По пути

Глава 21

Принесите свет и темнота исчезнет потому, что у темноты нет своего собственного существования; она — это всего лишь отсутствие света. (с)

Ранее утро нависло дымкой молочного марева на самых верхних ветках дальнего леса. Яся открыла глаза и с трудом оторвала заспанное лицо от подушки, пробежалась взглядом в поисках часов. На противоположной стене висели старенькие советские часы с круглым циферблатом и крупными цифрами. Шесть восемнадцать. "Сколько я поспала?" — просквозила мысль и девушка потерла влажный лоб ладонью. Рухнула обратно на подушку и вспомнила все, что случилось в эту ночь, словно отмотала пленку задом наперед. Первые кадры были весьма сочными и весёлыми: сначала болтали ни о чем, все больше упражняясь в злословии, потом перешли от слов к делу, кидаясь незрелыми крохотными яблочками, сорванными у ближайшего дерева. Яся нечаянно попала Илье в лоб, чем вызвала в нем острый азарт отомстить за причиненную обиду. Он спрятался за кустистой вишней и метко ударил прямо по пятой точке Ярославы. Яблоко с глухим ударом приземлилось прямо в черное ведро с водой и хлюпнув, всплыло на поверхность. Потирая ушибленное место, девушка демонстративно погрозила кулаком в сумерки и стиснула губы в недоброй гримасе. " Я попала случайно, а он снова намеренно". Хотелось отыграться. Надрала наспех, почти на ощупь, несколько яблок и побежала вперед.

- Иди сюда! Если не трус! — полушепотом крикнула, стараясь никого не будить, а сама на всякий случай спрятала лицо за стволом старого, облепленного грибком, дерева. Вокруг было еще достаточно темно, только очертания ветвей виднелись впереди. В обеих ладонях зажала по паре крохотных яблок, словно патроны. Сердце стучало быстро и испуганно, как у пойманной птички.

— Че, на кулаках предлагаешь? — шутливо ответил и сунул руки в карманы по — пацански, невозмутимо выдвинулся прямо на Ясю. В этот самый момент азарта вдруг осознал неожиданный факт — "она втягивает, вовлекает во всякую откровенную фигню, но это никогда не бывает скучно".

— Подойдёшь ближе, я тебя закидаю, выглянула из — за дерева и что — то из детства вспыхнуло в груди. Это страх ожидания, когда ты играешь в прятки и тебя вот- вот поймают. Лис, похоже, совершенно не испугался, за что и поплатился. Сначала над головой с треском пролетело одно яблоко, затем еще три залпа и все они мимо, кроме последнего. Чудом поймал его в кулак и зажал прямо перед своим лицом. Взглядом сделал предупредительный выстрел в сторону Ярославы. Она, конечно, увидела это и испуганно спряталась за дерево. Спиной к широкому стволу прислонилась и мысленно приготовилась к чему- то очень неприятному. А он подходил, как назло, медленно, словно балансируя на тетиве из натянутых нервов. Яся не решилась убежать раньше, а осталась на месте, прилипнув к старой груше. В последний момент рванула в сторону, услышав, как шуршат ветки, но это ее совершенно не спасло. Действительно, словно птица, оказалась поймана в капкан из крепких мужских рук. Сколько не чертыхалась, бесполезно. Он не делал больно, но и выйти не позволял. Просто скрестил руки за ее спиной, крепко прижимая к себе. Это было чувственно, как в кино, только в тысячу раз ярче, потому что Яся находилась внутри этой ослепительной вспышки. Она кожей ощущала, как бьётся его мужское сердце: мощно, сильными ударами пульсируя под футболкой. В какой-то момент просто обмякла и перестала сопротивляться. Уголки его губ дрогнули в туманной полуулыбке.

— Последний удар должен быть неожиданным, его всегда надо оставлять на потом, поняла? — протянул вперёд горячее яблоко на ладони. В сумерках тенистого сада все выглядело призрачно — сказочным. Яся нервно улыбнулась в ответ и с осторожностью приняла столь щедрый подарок. Сжала от волнения в ладони и спрятала руку за спиной, чтобы не передумал.

— А где спасибо? — приблизился к ее лицу, сократив расстояние до той точки кипения, когда от кожи исходит невидимый импульс притяжения.

