Пиратская принцесса

8

Время было за полдень. Камилла спешила домой. Ее и так неважное настроение испортилось еще больше оттого, что рядом все время была Чучу. Чучу, как назло, ходила с ней весь день и громко удивлялась, почему это Камиллу так привлекают пешие прогулки по кипарисовым лесам. Всю неделю Чучу и Дезире сопровождали Камиллу в ее ежедневных походах. Обычно Камилле всегда удавалось выкроить немного времени и улизнуть от них, чтобы навестить тайник под кипарисом. Но сегодня Дезире очень устала, и Камилла не смогла даже близко подойти к заветной коробочке.

Четыре дня прошло с их последней встречи с Саймоном. Она умудрялась проверять коробочку каждый день, хотя и понимала, что для новостей еще рановато. Но сегодня она как раз ожидала послания, а заглянуть в тайник так и не могла.

Если бы не эти чертовы условности! Дурацкие правила для незамужних девушек, запрещающие находиться на улице одной! Она бы могла ходить в рощу сколько угодно, могла бы даже встретиться с Саймоном…

Камилла вздохнула. О чем она думает! Какими бы жесткими ограничениями ни окружали девушку эти правила, они были необходимы. Они защищали женщин от дерзких ухаживаний, от таких беспощадных людей, как этот Вудвард. И как любовник Дезире, кем бы он ни оказался в конце концов.

Она отпустила Чучу и, стягивая перчатки, поднялась в свою комнату. Дерзкие ухаживания! Ухаживания Саймона были действительно дерзкими, но она покривит душой, если скажет, что они были ей неприятны.

Теперь она понимала, как мужчина может заставить женщину подарить ему свою невинность. Если даже она, достаточно взрослая, чтобы уметь сдерживать себя, могла настолько забыться, то насколько же проще справиться с молодой наивной девушкой вроде Дезире.

Мужчины обладали таким искусством обольщения, о котором Камилла даже не догадывалась. Уже от первого поцелуя Саймона она потеряла голову, а потом вообще забыла обо всем на свете. Как будто околдовав ее странным заклятием, он пробудил в ее теле странную дрожь и невиданный жар желания.

Она тряхнула головой. Нельзя думать о таких вещах. Это не подобает молодой леди.

Дойдя до спальни, она замерла, положив руку на ручку двери. Как же ей не думать об этом? Последние несколько дней ее голова только и занята этими поцелуями. Его глаза, когда он пробормотал, что хочет заняться с ней любовью… его хрипловатый голос, заставивший ее решиться на непростительный грех… прикосновение его пальцев к ее телу…

Она затаила дыхание. Так можно домечтаться и до обморока. В конце концов, думать о нем было просто глупо. Она не допустит, чтобы его губы еще раз коснулись ее. Хвала Деве Марии, у нее хватит на это сил!

Заставив себя выкинуть его из головы, она распахнула дверь спальни. К ее удивлению, там ее ждали тетя Юджина и Дезире.

Дезире казалась странно подавленной, а тетушка, наоборот, возбужденной.

— Ну наконец-то ты дома! Ни за что не догадаешься, кто без тебя заходил.

— Кто же?

«Конечно, не Саймон, — подумала Камилла. — Он бы ни за что не решился».

— Миссис Уилкинсон. Жена американского генерала собственной персоной! — Тетя казалась на вершине счастья. — И приходила она, чтобы пригласить тебя!

Тетя помолчала, чтобы насладиться впечатлением, которое эта новость произвела на Камиллу. Но та не знала, что и думать.

— Почему же ты не удивляешься? — спросила Дезире со своим обычным спокойствием. Она сидела на кровати и штопала чулок. — Ты разве этого ожидала?

— Разумеется, нет, — пробормотала Камилла.

— И это еще не все, — продолжала тетя. Она вручила Камилле изящную пригласительную открытку с Подписанными от руки словами. — Она приходила пригласить тебя отобедать у них дома с ней и с генералом. Только тебя! И нынче вечером! Ну теперь-то ты удивлена, племянничка? Разве это не поразительно?

