толкнула меня в плечо и улыбнулась мне уголком рта.

— О себе я слышала утверждения и похуже.

— И ни одно из них не является правдой, — сказал я, глядя прямо ей в глаза.

Она посмотрела в ответ, устроив что-то вроде молчаливого противостояния.

— Я не сожалею о том, что сказала.

— Знаю, — сказал я. — И я ценю твою заботу.

— Но ты не согласен, — это должно было быть вопросом, но мы оба знали, что это

было утверждением.

— Жестокость игры отражается на теле каждого игрока, — сказал я. — Мое не

исключение, Гвен.

— И ты постоянно напоминаешь мне об этом, — сказала она. — Я просто не

понимаю, как ты можешь утверждать, что любишь спорт, который уничтожает тебя таким

образом.

132

— Утверждать? — спросил я, поднимая бровь.

Она кивнула.

— Я думаю, что давным-давно, как в сказке, ты влюбился в футбол. Точно также как

и я когда-то влюбилась в кулинарию. И хотя я верю, что часть тебя по-прежнему любит

футбол и то, что он собой олицетворяет, я также думаю, что те чувства омрачены

ожиданиями и давлением в том, что касается контракта ведущего квотербека, — Гвен

прижалась ко мне своим телом, глядя на меня так, как будто ей были известны мои самые

потаенные секреты. — Я смотрела практически каждую игру в этом сезоне, и не похоже,

чтобы тебе было слишком весело за все эти дни.

— Потому что владельцы не платят мне миллионы долларов за то, чтобы было

весело. Они платят мне за игру. За выигрыш в чемпионате. Поэтому, если это означает,

что меня должны поколачивать, то так тому и быть, — сказал я, мой голос был наполнен

досадой, мне так хотелось, чтобы она поняла мою точку зрения по этому вопросу хотя бы

раз. Любовь к игре, желание победить и при этом оставаться профессионалом, не должны

быть взаимоисключающими. — В конце концов, это работа, Гвен, и я должен выполнить

ее любым способом, который был бы самым эффективным и действенным. Тоже самое

делаешь и ты каждый раз, когда затачиваешь ножи и завязываешь фартук. Я думал, что ты

как никто другой могла бы понять меня.

Мы снова смотрим друг на друга, схлестнувшись в каком-то состязании, и как и до

этого, победил я.

Она отвела взгляд, ее внимание сосредоточилось на лисице, скакавшей по покрытом

инеем газону.

— И что за дела с вечеринкой? — спросила она через какое-то время.

— Это благотворительный фонд, занимающийся исследованием рака яичников,

который мы организовали с отцом, — сказал я. — В этом году меня попросили

произнести речь, в частности рассказать о той борьбе, что вела моя мама, и о том, каким

она была человеком.

— Это так... важно.

— Так и есть.

— Но? — спросила она, наконец, посмотрев на меня.

Я провел по своей челюсти и вздохнул.

— Как я должен начать разговор о самом лучшем человеке, которого я знал?

Выражение лица Гвен смягчилось.

— Джейн была необыкновенной, Логан, — сказала она, пропуская между своих

пальцев волосы у меня на затылке. — И я понимаю, что рассказ о том, каким человеком

она была, не может свестись к банальной речи. Поэтому вместо этого подумай о том, что

ты услышал ее голос в своей голове, и тот, что самый громкий, что он тебе говорит? И

чтобы там ни было, возможно стоит начать именно с этого.

Я раздумывал над словами Гвен, припоминая все маленькие «уроки», которыми

мама обычно делилась и которые в то время звучали как нечто банальное, но сейчас

позволяли мне успешно шагать по жизни — проявлять истинность и доброту, жить с

определенными убеждениями и целью, всегда быть честным. Были еще и другие, как те

настоятельные призывы сражаться за каждое мгновение, даже за плохое, и быть

терпеливым с отцом, сейчас, после ее ухода, моя поддержка была нужна ему как никогда.

Внезапно, кое-что всплыло в моей памяти, то, что говорила мне мама незадолго до

своей смерти, нечто, о чем я не думал с тех пор: «Оскара» кулинарного мираОднажды ты встретишь правильную

133

женщину, Логан. И когда это произойдет, ты узнаешь, что это именно она, потому что

единственным и самым непреодолимым будет для тебя не желание проводить каждую

минуту своей жизни с ней, а страх потерять ее. Поэтому, сообщи о своих намерениях,

прежде чем ты утратишь такую возможность».

И показалось, что все, что было окутано туманом, вдруг прояснилось. Я хотел всего

этого вместе с Гвен, и если у нас был хоть какой-то шанс на настоящие отношения — на

совместное будущее — тогда должна быть прочная основа из доверия и честности между

нами. Проблема была в том, что я не знал, чувствовала ли Гвен то же самое — или могла

ли почувствовать когда-нибудь то же самое. Я мог бы стать всем, сделать все, что в моей

власти, чтобы показать ей, что я не был Стивеном, и что мы с ней представляли собой

нечто большее, чем то, что у нее было в Сан-Франциско. Но этого могло быть по-

прежнему недостаточно, особенно, если она уже все решила.

— Мама бы сказала мне пойти за тем, чего я желал, со всем, что у меня есть. И

прямо сейчас единственное, чего я хочу, это ты, — я дотронулся до ее лица, едва касаясь

ее скул. — Лежать на диване и смотреть с тобой фильм после игры. Чтобы ты сидела на

столешнице, в то время как я пытаюсь приготовить обед для тебя. Хочу, чтобы ты

обнимала меня в моей постели поздно ночью и рано утром. Но больше чем это, больше

всего я хочу, чтобы ты была женщиной, идущей со мной под руку на публике и когда мы

одни, но особенно на вечере в память о моей матери.

Мои слова зависли в пространстве между нами.

Ее рука оставила мою шею, когда она освободилась от моей хватки.

— Логан, — никогда мое имя не звучало так тяжело, так громко. — Мы уже

разговаривали об этом.

Даже несмотря на то, что я ожидал такой реакции, меня охватило разочарование.

— Нет, это ты говорила об этом, — сказал я.

Она покачала головой, как если бы я был совершенно неразумным.

— Тогда, почему я должна объяснять тебе снова, что я не хочу привлекать к себе

такого внимания?

— Потому что ты на самом деле в прошлый раз ничего не объяснила, Гвен, — сказал

я. — Ты просто приняла решение и ожидала, что я соглашусь с ним.

— Я, честно говоря, не припоминаю, чтобы ты жаловался прошлой ночью, —

сказала она, ее голос был полон сарказма.

Я вздохнул и потер свои глаза.

— Я готов признать, что у нас нет проблем в том, что касается постели. Но тогда, это

имеет смысл, потому что мы на самом деле едва ли разговариваем друг с другом.

— Правда? Потому что я думаю, что мы общаемся просто прекрасно. До этих самых

пор, когда ты решил изменить свои устремления в том, что касается меня.

— Боже упаси, если я хочу взять тебя с собой на ужин в память о моей матери, где

другие люди могут увидеть нас вместе, — сказал я.

Поднявшись с дивана, она скрестила руки и практически прокричала:

— Потому что это не просто ужин. Это публичное заявление всему обществу.

— Чушь полная. Это личное. Это признание того, что мы вместе и это не интрижка,

в чем ты продолжаешь себя по-прежнему убеждать, — сказал я, мой собственный голос

стал громче, потому как параллельно с ним росло и мое раздражение. — Почему тебе так

сложно признаться в этом? Чего, черт побери, ты боишься? И почему мне постоянно

кажется, что ты одной ногой уже за дверью?

134

Вот оно, это шанс для нее прояснить все, рассказать мне о том письме, которое я

нашел. Но Гвен не дрогнула, никак не показала, что мои слова задели ее за живое.

— Ты требуешь от меня обязательств, но откуда мне знать, что если я начну

полагаться на тебя, начну доверять тебе, то ты не щелкнешь пальцами и не соберешься

поменять меня на очередную модель? — спросила она. — Ты босс, и поэтому ты

единственный, у кого здесь есть власть, Логан. Давай не будем забывать об этом.

— Когда ты поймешь, что я не Стивен? И я, откровенно говоря, думаю, что это

настоящее оскорбление, что ты по-прежнему думаешь, что я способен повести себя с

тобой также как и он, — я сделал глубокий вдох, пытаясь не позволить моему

разочарованию и злости поглотить меня. — Я готов выставить себя на всеобщее

обозрение — я хочу быть у всех на виду с тобой — без какой-либо защиты, рискуя

получить жесткий отпор, но мне нужно, чтобы ты хотела того же самого.

Она вздохнула и посмотрела в окно, ее отражение в стекле напоминало призрак.

— Ты меняешь правила, Логан, и просишь о том, что я не совсем уверена могу дать

тебе.

— Я не говорю тебе — все или ничего, — я подошел, чтобы встать перед ней, с

осторожностью соблюдая дистанцию. — И я не предлагаю размещать объявление в газете

или устраивать совместное интервью.

Ее глаза искали мой взгляд, ее выражение стало серьезным, но таким опасливым.

— Тогда, о чем ты просишь?

— О том, чтобы ты прекратила вести себя так, как будто все неправильно и

настолько хрупко, что сломается от малейшего взгляда. И когда я буду говорить речь о

моей маме самым публичным способом из всех возможных, ты будешь сидеть за столом в

ожидании моего возвращения. Я хочу, чтобы ты была там со мной, Гвен. Ты нужна мне

там, — сказал я, проводя подушечкой большого пальца по ее нижней губе. — Я надеюсь,

что однажды, ты позволишь мне заполучить тебя навсегда, но прямо сейчас я прошу тебя

быть моей девушкой.

Все ее тело напряглось, и я был уверен, что она собиралась ответить отказом, но

после нескольких долгих минут, Гвен сделала глубокий вдох и сказала:

— Ладно, Сладкая Булочка, один раз побуду твоей девушкой.

Глава 17

ГВЕН

Через три недели после катастрофы под названием День Благодарения я была в the

Cherry Cricket с Мисси и ее мужем Дэном, а также с группой его сотрудников из

юридической фирмы, мы потягивали пиво и ели зеленые чизбургеры чили, ожидая пока

начнется Monday Night Football. Дротики дартс пролетали в нише позади меня, дети в

футболках медведя боксера состязались друг с другом в пейнтбол, повсюду мерцали

рождественские огни, и все вокруг было окутано атмосферой праздника.

Мы с Мисси приходили в этот дешевый денверский бар со времен старшей школы и

даже через десять лет ничего не изменилось — зеленый ковер, стены из деревянных

панелей, столы из ламината и обитые виниловые стулья были по-прежнему такими же

потертыми и старыми, как и само строение, еда была идеальным балансом жирного и

ароматного, а выбор напитков был весьма большим. Над нашими головами витал туман из

дымка от говяжьих котлет, готовящихся на огне под которым были раскаленные

135

вулканические камни, все это заслоняло вид на имитацию хоккейного катка над нашими

головами, а вентиляторы лишь создавали видимость проветриваемого помещения.

Телевизор был включен на канале ESPN. Все, кто был вокруг нас, — все типы

людей, начиная от тех, кто сошел прямо с брошюр о банковском инвестировании,

хипстеров, женщин в твидовых костюмах от Chanel и на двух дюймовых шпильках до

спортивных фанатов, выкрикивающие приветствия в тот момент, когда игроки the

Blizzards выбежали на поле стадиона Qualcomm в Сан-Диего для игры с the Chargers.

Логан с парнями одержали победу над the Packers в Грин Бей на прошлой неделе, и

фанаты затаили дыхание, чтобы посмотреть сможет ли их команда продолжить свою

победную серию, вернувшись домой с ранним подарком на Рождество. Я хотела только

одного — чтобы Логан выжил в этих четырех периодах, хотя заметила, что его походка

казалась уверенной и устойчивой, когда он отрабатывал свои удары.

— Объясни мне, почему Колорадо снова играет против Сан-Диего? — кричала

Мисси мне прямо в ухо, чтобы пробиться сквозь окружавший нас шум. — Разве мы уже

на разбили их один раз в этом году?

Бедная девочка была также несведуща в футболе, как и мой отец. Но, по крайней

мере, она позаботилась о своем внешнем виде, который был лучше, чем у меня — на ней

были джинсы и яркий синий свитер, пронизанный серебристыми нитями, что напоминало

мне о пачках, которые носили балерины, когда танцевали «Танец снежинок» в балете

«Щелкунчик».

— The Blizzards играют с the Chiefs, с Raiders и с Chargers дважды за сезон каждый

раз, — сказала я, окуная горстку картошки фри в соус «Чипотле Ранч». — Это хорошо,

потому что Денвер практически всегда побеждает всех трех, что дает команде хороший

отрыв в общей таблице ( прим. соус «Оскара» кулинарного мираЧипотле Ранч» имеет характерный и насыщенный

вкус, жгучий перец чипотле, чернослив и пикантные специи).

Мисси толкнула руку своего мужа.

— Думаю, в таком случае, хорошо, что ты не поставил деньги на игру с the Chargers,

— когда он не ответил, она пнула его ногу под столом. — Верно, Дэн?

Он вздрогнул, посмотрел на нее и пожал плечами.

— Ага, думаю, что так, — потом он вернулся к обсуждению положения команд в

таблице футбольной лиги со своим знакомым адвокатом.

Я планировала провести свой вечер дома на диване перед телевизором, но Мисси

умоляла меня приехать, заявив, что хочет поболтать, потому что не видела меня после

праздников. Однако после того, как увидела, что Дэн отстраненно и холодно отмахнулся

от Мисси, как если бы она была не важнее ворсинки на костюме, я подумала, что между

ними происходило нечто посерьезнее, так что я была здесь в качестве щита.

