По зову сердца

Глава 11

Жар блаженства, от которого она вся расплавилась, теперь медленно остывал. Кто-то дышал у ее щеки. Кто-то теплый лежал рядом с ней. Хьюго. Удивительный, сильный, ласковый, полный сочувствия Хьюго. Этот мужчина подарил ей ее женственность, а это все равно, что подарить жизнь.

Люсинда открыла глаза. Окруженная синим пологом, схваченная кольцом его надежных рук, она не желала ничего — только прижаться к нему еще крепче и проспать так целый день. Здесь она в безопасности.

Но что будет, если он узнает, что она замужем, что тот, кто вызывает у него презрение, может вернуть ее себе? Ложь, к которой она прибегала ради самозащиты, казалась мельничным жерновом, висевшим у нее на шее, этот жернов затягивал ее в обман все глубже и глубже, а ведь она обманывает того, кто подарил ей радость жизни. Люсинде стало стыдно.

Она откинула простыню и приподнялась на локте.

Хьюго поднял голову.

— Уже проснулась, дорогая?

Со спутанными черными волосами, с полуоткрытыми глазами он выглядел необычайно чувственным и красивым. Люсинде не хотелось от него уходить.

— Мне пора домой.

Хьюго улыбнулся с довольным видом. Он словно помолодел, выражение озабоченности исчезло с лица, он походил на озорного мальчишку.

— Переезжай в Грейндж. Тогда не придется никуда торопиться.

— Переехать в Грейндж?

— Так удобнее.

Она позволила ему ласкать себя, и он, по-видимому, решил, что она согласна стать его любовницей. Мысль о том, что она будет каждую ночь лежать рядом с ним, целовать его, дарить ему наслаждение, разделять с ним ложе и жить с ним одной жизнью, — эта мысль была невероятно соблазнительна.

В порыве страсти она не подумала о том, что будет дальше.

— Нет.

Улыбка его исчезла. С задумчивым видом он погладил ее по руке.

— Я что-то сделал не так? — Он сверкнул зубами и наклонился к ней. — Или я чего-то не сделал?..

Люсинду снова охватило желание. Ей захотелось спрятать лицо у него на груди, забыть о своем долге перед Софией, перед своей семьей, перед самой собой. Но она взяла себя в руки.

— К вам это не имеет отношения. — Она поцеловала его в губы.

Он обнял ее за плечи. Власть, которой он обладал над ее телом, ужаснула Люсинду. Она оттолкнула его.

— Мне не хотелось бы переселяться в Грейндж.

В его глазах мелькнула боль, и сердце у Люсинды сжалось.

— Подумай, у тебя есть время.

Почему не он был первым мужчиной, которого она встретила? Как могла она отказать ему, не подумав? Мысль о том, что она никогда больше не ощутит блаженства, которое испытала с Хьюго, была невыносима.

— Я дам вам ответ в следующую среду.

— В среду? Почти через неделю. — В голосе его прозвучали раздражение и досада.

— А почему бы вам, не отпустить слуг в среду на весь вечер, чтобы они помогли приготовиться к субботнему празднику? Это даст нам возможность поговорить без помех.

Он задумчиво досмотрел на нее.

— Надеюсь, ты имеешь в виду не разговоры?

Люсинда с трудом сдержала смех. Она обвела взглядом его торс, посмотрела на бедро и ахнула. Вокруг отвратительного мокнущего шрама выступила сыпь.

— Боже милосердный! Что это?

Он нахмурился и закрыл ногу покрывалом.

— Ничего.

— Вид ужасный. Вам нужно показаться врачу. — Она потянула покрывало на себя.

Но он крепко держал его.

— Хирург уверял меня, что со временем все пройдет.

Она хотела возразить. Но слова замерли у нее на губах, когда она увидела выражение его лица. И вдруг ощущение безопасности исчезло. Обмотавшись простыней, Люсинда спустилась с кровати и схватила свою сорочку.

Он поймал ее, его пальцы сжали ее запястье. Люсинда посмотрела на него.

Он отбросил ее руку, как будто обжегся.

— Прости, я был с тобой груб.