— Спа..- не договорила, прервав слово на полувздохе. Он склонил голову на бок и без труда перехватил остаток из четырех букв, пробуя его на вкус. Оказалось, благодарность может быть приятной, с лёгким сладким привкусом и ароматом кислого яблока. Оторвался быстро, как только ощутил, что девичьи губы поглощают все сознание, словно водоворотом заполняя пространство, засасывая и поглощая. Она все ещё стояла со стеклянными глазами и полуоткрытыми губами, не в силах вернуться в реальность. До ломоты в груди, до самой изнанки души пробило током, даже ног своих не ощущала теперь, а все ее существо слилось в единой точке, сосредоточенной на поверхности, до которой он коснулся. Это было волшебно. Губы пульсировали желанием продолжения. Никогда поцелуй не был таким крышесносным. Молчала.

- Не за что, — двусмысленно выдохнул, и едва заметно похлопал по нежной щеке кончиками пальцев, демонстративно, словно желая поставить девчонку на место. Или приземлить… Самого себя. Вернуть в исходную точку, когда тело все еще подчиняется сознанию и не похоже на кусок горячего расплавленного пластилина. В штанах стояло так, что хоть снимай и бери ее прямо здесь, под деревом. Без всяких условий и условностей, просто нужно было заткнуть эту неожиданную потребность в близости, в желании выпить ее до конца, опрокинуть, словно стопку холодной водки после острого отходняка. Прищурился, пытаясь разгадать все ее карты, скрытые во взгляде, но она стояла, не шелохнувшись, словно под гипнозом. Только дыхание частое, и губы приоткрыты." К черту" — похоть выстрелила в сознание и убила на повал, лишив права голоса. — " Она всего лишь обычная девка".Руками лихорадочно раздвинул полы халата, а носом до дрожи уткнулся в мягкую ложбинку.

" Лифчик к черту" — сорвал столь лишний предмет и без труда приник ладонью к упругой девичьей груди. Она была горячая и налитая, словно спелое яблоко в августе. Тело словно отделилось и Яся находилась в ином пространстве, между небом и землёй. Там, где каждое его прикосновение отзывается бесконечным нейронным кайфом, где кожа жаждет новых поцелуев и ничто больше не имеет значения.

Неожиданно тело потеряло равновесие. Лопатки кололи сухие ветки и запах травы все больше кружил голову. В светлеющих очертаниях неба на контрасте чернела сеть из корявых веток, сплетённых между собой. Глаза утонули в этой бесконечной паутине. И вот уже трусики сдвинуты настойчивым, умелым движением, и между ног ощущается невообразимый жар и желание новых прикосновений. Яся изгибалась, словно змея, вытягивая длинную шею, пытаясь найти хоть каплю воздуха в этом новом пространстве. Но вместо этого только плотный поток горячего воздуха из его губ. Он целовал так, словно сейчас заберет себе последние капли ее дыхания, высосет все жизненную энергию, подчинит себе каждую клетку разгоряченного тела. Он был жадным и ненасытным. Он трогал так, как хотел, и где хотел, даже не пытаясь заглянуть в ее глаза и прочувствовать это трепетное состояние первозданности. Илья не собирался растягивать удовольствие, поэтому одним напористым движением заполнил собой все ее тело. Распорол по швам всю девичью нежность и чистоту. Яся задрожала и на полувздохе вырвался сильный стон боли, вперемешку с испугом. Она вцепилась в широкие плечи, впиваясь ногтями в горячую кожу. Даже через футболку оставила глубокие багровые лунки в области лопаток. Ничего не изменилось, боль продолжала заполнять до краев. Лихорадочно сжала ноги, пытаясь их свести вместе, но вместо этого получила еще более сильный удар изнутри. Он не собирался останавливаться, хотя все прекрасно понял, на секунду остановившись и нависая над бледным лицом. Яся попыталась скинуть Илью с себя, упираясь руками в каменную грудь и только когда он услышал очередной громкий стон, сквозь мутновато- липкую похоть смог пробиться лучик сознания. Это было очень сложно, словно собираешься перепрыгнуть огромный обрыв, разбежался, набрал скорость, достиг крайней точки твердой поверхности и кто- то кричит тебе.

— Стоо-ой!

