Под созвездием Южного Креста

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тони припомнить не могла, когда еще столько мучилась вопросом, как одеться к ужину. Она привезла только одно вечернее платье. Сидело оно как влитое, но, пожалуй, было слишком нарядным. Незачем выставлять напоказ свою красоту. По натуре Тони была миролюбивым человеком и не хотела настраивать против себя всех молодых женщин за столом.

Однако выбора у нее не было — и она натянула через голову короткое вечернее платье золотисто-желтого цвета из шелковистого трикотажа. Его сшила портниха Зоэ, несколько лет проработавшая в доме мод «Шанель». Длинные пряди волос Тони собрала свободным узлом и закрепила шпильками на затылке. Завершили туалет золотые серьги — подарок Зоэ.

Как почетную гостью, Тони посадили рядом с Берном. Кейт сидела напротив, Керри — рядом с ней. Стол был богато сервирован, на нем красовался сервиз из тончайшего фарфора и сверкало серебро. Натертый до блеска паркетный пол был устлан старинным ковром. Две прелестные цветочные композиции и безделушки из фамильного розового фарфора украшали камин. С лепного потолка свисали две хрустальные с золотом люстры. Вдоль всего стола были расставлены на одинаковом расстоянии друг от друга небольшие букетики белых лилий и орхидей, завернутых в листья магнолии. Соня, руками которой была сотворена эта красота, в узком платье до щиколоток из серебристого муара восседала на противоположном конце стола рядом с Ферн и Джоэлом. Как можно дальше от меня, подумала Тони.

Это был привилегированный мир, и в нем имелись строгие правила. Люди, нарушавшие их, подобно Зоэ, безжалостно изгонялись. Даже Керри, сияющий от радости, выглядел здесь немного неловко. Но какой он милый, с любовью отметила Тони, и как похож на отца!

Разговоры за столом велись светские, слегка сдобренные сплетнями. Тони рассеянно прислушивалась к журчащей вокруг речи, с удовольствием смаковала отличные вина и отдала должное прекрасно сервированным и вкусным блюдам.

После обеда молодые женщины ненадолго отправились в комнату отдыха, чтобы привести себя в порядок, предоставив мужчинам возможность побеседовать на свободе о бизнесе, состоянии экономики, о том, какого федерального министра следует отправить в отставку, запивая все это превосходным портером.

Тони подождала, пока освободилось место у зеркала, и начала красить губы. К ней приблизилась Андреа. Минуту-другую, она молча изучала их отражение в зеркале, потом заговорила:

— Наверно, вы заплатили за это платье целое состояние? — Впервые в ее зеленых глазах мелькнула зависть, что не укрылось от внимания Тони.

— Да нет, — любезно ответила она, — его сшила подруга моей мамы.

— Очень красивое. Ваша мама… То есть легендарная Зоэ. — Андреа достала пудреницу, тронула пуховкой нос и подбородок. — Я так много слышала о ней.

— От кого? — чересчур резко спросила Тони.

— От Берна, конечно, — ответила Андреа, словно удивленная, таким вопросом. — Извините, Тони, но вы же знаете, что Джоэл и Ферн уже год встречаются, да?

— Ну и что?

— Похоже, вы им мешаете. — В тоне Андреа сквозило явное осуждение.

Терпение Тони достигло предела.

— По-моему, вы все слишком на него давите, — парировала она.

— Насколько я понимаю, вам не по вкусу, когда с вами говорят откровенно.

— Правильно понимаете.

Разговор, грозивший перейти в ссору, был прерван появлением улыбающейся Кейт.

— У вас будет масса времени, чтобы получше познакомиться. — Она улыбнулась еще шире, не уловив возникшего между двумя ее подружками напряжения. — А сейчас идемте танцевать.

Она щебетала так весело и возбужденно, что Тони поспешно изобразила на лице улыбку, не желая омрачать хорошее настроение Кейт.

Бальный зал выглядел великолепно. Все было готово для будущего радостного события. Пылали четыре хрустальные люстры, блестели деревянные панели на стенах, в воздухе разливался аромат цветов. Керри и Кейт, счастливые и довольные, уже кружились в танце на натертом полу. Ферн с Джоэлом и еще одна нарядная пара составляли им компанию. Джоэл помахал рукой, и Андреа тут же повернулась к Тони с напряженной улыбкой.

— Помните, что я сказала, Тони. Джоэл был всем доволен до вашего приезда.

Эта особа уже мнит себя членом семьи! — мысленно возмутилась Тони.

— Андреа, мне не в чем себя упрекнуть, но, даже если бы и было, я бы не стала отчитываться перед вами, — парировала она как можно спокойнее.

