Первое прикосновение

Глава 4

На следующее утро я проснулась от звонка мобильного телефона. Сначала хотела его проигнорировать, но мысль о том, что это может быть Рив, заставила меня все же дотянуться до телефона, пока он не перестал звонить.

— Эмили. Это Джо Кук.

Я прикрыла глаза рукой и постаралась убедить себя, что вовсе не разочарована. У Рива даже нет моего номера телефона; не то чтобы это имело значение.

Когда до меня, наконец, дошел смысл сказанного на другом конце линии, я села на кровати.

— Джо. Привет. Есть новости?

Он бы не позвонил просто так.

Я наняла Джо Кука после того, как оказалось, что полиция совершенно бесполезна в поисках Эмбер. На самом деле, это не их вина. Просто у меня не было достаточно доказательств. Я спорила. Умоляла. Провела всю «черную пятницу» в участке, пытаясь убедить хоть кого-нибудь принять всерьез мое заявление о пропаже. (Примеч. Черная пятница — пятница после Дня благодарения в США. С нее начинается традиционный рождественский сезон распродаж). В конце концов пожилой детектив пригласил меня к себе в кабинет. Он терпеливо выслушал мою историю. Прослушал сообщение, которое я записала на телефон с автоответчика мамы. Он даже выслушал объяснение, почему я поняла, что с Эмбер что-то случилось, несмотря на то, что та в жизни не признается, что в беде, и не попросит о помощи. Потому что она произнесла наш код — «синий плащ».

А затем он так же терпеливо объяснил, почему не сможет мне помочь:

— Фактически, вы не предъявили ничего, что могло бы свидетельствовать о пропаже человека, — сказал он. — Я не говорю, что с вашей подругой ничего не случилось, я имею в виду, что мы не можем помочь вам в ее поисках.

Я уже открыла рот, чтобы начать спорить, но он добавил:

— Однако я знаю, кто может вам помочь. Его услуги стоят дорого, но, если для вас это так важно, оно того стоит.

Это действительно было настолько важно для меня. Через десять минут я покинула участок с номером Джо Кука.

Джо назначил встречу в какой-то забегаловке в Голливуде — его выбор, не мой. С первого взгляда я поняла, что он совершенно не похож на тех мужчин, с которыми я проводила время. Мужчины, в которых я лучше всего разбиралась — лощеные и обаятельные, по крайней мере на первый взгляд. Ухоженные руки, идеально сидящие костюмы, дорогие автомобили. Наполовину охотник за головами, наполовину частный детектив — Джо подъехал на «харлее», с ног до головы одетый в черную кожу, на каждом сантиметре его рук и шеи красовались яркие спортивные татуировки. (Примеч. Спортивные татуировки — татуировки со спортивной символикой). Его волосы были коротко стрижены, на глазах темные очки, которые он никогда не снимал, даже в помещении. Суровый и молчаливый. Я бы не удивилась, если бы он знал, какой именно детектив направил меня к нему. У Джо были свои источники.

Несмотря на первое сложившееся о нем впечатление и чрезвычайно просто составленную визитку — «Я нахожу людей, которых трудно найти» — Джо был профессионалом. Он серьезно отнесся к моему делу: за три часа выяснил все подробности нашей с Эмбер дружбы и ни разу не засомневался и не спросил меня о причинах, по которым я наняла кого-то вроде него, а не одного из сотен обычных детективов, которые потребовали бы лишь треть запрашиваемой им цены. Я была далеко не идиоткой, но Эмбер очень хорошо умела прятаться. Мне нужен был человек, чьи навыки не ограничивались бы лишь фотографированием измены супругов и поиском детей, принятых на усыновление.

Джо был как раз таким человеком. Я почувствовала это чисто интуитивно, но этого было достаточно, чтобы сразу же нанять его. Когда он предоставил мне первые сведения, где упоминались определенные события моего прошлого, которые я надежно похоронила, он более чем доказал, на что способен.

