Пират

18

Фолк вернулся в подвал на следующее утро, вне себя от ярости. Следом за ним с мрачным видом плелся Монти. Войдя в подвал, Фолк первым делом бросился к лежащему на полу Гаю и уже привычно ударил его в бок ногой.

Но на этот раз удар был страшным. Гай не выдержал и застонал, слыша, как хрустнули его кости. «Одно ребро этот подонок мне сломал наверняка, – подумал он. – А может быть, и два».

Впрочем, боль была не сильнее радости, охватившей его. Ведь Фолк вернулся ни с чем! Гай всю ночь мучился ожиданием: он смертельно боялся, что Фолку все же удастся захватить Блисс и Брайана, и тогда его положение стало бы почти безнадежным.

– Ее нет! – истерически закричал Фолк. – Мы с Монти обшарили весь дом, но никого не нашли! Признавайся, куда делась твоя дочь, мерзавец! Мы прождали ее понапрасну всю ночь!

– Я не знаю, где она, но я рад, что ты ее не нашел, – сказал Клод, мысленно благодаря бога за то, что его дочь и внук сейчас далеко отсюда, под защитой Лафитта. – Я не смог бы еще раз причинить зло моей дочери. Она и так от меня натерпелась за эти годы.

Лицо Фолка перекосилось от злобы.

– Это все ты, Клод! Это ты во всем виноват! Ты должен был заставить Блисс прийти сюда вместе с мальчишкой. Но ты не справился даже с такой ерундой, и вот теперь она ускользнула из-под самого нашего носа! Как мне теперь выбивать признание из этого упрямого осла? Ведь он ничего не подпишет, зная о том, что Блисс и мальчишка в безопасности! Ты просто идиот, Клод! Старый идиот!

– Может быть, лучше отпустить Хантера на все четыре стороны? – предложил Клод.

– Отпустить?! Да ты совсем свихнулся! Если я его отпущу, он прирежет меня при первой же возможности, – щека Фолка нервно дернулась, а в глазах его загорелся желтый огонь. – Нет, у Хантера только два пути – или он подпишет признание и будет вздернут на виселице, или сдохнет здесь, в этом подвале. Но свободы ему больше не видать. – Фолк нервно сглотнул и обернулся к лежащему на полу Гаю. – Так что ты выбираешь, Хантер? Будешь подписывать или Монти снова взяться за кнут?

– Чтоб ты сдох! – огрызнулся в ответ Гай. – Я ничего не стану подписывать.

– Вздерните его, парни! – распорядился Фолк.

– Как скажете, мистер Фолк, – отозвался Монти, и они вместе со Сквинтом направились к пленнику.

Пираты подняли Гая на ноги, связали ему руки и прикрепили веревку к вбитому в стену крюку. Гай вновь оказался прижатым лицом к мокрой холодной стене. Он не видел того, как мерзко и сладострастно ухмыльнулся Монти, но услышал свист рассекающего воздух кнута: это Монти пробовал свое орудие.

Клод шагнул вперед, делая последнюю попытку остановить кровожадных палачей.

– Он и так чуть жив, а новыми побоями вы все равно ничего не добьетесь!

– Нет, он еще не получил сполна за все, – прорычал в ответ Фолк. – За мои потопленные корабли, за мои разграбленные товары, за мое разорение. До сих пор не могу понять лишь одного: почему этот мерзавец нападал именно на мои суда, пропуская мимо корабли других владельцев?

– Неужто до сих пор и вправду не понимаешь? – хмыкнул Клод.

Гай внимательно прислушивался к этому разговору, стараясь не думать о своих затекших руках, о горящей огнем спине, о резкой боли в сломанных ребрах. Его поразило заступничество Клода: было похоже, что он всерьез старается спасти ему жизнь. Странный поступок со стороны человека, который всегда ненавидел Гая Янга и стремился сжить его со света. В том, что Клод узнал его, Гай почти не сомневался.

– Мы готовы, мистер Фолк, – подал голос Монти и снова свистнул в воздухе своим кнутом. До пылающей спины Гая долетела волна прохладного воздуха.