В противоположном конце зала Берн беседовал с Джеймсом Паттерсоном. Он повернулся и увидел их. Тони услышала, как он извинился и, отойдя от Джеймса, направился к ним. Стоящая рядом Андреа вся затрепетала. Кого из них он пригласит? Внезапно Тони захотелось все упростить и пойти ему навстречу, но тут кто-то ее окликнул. Боже, Джоэл! Он очутился рядом раньше Берна и протянул руки.

— Потанцуем?

Отказать невозможно. Невежливо. Джоэл не был пока помолвлен и явно с этим не торопился.

— Ты потрясающе выглядишь! — восхитился он, когда они вышли в центр зала. — А что такое с Андреа?

— О чем ты? — деланно удивилась Тони.

— Мне показалось, вы поссорились.

— Правда? — Интересно, кто еще заметил?

— Андреа не любит конкуренции.

— Думаешь, она боится, что я отобью у нее Берна, а заодно и тебя у Ферн? — усмехнулась Тони.

— А почему бы и нет? Тебе такая задача по плечу, — рассмеялся Джоэл, всецело отдавшись удовольствию держать ее в объятиях.

Танец закончился, и Тони с облегчением вздохнула: от Джоэла лучше держаться подальше. Увидев, что она освободилась, ее стали приглашать другие. Улучив момент, когда она на минуту осталась одна, Джоэл поспешил к ней через весь зал, словно мотылек на пламя, но его опередили: к Тони потянулась мужская рука. Под темной тканью рукава — бронзовая кожа, сильные пальцы.

Берн.

— Тебе не очень-то удается держать Джоэла на расстоянии. — Их взгляды встретились, в его глазах читалось раздражение.

— Твой брат чересчур развеселился, но я тут ни при чем, — вспыхнула девушка. — Очевидно, он не обладает твоей способностью сохранять дистанцию.

— Значит, ты по мне скучала? — Его низкий, рокочущий голос прошелся по ее нервам, как по струнам.

— Я ожидала, что ты пригласишь меня хотя бы на один танец. — Она слегка отодвинулась, чтобы посмотреть на него.

— И потому позволила Джоэлу увлечь себя в круг? Не лучший способ выбрала.

— Просто не знала, кого ты собирался пригласить. Меня или Андреа. Решила облегчить тебе выбор.

— Я должен испытывать благодарность? — Он на секунду остановился, любуясь изгибом ее стройной шеи.

— Да, и очень большую. Уверена, ты понимаешь, что из-за меня возникло некоторое напряжение. — Еще не договорив, она заметила у двери Ферн и Джоэла. На лице девушки было написано еле сдерживаемое негодование.

— Ты гораздо красивее их всех, — лениво протянул Берн, думая, что Джоэла вряд ли удастся удержать на привязи. — Давай выйдем на террасу, подышим воздухом? Я принесу шампанского.

— Не возражаю. — Она тут же успокоилась и улыбнулась.

Через минуту Берн вернулся, и они направились на террасу, где веяло свежестью и прохладой. Млечный Путь струился по небу россыпью алмазов. Привлеченная ароматом гардений, Тони направилась в сад. Быть рядом с Берном — все равно, что купаться в лучах солнца после унылой европейской зимы. Она потягивала шампанское, спрашивая себя, догадывается ли он о том, что она безнадежно влюблена в него? Причем уже давно, чуть не всю жизнь.

— Какая дивная ночь! — Тони подняла голову и устремила взгляд на светящееся небо. Там, в вышине, почти прямо над домом, раскинулся Южный Крест во всем своем сверкающем великолепии. Нервы Тони обострились. Близость Берна наполняла ее ощущением счастья, радостно возбуждала и приводила в смятение. Может, это у нее от Зоэ, такая особая чувственность?

— Ты сама словно звезда. — Берн поднес к губам бокал, словно предлагая тост в ее честь. Его глаза откровенно любовались лебединой шеей Тони, красоту которой подчеркивала новая, непривычная прическа.

— Спасибо, Берн, — просто сказала она.

— Роскошные волосы, прекрасное лицо. Стройное тело. Длинные ноги. Независимый ум.

— Последнее тебя не пугает? Он взглянул на нее.

— Нисколько. Мне нравятся женщины, имеющие собственный голос.

— Может, мне следует заняться политикой? — предположила Тони.

— Мама играет заметную роль в женских организациях нашего округа, — кивнул он, словно принял ее слова всерьез.

— И ты ожидал бы того же от своей жены? Небольшая пауза.

— Пожалуй, да.

— А еще, какие качества ты предпочитаешь? — Она повернулась к нему.

— Давай прикинем. — Он не сводил с нее глаз. — Мне нужна самостоятельная женщина, которой я мог бы абсолютно доверять и без которой не мог бы жить. С чудесной улыбкой. Нежным ртом. Мягкая, любящая, заботливая. Желающая, иметь детей. Наших детей.

