Пират в моих объятиях

Глава 2

Сэм Беллами умел пить и гордился своей способностью оставаться трезвым, в то время как его собутыльники уже валялись под столом. Но в эту полночь он бранил себя за неумеренность – у него раскалывалась голова, а в карманах прекрасного серого плаща из тонкого сукна не осталось ни гроша.

Впрочем, во всем был виноват его новый знакомый. Пол Уильямс устроил настоящее состязание, и они опрокидывали кружку за кружкой. Сейчас Пол храпел, сидя на стуле у затухающего очага. Сэм медленно поднялся, потянулся и направился к двери.

Свежий ветер, задувавший с моря, ударил ему в лицо, освежая и возбуждая аппетит к тому, что предложила Пруденс. Ему хотелось поскорее выйти в море, оставив за кормой скучный, надоевший берег. Нельзя сказать, что Сэм не любил индейцев и диких животных. Но он провел детство в Плимуте, он любовался кораблями, входившими и выходившими из гавани во всей своей красе, и море стало частью его души. Впрочем, это было очень давно… В один холодный февральский день – в тот день ему исполнилось девять лет, но ни отец, ни брат, ни сестры об этом не вспомнили – он покинул дом и поднялся на борт фрегата «Британия».

Как давно это было…

И сейчас его снова ждал океан. Он даже слышал его голос – слышал рокот волн, набегающих на берег одна за другой. Сэм закрыл глаза и, откинув голову, вдохнул полной грудью свежий морской воздух. Море любило его, и, хотя оно было суровым учителем, он многому у него научился. А сейчас зов моря – этот зов сирены – был настолько сильным, что он решил не идти на свидание с Пруденс под ее проклятую яблоню. Прошагав несколько миль, Сэм добрался до берега океана и, усевшись на песок, стал смотреть на волны.

Он тяжело вздохнул. Море от него не уйдет. Оно всегда терпеливо ждет его. На рассвете он снова придет к этим скалам и будет наблюдать восход солнца, лучи которого окрасят воды в золотистые тона. Если, конечно, не будет дождя.

Сэм снова вспомнил о Пруденс. Как же давно у него не было женщины! Слишком давно, черт возьми.

Он поднялся и зашагал в сторону таверны. Миновав дубовую рощу, остановился и посмотрел на небо, чистое, с яркими звездами, освещавшими дорогу. Сэм улыбнулся. Завтра опять взойдет солнце. Он продолжил свой путь уже под соснами и вскоре уловил сладкие ароматы сирени, цветущих яблонь.

Да, яблоня… Где же, черт побери, это дерево растет? Он остановился, перевел дыхание. И снова зашагал под низко нависающими лапами сосен. Где-то закричала ночная птица. И кто-то прошелестел в прошлогодней листве, возможно, кролик. Вскоре деревья расступились, и Сэм вышел на залитую лунным светом поляну.

И тотчас же замер в изумлении.

Пение? Возможно ли?.. Вот опять. Где-то рядом звучал высокий чистый голос, прекрасный и волнующий, похожий на перезвон колокольчиков. То был чудесный женский голос, но песню эту Сэм слышал впервые. Очарованный, Сэм по-прежнему не двигался. Он боялся сделать даже шаг. Ему казалось: стоит пошевелиться – чудесное видение исчезнет, как исчезает мимолетный сон.

В центре поляны росла раскидистая яблоня, наполнявшая ночь своим ароматом. Под яблоней же в серебристом лунном свете стояла высокая стройная девушка, похожая на нимфу. Освещенная сиянием звезд, она казалась бесплотной. И это была совсем молоденькая девушка, почти девочка. Сэм нахмурился. Наверное, он сбился с пути, и если у него есть хоть капля здравого смысла, то ему лучше поскорее убраться отсюда и вернуться в таверну. Конечно, ему не следовало так накачивать себя элем – тогда бы не мерещились нимфы, поющие в лунном свете.

