Почти невеста

ГЛАВА 9

В пятницу внезапно погода изменилась. Небеса разверзлись. Черно-синее небо прочертили зигзаги молний, и в воздухе прозвучали раскаты грома. В маленькой церкви, построенной еще нормандцами, было темно и холодно, несмотря на алтарные свечи и светильники, зажженные под цветными витражами окон. Лилии в кувшинах и розы в широких мисках, сорванные Мэг в саду Арабеллы и расставленные по всему помещению церкви, наполнили ее ароматом, но и благоухание не могло заглушить духа затхлости и плесени, исходившего от древних камней. В теплый, солнечный день церковь была славным местом, залитым ярким светом, сочившимся сквозь цветные стекла витражей. В такие дни двери стояли открытыми и позволяли проникать внутрь свету и воздуху. Но в холодное и сырое утро конца августа здесь было уныло.

Арабелла стояла под сводом покойницкой, укрытая от дождя, и мрачно созерцала в открытую дверь лужи на дорожке, ведущей к церкви. На ней было легкое платье из муслина с узором из веточек, которое, по мнению Мэг, больше всего походило на подвенечное из всего гардероба Арабеллы, и атласные туфельки, никоим образом не годившиеся для такого дождливого дня.

Джек прошел в церковь раньше. Прихожан было немного: только слуги, Питер Бэйли, Мэри Кайл и леди Баррет. Арабелла наотрез отказалась рассылать приглашения кому бы то ни было из местных дворян-соседей под предлогом того, что не хочет приглашать леди и лорда Эслопов.

Сэр Марк, Мэг и Арабелла сгрудились, спасаясь от дождя, под аркой ворот в надежде, что он ослабеет или кончится.

– Похоже, он не собирается прекращаться, – сказала наконец Арабелла. – Придется нам прорываться в церковь сквозь этот потоп.

– Но ты промокнешь, – сказала Мэг. – О, постой, вот герцог!

Из церкви вышел Джек с огромным зонтом. Он направился по дорожке к ним, высоко держа его над головой. Дождь его ничуть не смущал. Его куртка черного сукна, с богато вышитым шелком узором из цветов, была безупречна, как всегда. Черные башмаки с серебряными пряжками, казалось, не терпели никакого ущерба от соприкосновения с лужами.

– Сэр Марк, если вы будете держать над нами зонт, я отнесу в церковь Арабеллу и вернусь за Мэг, – сказал он непринужденно, передавая баронету зонт.

– Меня незачем нести, – запротестовала Арабелла. – Я прекрасно дойду сама, если вы будете держать зонт над моей головой.

– Ваши туфли промокнут, а подол вашего платья будет грязным. Я не собираюсь жениться на цыганке, – возразил он довольно резко и, не обращая внимания на ее протест, легко поднял ее на руки.

Сэр Марк взял зонт и поспешил рядом с ними по тропинке, стараясь поспеть за Джеком с его ношей. Он опустил ее на землю у дверей церкви и вместе с баронетом вернулся за Мэг.

Как только Мэг оказалась стоящей рядом с Арабеллой, Джек занял свое место у алтаря.

– Следует кое-что сказать в пользу мужчины с сильными руками, – заметила Мэг, приглаживая оборки на платье Арабеллы.

– Тьфу! – отозвалась Арабелла.

Мэг бросила на нее проницательный взгляд:

– Сожалеешь, Белла?

Арабелла покачала головой:

– Не думаю.

– Твой голос звучит не слишком уверенно, – заметила Мэг. – Еще не поздно все переиграть.

– Я не изменю своего решения, – твердо заявила Арабелла.

Мэг понимающе кивнула:

– Тогда пойдем и сделаем тебя герцогиней.

Арабелла вступила в темную церковь. Мэг последовала за ней, сэр Марк шел рядом, и все трое приблизились к алтарю, где их ждали Джек и Дэвид.

Все было кончено через несколько минут, или так показалось Арабелле. Такой решительный шаг, конечно же, требует больше времени, думала она, ставя свою подпись в книге регистрации браков и видя, как пламя высвечивает бледное золото обручального кольца на ее пальце.

Арабелла Фортескью, герцогиня Сент-Джулз.

По спине ее пробежали мурашки, когда она увидела, как ее муж ставит свою подпись рядом с ее. Что она натворила?!

Но так или иначе, а дело было сделано и обратного хода не было.