— Ты многого хочешь. — Ее голос чуть-чуть дрогнул.

Берн пожал широкими плечами.

— Брак должен быть важнейшим решением в жизни.

— Господи, скажи это моей матери. — Тони тяжело вздохнула.

— Ты совсем другая, Антуанетта.

Эти слова тронули ее сердце. Запрокинув голову, она снова посмотрела на звезды.

— Ой, Берн, смотри, звезда упала! — Тони схватила его за руку.

— Падающая звезда горит ярче. Скорей загадай желание.

Пусть он меня полюбит! Долго думать ей не надо было. Ее единственное желание пришло из самой глубины сердца.

— Что ты загадала? — поинтересовался Берн, видя мечтательное выражение на ее лице.

— Не скажу, а то не исполнится.

Он снова посмотрел на Тони — воплощенное очарование! Ощутив бурную реакцию собственного тела, Берн чуть было не сгреб ее в охапку: так захотелось погладить эти хрупкие плечи, коснуться губами губ, обвести их мягкие очертания. Ласкать небольшую упругую грудь. Подхватить на руки, унести… Привычное самообладание начало ослабевать. От нее словно исходит приказ уступить, поддаться, а он не из тех, кто легко приспосабливается к подобному перевороту в своей жизни. Любовь — да. Но разве эта яростная, всепоглощающая жажда сердца и плоти — любовь? Нет, просто наваждение.

Сделав над собой усилие, он перевел взгляд на сад, за которым раскинулись его владения под названием «Касл-Хилл».

— Ты обдумала свои дальнейшие планы? — Тон его стал излишне резким, почти официальным. Совсем не таким, как несколько минут назад.

Тони мгновенно уловила неприятную перемену и постаралась заглушить нахлынувшие на нее чувства, взять себя в руки.

— Да нет. Правда, поговорила немного с Керри о своих делах.

— Насчет продажи твоей части Науры? Она отпила глоток шампанского.

— Ты слишком торопишь события, Берн.

— Просто хочу помочь.

— Кейт и Керри. Не мне.

— То есть? — Он избегал смотреть ей в глаза.

— Кейт твоя сестра. Естественно, ты хочешь видеть ее хозяйкой собственного дома.

— Разумеется, но ты же и не собираешься жить в Науре? Сама говорила.

На секунду ему показалось, что вопрос останется без ответа.

— Мне трудно отказаться от всего, что связано с моим отцом, — наконец вымолвила Тони.

Сильный аргумент. Разве сам он не тоскует по обществу отца? Ему не хватает его советов, их долгих разговоров, единства взглядов.

— Это я могу понять, Антуанетта.

— Правда? — Она повернулась к нему. — Тогда почему ты так настаиваешь на своем?

— Бог знает! — Берн пожал плечами. Не следовало затевать бесполезный разговор, но эта девушка имела на него такое влияние, что он уже не сомневался: она круто изменит его жизнь. — Твой приезд, всколыхнул нас. Пробудил массу воспоминаний.

— О том, как умер мой отец? — Тони нахмурилась.

Однако Берн имел в виду нечто другое.

— Никто из нас этого не забудет, Тони. Я сам доставил его в больницу. Увы, слишком поздно.

Его слова поразили ее как громом.

— Неужели ты винишь себя?

— Знаю, это не совсем разумно, но… да, виню. Эрик сообщил мне по рации, что поранил руку. Я, конечно, напомнил, что надо сделать укол против столбняка, а нужно было немедленно лететь к нему на вертолете.

У Тони комок застрял в горле.

— Я и не подозревала, что ты носишь такую тяжесть на сердце, Берн.

— Антуанетта, ты многого не знаешь. — В его тоне вновь появилась резкость. Почему он злится на нее? Непонятно. Она же тут ни причем.

— Мне так жаль… — Она быстро отвернулась, пряча невольные слезы.

— Не плачь, не надо. — Берн поймал ее руку, чувствуя прилив желания, жгучего, сладкого, яростного. Вот-вот потеряю голову из-за этой девчонки, подумал он. — Все забываю, как ты молода.

Ее маленькая, изящная ручка задрожала.

— По возрасту — да, возможно, но я знаю, что такое жизнь.

— Зачем нам ссориться? Безумие какое-то.

— Похоже, нам предстоит много ссор.

— Нет, просто ты реагируешь слишком обостренно. — Его пожатие усилилось.

— Не думаю. — Эмоции переполняли ее, и главной из них было отчаяние. — Вижу, ты боишься, что я могу омрачить счастливое для Кейт время.

