Победить «крокодилов»

17

Ралф снова сделал это. Он снова спас ее от Шепарда. Эта мысль не оставляла ее все то время, что они ехали вдоль берега реки. И пока они искали место для пикника подальше от лагеря, ее лошадь следовала за его конем. Ралф знал, куда ехать, и Лорна ни о чем не волновалась, пока он был рядом с ней.

Она посмотрела на небо, и в ее воображении вновь возник самолет, уносящий Бартона отсюда и из ее воспоминаний. Глубокая синева над головой, растянувшаяся от горизонта до горизонта, проясняла ее мысли. Бартон улетел, и Ралф пообещал, что он никогда больше не вернется.

Невероятно, но все они были на ее стороне — Ралф, Эрик, Шарлотта, каждый житель Санвилла — все друзья, взявшие ее под свою защиту, помогая решить ее проблемы, Эти люди приняли ее под свою опеку, они доверяли ей, заботились о ней, и даже Адам Ландсир зашел так далеко, что отчитал свою дочь за связь с Бартоном.

В городе подобное никогда бы не случилось. Люди в городе никогда не объединяются в такую крепкую, несокрушимую силу. Это могло произойти только в провинции, и только с помощью мужчины, едущего впереди нее. Ралф Стьюарт. Это он ввел ее в свой волшебный круг.

Лорна взглянула на него, и в ее сердце всколыхнулась любовь.

Ралф оглянулся на нее и улыбнулся, спрашивая:

— Может быть, остановимся здесь?

— Да, — не думая и не глядя ответила Лорна. Теперь она готова была произносить это «да» бесконечно, так велико и всеобъемлюще было ее доверие к нему.

Они спешились и привязали своих лошадей у оврага. Ралф расстелил коврик на песке под прибрежными деревьями. В корзинку для ленча Шарлотта упаковала ветчинные рулетики, яблоки и банки с лимонадом — простое, но вкусное угощение. От верховой прогулки и чувства обретенной свободы от Бартона у Лорны разыгрался аппетит.

Они сели лицом к реке и принялись за еду в полной тишине. И даже когда с угощением было покончено, они некоторое время продолжали молчать. Каждый был погружен в свои собственные мысли.

— Чувствуешь себя лучше? — наконец спросил Ралф. В его ясных глазах, скользивших по ее лицу, чувствовалась какая-то внутренняя напряженность.

— Опять на вершине мира, — заверила она его, и теплое, нежное чувство слышалось в ее словах. — Спасибо тебе.

Ралф не принял ее благодарности. В его голосе прозвучала самоирония, когда он честно признался:

— Для меня это имело такое же значение, как и для тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива здесь, потому что хочу, чтобы ты осталась со мной. Надеюсь, что это чувство все же отличается от того, что испытывал Шепард.

— Нет! Ты совсем не такой, как он, — горячо запротестовала Лорна. — Поверь мне.

Ралф покачал головой:

— Я, так же как и он, не хочу, чтобы ты уходила. Я понимаю стремление Шепарда удержать тебя. Не знаю, найду ли я когда-нибудь еще настолько подходящую мне женщину, но я всегда буду благодарен судьбе за то, что она свела меня с тобой. Пусть всего лишь на мгновение.

Страх закрался в сердце девушки. Неужели он говорил о том, что их отношения закончены? Но почему? Что она сделала не так?

— Должно быть, ты считаешь Санвилл безопасным местом, — продолжал Ралф. — Я думаю, что тебя устраивала жизнь здесь, потому что это единственное место, где ты смогла обрести относительное душевное спокойствие.

Ее мысли спутались. Лорна судорожно искала доводы, которые она могла привести ему, чтобы оттянуть то решение, которое он собирался принять. Он замолчал на минуту, предоставив ей возможность высказать свои аргументы, желая услышать то, о чем она думает. Но, так и не услышав ее ответа, Ралф сам стал объяснять, как он представляет ее положение.