— Как Логан чувствует себя сегодня вечером? — спросила Мисси, ее голос был

раздраженным, а взгляд по-прежнему прикован к затылку Дэна.

— Подготовленным. По крайней мере, это то, что он продолжает мне говорить, —

сказала я, фокусируя свой взгляд на телевизоре. Я смотрела, как Логан отдал короткий пас

через центр Крису, заработав для the Blizzards первый даун на сорока ярдах на их же

собственной стороне поля.

Она посмотрела на меня с серьезным выражением лица.

— Ты не веришь ему?

— Нет. Не в этом дело, — сказала я, обводя большим пальцем контур значка на

бутылке пива the New Belgium Blue Paddle. — Логан постоянно готовится. Если он не

тренируется с тренером квотербеков, чтобы улучшить свою скорость и точность, тогда он

занимается в зале, работая над своими силовыми навыками. Если он не в тренажерном

зале, тогда он изучает фильмы или находится на физиотерапии. Если он и этим всем не

занят, тогда он встречается с диетологом или отслеживает свой сон.

— И тебе кажется, что это слишком? — спросила Мисси, рот которой был набит

маринованными огурчиками.

136

— Он не может выдержать такой темп и такую нагрузку... надолго его не хватит.

— Ты обсуждала это с Логаном? — она вытерла пальцы об салфетку, а затем

скомкала мокрую бумажку и швырнула в пустую картонную корзину.

— Я пробовала, но на самом деле это же не мое дело, так? И, кроме того, каждый

раз, когда я поднимаю этот вопрос, Логан говорит, что знает свои пределы. Поэтому какой

еще у меня есть выбор, кроме того, чтобы верить ему? — я допила свое пиво и оттолкнула

бутылку в центр стола. — Логан сам есть игра, и он готов дать этому городу тот

чемпионат, который они желают, чего бы ему это не стоило.

— Но, Гвен, разве ты не думаешь, что поставленное на карту сводит его с ума?

— Что ты имеешь в виду? Он знает, как это отражается на его же собственном теле и

как это отразится на будущих контрактах.

Хотя я и произнесла это, но краем глаза отметила, как Логан плавно и, не прилагая

особых усилий, пересекал поле, не показывая ни единого признака о том, что испытывал

боль. Он сделал обманную передачу на защитника, а затем бросился через открывшееся

пространство, созданное наступлением атакующей части команды, заработав еще

пятнадцать ярдов, до того как его вытолкнул за пределы поля полузащитник Chargers.

— Ну... — Мисси крутила свой стакан воды, делая влажное кольцо на подставке еще

шире. — Все точно так, как ты и сказала. Логан живет игрой, но могу поклясться, что это

только потому, что он в полной мере не может осознать то, что ожидает его после, если

вдруг игра в футбол для него закончится, — она посмотрела на меня острым взглядом.

— У него есть ресторан и его благотворительная деятельность, поэтому я могла бы

сказать, что он, по крайней мере, задумывался об этом, — сказала я, когда мимо нашего

стола пронеслась маленькая девочка с хвостиками и в футболке Blizzards с надписью

«ЛАЛОНД» и номером «89». Я улыбнулась тому, что мой брат вдохновлял футбольных

фанатов уже следующего поколения, даже если сам он никогда не смог бы в полной мере

оценить это.

— Нет, ты дура. Что еще Логан мог рядом с тобой, — сказала Мисси, а потом

вздохнула. — Ты сейчас здесь, сидишь и беспокоишься о потенциальном риске для

будущего Логана, но не была честна с ним в том, что касается твоего собственного

будущего, рассказывая ему о своих стремлениях и чувствах, по сути, ты делаешь то же

самое.

— Я согласилась пойти на вечер вместе с ним, — сказала я, но эти слова даже на мой

слух звучали слишком неубедительно.

— И это было большим шагом. Хвалю, — сказала она, даже не пытаясь скрыть свой

сарказм, когда официант обновил напитки и убрал уже выпитые. Мисси сделала глоток

своего пива Guinness и слизала кремовые усики из пены, которые появились над ее

верхней губой. — Ты призналась мне, что влюбилась в него. Тем не менее, ему ты об этом

не скажешь. Тогда почему его не должен интересовать один лишь футбол, когда ты

слишком испугана, чтобы спросить его о том, как бы тебе остаться в его жизни навсегда?

— Но куда именно я могла бы вписаться, Мисси? — спросила я, в моем голосе

проскользнули нотки разочарования, потому что я на самом деле хотела бы знать об этом.

Если бы мне предложили место в Нью-Йорке, я не могла бы ждать того, чтобы

Логан отказался от всего здесь, в Денвере, чтобы переехать на другой конец страны

вместе со мной. А если бы Логан даже ушел из the Blizzards в другую команду, я не могла

сказать, что последовала бы за ним. Не без ущерба для собственной карьеры.

И снова, когда дело дошло до страсти к собственным увлечениям и любви, мы оба

отчаянно хотели исполнения своих мечтаний и не хотели жертвовать своими амбициями.

Вот почему страсть всегда одерживала победу. И все же я не могла заставить себя

оставить его, даже зная о том, что один из нас двоих, в конце концов, пострадал бы.

— А куда ты сама хочешь вписаться, Гвен?

137

Я просто терпеть не могла, когда Мисси задавала мне такие прямые вопросы. Она

делала это с тех самых пор, как нас в первый же день в старших классах поставили в пару

на экономике, и больше не прекращала заниматься этим.

— Потому что это не то, на что Логан или я можем ответить, и на самом деле, то, где

ты видишь саму себя, — это единственное, что имеет значение, — продолжила она. — И

прямо сейчас то, как ты себя ведешь, больше походит на то, что ты не можешь

критиковать приоритеты, которые расставил Логан лично для себя. По крайней мере, пока

ты не определила свои собственные.

И снова Мисси была права, но то, что на слух было так просто понять, на практике

было невозможно воплотить. Я начала говорить ей об этом, но прежде чем слова вылетели

из моего рта, Дэн и его коллеги резко поднялись из-за стола, обрывая меня.

— Куда ты? — спросила Мисси, хватая его за руку.

— Мне нужна еще одна порция Old Fashioned (прим. «Оскара» кулинарного мираОлд фешен» (англ. Old

fashioned — старомодный, на прежний манер) — коктейль-аперитив Международной

ассоциации барменов. Смешивается в бокале на основе бурбона, скотча или ржаного

виски. В качестве гарнира украшается долькой апельсина и коктейльной вишней. Входит

в число официальных коктейлей Международной ассоциации барменов (IBA), категория

«Оскара» кулинарного мираНезабываемые»), — Дэн встряхнул кубики льда в пустом бокале, хотя официант

приносил ему коктейль несколько минут назад. — И мы хотим подойти поближе к

телевизорам. Невозможно услышать комментатора или прочитать субтитры с такого

расстояния. К тому же, вам, леди, я предоставляю шанс поболтать без мальчиков.

Как будто нас это вообще как-то интересовало, если вспомнить последний час нашей

болтовни.

Дэн и остальная часть парней двинулись через шумную, переполненную людьми

комнату, подбираясь к бару. Мисси повернулась ко мне, ее глаза остекленели, однако я не

была уверена, были ли в них гнев, раздражение или печаль. Возможно, все одновременно.

— Итак, ты не хочешь мне рассказать, что здесь происходит? — спросила я.

Мисси поерзала на своем стуле и заправила за ухо прядь своих белых волос.

— Помнишь синяк у меня на руке, который ты заметила пару месяцев назад?

Я кивнула.

— Ты сказала, что он остался после твоего последнего посещения гинеколога.

— Так и было, но если говорить конкретнее, то он был результатом того, что я

вставила противозачаточную капсулу под кожу.

— Разве эти устройства, ну, я не знаю, долговременные, что ли?

Она покачала головой.

— Они заменяемы. Но эффективны многие годы, — Мисси поерзала на месте, а

потом провела большим пальцем по внутренней стороне своего предплечья. Внезапно,

все, о чем она не сказала вслух, стало очевидным.

— А Дэн не знал, — сказала я, опустив ладонь на ее запястье, для удобства и

поддержки.

— Нет. Это было давно, — отстранившись, она разгладила морщинку на свитере и

прочистила горло. — Я думала, что смогу спрятать синяк или, по крайней мере, списать

все на травму после игры в теннис, но потом Дэн получил счет по страховке, потому мне

пришлось все рассказать начистоту.

— И каков был первоначальный план? Разыгрывать дурочку и изображать

разочарование каждый раз, когда ты получала отрицательный тест на беременность, в то

время, пока Дэн думал, что вы оба активно работали над этим?

— Да, по большей части все именно так, — Мисси сделала еще один глоток пива и

сосредоточила внимание на окрашенных в бледно-розовый цвет ногтях. — Я знала, что

это было так по-детски, лживо и неправильно, но я была так измотана всем этим.

Бесконечные обследования у врачей, не заканчивающиеся анализы, настойчивость Дэна в

том, чтобы мы исследовали все возможные варианты, каких бы денег это не стоило.

138

— А у тебя не было ощущения, что ты могла бы поговорить с Дэном об этом? —

спросила я, размышляя о том, как она могла не заметить, насколько похожим был этот

разговор на тот, что мы только что вели обо мне и Логане.

— По всей видимости, нет, но сейчас все это очень спорно, — сказала она, а на лице

у нее было написано полное поражение.

— И как Дэн отреагировал, когда узнал об этом? — спросила я.

— Конечно же, он не был счастлив, но он понимает, что мне нужен перерыв после

всего этого давления.

— Но, Мисси... — я колебалась, подбирая с осторожностью следующие слова. — Ты

вообще хочешь детей? Нет какого-то незыблемого правила, что ты что-то должна, не

имеет значения, что твоя свекровь хочет или что, по твоему мнению, ждет от тебя

общественность.

Она подняла плечи и неопределенно пожала ими.

— Я... я не знаю. Но Дэн хочет, даже если нам придется решить это. И это совсем не

похоже на покупку автомобиля. Нет ни единого компромисса в том, когда ты делаешь

выбор в пользу того, чтобы завести ребенка...

Мисси прервал звонок моего телефона, который задребезжал на столе. На экране

загорелось имя Трента Келлера, и мое сердце замерло. Я знала, что в любой день могла

услышать от него отзыв о своем меню, которое я предоставила, но я думала, что это

должно было произойти после Нового года.

— Ты должна ответить ему? — спросила Мисси.

Я прикусила губу и кивнула.

— Я скоро вернусь, — я взяла свой телефон со стола и вышла на улицу, смотря под

ноги, чтобы не поскользнуться на льду, который покрывал тротуар. Мурашки пробежали

по моим рукам, но не от холода.

— Здравствуйте, мистер Келлер, — сказала я, мой голос был твердым и без намека

на дрожь, несмотря на нервозность, которая все внутри меня скрутила в узел.

— Гвен, пожалуйста, называй меня Трент. Я получил твое меню, что ты мне

отправила, и это немного отличается от того, что я ожидал от тебя, — сказал он, переходя

сразу к делу, что я оценила. Чем быстрее он избавит меня от мучений, тем лучше.

Я хотела спросить, означало ли другое «плохо», но вместо этого сказала:

— Когда мы разговаривали до этого, у меня не сложилось ощущения, что вы имели в

виду что-то конкретное.

— Это правда, — сказал он. — Однако я должен признаться, что учитывая ваш

предыдущий опыт в Brindille под начальством шефа Дюрана, и ту похвалу, что вы

получали на протяжении всей своей карьеры в различных заведениях, я ожидал чего-то

более формального, немного более из современного американского, что вы делали ранее.

Все внутри меня рухнуло. Я всегда имела склонность к более вычурной манере

готовки и сервировки, но не только потому, что это было предпочтительным для Стивена.

Он раз за разом настаивал на том, что для того, чтобы обрести успех на столь

перенасыщенном рынке, блюда должны были выделяться, должны выглядеть дорого и

таковыми же быть на вкус. Стиль, согласно Стивену, рассматривался, как нечто столь же

важное, как вкус и запах — а иногда даже и быть в приоритете. Если Трент хотел именно

этого, что ж, тогда меня точно не окажется в окончательных списках.

— Я хотела создать меню, которое было бы более привлекательным, не могу

подобрать более подходящего слова, но при этом, чтобы оно оставалось утонченным, —

сказала я. Звук шуршащей бумаги послышался в телефонной трубке, и я предположила,

что Трент перебирал бумаги и странички с меню от других претендентов, которые были

более талантливыми, чем я.

— Думаю, что это было точным определением того, что вы предоставили, — сказал

он. — Вы взяли концепцию — с фермы прямо на стол — и сделали ее более свежей и

актуальной. Идея объединить это с колоритом разных стран — весьма хороший ход. В

139

частности, мое внимание привлекли жареные ребрышки. Мне понравилось, как вы

скомбинировали метод тушения, присущий корейской кухне, с ванилью с Мадагаскара,

итальянской полентой и нотками цитруса. И ваш выбор в пользу традиционных гречневых

блинчиков столь популярных в Британии приятен на слух, но одновременно это звучит

изысканно. Я думаю, что у гостей будет складываться ощущение, что они пообедали где-

то в загранице, когда они будут пробовать все это около дома.

Я выдохнула, воздух покидал мои легкие столь поспешно, а беспокойство и испуг,

заполнявшие меня, сменились волнением.