— Тони, — голос Берна звучал спокойно, — я всего лишь попросил тебя не поощрять ухаживания Джоэла. Ты же видишь, какой он увлекающийся.

— А мне ты, очевидно, совсем не доверяешь? Ты несправедлив, Берн.

— Тони, не уходи…

Она чувствовала его ладонь, теплую, сильную, которая жгла ей руку.

— Пусти, пожалуйста.

— Не могу. — Господи, это была чистая правда! Весь во власти непреодолимого желания, он не мог отпустить ее. Наоборот, его тянуло к ней словно магнитом, настойчиво, неудержимо. Да и она, несмотря на робкие протесты, по-настоящему не сопротивлялась. Все происходило слишком быстро. Чувства, идущие из потайных глубин их сердец, разгорались, как пламя в сухой траве.

В дверях, ведущих на террасу, на фоне ярко освещенного зала появился женский силуэт. Стройная фигура, огненно-рыжие волосы.

— Берн, я тебя потеряла! — воскликнула Андреа, искусно изображая беззаботность.

До них долетела волна смеха и музыки. Странно, мелькнула у него мысль, несколько минут назад они словно были в другом мире, где царило молчание, а говорили только сердца.

— Мы вышли подышать, Андреа. Присоединяйся, — сухо ответил он.

— Здесь так чудесно, — продолжала щебетать та, хотя внутри у нее все переворачивалось. Ревность просто душила ее. Яблочко от яблони недалеко падает, со злостью думала она. Эта Тони Стритон отнимает у нее все: вечер, друзей, мужчину.

— Извините, я, пожалуй, пойду… — Тони попыталась ускользнуть. Сердце у нее в груди колотилось как сумасшедшее, тело трепетало от пережитого возбуждения.

Андреа одобрительно кивнула.

— Пора, а то некоторые чувствуют себя брошенными.

— Некоторые? — Тони задержалась, понимая, что Андреа ревнует.

— Возможно, мне не следовало бы вмешиваться, но я имею в виду Джоэла. Похоже, он забыл, что несвободен. — Это было сказано с напускной игривостью, однако Тони ощутила укол.

— От него мы такого не слышали, Андреа, — вмешался Берн неожиданно резко. Улыбка исчезла с лица Андреа.

— Но ведь у них с Ферн серьезно?

— Ферн, возможно, и настроена серьезно, — поправил Берн, — а Джоэл просто пошел у нее на поводу.

Тони не стала им мешать. Пусть выясняют отношения без нее. Она быстро прошла в дом и несказанно обрадовалась, наткнувшись на брата.

Керри, тоже очень довольный, не сразу понял, что сестра чем-то взволнована.

— Что случилось?

— Ничего. — Зачем портить ему вечер? Керри кивнул в сторону террасы.

— Неужели Андреа наговорила тебе гадостей? Я видел, как она направилась туда в поисках Берна. Он был с тобой?

— Да, — как можно спокойнее ответила Тони. — Мы вышли подышать воздухом.

— Вот оно что! Она же по нему с ума сходит.

— Знаю, Керри, — сухо заявила Тони с некоторым раздражением. — Надо быть слепым и глухим, чтобы этого не заметить.

— Так что она сказала? — Брат вгляделся в лицо Тони.

— Давай не будем о ней говорить, а? Не хочу портить чудесный вечер.

Керри взял ее руку, ободряюще пожал.

— Не беспокойся, завтра поедем домой. Наша свадьба всех вывела из равновесия. Время, конечно, волшебное, но эмоционально слишком насыщенное.

— Я так рада, что ты нашел Кейт. — Тони серьезно посмотрела на брата.

— Она единственная девушка в моей жизни, — улыбнулся Керри. — Никто не знает меня лучше, чем она. Кроме моей сестренки, конечно. Я не хочу, чтобы ты уезжала, Тони. Не хочу тебя терять, никогда.

Большинство гостей уехали на следующее утро, кроме Андреа и двоюродных сестер Бирсфордов, которые отправились к бассейну позагорать. Тони собиралась покататься верхом, но передумала, когда Соня предложила ей примерить приготовленное для нее платье.

— Давай посмотрим, не нужно ли его подогнать по фигуре, дорогая.

— Сначала взглянем на мое! — Кейт улыбнулась сияющей улыбкой и погладила мать по щеке. — Увидев его, мама прослезилась.

— Ты в нем такая красавица, дорогая доченька. Иди с Кейт, Тони. Мне надо тут кое-что сделать, а потом я поднимусь к вам. Пойдите в мою гардеробную, там вся стена зеркальная, и ты сможешь лучше себя рассмотреть, Тони.

Они поднимались вверх по лестнице, когда появился Керри.

— А-а, вот вы где, девочки. Не хотите прокатиться на лошадях?

