Поцелуй ангела

5

За окном поезда пробегали незнакомые Джессике пейзажи, и она с искренним интересом их рассматривала, но постепенно мерный стук колес убаюкал ее, и Джессика заснула, как засыпают маленькие дети – мгновенно и тихо, уронив голову на плечо Ричарду Холторпу. На всякий случай он замер, боясь разбудить и смутить ее, но вскоре стало ясно, что мисс Махоуни не проснется, даже если ее взять за ноги и перевернуть вниз головой. Суперняня сладко посапывала на плече Ричарда, а он в некоторой панике думал о будущем.

Никаких радужных надежд он не питал. Более того, теперь он не был так уж уверен даже в талантах тети Клементины. Возможно, тут она дала маху… Как эта девчонка – ей и самой няня не помешала бы, типичная горожанка, справится с плохо налаженным деревенским бытом? Плита на дровах – это вам не электрическая плита, и уж тем более не микроволновка. Воду надо качать из колонки – не забыть показать, как это делается. Ну и самое главное – дети.

За Мэри можно быть спокойным только в одном пункте: она не станет сучить ножками и закатывать истерики. Просто посмотрит своими громадными темными глазищами с непонятным выражением – и молча уйдет в свою комнату. Если и есть на свете специалисты по молчаливым протестам, то Мэри – лучшая из них.

Уилли… здесь все совсем плохо. Честно говоря, именно он и волновал Дика больше всего. Мальчик слишком хорошо помнил мать, был достаточно большим, чтобы понять и осознать случившееся, но недостаточно взрослым, чтобы справиться со своим горем.

Они с Лорой обожали друг друга. Мэри, наверное, даже ревновала… Уилли примирился с появлением близнецов только по одной причине: Лора ни на миг не отдалилась от сына, более того, стала чаще обращаться к нему за помощью, дав мальчику понять, что нуждается в нем, считает его своей настоящей опорой. Дик помнил, с каким чуть заметным превосходством поглядывал на него маленький Уильям, когда Дик пеленал и купал малышей – у самого Уилли это получалось гораздо ловчее.

А потом, когда Лоры не стало, Дик совершил, вероятно, самую большую ошибку. Вместо того чтобы поддержать своих старших детей в их горе, он, словно раненый зверь, забился в глухую нору своего отчаяния, не обращая внимания на окружающий мир. У него на руках остались двое годовалых малышей – вот ими он и занимался, почти не разговаривая ни с Мэри, ни с Уилли. Он просто не мог… смотреть в глаза Мэри – глаза Лоры. Встречаться взглядом с отчаянием, переполнявшим душу Уилли.

Он поступил как трус – и теперь расплачивался за это. Уилли хватило благородства не пуститься во все тяжкие – он ходил в школу, хулиганил вполне умеренно, примерно втрое меньше своих возможностей и способностей на этой стезе… осознанно и с искренней охотой помогал отцу на ферме. С лошадьми, к примеру, умел обращаться лучше самого Дика, а корова у него ни разу в жизни не опрокинула ведро во время дойки – Дик в свое время почти отчаялся сохранить надоенное в целости.

Однако доверительных и теплых отношений между ними не было. И самое поганое – Дик понятия не имел, как их восстановить. Уилли был в меру послушен и доброжелателен – но они вряд ли перемолвились за эти годы десятком фраз просто «за жизнь».

Была и еще одна вещь, которой Уилли не выносил. Присутствие в доме посторонних молодых женщин. Собственно, их было немного: Алиса, приезжавшая несколько раз в год; мисс Дайана, учительница из школы в Барнхеде, которая по собственной инициативе вздумала приезжать и помогать детям с уроками, и одна… хм… знакомая Дика из Оксфорда, Лу Шерман. Лу повезло меньше всех – с ней Уилли не стеснялся в выражениях. Так прямо и заявил: если вы, мисс, хотите окрутить нашего папу, то хорошенько подумайте – ведь в довесок вам достанутся четыре не самых послушных дитятка.