Фолк посмотрел на Клода ненавидящим взглядом.

– Ладно, с тобой я разберусь позже, – мрачно пообещал он и обернулся к Монти. – Начинай, парень!

Гай затаил дыхание, ожидая первого обжигающего удара и гадая, долго ли ему удастся продержаться в сознании на этот раз. Зубы и кулаки Гая были стиснуты, глаз прикрыт; он вздрогнул всем телом, но не произнес ни звука, когда на его спину обрушился первый удар – только сильнее прикусил нижнюю губу.

За первым ударом последовал второй, третий... Боль разрывала тело Гая на части, ослепляла его. Ему, казалось, что он стоит на грани жизни и смерти.

Наконец все оборвалось, и Гай погрузился в блаженную темноту, потеряв сознание.

Ночь уже близилась к концу, когда «Каролина» темной тенью проскользила по зеркалу бухты и подошла к дальнему краю городского причала. Жан Лафигг сам управлял судном; Блисс вместе с Брайаном стояла внизу, на палубе, облокотившись на планшир, и с нетерпением ожидала швартовки.

Ей хотелось пойти к Фолку вместе с Лафиттом: она боялась, что просто не выдержит ожидания и неизвестности. Однако Лафитт мягко, но настойчиво отказал ей: он считал, что Блисс должна «статься вместе с Брайаном на борту. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.

Когда швартовка была закончена, Лафитт спустился с капитанского мостика и подошел к Блисс. Теперь ничто не напоминало в нем недавнего денди: обвешанный оружием и готовый к смертельной схватке, Жан Лафитт напоминал сейчас хищного зверя, приготовившегося к броску.

– Я возьму с собой двух надежных людей, – сказал Лафитт. – Больше нельзя: слишком рискованно. Ведь городская полиция охотится за нами. Губернатор распорядился не пускать в Новый Орлеан никого, кто прибывает с Баратарии. На Миссисипи и в Кентукки уже пристрелили нескольких наших людей – там полиции дан приказ открывать по пиратам огонь без предупреждения. А здесь, в Новом Орлеане, горожане наседают на власти, требуя вообще стереть остров Баратария с лица земли.

Жан Лафитт покачал головой и грустно усмехнулся.

– Горожане! – с оттенком презрения в голосе произнес он. – Они толпами валят на наши дешевые рас-. продажи и в то же время требуют поставить нас вне закона. Лицемеры! Мы с Пьером – желанные гости в самых лучших домах Нового Орлеана, но при этом не имеем права въезжать в город, не имея на то каждый раз специального разрешения полиции. А раз так, то, сами понимаете, мой сегодняшний незапланированный ночной визит нужно обставить со всей осторожностью.

– Как мне хотелось бы пойти вместе с вами, – вздохнула Блисс. – Я так тревожусь за Гая! Отец говорил, что люди Фолка страшно избивают его.

– Не волнуйтесь, мадам, ваш муж очень скоро будет вместе с вами. А если я увижу, что его и в самом деле пытали, Фолк ответит за это лично мне.

В это время к ним подошли два пирата, вооруженные, как и Лафитт, шпагами и пистолетами. Все трое кивнули на прощание Блисс и принялись беззвучно спускаться по перекинутому на берег трапу. Еще мгновение и они словно тени растворились в темноте.

Дом Фолка был расположен неподалеку от того места, где пришвартовалась «Каролина», и Блисс знала, что дорога займет у Лафитта и его людей совсем немного времени. А для того, чтобы расправиться с людьми Фолка, им, очевидно, и вовсе потребуются считанные минуты...

– Как ты думаешь, мистер Лафитт разыщет папу? – спросил Брайан, когда маленький отряд исчез в ночи.

– Я уверена в этом, – ответила Блисс, стараясь говорить как можно бодрее.

– Лишь бы с папой все было в порядке! – вздохнул мальчик.

– В этом я тоже уверена, милый.

– Почему все так хотят сделать папе плохо? – снова спросил Брайан с какой-то недетской интонацией.