Камилла уставилась на открытку. Это действительно было приглашение на обед. Да, она виделась с женой генерала на последнем балу, и миссис Уилкинсон поговорила с ней несколько минут, но нельзя сказать, чтобы она уделила Камилле какое-то особое внимание. Так почему же это приглашение? Что все это значит?

— Она обычно приглашает американок, — заметила Дезире. Она сделала узелок, потом зубами перекусила нитку. — Только однажды она удостоила такой чести креолку, и то только потому, что это было необходимостью. Так почему же она решила оказать тебе такую честь? Как ты думаешь?

— Я знаю, почему она это сделала, — ответила за Камиллу тетя. Глаза ее блестели, она ходила из угла в угол. — Она восхищена тем, как ты отчитала креолов на том балу. Она сама мне это говорила. Она сказала, что ты храбрая девушка. А в устах американки это действительно знак уважения. Они ведь все кажутся такими бесстрашными.

Камилла смотрела на тетю во все глаза, удивляясь, почему она так разволновалась.

— Кажется, вам это доставляет удовольствие? Не думала, что вы одобрите такое приглашение.

Тетя открыла дверцу гардероба и принялась перебирать наряды.

— Не будь дурочкой. Может, твой дядя и ненавидит американцев, но они здесь, и от этого никуда не деться. И приглашение от женщины, занимающей такое положение в их обществе, весьма лестно.

— Но разве дядя Август разрешит мне пойти? — спросила Камилла.

Тетя достала лучшее платье Камиллы, бархатное, изумрудного цвета, и теперь критически его рассматривала.

— Он играет в карты с месье де Мариньи нынче вечером, и сама знаешь, как поздно он в таких случаях возвращается. Они непременно вместе будут обедать. Пока он доберется до дому, ты успеешь сходить и вернуться. Он ничего и не заметит.

Камилла обменялась с Дезире многозначительным взглядом. Такой они тетушку никогда не видели. Она никогда раньше ничего не делала за спиной мужа и никогда не пыталась хитрить.

Но Камилла порадовалась смелости тети Юджины. Ее разбирало любопытство, чем же она заслужила внимание такой леди.

— Вот это, по-моему, подойдет, — сказала тетя, держа в руке платье. — Этот цвет тебе всегда к лицу.

Она решительно протянула его Камилле, и та спрятала невольную улыбку. Тетя так разволновалась, как будто у Камиллы сегодня первый бал.

— Держи, я заштопала, — сказала Дезире, протягивая Камилле чулки, и улыбнулась. — Ты должна отлично выглядеть.

— Одно плохо, — сказала тетя Юджина, потирая подбородок, — у тебя к этому платью нет никаких украшений. Ничего такого, что указало бы миссис Уилкинсон на твое высокое положение в обществе.

— О, да, высокое положение пиратской дочери, — буркнула Камилла.

— Тсс! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты настолько же член семьи Фонтейн, сколько и семьи Гирон. И тебе есть чем гордиться. — Тетя Юджина подошла и взяла ее руку в свои. — Я знаю, ты прекрасно представишь нашу семью. Вот почему я хочу, чтобы ты выглядела лучшим образом.

Она внезапно отпустила руку Камиллы.

— Погоди-ка! У меня есть украшение, которое сюда отлично подойдет! Оно оттенит нежный цвет твоей кожи.

И не успела Камилла остановить ее, как тетя выбежала из комнаты. Камилла с улыбкой повернулась к кузине.

— Она так разволновалась.

Дезире поднялась с кровати и положила чулки на стул.

— Ты же знаешь маман. Она хочет, чтобы мы были в центре внимания общества. — Камилла уловила в ее голосе смутное сожаление.

Кузина перебирала вещи в гардеробе, наконец вытащила с самого дна нижнюю юбку. Камилла засунула ее туда, потому что ей не хватало времени подшить подол.