Вероятно, Лу и в самом деле о чем-то таком думала, потому что визиты стала наносить все реже и реже, а потом прислала открытку с сообщением, что выходит замуж, и пожеланием всего доброго…

Мисс Дайана, с которой Дик изредка сталкивался, возвращаясь с фермы домой, с каждым разом смотрела на него все более странным и напряженным взглядом – в последний раз, полтора года назад, у нее даже сумочка из рук выпала, а когда Дик нагнулся, чтобы поднять ее, мисс Дайана издала отчаянный визг и припустила бегом по улице. С тех пор она больше не приходила, а добиться внятного объяснения произошедшего от старшеньких Дик так и не смог.

Алиса… Тут все сложно. Она приходилась детям родной тетей, более того, именно ее назначили опекуном денег, оставшихся в наследство от Лоры… Эту тему Дик не любил обсуждать даже сам с собой наедине. О том, что Алиса влюблена в него, он, разумеется, уже давно догадался, собирался поговорить с ней начистоту… да вот как-то и не собрался. Алиса продолжала приезжать, привозила детям подарки – и на время ее визитов Уилли предпочитал перебираться к отцу на ферму.

Резюмируя все вышесказанное – Уилли в каждой молодой женщине видел потенциальную соперницу мамы, метящую на ее место. Это приводило мальчика в бешенство, но к истерикам он был не склонен – скорее, к изощренным и тонким интригам. Интересно, как он воспримет Джессику Махоуни – с ее золотыми волосами и шоколадными глазами, звонким смехом и нежным румянцем, тонким ароматом ландыша…

Стоп-стоп-стоп. Это уж и вовсе не туда его занесло.

Близнецы. Тут шансов у Джессики пятьдесят на пятьдесят. Либо Сэм и Сюзи ее просто проигнорируют, либо позволят остаться и существовать где-то неподалеку от их личной вселенной.

Сэм и Сюзи были удивительными детьми. Нет, все понятно – близнецы часто бывают абсолютно самодостаточными и не слишком зависящими от других ребятами, но Сэм и Сюзи – это нечто отдельное…

Иногда у Дика появлялись страшные подозрения в отношении собственных детей. Возможно, например, что говорить они умели с рождения – просто до четырех лет их все устраивало, как в старом анекдоте про маленького лорда. Да-да, Сэм и Сюзи упорно молчали до четырех лет, а потом – именно в свой день рождения – заговорили хором, да так складно и правильно, что Дик едва со стула не упал.

Они умели сами одеваться, готовить себе завтрак, разжигать дрова в камине (узнай об этом опекунский совет, никакой титул Дику не помог бы), гуляли по окрестностям без всякой опаски (еще бы, с ними же повсюду таскался Демон!) – одним словом, были совершенно самостоятельны и независимы. Друзья и дополнительные развлечения им не требовались – близнецы никогда не бывали в одиночестве, чтобы начать скучать. Попытку папы отправить их в подготовительную группу начальной школы они восприняли с легким интересом, быстро (в первый же день) угасшим. В течение двух недель близнецы очень вежливо, продуманно и безжалостно доводили учительницу до нервного срыва, который и не замедлил случиться, после чего пришлось их из школы забрать…

М-да, перспективки у новой няни не ахти какие радужные!

Надо, кстати, спросить, не боится ли она собак…

Голова Дика Холторпа медленно склонилась на грудь, и он заснул.

Проводник разбудил их за десять минут до прибытия на станцию Миддл-Маунтин. Смущенная Джесси торопливо отпрянула от Ричарда Холторпа и попыталась пригладить волосы. Впрочем, граф Норрингтон выглядел не менее смущенным. Стараясь не смотреть друг другу в глаза, они бестолково суетились, перекладывая вещи. Наконец поезд остановился, и Джессика Махоуни вышла вслед за своим работодателем на перрон маленькой станции…

Говоря о дикой прелести этих мест, Холторп нисколько не покривил душой. Первой (панической) мыслью Джессики было: а где люди?!

Перрон – деревянный, украшенный старомодными фонарями и часами, показывающими половину пятого, – стоял, такое ощущение, посреди чистого поля. Ничего, кроме перрона, вокруг попросту не было. Впрочем, определенный оптимизм внушала проселочная дорога – она вилась среди уже пожухшей травы, уходя куда-то за горизонт.