— Хотя меня всегда привлекала современная интерпретация кухни «с фермы сразу

на стол», однако это иногда может быть ограничено ингредиентами, доступными вам, —

сказала я. — Мне хотелось как-то оживить это, исследовать кухню с разных сторон света.

— Так и есть. Это меню такое индивидуальное, с вашей личной подписью под

каждой тарелкой. Мне любопытно, что вас вдохновило на первый десерт — тосты из

хурмы с айвой, кристаллизованным имбирем и корицей? — спросил Трент.

— Мне посчастливилось совершить множество путешествий, и блюда, которые

остались со мной после этого были изменены, упрощены, чтобы обратить внимание на

один главный ингредиент из местных продуктов. В последний раз я была в Китае и по

ошибке оказалась в лабиринте ларьков, каждый из которых был интереснее предыдущего.

Но хурма, которую предложил мне продавец, оставила неизгладимое впечатление. Только

попробовав ее, у меня возникала идея за идеей, как скомбинировать различные вкусы,

которые давал этот фрукт, — я рассмеялась, испытывая небольшое смущение. — Я

прошла через настоящее безумие под названием «хурма», именно так я открыла то, что

она прекрасно сочетается с айвой.

— Ну что же, могу сказать, Гвен, что я с нетерпением жду дегустации.

— Дегустацию? — спросила я, мое сердце стучало так часто и громко, что я не была

уверена, что расслышала его верно.

— Да, — сказал он, усмехнувшись. — Я звоню, чтобы сообщить вам, что вы

официально пригашаетесь для того, чтобы в январе приготовить разработанное вами

меню для меня, группы инвесторов и нескольких профессионалов в этой области. И у вас

есть еще время для того, чтобы все обдумать. Примите мои поздравления.

— Спасибо, — сказала я, и после того как в течение нескольких минут мы обсудили

кое-какие детали, я повесила трубку, стук собственного сердца по-прежнему отдавался в

ушах. Убрав телефон в задний карман, я прислонилась лбом к подмерзшей кирпичной

стене и сделала несколько глубоких вдохов, глядя на ярко-желтые конусы света, которые

отбрасывали на тротуар уличные фонари.

До настоящего момента какая-то часть меня на самом деле не верила в то, что

перспектива в Нью-Йорке была какой-то реальной возможностью для меня. Только

теперь, когда мне представилась реальная работа, которую я едва ли смела даже

рассматривать как таковую, я была сбита с толку больше, чем за всю свою жизнь. Это

касалось того, подходила ли я на самом деле. А еще того, что я хотела сама.

Я знала, что оставаться в Stonestreet’s надолго было не вариантом, но могла ли я

уехать на другой конец страны после того, как воссоединилась вновь с Мисси, со своей

семьей... и с Логаном? А что самое важное, что было лучше для меня самой?

Я думала, что страсть к работе всегда должна была одерживать победу, но это было

раньше, не теперь, когда я поняла, что возможно ошибалась в том, что было для меня

настоящей страстью.

***

Новый год и день проведения благотворительного вечера наступили слишком

быстро. Когда лимузин остановился в очереди из машин, которые доставляли гостей к

входу, я разгладила перед своего платья от кутюр, которое мне помогла выбрать Мисси,

140

пытаясь изгнать тревогу, которая росла внутри меня, напомнив себе о том, что я была

здесь для того, чтобы поддержать Логана.

— Я не была в отеле the Brown Palace с тех пор, как присутствовала здесь на

завтраке со своими родителями в средней школе, — сказала я, разглядывая через окно

зеленые тенты и фасад из красного камня, подсвеченный крошечными прожекторами. —

Он еще более роскошный, чем я запомнила.

Логан пробормотал что-то непонятное и в сотый раз одернул свой галстук-бабочку,

он ерзал на своем сидении, пока мы ожидали, когда наш водитель подъедет к красной

дорожке, которая была переполнена прессой.

Интересно, он был погружен в раздумья, касаемо той речи, которую должен был

произнести позже, или по-прежнему винил себя за вчерашний проигрыш команде Kansas

City. Несмотря на то, что the Blizzards завершили регулярный сезон с результатом 13-3,

тот факт, что они перешли в плей-офф после поражения, прямо-таки пронизывал все

вокруг суевериями, которые существовали среди игроков, и Логан не был исключением.

Вот почему я до сих пор не упомянула о собеседовании в Нью-Йорке. Я не хотела

нарушать его концентрацию, тем более что я до сих пор не приняла окончательного

решения. Хотя мне нужно было сообщить о нем Тренту в ближайшее время.

— Эй, Сладкая Булочка, — сказала я. — Ты не играешь в хоккей, тебе можно

улыбаться. И поскольку у нас не было возможности провести канун Нового года вместе,

тебе можно сегодня повеселиться.

— Я приглашал тебя на игру, — сказал он. — И к себе домой после нее.

— Ты же на самом деле не ожидал, что я брошу ресторан в самый сложный вечер в

году, чтобы посмотреть на то, как ты бросаешь мяч? — спросила я.

Stonestreet’s был настоящим сумасшедшим домом, несмотря на заранее

определенные зарезервированные столики и специальное меню из четырех блюд. В свою

постель я смогла приземлиться только в три часа утра, моя спина и ноги болели как

никогда, а волосы пахли как вся та сера, что исходила от фейерверков, что были на

десертах. Хотя оно того стоило — гости похоже получали удовольствие, танцуя под

живую музыку, одевая на себя подаренные рестораном шапки и бороды, дополнявшие их

прекрасные наряды, они дудели в дудки и пили очень много шампанского.

— Но если тебе нужно поднять настроение, — сказала я, проводя ноготком с

маникюром по безупречной ткани, покрывавшей руку Логана. — то я могла бы заплатить

водителю, и мы смогли бы послать это мероприятие к чертям, променяв наши вечерние

костюмчики на пиццу и пиво.

Я шутила, конечно же, но если бы Логан согласился, я бы поддержала его.

— Ты с ума сошла? — он рассмеялся, легко и беззаботно, но он все-таки смеялся. —

Мама бы убила меня.

— Ты забыл о том, как хорошо я знала Джейн, — сказала я. — При обычных

обстоятельствах, она бы подкупила тебя тремя шоколадными коктейлями, чтобы мы

смылись с такого представления как это. Но сейчас, поскольку мы чтим ее память, я

думаю, что она бы попросила нас повеселиться сегодня вечером. Хотя меня пугает этот

шведский стол и дешевая выпивка.

— Я уверен, что смогу найти что-то соответствующее твоему вкусу, — сказал он,

его голос прямо-таки источал двусмысленность. Логан сверкнул той самой

непринужденной, дерзкой, сексуальной ухмылкой, от которой тепло заструилось по моим

венам.

Сегодня, когда я надевала это дорогое платье, я чувствовала себя как дилетант в

маскарадном костюме. Была причина, по которой я сделала выбор в пользу того, чтобы

остаться за кулисами и держаться подальше от всего этого, продолжая оставаться у себя

на кухне в своей запачканной куртке шеф-повара и клетчатых штанах — я больше ни на

что не годилась.

141

Я ожидала провести весь вечер, полностью осознавая то, насколько смешно я

выглядела рядом с Логаном. Но все изменилось, когда я вышла на свое крыльцо и увидела

Логана в сшитом на заказ смокинге, его лицо осветилось, когда его взгляду предстало мое

тело, он смотрел на меня так, как будто я была всем, чего он всегда желал. Как будто я

была единственным, что он желал.

— Обещания, обещания, — сказала я, когда водитель остановился и парковщик

распахнул дверь. — Ох, и еще, Логан? Просто, чтобы ты знал: я не надела никакого

нижнего белья, — я подмигнула и вышла из лимузина, улыбаясь его растерянному

выражению, когда он выбрался следом за мной.

Целое полчище камер ослепило меня, когда Логан повел меня по красной дорожке.

В то время как мое сердце сжалось где-то в горле, а мой желудок был сплошным пучком

нервов, было что-то теплое и надежное в том, как ладонь Логана прижималась к моей

спине, давая опору, заставляя меня чувствовать себя в безопасности и защищенной.

И пока репортеры забрасывали своими вопросами со всех сторон:

— Логан, как думаешь, поему команда не смогла одолеть вчера команду the Chiefs?

Какую ты преследуешь цель на сегодняшнем вечере? Ты собираешься готовиться к игре

плей-офф the Blizzards против the Steelers? — и Логан давал им короткие, уклончивые

ответы — Kansas City были лучше готовы, чем мы; это будет касаться рака яичников и

сбора денег для исследований этой проблемы; мы будем делать все для того, чтобы быть

готовыми — его рука по-прежнему крепко удерживала мою спину.

Краем глаза я заметила, что Андреа Уильямс слоняется поблизости, мне было

интересно, почему ее не было в самой гуще событий, с диктофоном наготове. С другой

стороны, возможно, ей было интереснее ударить внезапно очередным разоблачением в

утреннем выпуске. Обычно сама возможность чего-то подобного заставила бы меня

бежать, но прямо сейчас, в безопасности от присутствия Логана, я не могла себя даже

заставить переживать о том, что еще могла сделать Андреа Уильямс.

Меня охватило облегчение, когда мы вошли в тихий отель. Находившийся рядом со

мной Логан тоже расслабился, я поняла, что возможно он чувствовал себя не так

комфортно или уверенно, общаясь с прессой, как я думала вначале.

— Если потом я забуду поблагодарить тебя, то снова говорю тебе «спасибо», —

прошептал он мне на ухо.

— Я еще не кончила, — прошептала я в ответ, — по крайней мере, пока ( прим. игра

слов — перевод слова «Оскара» кулинарного мираcome» — прийти и кончить).

Логан едва не споткнулся об антикварный ковер, услышав мой ответ, но быстро

оправился.

— О, так ты думаешь, что сможешь дойти до точки дважды за этот вечер?

— Дважды? — я выгнула бровь. — Учитывая, что я влезла в это платье — именно в

это конкретное платье — ради тебя, я ожидаю, что тебе удастся оформить несколько

тачдаунов.

— Я думаю, что это можно будет организовать, — Логан рассмеялся и поцеловал

меня в висок.

Мы прошли через элегантное фойе атриума отеля, что повергло меня в

благоговейный трепет — витражный потолок, витиеватые железные перила, обрамлявшие

балконы, которые поднимались вверх на восемь этажей, детали из мрамора, которые были

практически повсюду — и мы прошли к главной лестнице, которая вела в Мраморный

Зал.

Пока Логан здоровался и пожимал руки покровителям фонда, я съела канапе из

тартара с тунцом на хрустящем крекере из черного риса, которые были сервированы при

входе, и залюбовалась фресками, нарисованными над моей головой, при этом напевая

джазовую мелодию, которую играла группа на сцене, и позволяя себе раствориться среди

потрясающей обстановки.

142

— Что бы ты хотела выпить? — спросил Логан, как только освободился, проведя

при этом пальцами по моему голому плечу.

— Белое вино. Что-то яркое, с легкими фруктовыми нотками и небольшой

кислинкой.

Он посмотрел на меня так, как будто я говорила на непонятном языке, и я

рассмеялась.

— Я буду Sauvignon Blanc, — пояснила я.

Мы прошли через бальный зал к бару, и я заметила, что отец Логана был уже там, в

его руке — бокал скотча, он смеялся слишком громко, о чем бы они с барменом не

разговаривали.

Мое настроение было сразу же омрачено. Я не хотела мириться с оскорблениями

Боба, спровоцированными алкоголем, но ради Логана, я готова была собрать все свои

силы, чтобы сдержать свой гнев. По крайней мере, сегодня здесь было много людей, и в

любом случае, я сомневалась, что Боб позволил бы потешить себя самого чем-то, что

могло бы омрачить память Джейн. Однако, возможно щедрые чаевые и намек официанту

разбавлять его напитки не были бы лишними.

Я собиралась сказать об этом Логану, когда его перехватили товарищи по команде, а

меня в то же самое время потянула в сторону моя любимая девица из числа жен и

подружек.

— Гвен! — сказала Бриттани, заключая меня в объятия, которые были столь же

фальшивыми, как и ее грудь. — Ну, это не стало сюрпризом. Где твой брат? У меня есть

друг, который был бы рад встретиться с ним.

И что здесь нового?

— Уверена, что Крис напивается где-то в отеле, заливает вчерашний проигрыш, —

сказала я, одергивая обшитую бисером шифоновую ткань, которая облегала настолько

плотно, что даже не сдвинулась с места. На самом деле, я понятия не имела, где находился

мой брат, все, что мне было известно, так это то, что он находился здесь сегодня вечером.

— О, я думала, что твой спутник сегодня вечером это Крис, — сказала она,

выражение ее лица стало подозрительным.

Дженнифер Кларк вновь одетая словно для ночного клуба во что-то из красной

ткани с блестками, что прикрывало ее тело, вмешалась в разговор.

— На самом деле она приехала с Логаном. Я видела, как они вместе шли по красной

дорожке. Гвен шеф-повар его ресторана, помнишь?

У меня скрутило низ живота, когда Дженнифер улыбнулась Бриттани столь

знакомой улыбкой. Одной из тех, что говорила о том, что они не только читали статьи со

сплетнями, но и точно были уверены в правдивости того, что Логана назвали моим

последним блюдом.

В тот день, когда я провела вечер в ложе для подружек и жен, я поняла, что

большинство жен и подружек спортсменов намеренно уклонялись от чтения и

прослушивания всего, что имело отношение к футболу, включая и сплетни, но думаю, что

эта парочка была исключением.