– Плохих людей на всей земле хватает, – ответила Блисс, не придумав ничего лучшего. Да, есть вещи, которые не так-то легко объяснить, тем более ребенку. – Думай лучше о чем-нибудь хорошем, сынок. А папа... Папа скоро вернется.

Блисс решила, что Брайану лучше побыть пока в каюте – мало ли какой пугающей и неприглядной может оказаться картина возвращения Лафитта и его людей. Она подозвала к себе веснушчатого юнгу по имени Доббс, и тот немедленно подбежал к Блисс.

– Чем могу служить, мадам? – спросил он ломающимся голосом.

– Пожалуйста, Доббс, отведите Брайана вниз, в каюту, и, если вам не трудно, поиграйте немного с ним.

– Будет сделано, мадам! – не моргнув глазом, ответил Доббс, подхватил Брайана и, не обращая внимания на его протесты, потащил вниз, в каюту.

Когда Доббс и Брайан скрылись, Блисс снова принялась всматриваться в берег, напряженно вслушиваясь в тишину. Она знала, что в эту минуту Жан Лафитт вместе со своими людьми уже должен быть возле дома Фолка...

Что-то ждет их там?

Гай снова пришел в сознание, но не шевелился, стараясь потянуть время. Он больше не висел на крюке, а лежал на грязном полу лицом вниз.

Осторожно приоткрыв свой здоровый глаз, Гай взглянул на маленькое мутное оконце под потолком. И понял, что на дворе глубокая ночь. В подвале было тихо, лишь потрескивала свеча, бросая круг света на пол и тускло освещая дремлющих на соломе охранников Гая. Он рассмотрел всех троих – Монти, Сквинта и Клода. Не было только Фолка.

Гай осторожно шевельнул головой и едва не застонал от резкой боли, молнией пронзившей его череп от виска до виска. Рук своих он вообще не чувствовал, настолько они затекли. Чужие, слабые, неподвижные, руки его казались ему сейчас похожими на куски каната.

Гай продолжал лежать молча и неподвижно, стараясь собраться с силами, которые понадобятся ему, как только вернется Фолк и даст Монти команду снова взяться за кнут. В том, что это так и будет, Гай не сомневался.

Медленно тянулись минуты. Прикрыв свой единственный глаз, Гай продолжал наблюдать за охранниками. Вдруг один из них осторожно поднялся на ноги, и Гай с удивлением разглядел, что это Клод. Он тихо направился к Гаю, и Гай взмолился, чтобы на этот раз никто не помешал им – ни Монти, ни Сквинт, ни Фолк.

– Они спят, – прошептал Клод, опускаясь на колени перед Гаем.

Затем в тусклом свете свечи сверкнуло лезвие ножа, и Гай успел подумать, что настала его последняя минута. Однако лезвие миновало горло Гая, и он вздохнул с облегчением, когда нож полоснул по веревкам, освобождая его руки.

Кровь хлынула в застывшие сосуды, причиняя Гаю жгучую боль, но он терпеливо сносил ее, чувствуя, как с каждой секундой руки его обретают прежнюю силу и гибкость.

– Почему бы сделали это? – шепнул Гай, с наслаждением разминая пальцы.

– Ради своей дочери, – так же шепотом ответил Клод. – Мне хочется искупить свою вину перед ней. Я причинил ей столько горя. И еще я хочу, чтобы вы вместе с Блисс воспитывали вашего сына.

У Гая от этих слов перехватило Дыхание.

– Так, значит, вы действительно догадались...

– Это Фолк, ослепленный злобой, до сих пор не узнал в вас Гая Янга, – усмехнулся Клод. – Правда, я и сам не сразу понял, кто вы. Собственно говоря, я узнал вас только тогда, когда увидел без повязки на глазу.

Гай неожиданно рассердился.

– И вы хотите, чтобы я вот так взял, да и поверил в ваше раскаяние? – неприязненно спросил он. – После всего того, что вы сделали со мной семь лет тому назад? Ведь вы так хотели моей смерти! Даже убийцу ко мне подослали. А теперь... С чего это вы вдруг так переменились?