— Я знаю, ты терпеть не можешь шить, но жаль, что такая красивая юбка пропадает зря, — сказала Дезире и вновь уселась на кровать.

— К сожалению, я не так ловко управляюсь с иголкой, как ты. Я лучше что-нибудь сготовлю или почитаю, — Камилла с улыбкой подошла к кровати и вдруг замерла от неожиданности. Дезире потянулась за коробкой с нитками, и на запястье у нее сверкнул браслет, которого Камилла никогда не видела. Она поймала Дезире за руку и принялась разглядывать драгоценность.

— Откуда это у тебя?

Дезире вздохнула.

— Сегодня утром миссис Уилкинсон была не единственной нашей гостьей. До нее заходил месье Мишель. Маман просто забыла сказать об этом.

Камилла мрачно разглядывала подарок. Вещь была новой и стоила больше, чем Фонтейны могли бы себе позволить. А Дезире смотрела на него так, будто это был не браслет, а наручники.

— Значит, теперь он приносит подарки? — Камилла сжала зубы. — Наверное, и предложение не за горами.

— Я думаю, что он уже поговорил с папа. И папа дал ему согласие.

Камилла вздрогнула. События разворачивались слишком быстро.

Голос у Дезире стал тихим и слабым:

— Не знаю, что делать, Кэмми. Он, наверное, хороший человек, но…

— Но он смотрит на тебя, как паук на муху, да? И только и говорит, что о своих деньгах.

Когда Дезире подняла лицо, в глазах ее стояли слезы.

— Нам нужны деньги. Сама знаешь, что нужны. — С еле слышным всхлипом она сжала подол юбки. — Скоро придется добавить сюда кружев, чтобы не было видно пятен, которые уже не отстирываются. Мы и на все наши ночные рубашки их добавляли. Ох, я знаю, папа не заводит разговоров о наших денежных проблемах, но трудно не заметить, что повар все чаще готовит курицу, а не омаров, а папа вынужден переводить мальчиков в школу подешевле.

— Это всего лишь небольшие трудности, — возразила Камилла. — Ради этого совершенно не стоит приносить себя в жертву такому человеку, как месье Мишель.

— Но ты сама понимаешь, скоро будут трудности и посерьезней.

— Я знаю только, что это не твоя проблема! Ты должна выйти замуж за человека, который любит тебя, а не просто пользуется твоим безвыходным положением.

Дезире едва взглянула на нее.

— Если бы я была уверена, что смогу достаточно быстро связаться с ним и сказать о ребенке, я бы, наверное, так и сделала.

— Но ты можешь!

Дезире вновь посмотрела на нее, теперь уже в полном изумлении. Камилла едва не сказала, что ее любимый, вероятно, всего в одном дне пути отсюда, но смолчала и решила сначала подумать.

А что, если он не один из тех четырех? Или, не дай бог, Саймон выяснит, что он не желает отвечать за содеянное? Не стоит зря будоражить Дезире, пока все окончательно не прояснится. Если ничего не получится, Дезире никогда не простит, что она рассказала Саймону о ее бесчестии и позоре.

— Я хочу сказать, — беззаботно продолжала Камилла, — что, может быть, мы сможем поехать к нему сами. — Она сказала это, чтобы скрыть вырвавшиеся случайно слова, но теперь решила, что идея действительно неплохая. — Если ты удерешь и вы поженитесь, пока еще не поздно, то ты вернешься уже замужней, и вам никто не сможет помешать.

— Нет, это невозможно! — Дезире была просто шокирована. — А если он не захочет? А если он уже женат на другой?

— Если он уже женат и сделал с тобой то, что сделал, — сухо заметила Камилла, — то он вовсе не такой хороший человек, каким ты его расписываешь.

— Я не могу рисковать, — прошептала Дезире. — Его семья может быть настроена против меня. Если я уеду так надолго, а он меня отвергнет, маман и папа не переживут этого позора. Понимаешь?