И ты с неимоверным усилием удерживаешь тело в равновесии, пытаясь бороться с силой земного притяжения. Остановился. Замер, с трудом набирая глоток воздуха в разгоряченную грудь. Сквозь пелену, разрушенную оболочку собственной похоти, услышал прерывистое дыхание на уровне своих губ. Сфокусировал взгляд на огромных черных зрачках и упал прямо туда… на самое дно. Словно поменялся с ней местами, и страх засосал с головой и удерживал там, в глубине темного колодца, на дне которого было очень страшно и больно. Яся дрожала всем телом и теперь он отчетливо ощущал эти вибрации. Два дыхания работали синхронно, словно насос, она выдыхала, он ловил ее вдох и возвращал обратно, все ещё находившись внутри ее тела. Член пульсировал болью, каждая вена в паху налилась горячим воском. Это было почти невыносимо, но теперь, когда он, наконец, осознал и впитал в себя все ее состояние, боялся сделать лишнее движение, чтобы не "распарывать" дальше, не причинять боль.

- Не бойся, я все понял, — хрипло прошептал в губы и приподнялся на кулаках, нависая над девушкой. Выскользнул так нежно, как следовало начинать, а не заканчивать, но он не мог этого предугадать. Даже на миллиграмм не мог предположить, что Яся — эта чумазая девчонка, в коротком платье и запахом перегара окажется настолько невинной. Это было ударом неожиданным и слишком неприятным. Молча натянув штаны обратно, он выпрямился в полный рост и протянул ей руку, собираясь помочь встать.

- Иди к черту! — послышалось снизу. Яся с трудом разлепила губы. Она была распластана на траве, раздавлена и растоптана. Между ног все щипало и горело пульсирующим огнем, а голова кружилась.

- Давай, вставай, — нагнулся и подцепил пальцами края трусиков. Натянул их вверх и, заметив темные пятна крови на внутренней стороне бедра, с досадой сжал губы в прямую линию. В жизни у него была всего одна девственница и та по пьяни, претензий потом не имела, поскольку на удивление долго хранила столь ценную награду и уже успела от нее порядком утомиться.

" А здесь, живьём, без спроса, как рыбу вспорол и выпотрошил, ещё и столько кровищи" — встряхнул подол халата и закрыл голые ноги. Яся поднялась и села на траве, опираясь спиной на дерево. Подперла рукой голову, другой плотнее запахнула халат на голой груди. Реальность произошедшего отрезвила сильнее, чем ушат воды. Она не плакала, не выла, а просто молча закусила тыльную сторону ладони и зажмурилась. Это было очень сильное зрелище — наблюдать, как вместо того, чтобы возродиться, с рассветом в человеке умирает что- то чистое, нежное и очень беззащитное.

Посмотрел выжидающе на Ясю. У голых щиколоток лежало маленькое, ещё совсем незрелое яблоко. Сорванное не к месту и не в срок. Лис молча потер ладонью подбородок, словно что — то обдумывая, потом отвернулся и пошел прочь, ничего не сказав. Только кулаки сами сжались от бессилия. Эти крепкие, видавшие разные передряги, ломавшие железо, местами сбитые до костей, мужские руки безвольно опустились. Такое было с ним впервые и этот невидимый враг, победивший без боя, вовсе не был этому рад.

Ветер трепал старые занавески, их сначала затягивало на улицу, а через несколько секунд они снова появлялись перед глазами. Это тонкое, старое кружево, похожее на свадебную фату, молча разглядывала Ярослава. Словно в трансе находилась несколько минут, пока не услышала протяжный скрип калитки и тихий хлопок. Встала с кровати, медленно опустив ноги на пол. И все о чем вспомнила, увы, не было сном. Взгляд сам упал на половик, под которым спрятала деньги. Показалось, что он был сдвинут немного правее. В этот момент за окном снова еле слышно зашумела цепь и сердце упало в пятки. Выглянула во двор и увидела, как Лис тихо выкатывает мопед со двора. Выскочила, в чем была, растрепанная, с еще тёплыми щеками, примятыми подушкой и растрепанными волосами. Сердце клокотало в горле огнем, а пальцы тряслись от волнения.

" Он что, уезжает? Один?"

