Первый бал

Глава седьмая

Брин гнал свой роскошный экипаж в сторону Оксфорда. Было таким блаженством снова оказаться за городом после нескольких недель, проведенных в удушливой атмосфере столицы. Как же он ненавидел городскую жизнь! Как быстро надоедала ему вся эта бесконечная круговерть светских сборищ, хозяйки которых соперничали друг с другом в том, чей вечер будет признан «событием сезона»!

Его приглашали все. Прием не считался даже сколько-нибудь успешным, если на нем не присутствовал майор Брин Картер. Стопка приглашений на столе в его библиотеке росла день ото дня, а дверной молоток никогда не замолкал. Но многие ли из тех, кто сейчас раболепствовал перед ним, вызывая отвращение неискренними заверениями и фальшивыми приклеенными улыбками, посмотрели бы в его сторону, если бы ему не предстояло стать виконтом Дартвудским?

Возможно, в прошлом он допускал ошибки — и чертовски глупые в том числе! — но кто же их не допускал? Слава Богу, он стал сейчас проницательней, чем был в юности.

Возможно, он стал даже чуть-чуть циничным. Это, безусловно, результат лет, проведенных в армии, где люди привыкают жить сегодняшним днем, никогда не заглядывая далеко в будущее. Ни один человек не знает, суждено ли ему вернуться после выполнения задания, но все быстро начинают разбираться в том, кому можно верить, а кому нет. На его пути встречались хорошие и плохие офицеры, хорошие и плохие люди званием пониже. То же самое относилось и к тем людям, которых он оставил позади, в Лондоне.

Некоторые были искренними, некоторые, безусловно, нет. А было время, напомнил он себе, когда он считал всех этих учтивых дам из высшего общества интригующими хищницами, а всех так называемых джентльменов — безмозглыми, занимающимися пустой болтовней хлыщами. Пять лет назад он никогда бы не поверил, что сможет считать человека, принадлежащего к самой верхушке светского общества, своим самым верным другом.

Брин добрался до загородного поместья своего друга в самом начале дня. Вокруг особняка, выстроенного из отшлифованного до блеска камня, раскинулся на огромной площади чудесный парк.

Рэвенхерст был великолепен. Парк, разбитый в предыдущем столетии, с его просторными лужайками, купами величественных деревьев, а также речкой и озером, в которых в изобилии водилась форель, радовал глаз. За домом был разбит английский сад, разделенный подстриженной живой изгородью и усыпанными гравием дорожками. За английским садом в обе стороны тянулись кусты рододендрона. Когда они были в полном цвету, яркие мазки придавали такое очарование окружающей красоте, что захватывало дух.

Каждый раз, приезжая в Рэвенхерст, Брин живо вспоминал, как впервые приехал в это благословенное поместье. Через несколько недель после того, как он вновь встал во главе своего полка на Пиренейском полуострове, Веллингтон отбил оккупированный французами город Бадахос. Получившего в бою тяжелое ранение Брина отнесли на носилках в лагерь. Едва бросив взгляд на загноившуюся рану молодого капитана, армейский хирург махнул на него рукой.

Брин был оставлен с мертвыми и умирающими. Его имя наверняка оказалось бы вскоре включенным в длинный-длинный список погибших, если бы не усилия его командира. Тот убедил доблестного молодого капитана вернуться в Англию, чтобы в случае самого худшего исхода он мог быть погребен в родном Йоркшире, а не в одной из безымянных могил в Испании.

Полковник Питбори не ожидал, что Брин сможет вынести тяготы переезда через всю страну в порт. Гражданский доктор, который был на борту судна, державшего путь на Саутгемптон, во время плавания удалил ту пулю, которая сидела в боку Брина, а заодно и ту, которую всадили ему в плечо. К тому времени, когда судно вошло в док Саутгемптона, Брина терзала лихорадка, но он все еще слабо цеплялся за жизнь. Но сколько еще это могло продолжаться?

Полковник Питбори оказался в затруднительном положении. С одной стороны, ему не хотелось оставлять доблестного молодого офицера в руках незнакомых людей, с другой — он опасался, что Брин может не выжить, если ему придется проделать долгое путешествие в экипаже в его родной Йоркшир. Тут он вспомнил об одном попавшем в его руки письме, которое пришло молодому капитану от некоего мистера Маркуса Рэвенхерста.