— Сейчас я сделал Санвилл еще более спокойным местом. И из-за этого, может быть, оно стало даже более привлекательным. Но для тебя, Лорна, это не единственное безопасное место. Я знаю, у Шепарда периодически все равно будут всплывать воспоминания о тебе, — в его глазах появилось презрение, когда он добавил:

— Но я не сомневаюсь, что он побоится выбраться из-под покровительства своих связей в Сиднее еще долгое время.

Лорна также в этом не сомневалась. Бартон получил хорошую встряску.

— Перт — прекрасный город, — тихо предложил Ралф. — Я уверен, что там тебе будет так же безопасно, как и в провинции. Я видел, как быстро ты адаптируешься к новым условиям, Лорна. Ты можешь начать новую жизнь в любом месте.

Ее сердце упало. Опять возникло это предубеждение против горожан. Хотя, возможно, это было также беспокойство за ее будущее. Но как быть с будущим самого Ралфа и его сына Эрика? Лорна была уверена, что Эрик предпочел бы, чтобы она осталась. А Ралф?

Он сидел, облокотившись на колени, и зажав между ними ладони, ни разу за весь разговор не прикоснувшись к девушке. Лорна чувствовала, что он сдерживает себя, не желая, чтобы физическое влечение повлияло на принятие этого решения.

— Мне надо знать, чего ты действительно хочешь, Лорна, — прямо сказал он. — Я жду твоего решения. И оно должно быть предельно откровенным. Ты ведь понимаешь это?

— Да, — прошептала она, и ее горло сжалось от мысли, как много зависит от ее ответа.

Ее беспокойство было беспочвенным. Ралф вовсе не хотел, чтобы она уезжала. Просто он честно освобождал ей дорогу для свободного выбора. Пока воспоминания о Бартоне были еще достаточно свежи, Ралф не мог идти тем же путем, как бы сильно он ни хотел, чтобы она осталась с ним.

Но как убедить его, что у нее не было никаких сомнений? Лорна не хотела больше никаких перемен, потому что все, чего она так сильно желала, уже исполнилось.

Он просил ее об откровенности, и Лорна хотела такой же откровенности от него.

— Ты любишь меня, Ралф?

Казалось, что ее взволнованный взгляд отразился в его глазах.

— Да, — просто ответил он.

— И я люблю тебя, — ответила она с жаром. — Ты считаешь, что этого недостаточно для того, чтобы нам остаться вместе?

Ответом ей был страдающий от неуверенности взгляд.

— Не знаю, Лорна. Моя жизнь… все, ради чего я живу… все связано с Санвиллом. Я не могу это выбросить из себя. Ни для кого. Я хочу спросить… может ли быть… есть ли это… больше, чем просто безопасное место?

Лорна знала это точно:

— Да, — сказала она без промедления.

Но сомнения Ралфа были слишком глубоки, чтобы так быстро рассеяться. Она должна была объяснить ему, что привело ее к такому решению, прежде чем он примет его.

— Это хорошо — чувствовать себя в безопасности, — медленно начала она. — Это хорошо — чувствовать себя свободней от страхов, потому что это позволяет во всей полноте воспринимать мир вокруг себя и быть уверенной, что ничто не расстроит твоих планов на будущее. Ты помнишь наш разговор в отеле?

Ралф кивнул.

— Я говорила тебе, что не хочу, чтобы кто-то распоряжался моей жизнью. Мне нужно было время, чтобы разобраться в самой себе.

— Время для залечивания ран, — пробурчал он.

— Нет, не совсем. Время для того, чтобы выбрать то, что действительно имеет для меня значение. Что действительно важно для меня, свободной от Бартона.

Какое-то время он обдумывал ее слова, а потом спросил:

— Ну и как? Ты нашла удовлетворительный ответ на свой вопрос?

Девушка улыбнулась:

— Да, я думаю, что нашла ответы на все свои вопросы.

Его ответная улыбка была отнюдь не такой уверенной.

— Мне бы хотелось их услышать.

Лорна глубоко вздохнула.

— Возможно, тебе будет трудно это понять. Мы с тобой по-разному смотрим на жизнь, Ралф.

— А ты попробуй, — подбодрил он ее.