— Минут через пятнадцать, — отозвалась Кейт. — Сначала покажу Тони мое подвенечное платье.

— Ну, тогда через час, не раньше, — сделал вывод Керри.

— Нет, пятнадцати минут нам хватит. Ой, погоди, — спохватилась Кейт, — Тони тоже должна примерить свое.

— Ладно, вы поезжайте, — предложила Тони, — а я вас догоню. Вы куда?

— Такой день прекрасный! — Керри улыбнулся. — Поедем на Пятую милю.

— Отлично.

Спальня Кейт, откуда открывался чудесный вид на Касл-Хилл, была выдержана в светло-зеленых и белых тонах. На стенах висели акварели викторианской эпохи с изображением растений. Из мебели стояли диван, два глубоких кресла, небольшой круглый столик, прелестное антикварное трюмо у двери и высокий книжный шкаф, выкрашенный белой краской, до отказа набитый книгами и симпатичными безделушками. Удобная просторная комната любимой дочери хозяйки дома.

— Платья здесь, — указала Кейт, направившись в смежную комнату, служившую гардеробной. Назад она возвратилась с подвенечным платьем из блестящего, словно светящегося шелкового атласа цвета магнолии.

— Ой, какая прелесть! — Глаза Тони заблестели от восторга.

— Я знала, что тебе понравится.

Тони благоговейно коснулась пышной юбки, соединяющейся с приталенным корсажем без бретелек. Глубокий вырез в форме сердца окаймляли атласные розы. Верх был отделан изысканным кружевом цвета шампанского и украшен ручной бисерной вышивкой и мелким жемчугом.

— К нему есть головной убор, — возбужденно затараторила Кейт. — Диадема из атласных роз с короткой пышной вуалью.

— У Керри дух захватит, когда он тебя увидит.

— Надеюсь. — Кейт улыбнулась. — Ты знаешь, что наша эмблема — лебеди?

— Да, Джоэл говорил.

— Лебеди подбирают себе пару один раз и навсегда, — мечтательно произнесла Кейт. — Таким будет наш брак.

— Чего я вам и желаю. — Тони порывисто потянулась вперед и поцеловала Кейт.

— Ты тоже заслуживаешь хорошей жизни, — подхватила та. — Тебе нелегко пришлось.

— У меня были свои радости, Кейт.

— Не уезжай, Тони. Оставайся.

— Но, я же не смогу жить вместе с вами, ребята, — рассмеялась Тони, растроганная искренней симпатией Кейт.

— Наура — наполовину твой дом, — просто сказала та. — Не думай, будто я хочу выгнать тебя. Ты много значишь для нас. Керри ужасно по тебе скучал.

Тони вспыхнула и отвернулась.

— И все же он говорил довольно холодно, когда я звонила. На многие письма не ответил. Я уж решила, что потеряла его, Кейт.

— Керри страдает молча, — вздохнула та. — Он все носит в себе.

— Как и многие из нас. Я тебе очень благодарна. За то, что облегчила его боль.

— Что-то разговор у нас пошел чересчур серьезный. — Кейт сделала попытку улыбнуться. — Мы же пришли примерить твое платье!

Платье Тони тоже висело на вешалке в гардеробной. Оно было сшито из матового шелкового атласа изысканного, трудноопределимого сине-фиалкового оттенка. Без бретелек, но для церемонии предлагался короткий гипюровый жилет-болеро, оставлявший плечи открытыми и мягко облегавший бюст. Корсаж на косточках, так что лифчик не понадобится. Чрезвычайно довольная, Тони сняла желтое хлопчатобумажное платье, которое надела к завтраку, и облачилась в новый наряд. Юбка расширялась книзу от слегка заниженной линии талии, углом сужавшейся впереди. Цвет, покрой, роскошная ткань — все было безупречно. Она подошла к старинному зеркалу. Фигура отразилась в нем почти полностью. Девушка потянулась за кружевным болеро, надела, любуясь тем, как красиво кружева обрамляют обнаженные плечи. Здесь же стояли атласные туфельки на высоких каблуках в тон платью. Какое оно красивое! Чтобы получше рассмотреть себя в новом наряде, Тони отправилась в апартаменты миссис Бирсфорд. Она постучала в дверь, постояла. Не дождавшись ответа, повернула ручку и плавно скользнула внутрь. В таком платье не ходишь, а плывешь, будто лебедь.

Соня занимала целую анфиладу комнат, состоящую из гостиной, с одной стороны, и спальни с гардеробной и ванной — с другой. Гардеробная представляла собой просторное помещение, в котором можно было повернуться, отойти подальше и хорошенько разглядеть себя в зеркалах, занимавших одну из стен целиком.

