Поцелуй любви для зануды

Глава 9

— Вот еще, — фыркаю, осторожно высовывая голову из-за двери. — При чем здесь я? Это у вас явные проблемы с тем, чтобы нормально войти-выйти. И потом, даже если бы я и собиралась вам вредить, то уж точно ПОСЛЕ салона красоты, а не ДО.

— Вот такая ты корыстная, да? — Киан отходит от двери, давая мне возможность, наконец, выйти.

— Почему сразу корыстная? Скорее, расчетливая, что при наших с вами договорных деловых отношениях вполне допустимо, — говорю, застегивая пальто.

Оборачиваюсь на застывшего за моей спиной Киана, игнорируя его странный, пристальный взгляд.

— Едем? Или так и будем попусту тратить время?

Блондин, наконец, отмирает, и в несколько шагов опережает меня, открыв дверцу своего магомобиля, или как там называются эти повозки.

К салону красоты «Нимфа» мы подъезжаем довольно быстро. Дверь открывает хорошо вышколенный портье в изумрудной с золотом ливрее. Просторный холл в пастельных тонах, стерильная чистота и запах хвои — не совсем привычно для салона красоты. К нам навстречу выходит невесомая и очень красивая девушка, словно нарисованная талантливым художником.

— У нас запись на шесть вечера, — бурчит Киан.

— Снимайте пальто и проходите, вас уже ждут, — говорит миниатюрная красавица мне. — Господин желает что-нибудь выпить, пока будет ждать? — а это уже блондину.

— Желает. Что-нибудь со льдом, — расплывчато отвечает Киан, но девушка ни разу не тушуется, кивает и показывает в сторону раздевалки.

Деловито скидываю пальто, не дожидаясь помощи мужчины, и протягиваю гардеробщику — симпатичному молодому человеку.

— Я пошла! — говорю, даже не оглядываясь, так мне не терпится попасть в талантливые руки мастеров красоты.

— Я буду тут, — несется мне в спину, но я только киваю в ответ и захожу в ярко освещенное помещение, где снует туда-сюда стайка молоденьких девушек.

Захожу, и все замирают, глядя на меня.

— Здравствуйте. Я записана на шесть вечера, — произношу тише, чем хотела, немного оторопев от внимания стольких глаз.

Девушки моментально оживают и, как стайка разноцветных рыбок, подплывают ко мне.

— Я занимаюсь волосами.

— Я руками.

— За мной стопы.

— А я наведу красоту на этом чистом личике. Очки можно снять?

Несется со всех сторон.

— А? — не сразу понимаю, что вопрос адресован мне. — Да. Конечно, можно.

Снимаю очки и, усевшись в глубокое, удобное кресло перед зеркалом, отдаюсь на милость мастеров красоты. Хуже все равно не будет.

Сначала я еще слышу разговоры девушек, а потом мне на лицо наносят маску, требующую закрыть глаза, и я, незаметно для себя, задремываю. Аккуратным поглаживанием меня будят, чтобы смыть состав с волос, потом поворачивают к зеркалу спиной и усердно, в четыре руки, укладывают волосы и делают макияж, или как оно у них тут называется?

А спустя каких-то полчаса меня поворачивают к зеркалу. И я вижу мутное пятно. Потом вспоминаю об очках и спешно надеваю их. Ну что сказать? Чуда не случилось. Я не стала великолепной красавицей, но и бледной молью не осталась. Длинные волосы из серых стали цвета шоколада, очень красивыми, блестящими и на добрый десяток сантиметров короче, чем были.

— У кончиков было ужасное состояние, — оправдывается парикмахерша, заметив мой взгляд.

Вот у них же магический мир. Так почему не используют магию, когда она так нужна?

— И это все? — спрашиваю, рассматривая засиявшую кожу лица и красиво оформленные брови. Такое и у нас, на Земле, может сделать визажист.

— Госпожа недовольны? Все сделано максимально естественно, чтобы подчеркнуть ваши достоинства, — говорит та, которая делала макияж.

— Ну…, я не хочу вас обижать, поймите меня правильно, пожалуйста. Просто я надеялась, что вы там… ну… что-нибудь улучшите… специальными средствами…, — не очень внятно пытаюсь объяснить.

— Госпожа, нам был дано четкое распоряжение: подчеркнуть вашу красоту, не используя морок и гламур.

«Какую красоту??!» — хочется мне закричать, но я глубоко вдыхаю и старательно гашу в себе недовольство. В конце концов, мастера не виноваты, что им досталась такая посредственная клиентка. Это все мои завышенные ожидания, а на самом деле, девушки действительно очень старались. И пусть на красотку я так и не тяну, но и дурнушкой меня теперь не назвать.

Старательно улыбаюсь недоуменно взирающим на меня мастерам и выхожу в холл. И снова застаю уже знакомую картину: Киан сидит в кресле с бокалом, а вокруг него суетятся трио хорошеньких девушек. Одна забирает бокал, чтобы наполнить еще, другая делает массаж шеи, а третья — что-то интимно шепчет, склонившись к мужчине и суя ему прямо в глаза свою куриную грудку. Да что в нем такого, что они все так лезут? Как мухи на…

— Я готова, можем ехать, — говорю, забирая у гардеробщика пальто.

