Песня огня

Эпилог

Грэлэм осторожно, стараясь не производить шума, открыл ставни и вдохнул бодрящий, свежий воздух раннего лета. Прошло уже полтора года, полтора года с тех пор, как он и Кассия возвратились в Вулфтон. И теперь у него был сын. Де Моретон полуобернулся, и улыбка тронула его губы. Взгляду его предстала Кассия, кормящая грудью их сына Гарри. Теперь ее волосы отросли много длиннее прежнего и струились мягкими локонами по плечам. Цвет золота, меди и бурых листьев, подумал он, цвет осени.

Рыцарь покачал головой, вспоминая свои недавние тревогу и опасения, что она умрет родами. Потом сказал вслух:

— Подумать только, всего четыре часа, миледи, и ты подарила мне вопящего сына. Наверняка в тебе есть капелька крестьянской крови.

Кассия подняла на него глаза, блеснувшие озорной усмешкой.

— Ты же хотел, милорд, племенную кобылу, а теперь жалуешься, что я оказалась недостаточно изнеженной!

Она еще и теперь с трудом могла поверить, что та боль кончилась так быстро. Даже память о ней почти изгладилась. Кассия прижимала к себе сына, чувствуя, как силы возвращаются к ней, и ей хотелось кричать от счастья и радости так, чтобы было слышно на весь Вулфтон.

— Он красивый, правда, Грэлэм?

— Да, и, когда повзрослеет, будет соперничать мощью со своим отцом.

Грэлэм с минуту задумчиво смотрел на сына.

— Не могу сказать, чтобы наш малыш унаследовал хоть одну черту от своей нежной матери. Даже волосы у него будут как все грехи Сатаны.

Кассия улыбнулась, прикладывая Гарри ко второй груди, а Грэлэм снова погрузился в мучительные воспоминания.

— Ты меня напугала не на шутку, — наконец сказал он, приближаясь к постели, и в голосе его внезапно появилась хрипота. — Я уже был близок к тому, чтобы поклясться, что никогда больше не прикоснусь к тебе снова, если ты выживешь. Но как раз, когда я готов был принести клятву вечного целибата, ты мне улыбнулась и попросила меня взглянуть на чудо, которое сотворила.

— Интересно, — размышляла Кассия вслух, — что было бы, если бы тебе пришлось сдержать клятву. Но этой тайны нам никогда не узнать.

Она прижала к себе Гарри, смотревшего на нее затуманенными глазками, и рассмеялась.

— Он чудо, правда, Грэлэм? Из него вырастет великий и могущественный человек, такой же, как его отец.

— Будем надеяться, что он сможет защитить сестер, которые у него родятся в следующие несколько лет.

Кассия только улыбнулась. Она отняла от груди уснувшего сына. Грэлэм взял его, осторожно держа на сгибе локтя.

— Не могу поверить, что когда-то был таким же маленьким и уязвимым.

— И так же зависел от женской заботы.

— О, в это-то я как раз могу поверить. Этот урок я получил достаточно поздно от одной маленькой упрямицы.

Он перевел глаза со сморщенного личика сына на жену.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Кассия?

— Да, — ответила она, лениво потягиваясь, — но как жаль, что он так похож на тебя. Мне кажется это несправедливым, раз мне пришлось проделать большую часть работы.

— Возможно, что его глаза будут светло-карими, орехового цвета и плутоватыми.

— Ха! Нет уж, пусть они будут черными. Но, может быть, у него хотя бы будут ямочки на щеках. Мне хочется на это надеяться.

Грэлэм широко улыбнулся жене и осторожно опустил сына в колыбель. Потом легонько провел пальцем по гладкой щечке ребенка, чувствуя, как в груди его ширится гордость. И в эту минуту он молча принес клятву, что сын его никогда не узнает грубости и жестокости, выпавших на его долю. Сидя на постели рядом с Кассией, он казался необычно серьезным.

— Ладно, милорд, — в голосе Кассии все еще звенел смех, — у него не будет ямочек. Я пошутила. Мне вовсе не хотелось тебя расстраивать.

— Да пусть будут где угодно, хоть на заднице, — сказал Грэлэм добродушно. — Он вырастет сильным мужчиной, Кассия, но я научу его питать почтение к женщинам: он будет знать, что его долг — защищать их.

— Лучшего учителя и желать не приходится, милорд.

Грэлэм тряхнул головой и тоже улыбнулся.

— Кажется, я становлюсь не в меру серьезным, моя любовь, а мне хотелось рассмешить тебя. Мы получили послание от твоего отца.

Глаза Кассии блеснули:

— Должно быть, в нем есть что-то забавное?

— Да. Там речь идет не только о Мари и детях, но и о Жоффрее.

Он улыбнулся еще шире, и Кассия хлопнула его по плечу.

— Скажи мне, Грэлэм! Что случилось?

— Похоже, что твоя тетка Фелис и Джоанна заключили нечто вроде альянса против Жоффрея. Жоффрей женился всего три месяца назад и уже бежал в Париж, чтобы избавиться от них.

Веселый смех Кассии заполнил всю комнату.

— Мне жаль его. Бедный Жоффрей!

— Но прежде чем уехать, он сделал Джоанне ребенка. По крайней мере сделал хоть что-то приятное для своей матери.

— Кстати о детях — когда мы увидим сына Гая?

— Надеюсь, скоро. К сожалению, он приедет без Бланш. Она снова ждет ребенка.

Грэлэм глубоко вздохнул.

— Такая покорная, уживчивая, нежная женщина. Так хорошо понимает потребности своего мужа.

Кассия следила за ним серьезным взглядом, но в глубине ее глаз поблескивали смешинки: эта шутка, известная им обоим, была уже не новой.

— Эта иллюзия, Грэлэм, легко может рассыпаться от любого прикосновения или слова.

Пока она говорила, он протянул руку и приподнял ее потяжелевшую грудь, как бы взвешивая ее.

— Я говорил тебе, как ты прекрасна, Кассия?

— Кажется, со вчерашнего дня не говорил ни разу. Но… Она снова умолкла, потому что муж ее, нежно к ней прикасаясь, снял с нее ночную рубашку, прижался лицом к ее груди и, взяв в рот сосок, принялся слегка его посасывать. Кассия ощутила, как наслаждение, пронизавшее все ее тело, окрасило румянцем ее щеки.

Она пропустила густые пряди его волос сквозь пальцы и притянула мужа ближе к себе. Подняв голову, Грэлэм несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза.

— Не могу поверить, — сказал он хрипло, — что мой жадный сын получает от своей матери столько же наслаждения, сколько я. Твое молоко сладкое и свежее, как и ты сама.

— Умоляю тебя, милорд, и впредь думать так же, — ответила Кассия, и голос ее пресекся от полноты чувств.

— Так будет всегда, миледи. Уж это-то я тебе твердо обещаю. — И Грэлэм, крепко поцеловав, нежно привлек жену к своей могучей груди.