Бриттани ухмыльнулась.

— Верно. Как мило.

— Это определенно тактический ход. Я никогда не пробовала использовать члена

семьи или кого-то с работы, чтобы заарканить футболиста. Это попахивает

кровосмешением. Я прямо злюсь, что не додумалась до такого, — сказала Дженнифер, а

мне было интересно, что бы подумал Остин Томас о том, что она сказала, если ему

вообще было до этого хоть какое-то дело.

— Это было намного легче, чем ошиваться в лобби отеля, — сказала я, отказываясь

показывать свою слабость перед этими женщинами, чтобы дать им возможность увидеть,

насколько сильно их слова подействовали на меня.

Бриттани фыркнула и перебросила свои темные волосы через плечо.

143

— А еще это более расчетливо. Одно очко за изобретательность. Я могу только

представить, во сколько тебе приходится вставать, чтобы попасть на кухню.

— Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Уверена, что Логан

может подтвердить это, — добавила Дженнифер.

— Верно, — сказала Бриттани, внимательно рассмотрев меня сверху до низу, отчего

во мне снова вспыхнула неуверенность, точно такая же, которую я ощущала до приезда

Логана. — Однако я бы не подумала, что ты, Гвен, охотница за футболками игроков. Я

надеялась, что слухи, крутившиеся вокруг ваших отношений за пределами ресторана,

были неправдой, но пожалуйста, если это то, что нужно, чтобы создать себе имя.

И в очередной раз меня заклеймили как коварную, взбирающуюся по социальной

лестнице пиявку, которая отчаянно стремилась наверх. Конкретно эта ситуация была тем,

чего я стремилась избежать и почему я не решалась сопровождать Логана сегодня

вечером.

— Мы с Логаном не видели друг друга много лет. Он нанял меня, потому что ему

нужен был шеф-повар, а я искала новую для себя перспективу, — сказала я, делая жалкую

попытку оправдать себя, что звучало больше как оправдание, нежели чем правда.

— Одну ты нашла точно, — захихикала Дженнифер.

— Итак, ваши интересы за пределами работы, основаны на старых увлечениях? Или

ты заинтересована в Логане, это что-то новое? — спросила Бриттани.

— Определенно новое, — сказал Логан, вновь присоединившийся ко мне, его рука

снова касалась моей спины. — Потому что мы с Гвен знали друг друга с самого детства —

наши семьи были близки многие годы.

— О. Тогда, слухи — это неправда. Вы просто старые друзья, — Бриттани

посмотрела на Дженнифер с самодовольной ухмылкой.

— Я думаю, что лучшие любовники сначала были друзьями. Ты бы согласилась с

этим, Гвен? — спросил Логан, его ладонь сдвинулась ниже, остановившись прямо над

округлостью моих ягодиц.

Я сопротивлялась желанию ткнуть его локтем в ребро за то, где сейчас находилась

его рука.

— На самом деле, если вы извините нас, то там нас ждут и другие гости, которых мы

должны поприветствовать. Наслаждайтесь вечером, — сказала я, уводя нас в сторону,

пока Логан не успел поделиться еще какими-нибудь интимными подробностями.

— Все в порядке? — спросил он, когда мы были за пределами слышимости, он

внимательно изучал мое лицо, нахмурив брови.

— Зачем тебе надо было поощрять их таким образом?

— Гвен, да брось ты. Эти девицы совершенно безвредные, — сказал он. — И кроме

того, кому есть дело до того, что они думают?

— Безвредные? Конечно, точно такие же, как взбесившийся енот или ты в те

пятнадцать минут, что проходят после того как ты проснулся и выпил свою первую чашку

кофе.

— Ах, будь добрее, они не такие плохие.

Я покачала головой, но перестала давить. Сегодняшний вечер был не для меня. И,

его бы не было вообще, если бы Логан смог понять. Он не был в числе тех, кого называли

беспринципным.

— Может, пойдем и найдем выпивку? — спросила я.

Он рассмеялся.

— Показывай дорогу.

Следующие два часа были туманом, наполненным разговорами со спонсорами и

присутствующими, поеданием закусок, распитием особых коктейлей, товарами,

выставленными на аукцион, позированием для банальных фотографий на фотосессии, и

был Логан, раздававший автографы. Наконец, ведущий церемонии объявил о том, что

ужин готов к подаче.

144

Мы с Логаном нашли наши места за центральным столом в первом ряду, который

был всего в нескольких футах от сцены. Его отец и несколько членов правления фонда

уже заняли свои места. Я представилась остальным приглашенным, сидевшим за нашим

столом, к моему удивлению Боб поднялся, выдвинув мой стул и сказал:

— Ты выгладишь прекрасно, Гвен. Я рад, что ты пришла поддержать Логана.

Я не была уверена, были ли его жест и слова оливковой ветвью мира за его

поведение на ужине в честь Дня Благодарения, но, тем не менее, я это оценила.

— Спасибо, Боб, — сказала я, занимая свое место. — У меня такие прекрасные

воспоминания о Джейн, поэтому для меня это четь быть здесь сегодня. Я никогда не

забуду, какой она была дружелюбной, или каким гостеприимным всегда был ваш дом.

После того, как все расселись, официанты поставили на стол то, что должно было

быть самым преувеличенным и переоцененным салатом на свете, но, тем не менее, это

было основой любого банкета — свежая зелень с сушенной клюквой, крошенный голубой

сыр, засахаренные грецкие орехи с заправкой из шампанского. Пока мы ели, на большом

экране за сценой транслировалось видео, в котором освещались достижения фонда за

прошедший год.

Короткий фильм закончился, и включился свет. Я заметила, что Логан не

притронулся к своей еде, а его нога нервно подергивалась. Я опустила руку под стол и

сжала его колено. Дрожь прервалась, и когда Логан встретился со мной взглядом, он

выглядел так, как будто был болен — его лоб был усеян капельками пота, кожа была

бледной, а взгляд был рассеянным.

— Ты в порядке? — произнесла я.

Он кивнул, хотя выглядел он так, как будто был готов сбежать, когда официанты

принесли второе блюдо — ансамбль из жареного филе говядины с перцем и морского

окуня с картофельным пюре и спаржей на гриле — которому каким-то образом удалось

быть еще более пресными и скучными, чем салат.

Я никогда не видела, чтобы Логан вел себя не уверенно, даже, когда он был зол и

ругал себя за плохую игру, он по-прежнему оставался самоуверенным, собранным и

сосредоточенным на том, что нужно было исправить. Но сейчас он казался... напуганным,

поэтому я не была уверена, что могла бы выдержать это. Не от кого-то столь сильного и

одаренного, как Логан Стоунстрит. Когда он сказал, что ему необходимо мое присутствие

на сегодняшнем вечере, я не понимала, как много это для него значило.

— Эй, ты сможешь сделать это, — прошептала я. — Ты репетировал свою речь, и ты

не можешь ничего сказать такого, чтобы было неправильным.

Логан сжал мою руку и снова кивнул. Ведущий назвал его имя и представил как

оратора, приветствия и аплодисменты заполнили бальный зал. Он отодвинул назад свой

стул, расправил лацканы своего пиджака и вбежал по ступенькам на постамент, как если

бы проделывал это сотни раз.

— Благодарю Вас за столь теплый прием, — сказал Логан, его голос дрогнул. Он

извлек листок с речью из внутреннего кармана и поправил микрофон. — Сегодня вечером,

мы собрались все вместе, чтобы почтить женщин, которые лишились своих жизней из-за

рака яичников, тех, кто сражается, и тех, кто одержал победу.

Логан посмотрел в зал, и его взгляд, наконец, остановился на мне. Его пауза

затянулась, его руки сжали края трибуны, и я улыбнулась ему, поощряя его к

продолжению. Когда он заговорил вновь, вся его нервозность исчезла.

— Вместе с моим отцом мы основали этот фонд в память о моей матери Джейн. У

меня так много воспоминаний о ней. Тепло ее объятий. То, как один короткий взгляд мог

поставить меня на место. Как она всякий раз озаряла комнату, когда входила. Та лазанья,

которую она готовила перед каждой игрой или всякий раз, когда у меня был плохой день.

Она всегда рано просыпалась и ложилась спать поздно, чтобы быть уверенной, что я не

пропустил тренировку — и вообще все занятия, — сказал он с усмешкой.

145

Я посмотрела на Боба, мое сердце сжалось от навернувшихся у него на глазах слез и

совершенно разбитого выражения на лице.

Логан разложил карточки с записями и сделал глубокий вдох, первый раз его поза

стала расслабленной.

— Но лучше всего мне запомнились ее милосердие и сила, пока саму ее пожирал

рак. Я помню, как за несколько недель до своей смерти, я спросил ее, как ей удается

оставаться такой позитивной, как она по-прежнему способна смеяться, когда все, чего я

хотел сделать, это кричать о несправедливости всего происходящего. Но, конечно же, она

улыбнулась мне на этот взрыв ярости, всем известный ее метод, и повторила те слова,

которые повторяла всю мою жизнь: «Счастье — это контактный вид спорта». Только

после того, как она уже умерла, после того, как люди прислали кучу писем, открыток и

эмейлов, только тогда я на самом деле понял, что она имела в виду, и начал смотреть ее

глазами на тех, кто знал ее не только как мать или жену, — сказал он. — По рассказам

других людей я узнал о женщине, которая любила готовку и мечтала однажды открыть

свой ресторан. Узнал женщину, которая была безумно и дико влюбленной в моего отца,

мужчину, который двигался по собственному пути, согласно собственным устремлениям,

и женщину, у которой было достаточно смелости для того, чтобы пойти по новому пути,

чтобы жить другой мечтой, которая отличалась от того, к чему она стремилась вначале.

Сидевшие рядом со мной гости замерли на своих местах, внимательно слушая

Логана, то, как открыто и искренне он рассказывал о такой невероятной женщине, и от

этого меня переполняли гордость и восхищение, потому что я была знакома с Джейн.

— Для кого-то это решение показалось бы слишком самоотверженным, то, которое

моя мама приняла ради блага меня и моего отца. Но на протяжении всей моей жизни, моя

мама учила меня снова и снова, что счастье — это не то, что случается с нами или нечто,

что кто-то может дать нам или забрать, — сказал он, его голос был наполнен тоской, а

выражение лица стало серьезным. — Счастье — это нечто, над чем ты должен работать

каждый день. Это результат нашего выбора. И в принятии этих решений, что-то

неизбежно остается позади. Но ты не можешь тратить время впустую на то, чтобы

переживать о том, «что-если» или «что-могло-бы-быть». Истинное счастье достигается

благодаря заботе о том, что у тебя есть, не имея все сразу.

Его слова сразу же ударили мне прямо в сердце. Остальная часть его речи была

одним размытым пятном, мой разум лихорадило от того, что он сказал.

Я так долго верила в то, что счастье означало достижение определенного успеха в

профессии, что это означало быть лучшей в своей сфере благодаря собственным

достижениям. И пока я не вернулась в Денвер, каждое принятое мною решение было

направлено на то, чтобы достичь этого, — посещение престижной кулинарной школы,

путешествия по всему миру, чтобы улучшить свое мастерство, выбор работы в пользу

самых лучших и уважаемых ресторанов.

А теперь я подумала, не проделывала ли я все это в ожидании, что счастье нашло бы

меня, а не наоборот. Возможно поэтому, где бы я не оказывалась в конечном итоге, везде

я искала чего-то большего. Отчаянно желая получить все. Но как сказал Логан, этот трюк

был просто невозможен.

И когда я посмотрела наверх, на него, стоявшего на сцене, я внезапно совершенно

ясно осознало то, что возможно он был всем, что я искала. Понимание этого обрушилось

на меня так жестко и быстро, что у меня перехватило дыхание. Это было так очевидно.

То, что Мисси — и по-своему Крис — пытались сказать мне, и что я всегда знала сама, но

не была готова признать.

Толпа разразилась бурными аплодисментами, и я быстро сосредоточилась, когда все

в зале поднялись, аплодируя стоя. Логан сошел со сцены и присоединился ко мне за

столом, но он не занял свое место. Вместо этого он прошептал мне на ухо:

— Музыканты сейчас снова начнут играть. Не хочешь свалить отсюда?

— Хочу, — сказала я, забирая свой атласный клатч и хватая его за руку.

146

Мы стремительно покинули Мраморный Зал, спустились вниз по большой лестнице,

к лифтам, которые находились в лобби, где работник отеля the Brown Palace попридержал

один из них для нас. Мы зашли внутрь этой коробки столетней давности, кнопка верхнего

этажа уже горела.

— Приятно вам провести время в люкс Эйзенхауэра, мистер Стоунстрит, — сказал

мужчина с легким поклоном и удалился.

— Так, это была официальная часть, — сказал Логан, неспешно водя пальцами вверх

и вниз по моей спине.

Я прошептала свое согласие. Двери лифта плавно закрылись, и он начал свое

движение. Находясь вдали от остального мира и стоя рядом с Логаном, я ощущала, как

была напряжена снаружи, мой разум был в смятении, мои чувства были такими сильными.

Его запах окутал меня — нечто богатое, теплое и совершенно аморальное, что я хотела

обернуть вокруг себя — когда каждое нервное окончание и то, что было между ними,

пылали от мыслей о нем.

Прозвучал сигнал, и двери лифта разъехались в стороны, демонстрируя личный

коридор, который вел к единственной двери.