Киан, только теперь заметивший мой приход, демонстративно отодвигает стоящую перед ним девушку и внимательно осматривает меня, потом удовлетворенно кивает и говорит:

— Ты отлично выглядишь. В самый раз для той, которую принесут в жертву.

— Чего?! — переспрашиваю, вылупив глаза.

— Того! — перекривляет меня невыносимый блондин. — Я думал, что в салон свожу, и ты будешь в хорошем настроении, а у тебя вид, словно сейчас сожгут на костре.

— Да какое вам дело до моего вида? — фыркаю, застегивая пальто, но в уме соглашаясь с Кианом.

Просто мне требуется немного времени, чтобы перебороть свое разочарование, ведь посещение салона не принесло того результата, о котором я мечтала. И, заодно, погасить вспышку неконтролируемой злости на себя, этот мир и мое глупо загаданное желание в Хэллоуин, которое, кстати, я до сих пор не могу вспомнить и сформулировать точно, а ведь от этого зависит моя жизнь. Подумать только, а ведь считаю себя умной.

— Че приуныла? — раздается рядом голос, об обладателе которого я уже успела забыть. — Думаешь, тебя съедят на ужине вместо угощения?

Киан усаживает меня в экипаж, и мы потихоньку выезжаем на дорогу.

— Все так плохо? — спрашиваю у него.

— Легко не будет, сразу предупреждаю. Скорее всего, бабуля придет в ярость из-за того, что иду поперек ее воли, но ей давно пора смириться, я — не мой отец и терпеть ее капризы не буду. Так что тебе лучше быть готовой к любому повороту. Главное — ничего не бойся, я всегда подстрахую. И не скромничай, покажи характер, мы оба знаем, что он у тебя есть, никому не позволяй вытирать о себя ноги.

— Ха!

— Да-да, я в курсе, что ты — крепкий орешек. И еще, переходи уже на «ты». Будет странно, если начнешь «выкать» мне, своему жениху.

— Уговорил, — отвечаю.

— Отлично. Мы уже почти приехали.

Экипаж съезжает с дороги, поворачивает налево, проезжает метров триста и упирается в огромные ворота, которые спустя всего несколько секунд открываются, пропуская нас на широкую подъездную аллею, украшенную с двух сторон высокими деревьями и яркими фонарями. И вот тут мне становится не по себе.

— Ты тут живешь? — спрашиваю.

— Уже нет, надоел этот музей изящных искусств, лет десять как, — отвечает Киан, а я сижу, уставившись на открывшийся мне вид.

Нет, я, конечно, была на экскурсиях в замках, даже в печально известный Хэллоуин меня понесло в особняк Нарышкиных-Трубецких, но одно дело просто прохаживаться, а другое — жить в таком. Повернувшись к блондину, смотрю на него уже другими глазами.

— Ты, случайно, не принц какой? Наследник? Герцог, там, всякий разный? — спрашиваю с подозрением.

— Я — нет, — отвечает Киан, подъезжая к высоким ступеням и останавливая экипаж, — а вот мой отец — герцог. Но тебе не стоит переживать. Мы с ним настолько не в ладах, что он от меня отрекся, лишив наследства и прочих регалий.

Облегченно выдыхаю и тут же ловлю на себе лукавый взгляд блондина.

— Странная ты девушка, Лаурисса Ольхов, тебе это уже говорили?

— С чего это я странная?

— С того, — говорит, подавая мне руку и помогая выйти из транспорта, — что будь другая на твоем месте, то не преминула бы выразить сожаление по поводу утраты титула и богатства. А ты словно обрадовалась.

— Возможно, я считаю, что есть утраты и похуже, — отвечаю, положив руку на сгиб локтя Киана и поднимаясь с ним по ступеням.

— Возможно, — задумчиво роняет блондин, продолжая сверлить меня нечитаемым взглядом.

Дверь нам открывает специально обученный человек, едва мы появляемся перед входом. Такой же расторопный слуга принимает нашу одежду. Обстановка внутри замка еще более помпезная, чем снаружи. Там хотя бы ограничились колонами и статуями. Здесь же — полет фантазии не знал границ.

Мы стоим в огромном холле, перед нами очередная лестница, устланная ковром. Чувствую себя Золушкой. В том смысле, что обычной уборщицей, случайно попавшей на королевский прием. Тут не то, что туфельку потерять, тут можно так с этой лестницы скатиться, что и голова отлетит.

— О, Боже! Как ты тут жил? — спрашиваю с ужасом у Киана.

— Очень даже неплохо он жил, милочка! Я бы даже сказала, как сыр в масле катался, — сообщает мне довольно громким голосом выросшая, словно из-под земли, дама.

— Лаурисса, позволь представить тебе мою бабушку, вдовствующую герцогиню Апшинскую.

«Полячка что ли?» — приходит не очень вовремя в мою голову глупая мысль.

— Бабушка, девушка со мной рядом — Лаурисса, моя невеста, — сообщает Киан.

— Кто? — переспрашивает дама, направив на меня лорнет.