Камилла кивнула. Это она, к сожалению, понимала. Значит, дело могла исправить только она одна. Она должна найти этого человека, заставить его прийти к Дезире и просить ее руки, пока еще не слишком поздно. И как только она получит вести от Саймона, она сделает это, даже если ей придется самой ехать в Батон-Руж и силой тащить этого парня обратно в Новый Орлеан.

Гостиная Уилкинсонов была освещена несколькими дюжинами свечей, и в ней было светло как днем. Саймон отпил глоток вина, жалея, что это не что-нибудь покрепче. Через несколько мгновений он снова увидит Камиллу.

Он поймал на себе любопытный взгляд миссис Уилкинсон и вздохнул. Жаль, что пришлось ее в это втянуть. Он всего лишь попросил миссис Уилкинсон помочь ему увидеться с мадемуазель Гирон так, чтобы об этом не узнал месье Фонтейн. И пусть его мучила совесть оттого, что он обманул жену генерала, сейчас он не мог думать ни о ком, кроме Камиллы.

Но он не ожидал от миссис Уилкинсон такого пылкого энтузиазма. Вместо того чтобы просто дать им возможность встретиться потихоньку, она устроила этот шикарный обед на четверых. Ему пришлось согласиться, тем более что она обещала на несколько минут оставить их с Камиллой наедине.

Теперь она опекала его, как кадета на первом балу, — подливала вино, отпускала льстивые замечания о его внешности и посылала многозначительные взгляды.

Если бы только он мог выглядеть более равнодушным! Но это было не в его силах, потому что его ожидал вечер с Камиллой. Сколько бы он ни убеждал себя, что хочет встретиться с ней только затем, чтобы держать ее подальше от их дел с Зэном, он знал, что это не вся правда. От одной мысли, что он снова ее увидит, у него слюнки текли, как у торговца, почуявшего деньги.

Конечно, миссис Уилкинсон принимала его волнение за признаки любовной лихорадки, а не за проявление низменных инстинктов. Что бы она сказала, доведись ей узнать, что он просто-напросто хочет Камиллу и ночи напролет только об этом и мечтает, воображая, что бы он с ней сделал, окажись она у него в руках. Хотя, конечно, миссис Уилкинсон должна понимать, что и влюбленный хочет оказаться в постели со своей любимой. Но ее поразило бы в самое сердце, что как раз любви-то он и не испытывал.

Да нет, конечно, какая любовь? Любовь — это когда двое чувствуют, что могут всю жизнь прожить вместе, а это его совсем не прельщало. Даже если бы он захотел этого, разве может солдат испытывать какое-то чувство к дочке пирата, которая глядит на него свысока. Вдобавок долг призывает его как можно скорее вздернуть ее дядю-пирата на ближайшем дереве.

В дверь постучали, миссис Уилкинсон поспешила в прихожую. Вскоре он услышал знакомый голос, и Камилла вошла в зал.

Она разговаривала с миссис Уилкинсон и не сразу его заметила. Потом обернулась, и их глаза встретились. Мгновенно щеки ее залила краска. Он-то думал, ее предупредили, что он тоже приглашен, но, судя по реакции, это оказалось для нее сюрпризом.

Он попытался улыбнуться ей, чтобы успокоить, но это, кажется, еще больше ее смутило. Она просто не могла оторвать от него своих огромных прекрасных глаз.

Боже мой, как она хороша! Она всегда прекрасно выглядела, но сегодня ее просто хотелось съесть. Губы ее казались еще мягче, запястья еще уже, а волосы — еще пышнее. Просто не верилось, что такая великолепная прическа — дело рук человеческих.

И хотя он убеждал себя, что это причудливое пламя свечей делает ее такой красивой, он понимал, что это неправда. Он сам пробовал вкус этих губ и знал, какие они нежные. Он держал это тонкое запястье и погружал пальцы в эти волосы. Нет, красота ее никак не связана с игрой света. А жаль.

