Подари мне рай

Глава 2

К счастью, других нападений на Карлайонов не произошло, и путешествие продолжалось без происшествий, совершенно спокойно. Настолько спокойно, что через несколько дней стало даже скучно. Тетя Дафна и Лидия вскоре начали жаловаться на головную боль, вызванную, как подозревала Мора, не только жарой, но и скукой. Чтобы избавиться от неприятных ощущений, обе часами дремали на диванчиках и только по ночам, когда жара немного спадала, выходили в коридор посплетничать с другими леди и обменяться с ними бесконечными жалобами. И ни одного доброго слова об Индии.

Исключение составляла Мора. Лишь она не произнесла ни разу каких-либо критических замечаний о стране своего рождения; только она каждое утро наблюдала, как над священными реками поднимается шафрановое солнце, как в позолоченной его первыми лучами воде купаются слоны, как белые цапли опускаются на извилистые берега.

Каждый вечер смотрела она, как солнце садится за просторными, слегка холмистыми равнинами, на которых там и сям видны стаи шакалов и стада великолепных антилоп гарна. По ночам она любовалась джунглями, освещенными бледным светом луны, и удивлялась, отчего кому-то такая непрерывная смена пейзажей может казаться утомительной и скучной. Очарование Индии вовлекло ее в свои волшебные сети снова, и Мора блаженно наслаждалась этим счастьем.

В поезде не было вагона-ресторана, и потому капитан Гамильтон взял на себя заботу о питании дам: на каждой станции он выходил и приобретал необходимое. Даже Мора вынуждена была признать, что только благодаря ему у них в купе всегда есть свежие фрукты и прохладительные напитки. На одной из станций он даже ухитрился раздобыть маленькую печку, на который Мора и Лидия кипятили воду для чая и готовили боврил[1].

В больших городах поезд делал продолжительные остановки, во время которых можно было спокойно пообедать на вокзале, где к тому же к услугам леди предоставлялись комнаты для отдыха с ваннами.

И тем не менее при всем неизменном энтузиазме Моры даже ей поездка начинала казаться долгой. Продвижение замедлялось из-за небольших наводнений или из-за того, что путь преграждали слоны. Но наконец-то обширные равнины Раджастхана остались позади, и цель путешествия приблизилась. Настроение у пассажиров улучшилось.

В последний вечер долгого пути миссис Карлайон решила устроить небольшой праздник. Был приглашен капитан Гамильтон, а щедрый сосед преподнес бутылку шампанского. Вечеринка должна была начаться в семь часов, но именно в ту минуту, когда гости уже собрались и бокалы были наполнены, поезд, делая поворот, сошел с рельсов и врезался в скользкий от размытой грязи склон.

Солнце уже закатилось, и небо на западе постепенно темнело. Мора перед самым крушением как раз открыла дверь купе, чтобы пригласить кондуктора выпить вместе со всеми, но мир неожиданно словно взорвался вокруг нее. Послышался оглушительный удар, потом скрежет металла, и Мора в одно мгновение была сбита с ног. Сильно стукнувшись головой о раму окна, девушка медленно сползла на пол.

Вагон опрокинулся куда-то во тьму. Женщины кричали и толкали одна другую в неистовом стремлении поскорее выбраться наружу. Высокая фигура возникла перед тетей Дафной в дверях. Та с великим облегчением схватила мужчину за руку:

– Капитан Гамильтон, слава Богу, что вы здесь! Что произошло?

– Кажется, поезд сошел с рельсов. Осторожнее, прошу вас!

Он двинулся по коридору, прокладывая дорогу себе и женщинам. На ступеньках задержался и спросил, нахмурив брови:

– Где мисс Адамс?

Только теперь тетя Дафна спохватилась:

– Ох, я понятия не имею! Она только что была вместе с нами.

Негромко выругавшись, Росс кинулся назад по коридору. Моры нигде не было. Он ругнулся еще раз, когда вдруг увидел ее лежащей на полу у окна. Росс наклонился и оттащил Мору в безопасное место.

