Почти леди

Глава 26

– Какого черта вы заставили меня волноваться?

Слова эти прозвучали, как только миссис Нельсон переступила порог комнаты и закрыла за собой дверь. Уиллоу потупилась, но тут же взяла себя в руки и вернулась к прежнему занятию – смачивая в тепловатой воде платок, она протирала шею и лицо Эрика.

– Пришло известие о болезни брата, – сказала она, стараясь не выдавать своего волнения. – Я знала, что должна немедленно ехать. Жаль, не хватило времени сообщить вам о причине отъезда, но, к счастью, меня было несложно найти.

Брэнд шагнул к кровати и взял Уиллоу за руку.

– Думаете, именно это вывело меня из себя? Что-то вроде уязвленного самолюбия?

Неожиданно он привлек ее к себе и вывел на середину комнаты.

– Да, я действительно был вне себя, – проговорил Брэнд в раздражении. – Но только потому, что с вами могло что-нибудь случиться.

Уиллоу насторожилась. О какой опасности он толкует? Что страшного в том, чтобы сесть на поезд и поехать навестить больного? Иной раз приходится попадать в гораздо более опасные переделки.

– Не задумывались – хотя бы на миг, – что совсем недавно мы завершили очень серьезное дело? – продолжал Брэнд. – Я говорю об убийствах молодых женщин… Вам никогда не приходила в голову мысль о том, кто может стать следующей…

– Но ведь Аутрам Каин за решеткой, – перебила Уиллоу. – Он уже не сможет совершать убийства.

– А как насчет Вирджила Чатема? Быстро вы забыли о его существовании! Если слуга привез на пристань труп женщины, то это еще не значит, что хозяин непричастен к убийству…

– Полагаете, он может продолжить начатое? – с дрожью в голосе проговорила Уиллоу Получалось, что опасения Брэнда небезосновательны.

– Не знаю. Но в любом случае не следует подвергать себя риску. Надо было сразу же рассказать мне о болезни брата, и, возможно, мы отправились бы сюда вместе, – добавил Брэнд.

– Я просто не подумала, – призналась Уиллоу. – Тем более… Мне казалось, поездка к брату – не такое уж опасное предприятие. Во всяком случае, не требующее спутников.

– Дело не в этом. – Брэнд пристально посмотрел на Уиллоу. – Просто после всего, что произошло между нами, можно было бы по крайней мере поставить меня в известность…

Уиллоу вспыхнула. О чем он говорит? С каких пор она должна отчитываться перед этим человеком?!

– Что значит ваше «после всего, что произошло между нами»?! – вскричала она, чувствуя, как на нее накатывает волна гнева.

– Мы с вами сотрудничали почти месяц, Уиллоу. – Брэнд перешел на шепот. – И кроме того, были близки. Я понимаю, что вы отвергаете саму мысль о замужестве, но думаю, наши отношения перешли в ту стадию, когда не убегают из города, даже не сообщив о своих планах!

Брэнд сунул руки в карманы и принялся вышагивать по комнате.

«Господи, ведь он действительно ужасно переживает!» – с удивлением подумала Уиллоу. Только теперь до нее начал доходить смысл его слов. Да, Брэнд очень за нее переживал. Значит, разговоры о любви и супружестве – не пустая болтовня!

Этого Уиллоу никак не ожидала. Она знала мужчин, владевших искусством обольщения и умевших красиво говорить о своих чувствах, но никто из них ни за что на свете не бросился бы за ней вдогонку, не приехал бы на маленькую ферму в Пенсильвании. Брэнд оказался совсем другим. Да, он тоже умел обольщать, но доказал, что хочет быть с ней рядом не только в постели…

Уиллоу вдруг замерла, пораженная внезапной догадкой.

Почему брак представлялся ей затеей, недостойной внимания? Виной тому – пример родителей. Наблюдая за ними, Уиллоу решила: узы Гименея не для нее. Отец много пил и, напившись, разъярялся, словно дикий зверь, и набрасывался на мать с кулаками. Трезвел же он крайне редко, но даже трезвый был совершенно никчемным человеком. К тому же бросил работу и не мог обеспечить семью.

Сначала мать думала, муж пьет из-за того, что она не родила ему наследника. Во всяком случае, к Уиллоу он не испытывал нежных чувств. И вот наконец после нескольких выкидышей и мертворожденных детей появился Эрик. Да, он был мальчиком, но неполноценным. Что и говорить, Элмер Хейстингз мечтал не о таком наследнике.