– К тому убийце я не имею никакого отношения, – ответил Клод. – Я виноват только в том, что не хотел вашего брака с Блисс. И еще в том, что украл у нее ребенка сразу после его рождения. Мне казалось, что так ей будет легче забыть вас... Но Фолку всего этого было мало. Ему нужны были деньги Блисс, а вы стояли у него на пути. Он хотел, чтобы вы исчезли окончательно и бесповоротно.

– Значит, вы признаетесь в том, что украли у Блисс Брайана? – свистящим шепотом переспросил Гай.

– Да, признаюсь и каюсь. Я очень виноват и перед Блисс, и перед мальчиком. Я виделся-с Брайаном. Он чудесный мальчуган, его ничуть не испортила та жизнь, которую ему пришлось вести все эти годы. Брайан все знает обо мне, и я надеюсь, что в один прекрасный день он меня простит.

Гай осторожно сел, продолжая растирать кисти рук.

– Вы сможете идти? – спросил Клод.

– Думаю, что да, – ответил Гай. – Скажите, у вас есть оружие?

– Нет, только этот нож.

– Дайте мне его. Он может понадобиться.

– Дать-то я его, конечно, дам, но ведь вы сейчас не в состоянии постоять за себя, – прошептал Клод, склонясь к уху Гая. – Нам нужно или попробовать бежать, или продержаться еще немного: помощь скоро должна подойти.

– Они могут не успеть, – покачал головой Гай. – Лучше давайте попробуем бежать. Помогите мне встать. Нужно торопиться: ведь в любую минуту может вернуться Фолк.

– Гай, послушайте...

– Сейчас не время. Обещайте только, что не оставите Блисс и Брайана, если со мной что-нибудь случится. Сберегите их и защитите от Фолка.

– Это я вам обещаю, – сказал Клод. – Но только...

В тишине послышались тяжелые шаги. Они приближались – медленно, но неотвратимо – и Клод резко замолчал. Оба они невольно повернули головы к входной двери.

– Проклятье! – прошептал Гай, снова ложась на пол и стараясь спрятать руки за спиной так, чтобы не было видно, что они развязаны. – Это Фолк. Скорее, Клод, возвращайтесь на свое место.

Однако вернуться на место Клод не успел.

– Что это вы там делаете? – раздался нервный, злобный возглас Фолка.

– Да вот, хотел посмотреть, не сдох ли он, – раздраженно ответил Клод, отходя в сторону.

– Что?.. Что случилось?! – встрепенулся Монти, протирая глаза.

– Я, кажется, велел вам следить, а не спать! – заорал на него Фолк. – Я за что вам деньги плачу?!

– Да мы только самую малость вздремнули, мистер Фолк, – миролюбиво проворчал Сквинт, зевая. – Охотник и не шелохнулся ни разу. Да вы не думайте, мистер Фолк, мы вовсе и не спали. Так только, задремали на пару минут, клянусь! Ну что, прикажете снова его к кнуту готовить?

Фолк не ответил. Он подошел к лежащему Гаю и брезгливо ткнул его носком сапога.

– Поднимайся, Хантер! И говори: ты подпишешь бумагу, или тебя опять подвесить на крюк, как свинью?

Гай осторожно сел, стараясь держать руки за спиной, привалился к стене и поднял взгляд на Фолка.

– Можешь делать со мной все, что хочешь, но твою проклятую бумагу я не подпишу.

Внезапно Фолк изменился в лице, все пристальнее всматриваясь в своего пленника. Гай давно уже остался без повязки на глазу, однако до сих пор ярость ослепляла Фолка. Теперь же то ли тень так упала на лицо Гая, то ли Фолк впервые посмотрел на него так внимательно... Как бы то ни было, ему открылась наконец тайна его собственного пленника.

– О боже! Так вот кто ты! – закричал Фолк. – Ну, теперь тебе точно крышка. Однако постой, ведь ты давным-давно должен был умереть! Неужели тебе тогда удалось перехитрить убийцу? И кто же тогда, интересно знать, похоронен в твоем гробу?

