Поцелуй любви для зануды

Глава 4

У меня всегда было сто процентное зрение! Всегда! До сегодняшнего вечера! Получается, что очки на мне в этот раз тоже не ради изюминки. Похоже, у меня сейчас будет инфаркт!

— Не вздумай падать в обморок! — раздается надо мной голос мучителя.

— А то что? Потрясете меня за шкирку еще раз? Чтобы не только язык пострадал, но и голова отвалилась?

Не ожидая подобного ответа, мужчина удивленно смотрит на меня своими странными глазами, как на незнакомое науке насекомое. Был бы у него монокль, наверняка бы приставил его к глазу, хам трамвайный! Но, что самое удивительное, он отлично понял, что я сказала, хотя моя фраза, из-за все еще кровоточащего и слегка распухшего языка, звучала примерно так:

— А фо фо? Пофясефе меня са скийку есе ас? Собы не ока язых постядал, но и гаява отваиясь?

Дефекты дикции во всей красе! Мечта логопеда! Кажется, я сейчас начну смеяться, или плакать. А, может, оба варианта одновременно.

— Следи за тем, что и кому говоришь, малолетка, — негромко, но вполне угрожающе говорит мужчина. — Так можно напроситься на большие неприятности.

— Да, что вы говорите (Аа фо фы говоие), — отвечаю ему, гордо поднимая лицо и демонстрируя огромную шишку, придавшую новую, более экзотическую форму, моей прежде круглой черепушке, и окровавленные губы.

Мучитель какое-то время пучит на меня глазищи, явно впечатленный размахом повреждений, а затем подает мне еще один белоснежный платок. Надо же, какой чистоплюй! С удовольствием принимают и этот, чтобы испачкать, пытаясь оттереть губы.

— А, воды нет? (А фоы неф?), — спрашиваю у мучителя.

— Сейчас дам, — отвечает кратко и отходит к дальней стене.

Пока мужик не мельтешит перед глазами, осматриваю помещение, куда он меня приволок. Ну…, решеток нет, наручников и кляпов тоже. Уже хорошо. Похоже на какой-то кабинет. Чуть дальше располагается огромный дубовый стол, с несколькими внушительными стопками бумаг, сложенными аккуратно, словно под линейку. Кожаное кресло шоколадного цвета. Полу засохшее деревце в кадке возле окна со шторами из какой-то плотной, тяжелой на вид ткани. Запах корицы, сливы и еще чего-то вкусного. Явно мужской кабинет. Это мучитель тут управляет? Тогда мне не повезло: теперь я точно не смогу спрятаться где-нибудь в дальних секциях, среди полок с забытыми книгами.

Пока я осматриваюсь вокруг, насколько хватает моего зрения, как оказывается, у меня дальнозоркость, открывается дверь и заходит еще один мужчина. Опачки! Если мучитель — блондин спортивного телосложения, с короткой стрижкой, одетый в явно тесноватый ему в бицепсах пиджак и что-то типа черных джинсов. То вошедший — интеллигентного вида брюнет, стройный, в элегантном костюме-тройке и очках с тонкой, прямоугольной оправой. В руке он держит несколько листов бумаги, ощущение, что не знает, куда их приткнуть.

Темноволосый удивленно останавливается возле блондина, стоящего ко мне спиной и, видимо, наливающего воду в стакан, спрашивает:

— Киан, ты же, вроде, уходил? И потом, я тебе ключ дал не для того, чтобы ты заваливался ко мне в кабинет, когда вздумается.

— Да, уходил. А потом случилась вот она, — кивает в мою сторону мучитель.

Брюнет бросает на меня вскользь взгляд и уточняет у, если я правильно понимаю, своего приятеля:

— Очередная студентка, жертва твоего обаяния?

— Во-первых, я не студентка! А во-вторых — я жертва, да, но отнюдь не обаяния этого господина! — влезаю в разговор, посчитав, что глупо быть вежливой в обществе, где хорошие манеры явно не в чести.

— Что она сказала? — переспрашивает, чуть поморщившись, интеллигентный брюнет у мучителя, смотрящего на мои потуги членораздельно говорить с явно насмешливой улыбкой.

— Что просто в восторге от меня, хочет замуж и много малышей, — совершенно невозмутимо отвечает блондин, глядя на меня все с той же брезгливой насмешливостью.

— Ужас! — кривится интеллигент.

— И не говори. Утомили до крайности своей навязчивостью, — жалуется блондин, сжимая губы.

Ну, что за театр одного актера?! Каков наглец! Киплю возмущением, но высказаться так, чтобы меня кто-то понял, кроме него, не могу. Чувствую себя кипящим чайником: пара много, надо бы его сбросить, но крышка закрыта слишком плотно. Между тем, оба мужчины делают несколько шагов ко мне навстречу, все больше превращаясь в расплывчатые пятна из-за моей, будь она неладна, внезапной дальнозоркости.