– Мисс Адамс, что с вами?

Мора застонала, но не сказала ни слова. Росс опустился на колени возле нее, обхватил за плечи и встряхнул.

– Мисс Адамс, очнитесь! Поезд потерпел крушение.

Она непонимающе посмотрела на него:

– Что?

– Я сказал, что поезд сошел с рельсов. Безопаснее будет, если мы выйдем из вагона. Вы в состоянии идти?

– На-вер-ное, – с трудом выговорила она, однако не двинулась с места.

Тяжело вздохнув, Мора опустила раскалывающуюся от боли голову на плечо Россу. Его лицо внезапно приняло мягкое выражение. Но вдруг что-то шевельнулось в глубине его души, неясное, сменившееся, прежде чем он успел определить это, приступом беспричинного гнева.

– Мисс Адамс! – Голос Росса прозвучал теперь резко, словно пощечина.

Мора подняла больную голову и в нескольких дюймах от себя увидела его раздраженную физиономию.

– В чем дело?

– Я спрашивал, можете ли вы идти самостоятельно. Нам надо выбраться отсюда. Вы нуждаетесь в моей помощи?

– А если так? Вы меня понесете?

– Если надо, придется нести! – огрызнулся он.

– Вы на редкость неприятный человек. Вам это известно, капитан Гамильтон?

– А вы женщина с весьма трудным характером, мисс Адамс.

– Я знаю. – Она вдруг улыбнулась. – Мне об этом твердили почти всю мою жизнь.

– Значит, удивляться нечему?

Мора выпустила когти:

– Не думаю, капитан Гамильтон, что у вас есть право говорить...

– Довольно. У меня есть дела поважнее, чем выслушивать ваши замечания! – Он бесцеремонно подхватил ее на руки, вынес из вагона и опустил прямо на землю.

– Мора! О, моя дорогая, слава Богу, что ты здесь!

Тетя Дафна и Лидия, проливая слезы, засуетились вокруг нее. К. шишке на голове приложили компресс, один из пассажиров настаивал на том, чтобы девушке устроили какое-нибудь ложе. Головокружение уменьшилось, и Мора обнаружила, что вполне в состоянии открыть глаза.

Окинув взором кружок обеспокоенных лиц, она убедилась, что капитана Гамильтона среди собравшихся нет. Как ни абсурдно, Мора испытала огорчение, хоть и злилась на Росса. В самом деле, мог бы притвориться, что сочувствует ей!

Увы, он исчез и отсутствовал долгое время, а когда вернулся, принес весьма неприятные новости: локомотив и четыре передних вагона сошли с рельсов, и чтобы исправить повреждения, понадобится несколько дней.

– Дней? – пискнула Лидия.

– Что же нам делать? – присоединилась к дочери миссис Карлайон.

Капитан Гамильтон отвел их в сторону от остальных пассажиров.

– Я договорился, чтобы вас на эту ночь поместили в ближайшем дак-бунгало.

– В дак-бунгало, то есть в гостинице, – объяснила мать Лидии, – выстроенной нашим правительством специально для путешествующих британцев. Боюсь, что эти гостиницы весьма убогие. И насколько я помню, ужасающе тесные. Вы уверены, капитан Гамильтон, что там найдется достаточно комнат для нас?

– Я послал своего слугу, чтобы он заранее все проверил. А сейчас прошу извинить, но я должен позаботиться о вашем багаже. Завтра необходимо будет найти средство передвижения до Дели.

– Вы так добры к нам, – с чувством произнесла тетя Дафна. – Лоренс, видимо, и не предполагал, с чем вам придется столкнуться.

Росс криво усмехнулся:

– Перемелется – мука будет, мэм, ничего страшного. С вашего разрешения я все-таки займусь багажом. Пожалуйста, оставайтесь здесь, пока за вами не приедет дак-гхарри[2].

