Под небом Сицилии

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Нина вернулась в дом, едва волоча ноги. Ей не хотелось туда идти, но выхода не было — придется встретиться со всеми за ужином.

У них с Лоренцо нет будущего, с отчаянием думала она, поднимаясь по ступеням террасы. Она так сильно любила его и пусть совсем недолго, но была счастлива. А что произойдет, если она сейчас заявит о себе? Джо не знает о ее рождении, а если он на самом деле любил ее мать, то это известие ранит его до глубины души и к тому же может изменить его отношение к Софии. И это накануне свадьбы, которая должна положить конец всем неприятностям и соединить их!

Выход один — любить Лоренцо, а свою тайну сохранить глубоко в сердце. Пусть другие будут счастливы. Но хватит ли у нее на это сил? От нее потребуется огромное самообладание — отказаться от того, чего она желала больше всего на свете: любви родного отца.

А как она объяснит Лоренцо, почему искала Джо? Придется стоять на том, что он был ее любовником.

Нина раздраженно вздохнула. К чему так беспокоиться? Лоренцо поверил тому, что она любовница Джо, а свое собственное увлечение ею демонстрирует исключительно для Софии и Кристины. Все это кончится, как только он найдет возможность устранить ее из их жизни.

Нине ужасно хотелось прилечь и отдохнуть. От рассказа Кристины у нее в голове все смешалось.

Но едва она отворила дверь спальни, как тут же захлопнула ее — на кровати, раскинувшись, лежала Кристина и крепко спала. В комнате в беспорядке были разбросаны чемоданы, сумки и яркие пластиковые пакеты с покупками.

— Тише.

Нина вздрогнула — это Лоренцо взял ее под локоть и провел дальше по коридору. Он открыл дверь в соседнюю комнату.

— Та комната принадлежит Кристине, а тебя я поместил в своей, — спокойно сообщил он. — Всем это будет понятно.

Нина от неожиданности раскрыла рот, увидев широченную двуспальную кровать в дальнем углу. Ясно, что Лоренцо не постесняется извлечь для себя всю возможную выгоду из этой ситуации. Она с раскрасневшимся от возмущения лицом повернулась к нему.

— Этого не будет! — кипя от гнева, выпалила она. — В доме полно свободных спален. Тебе так и хочется причинить мне боль и наказать за то, что своим появлением на Сицилии я посмела всех вас потревожить. Учти, Лоренцо, с тобой в постель я больше не лягу.

— Ляжешь, — хладнокровно заметил он. — Правда, мы будем просто спать, и ни на что иное не рассчитывай…

— Твое самомнение потрясает! — воскликнула она. — Правда, это неудивительно после всего, что я узнала о тебе и твоей семье… — Тут Нина осеклась — она не должна давать волю гневу и обиде. В сердцах можно выпалить что-нибудь лишнее. Отвернувшись, она еле слышно спросила: — Где мои вещи?

— Все аккуратно разложено. О каких же семейных делах поведала тебе Кристина? — заинтересовался он.

Нина не стала отвечать, а молча подошла к комоду и, выдвинув ящик, увидела там белье Лоренцо. Она торопливо задвинула его. Слезы жгли ей глаза, и она была рада, что он не подошел к ней. Иначе она просто упала бы в его объятия. В другом ящике Нина обнаружила свои вещи и вынула чистое белье.

— Что же она рассказала тебе? — повторил свой вопрос Лоренцо.

— Семейную историю, — пробурчала Нина, до боли закусив нижнюю губу, чтобы невзначай не проговориться.

— Это не очень-то приятная история, — тихо сказал Лоренцо и спросил: — Ты расстроилась?

Нина повернулась к нему лицом.

— Это печальная история, — сказала она, и слезы навернулись ей на глаза. — Поэтому я подыграю тебе сегодня вечером. Да, я сделаю вид, что я твоя любовница, но притворюсь ею лишь на один вечер, и то ради твоей мамы и Кристины, а завтра утром ты устроишь мой отъезд. Как ты им это объяснишь, меня не касается. Соврешь еще разок.