— Вот вода, — мучитель пихает мне в руку прохладную емкость.

Хватаю стакан и с удовольствием делаю большой глоток, чтобы чуть не подавится от возмущенного вопроса:

— О, Боги! Это ты с ней так?! Совсем ополоумел?

О! Какая чудесная возможность отыграться за недавнее унижение!

Я уже даже открываю рот и закатываю глаза, дабы все впечатлились моими страданиями, но в этот момент мне бесцеремонно бухают на нос очки. И я, хоть и криво, снова могу видеть мир рядом с собой, потому пораженно застываю с открытым ртом, к счастью спрятанным за прижатым к нему платком.

Вау! На меня с сочувствием и теплом смотрят самые лучистые голубые глаза в мире. А какое лицо! Прямой нос, красивой формы губы, подбородок с легкой ямочкой. Интеллигентное, одухотворенное, умное лицо. Мой идеал. В голове щелкает кнопочка. Идеал! Да! Вот, кто мне нужен для того, чтобы вернуться в свой мир! Вот, чье сердце мне нужно растопить! Итак, второй пункт плана — найти подходящую кандидатуру — выполнен.

— Тео, ну ты чего? Когда это я бил девушек? — блондинистый мучитель вольготно усаживается на диванчик напротив. — Лучше вместо странных вопросов мне, подлечи малость нашу гостью. Я не силен в лЕкарстве, ты же знаешь, а оставлять ее в таком виде… хотя…

Издевается, гад!

Смотрю умоляющим взглядом на того, кто поразил меня своими глазами и благородными чертами лица. Ну, давай же, девушка в беде, надо помочь!

— Да-да, конечно! — начинает суетиться брюнет, снова не зная, куда положить листки бумаги, в конце концов, аккуратно укладывает их возле меня на диван и присаживается передо мной.

На долю секунды, рискуя окосеть, подглядываю в бумажки и понимаю, что это объявление о поиске работника в отдел артефакторики и редких книг. Ага. Надо запомнить. Будет очень кстати работать тут, рядом с объектом своих надежд, и мозолить ему глаза каждый день, авось привыкнет к моей внешности, а там уже можно переходить и к тяжелой артиллерии, в виде невинных заигрываний и стрельбы глазками. Чертовы очки, будь они не ладны! Ничего, что-нибудь придумаю, к счастью, мои мозги остались при мне.

Но буквально через минуту я начинаю в этом сомневаться, потому что вижу совсем рядом лицо Тео, чувствую, как он аккуратно и очень нежно ощупывает огромную шишку на моем лбу, и таю. Вот реально, как мороженое летом, а в тех самых мозгах, которые, вроде как, остались при мне, ни одной мысли, одна патока. Если бы так не болел язык, я бы уже улыбалась идиотской улыбкой.

— Не больно? — спрашивает мужчина, озабоченно хмуря брови и глядя своими прозрачными глазами в мои.

Отрицательно машу головой, не разрывая зрительный контакт. Его прохладные пальцы заставляют болезненно пульсирующую гематому затихнуть. Чувствую легкий холодок, а затем онемение тканей в месте повреждения. Тео довольно кивает головой каким-то своим мыслям и аккуратно убирает мои пальцы с платком ото рта. Снова хмурится, а затем говорит мне:

— Я прошу прощения, мне придется коснуться… вашего… рта. Иначе никак. Можно?

Киваю головой, предвкушая его прикосновения. Спасибо, что не пришлось открывать рот и высовывать язык, вот это было бы унизительно. Брюнет едва ощутимо касается пальцами моих губ. Их сначала немного пощипывает, а затем обдает холодом. В этот момент Тео смотрит на меня внимательно и сосредоточено, не спуская взгляда с моего рта, словно ждет чего-то. Ловлю себя на мысли, что еще буквально пару дней назад я и мечтать не смела, что мужчина будет касаться пальцами моих губ и при этом смотреть на меня, как старший брат на неловкую младшую сестренку, а не как потенциальный любовник.

Язык прекращает болеть за пару секунд. Тео не задерживается ни на мгновение. Едва я перестаю чувствовать боль, как мужчина резко поднимается и, схватив свои листки бумаги, садится за стол.

— Отлично, раз с этим разобрались, и ты теперь можешь нормально разговаривать, будет интересно послушать, зачем ты поджидала меня возле двери и с какого ты факультета? — подает голос блондинистый мучитель.

— Да никого я не поджидала! Шла спросить о работе в библиотеке, — отвечаю, глядя на Тео и усердно игнорируя второго мужчину.

— Какой работе, девочка? Тебе же от силы шестнадцать лет! — возмущенно говорит Киан, еще больше убеждая меня в своих слабых умственных способностях.