Но, сравнивая отца и Донована, Уиллоу нисколько не сомневалась: в супружестве Брэнд не станет вести себя подобным образом. Конечно, он тоже пьет, но очень умеренно. Иногда выходит из себя, но никогда не позволит себе поднять руку на женщину. Слишком хорошо помнила Уиллоу бешеные глаза отца перед тем, как он собирался нанести очередной удар матери… О нет, Брэнд никогда не позволил бы себе такого…

Уиллоу боялась превратиться в подобие своей матери. Боялась в один прекрасный день обнаружить, что стала рабой своего мужа – убирающей в доме, стряпающей и исполняющей любые прихоти супруга. И при этом ей пришлось бы постоянно молить Бога, чтобы наконец-то родился мальчик…

К тому же у нее на руках Эрик. Мужчины редко соглашаются связывать судьбу с женщинами, обремененными детьми. Но это был особый случай – брат, да еще умственно неполноценный… Достаточно немного понаблюдать за Эриком, и все становится ясно. Глаза слишком уж большие, часто выражающие крайнее удивление. И еще приоткрытый рот и широкая улыбка, порой совершенно неуместная… Его трудно было чему-либо научить, и он плохо понимал требования старших.

Однако для Уиллоу Эрик был самым прелестным, самым милым мальчуганом на свете. Вскоре после его рождения умерла их мать, и с тех пор все заботы легли на плечи Уиллоу. Ее не очень-то беспокоило то обстоятельство, что Эрик соображает хуже детей его возраста, не может посещать школу – с ним занималась миссис Нельсон – и вряд ли сможет жить самостоятельно. Уиллоу была готова заботиться о брате до самой своей смерти. Но она должна была знать, что после ее смерти Эрик не пропадет, что его не бросят на произвол судьбы.

Естественно, Брэнду такая жена не нужна. Подобно всем нормальным мужчинам он захочет, чтобы она принадлежала ему безраздельно, а не опекала слабоумного брата, который никогда не создаст собственной семьи.

Только как объяснить все это Брэнду? Уиллоу тяжко вздохнула. И вдруг, посмотрев на ворочавшегося во сне Эрика, подумала: «Не надо, все и так прояснится. Эрик проснется, Брэнд хорошенько разглядит его лицо, услышит его речь во время рыбалки с мистером Нельсоном или на уроке верховой езды с миссис Нельсон – и не станет задавать ненужных вопросов. Необходимость убеждать его отпадет сама собой. Брэнд соберет свои вещи и первым же поездом отправится в Нью-Йорк…»

Казалось бы, такая перспектива должна удовлетворить ее. Но откуда эта тяжесть на сердце? Да, он уйдет из ее жизни, уйдет навсегда, и тогда – прощай, Брэнд Донован. Ах, если бы только на минутку представить себе будущее с ним…

«Не смей об этом даже и мечтать», – сказала она себе.

Уиллоу снова вздохнула и подошла к Брэнду.

– Простите меня, – прошептала она.

Брэнд молчал. Уиллоу положила руки ему на плечи и тотчас же почувствовала, как напряглись его мышцы. Жар, исходивший от его тела, казалось, обжигал ладони.

– Не думала, что так оскорблю вас своим поступком. Пришла эта ужасная телеграмма – и я забыла обо всем… Все было как в тумане. Помню только, что засунула в сундучок несколько платьев, наняла коляску и помчалась на станцию. Не успела даже рассказать о случившемся. Ох, я так виновата!

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Брэнд наконец заговорил.

– Знаете, что огорчило меня больше всего? – спросил он, пристально взглянув на Уиллоу.

Руки ее соскользнули с его плеч, и в тот же миг Брэнд крепко прижал ее к себе.

– То, что ни разу вы не упомянули о своем брате, – продолжал он. – Да, я понимаю, при такой службе, как у вас, нельзя быть откровенной с людьми. Приходится выдумывать разные истории – поиски пропавшего брата Джереми и прочее… Но после того как мы стали близки… Не понимаю, почему в наших беседах вы никогда не упоминали про Эрика. А сколько было у нас долгих бессонных ночей! Я успел рассказать о каждой из пяти сестер, об их мужьях; о тринадцати племянниках и племянницах. А вы… Вы говорили о своем детстве… Или мне только казалось, что говорили? Невольно начинаешь сомневаться.

Брэнд взглянул на Уиллоу с таким выражением в глазах, что она невольно вздрогнула.

«А ведь он прав», – промелькнуло у нее. Действительно, те короткие рассказы о детстве, в сущности, не имели ничего общего с реальностью. Выдуманные истории о безоблачном детстве так прочно вошли в ее сознание, что она сама почти поверила в них. Даже губы не облизывала, когда рассказывала.