— Готова узнать, где Эйзенхауэр провел лето 1955 года? — спросил Логан, крепко

переплетая наши пальцы. От его прикосновения меня пронзило током.

У меня сильно пересохло в горле, чтобы я могла что-то ответить ему, поэтому я

просто кивнула и позволила ему вести меня по коридору в номер-пентхаус.

Убранство напоминало мне Белый Дом — роскошное синее ковровое покрытие,

соответствующая мебель, шторы с узорами и колонны, которые были своеобразным

акцентом во всем пространстве. Огонь, горевший в камине, был единственным

источником света в гостиной, а на кофейном столике охлаждалась в ведерке бутылка

шампанского. Я заметила, что наши сумки находились на стеллаже для багажа прямо в

спальне, а на огромной кровати с балдахином было отогнуто покрывало.

— Ты тихая. Все в порядке? — спросил он, стаскивая с плеч смокинг и развязывая

галстук-бабочку, бросая и то и другое на спинку кресла.

— Я в порядке, — удалось мне произнести, я надеялась, что он не расслышал дрожь

в моем голосе, не почувствовал, что я едва могла держать себя в руках.

Логан посмотрел на меня своими искренними голубыми глазами, взгляд которых

проникал в самые потаенные уголки меня, как будто раскрывая все мои секреты. Или как

если бы они были известны ему с самого начала. Я так много всего хотела сказать ему,

мне в столь многом надо было ему признаться, но слова застряли у меня в груди.

Со Стивеном всегда было неравное соотношение сил, он как шеф-повар всегда

ожидал, что я буду вторым номером в команде, чтобы исполнять его капризы без

вопросов и недовольства. Но с Логаном все было по-другому, и это загоняло меня в тупик,

я не знала, как вести себя.

«Я люблю тебя».

Разве эти слова не должны были быть самыми легкими? Но, тем не менее, они

заставляли меня чувствовать себя так, будто я стояла на краю обрыва, глядя вниз на

бескрайний океан. Я могла совершить прыжок вниз — все внутри меня говорило о том,

что это того стоило — за исключением одного тоненького голосочка на задворках моего

разума, который задавался вопросом, какое коварство ожидало меня на поверхности. Не

закончится ли все между нами сплошными руинами.

— Ты уверена? — спросил он, поднимая бровь.

— Я просто устала, — сказала я, отводя взгляд. Я скинула свои туфли на шпильке

рядом с кушеткой и двинулась по направлению к ванной, но Логан встал позади меня,

схватив за бедра.

— Так устала, что задержишься немного дольше? — его дыхание опалило мое ухо,

его щетина царапала мою кожу. Логан расстегнул мое платье так, чтобы его рука могла

проскользнуть под шифоновую ткань, и я задрожала, когда он прижал ладонь к моим

147

ребрам, прямо под грудью, и притянул меня еще ближе. — Я обещал тебе, что оформлю

как минимум два тачдауна, а я всегда выполняю свои обещания.

Теплая, томительная боль распространялась внутри меня, словно кленовый сироп от

его прерывистого голоса, и как будто по собственному желанию, мое тело плавилось

рядом с ним.

— Думаю, что со мной можно договориться.

— Я надеялся, что ты так скажешь, — сказал он, возвращая мне то, что я сказала ему

той ночью в раздевалке the Blizzards после игры с the Browns.

Логан одну за другой извлек шпильки из моей прически, пока волосы волной не

упали вниз по моей спине. Сложив шпильки в одну кучу на столике, он убрал длинные

пряди с моей шеи. А потом мучительно медленно он покрывал поцелуями мою оголенную

кожу, и когда его язык прикоснулся к бьющемуся пульсу, а зубы слегка прикусили место,

где шея переходила в плечо, и все мое тело напряглось.

— Развернись, Гвен, — потребовал он, все мое тело сжалось от того, как понизился

его голос.

Мое дыхание было столь слабым и поверхностным, что я сама не понимала, как мне

удавалось стоять. Я развернулась к нему лицом и снова посмотрела в эти пронзительные

голубые глаза. Глаза, которые могли читать меня, лишь взглянув. Глаза, которые мерцали

от желания. Глаза, которые заставляли меня верить в то, что все было возможно.

Почему я верила в то, что могла избежать влюбленности, особенно зная нашу

историю? Логан покорил мое сердце в первый же день, как только я встретила его, когда

мне было восемь, и он никогда не отпускал его, не смотря на долгие годы порознь, многие

мили между нами и меня саму, которая противоречила всему. Было неизбежностью то,

что мы всегда оказывались в том же самом месте, и несмотря на то, что меня это пугало, я

осознала, что это было именно тем местом, где я должна была находиться.

— Я бы никогда не пережил этот вечер без тебя, — он провел огрубевшим пальцем

по моим губам. — Ты это все, ты знаешь об этом? Все, чего я хочу. Сейчас, завтра и

навсегда, — и он наклонился и поцеловал меня, как будто боялся, что мог потерять меня.

Мы целовались, пока я вытягивала из брюк его рубашку и расстегивала пуговицы,

стаскивая ткань со скульптурно вылепленных плеч и отбрасывая ее в сторону. Мы

целовались, пока он скидывал свои туфли и брюки, а также боксеры. Мы целовались,

когда он до конца расстегнул молнию на моем платье, так что оно собралось вокруг моих

ног. Мы целовались, испытывая столь острую и сильную необходимость, что от этого

вибрировала каждая клеточка моего тела.

Мы двинулись к спальне, ударяясь о мебель, но прежде чем мы добрались до нее,

Логан опустил меня прямо на пол в безумной лихорадке из рук, губ и кожи. Я могла

почувствовать вкус шампанского у него на языке и пряный, древесный аромат его

одеколона. Тень наших сплетенных тел танцевала на потолке, когда в камине затрещало

полено, и искры отскочили от него в сторону.

Я ощупала пальцами каждый дюйм его тела, провела вдоль витых мышц его рук,

груди, живота и бедер, сжимая и разжимая пальцы в том месте, где он уже был тверд и

полностью готов. Он что-то пробормотал, крепче целуя меня, но не прерывая при этом

собственных исследований моего тела, касаясь меня с такой настойчивостью, которой я

раньше никогда не испытывала. Мое сердце трепетало в груди словно колибри, словно

безумное, отчего у меня перехватило дыхание.

Это было одновременно недостаточно и слишком много.

Логан устроился между моих ног, его руки уперлись по обе стороны от моей головы,

его взгляд не отрывался от моего. И когда он вошел в меня, мы оба застонали. Его толчки

были нежными, уверенными и столь приятными, и я знала, что никогда не ощущала чего-

то настолько прекрасного, как соединение наших тел.

Логан снова впился в мой рот, продолжая совершать свои размеренные и плавные

движения, входя в меня. Обхватив его ногами за талию, я уперлась пятками в его ягодицы,

148

чтобы притянуть его еще ближе. Ощущения были такими сильными, что мое тело

оторвалось от ковра, а мои ногти царапали его спину. Шипение сорвалось с моих губ, а

Логан опустил лицо к моей шее, покусывая и посасывая чувствительную кожу,

проговаривая слова, которые я не могла разобрать, двигаясь сильнее и быстрее. С такой

силой, что он вынужден был схватиться рукой за мое бедро, чтобы я оставалась

неподвижной на полу.

Удовольствие ползло вверх по моим ногам, гудело в позвоночнике, а в животе

возрастало давление. Я достигла предела, все мое тело дрожало, но я еще не хотела

кончать, мне остро не хватало этого чувства, я хотела, чтобы это длилось вечно. Но потом

Логан проговорил мне прямо на ухо, его голос был жестким и хриплым, он просил меня

отпустить это, жгучее пламя охватило меня, когда я достигла самого пика.

И я знала, что, наконец, позволила себе погрузиться в этот глубокий, опасный океан.

***

Я проснулась на рассвете, когда бледные солнечные лучи пробивались сквозь

занавески, окутывая собой уютную и манящую постель, и не менее уютного и манящего

мужчину. Все мое тело ныло и болело во всех нужных местах, которым Логан уделил

тщательное внимание.

Резкий январский ветер завывал на улице, сотрясая окна. Рядом со мной

пошевелился Логан и что-то пробормотал, прижимаясь ближе и обнимая меня за талию.

Через пару секунд он снова спал глубоким сном, и на какое-то время я позволила себе

остаться на месте, слушая размеренный звук его негромкого сопения.

Когда часы на тумбочке показали восемь часов, я аккуратно высвободилась из его

объятий и выскользнула из-под простыней. По всей моей коже пробежали мурашки.

Огонь давно погас, но тепло так и не пропало — старые отели были весьма внимательны в

этом деле. Я собиралась вернуться в постель к Логану, чтобы окутать себя его теплом, но

все внутри меня говорило о том, что чем раньше я позвоню Тренту, тем спокойнее мне

будет на душе.

Порывшись в своей сумке, я обнаружила футболку Логана, которую он оставил у

меня несколько недель назад и которую я использовала в качестве ночной сорочки, я

натянула ее через голову. На цыпочках выйдя из комнаты, я прикрыла за собой дверь,

достала телефон из своей сумочки и направилась в гостиную. Наша одежда была

разбросана по полу, а нетронутая бутылка шампанского теперь плавала в ведре с водой на

кофейном столике.

Шагая взад-вперед по ковровому покрытию, я набрала номер офиса Трента,

безмолвно молясь о том, чтобы попасть на его голосовую почту. В Нью-Йорке сейчас

была середина дня, поэтому возможно мне повезло, и он застрял где-то на совещании, и

не смог бы ответить. Но, конечно же, вселенная не хотела пойти мне навстречу, потому

что он ответил на третьем гудке.

— Здравствуйте, мисс Лалонд. Вот это сюрприз, — сказал Трент. — Полагаю, что

вы пришли к какому-то решению по поводу собеседования?

Я глубоко вздохнула, запрятывая свою нервозность подальше.

— Я приняла решение. Я благодарю Вас за то, что вы приняли мою кандидатуру на

рассмотрение, но я не могу ответить согласием, — сказала я, сжимая спинку антикварного

дивана. — Это просто потрясающая возможность, но в данный момент совсем не

подходящее для меня время, чтобы заниматься чем-то подобным, — мой голос по-

прежнему оставался тихим, чтобы не потревожить Логана.

Трент хранил молчание.

— Это... плохо. Я с нетерпением ожидал дегустации разработанного вами меню, —

сказал он, его голос был смесью удивления и разочарования. — Вы были одной из самых

перспективных кандидатур, Гвен. Я настоятельно призываю Вас пересмотреть свое

149

решение, поскольку такие предложения большая редкость и весьма высоко ценятся. Не

мне объяснять Вам, как вы ограничиваете свое будущее, не говоря уже о том, что попусту

растрачиваете свой талант, отвергая это предложение.

После его слов я почувствовала, как рушится вся моя решительность. Было так

просто нарисовать картинку, на которой я стою у руля процветающего ресторана на

Манхэттене, управляя кухней, имея полную власть и абсолютную автономию. Было так

легко представить, как мне вручают награду фонда имени Джеймса Бирда, как я получаю

долгожданную звезду Мишлен за свои собственные заслуги, зарабатывая уважение и

восхищение своих коллег и критиков.

Но ничто из этого не было мне гарантировано. И я не могла снова отказаться от

своей семьи и друзей, отвернуться от мужчины, который держал в своих руках мое сердце

и счастье, которое я только недавно обрела здесь, в Денвере, ради туманной перспективы.

Только не сейчас, когда риски были столь велики. Поэтому я заставила себя не сбиваться

с выбранного курса.

— Я осознаю последствия, мистер Келлер, но мне нужно сделать то, что будет

лучше для меня самой, — мне нужно было довериться своей интуиции в том, что я не

совершала самую большую ошибку в своей жизни.

Трент неодобрительно вздохнул, и каким-то образом я почувствовала, что мне

гораздо хуже слышать это от него, чем от собственного отца.

— К сожалению, я не в силах переубедить Вас. Но, в конце концов, решение за вами

— и оно окончательное. В этом бизнесе нет дороги назад, Гвен. Я желаю Вам всего

наилучшего в ваших будущих начинаниях, — сказал он, а затем резко оборвал звонок.

— С кем ты разговаривала?

Я подпрыгнула от звука хриплого голоса Логана за моей спиной, мое сердце на

мгновение остановилось, прежде чем снова вернуться к жизни, тяжело забившись у меня в

груди. Я обернулась к нему лицом. Он стоял в дверном проеме спальни, сонно потирая

глаза. Он одел свои трусы-боксеры, его волосы торчали в разные стороны, определенно

причина была в том, что я водила по ним своими пальцам всю ночь.

Я ощутила недовольство и нотки обвинения в его голосе, но сказала самой себе, что,

скорее всего, он неверно истолковал все.

— Никого важного, — сказала я, стараясь не обращать внимания на укол вины,

который я ощутила из-за своего вранья. — Просто кое-кто, кто хотел поговорить со мной

о моей работе шеф-повара и моей готовке.

Я должна была рассказать все, но какой в этом был смысл? Я отказалась от этой

возможности. И как Логан сказал в своей речи, когда ты принимаешь решение, что-то

остается позади, никаких сожалений, никакого интереса в том «а-что-если-бы». Было

только то, что есть сейчас и движение вперед.

Логан изучал меня какое-то время, на его лице была тревога, и у меня был короткий

момент паники, когда я подумала, что он каким-то образом узнал о моих перспективах в

Нью-Йорке. Но, конечно, он бы упомянул об этом, если бы все было именно так.