– Тот убийца, которого ты посылал, в нем и похоронен, – ответил Гай и страшно улыбнулся разбитыми губами. – Как говорится, собаке – собачья смерть.

– Ну а теперь я с удовольствием отправлю следом за ним тебя, – прохрипел Фолк и потянул из-за пояса заряженный пистолет, – Молись, Гай Янг, пробил твой час! Однако признаюсь тебе честно, живучий ты был парень...

В следующий миг произошли одновременно сразу два события: взмыл в воздух пистолет, выбитый Гаем у Фолка, а в глубине подвала застучали чьи-то шаги.

– Где ты, Охотник? – послышался далекий, но мгновенно узнаваемый голос.

– Лафитт! – крикнул в ответ Гай.

«Все-таки они успели», – мелькнуло у него в голове.

Фолк, ошеломленный появлением Лафитта, не думал уже ни о чем, кроме одного: он должен во что бы то ни стало убить Гая. Глаза Фолка сделались безумными. Он вытащил шпагу из ножен, висевших у него на боку, но Гай, уловив направление первого удара, ловко откинул голову. Лезвие Фолка, зазвенев, ударилось о камень стены в считанных сантиметрах от лица Гая.

Гай крепче сжал в правой руке нож, полученный им от Клода. Конечно, он сознавал, что нож против шпаги выглядит жалко, но не принять боя не мог. И когда Фолк поднял шпагу и приготовился к новой атаке, Гай парировал его выпад коротким отводящим ударом ножа.

– К-как ты сумел развязать руки? – озадаченно пробормотал Фолк, отступая на шаг. – Впрочем, молчи. Это Клод, я знаю. Ну ничего, сейчас я закончу с тобой и примусь за этого предателя!

Гай ничего не сказал: у него не было для этого ни сил, ни времени. Ему нужно было продержаться до прихода Лафитта: ведь на кону стояла его жизнь.

Краем глаза Гай заметил, что Монти и Сквинт вскочили на ноги и повернулись к двери, готовясь встретить Лафитта и его людей. Впрочем, Гай заранее знал, что этот бой наверняка станет для Монти и Сквинта последним в их короткой и гнусной жизни.

Так оно и произошло: спустя минуту оба были мертвы и растянулись на грязном полу в растекающихся темных лужах крови.

– Я иду, иду, друг мой! – послышался громкий голос Жана Лафитта. – Сейчас я помогу вам!

– Нет, останьтесь на месте! – возразил Гай, парируя очередной выпад Фолка. – Я слишком долго ждал этой минуты. Фолк – мой!

– Будьте осторожнее, – предупредил его Ла-фитт. – Вид у вас, прямо сказать, неважный. Ловите!

Он кинул Гаю свою собственную шпагу, Гай поймал ее и с наслаждением рассек воздух острым лезвием. От резкого движения ребра Гая пронзила острая боль, но он только поморщился и, сжав зубы, приготовился к продолжению схватки. Гай понимал, что их с Фолком силы и теперь неравны, но был уверен, что, несмотря на свою слабость, справится с противником. Другого исхода он просто не представлял.

Гай заглянул в глаза Фолка и увидел в их глубине отчаяние. Фолк уже ни на что не надеялся, ни в чем не был уверен и в первую очередь – в себе. Движения его с каждой минутой становились все суетливее: страх уже скрутил Фолка своей невидимой рукой.

Конечно, Гай тоже выдохся и устал, но дух его был силен. Гай верил, что победит – несмотря на боль, несмотря на усталость, несмотря на голод. И потом, разве не ждал он этой минуты семь долгих лет? А теперь, когда эта минута наконец настала, он сумеет насладиться ею до конца!

Своим единственным глазом Гай внимательно следил за движением шпаги Фолка, ожидая момента, когда его противник решится на смертельный выпад. Этот миг нужно было уловить и опередить Фолка на долю секунды. Опередить и сразить его встречным ударом – таков был замысел Гая.

– Умри же ты, ублюдок одноглазый! – прохрипел наконец Фолк и ринулся вперед.