— Я уже говорил тебе, что ложь для меня отвратительна.

— Полагаю, что нет! — Нина распахнула шкаф и вытащила единственное привезенное ею платье. Оно было свободного покроя, сшито из белого ситца и для сегодняшнего вечера вполне сойдет. — Ты сказал Кристине, что мы собираемся пожениться. Разве это не вопиющая ложь?

— Я ничего подобного не говорил ни ей, ни маме, — спокойно ответил он.

От этих слов сердце у Нины упало, хотя такой обиды можно было ожидать.

Он подошел к ней, и она прижалась спиной к дверце шкафа.

— Кристина сказала, что мы поженимся, — торопливо произнесла Нина. — Она, вероятно, узнала это от тебя, так как я не питаю иллюзий относительно нас с тобой!

— Кристина предположила, что мы поженимся, — поправил Нину Лоренцо. Он не сводил с нее гипнотизирующего взгляда черных глаз. — Я предупреждал тебя, что она существо наивное и полагает, что если два человека состоят в любовных отношениях, то это, естественно, кончается свадьбой.

Нина презрительно хмыкнула.

— Ей и в голову такое не пришло. Она недоумевает, почему мать с отцом так хотят свадьбы. У нее очень свободные взгляды.

Лоренцо отрицательно покачал головой.

— Под этой легкомысленной болтовней она скрывает свои истинные чувства. Ей нужна эта свадьба, так как она настрадалась оттого, что отец не жил с ними постоянно.

Нине до слез стало жаль Кристину… да и себя тоже, хотя она уступает отца той, которая это заслужила больше, чем она.

Она знает, кто ее отец, и все же никогда с ним не увидится. Но хуже всего то, что она встретила человека и безумно влюбилась в него, и даже в этом счастье ей отказано, потому что она ненароком оказалась вовлеченной в запутанную семейную драму.

Чувствуя, что потерпела полное поражение, Нина с мольбой посмотрела на Лоренцо, нервно теребя в руках белье.

— Тем более мне надо уехать, — прошептала она. — Я сейчас еще больше осознала важность этой свадьбы. Мне трудно снова увидеться с Кристиной, не говоря уже о том, чтобы познакомиться с твоей матерью. У нас с Джо было… свое прошлое, и я не очень горжусь этим обстоятельством. Мне лучше уехать. Будет хуже, если я задержусь здесь.

Он сделал к ней шаг. Она сжалась, опасаясь, что он обнимет ее, но он, к счастью, остановился. Нина ощущала тепло, исходящее от его тела, сердце у нее бешено колотилось, но она вполне владела собой и, облизав пересохшие губы, попросила:

— Пожалуйста, Лоренцо. Не надо подвергать всех нас такому испытанию…

— Ты останешься, потому что я хочу, чтобы все были счастливы. — Он взял ее за подбородок. Она почувствовала, какая у него напряженная и холодная рука.

Нина мотнула головой и прошипела сквозь зубы:

— А вдруг я невзначай проговорюсь? За обедом могут возникнуть вопросы, на которые я не знаю ответов, и я могу запутаться, особенно если выпью лишнее…

Он в сердцах схватил ее за плечи и прижал к себе.

— Ври побольше, раз обвиняешь в этом других!

Ох, как она здорово задела его чувства преданного друга, когда обвинила Джо во лжи!

Темные глаза Лоренцо сверлили ее насквозь.

— Тебе не составит труда опять притвориться — у тебя вполне простодушный вид эдакой невинной девочки с широко распахнутыми глазами. Ну и артистка же ты! Я почти поверил, что ты на самом деле была любовница Джо. — Пальцы Лоренцо жгли Нине кожу. — Я занимался любовью именно с тобой, а не с любовницей другого мужчины, — вымученно произнес он побелевшими губами. — Тебе почти удалось обмануть меня, но ты не смогла сдержаться и вся напряглась в ожидании боли. Я — твой первый мужчина, Нина, и от этого был вне себя от счастья, но сейчас мне просто противно.