Моросил дождь, небо было серым и низким, несмотря на довольно ранний час, и Джессика с ужасом перевела взгляд на свои дурацкие бело-розовые кроссовки. Если придется идти пешком по этой дороге, то…

В этот момент на дороге показалась самая настоящая лошадь, запряженная в самую настоящую коляску – как в кино про Джен Эйр. Лошадь мерно трюхала по грязи, философски невозмутимая, мокрая, блестящая… Правил экипажем парнишка, почти мальчик, одетый в обычные джинсы, куртку и роскошные болотные сапоги выше колен. Подъехав к перрону, парнишка приветственно замахал рукой и завопил:

– Привет, мастер Дик! Я не очень припозднился?

Дик… в смысле мистер Холторп взглянул на парнишку довольно мрачно и даже несколько неприязненно.

– Здравствуй, Джеймс. Ты вовремя – только вот почему ты здесь, а не в школе, интересно мне знать?

Парнишка жизнерадостно улыбнулся.

– А школу закрыли, мастер Дик.

– Что ты придумываешь?!

– Ничего и не придумываю. Спросите кого хотите. Вчера объявили эпидемию. Этой… как ее, дьявола… скралатины!

– Скарлатины!

– Ну да, я и говорю, карлатины. Короче, на неделю всех услали домой. А мой старик мается похмельем – вот и послал меня, раз уж так удачно все сложилось.

– Мэри где?

– Дома, где ж ей быть.

– Ясно. Возьми сумку мисс Махоуни.

Парнишка спрыгнул с козел в грязь, подбежал к краю перрона и принял у Джессики из рук сумку, при этом с интересом заглянув девушке в лицо. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что парнишке никак не больше четырнадцати-пятнадцати лет, просто на вид он довольно рослый и не по-детски широкоплечий. Сумка Джессики была не особенно тяжелой – но все же не легче пуха, а мальчик взял ее одной рукой, даже не обратив внимания на вес.

В его серых глазах зажглось одобрение пополам с восхищением.

– Ух ты! Вы, стало быть, и будете новая няня малышни?

Джессика улыбнулась.

– Вроде того. Меня зовут Джесси…

Ричард Холторп неприязненно перебил:

– Ее зовут мисс Махоуни, юный Джеймс, и я буду тебе крайне признателен, если ты начнешь вести себя прилично… и подгонишь лошадь поближе к перрону.

Юный Джеймс нисколько не обиделся на суровый тон Ричарда Холторпа, поскакал обратно к коляске, закинул под сиденье сумку и единым махом взлетел на козлы. Пока он разворачивал лошадь, Ричард Холторп ловко спрыгнул с перрона, бросив Джессике:

– Стойте на месте.

Джеймс подогнал коляску почти вплотную к перрону, и Ричард Холторп протянул Джессике обе руки. Она вытаращила глаза, но суровый граф прикрикнул:

– Поскорее, мне за шиворот вода льется!

Он подхватил ее на руки – легко, словно она была бесплотной и грациозной феей. Руки у него были крепкие и теплые, а в объятиях оказалось удивительно удобно и уютно… Джессика с трудом подавила желание прижаться к груди Холторпа – да и времени на это не было, уже через секунду он перенес ее прямо в коляску. Затем запрыгнул сам, поднял клеенчатый верх и хлопнул паренька по плечу.

– Трогай. Давно льет?

– Да как вы уехали, мастер Дик, так и зарядило. Третий день сквозит и сквозит, аж зубы сводит от сырости. Вчера у вас дымоход засорился, пришлось прочищать. Мы с Уилли…

– Опять торчал у нас дома целый день?

– А чего такого? Я Мэри помогал. Близнецов искать.

– Что-о?!

– Они наладились в поход с утра… ну и ушли. Потом Демон прибежал, весь в глине. Мэри встревожилась, велела Уилли сидеть дома, а сама побежала в холмы. Я зашел… типа, за учебниками… а Уилли мне сказал – ну я и пошел за Мэри…

– Вы их нашли?!