— Я нашел ее родителей, — прервал он мои мысли. — Вообще-то, я поговорил с ее матерью. Она та еще гребаная сука. До сих пор живет в том же доме в Санта-Кларите — всего в часе езды от школы, где училась Эмбер в старших классах. Но готов поспорить, что она там даже не бывала. Когда я упомянул имя ее дочери, она лишь закатила глаза. Сказала, что уже лет десять ничего от нее не слышала и вообще считала дочь мертвой. Не заинтересовалась даже, когда я показал ей фотографии Эмбер, сделанные уже после того, как она убежала из дома. Я видел, какие дерьмовые поступки совершают люди каждый день, поэтому могу сказать с уверенностью, что у Эмбер отвратительная семья, Эм.

Хотя он и не мог увидеть меня, я кивнула.

— Да, я знаю.

Эмбер особо ничего не рассказывала о своих родителях, но из обрывков фраз, которые проскальзывали во времена нашей дружбы, я поняла, что ее мать была ревнивой сукой. Она ревновала к собственной дочери. Отец Эмбер был худшим из подонков и сексуально домогался ее. Ежедневно. А вместо того, чтобы защитить дочь, мать Эмбер только возмущалась.

Моя мама хотя бы пыталась меня любить.

— Что же, в любом случае, это уже хоть что-то. Ты видел ее отца?

— Теперь кое-что интересное. Его дома не было. Последние несколько лет он провел в Фольсоме.

— В государственной тюрьме?

— Ага. Он был приговорен к двадцати пяти годам лишения свободы за нападение на ребенка с отягчающими обстоятельствами. Какая-то соседская девочка. Он, вроде как, катал ее каждый день после школы. И «катал» он вовсе не на машине, я имею в виду, а на своем члене. А теперь самая подозрительная часть истории — еще в начале октября он оказался убит.

Я вытащила изо рта палец, который рассеянно грызла.

— Погоди… ты сказал убит?

— Ага. Удары нанесены «острым режущим предметом», — кавычки были слышны в его интонации, будто он зачитывал прямо со своих заметок. — Потерпевший погиб на месте.

— Ого. — Было жутковато слышать все это, произнесенное будничным тоном, но я также почувствовала некоторое злорадное удовольствие. Если бы кто-то перерезал ему горло «острым режущим предметом» много лет назад, насколько бы тогда изменилась жизнь Эмбер? Мне стало любопытно, знала ли она о случившемся? Почувствовала ли она, как и я, вкус победы? Интересно, она вообще чувствовала хоть что-то все эти дни?

Я отбросила последнюю мысль подальше.

— Полагаю, педофилов частенько пытаются прикончить в тюрьме, верно?

— «Прикончить». — Джо, похоже, удивился, что я использовала сленг, как и всякий раз, когда я переходила на жаргон. — Это не редкость, верно. Но слушай дальше. Это становится странно. Полицейские никогда не занимались расследованием подобных дел, но у меня есть источник, который утверждает, будто все знают, кто это совершил. Некий Ник Делатано. Он из мафии. — Тут Джо сделал небольшую паузу. — Это означает, что он взял на себя вину за кого-то, или просто защитил кого-то более важного, чем он сам, и получил за это вознаграждение. По сути, он работает на мафию, даже в тюрьме. И не просто на мафию, Эмили. Это отдельная ветвь — греческая мафия. Слышала о них что-нибудь?

— Нет. — Но при упоминании слова «греческая» моя кожа покрылась мурашками.

— Считается, что последние лет десять или около того они находятся в «состоянии спячки», что на деле означает: они ведут свои дела вне радаров, скрытно. Они как итальянская мафия, ну знаешь, э-э, специалисты в области отмывания денег, уклонения от выплаты налогов, вымогательств, незаконного оборота наркотиков. Убийств. Только они из Греции.

Я сглотнула. Это должна была быть случайность.

— Ребята из мафии тоже могут ненавидеть растлителей малолетних.

— Не отрицаю. Но, предположительно, Ник даже не знал, что Джеймс Прайс был насильником. Так зачем тогда парню из мафии набрасываться на маньяка-педофила?

Несмотря на то, что мысль уже осела в моей голове, я не была готова поверить в нее.

— Могут быть сотни причин. Может, они сражались за туалетную бумагу. А может, Джеймс сопротивлялся, когда Ник пытался поиметь его. Вероятно, это не имеет никакого отношения к Эмбер.