Все еще стоя на краю поляны, Сэм разглядывал юную незнакомку. Ночной ветерок разметал ее блестящие волосы, волнами спадающие к необыкновенно тонкой талии. Лунный свет серебрил ее шею и струился по высоким грудям. В этой несказанно прекрасной девушке было что-то загадочное, неземное, влекущее…

Сэм сделал шаг вперед, но все же не вышел из тени невысокой корявой сосны. Он вдруг нахмурился, вернувшись к реальности. Черт возьми, что происходит? Он надеялся встретить здесь Пруденс, а не бесплотное видение, поющее песни звездам. Нет, он не станет терять время на такую юную девушку, пусть даже она на редкость красива. Сэм еще больше помрачнел. Какого дьявола?.. Что она делает здесь совсем одна, ночью? Да еще и поет… Глупая девчонка. Ведь на нее могут напасть индейцы… или дикие животные… Да мало ли что может с ней здесь случиться. Он обязан сказать ей об этом!

Сэм решительно вышел из тени и зашагал по залитой лунным светом поляне.

Снова шум. Треск веток, шуршанье листьев. О Господи, он приближается. Сэм Беллами, безбожник, само воплощение дьявола, он идет сюда, и уже поздно бежать. Мария сорвала с яблони еще один цветок, но рука ее так дрожала, что цветок упал на землю, а не в корзину. Если он не убьет ее, то это сделает тетушка, когда обнаружит, что ее кровать пуста. Господи, почему она позволила Тэнкфул вовлечь себя в эту историю?

Джонатан…

Но стоит ли Джонатан такой жертвы? Когда Беллами увидит, что она не Пруденс, он почувствует себя обманутым и придет в ярость. Самое последнее, что он может сделать, – так это влюбиться в нее. Но она зашла уже слишком далеко и обязана пройти через все. Лицо Джонатана проплыло перед ее глазами и тут же стало исчезать. Мария пыталась снова вызвать его образ – ведь только он, Джонатан, держал ее здесь, на залитой лунным светом поляне. Она хотела снова запеть, как советовала Тэнкфул, но слова застряли у нее в горле.

Сейчас он уже был за ее спиной. Мария сделала глубокий вдох – и, обернувшись, посмотрела в его дьявольские глаза, такие черные, какие ей еще никогда не доводилось видеть.

И в тот же миг она поняла: все, что о нем рассказывали, – правда. Ее ноги онемели, и даже если бы она захотела убежать, то не смогла бы. Дьявол? О да! Красивый? О Господи, конечно! При этом его черные волосы, густые и вьющиеся, крутыми завитками спадали на плечи, что делало Беллами похожим на мальчика. Однако он был гораздо старше ее, по крайней мере лет на десять. Нет, ничего мальчишеского в нем не было. Ни в его волевом подбородке, ни в широких плечах, ни тем более в его черных глазах, смотревших, казалось, ей прямо в душу.

И такого человека ей придется поцеловать.

Но разве она не сделает этого ради того, чтобы заполучить Джонатана? Сжав ручку корзины так сильно, что ногти впились в ладонь, Мария робко шагнула к нему…

– Женщина, что за шутки? – раздался его густой баритон.

– Шутки? – растерянно переспросила Мария. – Что вы хотите этим сказать, сэр?

– Я полагал, что встречу здесь другую. Женщину по имени Пруденс. Возможно, вы ее видели?

Мария отрицательно покачала головой и, не в силах выдержать его пристальный взгляд, отвернулась.

– Ладно, не имеет значения. Что здесь делает такая юная девушка?

– Я… я собираю цветы, чтобы украсить ими стол к завтраку.

Скрестив на груди руки, он внимательно посмотрел на нее:

– Собираешь цветы? В полночь? – Его черные брови сошлись на переносице, и Мария поняла, что он не верит ни единому ее слову. Внезапно на губах его появилась волчья усмешка, и Мария почувствовала себя овечкой, которую ведут на убой. – Теперь я начинаю понимать, – проговорил он в задумчивости. – Возможно, ты не так уж и невинна…

– Сэр… Мне кажется, я вас не совсем понимаю…

– Ты все прекрасно понимаешь, моя дорогая. А я-то думал, что ты совсем еще девочка. Но ты, оказывается, не так уж невинна, верно? Разве невинная девушка пойдет ночью одна собирать цветы? – Он отрывисто рассмеялся. – Меня не проведешь, принцесса. Похоже, что твоя подружка Пруденс вообще не появлялась здесь, хотя обещала. Твоя Пру просто обманщица, а ты чертовски хорошая актриса.