А времени, чтобы придумать себе свой маленький сказочный мир, было хоть отбавляй. В том мире было все – и счастливая дружная семья, и заботливые родители, и прелестный двухэтажный домик, выкрашенный белой краской, и повариха с горничной, и отдельная комната с уютной мягкой кроваткой, а вовсе не соломенный тюфяк.

– Те истории… Я их сама сочинила.

Тупая боль сдавила сердце Брэнда. Резко отстранившись от Уиллоу, он вцепился в спинку детской кровати. Вцепился с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Да, я сочинила их, но… не собиралась лгать вам, – пробормотала Уиллоу.

Губы Брэнда кривились в язвительной усмешке. Опять ложь! Ложь преследовала его с самого первого дня знакомства с Уиллоу Хейстингз.

– Истории о счастливом детстве… они были немного приукрашены. Уверена, на моем месте вы, наверное, говорили бы то же самое, – добавила она с вызовом в голосе.

Брэнд молча смотрел на Уиллоу. Правда, в его взгляде не было прежней язвительности. В его глазах появилось сострадание.

– А теперь… Теперь вы могли бы рассказать мне правду? Обо всем… О детстве; о брате… о себе.

– Неужели вам интересно? – удивилась Уиллоу.

У Брэнда, судя по его рассказам, было счастливое детство. Семья не бедствовала, родители и дети относились друг к другу с уважением, и все казалось таким очаровательным, таким милым… Неужели ему захочется узнать, что детство бывает другим?

Однако Брэнд упорствовал.

– Да, уверен, что мне интересно, – заявил он. Уиллоу вздохнула и, немного помолчав, чтобы успокоиться, начала свой рассказ.

…Вот маленькая девочка забилась от страха в угол кухни, крепко обняв свою единственную куклу Клементину. Отец снова бьет мать. За что? Она никогда этого не знала. Побои стали таким привычным явлением, что не было смысла задумываться об этом…

Она рассказала о том, как пьяный отец среди ночи врывался в дом, как наутро с трудом открывал глаза, как лишился работы и не мог никуда устроиться…

Рассказала о том, как мать несколько раз была беременна и не могла выносить плод. Рассказала о боли, слезах и о родах, вскоре после которых матери не стало. А маленький Эрик родился таким красивым, розовым и… безнадежно больным. Почти сразу же после родов пожилой доктор отвел отца в сторону и сообщил, что мальчик болен. С тех пор отец даже близко к Эрику не подходил.

Мать умерла. И хотя Уиллоу было тогда всего четырнадцать лет, все заботы по воспитанию маленького брата легли на ее плечи. Пришлось на несколько лет бросить школу. А потом, когда Эрик немного подрос и его можно было оставлять на попечение соседки-вдовы, она ночами просиживала над книгами, чтобы нагнать остальных учеников, поскорее закончить школу и найти работу.

Во рту у Уиллоу пересохло, и она, прервав рассказ, налила себе стакан воды. Потом рассказала о годах юности, о знаменательной встрече с Алленом Пинкертоном, предложившим ей службу в агентстве, и о романе с Робертом. На сей раз Уиллоу не утаила ничего. И она впервые, не смущаясь, сказала Брэнду о своих чувствах к нему. Да, он оказался именно тем мужчиной, о встрече с которым можно было только мечтать. И если бы обстоятельства сложились иначе – ох, если бы! – она с величайшей радостью приняла бы его предложение и стала бы его женой.

– Но мы ничего не можем изменить, – со вздохом закончила Уиллоу. – Так что лучше вам не тратить зря время.

Брэнд долго вглядывался в ее лицо, будто видел впервые. Уиллоу потупилась; ей стало не по себе от этого пронзительного взгляда.

– Теперь я знаю о вас все или почти все, – заговорил наконец Брэнд. – И я заявляю, что намерен во что бы то ни стало жениться на вас.

Во время беседы Уиллоу с Брэндом отошли от кровати и не заметили, что мальчик проснулся. Лишь его сдавленный кашель заставил их повернуть головы.

Эрик приподнялся на постели, вытаращив свои огромные, словно плошки, глаза. Уиллоу поспешила поднести к губам брата кружку с водой. Но мальчик отрицательно покачал головой. Его взгляд был прикован к Брэнду, стоявшему за спиной Уиллоу.

– Ты… – Эрик снова закашлялся. – Ты женишься на Уиллоу? – спросил он. И тотчас же на его губах появилась блаженная улыбка.