— Во-первых, никакая я вам не девочка! Во-вторых, мне — двадцать пять! В-третьих, я пришла устраиваться на работу в Отдел артефакторики и редких книг.

Мне кажется, или Тео шумно сглотнул? Эээ? В чем, интересно, дело?

— Вы уверены, что именно в этот отдел хотите на работу? У вас есть соответствующие знания? — интересуется мой возможный работодатель.

— Есть, — лгу беззастенчиво. — А если что не буду знать, то быстро научусь, я способная.

— Простите, а можно ваши документы? — спрашивает Тео, уж не знаю, как его фамилия.

Упс. Интересно, у меня есть документы, или меня прямо из библиотеки отправят в тюрьму? Лезу рукой в свою необъятную женскую сумку…

Немного неожиданно, но вместе с тем и предсказуемо, что сумка претерпела внешние и внутренние изменения. Раньше она была черная, кожаная, бесформенная, а-ля мешок. Сейчас же это был скорее ридикюль, чем вместительная сумка, с интересной перекрестной защелкой — фермуаром, украшенным двумя бусинками. Напомнило старые бабушкины кошельки с точно такой же застежкой, которая не раз, при неосторожном обращении, «кусала» меня за кожу на пальцах.

Аккуратно открываю сумку и начинаю в ней копошиться. Яяяпонский бог! Все знакомые мне предметы преобразовались под местную флору, фауну и инвентарь. Моя любимая походная расческа для волос видоизменилась в деревянный гребень. Бальзам для губ поменял форму помады на маленькую круглую плошку. Пудра же наоборот, стала огромной коробкой и, судя по стуку, обзавелась пуховкой. О том, во что превратились тампоны — лучше не думать. Пальцы натыкаются на знакомую книжечку. Паспорт. Интересно, у них он так же выглядит? Была не была!

Выдохнув, достаю документ и сначала открываю сама. Ух, ты! Надо же! Что-то типа голограммы моего лица и фигуры на первой страничке. Тут же имя. Госпожа Лаурисса Ольхов, двадцать пять лет, человек, магические способности третьего уровня. Ха! Даже имя похоже, но, видимо, с поправкой на этот мир. Уже без страха, показываю удостоверение личности брюнету и прячу назад в ридикюль.

— Хорошо, госпожа Ольхов, — говорит мой гипотетически возможный начальник, — мы убедились, что вы действительно совершеннолетняя и даже обладаете кое-какими магическими способностями. Вы уверены, что желаете получить работу именно в отделе Артефакторики и редких книг?

— А у вас есть другая возможная вакансия? — переспрашиваю, чуя подвох в вопросе.

— Сейчас нет. И в ближайшее время, не будет, — брюнет тут же на корню срубает все мои чаяния.

Ладно, значит, без вариантов.

— Да, уверена, что хочу в отдел Артефакторики, — отвечаю, делая серьезное и крайне ответственное выражение лица, во всяком случае, я надеюсь, что именно так и выгляжу — серьезно и ответственно.

— Тео, ну что за ерунда? — вмешивается блондин, все еще вольготно возлежащий на диване. — Ты так горишь желанием получить очередной нагоняй на Совете за лишние расходы? Посмотри на нее. По-твоему, она похожа на того, кто сможет управлять отделом? Спорим, у нее даже войти не получится?

— Ну, что за детские глупости… — начинает отступать брюнет.

— А давайте спорить? На что? — это уже я влезаю в разговор, решая воспользоваться возможностью, вдруг, повезет.

Блондин, только что расслабленно полулежавший на диване в следующую секунду оказывается возле меня. Внимательно впивается горящими глазами в мое лицо, а потом протягивает ладонь.

— Хорошо, мелкая, спорим! Я говорю, что ты даже войти не сможешь в отдел, тебя не пустит Страж. Ты считаешь, что у тебя получится. Так?

Молча, киваю.

— Отлично. Если я выиграю, то с тебя услуга. Любая. В любое время дня и ночи. Мне нужно — ты приходишь. Без вопросов и возражений.

— Поправочка. Любая услуга, кроме интимной, — выдвигаю встречное условие.

— Ой, ну что вы, как малые дети… — начинает Тео, но Киан шикает на него, и тот умолкает.

— Да какой интим, мелкая? Я не обижен женским вниманием, за это можешь не переживать.

— Дайте слово, при свидетеле, — не отступаю. А что? Я в этом мире меньше суток, мало ли какие тут извращения практикуются, не хочется по собственной глупости попасть потом в большие неприятности.

— Я, Киан Родерик, глава дома Родериков, даю слово, что не буду претендовать на твою целомудренность. Так нормально? — ехидно приподнимает бровь.

— Сойдет.

— Теперь твоя ставка в споре, — и снова этот горящий взгляд.