Перевоспитать дикаря. Инструкция от попаданки

Глава 5

Женщины были серьезно настроены, сделать из меня окончательный и безвозвратный труп. Подхватили под руки и поволокли за ту самую шторку. Против трех сильных и властных женщин мои трепыхания были бессмысленны. Слушать протесты никто не стал, выдали знатного подзатыльника и велели помалкивать, пригрозив внушительным кулаком.

Я бы и рада, но как терпеть ледяную воду молча, которой облили с головы до ног, понятия не имела. Процедуру повторили несколько раз, натирая меня какими-то сухими пучками трав, прямо поверх ночной рубашки. Конечно, если они всегда так купались, то не удивительно, что пахли не особо приятно. Стоило серьезно поговорить с главой поселения о нормах гигиены.

Ночнушку с меня не сняли, но попытки стереть мою кожу до костей не прекращали. Дамочки с неистовым рвением и всей своей нечеловеческой мощью превращали меня в фарш, явно перепутав процесс сборов невесты с приготовлением пельменей.

– Не дергайся, – пока двое держали меня, третья втирая какую-то жижу в лицо, – для общего блага стараемся. – И тут же вылила очередную порцию бодрящей воды.

Справедливости ради, скажу, что воду они грели, но лишь пока она из снега превращалась в жидкость. Одна бегала на улицу, набирала снежок в ведерко, потом в камин, и сразу мне на голову. Либо они реально не понимали, что вода не успевала нагреться, либо делали это специально, чтобы брак мой закончился скорейшей кончиной от лихорадки или пневмонии.

Грязная вода уходила сквозь дырки в полу, не сразу их заметила, а именно здесь, часть пола была обработана каким-то особо липким раствором, он не пропускал влагу и не позволял дереву набухнуть. Система интересная, но не практичная.

Если честно, впервые видела настолько грубую работу. Обычно строили либо бани, либо купались в больших тазах, так и в моей юности было, когда жила в деревне. У деда в сарае была старая, чугунная ванна, которую он у кого-то выиграл в карты. Как он ее доволок до сарая, это отдельная история, а что с ним сделала бабушка на следующее утро, стоило целого оскара.

Вот ее он и приспособил на лето, вода нагревалась на солнышке, так и купались. В остальные времена года топили баню, но и летом бывало, когда вещи в стирку скапливались. Но, за всю мою нелегкую жизнь, не приходилось закаляться настолько интенсивно. Это дед у меня моржевал и на крещенские морозы первым в проруби оказывался, его самогон изнутри грел, а я такими талантами не обладаю.

Когда с телом было покончено, кожа горела, аки факел в ночи и пекла, словно я голая упала в куст крапивы, эти, не побоюсь этих слов, мастера пыток, перешли к волосам. Я уже даже не выла. За каждый лишний звук получала очередной подзатыльник, и в какой-то момент побоялась заработать сотрясение мозга. Шея начинала побаливать от тяжелых рук экзекуторов.

Линея оставила мне в наследство шикарную гриву, будь она на голове коня, а не на моей. После забега по лесу длинные волосы сбились в колтуны, за что пришлось расплачиваться болью.

Жесткий деревянный гребень, не лучшей работы, выдирал волосы с корнем. В какой-то момент подумалось, что перед женихом предстанет краснокожий, плешивый мешок с костями, и от такой картины, он закричит фальцетом и убежит восвояси. Дабы монстроподобная невеста не расплодилась.

– Может, отрежем? – Посмотрев на мои спутанные волосы, предложила самая боевая из дам. – Какая ему разница, есть у нее волосы или нет?

Загадочному “ему”, может, и не было дела до моей шевелюры, а вот я запротестовала против такого произвола. Отвоевать остатки волос удалось, к счастью.

Так, с моими пытками было покончено, – подумалось мне, но не тут-то было. Все только начиналось. Сколько бы времени ни оставалось до часа Х, ни минуты покоя мне не собиралась давать.

Односельчане принесли новую ночную рубашку, так как старая стала непригодна и ее оставалось выкинуть, или пустить на тряпки. К этой рубашке прилагалось платье, хотя я бы назвала это тряпье халатом длинной до пяток. Принцип ношения у этой одежды такой же, да и вид соответствующий. Грубая ткань была расшита, какими-то грязными нитками, рисунок кривой, и я при всем желании, не могла определить, птица это или какой-то умирающий зверек, сброшенный со скалы.