Полковнику Питбори было, разумеется, невдомек, что капитан Картер и Маркус Рэвенхерст были едва знакомы. Они познакомились лишь некоторое время назад, случайно оказавшись в одной захолустной гостинице. У полковника отлегло от сердца, когда хозяйка огромного поместья в Оксфордшире, куда он приехал, без всяких колебаний распорядилась перенести капитана из почтовой кареты в дом. Но, увидев, как четверо дюжих лакеев несли вверх по ступенькам широкой лестницы обмякшее тело Брина, полковник решил, что видит его в последний раз. Однако полковник Питбори не учел необыкновенной воли и неистощимого усердия Сары Рэвенхерст.

Находясь в глубоком приступе лихорадки, Брин не помнил, что перенес морское путешествие и как оказался в таком роскошном месте. Первое, что он увидел, придя в сознание, было улыбающееся лицо склонившегося над ним прекрасного ангела.

А Сара Рэвенхерст и впрямь была ангелом. Три года назад она исцелила не только его тело, но и душу.

Сейчас ему трудно было поверить в то, каким ожесточившимся он был в ту пору. Обманутый в любви, долгие годы презираемый как «ткацкое отродье» сыновьями так называемых джентльменов, он стал обидчивым и раздражительным. Но время, проведенное в Рэвенхерсте, изменило его.

Сейчас кажется смешным, что прежде он и помыслить не мог, что высокородный господин станет его лучшим другом. Сейчас он наконец-то обрел уверенность в себе. И обязан он был этой уверенностью Маркусу и Саре Рэвенхерст.

Брин обогнул дом и подошел к главному входу. Его встретил учтивый дворецкий Стеббингс и сообщил, что госпожа находится в маленькой гостиной, а хозяин работает в библиотеке.

— В таком случае я навяжу свое общество вашей госпоже, — сказал Брин, протягивая ему шляпу и плащ.

Открыв дверь в гостиную, он увидел, что Сара Рэвенхерст сидит у окна, склонившись над шитьем. Она подняла голову и, радостно вскрикнув, бросилась ему навстречу.

— О, Брин, как приятно видеть тебя! — Радость отразилась в ее аквамариновых глазах. — Ты проездом или погостить?

— Будьте добры отпустить мою жену, сэр! — раздался из дверей глубокий мужской голос прежде, чем Брин успел ответить. — Вы всегда и пяти минут не успеете пробыть здесь, как начинаете любезничать с Сарой!

— Совершенно верно, — подтвердила та, не сделав и попытки освободиться из объятий майора. — На твоем месте я бы вызвала его на дуэль.

— Боже праведный, мадам! Неужели вам хочется стать вдовой? Он был одним из самых метких стрелков в британской армии. — Маркус Рэвенхерст, насмешливо подняв бровь, подошел пожать другу руку. — Городская жизнь тебе не очень по нутру, а?

При виде страдальческой физиономии Брина оба, и муж и жена, разразились смехом.

— Вам смешно, а я там с тоски завыть готов, — шутливо насупился Картер.

— Как я тебя понимаю! — согласилась Сара, беря Брина под руку. — Но что поделаешь? Приходится принимать приглашения, иначе можно кого-нибудь обидеть.

— Многих я бы с превеликим удовольствием обидел, — откровенно признался Брин. — Я бесчисленное количество раз с благодарностью вспоминал тебя, Маркус, в последние недели за то, что ты прислал мне рекомендательное письмо в боксерский салон Джексона. Если б вы знали, как мне надоели эти мамаши, мечтающие пристроить своих дочерей!

— Это неизбежно. Ты сейчас — лакомый кусочек, очень выгодная партия. — Протянув гостю бокал мадеры, Маркус сел в кресло напротив. — Надо научиться смотреть на них как бы со стороны. Мне это всегда помогало!

— Ему совсем ни к чему перенимать твои ужасные привычки, — вмешалась Сара, бросив на мужа неодобрительный взгляд. — Я уверена, что он и сам прекрасно справится. — Она снова посмотрела на Брина с тем озорным огоньком в глазах, который он так любил. — Не могу поверить, что ни одна из этих утонченных особ не увлекла тебя, Брин.

— Две или три, пожалуй. Вот почему я здесь. — Сделав паузу, чтобы попробовать превосходное вино, он откинулся на мягкую спинку софы. — Вы так добры ко мне, что… — Он запнулся. — Сара, не разрешишь ли ты мне устроить званый вечер здесь человек на восемь?