Неважно как, но она должна добиться, чтобы он понял ее. Наверняка он не будет безоговорочно верить каждому ее слову. Она беспомощно оглянулась, как будто ища поддержки со стороны. Нечаянно она вытянула руку, взяла горсть песка и обратила на нее внимание Ралфа.

— Видишь этот песок? Песчинки сыплются между моими пальцами, и ничто не может удержать их вместе. Вот на что была похожа моя жизнь до того, как я приехала в Санвилл. Это касается не только Бартона. Все началось с того момента, как умер мой отец. Его застрелили когда он пытался оказать сопротивление при ограблении банка. Потом я потеряла все.

— Наверное, твоя мать…

— Моя мать не могла позаботиться даже о самой себе. Ей был нужен кто-то, на кого можно было положиться. Поэтому большую часть своего времени она уделяла постоянно сменяющимся кавалерам. Я была предоставлена самой себе.

Она насмешливо взглянула на Ралфа:

— Ты думаешь о городе, как о месте, где люди только развлекаются. Но мне там было очень одиноко. Мне кажется, что большие города — самые пустынные места в мире. Там никто не переживает за другого человека так, как это происходит здесь, в провинции. Там никто не хочет ничего знать о тебе.

С возрастающим жаром девушка продолжала:

— Ты хочешь, чтобы я вернулась к такой жизни, когда я только почувствовала общность людей, живущих здесь? Их заботу и готовность делить все с другими?

Ралф нахмурился, серьезно задумавшись над ее словами.

— Некоторые люди, Лорна, через какое-то время находят ужасным, когда всем есть дело до тебя.

Опять он думал о Рейчел! Лорна уже начинала ненавидеть женщину, которая опалила его жизнь и оставила такие горькие воспоминания. Злясь на то, что опять без вины осуждена, надломленным голосом она пыталась добиться его понимания:

— Я с детства страстно желала дружеского сочувствия, близости с другими людьми. И я искала его все то время, что моя мать проводила в поисках своей любви. И поначалу нашла друзей среди тех, кто был в положении, похожем на мое. Как ты понимаешь, это было не совсем то, что надо. Это могло плохо кончиться для меня. Потом я возненавидела эту жизнь. И на долгие годы осталась в одиночестве, втайне надеясь все же найти когда-нибудь то, что ты имеешь с рождения: место, где мне будет хорошо жить, и людей, с которыми можно его делить.

Эти слова заставили Ралфа переменить свое мнение. Он принимал ее боль как свою и страстно хотел извиниться:

— Лорна, прости меня. Тебе не надо было копаться в этих воспоминаниях ради меня. Если ты уверена? что эта жизнь — именно то, что ты хочешь…

— Но ты не уверен, и я все еще не могу развеять твои сомнения, — запротестовала Лорна. — И это так и будет продолжаться, если ты не дослушаешь меня. Если не поймешь до конца.

— Тогда расскажи мне, — мягко попросил он.

Слезы навернулись ей на глаза. Она быстро отвернулась, чтобы он их не заметил, сглотнула ком в горле и решительно начала:

— Когда мне было четырнадцать, я вступила в банду, возглавляемую парнем по имени Сэм Полинг. Между нами возникла симпатия. Мы сошлись. Он присматривал за мной и оберегал от остальных. Но у него было множество проблем с полицией, и однажды, когда ребята обчищали склад электротоваров, его поймали. Так я потеряла и его. Но, по крайней мере, с ним произошло хоть что-то хорошее. Суд дал ему право выбора — шесть месяцев работ на провинциальной ферме (это была специальная программа) или в исправительном заведении.

— Так вот кто такой этот твой друг, который нашел в провинции то, что искал, — пробурчал Ралф, вспомнив, что она говорила ему об этом.

— Да, — коротко ответила она. — Когда я сама попала сюда, я поняла, почему он так решил. Это гораздо лучше, чем город, здесь другие жизненные ценности. Надо было пройти длинный, запутанный путь, много испытать, чтобы ощутить счастье, встретив тех, кто никогда не изменит тебе. Что бы ни произошло, их отношение останется тем же.