Мария побледнела. Сердце ее бешено колотилось. Ведь перед ней был не парень из Истхэма, не робкий поклонник. Перед ней стоял Сэм Беллами, который утром не пришел в церковь.

«Не играй с огнем, а то сгоришь», – вспомнила Мария слова тетки.

«Нераскаявшиеся грешники будут гореть в аду», – постоянно предупреждал преподобный Трэт.

«Всего один поцелуй. Это все, что ты должна сделать», – сказала Тэнкфул.

Поцеловать его. Она должна поцеловать его – и покончить с этим раз и навсегда. Она поцелует его – и убежит в безопасное место. Закрыв глаза, Мария поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. В следующее мгновение она отстранилась от него, словно опаленная пламенем. И тотчас же на нее накатила горячая волна стыда, мгновенно превратившаяся в ледяные потоки страха. Но, кроме страха и стыда, в душе ее проснулось чувство, прежде ей неведомое, чувство, заставившее ее сердце затрепетать. Не в силах выдержать его взгляда, она отвернулась. Но он взял ее рукой за подбородок и заставил смотреть в свои черные сверкающие глаза.

Губы его кривились в усмешке. Он проговорил:

– Черт возьми, что это было?

Мария задрожала всем телом.

– Это был… был поцелуй, – пролепетала она.

– Что?! Ты называешь это поцелуем? – Запрокинув голову, он расхохотался. – Ты действительно хорошая актриса. Хватит притворяться, малышка. Позволь мне показать тебе, что такое настоящий поцелуй.

– Нет! – Она отступила, прижавшись спиной к дереву.

Он шагнул к ней, глядя на нее, точно коршун на птичку. И улыбнулся, упершись рукой в ствол яблони. Затем провел другой рукой по ее длинным волосам, пропуская меж пальцев золотистые пряди. Мария затрепетала как лист на ветру.

«Бежать!» – кричала она мысленно. Но Беллами, казалось, загипнотизировал ее своим взглядом – она стояла, не смея пошевелиться.

– Что с тобой, певчая птичка? – Он провел ладонью по ее щеке. – Какой чудесный голосок я слышал всего несколько минут назад! Спой, принцесса. Я хочу послушать, как ты поешь.

– Спеть? – Мария судорожно сглотнула. – Я… я не умею.

– Уверен, что сумеешь. Я только что слышал твое пение.

– Я не могу петь в присутствии… незнакомца.

Он снова улыбнулся:

– Разве я незнакомец? Уже нет. – Он приподнял ладонью ее волосы – так взвешивают золото, пытаясь определить его вес. – Если уж ты изображаешь невинность, то было бы интересно узнать твое имя.

– Какую… невинность? – пробормотала она. – Меня… меня зовут… Мария. Мария Холлет.

– Мария? Чудесное имя. И голос у тебя замечательный. Почему ты так дрожишь? Не бойся меня, я не кусаюсь. – Он провел пальцем по ее щеке, провел по шее, где пульсировала жилка. – Спой для меня, Мария.

– Я не могу.

– Тогда позволь мне поцеловать тебя.

В следующее мгновение он приник губами к ее губам. Мария прижалась спиной к стволу яблони. Глаза девушки в ужасе расширились. С трудом отстранившись от Сэма, она, задыхаясь, проговорила:

– Вы слишком много себе позволяете, сэр.

Мария повернулась, собираясь убежать, но он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться, но Сэм крепко держал ее. Мария подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Что ж, если он хочет, чтобы она спела ему, то она споет. А потом убежит домой и постарается забыть все, что с ней произошло.

– Я… я с… спою для вас, сэр, – проговорила Мария с дрожью в голосе. – Но затем вы уйдете отсюда и никогда больше не притронетесь ко мне. – Она раскрыла рот, но запеть не успела – Сэм прижал ладонь к ее дрожавшим губам.