— О чем речь! — смеясь, ответила Сара. — И не обращай внимания на Маркуса. Он вечно брюзжит. Впрочем, лично мне грех жаловаться на этого деспота. Он пылинки с меня сдувает.

— Я бы тоже так себя вел, если бы ты была моей женой, — нежно улыбнулся ей Брин. — Не всем мужчинам так везет, как Рэвенхерсту. Но каждый должен хотя бы попытаться найти свой идеал. Именно поэтому я и хочу пригласить нескольких молодых особ сюда.

— Ах вот как?

— Я наметил трех, которые, по-моему, подходят для роли будущей виконтессы. — Брин пристально рассматривал воображаемое пятнышко на ярком ковре. — Но я уже однажды ошибся и не собираюсь повторять эту глупую ошибку.

Улыбка Сары исчезла, в глазах мелькнула печаль. Она знала все о юношеской любви Брина и о том, как он страдал, когда узнал, что его возлюбленная вышла замуж за другого.

— Ты… ты все еще думаешь об Анджеле, Брин?

— Да нет же, господи! — Голос его прозвучал уверенно. — Конечно, я никогда не забуду, как внимательна она была к моему деду. Она регулярно навещала его даже после того, как вышла замуж. Я не получил от него ни одного письма, в котором бы он не писал, что «эта барышня опять заходила ко мне». Я всегда буду благодарен ей за это, но…

Он замолчал и выпил еще один глоток мадеры.

— Странная вещь. Вчера вечером, придя в ее дом, я впервые увидел ее с тех пор, как она вышла замуж. Мне казалось, что я буду переживать, но, знаешь, Сара, единственное, что я почувствовал, было облегчение оттого, что я не совершил глупость и не женился на ней.

Сара молча смотрела на него некоторое время, а потом спросила:

— Ты говорил, что твое внимание привлекли три молодые леди. Ты на самом деле не отдаешь предпочтения ни одной из них?

— Нет. Все они одинаково очаровательны. — Брин неожиданно поднял глаза, прекратив созерцать рисунок ковра. — А разве я сказал, три? Вообще-то есть еще и четвертая. К сожалению, с ней есть некоторые проблемы.

Сара и ее супруг обменялись многозначительными взглядами.

— Конечно, Брин, приглашай кого хочешь. А пока, надеюсь, ты останешься хотя бы до завтра? — Когда он согласно кивнул, она поднялась. — В таком случае я прикажу, чтобы приготовили твою спальню.

Маркус пристально изучал содержимое своего бокала, пока за женой не закрылась дверь, потом поднял глаза и взглянул в лицо друга.

— Если ты вообразил хотя бы на минуту, что Сара поверила тому, что ты тут насочинял, то это значит, что недели, проведенные в Лондоне, пагубно сказались на твоих умственных способностях, мой мальчик.

— Нет, конечно, я так не думаю. Но я знаю также, что она никогда не станет ничего выпытывать.

— Верно, не станет. — Маркус продолжал пристально глядеть в глаза друга. — Но я — совсем другое дело. Теперь не крути, а прямо ответь, не мог бы я узнать истинный мотив твоей просьбы?

Верити сидела за секретером в залитой солнцем гостиной с видом на улицу и сочиняла письмо дяде Люцию. При обычных обстоятельствах ей бы не составило никакого труда написать своему опекуну отчет о том, как она проводит время в Лондоне, но сейчас она никак не могла сосредоточиться и размышляла, где мог находиться сейчас один ее знакомый майор.

Брина не было в Лондоне целых две недели. Кто-то заметил, что на следующий день после приема у Морлэндов его экипаж мчался по главной дороге к Оксфорду. Сам этот факт не вызывал ни малейшего беспокойства. В конце концов, его близкие друзья Рэвенхерсты жили в Оксфордшире.

Она прищурилась и посмотрела невидящим взглядом в окно. Двумя днями позже его видели на дороге Грейт-норт. Наверное, он отправился в Йоркшир, к себе домой. Уезжать, когда светский сезон в Лондоне в полном разгаре? Странно!

Еще более загадочным было отношение лорда Чарльза к неожиданному исчезновению майора. Отъезд Брина не был экспромтом, потому что его появления ждали на нескольких приемах, и он отправил их устроителям письма с извинениями по поводу своего отсутствия.

— Не стоит беспокоиться, моя дорогая, — сказал он, пожав плечами. — Если майора и видели выходящим из почтовой кареты, то, скорее всего, это означает, что он поехал к себе домой.