Она заморгала. Он извиняется? А разве Денби не извинялся всякий раз, когда причинял ей боль? Она посмотрела на свое запястье. На нем не было ни следов пальцев, ни синяков, она не чувствовала боли. Хьюго не Денби. Он это уже доказал.

— Я тоже прошу прощения. Я слишком остро прореагировала.

Она коснулась его плеча, он ласково поцеловал ее пальцы. Желание расцвело в ней. Напряжение нарастало.

— Мне действительно нужно домой, не то София решит, что ее бросили.

Он улыбнулся.

— А если бы я сказал, что ты бросаешь меня?

Она рассмеялась.

— Обещаю дать вам ответ в среду, когда мы обсудим, что вы собираетесь делать вот с этим. — Она указала на его ногу.

Он тихо вздохнул.

— Кстати, не пора ли тебе перейти со мной на ты? Ведь это вполне естественно, когда люди занимаются любовью.

— Согласна, впредь буду обращаться к тебе на ты.

К ужасу Хьюго, в следующее воскресенье церковный двор походил скорее на Гайд-парк, чем на двор приходской церкви. Целый сад украшенных цветами шляпок расцвел на церковных ступенях и каскадом спускался к обсаженной тисом дорожке, проложенной среди могильных плит. Преподобный Постлтуэй в белом облачении порхал от одного цветка к другому.

Где только Доусоны отыскали всех этих людей?

Местные прихожане, казалось, были поражены не меньше Хьюго. Держались поодаль от приглашенных сквайром гостей, тайком бросая на них взгляды. Люсинда не обращала на гостей никакого внимания. Хьюго не ожидал, что она смешается с незнакомыми людьми, но думал, что ему удастся перекинуться с ней парой слов после службы. Но она ускользнула через боковые ворота; ее простая соломенная шляпка и приглушенное серое платье составляли резкий контраст с модными дамами, собравшимися вокруг Кэтрин.

Он представил себе, как побежит за ней и приведет ее обратно для моральной поддержки. Эта мысль его позабавила. Великолепная идея. Хороший способ убедить ее не переезжать в Грейндж.

В голове у него мелькнула мысль найти свой экипаж и убежать от толпы. Но он отогнал эту мысль. Его долг как ведущего члена общины приветствовать гостей соседа. С тем же ощущением угнетенности, какое охватывало его перед боем, он глубоко вздохнул, устремил взгляд на клетчатый жилет сквайра Доусона и ринулся в гущу битвы.

Сквайр представил его гостям. На этот раз его способность запоминать имена подвела Хьюго. Эти люди казались все на одно лицо. Некоторые задержали на нем взгляд. Все было бы не так плохо, если бы сквайр не представил его как героя.

— Рад видеть вас, Хью, — пробормотал кто-то у его локтя. — Я думал, вы избегаете подобных вещей. — Протяжная манера говорить, свойственная образованным людям, обещала внести приятное разнообразие в эту безликость.

Искренне обрадовавшись, Хьюго протянул руку невысокому светловолосому человеку, стоявшему рядом.

— Доусон! Я слышал, вы собираетесь приехать на бал, который устраивает ваша матушка.

Артур поморщился.

— Скорее за вспомоществованием.

— Перетрудились?

Артур огляделся и понизил голос:

— Тише, старина. Хотите, чтобы услышал мой отец? Я покручусь тут, увидимся позже. — Беспокойство в синих глазах молодого человека противоречило циничной складке его рта. Это напомнило Хьюго о выражении, которое появлялось на лицах юных офицеров, когда те понимали, что войско на противоположном склоне горы в три раза превосходит численностью то, что стоит позади них. Если Хьюго не ошибся, этот бедный недоумок действительно попал в беду.

Если Артур надеется, что у Хьюго есть деньжата, чтобы вызволить его из трудной ситуации, его ждет разочарование. Сдав поле в аренду одному из соседей-фермеров, Хьюго еле-еле наскреб сумму, достаточную, чтобы купить семена для будущего сева. Но он мог дать этому юному повесе совет.

— Приходите после обеда.

Собеседник отвлечет его мысли от Люсинды и ее ответа.