— Простите, мадемуазель Гирон, — проговорила миссис Уилкинсон, с явным любопытством переводя взгляд с ее лица на лицо Саймона. — Надеюсь, вы не возражаете, что я пригласила майора Вудварда быть нашим гостем. Мы с генералом, милочка, скучные старики. Вот и подумали, что вам будет приятно, если с нами окажется молодой человек.

Камилла обернулась к миссис Уилкинсон.

— Нет, нет, я… вовсе не возражаю. — И когда она снова повернула к нему лицо, то уже совладала с собой и мягко улыбнулась: — Рада снова с вами увидеться, майор Вудвард.

Саймон слегка поклонился.

— Я всегда рад видеть вас, мадемуазель.

С умильной улыбкой миссис Уилкинсон сложила на груди руки.

— Извините меня, я схожу посмотрю, что там задержало генерала, — и выскочила из комнаты, шурша юбками.

Едва она скрылась из виду, Саймон подошел к Камилле.

— Простите, что напугал вас. Я не мог придумать, как урвать хоть несколько минут наедине с вами, а то, что я должен сказать, никак нельзя вместить в записку.

— Замечательно, — она без остановки крутила в пальцах веер, — просто… просто я никак не ожидала вас увидеть… здесь.

— Я думал, миссис Уилкинсон вам скажет, но, вероятно, она решила сделать сюрприз. — Он взглянул на дверь. — Послушайте, у нас есть всего несколько минут. Из этих четырех ребят трое вполне годятся в подозреваемые. Все трое обмолвились, что состояли в связи с креолками, но стоило мне начать их расспрашивать, как один из них заподозрил, что дело нечисто, и прервал разговор. Мне не удалось больше ничего выведать.

— Почему? Почему вы не могли просто потребовать, чтобы они сказали правду? Разве это так трудно?

Он вскинул бровь.

— Вот уж действительно! Вы предлагаете спросить у группы солдат, кто причастен к беременности Дезире Фонтейн, а потом отойти в сторону и наблюдать, как грязные слухи распространяются по всему полку быстрее пожара.

Она покраснела, рывком раскрыла веер и принялась быстро обмахиваться.

— Конечно, нет, — глаза ее сверкнули. — Но вы наверняка могли что-то сделать. Наверняка… — Она усмехнулась. — Нет, конечно, вы ничего не могли, я понимаю. Вы с самого начала не желали этим заниматься. Нужно было раньше догадаться, что вы не собираетесь сдержать свое обещание помочь и окажетесь в конце концов бесчестным негодяем.

Глаза его сузились от столь беспочвенных обвинений.

— Постойте-ка! Я…

— Полагаю, вы намерены объявить, что выполнили свою часть договора? Так вот, ничего подобного! Я знаю, вы можете придумать, как заставить их признаться, не упоминая имени моей кузины. Если бы вы только…

Она замолчала: в комнату вошла миссис Уилкинсон под руку с генералом. Саймон выдавил из себя улыбку, хотя в душе метал громы и молнии. Чертова Камилла, как молниеносно швыряет она обвинения, ничего не желая выслушать. Нужно поговорить с ней наедине и убедить, что он найдет способ отыскать любовника Дезире.

— Извините, что бросила вас одних, — сказала миссис Уилкинсон. Она, кажется, заметила напряженную атмосферу в комнате, и взгляд ее перебегал с Саймона на Камиллу. — Генерал никак не мог найти свой галстук.

— Ничего подобного, — возмутился генерал. — Ты сама велела мне подождать, пока ты за мной не придешь.

Миссис Уилкинсон покраснела и кинула на мужа уничтожающий взгляд.

— Джеймс Уилкинсон, я никогда ничего подобного не говорила!

Уилкинсон улыбнулся, явно довольный, что ему удалось уличить ее в сводничестве, но Камилла насторожилась. Саймон с самого начала хотел объяснить, как он устроил эту встречу, но не успел. Теперь он только надеялся, что Уилкинсоны не станут слишком прозрачно намекать на то, что считают их влюбленной парой. Камилла и так достаточно зла на него, еще не зная, что он обманул хозяев и поставил ее в ужасное положение.