- Стой! — тихо вскрикнула, выбежав по ступеням с крыльца. С отчаянием карие глаза проводили удаляющийся силуэт и ноги сами понеслись вслед за ним. Догнала уже на повороте, запыхавшись вцепилась в плечо Ильи. Он специально не завел двигатель, чтобы не будить никого в округе и сейчас лишь мрачно выстрелил взглядом в горизонт витиеватой дороги.

" Ну б*ядь".- хотел сделать все максимально тихо, но во- первых, был разбалансирован, во- вторых, не ожидал, что Карат вернется так не вовремя.

- Ты же обещал! — в отчаянии воскликнула, пытаясь остановить его на ходу. Он даже не обернулся и продолжил тихо, но уверенно выкатывать транспорт вперед по просёлочной дороге. Собака следовала за ним, заигрывая со штаниной спортивных штанов.

- Скажешь деду, что ты меня не видела, деньги тоже не видела, я оставил тебе половину под нижней ступенькой, с ними доберешься до дома, ментов не вызывай, тебе же хуже, лучше линяй прямо за мной! — Монотонно проговорил, стараясь не слушать обращенную речь. А скулы, между тем, свело от напряжения. Старый мопед казался лёгкой пушинкой в руках. Боялся, что собака начнет лаять.

— Ты же не можешь вот так, я не верю… - забежала вперед и буквально встала перед мопедом живой мишенью.

— Отойди! — зло процедил и посмотрел взглядом, полным горячего, обжигающего и смолянистого пренебрежения. Совсем чужой парень, как тот, которого повстречала в самый первый день. Сердце покрылось ледяной коркой от безысходности, невозможности достучаться. Но Яся не собиралась сворачивать с пути, поэтому осталась стоять на месте. На ее растерянном лице появилась гримаса отчаяния.

— Сказал, вали, — оттеснил девушку рукой, направив мопед немного левее.

— Ты не можешь так, это же все его деньги, он их копил Бог знает сколько, вдруг ему станет плохо и он умрет от такого предательства! Ну ты же человек, а не зверь, Илья, — снова сделала шаг вперёд и коснулась его руки.

— Ничего не будет деду, у него есть дети, — оборвал.

— Я сказала, стой! — обеими руками схватилась за руль, положив ладони поверх его рук. Он, наконец, остановился и со всей присущей глубиной во взгляде посмотрел на бывшую спутницу. Надеялся, что больше ее не увидит никогда в жизни, что она не проснется и не встанет вот так, наперерез. Совершенно странная в своем несоответствии, местами раздражающая, но при этом каким- то образом прикоснувшаяся к душе. Своей хрупкой ладошкой смогла дотянуться, откопать в этой темной глубине что — то живое. Она и сама не была уже чем — то чужеродным и отталкивающим, как сначала, напротив, теперь все его естество притягивалось к этой девчонке. — Давай все оставим здесь и вместе доберёмся, мы же договорились! — предложила, приподнимая брови в мольбе. Собака встала на четвереньки и принялась облизывать скрещенные руки.

— У тебя совсем нет гордости или тебе вчера понравилось? — железным, абсолютно холодным голосом произнес и пригвоздил девушку взглядом к траве. Это был удар такой силы, что Яся отшатнулась сначала, а потом резко занесла ладонь вверх и оставила багровый след на его щеке. Даже не поморщился, продолжая сверлить ее взглядом. Собака при этом за секунду отпрянула и с интересом наблюдала за происходящим.

- Ну и катись на **р, пусть тебя посадят, как твоего отца. Будешь сидеть один, в камере, как и заслужил, понял? Такие, как ты не должны ходить среди нас! Вы звери, и ваше место в клетке, — поток нешлифованной брани, корявой, горячей, прямо из сердца полился на Лиса мощным потоком. Она со всей силы пнула колесо мопеда. Щеки залило красным румянцем, а глаза наполнились темным огнем.

Илья завел мотор и молча одним размашистым движением отодвинул Ясю с пути. Она потеряла равновесие и упала прямо на траву. Собака не понимающе переводила взгляд с одной фигуры на другую.

- Не будь больше дурой! — крикнул на прощанье и тронулся с места. Двигатель захлюпал, жалобно заурчал и Илья медленно поехал вперёд по дороге.