– Обижаете, мастер Дик! Конечно. Демон прямиком к ним и привел. Они увязли в глине и сидели на опушке, пытались хоть немного отскрестись. Ноги сухие были, мы проверили…

Дик Холторп пробормотал что-то себе под нос, а Джессика осторожно кашлянула.

– Мистер Холторп… а кто такой Демон?

– Что? Ах да, я и забыл… вы, кстати, собак не боитесь?

– Да нет… Опыта их содержания у меня, правда, не было, но в парке я всегда с ними разговариваю…

– Хорошо. Демон – это наша собака.

Джеймс влез в разговор, беспечно отвернувшись от дороги:

– Ух, мисс, страшенный на вид кобелюка, правда, ему многие благодарны, потому как породу местную он улучшил за пару лет так, что…

– Джеймс!!!

– Молчу, мастер Дик. Мисс, вы только учтите: он очень большой. Если вздумает полезть на вас с лапами, бейте полотенцем или скажите: Демон, мыться!

– Джеймс!!!

– А чего такого? Он запросто собьет мисс с ног, ежели лапы ей на плечи положит…

Джессика попыталась представить себе размеры неведомого Демона – выходило нечто вроде теленка. Интересно, какая порода…

– А какой он породы?

Холторп неожиданно улыбнулся.

– Самой разнообразной, я бы так сказал. Ирландские волкодавы в родне наверняка имелись – а дальше тьма. Медведи, волки, львы… кто знает. Честно говоря, ничто не предвещало беды, когда мы его нашли.

– Нашли?

– Да. На ярмарке в Барнхеде. Мы туда ездим каждый год всей семьей.

– И я тоже!

– Да-да, и с тобой тоже, Джеймс. Не отвлекайся от дороги, скоро поворот. Так вот, четыре года назад Уилли нашел возле конюшни крошечного щенка, еще слепого. Разумеется, мы его взяли с собой, отогрели, стали кормить из бутылочки близнецов… я имею в виду, из старой бутылочки близнецов.

– Я поняла. И этот щенок вырос…

– …В огромного, черного, лохматого монстра. Добрейшей, впрочем, души по отношению к своим.

– Ой! А к чужим?

– Это вы о себе? Ну вы же уже не чужая, вы со мной. Главное в деле знакомства с Демоном – не убежать и не упасть в обморок на первых минутах.

– А если упасть? Съест?

– Захлебнетесь в его слюнях, пока он будет без помех вас вылизывать. Видите ли, он и по натуре добряк и к людям питает горячую благодарность. Надо быть редкостным мерзавцем, чтобы Демон просто зарычал…

Внезапно Дик умолк, словно вспомнил что-то крайне его удивившее. Джессика забилась в угол сиденья, чтобы не долетал дождь, и принялась размышлять о том, сколько еще опасностей ждет ее в Миддл-Маунтин…

Деревня открылась за очередным поворотом – скопление беленьких домиков под красными черепичными крышами, невысокая башенка церкви, довольно дурацкого вида бетонная коробка административного, судя по всему, здания, совершенно не вписывавшаяся в идиллический пейзаж… За деревней дорога уходила в гору – вернее на невысокий лесистый холм. Несмотря на сентябрь, лес выглядел голым и черным – и довольно невеселым. Левее холма раскинулось поле, совсем уж вдали свинцово отсвечивала водная гладь… Река? Озеро? До залива вроде бы далековато…

Джессика совсем по-детски сбила на затылок шапку, с любопытством вертела головой по сторонам. Типично городская жительница, она впервые оказалась в настоящей английской глубинке – пикники в пригородах Лондона, на которые она ездила с родителями в детстве, не в счет.

Джессика повернулась к Ричарду Холторпу.

– Вы не поверите, но я, кажется, видела эту деревню ночью во сне! Домики белые… А где ваша ферма?

– Отсюда не видно. Она за холмом. Восемь миль отсюда. Там ничего интересного – поле, сад, домик… Как у всех.

– А дом? Отсюда можно разглядеть?

– Нет. Усадьба на окраине деревни, ближе к лесу. Честно говоря, ее и вблизи-то не сразу разглядишь – сад совсем зарос. У вас случайно нет склонности к ландшафтному дизайну?