— Это поздно, — сказал Артур. — Я должен покрутиться среди гостей, иначе матушка закатит истерику. — И Артур указал на группу, которая шла по дорожке к своим экипажам.

— Я подожду, — ответил Хьюго.

Как ни старалась Люсинда глубоко дышать, она не могла унять дрожь в руках. Она разгладила одеяло, которым была укрыта София, и поцеловала спящую дочку в щеку.

Артур Доусон — брат мисс Доусон. Как же она раньше не вспомнила это имя? Не вспомнила, пока не увидела белокурого молодого человека рядом с его сестрой у церкви. Ей пришлось прижать руку к губам, чтобы не вскрикнуть.

Люсинда взяла свечу и пошла вниз. Доусон — это недавнее прибавление к лизоблюдам герцога Вейла, распутный молодой человек, который крутится вокруг герцога с очарованным видом. Доусон в отличие от Денби не принадлежал к тесному кругу знакомых Вейла. Он существовал на его окраинах, как щенок, ждущий, когда великий человек погладит его по головке. И это делало его опасным. Он, конечно, ухватится за любую возможность обратить на себя внимание Вейла, в том числе и выдав ее.

Если только он ее узнал. Надежда постучалась у дверей ее рассудка. Их никогда не знакомили официально, хотя пару раз она видела его издали. Но если она вспомнила его имя и узнала его, с таким же успехом он мог узнать и ее.

Люсинда вошла в гостиную. Горячий воск капнул ей на руку. Она вздрогнула и поставила свечу в подсвечник на столе. Блендой стал ее домом, ее жизнью. Она даже нашла человека, который искренне влюбился в нее. Что же делать? Люсинда опустилась на диван.

Утром, находясь на церковном дворе, тайком расспросив собравшихся, она пришла к выводу, что Доусону очень скоро надоест жить в деревне.

— Необузданный юнец, — сказала миссис Педдл.

— Он разобьет сердце своей матери, — грустно сообщила мисс Кротчет, — а ведь каким милым мальчиком был.

— Артачится в мамашиной узде, — таково было мнение еще одного местного жителя.

«Господи, прошу тебя, не дай ему остаться». Эта беззвучная молитва эхом отдалась в ее голове. Сможет ли она прятаться от Доусона до тех пор, пока не кончится праздник?

Бездельник-денди вроде Артура Доусона вряд ли обратит свои блуждающие взоры на почтенную вдову, не отличающуюся особой красотой. Если только кто-то или что-то не привлечет его внимания к ней.

Она сжала виски дрожащими пальцами. Время паниковать наступит тогда, когда она поймет, что он узнал ее. Если она постарается не привлекать к себе его внимания, если будет держаться подальше от Доусонов и их общества — и от Хьюго тоже, — все обойдется. Жаль только, что Хьюго подумает, будто она решила отказаться от его предложения. Но тут уж ничего не поделаешь.

Судьбой ей предначертано отказаться от Хьюго. Но это лучше, чем возвратиться к прежней жизни. Ни один мужчина не живет с любовницей всю жизнь.

Эта мысль беспокоила ее.

Артур опустился в кресло, стоявшее напротив Хьюго. Он вертел в руках бокал бренди — третий за этот вечер. Рассказ Артура о его бедах не очень отличался от рассказов младших офицеров в полку Хьюго — все те же проигрыши за карточным столом, расходы на портного, которые не соответствовали получаемым от отца суммам, а в основе всего — тревога, вызванная тем, что он разоряет семью. В отличие от Лондона в армии у молодых людей было меньше времени, чтобы попадать в подобное положение. С другой стороны, молодые офицеры, чьи головы были заняты такими глупостями, быстро погибали.

Хьюго пил бренди благоговейно, чтобы тепло медленно текло по пищеводу и скапливалось в желудке. Бренди притупляло дергающую боль в бедре и ноющую тоску по Люсинде. Она вознамерилась заставить его заняться раненой ногой. Другими словами — доконать его. От этой мысли ему захотелось улыбнуться.

Артур наклонился вперед, взгляд у него был пристальный.

