Подари мне рай

Глава 9

Мора склонилась над кухонным столом, руки у нее были в муке. Миска яиц и кувшинчик сахарной пудры стояли возле ее локтя. Помощница повара резиденции, дородная индианка с лоснящейся от масла косой, явно недовольная, колола грецкие орехи.

Индийские слуги не слишком любили вторжение разных мэм-сахиб в их заповедную область, и Мумфайсал не была исключением, особенно ей не нравилось отдавать в руки именно этой мэм-сахиб свою замечательную кухонную утварь. Среди слуг резиденции Мора славилась своей привычкой бесцеремонно командовать всеми и отсутствием должного терпения. Дополнительным поводом для недовольства было то, что мэм-сахиб Мора конфисковала утварь Мумфайсал для того, что следовало считать языческим ритуалом ангрези: она собиралась печь торт по случаю дня рождения Карлайон-сахиба.

– Ты кончила? – бросила Мора через плечо.

Мумфайсал мрачно кивнула и протянула миску с орехами. Как и все слуги в резиденции, она не говорила по-английски.

– Давай их сюда.

Мора высыпала орехи в тесто, потом переложила в форму. Поваренок Мита Рам уже развел огонь в кирпичной печке в углу маленькой темной кухни. Мора вполне разумно решила заняться приготовлением пирога задолго до рассвета, пока солнце еще не поднялось и не дало волю своему жаркому огню. Лидия была еще в постели, и завтрак не сервирован.

В это время занавеска, закрывающая вход в кухню, раздвинулась, и вошла Дафна Карлайон.

– Восхитительно! – произнесла она, лизнув тесто с ложки для размешивания. – Твой дядя будет в восторге, дорогая. Не думаю, чтобы ему пекли пирог ко дню рождения хоть раз за прошедшие пятнадцать лет.

Мора вытерла руки посудным полотенцем.

– Надеюсь, вкус пирога не покажется ему странным. Состав теста...

Тетя Дафна слизнула еще немного теста с ложки.

– Не волнуйся, милая. Лоренс прекрасно знает, как трудно испечь что-нибудь в этой кухне. Кроме того, все, что приготовишь ты, будет куда вкуснее, чем любое изделие этих жалких индусов.

– Мусульман, – автоматически поправила тетку Мора.

Тетя Дафна пропустила ее слова мимо ушей.

– Вот уж не думала, что ты такая любительница печь.

– Я вовсе не любительница. Мы с Лидией тянули соломинки. На ее долю выпала забота о подарке.

Тетя Дафна ласково посмотрела на племянницу. Кто мог предположить, что из своевольного тощего чада вырастет исполненная чувства долга молодая женщина? Последние несколько дней Мора проявила столько доброй воли, помогая ей управляться со слугами, и почти не выходила из дому.

– Собираешься ли ты поехать верхом? – спросила тетка, когда Мора, отряхнув юбку, направилась к двери.

– Не сегодня.

– Почему нет, дорогая? Ты обычно ездила каждое утро. Ты не выезжала с того самого дня, как мы с дядей вернулись с дурбара, с тех пор прошла почти неделя.

– Было слишком жарко.

– Это верно. Но не огорчайся, дружок. Мы скоро уедем в Симлу, а там все будет хорошо.

Мора шла по крытому проходу, соединяющему крошечную кухню со зданием резиденции, и с полной безнадежностью размышляла, как ей быть дальше. Ей было скучно и жарко, она чувствовала себя несчастной и не знала, как долго сможет вытерпеть это непереносимое добровольное тюремное заключение. Как долго можно прятаться от Росса Гамильтона подобным образом? Рано или поздно он будет вынужден принять очередное предложение дяди пообедать в резиденции, и все эмоции, которые она подавляла в себе с той самой ночи в Павлиньем дворце, вновь нахлынут на нее, и Росс узнает правду по выражению ее лица...

«Но я не влюблена в него, – упрямо твердила себе Мора. – Нет и нет! В конце концов, я едва его знаю, и только потому, что он... что я с ним...»

– Сахиба желает сегодня поехать верхом?

Мора остановилась.

– Ох, Исмаил, я тебя не заметила. – Она быстро оглянулась через плечо, но в проходе было пусто: тетка осталась в кухне. Мора перешла на хинди: – Не думаю, что поеду.