Джек аккуратно положил перо на подставку. Их имена смотрели с белой страницы регистрационной книги прямо на них. С этим было покончено. Он получил, что хотел. Все имущество Фредерика Лэйси, вплоть до его титула. Он покосился на сестру Лэйси, которая тоже теперь принадлежала ему душой и телом. В ее теле чувствовалось напряжение, и он размышлял, не жалеет ли она о том, что совершила эту сделку. Ведь в конце концов это было ей навязано. Но по крайней мере она была жива, и у нее было будущее в отличие от Шарлотты.

Он отвернулся от регистрационной книги и предложил Арабелле руку, чтобы повести ее по проходу к выходу из церкви. Как только ее пальцы легли на рукав его черного шерстяного сюртука, он почувствовал их дрожь, но она заставила себя прекратить ее и слегка улыбнулась ему бледной улыбкой.

К тому времени, когда они вышли из церкви, дождь перешел в мелкую морось. Джек приостановился у выхода и посмотрел на небо, все еще серое и затянутое тяжелыми тучами, чреватыми новым потопом.

– Не слишком благоприятный день для свадьбы, – пробормотала Арабелла, вздрогнув от промозглой сырости и холода.

Джек не ответил, и она подумала, что ему это тоже пришло в голову. Но ей было неизвестно, какие мысли тревожат его. Все, что она знала об этом мужчине, теперь ставшем ее мужем, было противоречиво.

Он прервал молчание:

– Идемте, вы не должны промочить ноги.

Он поднял ее на руки, и она не протестовала. В этом не было смысла, а она и в самом деле не хотела промокнуть.

Он прошел по дорожке к экипажу, ждавшему возле входа в покойницкую. Потом усадил ее и подвинулся, пропуская Мэг, подал ей руку и помог усесться.

– Я пройдусь пешком. Мы увидимся дома, госпожа супруга.

Он закрыл дверцу коляски и подал знак кучеру трогаться. В экипаже было место для него, но он вдруг почувствовал, что хочет немного побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Наступило ли время радоваться полному осуществлению своих планов мести, которые он вынашивал так долго? Или следует подумать о предстоящих вечере и ночи?

– Почему он предпочел пройтись пешком? – удивилась Мэг. – Он же промокнет.

Арабелла коротко и безрадостно рассмеялась:

– Джек Фортескью – сам себе закон. Кроме того, кажется, дождя нет. Разве ты не заметила?

Мэг не могла не согласиться:

– Верно. На его сюртуке ни капли воды, а кружевной воротник и манжеты выглядят такими же, как утром, когда он оделся. У всех остальных одежда влажная и мятая, но у герцога прическа волосок к волоску.

– Дьявол приглядывает за собой, – сказала Арабелла.

– Надеюсь, что это шутка, – проронила Мэг.

– Разумеется, – согласилась Арабелла с принужденным смехом.

С минуту Мэг не сводила с подруги испытующего взгляда. Она поддержала Арабеллу, когда та высказала намерение принять предложение герцога. Как и Арабелла, она сочла это наименьшим из зол, но, если бы заметила, что Джек активно неприятен Арабелле, она попыталась бы отговорить подругу. Она не приняла всерьез шутливое замечание Арабеллы по поводу ауры опасности и угрозы, окружавшей герцога… и попыталась отделаться от ощущения, что в нем есть что-то мрачное, потому что сама Арабелла, похоже, не говорила серьезно. Но было в герцоге нечто трудноопределимое, что порой смущало ее.

Однако Арабелла уже много лет была предоставлена сама себе и со всем справлялась, попыталась Мэг успокоить себя. Она знала, что делает. Она прекрасно понимала, что теряет, как и то, что приобретает.

– Я буду по тебе скучать, когда ты уедешь в Лондон, – сказала она, крепко пожимая руку подруги.

Арабелла сжала ее руку в ответ, но несколько просветлела лицом, а в глазах ее заплясали смешинки.

– Может быть, этого и не случится, – ответила она с таинственным видом. – Я думала об этом.

Мэг заинтересовалась:

– О чем ты думала?

– Как только я устроюсь в Лондоне и почувствую себя полноправной герцогиней, почему бы тебе не приехать ко мне и не погостить подольше? Ты ведь сетовала на то, что в Кенте не найти хорошего мужа, так не попытать ли счастья в Лондоне? Ведь твой отец ничего не будет иметь против того, чтобы ты пожила со мной?