Наконец, он заметно расслабился и сказал:

— Тогда иди ко мне. Здесь холодно, и я могу придумать парочку способов, как

согреть нас.

Я так обожала появившуюся у него лукавую и очаровательную ухмылку, что

рассмеялась, последовав за Логаном обратно в спальню, при этом зная, что последовала

бы за ним куда угодно.

Глава 18

ЛОГАН

Когда я был маленьким, мой отец часто сравнивал футбол с религией —

легендарные игроки, священные поля, ритуалы в день игры, ощущение братства,

150

общность и традиции. И хотя я всегда соглашался с тем, что футбол был образом жизни,

спортом, который не оставлял людей равнодушными и который вселял надежду, это все

никогда не казалось настолько реальным, как в данный момент, во время игры чемпионата

АФК против команды the Patriots.

Атмосфера вокруг стадиона была заряженной. Адреналин и напряжение настолько

густо заполнили воздух, что он ощущался как некая энергетическая завеса, укрывшая все

кругом. Скопление людей было самым большим — и самым шумным — в истории

Колорадо, скандирующее, подбадривающее, ревущее серебристо-синее море, которое

становилось все громче и громче, пока шел четвертый период.

Стянув свой шлем, я побежал к скамейке the Blizzards, когда специальные службы

устремились на поле, забирая мяч около боковой линии, потребовался один бросок, и он

вылетел за пределы четырехярдовой отметки на стороне поля the Patriots. Хотя нам не

удалось увеличить наш разрыв в счете 14-10 после последнего броска, по крайней мере,

нам удалось прижать нападение the Patriots на их стороне поля. И в игре, которая

превратилась в позиционную битву на поле, даже малейшие победы были важны. Теперь

же двенадцать минут игрового времени — это все, что отделяло нас от выхода в

Суперкубок.

Помощник вручил мне бутылку воды и планшет с уже готовой записью игры. Я

занял место между Крисом и Тони и нажал воспроизведение. Что-то изменилось в

обороне этих представителей Новой Англии с последних записей, и я хотел выяснить, что

поменялось. Когда я смотрел видео, то заметил, что практически каждый раз они

направляли среднего полузащитника в блиц-атаку.

— Черт, номер пятьдесят один никогда никого не закрывает или ждет, когда начнет

развиваться, — сказал Тони через мое плечо. — Он просто идет прямо к мячу, всегда

заходя с одной из твоих слепых зон.

Я кивнул. Это было способом команды the Patriots, чтобы оказывать дополнительное

давление на нас и заставлять меня думать и отзываться на это быстрыми пробежками.

Также это означало то, что я вынужден был провести большую часть последних владений

мячом, бегая, вместо того чтобы отдавать пас. Каким-то непостижимым образом мое

колено «работало», боль была минимальной, но если последняя субботняя окружная игра

плей-офф против команды the Steelers была хоть каким-то показателем, то это не могло

продлиться долго.

— Линия обороны должна лучше блокировать, чтобы у меня было больше времени в

запасе, — сказал я Тони, вытирая полотенцем пот с шеи и лба. Для конца января в

Денвере была необычайно высокая температура, благодаря чему мои мышцы были

расслабленными, а руки — ловкими.

— Ага, я бы хотел поймать мяч в этом тайме, — добавил Крис, заливая себе в рот

Gatorade. Хотя я не знал, на что он жаловался. Два тачдауна, которые мы забили в первой

половине, были результатом того, что он активно выполнял свою работу как

принимающий.

— Чувак, да пошел ты. Вы оба переживайте за себя, а защита будет переживать за

защиту. Мы делаем там все возможное, — Тони подхватил свой шлем с земли и ушел.

Крис покачал головой, глядя на удаляющийся затылок Тони, его колено дергалось.

— Думаешь, что англичане будут продолжать ту же тактику?

— Думаю, да, — сказал я, а почему они не должны были? Это работало. — Но

сейчас мы знаем, что они делают. Мы можем справиться, с полузащиты или нападения,

чтобы усилить преграду. Облегчи немного давление, чтобы я мог дышать там.

И действительно, когда пришло время для нападения the Blizzards снова занять

позиции на поле после того как наша защита помешала the Patriots ощутимо продвинуться

вперед, тренер кричал о необходимости вести игру, которая заставила бы нападающего

Остина Томпсона отойти назад и провести быструю атаку вместо того, чтобы сделать

проход.

151

— Либерти тридцать пять, игл, ган дэнс, правый ( прим. имеется в виду набор

определенных сигналов для ведения игры), — крикнул я парням, собравшимся вместе. В

унисон, мы все хлопнули и направились в самое пекло.

Мое сердце стучало как сумасшедшее за моими ребрами, что случалось перед

каждой игрой. Шум вокруг стадиона достиг просто оглушительного уровня, и я слегка

приподнял ногу, отдавая знак в центр поля, что был готов к рывку, потому как было

невозможно быть услышанным или что-то услышать самому. Мяч прилетел прямо мне в

руки, и вместе с линией защиты, удерживавшей свои позиции, и дополнительной защитой

со стороны Остина, мы сформировали плотное кольцо сразу за атакующей линией, что

позволило мне отдать длинный пас на Дастина Олсона, как я и планировал, заработав

этим первый дайн на семиярдовой отметке на стороне поля the Patriots, так что мы заняли

штрафную зону.

Я размял свой кулак и устремился через все поле, чтобы встретить оставшуюся часть

нападения для проведения следующего игрового момента. Радиопередатчик в моем шлеме

затрещал и в моих ушах зазвучал голос тренера Эшли. Я поднял большой палец,

сигнализируя о том, что принял его сигнал и присоединился к «груде» наших парней.

— Дальше действуем по ява, громила домино, икс-флэш, — выкрикнул я, и мы

разошлись, заняв все свои позиции.

Я занял позицию за центром и принял пас. Я сделал обманную передачу и

развернулся к левому краю. Средний полузащник «англичан» снова двинулся вперед,

вынуждая меня изменить направление собственного движения. Он был частично

блокирован боковым защитником Blizzards, но ухитрился вытянуть руку и схватиться за

горловину моей футболки. Я ни за что бы не позволил ему остановить меня, только не

после того, как я понял стратегию the Patriots. Я вырвался из его захвата, заметил

свободную зону и побежал, подпрыгивая, чтобы перескочить защиту противников.

У меня было только мгновение на то, чтобы понять, что мои ноги коснулись его

шлема, сердцебиение затерялось где-то в вихре, поднятым силой тяжести, моментально я

ощутил боль, которая пронзила мой бок. А потом я внезапно оказался на спине очковой

зоны, изо всех сил стараясь дышать. Судя по тому, что я не был «похоронен» под кучей

игроков и что док Бакстер и два тренера мелькали над моим лицом, что-то говоря, и то,

что я не мог разобрать их слов, — из всего этого я сделал вывод, что меня вырубили и

явно больше, чем на долю секунды.

По моей голове как будто стучали молотком, мой желудок скрутило до тошноты, а в

ушах звенело. Все вокруг меня было размыто, дополнительно это усугубляли

ослепляющие огни стадиона, которые рождали белые блики перед глазами и затмевали

мое зрение. Мой шлем исчез — должно быть, он слетел, когда я приземлился — и я

чувствовал, как чьи-то руки ощупывали мои руки и ноги. Один из тренеров коснулся

моего левого колена — моего здорового колена — и я вздрогнул.

Что бы они не почувствовали, этого было достаточно для них, чтобы узнать то, что

им было необходимо. Прежде чем я узнал об этом, меня закрепили на жестких носилках с

бортом, закрепили мою шею воротом и погрузили в ожидавшую машину скорой помощи,

которая увезла меня со стадиона и подальше от моей мечты, ради которой я трудился

столько, сколько себя помнил.

«Оскара» кулинарного мираПо крайне мере, ты чувствуешь свои пальцы», — безмолвно повторял я себе

самому по дороге в госпиталь. То, что я чувствовал свои пальцы, означало, что я не был

парализован. То, что я чувствовал свои пальцы, означало, что, так или иначе, все будет

хорошо.

Это было чудом, с учетом того, что сказал мне тренер, который ехал рядом со мной в

машине. Защитник «англичан» нанес мне удар, когда я находился в воздухе, закрутив мое

тело так, что верхняя часть моей спины и голова рухнули на газон первыми. Я забил

тачдаун, но также я на некоторое время потерял сознание.

152

— Ладно, Стоунстрит, просто продержись немного. Вскоре ты почувствуешь себя

лучше, — сказал тренер, когда машина подъехала к отделению скорой помощи.

Дежурный врач и несколько медсестер встретили нас снаружи и отправили меня в

смотровой кабинет. После этого жесткие носилки, к которым я был привязан, перевернули

набок. Медсестра придерживала мою шею в прямом положении, пока доктор прощупывал

пальцами мой позвоночник. Белые мушки перед глазами вернулись, а тошнота

продолжила прожигать мой желудок. Все мое тело пульсировало, словно было одним

огромным, мучительным сгустком боли.

«Оскара» кулинарного мираПо крайней мере, ты чувствуешь пальцы своих ног». В настоящий момент это было

нечто сродни заклинанию, то, за что я мог бы ухватиться.

Носилки убрали, и меня уложили на более мягкую поверхность. После этого все

превратилось в какой-то туман из ярких огней, иголок, вопросов и бесконечных

коридоров между кабинетами компьютерной томографией и рентгена. Я понятия не имел,

сколько времени я пробыл там — несколько часов, мог бы я предположить, но я не был в

этом уверен. В тот момент, когда меня привезли сюда, время утратило для меня свои

четкие границы.

Несмотря на то, как я ненавидел, что меня трогали, толкали и тыкали, это было

намного лучше того, где я был сейчас, изолированный в отдельной комнате,

пересчитывавший плитку на потолке, отчаянно пытавшийся снять неудобный бандаж со

своей шеи, и размышлявший над тем, смогу ли я досмотреть этот сезон, не говоря уже о

том, чтобы продолжить свою карьеру. По крайней мере, было еще немного времени в

запасе — команда завладела инициативой, мое падение гарантировало это и дало им

отрыв на оставшуюся часть игры.

The Blizzards выходили в Суперкубок против команды the Saints. Это должно было

принести мне чувство эйфории — это было всем, чего я всегда желал — но все, о чем я

мог думать, это то, как я смог бы пережить шестьдесят минут против самой жесткой и

сильной защиты в лиге. Я не был уверен, что у меня были моральные силы, не говоря уже

о физических возможностях, чтобы принять те удары, которых требовала победа.

Но я выясню это. Я должен был, если у команды был хотя бы один шанс на победу.

Меня отвлек стук о дверной косяк. Зашел доктор, державший в руках планшет, а

вместе с ним были мой отец и тренер Уоллес.

— Привет, Логан. Я доктор Эванс, — сказал он, выражение его лица было добрым,

но решительным. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня протаранил автобус, — мой голос был похож на колючий шепот,

но, по крайней мере, мой взгляд, в конце концов, сфокусировался, а звон в ушах

прекратился.

— Этого следовало ожидать после того, что ты перенес, — он опустил взгляд в

планшет, а потом посмотрел на меня вновь. — Ты знаешь, что произошло с тобой сегодня

вечером?

Я попытался кивнуть, но шейный фиксатор ограничивал движение. Я застонал от

тупой боли, которая пронзила меня.

— Постарайся пока не двигать своей шеей. Только говори, — доктор Эванс подошел

к моей постели, снял стетоскоп со своей шеи и приложил к моей груди.

— Да, я знаю, — сказал я. Было ощущение, что лезвия бритвы кромсали мое горло,

таким оно было сухим.

Доктор Эванс накачал воздух в манжету, чтобы проверить мое давление.

— По шкале от одного до десяти, насколько ты ощущаешь боль? Десять это

мучительно, а один — прекрасное самочувствие.

Если бы я знал, черт возьми.

— Пять?

Синяки покрывали мои руки сверху донизу, и я мог только представить, как

выглядели мои ребра и бедра. Многочисленные капельницы закачивали обезболивающее

153

и разные растворы в мои вены с регулярной частотой, и я был подключен к устройству,

которое измеряло уровень кислорода у меня в крови. Подключенный ко всему этому

оборудованию, я ощущал себя словно автомобиль в автомастерской.

Доктор Эванс сделал отметки в моей карте, а потом повозился с одним из приборов

позади меня.

— Давай посмотрим, возможно, это поможет. А сейчас я рад сообщить тебе, что

полученная томограмма нормальная, поэтому я могу снять этот фиксатор, — сказал он,

расстегивая бандаж на моей шее.

Меня охватило облегчение, и я заметил напряжение, сковавшее лицо и плечи моего

отца. Если томограмма была чистой, тогда это означало, что в моем мозге не было

никаких кровотечений. Тем не менее, с огромным списком различных болей, я знал, что

док начал с хороших новостей, чтобы немного смягчить боль от менее радужных

перспектив.

— Но? — спросил я, мои мышцы были напряжены, а моя подвижность лишь слегка

увеличилась после снятия фиксатора.

— Но у тебя сотрясение мозга и небольшой разрыв в передней крестовидной связке

левого колена, — сказал доктор Эванс, закрывая мою карту и убирая ее под мышку.

Облегчение сменил страх. Я мог справиться с сотрясением мозга, у меня было время

на восстановление, время на то, чтобы восстановить опору. Но травма моего левого

колена в дополнении к старой в правом колене, которое я реанимировал и оберегал на

протяжении всего сезона, со времен колледжа, если быть честным, это меняло дело. Я не

мог позволить себе этого сейчас, особенно, когда я был так близок к призу.