Тони зажгла все лампы и поразилась тому, как ее платье заиграло при ярком свете. На секунду она словно не узнала себя. В море света ее длинные волосы заблестели, будто в них вплели золотые и серебряные нити. Щеки от волнения горели нежным румянцем, а глаза искрились, подобно драгоценным камням, их цвет казался более насыщенным на фоне фиалкового атласа.

Какое волшебное настроение может создать романтический наряд! Она шагнула вперед, желая рассмотреть себя получше, даже подышала на стекло и протерла его, чтобы убедиться, что она настоящая. Медленно повернувшись, словно в старинном танце, Тони собрала волосы и стала укладывать их на разные лады, гадая, какую лучше сделать прическу, чтобы подошла к ее головному убору из цветов: распустить по плечам, зачесать наверх или закрепить на шее свободным узлом. Конечно, ее платье подружки невесты великолепно, но насколько чудеснее было бы стоять в собственном подвенечном одеянии, мечтая о том мгновении, когда она заглянет в лицо мужчины, которого любит всем сердцем. Мужчины, который стал неотъемлемой частью ее жизни.

От этой фантазии перед ее мысленным взором вдруг возникла живая картинка, которая не исчезла сразу, а задержалась, словно время ненадолго остановилось.

Она увидела привлекательное лицо, утонула в глубинах серебристо-серых глаз, обладатель которых наклонил черноволосую голову, его красиво очерченные губы приникли к ее губам. Иллюзия была настолько полной, что Тони вздрогнула и прерывисто вздохнула, а в следующую секунду весело посмеялась над собой: ну и глупая же она! Приходилось признать: она стала очень возбудимой, и все за какие-то несколько дней! Что же это было сейчас? Предзнаменование, знак, посланный судьбой?

Тони не сразу поняла, что в соседней комнате кто-то появился. Вероятно, пришла Соня — посмотреть, как она выглядит. Тряхнув головой, подхватив одной рукой пышную юбку, Тони заспешила в спальню — и застыла на месте с бьющимся сердцем, услышав голос не Сони, а Берна.

— Мама, ты здесь? — В его тоне слышались теплота, небрежность и легкий оттенок нетерпения. — Я только что вспомнил, мы не…

Он не договорил. Увидев перед собой прелестное создание, он буквально остолбенел от неожиданности.

— Берн! — Едва не столкнувшись с ним, Тони вздрогнула и покачнулась, словно цветок лилии на длинном стебле.

— Извини, я искал маму. — Он хотел произнести это непринужденно, а получилось резко, почти грубо. Ничего, так даже лучше, успокоил себя Берн. Для них обоих.

— Соня сказала, что у нее дела. — Тони еле перевела дыхание, чувствуя легкое головокружение под взглядом его искристых глаз. — Я примеряю платье, в котором буду на свадьбе.

— Это я вижу.

С минуту он молча разглядывал ее. Разумеется, он видел этот наряд в тот день, когда его привезли, и потом на чердаке, где его повесили на длинную балку. А еще раньше Кейт и Соня показывали ему множество образцов тканей, одна лучше другой, ища его одобрения, как будто он что-то не одобрил бы: все, чего хотела его сестра для своей свадьбы, он готов был ей подарить. Но в памяти остались лишь яркие краски, роскошные ткани. Теперь же перед ним стояла Антуанетта Стритон, юная женщина, которую он знал с детства, ослепительно красивая. Ее безупречная кожа словно светилась изнутри, источая свежий аромат жасмина. На лице играли нежные оттенки, золотисто-кремовые, слегка розоватые, а глаза — темно-синие с фиалковым отливом. Ее красота проникла ему в самое сердце, заставила кровь быстрее струиться в жилах. Как хороши ее обнаженные плечи и полукружья грудей, выступающие из декольте, а особенно ложбинка между ними, видная в вырезе в форме сердца!

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он низким, слегка охрипшим голосом и, взяв волнистую прядь ее волос, погладил ее. — Ты самая красивая женщина из всех, кого мне довелось видеть. — В его тоне появилась легкая ирония. — Прямо героиня поэтических произведений, романтических легенд. Рапунцель, Беатрис, леди из Шалотта…

Что бы он ни говорил, как бы ни мучил ее, невозможно вообразить, что он действительно желает ее. Что она прочтет в его глазах?

— Рада, что платье тебе нравится, — сдавленно произнесла Тони, нервы у нее натянулись, словно струны.

— Мне нравишься ты. — Его глаза обежали ее волосы, лицо, губы, шею, грудь…

— Почему ж тогда ты откровенно противишься этому?

— Привык защищать свою холостяцкую свободу.