— Это приходило мне в голову, сэр. Но почему сейчас? Он вернулся в Англию несколько недель назад. Разве не логичнее было бы съездить в Йоркшир до начала светского сезона? — Верити все еще была охвачена подозрением. — Здесь что-то не так.

— Возможно, ты права. Но давай не будем торопиться с выводами. Когда он в конце концов вернется, постарайся выяснить истинную причину его неожиданного отъезда из города. Но, как я уже говорил, у нас нет причин для беспокойства. Мне известно точное местонахождение нашего маленького французского друга, — продолжал лорд Чарльз, — и мои люди следят за его жилищем круглосуточно. Он не предпринимал никаких попыток уехать из Лондона, так что мы можем быть уверены в том, что ему пока не передали никакой информации.

Верити пришлось покинуть дом дяди, удовлетворившись этим. Поведение Брина было, мягко говоря, весьма странным, да и дядино удивляло. Если бы она не знала всего, она бы поклялась, что лорда Чарльза совершенно не интересует майор Картер. Но если это так, зачем же он просил ее не спускать глаз с майора?

Дверной молоток, стук которого эхом раздался по холлу, прервал ее размышления. Несколькими мгновениями позже дворецкий вошел в гостиную и сообщил, что ее хочет видеть какой-то джентльмен.

Верити страдальчески поморщилась. С момента ее появления в городе ей досаждал бесконечный поток молодых людей, устремившихся в дом ее тетушки. Наверное, ей должно было бы льстить такое внимание, и в какой-то мере так и было, но она не собиралась терять голову. Однако она не могла позволить себе никого обидеть и по этой причине никогда не отказывалась принять посетителя.

— Как его имя, Уоттс?

— Его имя Картер, мисс Хэркорт, — ответил из дверей глубокий голос, и Верити потребовалось все ее самообладание, чтобы не разинуть широко рот, увидев майора, входящего без приглашения к ней в комнату. Это было просто невероятно. Стоило ей подумать о нем или упомянуть его имя, как он тут же возникал невесть откуда!

— Майор! Какой неожиданный сюрприз! — Приветливая улыбка скрыла ее изумление. — А мне казалось, что вас нет в городе.

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

— Следите за мной, мисс Хэркорт?

— Ничего подобного, майор. — Ее заливистый смех показался фальшивым даже ей самой. — Ваше отсутствие в городе замечается сразу и ввергает некоторых молодых дам в уныние.

— Судя по вашему цветущему виду, вы ничего подобного не испытывали, мисс Хэркорт.

Еще чего! — подумала Верити, но благоразумно промолчала.

— Как могу я относиться к их сэр? — широко улыбнулась она. — Мы с вами много лет знаем друг друга. Мы, похожи на брата и сестру!

— Это как раз то, что я пытался втолковать превосходному слуге вашей тетушки — он верно заметил, что вам не пристало принимать у себя джентльменов наедине. Могу ли я предложить вам в такое прекрасное утро прокатиться в экипаже?

Верити не могла упустить драгоценную возможность начать свое расследование и приняла его приглашение.

— Какие великолепные лошади! — восхитилась она после того, как майор отдал кучеру распоряжение вернуться на Беркли-сквер, а сам приказал лошадям трогать.

— Вы правы, мисс Хэркорт.

— Не помню, чтобы вы когда-нибудь лично правили экипажем до того, как отправились служить в армию. — Ответа не последовало. — Если мне не изменяет память, вы всегда ездили верхом.

— Я и до сих пор часто езжу верхом. Она не оставила без внимания удивленный взгляд, который он бросил на нее. — Но в городе… не очень уместно щеголять этим.

— Значит, вы приобрели эту пару лошадей, чтобы произвести впечатление в обществе, сэр?

— Не совсем так, нет.

Похоже, лошади действительно принадлежали ему.

— Давно они у вас? Где вы отыскали красивых животных?

— Ну и ну! Как много вопросов вы задаете! Можно подумать, что вы приняли мое приглашение исключительно ради того, чтобы подвергнуть меня допросу.

Брин оказался гораздо проницательнее, чем она думала. Придется действовать осторожнее.

— Ну что вы, майор! Все дело в том, что я и сама люблю проехаться по городу. Щегольнуть любят не только джентльмены.