— Про… противно? — запинаясь, переспросила она. Это ей было совершенно непонятно.

— Да, противно. — Его глаза сузились и почернели от гнева. — От Джо ты, вероятно, не получила желаемого, поэтому решила преследовать его на Сицилии.

Нина изо всех сил пыталась освободиться из его железной хватки. Она извивалась и колотила его по крепкой груди своими маленькими кулачками. Слезы душили ее.

— Я… тебя ненавижу, — рыдала она.

Он не только не отпустил ее, но еще, к тому же, и встряхнул.

— Черта с два ты меня ненавидишь. Ты меня любишь так же сильно, как и я тебя…

И тут вся ее ярость рухнула, как карточный домик, оставив ее без сил и без чувств.

Он поднял ее голову за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Почему, Нина? — хрипло выдохнул он. — Зачем тебе понадобилось выставлять Джо лжецом, когда правду скрывала ты? Зачем было доводить меня до бешенства, когда я всего лишь хотел держать тебя в своих объятиях и любить вечно? Ради Бога, к чему весь этот кошмар?

Да потому, что правда причинит боль стольким людям, хотела крикнуть она.

Глаза Лоренцо искали ответа в ее глазах. Наконец с глубоким вздохом он прижался губами к ее рту. Она зажмурила глаза и вся отдалась волшебству его прикосновений. Тело ослабело, но в душе горел огонь. Поцелуй разжег страсть, в которой сгорели все горькие слова, сказанные друг другу. Поцелуй — всего лишь пролог к любовным утехам, но она вынуждена отказаться от них.

Правда, сделать это было просто невозможно, поскольку его сильное тело напряглось и страстно прижалось к ней. Нина все же попыталась сопротивляться.

Она оторвала губы от его рта и еле слышно произнесла:

— Нет.

Но рука Лоренцо, сжавшая ей подбородок, заставила их губы снова сомкнуться. Другой рукой он стал ласково и требовательно гладить ей спину под блузкой.

Низ живота у нее томительно заныл, и она затрепетала от желания физической близости.

— Я хочу тебя, Нина, — глухо прозвучал его голос. — Это единственный способ выудить у тебя правду. — Он подхватил ее на руки и бросил на постель.

Онемевшая Нина лежала, глядя, как он срывает с себя одежду, при этом не сводя с нее черных решительных глаз. Какая еще правда ему нужна? То, что она его любит? И какие доказательства? Насчет Джо он до конца не догадался. Но вдруг ее осенило, что он имел в виду, бросив ей в лицо грубое обвинение: не добившись от Джо желаемой близости, она кинулась разыскивать его. Он полагает, что наконец-то заставит ее во всем признаться, но даже представить себе не может, каким ударом для всех станет эта правда.

Нина попыталась вскочить, но успела только опустить ноги на ковер, как была опрокинута обратно на постель, и Лоренцо прижал ее собой, закинув ей руки за голову. Она ожидала вспышки гнева, но вместо этого встретилась с взглядом, в котором было лишь отчаяние.

Он с нежностью целовал ее губы, и от этого ей было труднее сопротивляться. Там, где дело доходило до чувственности, она терялась. Ей хотелось полностью подчиниться ему и молиться, чтобы произошло чудо и все ее несчастья испарились, как утренний туман.

Нина прильнула к нему и крепко обняла руками. Ее тело было готово принять его. Он гладил ей бедра, запустив руку под крошечные трусики. Нина в экстазе стонала, груди у нее налились, а он сжал их ладонями, осторожно покусывая ноющие соски. У нее перехватило дыхание, когда он опустил голову ей на живот, а его губы скользнули еще ниже. Она откинулась на подушку, запустив пальцы в его кудри.