— Понятно. — Его пристальный взгляд начинал ее нервировать, но она не отвела глаз. — У тебя двойственность в характере. Я все время ее чувствую.

— Я не могу сблизиться с тобой, моя милая Антуанетта. Даже ненадолго.

— Однако твоя решимость постоянно подвергается испытаниям.

Его губы дрогнули в иронической усмешке.

— Мы оба это знаем.

— Хочу, чтобы ты понял: я женщина. — Подняв руки, она покружилась, словно приглашала полюбоваться собой.

— Ты играешь с огнем, Тони, — предостерегающе заметил он. — А огонь обжигает.

— Я знаю, — ответила она. — Но меня все равно к нему тянет.

— В твоих словах чувствуется обреченность. Она подошла очень близко, присела в реверансе.

— В судьбу ты не веришь? Кажется, начал верить!

— Где-то в глубине души, наверно, верю, — протянул он, — но у нас же есть воля.

— Конечно, чтобы придать смысл нашей жизни, не бояться идти навстречу приключениям, стремиться к осуществлению честолюбивых замыслов, принимать вызов, который бросает нам жизнь.

— Антуанетта, тебе не удастся бросить мне вызов.

Она умолкла, словно признав его правоту.

— Нет, разумеется, не удастся. Мне хорошо известно, каким несчастьем заканчивается неразделенная страсть. — Она хотела проскользнуть мимо него, боясь, что вот-вот расплачется, но в последний момент он схватил ее за руку и крепко прижал к себе, будто стремился унять сотрясавшую ее тело дрожь. Его высокая худощавая фигура была заряжена такой энергией, словно им двигала какая-то внешняя сила.

Сдавленный крик вырвался из груди Тони — смесь страха и сильного возбуждения. Невероятно трудно бороться с влечением! Не успела она опомниться, как его губы прижались к ее с такой силой, что она едва могла дышать. Сердце ее громко колотилось — Берн слышал в ушах его стук. Никогда еще он не испытывал подобного всепоглощающего наслаждения, источник которого все время находился рядом, томясь в ожидании. Его язык раздвинул ее губы, проник во влажную глубину рта. Аромат жасмина кружил голову, его источало ее тело. Жажда обладания росла так быстро, что казалось, его уже ничто не сможет остановить. Словно яркая красная вспышка. Красное — означает страсть. Красное — означает опасность.

— Разве не говорится, что лучший способ избежать искушения — поддаться ему? — Он оторвался от ее губ, его глаза сверкнули. Тони стояла, как завороженная, без движения, не в силах ответить. Он слегка потряс ее за плечи: — Тони? — И погладил по щеке.

— Что? — еле слышно пролепетала она.

— Я не хотел… Так получилось. Но я могу остановиться. — В его голосе зазвучала привычная твердость.

Боль пронзила ее сердце.

— Почему ты так жесток?

— Жесток? — Берн смотрел на нее со смешанным чувством гнева, раскаяния, желания. Все эти противоречивые эмоции боролись в нем, отражаясь на смуглом лице. — Я пытаюсь удержать контроль над ситуацией. Пока ты не готова…

— Просто не знаю, как ты мог такое сказать! — возразила она.

— Я так думаю.

— Значит, ты разрываешься между желанием дать волю своим чувствам и оттолкнуть меня, чтобы не сорваться в пропасть? — В ее глазах стояли слезы.

— Именно это меня и беспокоит: пропасть, в которую мы можем сорваться. Ты тоже должна бояться.

— Можно я пойду, Берн? Мне надо идти, — взмолилась Тони.

Она выглядела такой юной, от ее красоты дух захватывало! Берн заговорил с нескрываемой страстью:

— Я не причиню тебе зла.

— Уже причинил.

— От души надеюсь, что нет, — с искренним чувством сказал он.

— Не беспокойся. — Гордость заставила ее поднять голову. — Скоро я покину твою территорию. В Париже мне нравится гораздо больше.

— Ты никогда не научишься убедительно лгать.

— Я здесь чужая. — Она горестно покачала головой, светлые волосы, обрамлявшие разрумянившееся лицо, всколыхнулись. — Мне негде голову приклонить.

Правда, заключенная в этом безыскусном признании, поразила его.

— Я все улажу, Тони. Обещаю. — Ему вдруг захотелось защитить ее от всякого зла.

— Не надо. — Она отрицательно качнула золотистой головкой. — Мне от тебя ничего не нужно, Берн. — Даже произнося эти слова, она дрожала от желания, такого сильного, что боялась потерять сознание.

— Ты хочешь того же, что и я, — хрипло пробормотал он. — Хорошо ли это для нас — другой вопрос.

— Тогда почему ты меня не отпускаешь? — воскликнула она.

Тут только он сообразил, что его рука все еще обвивает тонкую талию.