— Насколько серьезен этот разрыв? — спросил тренер Уоллес, наконец, отступив от

стены, его лицо было мрачным от беспокойства. — Он сможет выйти на поле через две

недели?

Ни грамма беспокойства за меня — не то чтобы я осуждал его за это. Главный офис

требовал от него победы в чемпионате — что, по сути, было практически невозможно,

если ему пришлось бы делать такую серьезную замену в стартовом составе в последнюю

минуту. Если я выбывал, это означало, что вся линия нападения должна была

перестроиться, чтобы приспособиться к иному стилю игры, к иному настрою. Если бы я

не имел возможности справиться с болью и собрать все свои силы ради команды, то из-за

этого должны были пострадать все.

— Я бы не советовал этого, — сказал доктор Эванс, качая головой. — Логан

настоящий везунчик. Частичные разрывы случаются реже и легче поддаются лечению, как

в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.

— Отлично, — хмыкнул тренер. — Тогда лечите его и давайте вернем его на поле.

— Это не так просто — это не то, что можно было бы поправить за пару недель, а

игра с поврежденным коленом резко увеличивает риск разрыва.

— Насколько большой риск мы обсуждаем? — спросил я, уставившись в потолок, не

обращая внимания на ругань тренера, на вздох доктора и полнейшую тишину со стороны

своего отца.

— Вам нужны прогнозы? — спросил доктор Эванс.

Мои челюсти напряглись еще больше.

— Мне просто нужно знать то, что может произойти, — уголком глаза я заметил, как

доктор пожал плечами.

— Возможно, что вы придете в себя, все будет по-вашему, ваше колено не будет

повреждено и мы залечим травму в период межсезонья.

Тренер хлопнул в ладоши дважды.

— Это именно то, что нам нужно было услышать, док.

— Я сказал: возможно, — продолжил Эванс. — А теперь давайте поговорим о том,

что, скорее всего, вероятно. Есть вероятность, что кто-то применит силу к частично

154

разорванной коленной связке, что грозит полнейшим разрывом. Прибавьте к этому

историю Логана с подобными травмами, и вот тут его риски резко возрастают.

— Старая травма на другом колене, — сказала мой отец, вставая и подходя к моей

койке, его голос был спокойным и уверенным. — А травмы — это часть того, за что мы

платим, получая возможность играть — Логану известно об этом.

Конечно, я все знал. Я слышал разные интерпретации этого утверждения, по крайней

мере, тысячу раз с тех пор, как зашнуровал свою первую пару бутс. Хотя это не означало,

что натягивая свои щитки, носить название the Blizzards на своей футболке не являлось

порой, чем-то вроде битвы силы и желания — по крайней мере, до недавнего времени. Но

мне платили за то, чтобы я сражался, не смотря на все, что бы мне не подкидывала игра,

не обращая внимания на сомнения.

— Возможно, я мог бы опустить это, если бы у меня перед глазами не было истории

болезни Логана, в силу того, что его правое колено никогда не было так сильно или

стабильно, и навряд ли его достаточно компенсировало левое колено, и есть огромная

вероятность необратимой травмы, — доктор Эванс нагнулся ко мне, устанавливая

зрительный контакт. — К тому же ты должен учитывать свой уже не столь юный возраст,

— он говорил со мной, как с кем-то, кто готовился заменить свой тазобедренный сустав, а

не с кем-то в возрасте, приближавшемся к тридцати. — Восстановление будет долгим,

сложным, и ты никогда не восстановишься на все сто процентов. Логан, тебе нужно

подумать о том, как отзовется эта травма через десять, пятнадцать, двадцать лет.

Только я не мог этого сделать. Ни один профессиональный атлет не мог

беспокоиться о цене, о том, сколько он должен заплатить, чтобы его тело было на пике,

было лучшим изо дня в день. Победителей заботит только одна единственная вещь — это

победа. И конечно, черт возьми, не было сомнений в том, чтобы у меня было право

перечеркнуть все те страдания, что я переносил каждую секунду, ради того, чтобы

заполучить кольцо. Все бросить, потому что мне было больно. Я бы пошел на риск — я

бы лучше прожил жизнь с травмированным телом, чем задавался бы вопросом «а что

могло бы быть». Это был тот путь, который был мне предначертан, как бы сказала моя

мама.

— Как скоро я смогу надеть форму? — спросил я. Я едва успел это сказать, когда

Гвен ворвалась в мою палату, поверх ее форменного костюма болтался бейдж, свисавший

с ее шеи.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что хочешь надеть форму? — спросила

она, ее голос был резким и злым.

— Гвен, сейчас не время... — начал отец, когда его прервал тренер Уоллес.

— Мисс, вам не следует быть здесь.

Тренер схватил ее за локоть — досадная ошибка, учитывая то настроение, что

проскочило на ее лице. Гвен посмотрела не него распухшими, налитыми кровью глазами,

и он убрал свою руку. Она явно плакала, и мне хотелось знать, как долго она ждала,

беспокоилась и не имела никакой информации, и хуже всего, сколько она подслушивала.

Мне пришло в голову, что в коридоре, вероятно, мог быть кто-то еще.

Доктор Эванс прочистил горло.

— Джентельмены, давайте, позволим Логану и его гостье остаться наедине, — он

искоса поглядел на Гвен, когда подошел к двери. — Только не долго, пожалуйста. Уже

поздно, а тебе, Логан, нужен отдых.

Тренер Уоллес пробормотал что-то неразборчивое, его лицо приобретало все более

темный оттенок красного, но он сделал так, как ему сказали. Отец кивнул, похлопал мое

запястье и следом за тренером покинул палату, обходя Гвен. Доктор Эванс задержался в

дверном проеме, определенно желая сказать что-то еще, но передумал. Пожелав спокойно

ночи, он развернулся и вышел.

— Ты собираешься продолжать играть после того, что произошло сегодня вечером?

— спросила Гвен, щелчок двери лишь подчеркнул ее ярость.

155

Я потер руками лицо, усталость охватила все внутри меня, потому как все было так

чертовски сложно.

— Я должен.

— Ты ничего не должен делать, — сказала она, скрещивая руки на груди. — И в

особенности это не после того, что сказал доктор о твоем колене и о возможных

последствиях.

— Гвен, — произнес я, протягивая к ней руку, мне хотелось, чтобы она подошла

ближе. Мне не повезло. Я опустил руку. — Я не могу думать обо всем этом прямо сейчас.

— Правда? Потому что я думаю, что эти последствия — это единственное, на чем ты

должен сейчас сосредоточиться, — гнев в ее голосе немного притупился, на смену ему

пришли удивление и раздражение. Как будто она не могла понять тех слов, что слетали с

моего рта.

Что я должен был ответить на это? В то время как я оценивал степень ее

беспокойства, я отказался от своей ранней неопределенности или сказать все по-другому.

Я уже принял решения, смирившись с тем, что должен был продолжить игру.

— Это только одна игра, — сказал я.

Гвен отвернулась от меня и уставилась в беззвучно вещавший телевизор, висевший

на стене. Ее обычно твердые руки слегка дрожали. Она сделала глубокий вдох, а потом

снова развернулась ко мне.

— Как ты можешь настолько эгоистично уничтожать сам себя?

— Все верно. Потому что я решил приземлиться на собственную шею, — сказал я,

разочарование, наконец, охватило меня. — Это не потому, что я рассмотрел все варианты

и решил остановиться именно на том, после которого я упал без сознания. Это было

решением, принятым за долю секунды, и то, которое я бы принял снова.

Моя готовность действовать на поле и реализовывать удары было частью меня

самого. Почему Гвен не понимала, что я не мог изменить свою роль в качестве

квотербека, сразу же, как только изменились мои физические возможности?

— Ты вообще слышишь себя? — спросила она, качая головой, как если бы мой

аргумент был полным ребячеством. — Логан, ты вообще подумал о том, насколько я была

напугана, когда смотрела на то, как медики уносили тебя с поля на носилках? Ты вообще

имеешь понятие о том, что творилось у меня в голове, когда я находилась в комнате

ожидания? Те страхи, которые не прекращали являться мне, один хуже другого?

— Думаешь, у меня не было таких же мыслей? — спросил я сквозь зубы. — То, что

я не подвергал сомнению то, что никогда больше не смогу играть?

— И это единственное, что тебя беспокоит, так? Игра, — процедила она, как будто

сам по себе спорт, вокруг которого я выстроил всю свою карьеру, был просто каким-то

детским увлечением.

— Гвен, футбол это моя сущность. Тогда, каких поступков ты от меня ждешь?

Отказаться от единственного, что есть отражение меня самого? — она как никто другой

должна была знать, что означало быть настолько одержимым чем-то, каково это

стремиться к совершенству и победе. Желание оставить след в своей профессии, что было

нечто большим, чем просто работой, чем небольшая составляющая жизни. — Когда я еще

был ребенком, все, чего я желал, это выиграть Суперкубок. Я горбатился ради этого,

дышал этим. И сейчас, когда я, черт возьми, так близок к тому, чтобы достичь этого, чего

ты хочешь от меня? Чтобы я бросил все?

— Если на карту поставлено твое здоровье? Да. Это именно то, чего я ожидаю, и,

если я тебе не безразлична, это то, что тебе следовало бы сделать, — сказала она,

расхаживая перед койкой, словно тигр, запертый в клетке. — Заметь, ты борешься за свое

безрассудное поведение, даже если это продвинет тебя в игре лишь немного вперед.

— Возможно, мои амбиции затуманивают мой разум, — сказал я. — По крайней

мере, у меня хватает смелости на то, чтобы идти за своей мечтой и делать то, что

требуется для ее исполнения.

156

— Ты говоришь в точности, как и он.

— Кто?

— Мой отец, — сказала она, глядя мне прямо в глаза, как будто, наконец, приняла

суровую правду, которую и так знала, но в которую отказывалась верить до настоящего

момента. — Его одержимость поглотила его, а потом уничтожила — и его семью тоже.

Его отношений с Крисом просто не существует, моя мать — какая-то женщина, которую

он когда-то любил, и он возлагает на меня все свои надежды, в то время как сам работает

на круизном лайнере посреди океана. И все потому, что он не видел границы. Потому что

не смог понять, когда надо было отступить, понять, как обрести счастье с тем, что у него

уже было, вместо того, чтобы обращать внимание на то, чего он не имел. Я не могу

наблюдать за тем, как тоже самое происходит с тобой. Я не буду. Я уже однажды выучила

этот урок.

— Это полнейшая чушь, — сказал я.

— Разве? — спросила она, изогнув бровь. — Потому что прямо сейчас

единственное, что я вижу, глядя на тебя, это человека, который одержим победой,

человек, чьи идеалы настолько управляют его жизнью, что он слеп по отношению ко

всему остальному.

Я оторвался от постели, не смотря на всплеск боли, который охватил меня, не желая

больше лежать и выслушивать ее обвинения.

— Почему, черт возьми, тебе вообще есть до этого дело? Ты уезжаешь в Нью-Йорк.

Ты — единственная, кто убегает.

Она раскрыла рот, чтобы ответить, но быстро прикрыла его.

— Да, мне все известно о должности в компании the TK Hospitality Group, — сказал

я, холодно и жестко. — Наверное, не следовало оставлять письмо с предложением в офисе

Stonestreet’s.

Ее взгляд излучал боль, злость и предательство, которые тлели на самых задворках.

— Возможно в следующий раз вместо того, чтобы шарить там, где не следует, ты

найдешь время, чтобы просто поговорить, вместо того, чтобы сразу делать выводы.

— Шарить, где не следует? Это мой ресторан!

— Да, шарить! И если бы ты был хорош в этом деле, то знал бы, что я отказалась от

этой проклятой работы. Ради тебя, должна заметить. Что было настоящей глупостью,

поскольку единственное, что заботит тебя, это футбол. К черту всех, кто любит тебя.

Я рассмеялся. Я не смог удержаться.

— Любят меня? Ты не можешь даже выйти со мной на люди, без того, чтобы не

бегать в панике по квартире и не превратить это в настоящее представление.

— Да, но я старалась справиться с этим. Ради тебя! Я пошла на вечер ради тебя! —

кричала она.

— Ты шутишь? Это лучшее, что ты смогла придумать? — сказал я, мой голос

становился громче, чтобы перекричать ее. — Чего ты хочешь, Гвен? Долбанную медаль за

поход на мероприятие, на которое я буквально заставил тебя пойти?

Не было сомнений в том, что все, кто был на этом этаже, слышали нас, но к счастью

медсестры оставили нас в покое.

— По крайней мере, я была готова попробовать. Чем конкретно пожертвовал ты,

Логан, чтобы быть со мной? — спросила она, сжимая кровать.

— Ты никогда даже не удосужилась попросить меня о чем-то! Ты держала меня на

таком расстоянии от себя, что единственное, что мне оставалось, это предложить тебе

свое терпение и долбанное специальное меню, — выкрикнул я. — Поэтому, прекрати

увиливать, упрекать и использовать «нас» в качестве оправдания. Если бы ты хоть раз

рисовала в своем воображении себя саму в Нью-Йорке, и в самом деле чувствовала бы,

что эта должность продвинет тебя по карьерной лестнице, ты бы рассказала мне об этом

предложении в первую очередь. Но ты не сделала этого, потому что ты боялась.

157

— О? И чего же, черт побери, я боялась? — спросила она, расправляя свои плечи и

принимая воинственную позу.