Нина не почувствовала, как он снял с нее одежду.

Обнаженная, она изогнулась под ним, со стоном повторяя его имя. Лоренцо что-то вскрикнул и погрузился в нее так глубоко, что она забыла обо всем на свете.

Нина проснулась поздно. Она была одна. Тело ныло, но вечерний ветерок, проникающий сквозь ставни, немного охладил ее. В спальне горели свечи, а за окном сгустилась темнота. Туман в голове рассеялся, и теперь она точно знала, как следует поступить.

Она не может отказаться от любви Лоренцо, и он тоже не откажется. Нина почувствовала это, когда он поцеловал ее в лоб и сказал, как сильно любит. После этого она провалилась в сон. Нет, она его не лишится, но ей придется принести в жертву кое-что не менее важное.

Никто никогда не узнает, что она дочь Джо. Эта страшная тайна умрет в ее сердце. Потерять Лоренцо для нее невыносимо, а с потерей отца, которого она никогда не видела, можно было смириться.

Нина приняла душ, вымыла голову и причесала волосы — они заструились золотыми прядями. Макияж она использовала очень умеренно: чуть-чуть подвела тушью брови и ресницы и слегка подкрасила губы. На шею надела свое единственное украшение — прозрачные стеклянные бусы, похожие на горный хрусталь.

Она улыбнулась, вспомнив, как они со звоном упали в канаву в тот жуткий… нет, замечательный день.

Довольная своим видом, Нина обошла спальню Лоренцо, дотрагиваясь до его вещей и прижимаясь губами к его одежде. Этот ритуал помог успокоиться перед первым в череде многих предстоящих ей испытаний — ведь она решила расстаться со своей мечтой об отце.

Нина бросила последний взгляд на свое отражение в зеркале в позолоченной раме, удовлетворенно улыбнулась и задрала подбородок — ей все удастся, так как ею движет любовь. Но если вдруг он снова захочет узнать, почему она искала Джо, то только чудо поможет ей придумать правдоподобную причину.

— Ты очаровательна, Нина, — произнес Лоренцо, встретив ее на лестнице.

Он ждал ее, и это было приятно. Лоренцо выглядел замечательно: белый пиджак и рубашка, узкие черные брюки и галстук-бабочка придавали ему светский вид. Нине стало обидно, что она одета так простенько.

Он взял ее руку и поднес к губам.

— Я всегда хочу видеть тебя такой… сияющей. — Он улыбнулся. — Не бойся. София тоже страшится вашей встречи, но она, я уверен, полюбит тебя, как и я.

— Надеюсь, — прошептала Нина с искрящимися от счастья глазами, прильнув к его руке щекой. — Я вовсе не нервничаю… ну, может, чуть-чуть. Если она похожа на Кристину, то мне нечего бояться.

— Вот вы где, — неожиданно раздался у них за спиной голос Кристины. — Я думала, что все проспала, а потому стучала к вам в дверь. Ой, Нина, вы так чудесно выглядите. Вы уже видели маму?

— Она в столовой, — сказал Лоренцо вслед Кристине, побежавшей было на кухню. На ней было то самое голубое шелковое платье, которое Лоренцо предлагал Нине в день ее приезда. — Заканчивает сервировку стола, что должна была сделать ты.

Кристина со смехом обернулась:

— Ты и сам мог бы ей помочь.

— Я помог, — тоже со смехом ответил он и, обращаясь к Нине, спросил: — Ты готова? — Глаза Лоренцо заблестели, и напряжение, казалось, исчезло.

Нина кивнула в ответ. Она чувствовала, что все пройдет отлично: Лоренцо и Кристина весело шутят, а она приняла правильное решение — утаить от всех свой секрет.