Яся со всей злости кинула в него куском сорванной травы и зарычала в голос. Карат удивленно поднял уши и посмотрел на девушку. В этот момент ей показалось, что Илья оборвал последнюю тонкую нить своей человечности этим поступком. Яся заплакала горько, словно он был родным или очень близким, тем, за кого заболела душа, на разрыв, до самой глубины. А ветер, между тем, равнодушно трепал полы халата, обнажая длинные ноги в ссадинах и многочисленных царапинах. Яся взяла себя в руки и медленно откинула ладонью растрепанные волосы от лица.

Пришла пора " сдаваться".

— Пошли, — позвала собаку рукой и направилась в сторону дома.

Зайдя в дом, с облегчением заметила, что старик все еще спит. Словно будучи реальной воровкой, девушка положила половину денег на место и провела потными ладонями вдоль халата. Пока решалась, какие действия лучше предпринять, дед проснулся и надсадно закашлял с печки. Попросил заварить чая с травой, что вчера оставил в бане. Яся была ни жива, ни мертва, но просьбу выполнила. Несколько минут, правда, прорыдала над тазом, потом еще десять приводила себя в порядок. Отмыла засохшую кровь с бедер и ополоснула лицо холодной водой. В какой-то момент за забором заливисто залаял Карат, и Яся испугалась, что приехали родственники, но выйдя из бани с облегчением отметила, что старик по — прежнему в одиночестве лежит на печке.

— Плохо вам, да? — протянула крепкий напиток наверх, с трудом дотягиваясь до дальнего угла.

— Хворь такая нападает иногда, как нервы разойдутся, не волнуйся, дочка, все хорошо, — ответил дед и отхлебнул глоток ароматного лекарства.

— Хорошо, вы поспите, я вам могу завтрак приготовить. Температуры нет? — взволнованно спросила Яся и заглянула наверх.

— Картошки бы поел жареной, а ещё туда лучку зелёного, так сдюжишь? — закашлял.

— Да, сейчас, — кивнула и с облегчением отвоевала ещё несколько минут до позорного разговора. Придя в кухню поняла, что никогда не чистила картошку с такой радостью. Квадратные дольки разного диаметра падали на доску под цоканье ножа. И вот уже на сковороде шкворчала ароматная корочка, если бы не обстоятельства, она могла собой гордиться.

Отъехал совсем недалеко. Своими словами, брошенными в спину, Яся прожгла огромную дыру между лопатками. Сердце будто оголилось, ничем не защищённое, оно ныло и рвалось.

"Кто я на самом деле? Моральный урод? Потомственный уголовник? Или все же человек? " Все эти вопросы пульсировали в голове, в такт сердцу, которое буквально билось о ребра. Заглушил двигатель и поставил ноги на землю, никогда ещё почва под ногами не была столь нетвердой. Вспомнил каждое слово, что Яся в сердцах выплёвывала изо рта. Каждое, даже самое незначительное, вонзилось стрелой по сердцевине самолюбия. И теперь они торчали острыми перьями снаружи и причиняли боль. Он не хотел так прощаться, по сути, он вообще никак не хотел этого делать. Привык уходить тихо, ловко ускальзывая от объяснений и прочих тягостных социальных обязательств. К тому же, его косяк был настолько очевиден, что ей на самом деле было что предъявить.

"ВОР".

И это обжигало ещё сильнее, ведь действительно, Лис привык воровать все, что плохо лежало: сначала интернатовские ништяки, после — бабские сердца, тачки и, наконец, дошел до ручки. Украл девичью честь, а главное- её веру в людей. Он отобрал за ночь у этой наивной девочки все: и тело и душу. От осознания этого факта Илья не мог принять решение двигаться дальше, все тело сковало чувство вины. Она единственная, кто смог добраться до самой души, редкий человек, который авансом поверил в то, что Илья вовсе не зверь и не конченый урод. Сжал кулак, обхватив рукоятку руля и напряженно посмотрел назад.

Дед, похоже, реально заболел, он не сразу смог встать с печки, а потом очень долго пыхтел, добираясь до кухни тяжёлой походкой. Картошка ему, однако, очень понравилась и он даже похвалил Ясину стряпню. Про Лиса так и не спросил, словно забыл о его существовании, а Яся тем временем, сидела, как на иголках, все поглядывая на часы. Вскоре дед вышел во двор по нужде, а Яся, заламывая пальцы, подошла к старой и потертой иконе, что стояла на полке, в углу. Помолилась, как могла, неумело, суетливо, но очень искренне, ведь только чудо могло спасти из этой ситуации.