– Капитан Гамильтон, – обратилась к Россу Мора, когда он проходил мимо.

Он остановился. Мора была рада окружающей их темноте, в противном случае Росс заметил бы, как она покраснела. Правила приличия требовали, чтобы она поблагодарила капитана за помощь, но ужасно не хотелось давать волю своим эмоциям.

– Мисс Адамс? – произнес он с вопросительной интонацией, поскольку она продолжала молчать и только смотрела на него темными и невеселыми глазами.

– Я... – чуть задыхаясь, начала наконец она, – ...я хотела бы поблагодарить вас за помощь в вагоне, когда я упала, ударившись головой.

– Не стоит благодарности. Я всего лишь выполнил свой долг. А теперь прошу прощения, у меня очень много дел.

Она провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся в темноте. Самодовольный наглец, вот он кто такой! Сделал бы ей личное одолжение, если где-нибудь в джунглях наступил на скорпиона!

Все трое – Мора, Лидия и тетя Дафна – были сплошь покрыты пылью и совершенно измучены к тому времени, как выбрались из тряской повозки, которая доставила их от линии железной Дороги до дверей дак-бунгало. Дополнительная неприятность заключалась в том, что, хотя капитан Гамильтон и договорился о помещении для них, они должны были разделить его по крайней мере с дюжиной других бесприютных.

В конце концов, вмешательство капитана Гамильтона обеспечило им три расшатанные индийские кровати, так называемые чарпаи, но сам факт, что женщины семьи Карлайон будут спать, в отличие от всех прочих, не на полу, вызвал почти нескрываемую неприязнь соседей по комнате. В ледяном молчании все пятнадцать раздраженных женщин уселись на ступеньках веранды, чтобы съесть ужин, поданный на деревянных тарелках. Трапеза была скудная, продукты несвежие: малосъедобное тушеное куриное мясо, сухой рис и чуть теплый чай.

После еды Мора немедленно улеглась в постель. У нее не было ни малейшего желания слушать чужие стоны и жалобы на неприятное положение. Сняв корсет и оставшись только в тонкой сорочке, Мора вытянулась на жестком тюфяке. Голова у нее болела, а съеденное на ужин жирное куриное мясо камнем легло на желудок. Закрыв глаза, она попыталась уснуть.

Невозможно. Лампы были погашены рано, чтобы на их свет не слетались насекомые, И от нечего делать все остальные обитатели комнаты тоже улеглись. Их разговоры шепотом казались почти такими же шумными, как и болтовня мужчин, расположившихся на веранде.

Ночь была очень жаркой. Где-то в джунглях выл шакал. Женщины в комнате мало-помалу затихали, поудобнее устраиваясь на постелях, и вскоре настала наконец тишина. Увы, только на некоторое время. В дальнем углу кто-то вдруг захрапел, еще кто-то начал метаться и бормотать невнятицу в тяжелом сне.

Стиснув зубы, Мора повернулась на бок и постаралась ни на что не обращать внимания, однако спустя минуту охнула с досады и села. Потихоньку слезла с постели, набросила на плечи шаль и на цыпочках двинулась к двери. На пороге задержалась, проверяя, не бодрствует ли кто-то из слуг на веранде. Потом осторожно спустилась по неровным ступенькам и пошла босиком по траве.

К этому времени поднялся душистый ветерок, навевая прохладу. Над головой то и дело пролетали вездесущие в ночное время летучие мыши, а в джунглях мелькали бесчисленные звездочки светлячков. Откуда-то издалека доносилась дробь барабанов – давно забытый звук. Прислушиваясь к мягкому перестуку, Мора чувствовала, как отступают слабость и боль. Мир снизошел на ее обеспокоенную душу.

Как хорошо здесь на свободе! Полные запахов, освещенные луной джунгли – вот она, та Индия, к которой Мора так стремилась, а вовсе не грязные базары Бомбея или переполненный поезд.