София стояла у огромного старинного буфета красного дерева спиной к вошедшим, так как раскладывала столовое серебро, но, услышав шаги, обернулась с приветливой улыбкой на красивом лице. На мгновение улыбка замерла на ее губах, и эта маленькая заминка не ускользнула от внимания Нины.

Ей очень хотелось понравиться матери Лоренцо, которую она представляла себе красавицей. И Нина не ошиблась: мать и дочь были очень похожи, только в темных блестящих волосах Софии уже виднелась седина. Стройная и элегантная, она была одета в темно-красное шелковое платье с единственным украшением — крестиком на тонкой золотой цепочке, до которого дотронулась пальцем, прежде чем подойти к Нине.

— Я так рада познакомиться с вами, Нина. — Она наклонилась и поцеловала девушку в обе щеки.

Нину тронуло, что руки этой красивой женщины слегка задрожали, когда она обнимала ее за плечи.

София внезапно отвернулась от Нины и бросила на Лоренцо странный взгляд, которого тот не заметил, поскольку о чем-то с увлечением рассказывал.

Нина не слушала, что говорил Лоренцо, ей стало ясно: она не понравилась Софии, недоумевавшей, что особенного нашел ее изысканный и искушенный в житейских делах сын в этой невзрачной девушке с льняными волосами, которую к тому же подобрал в сточной канаве Палермо!

Нина ощущала свою незначительность и ненужность здесь.

Неожиданно в комнату ворвалась Кристина и кинулась обнимать Нину.

— Мама, правда она чудо? Не знаю, чем ей приглянулся Лоренцо.

Нина видела лишь устремленный на нее через широкий стол взгляд Софии, которой она явно не нравилась. Правда, та ласково улыбалась, и Нине даже показалось, что на ее глазах заблестели слезы.

— Да, она восхитительна, и я рада за них обоих, — наконец проговорила София.

Ужин начался с бледно-зеленого мусса из авокадо. Лоренцо разливал вино, все заговорили, и Нина расслабилась, решив, что ее опасения относительно Софии — просто плод измученного воображения.

Вечер прошел замечательно, непринужденно и тепло. Нина почти поверила, что сможет без особых усилий сохранить свой секрет. О свадьбе не говорили, упомянув только, что это произойдет через неделю. Неужели так скоро?

Лоренцо вновь весело поведал о том, как они познакомились, настолько приукрасив историю, что в его устах она превратилась в трагикомедию. Выходило, Нина должна быть признательна Локасто, что благодаря им познакомилась с таким чудесным человеком, как он, Лоренцо.

Уже под утро, после того, как они помогли Софии и Кристине убрать со стола, Нина с Лоренцо, обнявшись, уединились в спальне, оставив мать и дочь отдохнуть и поговорить на террасе.

Их любовь этой ночью была такой прекрасной, что, засыпая в его объятиях, Нина ощутила безграничное счастье.

Утром первой в доме проснулась Нина. Чтобы не разбудить Лоренцо, доставая вещи из шкафа и комода, она надела вчерашнее белое открытое платье, тихонько спустилась вниз и распахнула дверь на террасу. Ее обдало теплым, ароматным воздухом.

Она никогда в жизни не была так счастлива и хотела этим с кем-нибудь поделиться.

Нина побежала к конуре Карло. Тот встретил ее с обычным восторгом, запачкав грязными лапами белое платье.

— Ох, Карло, посмотри, что ты натворил. Да еще к тому же смял альбом для рисования. Ты на нем, наверное, спал?

Она подняла с земли и отряхнула альбом, забытый здесь накануне.

— Эй, Карло, подожди меня! — крикнула она псу, который понесся через сад по дорожке, ведущей к обрыву.

Нина с трудом добежала до грубой каменной стены, облокотилась на нее, залюбовавшись потрясающим видом: прозрачное синее море и пенящиеся волны у края бухты.

Карло выследил кролика и как сумасшедший кинулся за ним.

— Все равно не догонишь, Карло. Ты слишком растолстел! — со смехом крикнула Нина.