– Откуда? Я же дитя городских джунглей. Мой потолок – грамотное размещение пяти кашпо с традесканцией на очень маленькой кухне.

– Да уж. Ничего, здесь вы научитесь мыслить иными масштабами. Места много.

– Можно задать дурацкий вопрос? А раньше… совсем раньше это все принадлежало графу Норрингтону?

– Вы правы. Норрингтоны не из древней аристократии, наверх выбились при Карле II. Знатности им не хватало, но зато тогдашний король мог быть щедрым до расточительности. Норрингтонам принадлежали земли до самого залива. Пастбища, посевные земли, охотничьи угодья – увы, все это в прошлом.

– А почему? Разорились?

– Ну на это были потрачены усилия нескольких поколений, так что ничего удивительного. Крупные землевладельцы почти исчезли уже перед войной. Понимаете, обрабатывать эти земли – адский труд, аренда земли несопоставима с налогами… одним словом, стало выгоднее избавиться от земли, чем ее содержать.

– Но вы от своего надела избавляться не хотите?

– Я работаю на своей земле практически в полном одиночестве. Уилли, конечно, помогает, да и склонность у него к этому есть, но он еще мал. Летом мне оказывает изрядную поддержку вот этот молодой человек… Джеймс, передай отцу, что мне понадобится его помощь, ладно?

– Передам. Старик мой очень вас уважает, мастер Дик, вы же знаете. Вот выйдет из запоя – и тут же к вам…

Джессика смущенно покосилась на Ричарда. Простодушные рассуждения пятнадцатилетнего мальчишки были удивительно откровенными… Дик поймал ее взгляд, криво усмехнулся.

– Мистер Картрайт, отец Джимми, замечательный человек. Бывший моряк, прекрасный механик. Кстати, именно он научил Мэри разбираться в технике. У него есть пагубная страсть… но в деревне это не редкость.

– Ага, – снова встрял Джимми. – Почитай, все пьют. Даже старуха Виллис…

– Джеймс!!!

– Молчу. Я это к тому, что папаня мой – не забулдыга, мисс, вы не думайте. Он всегда помогает мастеру Дику, когда надо землю вспахать или силос заготовить. Трактор старый перебрал. Мамка на него ругается сильно, а я жалею.

Джимми хлестнул подуставшую лошадь, и та довольно бодрой рысью вступила на главную улицу деревни Миддл-Маунтин.

Вблизи идиллическое очарование несколько потускнело. Отнюдь не все домики могли похвастаться недавним ремонтом, крыши некоторых были залатаны уже не черепицей, а листами железа. Однако почти за каждой оградой бушевали осенние астры и георгины, хризантемы и розы. Один садик, мимо которого они проезжали, прямо-таки приковал внимание Джессики, она даже ойкнула от восторга.

– Какая красота! Кто здесь живет?

И взрослый, и маленький мужчины отреагировали одинаково: сморщив нос, процедили с явным презрением:

– Мейбл Блант!

Джессика удивленно посмотрела на Ричарда, а тот с явной неохотой сообщил:

– Первейшая сплетница деревни. С елейной улыбочкой ходит по дворам и собирает свежие новости – а потом переворачивает все с ног на голову. В мой дом ей дорога заказана – поэтому она обожает меня обсуждать на всех перекрестках. Если вас не затруднит, постарайтесь не заводить с ней тесной дружбы. Простого «здрасте» с нее вполне достаточно.

– Хорошо. А где я с ней увижусь, если к вам в дом она не ходит?

– О, Джессика, вы еще не знакомы с обязательными ритуалами нашей деревни. В хлебной лавке сборный пункт всех кумушек. Рано или поздно вы туда попадете – и будьте уверены, вас обсудят, измерят, взвесят и признают негодной… по крайней мере, на первых порах. Потом начнется разведка боем. Собственно, она начнется раньше, как только они узнают, что Дик Холторп привез из Лондона няню для своих детей…

Джимми хмыкнул.

– Они уж в курсе, мастер Дик. Элен Парселл заходила к мамке сегодня утром, та ей сказала, что я поеду вас встречать.