Обувь мне не полагалась, вернее, оставили на ногах то, что нашла в шкафу – потрепанные галоши. Длинные черные волосы заплели в две тугие косы, а к концам привязали красные нитки. Впалые щеки натерли какой-то гадостью, отчего они раскраснелись. То же самое проделали с губами, после этого они стали печь, словно их посыпали черным перцем. Адские мучения, но и в этом мире ради красоты девушкам приходилось страдать. Хорошо хоть в доме не было зеркал, и мне не пришлось лицезреть итоги трудов, местных горе-стилистов.

Хуже лишь то, что после всего этого, на меня надели мешок, пыльный и вонючий, обозвав его священным. Поняв, что дело запахло керосином и если срочно, что-то не придумать, то замужества избежать не получиться, стала кричать и вырываться. Дело набирало обороты.

Те же дамочки, выволокли меня на улицу, не слушая моих протестов. Паника нарастала, дальше притворяться Линеей не было никакого смысла. Оставалась надежда, что сумасшедших в жены не берут.

– Не пойду замуж, – кричала и вырывалась из захвата, – я там дважды была, не понравилось мне.

Не нашла лучше способа, чем сказать правду. По закону подлости, именно в этот момент, тело решило, что с него хватит. Голос охрип, ознаменовав начало простуды.

– Бедняжка, совсем умом тронулась. – Посочувствовал кто-то. Судя по голосу, мужчина.

Я бы и кусалась, и даже дралась, но мешок на голове, который прозвали ритуальным и почему-то священным, не позволял этого сделать. Как по мне, то сельчане просто не придумали способа лучше, чтобы спрятать такую “неземную красоту” и жених не дал деру раньше времени.

– Линея, – прикрикнул мужчина, считавший себя моим отцом, – перестань сопротивляться, вождь выбрал тебя, это великая честь.

Ага, потому-то его доченька сбежала ночью в холодный лес, босая и без одежды. Видимо, смерть была предпочтительней “чести”. А я и вовсе не Линея, Ленка я, и замуж за дикаря, пусть он хоть трижды вождь, не горела желанием.

– Вы ошиблись, – продолжала кричать, – не надо меня замуж отдавать, я полезная.

– Что она там кричит? – Возмущался кто-то из сельчан, судя по количеству голосов и шуму, на представление сбежались все. – Болезная? Так, мы давно знаем.

Сами они болезные, причем на всю голову.

– Женишок сам откажется от полудохлой меня, как только увидит. – Приняла решение, перестав сопротивляться, повиснув в чьих-то руках.

Под гул толпы и громкие улюлюканья, меня доставили в пункт назначения. Ночная прохлада немного остудила мой пыл и освежила мысли. Я всегда умела быстро реагировать в критической ситуации, и это не раз спасало мне жизнь. Шестеренки в голове быстро заработали, появилось несколько идей, как быстро сплавить нежеланного мужчину. Собственно, их я и собиралась претворить в жизнь.

Не знаю, сколько мы так стояли и где, сквозь ткань практически ничего не было видно, лишь раз, свет от факела мелькнул где-то близко с моей головой. Послышался тяжелый скрежет, открывающихся ворот. Стихли все голоса. Каждая клеточка в теле напряглась, я нутром почувствовала опасность, словно хищник собирался разорвать всех нас на части. Показалось, что люди вокруг испытывали похожие чувства.

Хватка на моих руках ослабла. Ощутила нервную дрожь того, кто удерживал меня на месте. Страх и опасность витали в воздухе. Наступила полная тишина, только звук чьих-то тяжелых шагов и хруст снега нарушали ее.

Нервно сглотнув, интуитивно хотела попятиться, но кто-то толкнул в спину, и я рухнула лицом вниз, прямо в сугроб. Мало мне было мучений, теперь же, приходилось снова ощущать мокрую и холодную одежду на теле. Если бы не сильные руки, одним рывком поднявшие меня на ноги, я бы еще очень долго валялась в снегу, оплакивая холостую и спокойную жизнь.

И чем мне родной мир не нравился? – мысленно всплакнула. Подумаешь, шумный город, маленькая зарплата, люди злые и эгоистичные, зато, жила как хотела. Никто не заставлял замуж выходить, насильно под венец не вел, да и вообще, на меня мужчины не смотрели, давно потеряла товарный вид.

– Начнем церемонию. – Пробасил грубый голос над головой, напугав меня до дрожи.

Такой голос не мог принадлежать обычному человеку. Даже не видя говорившего, почувствовала себя маленькой букашкой в лапах снежного человека.