— Невеста! — четко повторяет блондин, подныривая рукой за моей спиной на талию и притягивая к себе так близко, что мы теперь соприкасаемся бедрами.

Это так странно: стоять настолько близко к нему, слышать легкий аромат чего-то жгучего, смолянистого, от его костюма. Чувствовать напряженные мышцы ноги. Наверное, поэтому меня слегка бросает в жар, совсем капельку, и в очень странных местах. Отодвинуться нельзя, мой спектакль начался, а значит, мне ничего не остается, как только стоять неподвижно и старательно улыбаться счастливой улыбкой, очень надеясь, что случайно не перепутала ее с улыбкой бешенной гориллы. Но судя по лицу «бабушки», таки перепутала.

— Это сейчас мода такая? — кривя губы, интересуется бабуля, женщина, которой от силы можно дать чуть за сорок лет.

— Какая? — спрашивает Киан, продолжая меня к себе прижимать.

— Тащить в дом всякий сброд и называть своей невестой? — дама продолжает разглядывать меня через лорнет, словно какой-то мерзкий вирус через микроскоп.

— Моя невеста является Хранительницей знаний, так что про сброд — это ты зря. Я так понимаю, братишка тоже явился? И, видимо, не один.

— Кренстон приехал, и в отличие от тебя, вовремя. Но зачем-то притащил совершенно убогую девицу, обозвав ее своей невестой. Никого не напоминает? — весьма ядовито сплевывает бабуля.

— Не понимаю о чем ты, — Киан абсолютно невозмутим, но бедро, которое прижимается к моей ноге, становится просто каменным. — Но, думаю, раз мы уже с тобой поздоровались, неплохо бы поприветствовать и всех остальных.

— За стол садимся через пятнадцать минут, надеюсь, в этот раз ты не опоздаешь, — несется нам в спины, пока мы неторопливо поднимаемся по сотне ступеней.

— Ничего не хочешь мне рассказать, пока мы не вошли? — спрашиваю у блондина, когда мы останавливаемся у двери. — Предполагался тихий семейный ужин. Нет?

— Предполагался, но как видишь…

— Угу. Что-то пошло не так.

— Молодец, мелкая, соображаешь. А то я уже начал думать, что Хранительницей тебя выбрали по ошибке, — вставляет шпильку блондин.

Некрасиво фыркнув, задаю интересующий меня вопрос:

— Ты, когда давал мне обещание, клялся, как глава дома Родериков…

— Надо же, я поражен в самое сердце, — глумится Киан, развернув меня к себе, но все еще не опуская руки с моей талии, в итоге мы стоим неприлично близко, и мне приходится высоко задирать голову, чтобы видеть его лицо. — Мое мнение о твоем интеллекте становится все лучше. Отец, герцог Апшинский, бестолково погиб больше пяти месяцев назад, оставив весьма интересное завещание. В нем он как-то вдруг «забыл», что лишил меня права наследования и объявил, что следующим герцогом и наследником всего этого трижды никому не нужного раритета, станет тот из сыновей, кто первый женится и произведет на свет потомка.

— И?

— Я уже давно отказался от герцогства, взял себе родовое имя матери, занялся восстановлением ее семейного особняка и земель. И чхал бы я на последнюю волю отца, да тот знал мой характер и все продумал. Если я откажусь участвовать в этом фарсе с наследством, то согласно завещанию, все движимое и недвижимое имущество, принадлежащее когда-то дому Родериков, будет отдано на благотворительность, без малейшей возможности его выкупить.

— Жестко.

— В этом весь отец. Или покорись, или сдохни. Полумер он не признавал. Единственная его слабость — это мать, моя бабушка. Ей одной он всегда безоговорочно доверял, ей же и поручил следить за исполнением своей последней воли.

— Она ведь ваша ближайшая родственница, неужели ей не жаль, что вы вынуждены портить себе жизнь в угоду чужим капризам? — недоуменно переспрашиваю, с трудом представляя, чтобы родная бабушка вот так себя вела по отношению к собственным внукам.

— Мелкая, ты сущий ребенок еще. Моя бабка трижды была замужем ради интересов семьи. Трижды! Так что для нее это не жертва, а разумный вклад в дело семьи.

— Я не ребенок, просто МОИ родители были больше озабочены моим состоянием души и тела, чем собственными амбициями.

— Были? Они умерли?

И снова этот пристальный, изучающий взгляд желто-карих глаз.

— Нет…, не умерли. Просто мы сейчас далеко друг от друга, но это ненадолго, я надеюсь.

— Ну, что? Ты готова выйти на всеобщее обозрение и порицание? — с усмешкой спрашивает Киан, кивая на пока еще закрытую дверь.

— Всегда готова! — отвечаю устаревшим лозунгом.

— Ты храбрый маленький мышонок, Лаурисса. И мне это нравится.

Чуть сбиваюсь с шага из-за неожиданного комплимента и буквально вваливаюсь в вычурно украшенную гостиную, тут же привлекая внимание всех гостей к своему «изящному» выходу. Сбоку слышится сдавленный смешок.

— А говоришь, это у меня проблемы с входом-выходом.

Нет, ну что за нахал!