– Мария, мне не песня нужна от тебя.

Мария смотрела на него, едва сдерживая слезы.

– Но вы же просили меня спеть…

– А сейчас мне нужна от тебя уже не песня.

Сэм склонился над ней и провел ладонью по ее вздымавшейся груди. И вновь Марию захлестнула горячая волна стыда. Девушка в ужасе вскрикнула. И тотчас же его губы снова прижались к ее губам. Она попыталась вырваться, но Сэм крепко сжимал пальцами ее подбородок. Прижав Марию к стволу яблони, он другой рукой раздвинул тонкое кружево на лифе ее платья и положил ладонь на обнаженные груди девушки.

В страхе Мария выронила корзинку, и она упала к ее ногам. Розовато-белые цветки яблони рассыпались по густой траве.

– Ты более привлекательна, чем Пруденс, – сказал он, чуть отстранившись. И вдруг добавил с веселой улыбкой: – Я рад, что она послала тебя вместо себя. Но скажи мне, Мария, почему ты вздумала разыгрывать из себя невинную девушку? Ты слишком хороша для таких глупых игр. Не знаешь, что ответить? Ну хорошо. Если тебе хочется разыгрывать меня, продолжай в том же духе. – Мария вздрогнула, когда он ухватил губами мочку ее уха. – Откровенно говоря, я устал от женщин, которые думают, что знают толк в любви. Они развязные и всегда пытаются тебя соблазнить. Как приятно повстречаться с полной противоположностью… С девушкой, которая хочет, чтобы ее соблазнили.

Мария все еще сжимала в руке цветок яблони. Сэм легонько провел ладонью по ее руке, и она, вздрогнув, выронила цветок. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств, но Сэм словно не замечал, что девушка до смерти напугана, полагал, что она просто притворяется, продолжает играть свою роль. Но зачем ей притворяться? Ведь Тэнкфул сказала, что одного поцелуя будет достаточно, чтобы он влюбился в нее. Тогда почему же он делает с ней такие… ужасные вещи? Неужели именно это должно было случиться? А может, Тэнкфул заранее знала, что с ней произойдет? Господи, помоги! Он приложил ее ладонь к губам, и Мария чувствовала его горячее дыхание. Марию охватила паника. Она боялась Беллами, но в то же время его прикосновения как-то странно возбуждали, и это еще больше ее пугало. С ней происходило что-то непонятное. Мария чувствовала: от него исходит опасность, таящаяся в его пронзительном взгляде, в насмешливой улыбке, в прикосновениях его рук… Тэнкфул была права. Сэм Беллами гораздо красивее, чем Джонатан. Джонатан?

Всего один поцелуй…

Это все, что ей следовало сделать, чтобы Беллами влюбился в нее.

Он склонился над ней, чтобы снова ее поцеловать, и Мария вновь затрепетала – на сей раз не только от страха, но и в предчувствии чего-то необыкновенного…

Ужасно смущаясь, Мария прикоснулась пальцами к его щеке – щека оказалась немного колючей. Затем провела ладонью по его подбородку, коснулась губ и, вновь ощутив его теплое дыхание, почувствовала головокружение. Он улыбнулся своей дьявольской улыбкой, и по телу Марии пробежала дрожь. Сэм положил руку ей на спину, и она не стала сопротивляться, когда он привлек ее к себе.

Оттолкнувшись от ствола яблони, Мария шагнула к нему и, подняв голову, закрыла глаза. Она почувствовала его пальцы на своих щеках, почувствовала, как он убрал прядь волос с ее лица. Когда же губы их слились в поцелуе, она поняла, что нет ничего лучшего на свете.

Наконец он отстранился от нее. Глаза его горели торжеством.

– Вот какую песню, Мария, я хочу, чтобы ты мне спела, – проговорил он с хрипотцой в голосе.