— Выйти за пределы зоны своего комфорта и потерпеть неудачу. Показать хоть

долю своей уязвимости, — сказал я. — Я думаю, мы оба можем согласиться, что ты

приняла предложение от Stonestreet’s, зная, что это не соответствовало твоим талантам.

— Я говорила тебе, что после того, что произошло со Стивеном, мне было

необходимо начать все заново.

— Нахрен его. Стивен мудак, который не стоит твоего времени, — сказал я. — Но

ты позволила ему определить свою ценность как человека, так и шеф-повара. И вместо

того, чтобы встать перед ним и постоять за себя, найти работу намного лучше в более

престижном ресторане, ты вернулась в Денвер, чтобы закопать голову в песок, прежде

чем убежать снова. Я бы точно не подумал о том, что ты ставишь перед собой какие-то

цели и выворачиваешься наизнанку ради этого.

Это был удар ниже пояса, учитывая те обстоятельства, из-за которых она оставила

Сан-Франциско, но, тем не менее, это было правдой. Она была способна на гораздо

большее.

— За исключением того, что я все-таки рискнула. Ради тебя, когда отклонила

предложение, — сказала она. — По всей видимости, это было ошибкой, потому что

теперь совершенно ясно, какие у тебя приоритеты. Ты подтвердил то, что я была права

насчет того, чтобы быть осмотрительной.

— Какие? Потому что я решил выполнить свои обязательства перед командой и

перед самим собой? Обязательства, которые я принял на себя задолго до твоего

появления?

— Таким образом, ты признаешь, что выбираешь свое увлечение вместо меня.

— Почему я не имею права сосредоточиться на единственном, в чем я уверен? —

спросил я.

— Ты серьезно? В чем ты уверен? — спросила она, скидывая руки в воздух. —

Логан, почему ты ставишь в приоритет спорт, который приносит тебе боль и даже больше

— не радует тебя?

— Приоритетом над чем? Ты единственная, кто лгал мне. Та, кто не доверяла мне

настолько, чтобы разделить со мной часть своей жизни. Что, по сути, не должно было

стать сюрпризом, потому как ты никогда мне достаточно не доверяла, — моя голова была

словно в тумане. Я отчаянно нуждался в пятнадцати часах непрерывного сна. — Ты

никогда не давала мне знака, что ты была заинтересована в чем-то серьезном или даже не

заставила меня поверить в то, что между нами возможно будущее, когда я требовал

большее. Из-за этого сложно поверить в то, что ты отказалась от карьеры ради меня, и

ясно словно божий день, что это тебе не дает права требовать от меня чего-то сейчас. Ты

либо хочешь чего-то несерьезного, и тебя не заботит то, что я делаю со своей жизнью.

Или тебе настолько все это небезразлично, чтобы представить свое будущее со мной. Ты

не сможешь получить и то, и другое, Гвен.

— И что тогда? — спросила она. — Через две недели ты собираешься надеть эту

футболку и играть, послав к черту все последствия? Должна ли я поздравить тебя?

— Ага, именно так. Я могу быть виновным в том, что иду к своей мечте с

целеустремленностью и решительностью, но, по крайней мере, я не настолько труслив,

чтобы попытаться.

Между нами снова повисла тишина, на этот раз она была еще тяжелее. Это финал.

Как будто мы достигли какого-то рубежа, откуда мы уже не могли вернуться назад.

— Ладно, — сказала она. — Но не жди, что я буду сидеть и смотреть, как ты

разрушаешь свою жизнь. Найди себе другого шефа. С меня хватит, — Гвен развернулась

на каблуках, распахнула дверь и захлопнула, когда исчезла в коридоре.

Черт, как же больно.

158

Глава 19

ГВЕН

Я была лучшим примером слова «клише», валяясь на своем диване в пижаме в

середине дня и смотря первую серию франшизы «Форсаж». Я откусила теплый, липкий

двадцатидолларовый сэндвич с сыром на гриле, который сама приготовила, наслаждаясь

сладким и ореховым ароматом роскошного сыра Beaufort D’Ete, самого лучшего и

дорогого в Грюйере, — по крайней мере, поддерживала кое-какие стандарты,

соответствовавшие моей собственной распущенности.

Прошло три дня с тех пор, как я покинула жизнь Логана. Три дня с тех пор, как он

подтвердил мои убеждения в том, что одержимость работой превыше всего. Три дня с тех

пор, как мой мир развалился на части. В очередной раз.

Обычно, если что-то переходило в разряд стресса, трудности или чего-то сложного, я

направляла все свои чувства в кулинарию и отдавалась работе всей душой — обычно я не

была одной из тех, кто впадал в депрессию — но на этот раз я просто... не могла. К тому

же, у меня не было какой-то работы, в которую я могла бы окунуться, потому как, судя по

всему, я осталась безработной. На данный момент мой су-шеф Эми взяла на себя

обязанности шеф-повара в Stonestreet’s, и если Логан не был глупым, то ему следовало

оставить ее на постоянной основе.

Мой сотовый телефон завибрировал, и имя моего отца высветилось на экране, но я

позволила звонку отправиться на голосовую почту. Не было сомнений, что он по каналам

кулинарных сплетен узнал о том, что я отклонила предложение. И потому что сплетники

любят жирные подробности, то мой отец, скорее всего, также узнал и о том, что я

позвонила Тренту два дня назад, ради того, чтобы попросить его о еще одной

возможности, еще одного шанса, на который я получила отказ:

— Чертовски жаль, Гвен. Такой талант не следует скрывать, но как я уже говорил

тебе до этого, в ресторанном бизнесе нельзя сделать шаг назад, и я никогда не

предоставляю вторых шансов, — и тем самым, он видимо хотел сказать мне о том, каким

я была разочарованием. Мой отец, должно быть, вступил в общие ряды.

За окном гостиной, птицы проносились в безоблачном дневном небе. Солнце было

высоко и светило ярко, его лучи словно ножи пробирались сквозь кроны деревьев и

падали на покрытую льдом траву, которая сверкала словно была покрыта бриллиантами.

По телевизору началась автомобильная гонка, и я сделала звук громче, наслаждаясь

звуком ревущих двигателей, визгом шин и тем, как шестеренки переключали скорости.

Немного позже раздался дверной звонок, и когда я поднялась, чтобы открыть, то

приняла решение, что для остальных частей «Форсажа» я пересмотрела бы свою

предыдущую политику в отношении распития алкоголя в одиночестве и опрокидывала бы

стакан с виски каждый раз, когда герой Вина Дизеля заводил бы разговор о «семье». Если

бы от этого я не захмелела или это не помогло бы мне забыть о том, какой катастрофой

обернулась моя жизнь, тогда все остальное было бы бесполезно.

Я открыла дверь, ожидая обнаружить там Мисси — она должна была приехать после

своей игры в теннис — но к моему удивлению, на крыльце стояла моя мать, с ног до

головы одетая в винтаж от St. John, выражение ее лицо показывало ее потрясение.

— Вижу, что слишком долго позволяла тебе поступать так, как этого хотелось бы

тебе, — сказала она, без всяких приветствий переступая порог, ее сумочка, подходящая ко

всему образу от St. John, болталась на локтевом сгибе, — я ожидала увидеть печаль, но ты

выглядишь так, как будто готова отправиться на испытательный срок в качестве шефа для

шоколадных кексов от компании Hostess.

— Я тоже рада тебя видеть, мам, — сказала я, изобразив улыбку, когда последовала

за ней в гостиную.

Я не разговаривала с ней после того, как оставила ее и Криса за пределами палаты

Логана, не сказав ни слова. Мне было известно, что они слышали нашу ссору — как и

159

каждая медсестра и все пациенты, находившиеся на том же этаже — и я полагаю, что они

не тревожили меня, потому что давали мне немного времени для раздумий. Думаю, что

оно подошло к концу.

Моя мама осмотрелась кругом — на грязные кружки и тарелки, которыми был

завален кофейный столик, на толстовки, простыни и тапочки, валявшиеся на полу.

Вздохнув, она поставила фильм на паузу и сказала:

— Между прочим, я думала, что причиной твоей скорби было то, что тебе не далась

с легкостью вторая попытка, да и место в Нью-Йорке уже было занято.

— Так и есть, — ответила я без особого восторга, не желая пересказывать весь свой

разговор с Трентом или обсуждать тот факт, что на это место он выбрал младшего повара

и моего бывшего сослуживца из Wolfgang Puck в Вегасе.

Боже, как я могла оказаться такой идиоткой, чтобы отказаться от собеседования в

первый раз?

— Хорошо. Тогда, я не потратила впустую свое время, придя сюда, — сказала она.

— Приведи себя в порядок, а потом встретимся в машине. Есть кое-что, что я хотела бы

показать тебе. И давай побыстрее. У меня свободен не весь вечер.

Последнее, чего я хотела, так это одеваться в нормальную одежду и показываться на

людях, но если это означало, что она после этого быстро оставит меня в покое, то я была

готова. И если быть честной, то какой-то части меня было любопытно, чего такого там

было важного, что появилась необходимость в незапланированном визите — что прочно

засело на первом месте в списке дурных поступков, составленным моей матерью.

Я переоделась в джинсы, обычный серый свитер и свои потрепанные кеды Converse,

провела расческой по волосам и написала Мисси, что нам придется перенести нашу

встречу на другое время. Небо потемнело, когда я вышла на улицу. Я побежала к

Мерседесу моей матери, который стоял заведенным на обочине, выхлопная труба

выпускала белые облачка на холодном воздухе.

— Куда мы едем? — спросила я, дрожа изнутри и потирая ладони друг о друга перед

обогревателем, который выдувал теплый воздух.

— Терпение, милая.

Она выехала на дорогу и настроила радио на спортивную станцию. Конечно же,

единственной темой для обсуждения было то, как the Blizzards должны были сыграть

против the Saints в Суперкубке. Однако слушая комментарии ведущего, которые либо

преуменьшали серьезность травмы Логана, что было весьма сомнительно, учитывая

частичный разрыв его левой коленной связки, либо команда не поделилась полной

историей.

Чтобы там ни было на самом деле, радиоведущие сошлись на том, что

эффективность и точность нападения the Blizzards против скорости и стойкости защиты

the Saints в итоге подарят нам крутой матч. Те мне менее, в букмекерских конторах в

Вегасе ставили на победу the Blizzards с перевесом в четыре очка. Я старалась оставаться

безразличной к этому. И мне немного это удавалось.

Воспоминания о том, как Логан приземлился прямо на шею в зоне защиты, тот

всепоглощающий ужас, который охватил все внутри меня, бешеная гонка через весь город

к отделению скорой помощи, все разом нахлынуло на меня. Мое сердце сжалось, от той

боли, злости и чувства предательства, которые я хранила внутри себя.

Как я могла быть настолько глупой, чтобы влюбиться в Логана? Верить в то, что в

этот раз все должно было быть по-другому? Что он сделает свой выбор в пользу меня? Я

должна была догадаться обо всем этом, но мои эмоции стерли все остальные чувства, и

теперь я страдала от последствий. Логан обвинил меня в том, что я была лгуньей и

трусихой, что я слишком боялась того, чтобы открыть свое сердце, и возможно он был

прав. Но я была не единственной, кто все испортил и вел себя как эгоист. Почему он этого

не замечал?

160

Я нажала на кнопку выключения, и автомобиль заполнила неожиданная тишина.

Моя мать сжала губы в тонкую линию, явно раздраженная моим поведением, но

сохранила свое мнение при себе.

Оставшуюся часть пути мы проделали под звуки шин, хрустевших по посыпанной

солью дороге. Моя мама провезла нас по центру города к новому району в предместье, где

сейчас как раз проводилось активное благоустройство, там были кафе, художественные

галлереи, различные торговые центры и дорогие магазины с одеждой, а также

высококлассные рестораны, которые выросли на месте некогда урбанистического

ландшафта.

Она завела свой Мерседес на пустое парковочное место перед заброшенным

зданием, которое принадлежало компании Colorado Millwork and Woodcraft Company —

«Столярное дело и Деревообработка в Колорадо», до того как она обанкротилась, я тогда

училась в старшей школе.

— Зачем мы приехали в эту старую столярную мастерскую? — спросила я, глядя на

заколоченные досками окна, покрытые граффити, на разрушающийся кирпичный фасад и

покрытую ржавчиной крышу.

Я начала выбираться из машины, чтобы рассмотреть все получше, но мама опустила

руку на мое запястье:

— Что ты видишь, когда смотришь на все это?

— Вероятную опасность возникновения пожара, — сказала я. — Я удивлена, что

здание до сих пор не снесли.

Моя мама кивнула.

— Ничего не скажешь, все здание нуждается в полной реконструкции, но у него есть

потенциал.

— Какой?

— Твой новый ресторан. Тот, который ты должна была открыть много лет назад.

Я нахмурила лоб.

— Что ты имеешь в виду?

— Именно то, что я сказала. И стоимость настолько низкая, что это можно

расценивать как настоящий грабеж.

— Я не понимаю...

Отстегнув ремень безопасности, моя мама откашлялась и подалась своим телом в

мою сторону. Когда она заговорила, ее голос был мягким, но убежденным.

— Я задолжала тебе извинения, Гвен.

От ее слов меня омыло волной потрясения, и сила ее застала меня врасплох, что я

вынуждена была откинуться на кожаное сиденье. Я открыла рот, чтобы ответить, но

ничего не вышло. Моя мама извинялась?

— Еще когда ты была маленькой девочкой, я позволила неправильным и

эгоистичным поступкам твоего отца омрачить мои чувства в том, что касалось твоей