Гай сумел сделать все, что собирался, – или почти все. Он искусно увернулся от шпаги Фолка – совсем как испанский матадор, – пропустив смертоносную сталь в нескольких сантиметрах от себя. Одновременно он сам сделал выпад, и его шпага глубоко вошла в грудь Фолка между левой ключицей и сердцем. Конечно, Гай метил в сердце, но в последний момент рука его дрогнула, и он не мог понять, отчего это произошло. То ли от слабости, то ли от того, что он уже перестал быть Охотником...

И все же удар Гая был очень сильным, возможно, смертельным. Шпага со звоном выпала из рук Фолка, покатилась по каменному полу, а сам он вскрикнул, схватился за плечо правой рукой и рухнул на колени.

– Сами прикончите его, мой друг? – деловито осведомился Жан Лафитт. – Или предоставите это мне?

Гай посмотрел на Фолка. Тот стоял на коленях, склонившись головой до самого пола – жалкий, ничтожный. Кровь сочилась у него между пальцев, стекала на грудь, капала на грязный пол.

И вдруг Гаю совершенно расхотелось доводить месть до конца, расхотелось добивать Фолка. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Блисс и Брайана. И он неожиданно понял, что, если сейчас добьет Фолка, пожалуй, ему будет когда-нибудь стыдно перед Брайаном за этот поступок не меньше, чем за свое пиратское прошлое...

Нет, потратив столько лет на борьбу с Фолком, на истребление его кораблей, на его разорение, Гай не мог поставить последнюю точку. Не мог пронзить шпагой сердце человека, виновного во всем, что произошло с ним, и с Блисс, и с Брайаном.

– Я покончил с убийствами, Жан, – медленно произнес Гай. – Добить Фолка не доставит мне радости. Я свободен, я победил – и с меня этого достаточно. Да вы только посмотрите на него: он же конченый человек, даже если не подохнет от ран.

– Вы так считаете, Гай? – Лафитт удивленно поднял брови. – Ну, смотрите. Мне-то ничего не стоит покончить с этим ничтожеством.

– Не надо, оставьте его. И спасибо вам, Жан. Если бы не вы, они меня добили бы – Фолк, Сквинт и Монти. Вы появились в самый нужный момент. Кстати, как вам удалось узнать о том, что со мной случилось, и разыскать меня?

В эту минуту от стены отделился человек, про которого в пылу боя все забыли, – Клод Гренвиль.

– Мы вместе с Блисс ездили к Лафитту в Темпл, – пояснил он. – У нас не было другого выхода.

«Так, значит, это Блисс догадалась, что нужно обратиться к Лафитту? – поразился Гай. – Какая же она молодчина! А я уж стал всерьез опасаться, что она больше не захочет меня знать... Ведь я столько раз обманывал и обижал ее!»

– Блисс всегда любила вас, Гай Янг, – сказал Клод. – А я... Я очень рад, что вы снова нашли друг друга. Мне хочется, чтобы моя дочь была счастлива. Если именно вы – ее счастье, я не стану вам больше мешать, становиться у вас на пути. Хватит нам всем лжи и несчастий.

– Пойдемте отсюда, – предложил Лафитт. – Ваша жена ждет вас на борту моего судна. – Он подошел к Гаю и обнял его за плечи. – Обопритесь на меня, друг мой. Вы не слишком-то хорошо выглядите.

– Говоря по правде, Жан, – я чувствую себя так, словно побывал в аду, – негромко ответил Гай.

Бой с Фолком окончательно вымотал его. Все тело разрывалось от боли, и за этой болью Гай даже не вспомнил о том, что давно уже потерял свою повязку.

– Пойдемте, – повторил Лафитт и повел Гая к выходу.

Оставшись один, Фолк застонал и повернул голову, провожая взглядом удаляющихся победителей. Они ушли, даже не взглянув на него, бросив умирать, словно собаку...

«Ну нет, не дождетесь!» – с ненавистью подумал Фолк.

Рана его была серьезной, но не смертельной, и Фолк это знал. Он медленно, осторожно поднялся на ноги. В его воспаленном мозгу не осталось больше места ни для Блисс, ни для ее наследства. В сознании Фол-ка билась только одна мысль, только одно всепоглощающее желание – убить Гая Янга. Негодяя, восставшего из гроба и поломавшего все планы Фолка.