Чувствуя, как ветерок играет ее распущенными волосами, Мора вздохнула глубоким, счастливым вздохом. Она не помнила, когда ощущала подобную полноту жизни. Разумеется, ни разу не было такого за долгие годы пребывания в Англии. Нельзя сказать, чтобы Англия была непригодной для жизни или Карлайоны недобры по отношению к ней. Наоборот, Мора прекрасно сознавала, что должна быть им благодарной. Они тепло приняли ее, охотно впустили в свою жизнь.

В отличие от Лидии Мора родилась в Индии и росла в родительском доме в Лакхнау. Когда она настолько подросла, чтобы получать истинно английское образование, отец отправил семилетнюю дочку в Норфолк, в дом Карлайонов. Мать Моры, несмотря на уговоры и мольбы своей сестры Дафны, предпочла остаться в Индии, и это чисто импульсивное решение стоило ей жизни, так как она и ее муж, полковник Арчибальд Адамс, были убиты во время кровавого мятежа, поднятого туземными пехотинцами на следующий год после отъезда Моры.

После того как ей сообщили, что она осиротела, убитая горем Мора отчаялась увидеть Индию когда бы то ни было. Но долгие годы ожидания миновали, и теперь, когда она спустилась с лестницы бунгало в душистую темноту, готова была громко кричать от счастья.

Как бы ей хотелось с кем-нибудь поговорить! С человеком, который понял бы и разделил ее радость. Не с тетей Дафной, которая согласна была терпеть Индию как наказание во имя интересов семьи, и не с Лидией, которая называла эту страну безобразной и подавляющей, боялась туземцев и хищников, рыскающих в джунглях.

«Я бы хотела...» Мора не успела додумать, потому что в ту секунду споткнулась, как ей показалось, о не замеченный в темноте корень дерева и упала на колени.

Внезапно что-то, нет, кто-то зашевелился позади нее. Мора вскрикнула, когда кто-то схватил ее за руку повыше локтя и поставил на ноги.

– Ва! – послышалось громкое чисто туземное восклицание, весьма удивленное. – Кажется, я поймал женщину, братец!

– Ты уверен, что это не воровка? – раздался другой голос.

– Нет. Она одета как ангрези мэм-сахиб[3].

Мора, глаза которой к этому времени уже привыкли к темноте, увидела, что споткнулась вовсе не о корень, а налетела на растяжку от палатки. Со страхом она осознала, что набрела на стоянку каких-то мужчин, объясняющихся между собой на упрощенном туземном варианте английского языка. Набрела, одетая всего-навсего в тонкую сорочку! Она начала было вырываться, но индус попросту усилил хватку.

– Ангрези мэм-сахиб? – Еще один мужчина выбрался из палатки. – Да ты, видно, ошибся, братец. Ни одна настоящая британская леди не покинет дак-бунгало среди ночи. Ты явно поймал воровку.

– Не-ет. Ничего подобного. Посмотри сам.

– Отпустите меня! – потребовала Мора и снова начала вырываться.

– Бог мой! – Незнакомец быстро подошел к ним. – Это вы, мисс Адамс?

Глаза у Моры округлились, едва она увидела Росса Гамильтона.

– О нет...

Глянув на нее, тот разразился громким и звонким смехом.

– Что вас так насмешило? – спросила она, дрожа от злости.

– Мне бы следовало догадаться, что молодая леди, способная напасть на грабителя в поезде с таким оружием, как зонтик, вполне может бродить по джунглям в ночной час.

– Я вовсе не бродила, – огрызнулась Мора, все еще делая попытки избавиться от мертвой хватки индуса. – Будьте так добры, велите вашему слуге отпустить меня.

– Что же вы здесь делали? – поинтересовался Росс, не обращая внимания на ее просьбу.

– Я не могла уснуть. И пошла погулять.

– В полном дезабилье, – заметил он, все продолжая невероятно веселиться, но сделав наконец знак индусу отпустить Мору. – Да вы, как я вижу, настоящая маленькая дикарка! – добавил он светским тоном. – Где же хотя бы ваша шаль?