– Ну, значит, механизм запущен. Еще до вечера человек пять явятся за солью, тазом для варенья, баночкой дегтя или еще за чем-нибудь.

Джессика рассмеялась.

– Может, мне как-то особенно одеться? Очки в простой оправе, указка, твидовая юбка…

– Не сочтите за дерзость, но я бы посоветовал костюм зайчика из «Плейбоя». Это заставит их на время потерять дар речи и насторожиться.

– Но погубит вашу репутацию?

– Моя репутация уже давно мертва и похоронена. Вряд ли ей что-то может угрожать всерьез.

– А моей?

Холторп неожиданно рассмеялся.

– С вами легко болтать ни о чем. По крайней мере, не боишься, что тебя неправильно поймут. Неужели вас не шокировали слова о «Плейбое»?

Джессика прыснула.

– Когда-то неприличным считалось слово «штаны», но в эпоху унисекса и легализации однополых браков трудно напугать «Плейбоем» уроженку Сохо.

Между тем коляска проехала через всю деревню и остановилась возле довольно высокой кованой ограды. Лет пятьдесят назад эта ограда выглядела весьма элегантно – стилизованные копья, увитые гирляндами кованых роз, – но теперь являла собой довольно печальное зрелище. Проржавевшая, лишившаяся большей части прутьев, она напоминала скорее скелет ограды. За ней бушевал сад – густое переплетение ветвей деревьев и разросшийся кустарник полностью скрывали от глаз дом, стоявший в глубине.

Дик Холторп спрыгнул с коляски и подал руку Джессике. Честно говоря, она предпочла бы, чтобы он снова взял ее на руки – но грязи кругом было значительно меньше, чем ожидалось, поскольку дорога была засыпана гравием.

Джимми взял сумку Джессики и по-хозяйски направился к воротам. Улучив момент, девушка шепотом поинтересовалась у Дика:

– Я так понимаю, он в некотором роде ухаживает за вашей дочерью?

– Поднимайте выше – еще четыре года назад Джеймс Картрайт категорически заявил о своем намерении просить руки Мэри. Еле отговорили, согласился подождать. Если без шуток, то они друзья с самого голопузого детства. Картрайты вообще очень хорошие люди, всегда готовые помочь. Миссис Картрайт помогала мне с близнецами, когда… ну, в общем, помогала.

– Значит, население Миддл-Маунтин состоит не только из махровых сплетниц?

Холторп скупо улыбнулся.

– Конечно, нет. Просто… я довольно нелюдим, а это многим не нравится. Если бы я в лучших здешних традициях пропускал кружечку эля в пабе по субботам, ходил на воскресную службу, играл бы в бридж… Но я ничего этого не делаю – многих раздражает. Ну, пойдемте знакомиться?

Джессика прошла за Ричардом Холторпом по узкой песчаной дорожке, едва очищенной от палой листвы. Ноги у нее были абсолютно ватные – отчасти от холода, отчасти от неожиданно накатившего волнения.

Как ни печально, но тетя Клементина… в смысле миссис Карри была совершенно права: усадьба графа Норрингтона выглядела довольно непрезентабельно. Возможно, это впечатление усиливали следы былой роскоши, еще сохранившиеся в ее облике.

Мраморный ангелочек в засыпанном листьями и разбитом фонтане. Облупившиеся, покрытые мхом и лишайниками колонны у входа. Часть стекол в высоких окнах выбита, вместо них – деревянные щиты…

Наверное, летом все это выглядело не так печально – когда вокруг все зеленое и цветущее, когда плющ закрывает пятнистые от старости и влаги крышу и стены. Сейчас же под сероватой кисеей мелкого и унылого дождя дом напоминал классический приют призраков.

Призраки былого. Призраки былой любви…

Джессика поежилась – и тут же придушенно взвыла, начисто забыв обо всех мрачных образах, которые навеял ей старый дом. Дело в том, что из-за угла вышло чудовище.