Откидывая волосы со лба, она уронила альбом, но… на землю он не упал. Она резко обернулась и увидела того, кто его подхватил. Джо Джульяни!

У нее замерло сердце. Теплый ветерок, только что приятно обдувавший лицо, показался ей ледяным вихрем.

— Не бойтесь, — произнес негромкий грудной голос, а темные глаза пронзили ее насквозь.

Нина окаменела, очутившись лицом к лицу с собственным отцом. Первой ее реакцией было убежать, но ноги приросли к земле.

Впервые в жизни она увидела родного отца. Господи, неужели этот темноволосый могучий красавец — ее отец? Она не отрывала от него глаз, ища хоть какое-нибудь сходство с собственными нежными чертами. Как же они непохожи!

Когда он протянул ей альбом, Нина увидела длинные, выразительные пальцы — это была рука художника, такая же, как у нее.

— Спасибо, — запинаясь, вымолвила она. И снова ее ждало потрясение — его глаза были полны слез. Он неуверенно улыбнулся.

— Да, похожа… — хрипло произнес он и, смущенно пряча глаза, стал перелистывать альбом; потом вдруг глубоко вздохнул и уже твердо сказал: — Так оно и есть.

Ничего не понимая, Нина нервно спросила:

— О чем это вы?

Джо внимательно посмотрел на нее.

— Мне кажется, вы догадываетесь. София позвонила мне, и я тут же приехал.

— София? — удивилась Нина.

— София знала твою мать. — Взгляд Джо был теплым и искренним. — Они дружили. Прошлой ночью… — он откашлялся, собираясь с силами, — София рассказала мне, что видела девушку, как две капли воды похожую на твою мать. Сказала еще, что ее сын собирается жениться на этой девушке! — Он улыбнулся. — Ты ведь абсолютное подобие своей матери, разве тебе это неизвестно?

Теперь слезы лились потоком по бледному лицу Нины. Она не могла говорить, лишь покачала головой. Мучительные рыдания душили ее, слезы застилали глаза, а сердце, казалось, вот-вот разорвется…

— Милое мое дитя. — Джо обнял ее и крепко прижал к себе, содрогаясь от избытка чувств. — Теперь все хорошо, детка, — прерывающимся шепотом бормотал он. — Твои поиски завершились, и я счастлив за нас обоих.

Они долго стояли, обнявшись, под палящим солнцем. Наконец Нина понемногу успокоилась. Джо приподнял ее заплаканное лицо и, улыбаясь сквозь слезы, вытер ей щеки.

— Я просто не знал, что и думать, когда Лоренцо показал мне твой портрет и спросил, кто эта таинственная Нина. Я ничем не мог ему помочь, но твой облик не давал мне покоя. Ты была очень похожа на ту красивую английскую девушку, которую я так сильно любил. Лоренцо рассказал, как ты пыталась разыскать меня, а я никак не мог понять, почему такая очаровательная девушка подвергает себя опасности и едет на Сицилию, чтобы найти меня.

— Как вы… догадались? — еле слышно прошептала Нина. — Ведь вы не знали… что я родилась.

Он покачал головой.

— Когда я увидел тот рисунок, мне и в голову не могло прийти, что ты моя дочь. Ведь я действительно ничего не знал о твоем рождении. Я просто был потрясен твоим сходством с Андреа. Но потом мне позвонила София…

— Но откуда она могла знать?

Джо улыбнулся.

— Пойдем немного пройдемся. — Он обхватил ее за плечи, и они медленно пошли вдоль дорожки, огибавшей обрыв.