– Нет, – задумчиво согласилась Мэг. – Уверена, что он не станет возражать. Но я не знаю, Белла. Лондонское общество – такая зацикленная на себе самой вселенная. Я не смогла к нему привыкнуть прежде и, думаю, не сумею вписаться в него теперь.

– Я и об этом подумала, – продолжала Арабелла.

Она отняла у Мэг руку и для убедительности постучала по ее ладони двумя пальцами.

– Я ведь тоже не вписалась в него в первый раз, но подумай, Мэг, мы были молоденькими девушками и не хотели подчиняться правилам, не соглашались быть как все. Но герцогиня и ее лучшая подруга не будут обязаны следовать канонам и ходить строем. Мы расшевелим это болото.

– М-м… – Мэг медленно кивнула. – Расшевелим?

– Ну, я собираюсь оставить в нем след, – заявила Арабелла. – Я хочу создать политический салон и стать очень влиятельной личностью.

Мэг смотрела на нее с благоговением и страхом. Арабелла редко терпела поражение в деле, за которое бралась с азартом.

– Думаю, это будет значить, что ты извлечешь максимум пользы из невыгодной ситуации.

– Точно. Если уж я приношу жертву на матримониальный алтарь, то должна заставить эту ситуацию работать на себя.

Мэг подняла брови при этих ее словах, но не произнесла ни слова. Они уже подъехали к дому. Кучер опустил ступеньку и помог дамам выйти из экипажа. Арабелла оправила оборки на юбке, размышляя о том, что оставить след в обществе было только одной из ее задач, а задумала она извлечь из своего брака гораздо большую пользу. Джек Фортескью, герцог Сент-Джулз, выигрышем в карты сумел проложить себе путь к состоянию Данстонов. Может быть, сестра его жертвы сможет дать герцогу почувствовать, что он отхватил горький кусок. Как он отнесется к тому, что его жена проиграет его деньги, добытые столь сомнительным путем? Это вызовет у него истечение желчи: он не привык к такому повороту событий и слишком долго заставлял обстоятельства покоряться ему.

Слуги поспешили из церкви домой, и теперь все собрались в холле, ожидая возможности поздравить невесту и жениха. Франклин не смог скрыть удивления, когда из экипажа вышли Мэг и Арабелла, а жениха не было видно, но, поскольку все в этом браке было за пределами его понимания, он только поздравил Арабеллу и проводил ее в дом.

– Его светлость идет пешком, – пояснила Арабелла.

– Совершенно верно, ваша светлость, – сказал Франклин, отвешивая низкий поклон, потому что это было вполне резонное объяснение.

Арабелла смотрела на него, изумленно моргая:

– Нет нужды называть меня так, Франклин. Леди Арабелла – такое обращение меня вполне устраивает теперь, как и всегда.

– Я подозреваю, что тебе потребуется время, чтобы привыкнуть к этому титулу, – пробормотала Мэг.

– Но ведь я осталась такой же, как была, – запротестовала Арабелла.

А потом спросила себя мысленно – так ли это?

У нее было ощущение, что в ней произошли глубокие изменения, с тех пор как Джек Фортескью вошел в ее жизнь. Возможно, она просто путала некоторые вещи: относила глобальные изменения в своем образе жизни к себе лично.

Ведь самого глубоко личного изменения еще не произошло, подумала она, видя, как в дом входят Джек и все остальные. Она все еще оставалась женой только номинально. Но знала, что ненадолго. Она взяла бокал шампанского, предложенный ей Франклином, и смотрела, как Джек пробирается сквозь толпу гостей к ней, по пути прихватив бокал для себя.

– Где собаки? – спросил он. – Я был уверен, что они последуют за вами в дом.

– Они бы так и поступили, если бы им позволили. Но нынче утром они вывалялись в навозе, и пахло от них – хоть святых выноси. Поэтому один из грумов устроил им хорошую ванну. И миссис Эллиот не пускала их в дом, пока они не высохнут.

«Продолжай разговаривать как ни в чем не бывало, и все будет прекрасно. Ты ничуть не волнуешься», – убеждала она себя.

Но у Джека было другое мнение. Он осторожно чокнулся с ней и спросил:

– Как вы себя чувствуете?

– Как всегда, – ответила она. – А разве должно быть иначе?

– Возможно, еще нет, – ответил он, возвращая ее к прежним размышлениям.

Однако кожу ее покалывало будто иголками и кошки скребли на душе. К щекам ее прихлынула обжигающе горячая кровь, и она не могла отвести взгляда от цепких глаз Джека. Она увлажнила кончиком языка внезапно пересохшие губы. Он поднял бровь и, наклонившись, поцеловал ее в уголок рта.