— И это важно для тебя? — осторожно спросил Ралф.

— Я думаю, что и Сэм, и я обрели что-то вроде прочного фундамента. Ты был рожден здесь, поэтому ты воспринимаешь это как нечто постоянное, незыблемое. А у нас никогда не было ничего постоянного. Все в нашей жизни бесконечно менялось; появлялось и исчезало, даже когда мы пытались создать какое-то подобие солидарности. Так распалась банда. А однажды и мама…

Ралф вздрогнул:

— Ты говорила, что твоя мать умерла, когда тебе было четырнадцать лет.

Воспоминания об этом кошмаре снова всплыли в ее памяти, заставив Лорну отвести взгляд. Она смотрела на реку, пытаясь успокоиться. Вид бегущей воды усмирил ее волнение и породил новую мысль. Вода никогда не текла вспять. Только вперед.

Она должна двигаться вперед. Она должна объяснить все Ралфу, чтобы продолжать свой путь вместе с ним. Они могли вместе строить свое будущее, только оставив в покое прошлое.

Собравшись с силами, девушка продолжала:

— Однажды мама поехала на вечеринку, где они накурились марихуаны. Около двух часов ночи она возвращалась обратно с кем-то на мотоцикле. На большой скорости. Мотоцикл разбился, мама погибла.

Наступило тяжелое молчание, заполненное лишь пустотой, оставшейся в ее душе после смерти матери. В словах Ралфа эхом отразилась ее боль, когда он произнес:

— Мне кажется, что это было последней каплей, лишившей тебя уверенности в себе и в жизни.

Повинуясь вспышке эмоций, Лорна резко повернулась к нему:

— Я ненавижу наркотики. Я ненавижу то, что они делают с людьми. И мне нравится то, что здесь люди свободны от всей этой грязи. И воздух здесь чистый. Ночью видно все звезды. Ты не понимаешь, Ралф, какой ты счастливый. Вы живете в мире с природой, а не боретесь против нее.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, Лорна. Всегда чувствуешь себя лучше, выбираясь из загрязненного города…

— Нет. Больше, чем это. Гораздо больше, — почти выкрикнула девушка. — Это — чувство принадлежности к чему-то, Ралф. Ты не знаешь, как это замечательно — принадлежать. По-настоящему почувствовать это, будучи долгое время лишенным его. Когда умерла моя мама, меня приютила тетя — старшая сестра отца. Она выполняла свой моральный долг железным кулаком, одетым в перчатку приличия. Не было никакой любви. Только дисциплина. И когда я закончила педагогический колледж и получила место учителя, она тут же избавилась от меня.

— Она прямо тебе сказала, чтобы ты не возвращалась к ней? — спросил он, ужасаясь при мысли, что родственники могут быть так жестоки.

Лорна поморщилась оттого, что правда была так нелицеприятна. Но правда есть правда.

— Да, — спокойно ответила она, — Она ясно это показала. Небольшая привязанность — единственное отношение к себе, какое мне до сих пор пришлось испытать. Если не считать отношений с Шепардом, которые, как ты понимаешь, тоже трудно назвать любовью.

По взгляду Ралфа можно было ясно увидеть, что он понял, насколько одинока она была все это время. Теперь он это знал. Лорна отвела глаза и попыталась продолжить свой рассказ:

— Клянусь, что я старалась ей угодить. Но она была старой девой, слишком зацикленной на своих принципах. — Девушка призналась в еще одной трудной правде: — Думаю, что в отношениях с Бартоном я сама поставила себя в дурацкое положение. Я просто изголодалась по любви. Поэтому и пыталась поддерживать с ним отношения до тех пор, пока не поняла, что их вообще не может быть.

Поглощенная своими воспоминаниями, она вздрогнула, когда Ралф приблизился к ней и взял ее руку в свою.

— А как наши отношения? — спросил он. — Или ты опять очень стараешься?

