Поцелуй со вкусом крови

45. Даю слово

Николь

— Что ты несешь, бессовестная⁈ — вскочил с места отец, давление которого теперь совершенно не ощущалось.

Я вдруг поняла, что мне плевать. Плевать на него и его постоянные требования. Плевать на то, что он злился и смотрел так, словно в любую секунду готов был ударить.

«Я уже не та, что раньше, — искрились коварством мои глаза. — Поздно строжиться, „глубокоуважаемый“ батюшка!»

— Ты… ты… — блеяла мать, игнорируя этикет и тыкая в мою сторону указательным пальцем. — Вампир⁈ — противно пискнула она, хватаясь за сердце.

— Мне идет, не правда ли? — в моем голосе сквозили наглость и явное непослушание, которое я намеренно демонстрировала.

Единственное, что не на шутку волновало, это Амели. Сестра забилась в дальний угол, смотря на меня как на чудовище.

«Не нужно этого страха, родная, — молила ее мысленно. — Для тебя я все та же Николь, и так будет всегда!»

— Что вы сделали с нашей доченькой⁈ — зашмыгала носом мать, слезы которой, готова дать голову на отсечение, были фальшивыми. Она та еще актриса.

— Это просто возмутительно! — кудахтал отец. — Вы обратили нашу дочь! Уму непостижимо! В договоре этого не было прописано! Как теперь быть⁈

— Что? — хищно оскалилась я. — Еще денег за меня хочешь?

— Молчи, бесстыжая! — рыкнул родитель. — С тобой мы потом разберемся!

— А зачем потом? — я сделала угрожающий шаг вперед, замечая тревогу в глазах отца. — Давай сейчас?

— Что ты… Николь! — взвизгнул он, когда я со скоростью, неуловимой глазу, метнулась к нему, опираясь ладонями на подлокотники кресла, в котором он сидел, и нависая сверху. — Отойди от меня! — храбрился отец из последних сил, широко распахивая глаза от испуга, когда я обнажила заостренные клыки. — Чудовище! — из его горла вырвался судорожный шепот. — Ты стала чудовищем!

— Папа, — выдохнула я, не отрывая взгляда от почти наложившего в штаны мужчины.

— Какой я тебе папа после всего этого? — отец вжался в спинку кресла, будто это могло помочь ему ускользнуть от меня.

— Верно, — нахально хмыкнула я, брезгливо морщась и отстраняясь, — никакой. Поэтому я и обращалась не к тебе, смертный!

— Ах ты… — тут же возмущенно глотнул воздуха глава моей бывшей семьи, но стоило увидеть мой хищный взгляд, как он тут же сдулся, словно воздушный шарик.

— Дочь, — послышался бархатистый голос Эриона Лэбрена, в котором слышалась гордость и благодарность, ведь я впервые обратилась к нему в подобном ключе, — слушаю тебя.

— Возможно ли как-то документально подтвердить, что я больше не отношусь к этой семье?

— Что⁈ — захлебнулась воздухом мать.

Оно и неудивительно, ведь все ее золотые горы, которые она уже успела себе представить, сейчас испарялись на глазах.

— Да как ты… Да как ты смеешь⁈ — строила она из себя униженную и оскорбленную. — Мы растили тебя! Воспитывали…

— А потом продали, — услышал я голос любимого. — Так же?

— Да, но… — пыталась найти оправдание своему гнусному поступку она, часто дыша.

— А сейчас еще и старшую дочь приехали обменять на золото, — холодно добавил Кристиан.

— Это другое! — пришел в себя отец.

— Так можно или нет? — устремила взгляд на главу клана Лэбрен, лицо которого было непроницаемым, и только глаза вспыхивали алым, проявляя его эмоции.

— Для тебя можно все и ты сама это знаешь, — кивнул он, даже глазом не моргнув на визг женщины, которая самолично отправила меня в поместье темных.

— Но так нельзя! — истерила она.

— Ты не посмеешь отказаться от нас! — рычал родитель.

— Как вы посмели привести сюда Амели⁈ — не выдержала я, впервые повысив голос на них. — Я решилась поехать вместо нее, чтобы она смогла выйти замуж и жить счастливо! Подальше от вас двоих! Но вы… — во мне просыпался зверь, который не желал ограничиваться лишь одними словами.

«Нет! Я и пальцем их не трону! Только руки запачкаю!»

— Твоей сестре отказали в замужестве! — выпалила мать, тряся нижней губой, тем самым желая показать, что мое поведение обидело ее до глубины души, но я знала, что на самом деле это не так.

— Что? — на меня словно ушат с ледяной водой вылили.

— Нашлась более выгодная партия! — со стороны отца послышалось фырканье. — Так что твой жест доброй воли, как и самопожертвование, были бессмысленными! Наоборот, ты только все испортила! Как и всегда!

Кристиан дернулся в сторону мерзавца, который никогда не проявлял ни капли своей любви, но я остановила его, преграждая собой путь.

— Амели, — обернулась к сестре, прекрасно зная, что не увижу того тепла в ее глазах.

«Ты столько вынесла, бедная моя! Сначала родители, потом жених, а сейчас и незавидное будущее, ведь они постараются запихнуть тебя в какой-нибудь брак и плевать им на возраст жениха!»

— Сестра, — сделала пару шагов в ее направлении, видя, как она подалась назад, вжимаясь спиной в спинку дивана. — Останься со мной. Я прошу тебя. Не уезжай с ними…

— Что⁈ Да как ты смеешь⁈ — захлебывался собственным ядом отец.

— Она отправится с нами! — поддакивала мать.

— Сколько? — уверенный голос Эриона Лэбрена мгновенно прекратил визги жалких людишек, которые подарили мне жизнь. — Сколько вы хотите за то, чтобы Николь и Амели более перестали считаться вашими дочерями?

— Да что вы о себе возомнили? — закашлялся отец, но я видела, как заблестели его глаза.

— Десять миллионов золотых…

— Вы… да вы… — задыхалась не от негодования, а от озвученной суммы мать.

— Двадцать, — повышал сумму глава клана.

— Мы… ну-у-у… — нервно прочистил горло продавший меня мужчина.

— Пятьдесят…

— Но вы же понимаете, что это не правильно, — пропищала родительница.

— Хорошо, — склонил устало голову Эрион Лэбрен. — Тогда поступим иначе. Даю вам десять секунд, чтобы вы назвали сумму. Если этого не случится, я заставлю вас подписать все необходимые бумаги, и вы уйдете отсюда ни с чем. Выбор за ва…

— Сто! — выпалил теперь уже мой бывший отец, который окончательно продал своих дочерей. — Сто миллионов золотых и разойдемся на этом!

— Сто, — хмыкнул папа Кристиана. — Хорошо. Монеты в течении получаса погрузят в ваш экипаж. А мы как раз успеем подготовить все необходимые бумаги. Дочь, — обратился он ко мне. — Забери сестру и идите. Ей успокоиться нужно. Подберите комнату, хотя, ты и сама знаешь, что нужно делать.

Даже не удостоив взгляда алчных тварей, я осторожно подошла к сестре, глаза которой были припухшими от слез.

— Родная моя, — прошептала тихо, вкладывая в голос всю нежность, — идем со мной. Больше тебя никто не посмеет обидеть. Я даю слово! Теперь ты в полной безопасности! Теперь ты рядом со мной!