– Я всегда находил, что предвкушение обостряет наслаждение, – сказал он.

Потом оставил ее и пошел приветствовать гостей. Мэг, с любопытством наблюдавшая за этой сценой, подошла к Арабелле.

– Не знаю, помогает ли ему дьявол, но он чертовски красив, – заметила она, понизив голос. – Интересно, какой из него любовник?

– Вот это беспокоит меня меньше всего, – сказала Арабелла с отсутствующим видом, прикоснувшись к уголку рта, все еще хранившему вкус его поцелуя.

Она вспомнила тот момент в саду, когда осознала, что в Джеке Фортескью есть подлинная сила и магнетизм и все это могло поглотить ее целиком. И ее гораздо больше беспокоило состояние ее души, чем тела.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь? – спросила Мэг. – Не думаю, что в состоянии дать тебе практический совет, потому что одна-единственная ночь страсти с гондольером, не знающим английского языка, не сделала меня экспертом, но я могу выслушать тебя.

Глядя на Арабеллу поверх бокала с шампанским, она ободряюще улыбалась ей.

– О чем это вы шепчетесь? – спросил сэр Марк, приближаясь к ним.

Он пытался улыбнуться, но глаза его оставались серьезными. Как и остальные друзья Арабеллы, он не делал тайны из своих сомнений насчет успеха ее затеи.

– Если бы ты только знал, – прошептала Мэг, и Арабелла почувствовала, как напряжение оставляет ее при мысли о том, что баронет мог бы поучаствовать в их беседе.

– Ты не должна монополизировать новобрачную, Мэг, – объявил ее отец, целуя Арабеллу в щеку. – Прими мои поздравления, дорогая. Ты просто сияешь.

Арабелла улыбкой выразила свою благодарность по поводу этого дежурного комплимента. Ведь невестам полагается сиять в день свадьбы, но она была уверена, что эта пошлость не имеет к ней никакого отношения. Уж во всяком случае, она не ликовала. Ее то и дело бросало в жар, и сердце предательски обрывалось. Она посмотрела через комнату на Джека, переходившего от одной небольшой группы гостей к другой. Он ведет себя так, будто всю жизнь был хозяином Лэйси-Корт, отметила она про себя с обычным приливом раздражения. Владельцем Лэйси-Корт и графом Данстоном. Но за раздражением последовала мысль о том, что отныне и навсегда она стала госпожой Лэйси-Корт и теперь никто не отнимет этого у нее.

Весь день продолжался свадебный пир. На столе появлялось одно блюдо за другим. Арабелла сказала Франклину и миссис Эллиот, что не следует прилагать столь отчаянных усилий, но у Франклина были свои взгляды на то, что правильно, а что нет и каким должно быть гостеприимство в Лэйси-Корт, даже если сама свадьба была непристойно поспешной, потому что последовала сразу же после смерти члена семьи. Если уж не было официального траура по почившему графу, то свадьбу его сестры следовало отпраздновать в лучших традициях. И Франклин упрямо откупоривал бутылки с самым лучшим бургундским, принадлежавшим еще отцу леди Арабеллы. Старый граф настоял бы на этом, если бы знал, что его дочь стала герцогиней.

Когда день начал клониться к вечеру, леди Баррет встала и обошла вокруг стола. Она вяло улыбнулась, потом наклонилась к невесте и принялась шептать ей на ухо:

– Арабелла, дорогая, позволь мне заменить тебе мать. Ведь должен кто-нибудь подготовить тебя к твоей брачной ночи.

Ошарашенная Арабелла подняла глаза на склонившееся к ней доброе лицо:

– Мадам, вы очень любезны, но, право же, в этом нет необходимости. Я не дебютантка-инженю.

– Возможно, это так, дорогая, но твоя мать хотела бы, чтобы я взяла это на себя.

Арабелла отчаянно надеялась, что леди Баррет не станет вдаваться в тонкости механики брачного ложа. Она уже сейчас с трудом удерживала приступ истерического смеха и сказала только:

– Благодарю вас, мадам. Вы очень добры.