— Может быть. — Но судя по тону Джо, он ни секунды в это не верил. — Просто это любопытно, учитывая, что последний мужчина, с которым ее видели — Рив Саллис, который, как ходят слухи, напрямую связан с мафией.

— По слухам связан с мафией. — Господи, даже я услышала в своих словах попытку найти оправдание.

— Да, да, по слухам. — Несколько секунд Джо молчал. — Просто я не могу выбросить ту фотографию из головы. Ту, на которой Саллис вместе с Виланакисом. Не многие люди могут добраться до Виланакиса.

Я видела эту фотографию. Одна из первых, что Джо нашел на Рива. До этого я уже видела ее в интернете, но понятия не имела, какова роль второго мужчины. Его имя даже не было упомянуто в статье. Это была фотография ужасного качества, сделанная на телефон на семейном ужине и размещенная в персональном блоге. Я об этом даже не задумывалась, пока Джо не прислал ее мне на почту через две недели после Рождества, сопроводив простым сообщением: «Микелис Виланакис. Известный босс криминального мира. Какая между ними связь?».

Это был тот самый момент, когда мне показалось необходимым претворить в жизнь план, уже долгое время крутившийся на задворках моего сознания.

Так почему же сейчас я была так настойчива в своем стремлении отрицать связь между мафией и Джеймсом Прайсом?

Ну, если быть честной самой с собой, то, конечно, из-за Рива. Потому что познакомилась с ним. Потому что сейчас я не хотела думать о нем, как о ком-то очень опасном. Потому что мне не нужны были дополнительные причины быть в нем еще более заинтересованной.

Но Джо был прав.

— Я поняла, поняла. Просто до сих пор не было ни одного подтверждения этому. И я не хочу делать поспешные выводы, основанные на чем-то недостоверном. Тем более, если это может заставить нас пренебречь другими фактами, которые могут помочь найти ее.

— Узнать, что с ней случилось, — поправил меня Джо. Он делает все, чтобы я не забывала, что, по его мнению, мы ищем мертвого человека.

Это было первое, о чем он сообщил мне сразу при встрече:

— Знаете, спустя сорок восемь часов после исчезновения, чрезвычайно велики шансы, что жертва уже мертва.

— Эмбер не поддается статистике, — твердо произнесла я. — Я знаю ее. Она с легкостью может спрятаться и залечь на дно. На самом деле, я даже не уверена, что она пропала. Знаю только, что ей нужна моя помощь.

— Никто не может ее найти, следовательно, она пропала. Исчезла несколько месяцев назад. Скорее всего, она мертва.

— Что же, — сказала я, — останемся каждый при своем мнении.

Я осознала, что мне сильно повезло найти того, кто может помочь. Даже несмотря на то, что у нас разные ставки на результат. Процесс поиска один и тот же.

Тем не менее, я не преминула напомнить ему о своей позиции, когда он напомнил мне о своей.

— Что ты будешь делать, когда найдешь ее живой и здоровой? — спросила я.

— Позволю тебе сказать: «я же говорила».

— О, я скажу.

Я кусала губу, размышляя, стоит ли поделиться с Джо последней информацией. Поскольку любая деталь может помочь в поисках, решила рассказать все.

— Кстати, к слову… Ты знал, что после смерти родителей Рив несколько лет жил в Греции с бабушкой и дедушкой по материнской линии?

— Нет. Где ты это услышала?

Этого вопроса я и боялась. Я не рассказывала Джо о том, чем занималась, да и не планировала. Независимо от того, попытался бы он меня отговорить или нет, очевидно, что он бы этого не одобрил.

— Неважно, где я слышала. Но эта информация заслуживает доверия. Может, это и есть источник слухов о его связи с греческой мафией?

— Хм. Может быть. Или, возможно, именно тогда он и начал работать с ними. — Это прозвучало так, будто Джо полагал, что так оно и было. — Ты не запомнила фамилию бабушки и дедушки?

— Разве не Кайя?

