Под капли дождя и слёз

Глава одиннадцатая

— Нет, — ответил он. — Я отказываюсь сдаваться. Не допущу, чтобы победила Пенелопа.

Но в ответ раздалось только мягкое шуршание шагов, удаляющихся по мокрой от росы траве.

Ему потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не броситься вслед за ней. Остаток разума говорил ему, что еще не время. Им обоим следует сначала оправиться от шока и боли.

Не все кончено, сказал он безмолвной ночи, совсем нет. Неважно, пусть на это уйдет еще восемь лет, но он ее вернет, так или иначе.

Не сиди без дела. Салли не помнила, чьи это были слова, но они стали ее девизом в последующие дни и спасли ее душевное спокойствие. Она занялась ремонтом монастыря и, если заглушить боль в сердце, все-таки, не удалось, нашла некоторое успокоение в поддержке, которая была ей оказана после того, как слух о ее стараниях разнесся по округе.

Разрешение на перестройку, она получила очень быстро. Все муниципальные инспектора, приходившие оценить масштаб требуемого ремонта, очень помогли, дав рекомендации, где можно найти самых лучших электриков, сантехников, каменщиков и плотников.

Зернышко идеи, пришедшей Салли в голову при встрече с бездомной девочкой, проросло, и хотя проект принадлежал ей одной, со временем он стал набирать силу, и все больше людей принимали в нем участие. Она это поощряла. Какая разница, кто являлся автором проекта? Главное, что у детей появится кров, где о них будут заботиться.

Единственное, что она не могла сделать, — это принять помощь от корпорации Харрингтона.

А самое главное, она не отвечала на звонки Джейка. Просто не могла. С нее достаточно. Слишком много страданий принесло ей знакомство с ним. Они перешли черту той ночью, когда он обвинил ее в том, что она избавилась от их ребенка, и на этот раз пути назад нет.

В эти трудные дни, Френсис оставался ее надежной опорой. В нем не было чрезмерного напора, свойственного Джейку, Он не ставил ультиматумов.

— Я хотел бы сказать, что люблю тебя, — сказал он, уговорив ее как-то раз после обеда немного отдохнуть и составить ему компанию на пикнике у реки, — но вряд ли ты хочешь это услышать, по крайней мере, от меня.

Он был добрым, внимательным, надежным, неназойливым, красивым — все, что нужно любой женщине, и даже больше. Ну почему этого было недостаточно, чтобы она тоже смогла полюбить его?

— Мне хотелось бы, чтобы это было не так, — грустно ответила она, — чтобы все было по-другому.

— Но все случается так, как случается. Не мы выбираем любовь, а она нас. Ложью ничего не добьешься, только накажешь саму себя. Лучше оставить все как есть, а не надеяться, что когда-нибудь сможешь полюбить.

— Но я не хочу терять твою дружбу. Она для меня все.

Он взял ее за руку, поцеловал в ладонь.

— Я буду с тобой до тех пор, пока тебе это будет нужно.

Наступил август, и с ним пришли осложнения, которых никто не ожидал. По побережью прошелся ураган, принес с собой штормовой ветер на целых три дня и затопил всю округу дождем.

Прежде чем шторм ушел вглубь материка, он вырвал с корнем столетний бук, серьезно повредив заднее крыло монастыря, и нарушив основную канализационную линию, идущую от дороги. В другом месте была пробита крыша. В результате, три комнаты на верхнем этаже залило водой.

Салли так надеялась, что приют будет готов в конце месяца, но обстоятельства заставили ее отложить официальное открытие, пока не будут решены все проблемы.

До конца месяца оставался один день. Она разбирала почту, когда услышала, что во двор въехал автомобиль. Подумав, что приехал кто-то из дилеров, занятых в ремонте, Салли не обратила на это внимания, но через несколько минут в коридоре раздались шаги. Подняв глаза, она увидела Джейка, стоящего в дверях и глядящего на нее.

Шок от встречи с ним был настолько силен, что она не могла двигаться. Нож для открывания конвертов выпал из рук и ударился об пол с глухим звуком. Она хотела нагнуться и поднять его, но не смогла. Была не в состоянии ни встать, ни убежать. В конце концов, она смогла издать какие-то хриплые звуки.