И посмотрела на Джека, сидевшего рядом с ней. Он делал вид, что не слышал этого шепота, и выглядел весьма убедительно. Но он отлично знал, что происходит. Под столом он положил руку ей на колено. Она чуть не подскочила на месте от этого неожиданного прикосновения. Она чувствовала жар его руки сквозь тонкий муслин платья. Во все время торжества он не сказал и не сделал ничего такого, что свидетельствовало бы хоть о какой-нибудь интимности между ними, и она была благодарна ему за его такт. Гостей было слишком мало, чтобы любое проявление чувств прошло незамеченным, как бы непринужденно и буднично они ни держались, и то, что не смутило бы ее в присутствии чужих людей, было невыносимо среди близких друзей.

На один только миг давление на ее колено усилилось, потом он наклонился к ней и поцеловал в ухо. Мурашки мгновенно пробежали по ее спине.

– Я намекну джентльменам, чтобы они убрались пораньше. А уж они заберут с собой своих спутниц.

– Они настроены на то, чтобы выпить портвейна, – пробормотала Арабелла, и в голосе ее прозвучало сомнение.

Он покачал головой, сдержанно улыбнувшись:

– Не бойтесь, моя дорогая. Жених в брачную ночь не потерпит, чтобы его задерживали.

Арабелла почувствовала, как сердце ее вновь оборвалось, а кожу на голове начало покалывать сильнее. Его слова в такой же мере можно было принять за обещание, как и за угрозу.

– Джентльмены, прошу вас извинить нас, – обратилась леди Баррет к присутствующим.

– Разумеется, мадам. – Сэр Марк встал. – Арабелла, дорогая, я всегда считал тебя дочерью и знаю, что говорю от имени всех нас, желая тебе удачи и счастья.

Он поднял свой бокал, и они вместе с Дэвидом и Питером Бэйли стоя выпили за здоровье новобрачной. Джек тоже поднял бокал и тихо сказал:

– Я беру на себя ответственность за ее счастье, джентльмены.

Он почувствовал пристальный взгляд Дэвида Кайла, как если бы тот заглядывал ему прямо в душу, которая представлялась викарию черной как смола. На этот счет у Джека не было иллюзий. Он выдерживал его взгляд, пока тот не опустил глаз, потом опорожнил свой бокал. И тотчас же заметил, что через стол на него смотрит Мэг Баррет. В ее ярко-зеленых глазах он прочел предупреждение и вызов.

Очевидно, она готова сразиться с ним, если он принесет горе ее подруге. Он выдержал и ее взгляд, но в отличие от викария она не прослезилась, и в конце концов ему самому пришлось отвернуться и сесть на место.

Арабелла обменялась поцелуями с гостями и позволила леди Баррет сопровождать ее из столовой. Только когда ее милость машинально направилась в восточное крыло, она сообразила, что не давала никаких указаний приготовить общие комнаты для нее и Джека. У ее матери была спальня, соседствовавшая со спальней мужа. Сейчас герцог занимал покои графа, но соседняя с ними комната была закрыта после смерти ее матери. В ней все так и оставалось, как прежде. И леди Баррет, чье знакомство с расположением комнат в Лэйси-Корт восходило к тем дням, когда она и мать Арабеллы были близкими подругами, двинулась не в том направлении.

– Леди Баррет… мэм… Сегодня я буду ночевать в своей спальне, – сказала она.

Леди Баррет обернулась, и Арабелла увидела ее изумленные глаза.

– Моя дорогая, не глупите!

– У меня не было времени сделать необходимые приготовления, – выпалила Арабелла. – Но герцог поймет. Он знает, что я буду спать в своей комнате.

Она вовсе не была уверена в том, что он об этом знает. Они это не обсуждали, но он вправе считать, что она проинструктировала слуг на этот счет.

– Ваш муж не рассчитывает, что ему придется слоняться по коридорам в поисках жены, – заявила леди Баррет. – Спальня жены должна быть легкодоступна для мужа в любое время.

Арабелла попыталась умиротворить ее:

– Завтра я распоряжусь обо всем, мэм. Право же, пока на это не хватило времени.

Она повернула в сторону западного крыла.

Арабелла вошла в свою спальню и замерла на пороге, в изумлении оглядываясь вокруг.

– Что случилось? Где все?

Платяной шкаф стоял раскрытым настежь и был пуст. Бельевой был в таком же состоянии. Ее щетки для волос и гребни исчезли с туалетного столика, и Бекки деловито хлопотала возле постели, снимая с нее простыни и убирая полог и занавески.

Бекки вздрогнула и виновато посмотрела на нее.