— Я так не думаю. В свидетельстве о браке его матери говорится, что ее девичья фамилия Кайя, но о ее существовании нет никакой информации или записи. В биографии, опубликованной Саллисом, говорится, что она выросла в Афинах и познакомилась с будущим мужем на ужине в честь открытия его курорта. Она, вроде как, только закончила школу. Проблема в том, что вход на этот ужин был только по пригласительным. И никакой Кайи в списке приглашенных не было. Допустим, что она была с кем-то. Но кто взял неизвестного ребенка с собой на важное политическое мероприятие? Потому что это был именно ужин для чиновников. Для одного из греческих соотечественников было очень важно вернуть успех своей родине. Там была просто невероятная система безопасности. Элена должна была быть в списке, хотя бы даже как чья-то спутница. Либо Кайя — это фальшивое имя, либо она познакомилась с Даниэлем Саллисом не на ужине. Что-то из этого ложь, откуда вытекает вопрос: зачем?

Наверное, потому, что место, где они встретились, не принято обсуждать в приличной компании. Я слишком хорошо знала богатых мужчин. По моему опыту, многие из них купили своих женщин. Почему бы отцу Рива было не поступить точно так же?

Я надеялась, что точно так же поступит и Рив, иначе просто впустую тратила время на этом курорте.

Но я не сказала этого Джо. Вместо этого позволила его вопросу повиснуть в воздухе.

— Что ж. Это все, что мне известно на данный момент. Есть что-то еще, что ты хотела бы мне рассказать?

Это был тот самый момент, мой шанс рассказать ему, что я решила выйти на Рива самостоятельно. Весьма умно было бы с моей стороны рассказать ему, сказать хоть кому-нибудь.

Но имела ли я право вовлекать в эту авантюру кого-то еще? У Рива было слишком много информаторов. Во мне крепло стойкое ощущение, что он все узнал бы, вовлеки я Джо в эту авантюру. Последнее, чего я хотела, это подвергать кого-то опасности.

— Неа. Это все, что мне удалось узнать.

— Тогда я сообщу тебе, как только узнаю что-нибудь еще, — вздохнул Джо. — Но Эмили, — произнес он, когда я уже собиралась положить трубку, — запомни, девочка, как далеко я смогу зайти. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти ее, но если все дороги будут вести к Саллису, то я умою руки. Это самоубийство.

Он уже предупреждал меня об этом, в тот день, когда согласился взяться за это дело:

— Ты не сможешь найти никого, кто согласился бы взяться за человека, подобного ему. А если все-таки найдешь того, кто скажет, что сможет — беги.

Но мне надоело убегать. И, черт возьми, возможно, я действительно была не против самоубийства.

Я знала, что Эмбер начала встречаться с Ривом задолго до того телефонного звонка. Видела их совместную фотографию в журнале People, в разделе «Путь звезд». Этот журнал был далеко не из тех, которые я часто читала, поэтому просто пролистала его до раздела с фотографиями знаменитостей на различных мероприятиях. Тот факт, что я вообще заметила это фото, был огромной случайностью. Это произошло несколько недель спустя после выхода первого эпизода «Следующего поколения», когда оба критика и телеаудитория признали его лучшим новым шоу телесезона.

Журналисты начали поджидать нас за пределами студии и появляться на мероприятиях канала. И хотя мое лицо было далеко не самым узнаваемым, я случайно встречала их и в своем квартале. Иногда краем глаза ловила фотовспышки и видела телефоны, направленные на меня. Я услышала от коллеги, что мое фото есть в новом выпуске People, поэтому и купила его.

Налив себе бокал вина, я свернулась на кушетке в своей крошечной однокомнатной квартирке на холме Западного Голливуда и открыла журнал. Ее фотография первой бросилась в глаза — по иронии судьбы, она оказалась прямо напротив моей. Фото было сделано на каком-то торжественном гала-вечере с большим числом звезд, проводившемся в отеле Рива в Санта-Монике. Руки он спрятал в карманах смокинга так же, как когда я пришла в Черри-лаундж, а Эмбер цеплялась за его руку, сверкая идеальной улыбкой.

«Она кажется похудевшей», — подумала я. — «И перекрасилась в светлый. Забавно, я тоже».