— Ну ладно, дорогая, — сказал Уилкинсон, похлопывая жену по руке. — Я уверен, ты права, а я что-то напутал, — он подмигнул Саймону. — Иногда я сам не знаю, что говорю.

К счастью для генерала, жена была в настроении и быстро простила его, тем более при гостях.

— Что верно, то верно, — сказала она. Потом повернулась к Саймону: — Можно налить вам еще вина, майор? По-моему, вас сегодня мучит жажда.

Он с неприятным удивлением обнаружил, что выпил целый стакан чуть ли не залпом. Черт подери, это все Камилла, это все она виновата!

Нет, сегодня надо держать себя в руках! Он слишком хорошо помнит, что случилось в прошлый раз, когда она застала его выпившим. Она и так уже достаточно дурно о нем думает. Куда уж хуже!

— Нет, благодарю. Я подожду до обеда. — И добавил специально для Камиллы: — Спиртное влияет на меня совершенно непредсказуемо.

И был вознагражден: она бросила на него взгляд, горячий и возмущенный. Она была разгневана. Она действительно уверена, что он хочет разорвать их соглашение. Как она его назвала? Бесчестным негодяем? Эта женщина всегда умудряется оскорбить его.

Впрочем, нет, не всегда. Когда он целовал ее, она, пожалуй, не думала о нем плохо. Что бы она там ни говорила, а подтвердить, что она считает его ухаживания «отвратительными», у нее не хватило духу.

Миссис Уилкинсон обратилась к Камилле:

— А вам, мадемуазель Гирон? Могу я предложить вам вина?

— Да, с удовольствием. — Камилла посмотрела на него, будто говоря: «Уж я-то, в отличие от вас, могу вести себя воспитанно в любом случае».

Он нахмурился. Ах, она, оказывается, леди? Благородство и целомудрие? Нет, какова?! Он-то знал, что запросто сможет склонить ее к отнюдь не воспитанному поведению. Уж если он — дикарь, то она — тем более, эта маленькая Пиратская Принцесса. Они слишком похожи друг на друга, хотя она и не желает этого признавать.

Пока они ожидали приглашения к столу, текла обыкновенная застольная беседа. Генерал, несмотря на попытки жены перевести разговор на другую тему, настоял на обсуждении последних планов Конгресса. Обе женщины сидели молча, пока генерал и Саймон обсуждали все эти умные, но скучные вещи.

И только когда сели за стол, миссис Уилкинсон удалось взять беседу в свои руки. К несчастью, ей вздумалось перевести всеобщее внимание на Камиллу, которая до этого момента почти не раскрывала рта.

— Мадемуазель Гирон, — обратилась миссис Уилкинсон к Камилле, окуная ложку в суп, — насколько я понимаю, вы сирота?

— Да, — Камилла посмотрела на Саймона так, будто спрашивала, много ли он успел рассказать хозяйке дома.

— И всю жизнь прожили с дядей и тетей? — настаивала на продолжении интересующего ее разговора миссис Уилкинсон. — Или вы здесь поселились недавно?

— Дорогая, дай девушке по крайней мере справиться с супом, а потом уж задавай нескромные вопросы, — вмешался генерал, промокая губы салфеткой.

Миссис Уилкинсон мрачно посмотрела на мужа.

— На мой взгляд, в них нет ничего нескромного. Не так ли, мадемуазель?

Камилла вздохнула.

— Нет, что вы, — она отложила ложку, едва дотронувшись до супа. — Я живу с тетей Юджиной и дядей Августом одиннадцать лет, с тех самых пор, как умерли мои родители. Мне было тогда четырнадцать лет.

— Вот как?! И вы уже так долго живете с дядей и тетей? — Саймон прямо слышал, как в голове миссис Уилкинсон щелкали счеты, пока она вычисляла возраст Камиллы. Тайком глянув на Саймона, настойчивая дама продолжала: — Странно, что вы до сих пор не вышли замуж. Должно быть, не слишком весело жить с родственниками и гораздо приятнее завести собственную семью.