«Я заставлю этого мертвеца вернуться в свою могилу!» – мысленно поклялся Фолк.

Однако для начала нужно было остановить кровотечение. Фолк расстегнул сюртук, разорвал на себе рубашку и плотно зажал рану на левом плече. Когда кровь почти перестала течь, он застегнул на все пуговицы сюртук и, удовлетворенный результатом, поднял с пола шпагу.

Покачиваясь от слабости, Фолк пошел к выходу, шаркая ногами по грязному каменному полу.

Блисс не переставая ходила по палубе, напряженно всматриваясь в предутренний сумрак. Медленно тянулись минуты ожидания. Прошел час, потом второй, но как ни напрягала Блисс свои глаза, она никак не могла разглядеть на берегу знакомые мужские силуэты.

Первым их увидел вахтенный, сидевший наверху, на мачте. Он негромко крикнул, и только тут Блисс рассмотрела неясные тени, приближающиеся к кораблю.

Тая она узнала сразу. Он шел медленно, опираясь на Лафитта, но все-таки шел! Блисс заметила, что Лафитт осторожно прислонил Гая к трапу, оставляя его внизу, а сам вместе со своими людьми взбежал на борт. Блисс бросилась им навстречу, слыша, как кровь гулко барабанит в ушах. Она уже собралась было броситься по трапу вниз, к Гаю, но Жан Лафитт удержал ее за локоть.

– Одну минуту, мадам, – сказал он. – Там, внизу, ваш отец. Он пока присмотрит за Охотником – или Гаем, если вам так угодно. Ваш муж жив, но ему нужна медицинская помощь. Если хотите, я подниму его на борт и мы все вместе отправимся на Баратарию. Там у меня отличные доктора. Впрочем, право выбора за вами. Может быть, вы предпочтете вернуться домой. Потому-то я и не стал пока поднимать вашего мужа на борт.

Блисс облизнула пересохшие губы.

– Насколько серьезно он ранен? – спросила она, стараясь держать себя в руках.

Лафитт пожал плечами.

– Спину нужно залечить: Фолк исполосовал ее кнутом.

– Что еще?

– Возможно, у него сломано ребро. Или даже два. А все остальное... Да, это выглядит пугающе – царапины, шишки, засохшая кровь – но на самом деле никакой опасности нет. Даже сломанные ребра быстро заживают. Да и вообще, время все лечит.

– Не знаю, как мне благодарить вас, – сердечно сказала Блисс. – Да, а что с Джеральдом Фолком? Он...

– Когда мы уходили, он был еще жив, – ответил Лафитт. – Я собирался добить его, но ваш муж попросил меня не делать этого. Когда мы уходили, Фолк истекал кровью от раны, которую ему нанес. Гай. Ума не. приложу, откуда только у него силы нашлись после стольких испытаний. Ваш муж – удивительный человек, мадам!

– Знаете, я решила, что нам лучше вернуться домой, – сказала Блисс. – Нужно успокоить Манди, слуг... Да и потом, вы же сами говорите, что раны у Гая не слишком серьезные.

– Как скажете. Вам нужна еще какая-то помощь?

– Пожалуй, нет. Отца я пошлю за кебом, а сама побуду с Гаем. Наш дом совсем недалеко, мы быстро доберемся. Вы не могли бы прислать вниз Брайана? Это, пожалуй, единственное, о чем я хочу вас попросить.

– Я пришлю его вниз с Доббсом, – сказал Лафитт. – Всего доброго, мадам. Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся с вами при более веселых обстоятельствах.

Он поцеловал руку Блисс и отправился за Брайаном. Блисс подошла к трапу и на секунду застыла, глядя сверху на Гая. Он увидел ее и медленно, с трудом, поднялся на ноги – было заметно, что каждое движение причиняет ему боль. Затем Гай осторожно двинулся по трапу вверх, навстречу Блисс.