Тем временем, во дворе уже распогодилось, солнце ярким светом заливало сад. И это самое дерево, на которое взгляд упал невзначай, выделялось на фоне остальных. Белый лифчик так и остался лежать у подножья раскидистой кроны, чем вызвал сильное беспокойство. Яся ринулась его подбирать, как вдруг услышала забористый кашель деда.

— А где же мой мопед?! — он воскликнул и всплеснул руками.

Яся застыла под деревом, сжимая лифчик в ладони. " Началось". Шла, как на казнь, шаг за шагом продвигался в сторону сарая. Уже готова была к моральному расстрелу, как услышала удивленный гомон за забором.

— Ну надо же, куда переставил, кто ему разрешал! — ворчал дед. — Этот твой парень куда делся?

Ярослава подошла молча к месту событий и от удивления открыла рот. Мопед стоял за калиткой в целости и невредимости. От этой картины сердце плюхнуло в самые пятки, а потом подскочило к горлу

" Он вернулся? Или только мопед?" Яся сглотнула слюну от волнения и посмотрела на деда.

— Не знаю, может покатался утром, — пожала плечами.

— Кхе- кхе, покатался. Раньше на все спрос был, а сейчас что такое с молодежью, в дома влазят, мопеды берут? — сурово посмотрел на девушку и попытался закатить его обратно. Силы явно покинули деда, он закашлялся и привалился к забору. Яся моментально подскочила к нему и предложила помощь.

— Я сама завезу, идите в дом, а то хуже будет!

— А ты сможешь? — неуверенно посмотрел на девушку. — И где его носит, покричи- ка?

— Кого, Илью? — растерянно перехватила руль и посмотрела на хозяина дома.

— Ну не меня же, — теряя силы, возмутился дедушка.

— Иль-я! — крикнула так громко, словно пыталась докричаться до противоположной стороны леса, до самых дальних кочек на болоте, до его серо- синих глаз, что в последние минуты их встречи были холоднее, чем у мертвеца.

Тишина.

— Может что стряслось? — глаза деда сделались мутными и взволнованными.

" Ага, стряслось, много лет назад, когда он попал в мясорубку по имени реальная жизнь" — бегло подумала Яся, но выдала совершенно иную версию.

— У него мама болеет, может решил срочно уехать, не ждать утра.

— Как же, тебя одну оставил? Ну и ну! — осуждающе цокнул языком и пошаркал тяжёлой походкой в дом.

Яся с радостью на сердце завезла железного коня в сарай, но она даже не представляла себе, что буквально через несколько секунд будет безмолвно визжать от восторга. Из — под растрескавшейся обивки сиденья торчал кончик знакомого конверта. Раскрыла лихорадочно и заметила взглядом красные купюры. Пальцы похолодели и на лбу выступила испарина волнения.

" Он все вернул! До единой купюры! Не стал воровать! Он НЕ СТАЛ!!" — это было самое сильное моральное потрясение за последние дни. Нет, не эти бесконечные минуты отчаяния в холодном лесу, не жуткие укусы муравьев, не грехопадение под деревом, а именно этот факт " обратимости" его поступка. Когда казалось, что все уже сказано, решено и перерезано… И он упал в темную пропасть, откуда невозможно выбраться.

Прижала с трепетом конверт к груди и поцеловала белую бумагу. Показалось, что она до сих пор пахла сигаретами. " Его пальцы держали этот конверт". Представила, как он рисковал, вернувшись, как тяжело ему было оставить эти деньги. В носу защипало от радости, и неизвестно теперь, чего стало больше: облегчения или надежды.

" Почему он тогда не вернулся за мной? " — в затылок выстрелила мысль и вся блаженная улыбка сползла с лица.

" Потому что я ему безразлична и он не хочет меня больше видеть. Все, что хотел, получил, смысл ему тратить время?" — сжала конверт пальцами и спрятала за шиворот. Нужно было вернуть его на место и скорее добираться до дома. Ноги отяжелели, и внезапно испарилась лёгкость, с которой раскрывала конверт.

Солнечные лучи били в глаза ярким светом, словно подбадривая, подмигивая, предвещая много хорошего впереди.