– Его светлость… сказал, что мы должны перенести все в спальню рядом с его комнатой, – выпалила она. – Он сказал нам это нынче утром, до того как вы отправились в церковь, миледи… ваша светлость. Его светлость велел сделать это мистеру Франклину, когда тот сообщил, что вы не давали ему никаких указаний.

Арабелла решила, что этот титул слишком для нее обременителен. Она хмуро оглядывала опустевшую комнату. Когда речь заходила об односторонних распоряжениях, оказывалось, что герцог очень серьезно относится к своему положению хозяина дома. Она была бы признательна, если бы кто-нибудь просветил ее на этот счет, до тех пор пока все ее имущество не будет перемещено. Почему Франклин ничего ей не сказал?

– Похоже, ваш муж обо всем подумал, дорогая, – сказала леди Баррет с одобрением. – Весьма необычно для мужчины вникать в такие мелочи ведения хозяйства.

– Герцог вникает во все, – сказала Арабелла с досадой.

– Думаю, ваша светлость, новая комната вам понравится, – произнесла Бекки робко. – Мы сменили все занавески, работали с Беном целый день, чтобы все устроить наилучшим образом. Все ваши вещи там. И непочатые, новые свечи, и огонь в камине, чтобы было уютно в такой злополучный день. И всего несколько минут назад я отнесла наверх горячую воду.

– Спасибо, Бекки, – поблагодарила ее Арабелла, стараясь скрыть от девушки свои истинные чувства. – Я уверена, что вы сумели сотворить чудо.

Она повернулась на каблуках. Ее спутницы следовали за ней по пятам.

Разумеется, ее новая спальня была уютной и теплой. Арабелла никак не могла понять, где до сих пор держали новые портьеры. Никогда прежде она их не видела. Кровать закрывал полог из плотной штофной ткани кремового цвета с вышивкой. На высоких окнах были такие же драпри. Они выглядели намного роскошнее, чем простые занавески из тафты в ее прежней комнате. В сиянии свеч великолепный ковер играл яркими красками. Эта комната гораздо больше соответствовала положению зрелой замужней женщины, чем прежняя. В ней не осталось ничего от детских безделушек, украшавших спальню, принадлежавшую ей с младенчества. И внезапно она почувствовала себя обездоленной.

– А теперь позволь мне подготовить тебя, – сказала леди Баррет. – Герцог скоро придет сюда, и он должен найти тебя вполне готовой.

«Агнец, обреченный на заклание», – подумала Арабелла, но тотчас же налепила на лицо фальшивую улыбку.

Леди Баррет взяла шелковый пеньюар цвета слоновой кости, оставленный Бекки на кровати.

– Да, он вполне годится, – сказала она. – Очень красив. А теперь, я думаю, надо опрыскать подушку розовой водой…

Арабелла позволила раздеть себя и облачить в пеньюар. К счастью, старшая из дам не требовала от нее реакции на свои словоизвержения.

– Теперь, моя дорогая, ты должна ждать своего супруга в постели, – заключила леди Баррет, как только Арабелла оказалась достойно одетой.

Арабелла собиралась сказать, что хочет посидеть у камина, когда послышался скромный и почтительный стук в дверь и торжественный голос Франклина:

– Леди Баррет, ваш супруг ждет вас внизу.

Конечно, Джек постарался ускорить события, подумала Арабелла. Они были наверху не более получаса. Но теперь наступило время, когда их брак переходил в иную фазу, лишавшую ее права на отказ.

– Я вам благодарна за вашу доброту, леди Баррет, – сказала Арабелла, с нежной улыбкой целуя ее.

Леди Баррет ответила ей поцелуем и отвернула покрывало на кровати.

– Готово, дорогая.

Она разгладила складки на подушке. Покорность была наилучшим способом выдворить ее из комнаты, и Арабелла взобралась на незнакомую кровать.

Леди Баррет подоткнула одеяло и снова поцеловала Арабеллу.

– Ты живое воплощение своей матери, – сказала она, и глаза ее затуманились. – О Господи! Я так ясно помню свою брачную ночь. – Она поспешила к выходу. – Будь счастлива, дорогая!

Как только дверь за ней закрылась, Арабелла спрыгнула с кровати. У нее не было ни малейшего намерения лежать как козел отпущения в ожидании своей судьбы. Она оправила постель и села за туалетный столик. По обе стороны зеркала стояли две высокие свечи в серебряных подсвечниках. Их золотистое пламя отражалось в отполированном стекле. Мягкое освещение льстило ее внешности, хорошо причесанные волосы ниспадали густой блестящей массой на спину. Глаза казались больше, чем обычно, и в их глубине сверкали золотистые искры… Возможно, это было вызвано предвкушением. Или страхом? Господи! Она сама не знала, что чувствует.