– Я обронила ее, когда упала, – объяснила Мора ледяным голосом. – А вы, сэр, просто не джентльмен.

– Дорогая моя девочка, в данный момент вам, честно говоря, не стоило бы обвинять котелок в том, что он черен от сажи.

– О! – Мора задохнулась. – Вы... вы...

– Продолжайте, – любезно предложил он, когда Мора, утратив дар речи, топнула ногой в дикой ярости. – Мне чрезвычайно интересно услышать ваше мнение обо мне. Будь оно высказано на английском или на хинди, уверен, оно прозвучит не менее очаровательно, чем то, что вы сказали торговцу на вокзале в Бомбее.

Он произнес это с обезоруживающей улыбкой, которая сделала его лицо совсем молодым и дьявольски красивым, и гнев Моры внезапно испарился. Было ясно, что капитан Гамильтон подшучивает над ней, забавляется на ее счет, и надо бы как следует на него разозлиться, но ей вдруг тоже стало смешно.

Стиснув непослушные тубы, Мора вздернула подбородок и попыталась посмотреть на Росса гордо. Ветер отбросил назад ее распущенные волосы, она встретилась взглядом с Россом, и вдруг улыбка его исчезла, и он взглянул на Мору так, как никто и никогда на нее не смотрел. Она вздрогнула от необычайного ощущения, оттого, что сердце ее вдруг забилось часто-часто, губы невольно раскрылись, а щеки порозовели.

– Вы ужасная маленькая негодница, – хрипло проговорил Росс.

В полной тишине они смотрели друг на друга – пристально и с оттенком враждебности, Ни он, ни она не замечали времени, не думая о том, что слуга-индус Гхода Лал взирает на обоих с интересом.

«Как бы она повела себя, если бы я поцеловал ее? – почти безотчетно подумал Росс. – Не сомневаюсь, что самоуверенное выражение исчезло бы с ее милого личика!»

Мысль была соблазнительной.

«Влепить бы ему пощечину, – думала в это же время Мора. – Уставился, глаз не отводит, а я стою перед ним полуодетая...»

И вдруг оба как по команде вздрогнули: со стороны дак-бунгало до них донесся невероятный шум, за которым последовали истерические вопли. Росс быстро схватил Мору и толкнул себе за спину.

– Что вы делаете? – возмутилась она.

– Тихо!

Не отпуская ее, Росс быстро-быстро заговорил со своим верным оруженосцем, и тот исчез в темноте.

– Капитан Гамильтон! – вскрикнула Мора, увидев, что тот выхватил из-за пояса пистолет.

– Прошу без истерики! – рявкнул Росс, метнув на девушку бешеный взгляд.

– Само собой! Но если вы намерены стрелять, хочу напомнить вам, что это привлечет к нам внимание.

– Разумеется.

– Но я не одета...

– Я об этом помню. Если хотите сохранить остатки достоинства, оставайтесь у меня за спиной.

Глаза у Моры яростно сверкнули.

– Вы просто невыносимы! Вам это известно?

– Вы уже говорили об этом.

В это время в бунгало вспыхнул свет. С веранды доносились топот и невнятное бормотание слуг. Вопли стали еще громче.

– Но ведь это же тетя Дафна кричит! – спохватилась Мора.

–. Не делайте этого! Не надо! – прошипел Росс, пытаясь удержать девушку, но та ускользнула от него и кинулась бежать.

Ругаясь на чем свет стоит, Росс кинулся за ней, но догнал только у самой веранды.

– Отпустите меня! – выкрикнула Мора, когда Росс, крепко обхватив ее одной рукой, прижал к себе.

– Что вы намерены делать? – крикнул он, в свою очередь. – На этот раз у вас даже нет зонтика.

– Мне все равно!

– А ваше одеяние вас не беспокоит?