— Нина, — он произнес ее имя с удовольствием, привыкая к его звучанию. — Мы, Андреа и я, решили так назвать нашего ребенка, если родится девочка. — Он вновь улыбнулся, словно отбрасывая прочь призраки прошлого. — У нас с Софией нет секретов друг от друга. Она знала, как сильно я любил твою мать. А когда Андреа написала из Англии, что у нее выкидыш и она не вернется сюда, София помогла мне пережить это трудное время. И вот теперь, спустя столько лет, она вдруг знакомится с возлюбленной своего сына, и эта девушка — точная копия Андреи, твоей матери. Она была потрясена, а потом вспомнила, что ей о тебе рассказал Лоренцо: английская девушка, которая работает в Палермо, одаренная художница, всего на несколько лет старше Кристины и… незаконнорожденная.

— О, ей помог дар воображения, — засмеялась Нина, мысленно вознеся благодарственную молитву Бахусу, богу виноделия, за тот стакан бренди, который развязал ей язык и дал возможность признаться Лоренцо в том, что она — приемыш.

Но тут ужасная мысль пришла Нине в голову: вдруг Лоренцо поделился с матерью своими подозрениями, будто она — любовница Джо?

— София знала, что я наводила о вас справки?

— Нет, но Лоренцо сообщил мне о своих подозрениях, — со смехом признался Джо. — Бедный мальчик, он очень нервничает из-за этой свадьбы. У него весьма возвышенные представления, когда затронуты сердечные дела. — Джо помолчал и тяжело вздохнул. — Я совершил ошибку, Нина, все могло быть по-другому между твоей матерью и мной, если бы…

— Не надо. Это все очень грустно, но… это судьба. — Нина тоже вздохнула. — Андреа, моя мать, умерла, когда я была совсем крошкой…

— Знаю, — тихо ответил Джо. — Когда мой отец наконец признался, что он виноват в нашем разрыве, я попытался найти ее, но узнал лишь, что она погибла в автокатастрофе. Мне следовало быть понастойчивей, и, возможно, я выяснил бы, что ты появилась на свет и что тебя удочерили. Как она могла так поступить? — с трудом вымолвил Джо. — Она ведь знала, как я ее любил.

— Мама была очень молода, — попыталась объяснить Нина. — Своей семьи у нее не было, а ваш отец выгнал ее из Италии. Вероятно, она решила, что у нее нет иного выхода. Думаю, мы никогда не узнаем полной правды. Однако это все из области догадок. — Нина постаралась отогнать мысли о тех муках, какие претерпела ее мать. — Теперь вы женитесь на Софии — она замечательная женщина и верный друг, и у вас есть очаровательная Кристина. А я приехала на Сицилию и встретила своего будущего мужа — гордого Лоренцо Бьяччи, который…

— …готов целовать землю, по которой ты ступаешь, — закончил за нее Джо.

Нина рассмеялась.

— Полагаю, что как раз сейчас он нетерпеливо расхаживает по террасе в ожидании завтрака!

Они медленно пошли обратно в дом, и Нина рассказала отцу обо всем, что произошло с тех пор, как она обнаружила документы и решила отправиться на Сицилию, чтобы отыскать его. И еще Нина рассказала о своих отношениях с Лоренцо, который решил, будто она и Джо — любовники, а она не стала этого отрицать, чтобы пощадить чувства остальных. И о том, как они с Лоренцо полюбили друг друга, и о своих страданиях, и о решении сохранить тайну об отце и не мешать всеобщему счастью.

Страхи кончились, и Нина свободно говорила обо всем, иногда даже смеясь. Наконец они добрались до террасы в сопровождении Карло, который еле волочил ноги.

Джо вдруг посмотрел Нине в глаза.

— Нина, дорогая моя, ты не должна тревожиться о том, что ты не часть нашей многочисленной семьи. София все прекрасно понимает, и они с Кристиной проговорили об этом всю прошлую ночь. Когда я приехал и подтвердил, что ты моя дочь, они были просто в восторге, как и я. Кристине всегда хотелось иметь сестру, а теперь она у нее есть и к тому же обожаемая.