— Ты нарушаешь границы частных владений.

— Подай на меня в суд, — ответил он, пересекая комнату и наклоняясь над ней.

— Думаешь, не подам?

— Я думаю, что ты можешь делать все, что взбредет тебе в голову. Но ты не сверхженщина, и сейчас у тебя неприятности. Чего я не понимаю, так это почему ты принимаешь помощь от любых незнакомых людей, но не позволяешь, ни мне, ни моим рабочим сделать шаг на твоей территории?

— Сейчас ты уже дошагал до моего кабинета, Джейк, и я прошу тебя, его покинуть.

— Знаешь, Салли, — как ни в чем не бывало, сказал он, прохаживаясь по кабинету, словно по своим владениям, и разглядывая развешанные по стенам чертежи, я считал тебя умнее. Что важнее: должным образом организовать работу, и вовремя завершить ее или наказать меня за мои тяжкие грехи?

— Почему ты думаешь, что я не могу справиться с обеими задачами одновременно?

— Ты отрезаешь нос, чтобы досадить лицу.

— Это мой нос и мое лицо.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Может быть, — произнес, в конце концов, — но я люблю их такими, какими их создала природа. Я люблю тебя.

— Нет, не любишь! — закричала она. Все, что кипело у нее внутри и с трудом сдерживалось, вновь вырвалось на поверхность. — Разве может мужчина испытывать гнев и презрение к женщине, которую любит? Он не поверит в то, что она способна избавиться от его ребенка, просто потому, что кто-то ему так сказал. Он пойдет к ней и попросит рассказать правду и поверит всему, что она скажет.

— Салли, мы были молодые и наивные. Ошибки совершили мы оба.

— Прекрасно! Теперь мы квиты. Считай, что счет сравнялся, и убирайся.

— Мне жаль, что ты все восприняла таким образом. Я надеялся, что ты поймешь мое предложение о помощи правильно — это была попытка исправить отношения между нами.

— Пожалуйста, не надо! — К ней снова вернулись силы, и она вскочила со стула. — Ты думаешь, я не знаю, зачем ты пришел сюда на самом деле? Тебя нисколько не интересует, есть ли у меня проблемы. Единственная причина, по которой ты хочешь мне помочь привести это место в порядок, это то, что тебе не терпится избавиться от этих навязчивых детей, заполонивших твой бесценный склад.

— Ну что мне сделать, чтобы ты дала мне еще один шанс, Салли? — спросил он с горечью. — Броситься с ближайшей скалы?

— Можешь сгореть в аду, мне наплевать, — ответила она, упрямо отказываясь признаться себе, как же ей хочется поверить, что этот раз мог бы все исправить.

— Я уже горю, милая. — Он протянул руку, провел пальцами по ее щеке, вокруг рта и вниз по шее. — Для меня жизнь без тебя — ад.

Его прикосновение было легким, скользящим, но вызвало взрыв чувственности. Да, сейчас им обоим так легко поддаться искушению, но потом последует столько боли! Она это хорошо знала, они сами создали этот шаблон. За высоким экстазом всегда приходили, разрушающие душу, падения.

Поэтому она оттолкнула его и жестко сказала:

— Прекрати! Между нами все кончено, Джейк. Все закончилось уже давным-давно. Просто мы оказались несообразительными и не поняли это вовремя.

— Я никогда с этим не смирюсь.

— А я уже смирилась. Пожалуйста, не надо все усложнять, и так тяжело. Просто уходи.

— Скажи мне, что ты меня не любишь, — сказал он, гипнотизируя ее своим низким, захватывающим дух, голосом, — и я уйду.

Она глубоко вздохнула и собрала остатки самообладания.

— Я не люблю тебя.

Он пристально посмотрел на нее в поисках трещин в ее обороне, как будто его желания могло быть достаточно, чтобы заставить ее передумать.

Она выдержала его взгляд.

— Надеюсь, Салли, тебе не придется пожалеть о том, что ты сказала, — наконец, произнес он.