Краем глаза Блисс заметила, что ее отец направляется к Маркет-стрит, где была стоянка наемных экипажей. «За кебом пошел», – решила она и тут же забыла об этом. Сердце ее билось все сильней с каждым шагом, приближавшим ее к Гаю. Трап казался ей бесконечным. Наконец они встретились – почти на середине, – и Блисс сразу же оказалась в объятиях своего мужа, рыдая и смеясь в одно и то же время.

– Как ты? – спросила Блисс, смахивая слезы со щеки тыльной стороной ладони.

– Я жив, я здесь, – ответил Гай, тяжело переводя дыхание. – И мне очень стыдно, Блисс. Скажи; могу я надеяться, что ты простишь меня? Я был таким ослом, когда не поверил тебе! Ведь я уже шел домой, к тебе и к Брайану, когда эти мерзавцы, люди Фолка, перехватили меня...

– Ничего не объясняй, Гай, это все уже неважно. Я знаю, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя. Этого достаточно.

– Ты – мудрая женщина, Блисс Янг, – улыбнулся Гай. – Ну что, забираем сына и едем домой?

Он снова прижал Блисс к своей груди, словно боясь, что его жена может снова исчезнуть, растаять. Блисс подняла голову, собираясь сказать Гаю что-то очень нужное и важное, и через плечо мужа увидела в сумерках мужскую фигуру, которая вынырнула из тени и медленно приближалась. Блисс подумала, что это ее отец нашел кеб и вернулся за ними, и перестала всматриваться в силуэт. Тем более что в этот момент наверху у трапа появился Брайан и Гай махнул ему рукой.

– Постой-ка, а кто это рядом с ним? – воскликнул он. – Неужели Доббс? Точно, Доббс!

И тут сверху до них долетел громкий крик Лафитта:

– Друг мой, оглянитесь!

Блисс снова посмотрела через плечо Гая и увидела, что вовсе не ее отец, а Джеральд Фолк поднимается по трапу, сжимая в руке свою шпагу.

Времени на раздумья уже не было, и Блисс поступила так, как подсказал ей инстинкт. За секунду до того, как лезвие Фолка должно было впиться в беззащитную спину Гая, она сильно толкнула своего мужа, и тот, вскрикнув от боли и удивления, рухнул под ноги Фолку. Фолк не ожидал этого и резко качнулся вперед, а затем потерял равновесие и вместе с Гаем покатился вниз к началу трапа. Но при этом он успел зацепить шпагой бедро Блисс.

Блисс застонала, покачнулась и, наверное, тоже упала бы, если бы ее не поддержал Жан Лафитт, который пробегал в эту секунду мимо нее к подножию трапа. Затем ее перехватил кто-то из матросов и понес наверх, на палубу. Однако спускаться в каюту Блисс отказалась. Вцепившись в планшир борта, она не сводила глаз с троих мужчин, сгрудившихся сейчас внизу.

Губы ее дрогнули, когда до ее слуха донеслись слова, сказанные Лафиттом:

– Я не буду к тебе таким же снисходительным, как мой друг! Слышишь меня, Фолк? Защищайся, собака!

Бедро болело все сильней, но Блисс не двигалась с места. За Жана Лафитта она, по правде сказать, не волновалась – гораздо больше беспокоил ее Гай, оказавшийся снова в самом центре схватки. Сейчас он лежал неподвижно, и в сердце Блисс шевельнулся страх – не умер ли он?

А еще Блисс подумала о Фолке – о человеке, превратившем в ад семь лет ее жизни, – и внезапно поняла, что жаждет смерти этого человека.

Голова начинала кружиться от слабости, но она не отходила от борта, изо всех сил стараясь не потерять сознание. Блисс хотела увидеть последний акт драмы, разыгравшейся между Фолком и Жаном Лафиттом. И она увидела, как в последний раз сверкнула в воздухе шпага Лафитта перед тем, как погрузиться в грудь Фолка, пронзая насквозь его черное сердце.

Фолк выпрямился, выронил свою шпагу, сделал несколько неверных шагов и наконец рухнул в темную, свинцовую воду залива.

Это было последнее из того, что сохранила память Блисс.