— С тобой мне никогда не приходилось стараться, — ответила она. Ее нервы были натянуты до предела от страстного желания убедить его. — Я почувствовала это с самого начала. Когда наш разговор насчет работы закончился, я поняла, что не хочу расставаться с тобой. И это было не из-за Бартона, нет. Причиной этому был ты, Ралф. Я инстинктивно почувствовала, что в тебе есть все, что мне необходимо. И позже, той ночью, я ни минуты не сомневалась, ехать ли с тобой. Я верила тебе. Все, что мной двигало тогда, — это вера и переполняющее меня желание просто быть рядом с тобой.

— То же самое было и со мной, Лорна, хотя я тщетно пытался скрыть эти чувства, — с сожалением о потерянном времени сказал Ралф.

— Потому что я была женщиной из города?

— Да. И только сейчас я понимаю, что ты не принадлежала никакому месту. До сих пор у тебя не было ничего, что бы ты могла назвать своим домом.

Оттого, что он все понял, слезы наполнили ее глаза.

— Ты — это место, Ралф. Ты и Санвилл — одно целое. Любить тебя значит любить все, что сделало тебя таким. Я нашла свой дом… — слезы покатились по ее щекам. — Если ты любишь меня.

— Люблю… — Ралф кинулся к девушке, опустил ее на ковер и склонился над ней, поймав в нежный капкан своих рук. Его глаза умоляли о прощении за все сомнения. — Ты только что спасла меня от адских мук, который грозили мне, если бы ты уехала. О, Лорна! Я люблю тебя так сильно, что одна только мысль о том, что ты можешь исчезнуть из моей жизни, заставляла меня сходить с ума.

— О, Ралф, — слезы катились все сильнее. — Без тебя внутри меня все бы умерло.

— Не плачь, дорогая моя, — он нежно осушал мокрые дорожки на ее щеках. — Я не могу видеть твою боль.

Лорна обвила руками его шею:

— Просто люби меня. Люби меня, и вся боль развеется.

— Лорна… — это было теплое дыхание любви, обжигающее ее кожу, проникающее глубоко в ее сердце. Его поцелуй сказал ей еще больше. — Лорна… ты выйдешь за меня замуж? Родишь мне детей?

— Да… — девушка крепче обняла его, наслаждаясь ощущением силы, надежности, стабильности, которые он обещал ей. — Да, Ралф, да!

Эрик довольно улыбался, глядя, как его отец и Лорна кружатся в вальсе, и все, кто приехал на скачки, хлопают им. В своем нарядном платье Лорна выглядела просто сказочной красавицей. Его отец кружил ее, и, казалось, что они оба вот-вот взлетят от счастья.

— Ты говорил, что твой отец никогда не женится, — сказала Айви, недовольная тем, что ее не предупредили о том, о чем только что было объявлено.

Эрик, который несколько часов хранил секрет, повернул к ней довольное лицо.

— А ты говорила, что он женится на Эллис Ландсир.

Айви хмыкнула:

— Ну, ведь он все равно женится.

— Он делает это, чтобы все было как положено, — важно сообщил Эрик. — Лорна сказала, что у нас будет большая семья, чтобы в Санвилле всегда жили Стьюарты. У меня будет целая куча братишек и сестренок, и все они будут считать меня самым главным.

— Много детей? — нахмурился Джерико. — А ты не подумал, что придется уступить им наши игры и книжки?

— Не-а, папа купит нам новые. А старые мы отдадим малышам — пусть играются.

— Да, — Джерико улыбнулся, успокоившись. — К тому же мы их можем кое-чему научить.

— Это вы-то? — усомнилась Айви. — Хотелось бы знать, чему вы способны научить бедных детишек!

Джерико взглянул на нее исподлобья и сказал:

— Эрик, предупреди Лорну, что ты хочешь только братьев. Эти женщины вечно все испортят.

— Лорна никогда ничего не портит, — возмутился Эрик.

— Да, она особенная.

Особенная, это точно, думал Эрик, глядя, как его отец и Лорна танцуют. Она изменила всю их жизнь. И это было здорово — видеть, что она счастлива с его отцом. Ее глаза сияли, как звезды. И он, Эрик, тоже был бесконечно рад, что эта девушка, добрая и прекрасная, как сказочная фея, останется с ними навсегда.