Когда человек не может оставаться наедине со своими мыслями, и боится задуматься о завтрашнем дне, существует только одно средство — загрузить себя работой до такой степени, чтобы ночью валиться в кровать практически в коматозном состоянии. Видимо, именно так можно объяснить то, что в середине сентября, в половине третьего ночи, Джейку понадобилось некоторое время, чтобы понять, что разбудивший его звон шел не от будильника, это звонил телефон.

— Алло? — невнятно буркнул он, проводя рукой по волосам.

Звонили из полиции. На одном из его складов случился пожар.

Дни были ужасными, ночи еще хуже. Она приходила домой такая уставшая, что быстро готовила что-нибудь легкое на ужин, к девяти часам уже забиралась в постель и тут же засыпала. Потом она просыпалась около часа ночи с мыслями о Джейке и не могла уснуть до четырех, иногда до пяти часов утра.

Как-то раз ночью, в середине сентября, всего за два дня до открытия приюта, она обдумывала, не выключить ли телевизор и не отправиться ли наверх, как черно-белый фильм вдруг прервался и на экране возник репортер с микрофоном в руке.

На заднем фоне творился хаос. Территория была забита пожарными и полицейскими машинами, фургонами «Скорой помощи». Позади, языки пламени лизали крышу здания. Люди бежали в разные стороны как сумасшедшие, либо собирались в объятые ужасом группы. В ночи ревели сирены, заглушая слова репортера.

Впрочем, ей не требовалось слышать, что он говорил. Она узнала место, а то, что происходило, не нуждалось в комментариях. Один из складов, недавно приобретенных корпорацией Харрингтона, растворялся в дыму. Она также узнала человека слева и девушку, которую он крепко держал и изо всех сил старался успокоить.

С тяжелым чувством Салли догадалась, почему девушка — уже не беременная — вела себя как безумная, и почему мужчина смотрел на горящее здание с таким беспокойством. Ее охватил ужас, какой ей никогда прежде не приходилось испытывать.

Она совершенно не помнила, как оказалась в машине и сколько времени гнала по пустынным в этот час улицам. Она ощущала только жуткое, удушающее чувство страха того, что может обнаружить, добравшись до места.

Девушку она нашла сразу. Бедняжка билась в истерике, ею занимались врачи «Скорой помощи».

— Ее зовут Лайза, — сказал Салли водитель. Он кивнул головой в сторону здания в огне. — Она и другие подростки жили здесь несколько месяцев. Наверное, развели костер, чтобы ночью было теплее, но устроили его слишком близко от штабеля сухого дерева. Проснулись, увидели, что все в дыму, и успели выскочить. Только вот несчастье, у нее ребенок, маленький мальчик. В панике она решила, что ее подруга подхватила его. А малыш все еще где-то там.

Этого Салли и боялась.

— Но ведь кто-то пошел туда за ним, правда? Они ведь не стоят здесь без дела?

И тут она узнала, что даже самая скверная ситуация может стать еще хуже.

— Да, один действительно прыгнул туда. Ненормальный, хозяин этого места, протаранил заграждение и бросился внутрь.

— Вы хотите сказать — Джейк Харрингтон? — спросила она, не узнав собственный голос. — И никто не пытался его остановить?

— Никто не смог. Он был как обезумевшее дикое животное.

У нее вырвался отчаянный, гневный вскрик. Человек посмотрел на нее с сочувствием.

— Вы так переменились в лице. Кто-нибудь из ваших знакомых?

— Знакомый, — еле выговорила она и взмахнула руками, колени ослабели.

— Боже! — Он успел ее поймать, прежде чем она приземлилась. — Лучше посидите в машине с мамашей, и будем ждать новостей.

— Нет, мне нужно быть там, когда он выйдет, — прошептала она, ее глаза искали знакомое, любимое лицо.

— Посмотрите на себя, — ворчал водитель. — Ваш наряд не подходит для такой ночи, как эта. На вас даже и обуви нормальной нет.

Его беспокойство было справедливо, но Салли отключилась от него. Находясь в плену своего собственного кошмара, она слышала только свой голос, вернувшийся, чтобы снова потрясти ее. Он повторялся эхом в ее опустевшем мозгу.

Можешь сгореть в аду, мне наплевать… сгореть в аду…