У меня перехватило дыхание, и понадобилось много времени, чтобы собраться и прочитать, наконец, заголовок: «НОВАЯ СПУТНИЦА САЛЛИСА». Даже не упомянули ее имя. До этого момента я думала, что ушла далеко вперед, расставшись с ней пять лет назад. Но, увидев наши фотографии на соседних страницах и сравнив себя с ней, я поняла, что вообще никуда не уходила. Она — без имени, я — без лица. Но у нее, по крайней мере, есть «спутник».

Закончив разговор с Джо, я открыла сейф, расположенный в номере, и достала папки с файлами, в которых хранила всю информацию относительно Эмбер, включая вырезки из журнала People. Именно они и стали для меня отправной точкой — когда увидела ее, я осознала, что она все еще жива. Это не означало, что до этого момента я считала ее мертвой. Просто она была мертва для меня, но это фото вернуло ее в мир живых.

Я не стала уделять ей внимание, как раньше, не искала ее фото в интернете и не пыталась выследить. Но все же что-то изменилось. Воспоминания стали легче всплывать на поверхность. Ее имя стало гораздо ближе к кончику языка. Я видела ее лицо в толпе, хотя на самом деле это была не она.

Убедившись, что дверь закрыта на засов, и знак «НЕ БЕСПОКОИТЬ» висит на ручке двери, я разложила все документы на кровати, пока искала фото. Как только нашла его, начала изучать, гадая, когда именно оно было сделано. Я всегда думала, что двадцать седьмого января, поскольку в этот день вышел номер журнала, но ведь фото было сделано не в этот день. Прочитав копию статьи в интернете, я обнаружила в конце ссылку на Новогодний вечер, которую прежде не замечала.

Это было всего лишь год назад. Один год. Шоу «Следующее поколение» вышло в эфир сразу после праздника, в качестве замены, в середине сезона, полностью изменив мою жизнь. Неужели Рив сделал то же самое с Эмбер?

Ни с того ни с сего мне захотелось разложить все в хронологическом порядке, чтобы в голове сформировалась определенная временная картина. Фотографию из журнала я положила в верхнем левом углу кровати. Через пару секунд передумала и передвинула ее, чтобы можно было положить что-нибудь перед ней.

Благодаря расследованию Джо появилась информация, которую я бы хотела поставить вначале. Она жила в отеле. В отеле Саллиса. Девятнадцатого октября — чуть больше, чем за год до того, как я услышала ее сообщение, она выселилась. И с этого момента никаких адресов.

— Потому что это в ее стиле, — сказала я ему. — Она привязывает к себе желаемого мужчину. Подбирается к нему поближе. Начинает игру. Девятнадцатого октября она переехала к Риву.

— Хм. Быстро же она, — ответил Джо.

Я собиралась действовать еще быстрее.

Вырвав лист с адресом отеля из блокнота, лежащего на прикроватной тумбочке, я написала: с 30 августа по 19 октября — отель. Затем положила записку на кровати на первое место.

Помимо журнала People, Эмбер фотографировалась с Ривом только пару раз. И мне пришлось часами лазить в интернете, чтобы найти эти фотографии. Я распечатала их и теперь выкладывала в ряд, не придерживаясь какого-либо порядка, поскольку ни на одной из них не была указана дата, кроме одной. Эту фотографию я положила последней. Подпись гласила: «ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ В ОТЕЛЕ «ПАЛМ-СПРИНГС»» — то самое место, где я остановилась. Это были последние сведения о местонахождении Эмбер, которые нам удалось найти. И хотя Джо сказал, что занимается исключительно расследованием по делу Эмбер, он узнал, что дом Рива в Беверли Парк подвергся реконструкции, а до этого времени в течение года был нежилым. Джо выяснил, что в это время Рив кочевал с курорта на курорт. Теперь он пытался отследить летние поездки Рива, чтобы определить, где он был, и была ли с ним Эмбер. Выполнение этой задачи требовало времени, поскольку Рив очень много путешествовал, и всегда на своем собственном самолете. Частные полеты не всегда легко отслеживались, а если это и удавалось сделать, то данные зачастую были неточные.