Саймон едва не зарычал. Миссис Уилкинсон явно выуживала из Камиллы точный ответ: хочет она замуж или не хочет. Неужели женщинам необходимо на все получить прямой, не оставляющий сомнений ответ? Где же их интуиция? Он уже жалел, что придумал для генеральской жены именно такую причину. Хотя, конечно, выбора у него не было. Зачем бы еще понадобилось ему встречаться с девушкой, если не для того, чтобы приударить за ней?

Камилла вздернула подбородок с чисто креольской гордостью.

— Вовсе нет. Мне нравится помогать тете с детьми. — Она заносчиво посмотрела на майора. — Я очень привязана к кузинам. И сделаю все, что в моих силах, ради их счастья.

Он понял, что эти слова адресованы ему лично. Вот ведь упрямица!

— Ну разумеется, понятное дело, — закивала миссис Уилкинсон. — Мне это очень хорошо знакомо. Хоть я и не видела ваших кузин, но тетя мне показалась очень милой. Она была просто душка сегодня утром, когда я к вам заходила. — Она сделала жест слуге, чтобы подавал следующее блюдо. — Но вы же наверняка все-таки хотите иметь в будущем собственный дом.

— Да, когда-нибудь, — она отклонилась, чтобы слуга мог забрать у нее тарелку. — Но сначала я должна убедиться, что Дезире устроила свою жизнь. Ей сейчас так трудно выбрать среди множества поклонников. — И, послав Саймону еще один взгляд, полный тайного значения, добавила: — Ей настолько необходима моя помощь, что мне с трудом удалось даже сейчас оставить ее одну.

— Ну, не глупите, — улыбнулась миссис Уилкинсон, когда слуга вошел со следующим блюдом. — Это забота ваших тети и дяди — следить за дочерьми. Вы не должны взваливать на себя такую ношу, когда вам нужно устраивать собственное будущее.

— Боюсь, мой дядя не очень-то разбирается, кто из поклонников кузины хорош, а кто плох, так что ей приходится спрашивать совета у меня. И я не могу ее подвести.

Саймон подавил желание немедленно возразить. Нужно подождать, пока они с ней не останутся наедине. Он еще заставит ее пожалеть, что она накинулась на него с такими обвинениями.

Миссис Уилкинсон, кажется, не понимала, что они с Камиллой говорят о разных вещах.

— Действительно, я слышала, что ваш дядя довольно строг и с вами, и с вашими кузинами. Не потому ли вы так нерешительно относитесь к замужеству? Боитесь, что дядя не одобрит ваш выбор?

Камилла не сразу поняла, что разговор переключился с кузины на ее собственное будущее.

— Нет, не думаю… не думаю, что его сильно волнует, за кого я выйду замуж.

Миссис Уилкинсон бросила на Саймона вопросительный взгляд.

— Если только это не американец, — добавил он, чтобы Камилла не выдала жене генерала, что он солгал.

Камилла посмотрела на него.

— Ах да, разумеется. Боюсь, что дядя у меня довольно старомоден. Он считает, что для креолки хорошего происхождения годится в мужья только богатый креол.

Миссис Уилкинсон расслабилась, решив, что Саймон говорил ей правду.

— Ну, вы-то сами, надеюсь, понимаете, что это чистейшая ерунда, — она улыбнулась мужу, который, казалось, уже заскучал от таких разговоров. — Уверяю вас, мужчины все одинаковы. В любой нации есть люди хорошие и плохие. Очень важно, чтобы девушке достался хороший мужчина — как, например, мой муж или майор Вудвард, — это намного важнее происхождения, национальности или богатства.

Если бы не смущенный вид Камиллы, Саймон только посмеялся бы над очевидными попытками миссис Уилкинсон их сосватать. Знала бы бедная генеральская женушка, что в эту минуту единственное, чего хочет Камилла, — это живьем содрать с него шкуру.