У Нины сжалось сердце. Так приятно слышать заверения Джо, что все ее любят. А как на это посмотрит Лоренцо? Она слишком долго поддерживала его плохое мнение о себе, сможет ли он теперь верить ей?

Джо нежно обнял ее и ушел, пообещав, что они еще не раз побеседуют.

Нина обернулась и увидела Лоренцо, стоящего в тени террасы.

Он подождал, пока Джо исчез в доме, зовя Софию и Кристину, и шагнул навстречу Нине с бесстрастным выражением лица.

Он видел, как они с Джо обнимались, и, наверное, подумал…

— Это все не так! — воскликнула Нина. — Ты ведь решил, что мы… — Она снова расплакалась. — Он — мой отец! Я не могла тебе об этом сказать накануне его свадьбы. Ты все равно не поверил бы мне…

— Я знаю, любимая, знаю. — Он подошел к ней и так сильно сжал в объятиях, что она едва не задохнулась. Он поцеловал ее в волосы. — Я так люблю тебя за мужество!

— Ох, Лоренцо! — рыдала Нина. — Я люблю тебя так же сильно и не хочу терять. Я не могла тебе сказать… Но София догадалась… Твоя милая, замечательная мама все поняла.

— Она рассказала мне сегодня утром о своих подозрениях. Все сходилось. — Он с трудом дышал, зарывшись лицом в ее волосы. — Они с Кристиной всю ночь так и не легли, дожидаясь Джо, который мог все подтвердить. А сейчас я увидел ваши счастливые лица, его и твое.

Нина вытерла лицо тыльной стороной ладони.

— Ох, Лоренцо! Я так не хотела никого огорчать! Я ведь только несколько дней назад узнала, что у меня есть отец. Всю жизнь мне хотелось быть кому-то нужной. Но я ни за что не призналась бы, что Джо — мой отец. Теперь все прояснилось, и это замечательно. Я счастлива, но… почему-то мне грустно. Слишком много всего свалилось.

— Любимая, ты совсем не знакома с нашими сицилийскими обычаями. Ты — дочь Джо, его кровинка, часть его. И моя часть тоже, потому что я слишком сильно люблю тебя. И София с Кристиной тоже тебя любят. Неужели тебе могло прийти в голову, что мы откажемся от тебя? Ты — наша навсегда, и от этого свадьба будет особенной.

Нина никак не могла успокоиться, слезы лились рекой, хотя счастье переполняло ее.

— Лоренцо, я тебя так люблю… но тебе придется постоянно меня подбадривать. Наконец камень упал у меня с сердца. А как быть с моими приемными родителями? Они заботились обо мне, но никогда не… Я чувствую вину перед ними.

— Успокойся, радость моя. Если хочешь, мы позвоним им в Австралию и все расскажем. И пригласим на свадьбу — на нашу с тобой. Уверен, они порадуются за нас.

Нина прижалась к Лоренцо, и слезы высохли у нее на щеках.

— Лоренцо, ты прелесть. С каждой минутой я люблю тебя все больше и больше. — Она запрокинула голову, ища его рот для поцелуя.

Глухое рычание, раздавшееся сзади, заставило Лоренцо на мгновение застыть. Они обернулись и так дружно прикрикнули на Карло, который ревниво взирал на них с верхней ступени лестницы, что тот сразу затих, а потом, покорно поджав хвост, сбежал вниз и улегся у их ног, жалобно подвывая. Он признал свое поражение, а Лоренцо наконец смог прижаться к губам Нины.

— Выходи за меня замуж, Нина Паркер, и сделай меня самым счастливым человеком на земле.

Нина еще не успела сказать «да», как Карло три раза прогавкал свое согласие, щедро оросив слюной босые ступни Лоренцо.

— Вот тебе и ответ, мой замечательный, гордый сицилийский возлюбленный, — засмеялась Нина, вся светясь любовью. — Да, да и еще раз да!

Поцелуй Лоренцо, словно печать, скрепил ее согласие.