— Потому, что я не в себе, — выдохнул он. — С той минуты, как тебя увидел.

— Вот и отлично! — Тони была на грани истерики. — Могущественный Берн Бирсфорд наконец-то узнал, что такое мука. И я тому причиной. Мыслимо ли представить такое? Маленькая Тони Стритон, девочка, которая была влюблена в тебя, когда ей было семь.

— То есть, как это была! — Он притянул ее к себе, его серые глаза заблестели так, что могли, кажется, осветить весь мир.

На сей раз она даже не успела вскрикнуть. Он впился губами в ее рот и продолжал целовать, пока возбуждение не стало почти невыносимым. Ее соски отвердели и проступили под атласной тканью облегающего корсажа. Его рука потянулась к ним.

— Берн! — воскликнула Тони в мучительной агонии наслаждения.

— Я хочу тебя, — пробормотал он. Он мог бы поднять ее одной рукой. Унести.

Однако судьбе было угодно вмешаться в происходящее в тот самый момент, когда они вплотную приблизились к опасной черте.

— Тони? Ты там, дорогая? — послышался голос Сони, становившийся все громче по мере ее приближения: она шла из коридора в спальню.

Тело Тони горело. Напряжение между ней и Берном было так велико, что стало почти осязаемым, воздух наэлектризовался и почти потрескивал. Соня заметит. Непременно.

— А-а, вот ты где! — Миссис Бирсфорд вплыла в комнату и, увидев Берна, сначала удивилась, а потом забеспокоилась: — Все в порядке? — Она переводила взгляд с одного на другую, заметив, что ее обычно невозмутимый сын побледнел под загаром, а глаза Тони стали огромными, как блюдца, на почти белом лице.

Они стояли очень близко, но их тела словно говорили, что они хотят быть в другом месте. Соне показалось, будто в глазах девушки блеснули непролитые слезы.

Первым опомнился Берн. Его лицо приняло обычное спокойное выражение, голос зазвучал уверенно:

— Конечно, мама. Что может случиться? Тони примеряла свое новое платье, как видишь.

— Оно тебе очень идет, дорогая, — включилась Соня. — Ну-ка, покажись.

Усилием воли Тони взяла себя в руки и послушно покружилась перед ней, хотя на самом деле девушке хотелось сквозь землю провалиться. В свою очередь миссис Бирсфорд подавила в себе тревогу, даже укол ревности. Берна, своего первенца, она просто обожала. Она любила всех своих детей, но именно Берн наполнял ее сердце гордостью. Именно он осуществил мечты родителей, подарил ей радость в полной мере ощущать себя матерью. И вот появилась юная Тони Стритон. Девушка, которую Соне будет трудно принять в семью. Не потому, что она дочь Зоэ. Это было бы слишком несправедливо. А потому, что Тони из тех молодых женщин, которые способны украсть у мужчины сердце. Всю его любовь. Устыдившись своих мыслей, Соня продолжала:

— Сидит, как влитое. Я так рада. Ленивым, неторопливым движением Берн протянул руку, приподнял пальцем подбородок Тони.

— Скажи что-нибудь, — попросил он, — иначе мы подумаем, уж не ангел ли нас посетил.

Ненавижу тебя, подумала Тони. Мучитель. Каждый нерв в ее теле отозвался на его прикосновение.

— Я не ангел. Можешь не сомневаться. — Она решительно взглянула ему прямо в глаза.

— Ну, а похожа ты на ангела.

— Берн, перестань дразнить девочку, — вмешалась Соня. Эти двое ведут себя так, словно ее нет в комнате. Что-то происходит. Что-то тревожное. Девушка, конечно, чудо как хороша, она словно притягивает к себе весь свет в комнате. Волосы, кожа, глаза — все совершенно. Что толку отрицать силу молодости и красоты? Да и перед Берном тоже невозможно устоять.

— Ладно, я хотел с тобой поговорить кое о чем, мама. — Берн с улыбкой повернулся к матери.

— Пойду, переоденусь, — буркнула Тони. Она заторопилась к двери, но мощная фигура Берна преградила ей путь.

— Мы будем объезжать молодых жеребцов после полудня, — бросил он небрежно. — Хочешь посмотреть?

— У меня нет никаких планов.

— Вот и отлично. — Он посторонился, насмешливо улыбаясь, добавил: — Мы будем на Ибисовом Ручье. Отправимся после ленча. Я велю оседлать для тебя Ринку.

Ринку? Соня прикусила язык. Ринка — замечательная лошадь, гнедая кобыла с отличной родословной. Поняла ли их гостья, какую ей оказали честь?

Видимо, поняла — порозовевшая и сияющая от радости Тони вихрем вылетела из комнаты.