— Думаю, что все с вами согласятся, — холодно заметила Камилла. — Но я на собственном опыте знаю, что любящим друг друга парам подчас мешают объединиться только происхождение, национальность и богатство.

Миссис Уилкинсон, вероятно, решила, что добралась до самого сокровенного секрета взаимоотношений Камиллы и Саймона, но он-то знал, что речь совсем не о них. Ему уже основательно надоело слушать трагические речи Камиллы о ее кузине, которая, похоже, меньше всего заботилась о розыске отца собственного ребенка.

— Может, это и правда, мадемуазель, — вступил он в разговор, — но вы должны признать, что, когда перед женщиной стоит выбор между богатым мужем и бедным, она наверняка выберет богатого.

Миссис Уилкинсон, кажется, не поняла, к чему это он сказал, но Камилла прекрасно все поняла.

— Не богатство, — сказала она, глядя прямо на него, — интересует женщину, когда она выбирает мужа, а характер. Разумная женщина всегда предпочтет бедного мужа с хорошим характером сумасбродному богачу.

— Всегда? — недоверчиво усмехнулся он.

— Всегда! — она упрямо вздернула подбородок.

— А если у обоих характеры не ахти?

— Ну, перестаньте, перестаньте, — прервала их миссис Уилкинсон. — Что это вы все о каких-то нелепостях разговоры заводите? Я уверена, что мадемуазель Гирон никогда не выйдет замуж за плохого человека.

— Действительно, — ответила Камилла. — Дядя никогда этого не допустит. Ни один из моих дядюшек не допустит этого.

Он замер. Зачем ей понадобилось впутывать в этот разговор Зэна? Ах, вот зачем, он понял! Эта маленькая дурочка считает, что можно повлиять на него, упоминая о дяде, с которым у него, по ее мнению, какие-то дела.

— Так у вас есть еще один дядя? — навострила ушки миссис Уилкинсон.

Саймон поглядел на Камиллу. Нет, она, конечно, не зайдет так далеко, чтобы афишировать свои родственные отношения с Зэном.

Но это ее нисколько не смутило.

— Да. Жак Зэн, — сказала она упрямо.

Карамба, черт тебя подери! Пусть только окажется с ним наедине! Он перекинет ее через колено и отшлепает ремнем. Он не говорил генералу, что Камилла Гирон племянница Зэна, потому что не хотел, чтобы Уилкинсон знал, как глупо его друг позволил себя шантажировать.

Ну и разумеется, генерал мгновенно заинтересовался разговором.

— Пират? — спросил он, выстреливая в Саймона тяжелым взглядом.

Саймон взял стакан и, запрокинув голову, выпил одним глотком. Боже правый, ему, пожалуй, понадобится все-таки напиться, чтобы выдержать все это.

Камилла помедлила. По выражению ее лица Саймон понял, что все это она выложила в запале, не подумав. Но, видимо, поняла, что теперь пути назад нет. Кивнув, она посмотрела прямо на генерала.

— Да, пират. Мой отец — Гаспар Зэн. Гирон — фамилия моей матери.

— Ах, вот как, — протянул генерал, все больше мрачнея.

Саймон сжал зубы. Эта чертова дура собиралась просто подразнить его, упомянув имя дяди. Она и не подозревала, что генерал уже обеспокоен его «дружбой» с Зэном. Теперь Уилкинсон потребует полного отчета о дружбе Саймона с Камиллой, и Саймон не представляет, как он будет с ним объясняться.

— И отец — пират! — воскликнула миссис Уилкинсон. Она наклонилась ближе, глаза ее горели нескрываемым любопытством. — Как это, должно быть, интересно!

И когда Камиллу обстреляли градом вопросов о детстве, отвечать на которые не доставляло никакого удовольствия, Саймону было ничуть ее не жалко.

«Задайте ей, миссис Уилкинсон, — думал он, глядя на мучения Камиллы. — Потому что, когда вы с ней расправитесь, следующим буду я. И не думаю, что ей понравится то, что я скажу».