Чудовище было ростом с небольшого теленка. Черно-серо-пегие лохмы торчали клочьями, но большую часть туловища покрывала толстая глиняная корка. Остроконечные уши сделали бы честь небольшому зайцу. Густыми и лохматыми бровями по праву гордился бы любой скотчтерьер-медалист. Под этими бровями сверкали живым интересом большие карие глаза, еще дальше шел черный мокрый нос, испачканный чем-то подозрительным, а дальше – дальше была ПАСТЬ.

Громадные белоснежные клыки и свисающий между ними малиновый язык прекрасно оттеняли друг друга. В такой пасти без труда уместилась бы целая курица… и приблизительно половина филейной части Джессики Лоры Махоуни.

Впрочем, собак Джессика действительно не боялась, а чудовище хоть и было непомерно большим и грязным, но выглядело вполне дружелюбно настроенным. Об этом свидетельствовал мокрый хвост, с бешеной скоростью крутившийся в тыловой части чудовища.

Все это долго описывать – на самом деле от первого ойканья Джессики до последующих событий прошло чуть больше трех секунд. Громадный пес просто не поверил сразу своему счастью – хозяин вернулся! – и потому замер на мгновение, после чего прижал свои изумительные уши и рванулся вперед, что твой локомотив. Отчаянный вопль Ричарда Холторпа мало способствовал усмирению радости пса – хозяин был немедленно облизан, после чего настала очередь неизвестной, но несомненно достойной и прекрасной Тетки, Которую Привел Хозяин.

Мокрый и горячий язык прошелся по щекам и носу Джессики, и она вытаращила глаза – запах из пасти был не то чтобы уж очень плохой… но интенсивный. Затем Ричард Холторп железной рукой схватил пса за загривок и оттащил его на пару шагов.

– Фу, Демон! Это Джессика. Свои! Не трогать, не ронять, не лизаться! Понял?

Понял, понял – сигнализировал хвост, напоминавший винт вертолета на холостом ходу. Вот отпусти, и я покажу тебе, как я здорово все понял.

Джессика обрела голос и звонко крикнула:

– Демон! Мыться!

Громадный пес на глазах съежился и печально поник в руках хозяина. Хвост опустился, уши крыльями летучей мыши разошлись по сторонам лобастой головы. Демон бросил на Джессику виноватый л одновременно укоризненный взгляд, уселся на кучу палой листвы и зажмурился с видом полнейшего безразличия. Джимми радостно улыбнулся.

– Вот видите, мисс? Я ж говорил – волшебные слова. Он очень не любит… вот это самое слово. Даже странно, а в речку за палкой с удовольствием…

Ричард подошел к Джессике и осторожно стер рукой глину с ее щеки. Пальцы у него были теплые, жесткие, но удивительно нежные…

Скрипнула дверь. Ричард Холторп торопливо обернулся, забыв убрать руку от лица Джессики. Джессика почувствовала, как сильно забилось у нее сердце.

На крыльцо вышли четверо. Высокая темноволосая и темноглазая девочка, худощавая и серьезная, в грубом бесформенном свитере, потертых джинсах и тяжелых ботинках-«гриндерсах». Мальчик помладше – очень похожий на Ричарда Холторпа, угловатый подросток с независимым и печальным лицом. Мальчик и девочка одного возраста – упитанные, невозмутимые, краснощекие, одетые в добротные утепленные комбинезоны из джинсовой ткани. Они были не так уж и похожи внешне, но зато двигались совершенно синхронно, даже головы склонили одинаково, с интересом рассматривая Джессику.

Ричард Холторп кашлянул и произнес негромко:

– Вот, ребята, это мисс Джессика Махоуни. Она будет нам помогать… и присматривать за Сюзи и Сэмом. Мисс Махоуни, знакомьтесь: Мэри, Уильям, Сюзи и Сэмюэль.

Мэри кивнула и спокойно произнесла:

– Добро пожаловать, мисс Махоуни. Я покажу вам вашу комнату.

Сэм и Сюзи закончили осмотр и одновременно выпалили:

– Здрасти! Заходи.

И только Уилли не сказал ничего. Молча посторонился, не ответил на робкую улыбку Джессики, лишь прищурился и чуть плотнее сжал губы.

Джессика Лора Махоуни, не чуя под собой ног, поднялась по скрипучим ступеням и вошла в дом графа Норрингтона и его детей.