И Сэм снова заключил ее в объятия. Он покрывал поцелуями ее шею, ее глаза, ее влажные пылающие щеки. Она же думала лишь о том, что должна освободиться, должна бежать. То, что с ней сейчас происходило, – это происки дьявола. Но Мария не могла убежать, не могла сопротивляться. Не могла – и не хотела. А он снова стал покрывать поцелуями ее шею. Затем, раздвинув кружева на лифе ее платья, принялся описывать языком круги вокруг ее отвердевших сосков. Ощущение было необыкновенное – кровь забурлила в ее жилах. И Мария запела; она пела, и казалось, это поет ее душа.

Когда же он стал расстегивать пуговицы на ее платье, она вся задрожала – ее переполняло какое-то странное желание. Наконец платье соскользнуло с хрупких плеч и упало к ногам Марии. За платьем последовали кружевная сорочка и нижняя юбка. Сэм, отступив на шаг, окинул взглядом стройную фигуру девушки. И она, стоя перед ним обнаженной, совершенно не стыдилась своей наготы. Мария понимала, что совершает греховный поступок, и все же не испытывала стыда. Сэм снова ее поцеловал, теперь уже более настойчиво. Затем расстегнул свою рубаху, тотчас же стащил ее с плеч и резким движением отшвырнул в сторону. Потом снял бриджи, ботинки и чулки – и предстал перед Марией во всей своей мужественной красоте. Глаза Марии расширились, она смотрела на него, ошеломленная. Но он шагнул к ней, впившись поцелуем в ее губы, и она забыла обо всем на свете.

Его рука скользнула ей за спину, и он осторожно уложил ее на траву. Над головой Марии раскачивались под ночным ветерком ветви цветущей яблони, и яблоневые же лепестки украшали мягкий травяной ковер вокруг нее. Сэм провел ладонью по ее тонкой талии, по бедрам и животу, по длинным стройным ногам. Затем он принялся покрывать ее тело поцелуями, и Мария тихонько застонала. Она уже не прислушивалась к голосу разума, она уже не испытывала ни страха, ни стыда; было лишь предчувствие чего-то нового, и было неведомое ей прежде блаженство, волнами разливавшееся по телу.

Сэм страстно целовал ее, и Марию бросало то в жар, то в холод. Наконец он раздвинул ей ноги, и она застонала, когда он вошел в нее. В следующее мгновение ее пронзила острая боль, и Мария закричала, затрепетала…

Он вошел в нее еще глубже и изверг свое семя. Мария снова закричала и тут же громко застонала. По всему ее телу разливался огонь, словно ее поджаривали на раскаленной сковородке.

И вдруг глаза Сэма широко раскрылись – он смотрел на Марию в изумлении. Затем, вполголоса выругавшись, перекатился на бок.

– Будь прокляты мои глаза! – воскликнул он. – Почему, черт возьми, ты не сказала, что ты девственница?

Губы Марии задрожали. Слезы заполнили ее глаза и ручейками, посеребренными лунным светом, заструились по щекам. Что произошло? Господи, что она наделала?

И тут она услышала его ласковый голос:

– Не плачь, принцесса. Не плачь, моя девочка. Пожалуйста, не плачь. Во всем виноват только я. – Он взял свой плащ и накинул на ее вздрагивающие плечи. – Это моя вина. Я негодяй… и знаю об этом. Я не хотел тебя обидеть. Просто принял тебя за другую…

Мария смотрела на него округлившимися глазами. Она вдруг поняла, что Тэнкфул ее предала. О Боже! Как она глупа! Но теперь она понимает, чего боялась ее тетя. И понимает, что имеют в виду девушки, когда шепчутся о девственности и девичьей чести. Как подруги смеялись над ней, когда она не понимала, о чем они говорят! И как они будут смеяться, когда узнают о ее позоре!

«Всего один поцелуй. Это все, что ты должна сделать…»

Со сдавленным рыданием Мария оттолкнула руку Сэма, когда он попытался заключить ее в объятия. Отпрянув от него, она воскликнула:

– Не прикасайся ко мне, негодяй! Ты безбожник, грубое, жестокое животное!