После фотографии, сделанной в «Палм-Спрингс», появилось голосовое сообщение от Эмбер. Я набрала его на компьютере и распечатала, чтобы, в случае чего, могла легко к нему обратиться. Дата на автоответчике стояла 17 августа. Через целых три месяца после последней фотографии. За три месяца до того, как смогла прослушать загадочное сообщение. Я хотела обвинить в этом свою мать, хотела верить, что она была слишком потеряна в себе, чтобы вспомнить об этом раньше и рассказать, что меня ждет сообщение. Но было также очень вероятно, что она не сказала мне, потому что я не навещала ее в течение нескольких месяцев. И о какой срочности позвонить мне и рассказать о синем плаще можно было говорить?

Я старалась не думать об этом, иначе бы чувство вины полностью мною завладело.

Сообщение было последним, что кто-либо слышал от Эмбер. После этого она просто исчезла. Когда Джо позвонил пиар-менеджеру Рива, чтобы узнать, как он мог бы с ней связаться, ему ответили заученной фразой: «Мистер Саллис и мисс Прайс расстались. Мы ничего не знаем о нынешнем местонахождении мисс Прайс». Женщина даже не сказала ему, когда они разошлись. Когда же Джо спросил о том, не встречается ли Рив с кем-нибудь в данный момент, последовало твердое нет.

В середине сентября Рив был сфотографирован на мероприятии с другой женщиной. Затем с еще одной на вечеринке в честь Хэллоуина. Имена обеих были неизвестны. Эти фотографии начали на кровати новый ряд. Рядом с ними я положила листок со словами пиар-менеджера Рива. На еще одном листе отельной бумаги написала последнюю информацию: Октябрь — Джеймс Прайс убит. Я держала ее в руке, изучая все, что выложила перед собой, надеясь, что смогу связать ее хоть с чем-то, чем угодно.

Но как бы я ни пыталась найти эту связь, убийство Джеймса Прайса никак не укладывалось в цепочку событий. Эмбер позвонила мне в августе. В сентябре Рив встречался с другими женщинами. Логика относила ее исчезновение к промежутку времени между звонком и первым мероприятием, которое Рив посетил не с ней. Уже после этого умер ее отец.

Несмотря на то, что я сказала Джо, интуиция подсказывала мне — убийство ее отца тоже было связано с этим делом. Поэтому, когда через час я складывала все обратно в папку, сведения об убийстве Джеймса Прайса тоже туда попали.

Я заказала поздний завтрак в номер и провела остаток дня в своем номере, читая в интернете все, что только было возможно о греческой мафии и всех ее ключевых «игроках». Охотилась за любой информацией, связанной с именем Саллиса. Когда я просмотрела всё, что можно было, заказала в комнату ужин. Затем снова ввела в поиск имя Эмбер, в надежде найти что-то, что пропустила ранее.

А затем имя Рива. Я прочесала сеть в поисках его фотографий, разных статей. Прочитала все, что смогла найти, даже то, что было уже мной прочитано. Затем еще раз перечитала.

Когда опустилась ночь, и я больше не могла смотреть на экран ни минуты, я закрыла ноутбук и взглянула в зеркало над столом, за которым работала.

— Что же, — сказала я своему красноглазому отражению. — Пора посмотреть в глаза правде, которую ты старалась игнорировать последние двадцать четыре часа. С Ривом ты облажалась.

Я твердила себе, что заперлась, потому что мне необходимо было провести исследования. Правда же состояла в том, что я хотела находиться в своем номере на случай, если бы он позвонил. Убедила себя, что он протянет мне руку, чтобы дать второй шанс. Черт, если честно, я даже не понимала, что сделала неправильно. Прошло слишком много лет с тех пор, как я пыталась кого-то соблазнить, и я запуталась. Разве я не заслуживала второго шанса?

Мысль, что он может не дать мне этот шанс и, скорее всего, так он и поступит, была просто невыносима.

Я закрыла лицо ладонями и понадеялась, что эмоции не выплеснутся на поверхность, когда вновь и вновь начала повторять:

— Я облажалась, Эмбер. Я облажалась.

Вне сомнений, это все мое воображение, но слова всплыли в моей памяти. Они были не новы, но я услышала в голове ее ясный и успокаивающий голос: «Это всего лишь сегодня. Завтра все будет совершенно по-другому».