Оценив ситуацию, она перестала сопротивляться. А он отпустил ее и взглядом, твердым как камень, окинул Мору с головы до ног.

–Спрячьтесь за меня, и тогда вы еще можете спасти вашу репутацию.

– Но...

– Вы меня понимаете?

Пылающая негодованием, но послушная, Мора поднялась за ним на веранду. К этому времени тетя Дафна перестала кричать; она стояла около кровати, прижав руки ко рту, грудь ее бурно вздымалась. Остальные обитатели комнаты, включая и неистово рыдающую Лидию, продолжали бестолково кружить по комнате.

Растолкав мрачно насупившихся слуг, Росс направился к тете Дафне. Слегка встряхнув ее, он спросил, что произошло.

– Какой-то мужчина, – задыхаясь заговорила тетя Дафна, – проник сюда. Я проснулась, когда он стаскивал с моего пальца кольцо. – Она подняла трясущиеся руки и показала Россу свое обручальное кольцо. – Он не сумел снять его, но это так ужасно!

– Где же он сейчас? – спросил какой-то джентльмен, заглядывая в дверь комнаты.

– Он убежал. Не может ли кто-нибудь поймать его?

– Я уже послал в погоню своего слугу, – сказал ей Росс, – но сомневаюсь, что ему повезет.

– Я тоже, – согласился другой джентльмен. – Я слышал, что эти проклятые дьяволы смазывают тело маслом. Делаются такими скользкими, что их не схватишь.

Так оно и вышло: когда Гхода Лал вернулся, он рассказал, что хорошо смазанный вор ускользнул из его рук. К этому времени тетя Дафна настолько овладела собой, что с ужасом осознала, в каком неподобающем с точки зрения приличия виде находится она сама, а также ее подопечные и все остальные леди. Тут она полностью пришла в себя и с деликатно предложенной помощью капитана Гамильтона быстро освободила помещение от лишних людей. Росс договорился с двумя слугами об охране на всю ночь.

– Я бы еще предложил, – сказал он перед уходом, – придвинуть к двери что-нибудь тяжелое.

Уже в дверях он взглянул на Мору. Заметив, что губы его слегка изогнулись, та нахмурилась.

– Надеюсь, в эту ночь больше не произойдет ничего страшного, – многозначительно бросил он, повернулся и исчез.

Мора легла в постель не раньше, чем смолк звук его шагов. Никто не сказал, как ей повезло, что она отсутствовала, – значит, никто ничего не заметил. Тетя Дафна пришла бы в полный ужас, узнай она, что ее племянница вела приватный разговор с джентльменом, будучи всего лишь в нижнем белье.

Обдумывая происшедшее, Мора чувствовала себя обиженной. Росс – не джентльмен. Он не имел права смеяться над ней только потому, что она прогуливалась в нижней юбке.

Но пришлось признать, что, на ее счастье, Росс не отвел ее прямо к тете Дафне и не продемонстрировал таким образом возмутительность ее поведения. Тем не менее, Мора все еще не могла простить его, продолжая злиться за то, что он над ней смеялся. Да еще как смеялся, а потом довел до дрожи своим каким-то совершенно необычным взглядом.

Вообще он весь особенный, к тому же не слишком приятный.

«Тогда чего ради я думаю о нем?» Она задала себе этот вопрос очень сердито. Уж лучше бы подумала о тете Дафне, которая столько вытерпела после отъезда из Бомбея.

«Бедная тетя, – размышляла Мора. – Надо быть к ней повнимательнее, стараться больше помогать».

Бог знает, может, не стоит принимать все близко к сердцу. Тогда капитан Гамильтон перестал бы так настойчиво вмешиваться в их жизнь. Оставил бы их в покое и не занимал ее мысли. Чем скорее она перестанет думать о нем, тем лучше.

Чтобы доказать самой себе, что она это может, Мора перевернулась на спину и крепко закрыла глаза. Буквально через минуту она уже спала непробудным сном.