— Объясните, Хью. Когда вы вернулись из университета, моя мать всем уши прожужжала, какая славная парочка получится из вас и Кэтрин. И вдруг вы идете служить в армию. Что случилось, черт побери?

— В каком смысле — случилось?

— Почему вы сбежали? Или наша семья не достаточно хороша для Уонстедов?

— Так вот как она это поняла? Между мной и Кэтрин никогда ничего не было. Я смотрел на нее как на вашу маленькую сестренку. Боже мой, да ведь она только что вышла из классной комнаты, когда я уехал. — Когда Хьюго окончил университет, он думал лишь о том, как бы уехать из Грейнджа, от мрачных взглядов отца и слез матери. Он думал лишь о побеге и постиг истину ценой жизни другого человека. После этого он кинулся в самую гущу военных действий.

Артур склонил голову набок.

— Должен сказать, я на самом деле считаю, что мать слегка привирала, но, судя по тому, что она говорила, можно было понять, что вы уже помолвлены.

Хьюго резко выпрямился.

— А теперь выслушайте меня.

— Незачем петушиться, старина. Подумайте, в прошлом сезоне она всем сообщала, что за Кэтрин ухаживает герцог, а герцог всего раз протанцевал с бедной девочкой. — Артур покачал головой. — Я искренне хотел, чтобы Кэтрин улыбнулась удача.

— Как вам, например? Артур зло посмотрел на него:

— Поверьте, моя мать не распоряжается моей жизнью, как распоряжается жизнью Кэтрин.

— Я никогда не видел вашу сестру такой красивой, как сейчас, — сказал Хьюго. — Не сомневаюсь, что скоро появится тот, кто ей нужен.

— Возможно, вы правы. — Артур залпом осушил бокал, который держал в руке. — Она повеселела с тех пор, как вернулась домой из Лондона. — Он посмотрел на пустой бокал.

Хьюго налил из графина и себе, и Артуру. Тот снова откинулся в кресле.

— Кстати, не вы ли хотели погубить мою жизнь, Хью?

— О чем вы, черт возьми? — Хьюго вскочил с кресла. Боль пронзила бедро. Закружилась голова. Он даже не мог выпрямиться.

Артур поднял руку.

— Сядьте, дружище. Я пошутил.

— Стоит вам выпить, и вы всегда начинаете нести вздор. Я думал, вы пойдете по стопам вашего дядюшки, который служил во флоте.

— Я как раз собирался это сделать. Все было улажено.

— И что вам помешало?

Артур откинулся назад и закинул ногу на ногу.

— Флот — тяжелая работа, старина. — Он отпил бренди из бокала.

Это был уже не тот Артур, которого Хьюго знал.

— Я вас понимаю. — Хьюго вдохнул густой запах бренди. — Есть еще одно неприятное обстоятельство — тебя могут застрелить.

Циничный денди исчез в мгновение ока. Артур резко выпрямился.

— Думаете, я трус?

От неожиданной боли в груди у Хьюго перехватило дыхание. Он потерял многих, которых называл друзьями, и видел жизни, разбитые до такой степени, что их уже никак нельзя было возродить, и на все это смотрел, как бы издали. Ничто не имело значения после того, что он сделал со своей женой. До сих пор не имело. Потрясенный, он сжал ножку бокала с такой силой, что побелели костяшки пальцев, и разжал кулак.

— Если не боитесь, значит, вы глупец.

— Я хотел поступить во флот. Да, хотел: Вы никогда не думали об этом, насколько мне известно. Хотите знать, что произошло? В тот день, когда моя мать узнала, что вас ранили в первый раз, и все говорили о том, что теперь собственность графа перейдет к одному из дальних родственников, если вы умрете, она запретила мне идти служить на флот.

— Так вот из-за чего вся эта кутерьма. От обиды.

— Черт возьми, Хью. Вы понятия не имеете, каково это. Проводите вашу сестру туда-то; поухаживайте за какой-то старой леди там-то. Я всего лишь щенок на привязи. Я просил об офицерском чине, но отец отказался позволить моему дяде внести деньги. Он велел мне наслаждаться жизнью в Лондоне. Что я и делаю, будь она неладна, эта жизнь.