— Не ждите, что я поддержу такое ваше безрассудство. — В голосе его прозвучали давно забытые строгие нотки, но прежде, чем Верити успела припомнить что-то, он снова заговорил своим обычным голосом: — Ваш дядя никогда мне этого не простит. Кстати, он просил передать вам привет. — Брин заметил торжествующее выражение, внезапно промелькнувшее в ее глазах. — Да, мисс Хэркорт. Я был в Йоркшире. — Его губы дрогнули. — Хотите узнать, что привело меня туда?

Медленно сосчитав про себя до десяти, Верити сказала:

— Нет. Я даже не собираюсь просить вас помочь мне купить пару лошадей, потому что уже вспомнила, что есть такое место — Тэттерсолл, где можно это сделать.

— Но это не место для леди, — возразил он.

— Так как же тогда, черт побери, может женщина приобрести себе приличных лошадей? — резко спросила Верити, разозлившись на дурацкие законы, направленные против незамужних женщин.

— Как я вижу, вы так и не научились обуздывать свой строптивый характер, мисс Хэркорт, — заметил Брин. — Я помню, как мой дедушка еще много лет назад говорил, что вам необходима твердая рука. Люций Редмонд слишком мягок.

Верити, прищурившись, взглянула на его точеный профиль. Почему, собственно, он то и дело отпускает в ее адрес какие-то колкости? Ну, нет, последнее слово останется за ней!

— Да полно вам, мистер Картер. Вы же знаете, что это неправда. Я прекрасно помню, как во время нашей последней встречи вы сказали, что ваш дедушка относился ко мне очень снисходительно и находил некоторые мои привычки очаровательными.

— Сдаюсь, мисс Хэркорт! — признался он с такой теплой улыбкой, что плохое настроение Верити улетучилось. — На вашем месте я бы, конечно, обратился за советом к кому-то, кто хорошо разбирается в лошадях.

— Вы именно так и поступили, майор?

— Да. Мой друг, Маркус Рэвенхерст, помог мне купить этих прекрасных животных.

Вот как? Очень интересно! Хотела бы Верити знать точно, когда майор приобрел этих великолепных серых лошадей. Однако она не стала его расспрашивать, а поинтересовалась, собирается ли он оставаться в Лондоне до конца сезона.

— У меня нет твердых планов, мисс Хэркорт. Смотря по обстоятельствам.

— Вы имеете в виду титул виконта?

— Да, но есть… и другие соображения, — ответил он, пристально глядя прямо перед собой на дорогу. — О! Да это, кажется, леди Джиллингэм со своей очаровательной дочкой!

Майор остановил упряжку возле открытой четырехместной коляски Джиллингэмов.

Верити мельком взглянула на Клариссу, которая пребывала в необычно подавленном настроении и коротко отвечала только «да» или «нет», если к ней обращались.

— Надеюсь увидеть вас завтра на нашем балу, мисс Хэркорт, — сказала леди Джиллингэм, обратившись к Верити.

— Просто мечтаю об этом, — уверила ее Верити. — Я наслышана о бесподобном цветочном убранстве и о том, что вы отказались от неудачной современной моды превращать бальный зал в шелковый шатер.

— Этого определенно не будет. Если вам не помешают неотложные дела, майор Картер, я возлагаю надежды и на ваше общество. — Сказав это, она дала знак кучеру трогать.

— Какая милая женщина эта леди Джиллингэм, — заметил Брин, тоже тронув лошадей. — У нее такие приятные непринужденные манеры. Как жаль, что в высшем свете мало таких дам.

— Да, жаль, — согласилась Верити. — И Кларисса очень похожа на нее, но она была сегодня определенно не в духе. — С неожиданным озорным огоньком в глазах Верити взглянула на него. — Уж не сердится ли она все еще за тот пролитый бокал шампанского у Морлэндов?

— Должен сказать вам, мисс Верити Хэркорт, что вы бессовестная девчонка!

Нисколько не оскорбившись, Верити залилась смехом.

— Сознаюсь, я веду себя немного… недопустимо иногда. Но бессовестно?.. Никогда!

Она вдруг почувствовала себя очень легко, как было много лет назад, когда он относился к ней как снисходительный старший брат. И когда они вернулись на Керзон-стрит, ее стали одолевать сомнения. То ли она с готовностью согласилась оставить за ним танец на балу леди Джиллингэм потому, что это давало ей идеальную возможность расспрашивать его и дальше, то ли просто потому, что искренне хотела быть с ним рядом.