Сэм поднял с травы платье, стряхнул с него лепестки яблони и протянул Марии:

– Надень, пока не простудилась.

– Какая забота! И это после того, что ты сделал со мной! «Пока не простудилась»! Лучше умереть, чем услышать от всех, что я испорченная женщина! – Она утерла кулаками слезы и, точно маленькая девочка, провела пальцем под носом. – Какое тебе дело до невинной девушки, которая ничего для тебя не значит? Ты добился, чего хотел, а теперь можешь убираться!

Сэм пристально посмотрел на нее:

– Это Пруденс вовлекла тебя в эту историю?

Мария отвела глаза и стала одеваться.

– Она?! – Голос Сэма прогремел как гром.

Мария не выдержала. Отбросив платье, она опустилась на колени и, закрыв лицо ладонями, громко разрыдалась. Слезы заливали ее пальцы и капали на траву и на цветки яблони, разбросанные под деревом.

– Проклятие… – пробормотал Сэм. Он снова склонился над Марией, чтобы обнять ее, и на сей раз она не сопротивлялась. – Если не Пруденс, тогда кто? – допытывался Сэм. – Мария, почему ты это сделала? Почему заставила меня думать, что ты опытная искусительница, только изображающая невинную девушку? И почему, черт возьми, вовремя не остановила?

Заливаясь слезами, Мария обо всем рассказала – рассказала о Джонатане и о замысле своей подруги Тэнкфул. Выплакавшись на груди Сэма, она затихла в его объятиях, точно маленькая девочка.

Луна на небе уже бледнела, когда Мария наконец успокоилась. Сэм Беллами, всегда считавший себя бессердечным негодяем, вдруг почувствовал угрызения совести.

– Сдается мне, что мы оба стали жертвами злой шутки, моя дорогая, – пробормотал он в смущении. Вытащив из кармана носовой платок, Сэм осторожно утер глаза и щеки Марии. – Не плачь больше, маленькая принцесса. Ругай меня, брани хоть на всех языках, но только, пожалуйста, не плачь. Я не выношу женских слез. И кроме того, все не так уж плохо. У меня есть кое-какие соображения, – добавил он, тотчас же подумав о том, что потом пожалеет о своих словах.

Мария подняла голову. Она чувствовала в сердце одну лишь пустоту.

– Что ты можешь для меня сделать? Ничего ты не можешь…

– Кое-что могу, моя дорогая. Я многое могу для тебя сделать. Возможно, я не похож на твоего Джонатана, но я… человек благородный. – Он взял пальцами ее за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. – Мы поженимся, Мария. А когда вернусь из тропиков с сокровищами, я возьму тебя на свой корабль и сделаю принцессой одного из островов Вест-Индии. Тебе ведь нравится мой план, не так ли?

Мария смотрела на Сэма отрешенным взглядом. Почему она должна верить ему? Конечно же, он лжет. Рассказывает ей сказки. Говорят, что Беллами горазд давать обещания. Сделает принцессой! Негодяй! Да, конечно, он просто хочет успокоить ее. Он предлагает ей выйти за него замуж? Предлагает после того, как она сказала, что любит Джонатана. Мария с презрением взглянула на Сэма:

– Выйти за тебя замуж? – Вырвавшись из его объятий, она сорвала с плеч плащ и бросила его к ногам Беллами. – Самонадеянный негодяй! Я не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты был единственным мужчиной на свете!

– Мария, подумай о своей репутации. Я хочу разделить с тобой позор и унижение.

– Я знаю, чего ты хочешь! – Она подняла свое платье и стала одеваться. – Если я выйду замуж, то по любви, а не потому, что кто-то жалеет меня. Убирайся! Ищи свои сокровища. Ищи свою принцессу! – И Мария своей маленькой ручкой влепила Сэму звонкую пощечину.

Она бросилась бежать и вскоре исчезла за деревьями. Сэм тяжко вздохнул и поднял корзину с цветами яблони, стоявшую у его ног. Затем, пожав плечами, направился в сторону леса.

– Господи, – прошептал он, пуская по ветру один из цветков. – Пора убираться из этого проклятого Истхэма.