— Это куда приятнее, чем промаршировать три дня и три ночи, промокнув насквозь, с пустым животом и подчиненными, которые вот-вот пристрелят тебя. Последний раз, когда такое случилось, какой-то идиот начертил неправильную карту, и нам пришлось протопать всю дорогу обратно.

Артур окаменел.

— Я способен пережить некоторые неудобства.

— Еще бывает так, что приходится соскабливать со своего рукава мозги твоего лучшего друга, — сказал Хьюго, заметив, что лицо Артура приобрело бледно-зеленый оттенок. — Не говоря уже о том, чтобы использовать тела своих подчиненных для сооружения лестницы и подниматься по этой лестнице на стену.

Артур судорожно сглотнул, но тут же взял себя в руки.

— Вейл говорит, что все вы, герои, одинаковы. Считаете, что только вы заслужили славу.

— Если, по-вашему, все это похоже на славу, вы глупец. Это всего лишь выгребная яма. А ваш Вейл просто идиот.

— Он не идиот. Он законодатель моды, воплощение элегантности и вдобавок — верх совершенства. Вы наверняка слышали о нем.

— Нет, не слышал. — Хьюго окинул взглядом бутылку бренди, решая, поможет ли еще один бокал покончить с вздором, который несет Артур.

— Я вас познакомлю с ним, когда вы в следующий раз будете в Лондоне.

— С кем?

— С герцогом Вейлом.

Героическое обожание, которое Артур когда-то питал к Хьюго, теперь озаряло другого человека, этого герцога. Невольно Хьюго ощутил зависть.

— Полагаю, он и есть та причина, по которой вы доводите ваших родителей до отчаяния.

Едва эти слова сорвались с его языка, как он понял, что зашел слишком далеко. Артур не был готов посмотреть в лицо реальности. Он был изрядно пьян, и ему нужна была ласковая рука, он нуждался в том, чтобы кто-то дружески выслушал его горестные излияния вместо того, чтобы давать советы. Видит Бог, Хьюго достаточно вынес от критических высказываний своего отца и мог бы это понять.

Артур медленно поднялся.

— Пропади все пропадом. Вы такой же, как все они. Меня тошнит от вас.

Проклятие. Два месяца вне армии — и Хьюго уже утратил способность обращаться с людьми, в данном случае с легко возбудимыми мальчишками.

— Прошу прощения, Артур. Мне не стоило этого говорить.

Артур выпрямился, посмотрел ему в глаза и, пошатываясь, поклонился.

— Д-доброй н-ночи, капитан Уонстед. Не затрудняйтесь и не провожайте меня, Я знаю дорогу.

Он добрался до двери и с шумом захлопнул ее за собой.

Заварил же он кашу, черт побери. Теперь придется потратить уйму времени, чтобы все уладить.

Быть может, если он будет активнее участвовать в подготовке праздника и втянет в это дело Артура, он вызволит этого вздорного юнца из лап кошки. Дополнительные преимущества этого плана состояли в том, что он, Хьюго, будет рядом с Люсиндой. Лучше уж смотреть на нее, не прикасаясь, чем вообще ее не видеть.

Среда. Хьюго окинул взглядом библиотеку. Все готово. Шахматная доска перед камином. По дивану разбросаны большие мягкие подушки. На столе под салфеткой — сандвичи, бутылка холодного шампанского и два бокала ожидают в ведерке со льдом, спрятанным рядом с камином.

С этим шампанским и бокалами он прибег к помощи Трента. Конечно, Джевенс и бровью не повел бы, услышав просьбу о шампанском, но вот второй бокал… Трент принес его тайком.

Хьюго надеялся, что сегодня вечером объяснит Люсинде, как глупо встречаться тайком. Есть же определенные преимущества в положении графа. Ему совершенно наплевать, что подумают люди о его личной жизни. У него нет жены, о которой следовало бы беспокоиться.

Он посмотрел на часы. Почти шесть. Она может прийти в любую минуту. От предвкушения того, что его ждет, кровь быстрее бежала по жилам, а эротическое возбуждение все нарастало.