Арабелла услышала шаги в соседней комнате, негромкое бормотание. Должно быть, это были Джек и его откровенно высокомерный лакей Луи. Конечно, он не останется в соседней комнате во все время этого ритуала? У нее возникла неуместная потребность захихикать при мысли о том, что ее ожидает. По-видимому, это реакция нестабильной психики, подумала она безразлично. А возможно, она выпила слишком много.

Арабелла услышала, как открылась дверь в коридор из спальни Джека и звук шагов замер где-то далеко. Служба Луи на сегодня окончилась. Арабелла продолжала сидеть перед зеркалом, глядя на отражавшуюся в нем дверь, соединявшую ее спальню с комнатой Джека. Она увидела, как поворачивается ручка, и сердце ее подскочило и отчаянно заколотилось.

Вошел Джек. На нем был халат из богато вышитого шелка цвета полуночного темно-синего неба. В одной руке он держал графин, в другой – два бокала.

Он поставил все это на низкий столик возле камина и подошел к ней. Теперь он стоял за спиной Арабеллы, положив руки ей на плечи, и их глаза встретились в зеркале.

– Боитесь? – спросил он.

– Не знаю, – ответила она откровенно. – Но возможно… чуточку любопытствую.

На его губах появилась неспешная улыбка, рука его проникла под каскад ниспадающих волос и дотронулась до ее шеи.

– Думаю, я в состоянии удовлетворить вашу пытливость, мадам.

– Не сомневаюсь, – сказала она и отметила, что голос ее прозвучал хрипло, в то время как его пальцы продолжали изучать и ласкать ее шею.

Странное напряжение внизу живота становилось все сильнее. Джек приподнял всю массу ее волос и поцеловал ее в шею. По ее телу пробежала дрожь, и она испустила легкий вздох удовольствия. Он выпрямился, и его медлительная улыбка теперь затронула и глаза.

– Ах, вам это нравится, – сказал он. – Многообещающее начало. Есть нечто удивительное и волнующее в затылке женщины.

Он позволил ее волосам упасть на плечи и провел ладонями по ее рукам от плеч вниз. Она же продолжала сидеть перед туалетным столиком, держа руки на коленях и не сводя глаз с его лица в зеркале.

– Думаю, мы не станем спешить, – пробормотал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в ухо. – Требуется время, чтобы изучить кого-то нового. Я хочу, чтобы вы пообещали мне сказать, если вам не понравится что-нибудь из того, что я делаю, а также что вам приятно.

– Я ведь тоже должна изучить вас, – ответила она.

– Это придет само собой, – пообещал он. – Но нынешний вечер для вас.

Его руки на ее плечах побудили ее встать, и она повернулась в его объятиях, когда он легким движением заставил ее это сделать. Он прижал ее к себе, провел руками по ее спине, ощутил тепло ее кожи, потрогал острые лопатки, провел пальцами по позвоночнику, проступавшему сквозь тонкий шелк пеньюара. Потом его руки спустились к широким бедрам и на некоторое время замерли на ее ягодицах.

Арабелла стояла очень тихо, стараясь сосредоточиться только на ощущениях, которые приносила эта интимная ласка. Его кожа пахла лавандой, и ее собственная ожила под его руками, и, когда его губы прижались к ее губам, а руки на ее ягодицах прижали ее вплотную к себе, она с готовностью ответила на поцелуй, узнавая его губы. На этот раз ей незачем было сдерживать порыв желания, вызванный этим поцелуем. Она обвила руками его шею, и этот поцелуй все длился и наполнялся страстью. Теперь уже язык Арабеллы исследовал его рот. Он прижал ее к себе крепче. Дыхание его участилось. Она с силой прильнула к нему, ощутив его орган, все сильнее твердевший от ее поцелуев.

Он позволил своим рукам отпустить ее и поднял голову, прервав их поцелуй. Он смотрел ей прямо в глаза. Эти глаза похожи на озера из расплавленного золота, подумал он, проводя большим пальцем по ее губам.

– Может быть, нам не стоит слишком мешкать, – сказал он с легкой улыбкой.