Всю неделю она избегала его взгляда, если они случайно встречались. Он видел ее на почте в деревне в понедельник, когда ездил верхом вместе с Артуром посмотреть на поля. Люсинда так побледнела; увидев их, что Хьюго спросил, хорошо ли она себя чувствует. Она почти не взглянула на него, быстро поздоровалась и поспешила прочь. Это вывело Хьюго из себя. Он желает ей добра. Хочет, чтобы Люсинда и ее ребенок жили в его доме, и он мог бы заботиться о них.

Он чуть было не познакомил ее с Артуром. В качестве кого? Задав себе этот вопрос, он остановился. Учитывая понятия Люсинды о приличиях, и манеру Артура вести себя как повеса, он представил себе, чем это может закончиться. Он, разумеется, не хочет дать Люсинде повод отказаться от его предложения.

Сегодня вечером он будет следовать плану своего сражения. Он уговорит Люсинду поселиться у него. Ей придется согласиться. Он не может жить в постоянном эротическом возбуждении, зная, что она порхает в доме по соседству, где она для него недоступна. Он зашагал по ковру перед шахматной доской. Он чувствовал себя как в Итоне, когда ожидал помощи из дома и голод его возрастал до невообразимых размеров.

Он жил с постоянным чувством голода, потому что в школе их кормили довольно скудно. Только прибытие раз в месяц печенья и бисквитов, испеченных их кухаркой, удерживало его от краж еды на кухне. Или, по крайней мере, стало удерживать после того, как его впервые подвергли унизительному наказанию на глазах у всех.

Теперешний голод был совершенно другого рода, более резкий и более властный. Этот голод пробудил в нем зверя, и он не был уверен, что сумеет держать его под контролем. Нет! Он должен держать его под контролем. Он не может рисковать. Нельзя, чтобы она стала его бояться. Она смелая женщина, но узнай она правду, сбежала бы от него.

Следовало бы сказать ей, почему он никогда больше не женится, почему может предложить ей только место любовницы.

Господи, как грубо это звучит. Отвратительно. Но, правда, еще отвратительнее. Лучше бы она держалась от него подальше. Хьюго сердито посмотрел на слона и поставил его на место. Напрасно он послал за ней Трента. Надо было поехать самому. Тогда, если бы она отказалась от его приглашения, это не стало бы всем известно. С другой стороны, если бы он поехал сам, соседи увидели бы ее в его экипаже и начались бы сплетни.

Какая-то помойная яма.

Колеса зашуршали по гравию, и он понял, что подъехал экипаж. Он слегка раздвинул занавеси. Увидел, как Трент почтительно помог ей сойти и проводил до входной двери. Славный человек этот Трент. И хороший солдат. Ему можно доверить любое поручение. Сегодня вечером это единственный слуга в доме, и он не появится, пока Хьюго не позвонит.

Он заставил себя усесться в кресло напротив двери. Нельзя, чтобы она заметила его нетерпение. Как никак он не мальчишка.

Входная дверь захлопнулась. Послышались шаги.

Хьюго вскочил и распахнул дверь.

Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. Он помог ей освободиться от шали.

— Ты опоздала.

— София…

— Ну да не важно. — Он привлек ее к себе, вдохнул слабый запах лаванды и впился губами в ее губы.

Люсинда расслабилась. Она прижалась к нему, схватилась за его лацканы, закрыла глаза. Он пинком ноги захлопнул дверь.

Хьюго крепко прижал ее к себе.

Люсинда уперлась рукой ему в плечо, и он неохотно отпустил ее.

Не нужно было на нее набрасываться. Он заглушил мощное желание подхватить ее на руки и отнести наверх. Не надо действовать слишком поспешно.

— Пойдем, — сказал он. — Садись. Хьюго взял ее за руку и подвел к дивану.

Она села на краешек, держась очень прямо. Сцепила пальцы, положила руки на колени и опустила на них взгляд.

Сердце его сжалось. Он уже испытывал нечто подобное в разгар боя. Это был страх.

Люсинда подняла глаза.

— Милорд. Хьюго. Я должна кое в чем признаться вам.