В ответ Арабелла отступила и расстегнула пояс пеньюара. Он распахнулся, открыв его взгляду ее обнаженное тело. Она положила руку на его живот, не отпуская его взгляд и видя, как в его серых глазах вспыхнуло пламя. Она увлажнила губы языком, а потом провела рукой по его телу, охватила теплыми пальцами его орган и сжала его.

Он не отрывал взгляда от ее лица, даже когда его тело откликнулось на ее прикосновение. Между ее бровями образовалась тонкая морщинками он счёл это волнующим и очаровательным. Она изучала новую территорию, и все ее внимание было отдано этому занятию.

– Если я не заблуждаюсь, мы доставим друг другу наслаждение, вы и я, – сказал он задумчиво.

Он задвигался слишком стремительно – она за ним не поспевала. Джек схватил и бросил ее плашмя на кровать. Он стоял над ней, держа руки на бедрах. Халат его был распахнут. Его глаза блуждали по ее телу. Арабелла не двигалась – она тихо лежала под его жарким взглядом. Сердце ее трепетало, кожа горела, в животе возникло мучительное ощущение ожидания, а между бедер выступила влага.

Он лег на кровать рядом с ней и разгладил шелк пеньюара у нее на груди так, что под тканью обрисовались ее груди. Ее соски выступили особенно отчетливо, и под тонким шелком стали видны темные ареолы. Он не спеша провел пальцем по ним, продолжая изучать ее лицо.

– Скажите мне, – обратился он к ней тихо. – Неужели это ваш первый опыт?

– Да.

– Я уже было подумал… – сказал он, расстегивая крошечные перламутровые пуговки на ее пеньюаре, – что вы все-таки не новичок.

Ее возможный ответ был уже не важен, потому что она почувствовала дуновение воздуха на своей обнаженной коже, когда он раздвинул полы ее пеньюара, обнажив тело. Он наклонился и поцеловал ее груди. Его язык защекотал ее соски, и она зашевелилась на кровати, издав нечленораздельное бормотание.

– Ваши груди еще восхитительнее, чем я предполагал, – сказал Джек, проводя языком по глубокой ложбинке между ними, а потом по ямке на шее, где бешено билась жилка.

Потом Джек принялся гладить все ее тело, на мгновение задержав руку на животе. Арабелла замерла. Ее бедра раздвинулись сами собой, будто приглашая его, и его рука скользнула между ними. Его пальцы проникли сквозь спутанные влажные темные завитки внизу ее живота и отыскали крошечный, но чувствительный островок плоти, теперь отвердевший и приподнявшийся.

Арабелла прикусила губу в пароксизме острого наслаждения, и бедра ее раздвинулись еще шире. Его пальцы, нежные и уверенные, скользнули внутрь ее тела, раскрывая его, и, когда он решил, что она готова, он задвигался над ней и его ладони оказались под ее спиной и ягодицами, и он приподнял ее, чтобы облегчить проникновение. На мгновение ей показалось, что ее разрывают на части, но когда он задвигался внутри ее, не сводя глаз с ее лица, наслаждение пересилило все остальное.

Было что-то на периферии ее сознания, чего, как Арабелла чувствовала, она желала, к чему подсознательно стремилась, но тут внезапно тело Джека словно свело судорогой. Он откинул назад голову с громким криком и достиг вершины наслаждения и излил свое семя в ее тело. Она сжала его ягодицы, и пальцы ее зарылись в твердую мускулистую плоть, и бедра ее поднялись. Его взгляд снова сосредоточился на ее лице, и он продолжал двигаться внутри ее с такой скоростью, какую ему диктовали ее движения, и это что-то обрушилось на Арабеллу со всей неожиданной щедростью метеоритного дождя.

Она упала на постель и лежала в полном забытьи под ним, непристойно раскинув ноги, в то время как его голова покоилась на ее груди и он пытался отдышаться. Наконец он отстранился от нее и вытянулся рядом с ней. Его влажная рука оставалась на ее животе, а голова все еще лежала у нее на груди. Почему-то Джек не рассчитывал испытать чувство полного удовлетворения. И тем не менее это произошло. И что это могло значить для его брака по расчету и мести?

Арабелла подняла глаза на полог над своей головой. Дыхание ее постепенно замедлялось и выравнивалось. Она ощутила тяжесть головы Джека на своей груди, и ее ослабевшая рука погладила его щеку. Это оказалось открытием, и она ощутила прилив ликования плоти. Нет, невозможно прожить всю жизнь целомудренной старой девой. Разумеется, корни этого брака были мрачными и темными, но плоды его оказались на удивление сладостными.