– Прошло много дней, Фокс застоялся.

Мора немного подумала, глядя на темное лицо патана. Обросшая бородой физиономия ничего не выражала, и Мора не могла понять, с чего это он сам вздумал сегодня искать ее, не дожидаясь, пока его позовут. Может, Исмаил-хану так же тошно, как и ей, целую неделю сидеть без дела у себя в биби-гурх?

– Очень хорошо, – вдруг сказала она. – Седлай мою лошадь. Я буду ждать тебя на майдане.

На лице у Исмаил-хана промелькнуло нечто похожее на удовлетворение.

– Как угодно, сахиб, – ответил он, поклонился и быстро зашагал по лужайке.

Уже рассвело, когда большой и сильный патан и его молодая хозяйка встретились на площадке перед воротами военного городка. Птицы начали насвистывать на деревьях, и в воздухе уже ощущалось приближение чудовищной жары. Мора облачилась в голубую амазонку и надела шлем. Стройная и элегантная, она тронула коня хлыстом, и Фокс понес ее к покрытым росой полям за дорогой. Исмаил-хан, как всегда, держался на почтительном расстоянии.

Заря разгоралась над далекими холмами, заливая равнину золотыми лучами. Стайка попугаев с криком поднялась из зарослей камыша. Горячий ветер шелестел львиной травой, и Мора, набрав в легкие душистого воздуха, вздохнула полной грудью от счастья.

Как глупо было держать себя так долго под добровольным домашним арестом! В эти дни Росса почти не видно было в сеттльменте, он пропадал где-то в округе, то ли улаживая земельные споры, то ли обсуждая с каким-то котвалом, то есть деревенским старостой, новые способы посадки растений и дренажных работ. Чего ей прятаться от него? Чего бояться?

Громкий топот копыт позади прервал ход ее размышлений. Быстро обернувшись, она увидела, что Исмаил-хан нагоняет ее галопом. Мора резко натянула поводья, отчего Фокс фыркнул и дернул головой.

– Что такое? – спросила она патана, когда он подъехал близко. – Что-нибудь случилось?

– Мужчины впереди, – ответил тот. – Поглядите вон туда.

Мора посмотрела в ту сторону, куда указывал его палец, и заметила, как пыль поднимается над дорогой в бамбуковых зарослях. Тени уже побледнели, и в разливе света Мора увидела двух лошадей впереди. Один из всадников наклонился вперед и крепко вцепился в поводья, словно боялся свалиться с седла.

– Что-то стряслось, – еле слышно проговорила Мора.

– Плохое дело, – согласился Исмаил-хан.

Лошади приближались, и скоро Мора узнала в раненом всаднике Гходу Лала, слугу капитана Гамильтона. Позади него ехал Амир Дас, саис капитана. Мора помахала ему, но Амир Дас натянул поводья с очевидной неохотой.

– Что произошло? – спросила она по-английски, зная, что саис хорошо говорит на этом языке.

– На Гходу Лала напал маггер, – сквозь зубы ответил тот.

– Крокодил? – удивилась Мора и уставилась в ужасе на раненого, рука которого была кое-как перевязана, рукав промок от крови, которая продолжала течь и капала на пыльную дорогу, а лицо стало серым, как зола.

– Ты должен доставить его в резиденцию, – повелительно произнесла она. – Немедленно.

– Мы направляемся в деревню, – холодно ответил на это саис.

– К знахарю? – Мора дернула головой. – Он ничем не поможет, только сбрызнет рану заговоренной водой от сглаза. Гходе Лалу помогут в резиденции. Я пошлю за ангрези доктором.

Амир Дас явно сомневался. Английские врачи обычно не лечили индийцев, даже если кто-то из них служил у сахиба.

– Делай, как я сказала! – прикрикнула Мора. – До деревни три мили, а до резиденции всего одна.

Гхода Лал застонал, и саис уступил.

– Мы едем.

Они подхлестнули коней и поскакали по твердой, как камень, дороге.

– Где капитан Гамильтон? – громко выкрикнула она, чтобы ее услышали за стуком копыт.

– Он уже три дня в Сундагундже.

– Поддержи своего товарища! – крикнул Исмаил-хан, заметив, что Гхода Лал покачнулся в седле.

Амир Дас повернул коня, подъехал к раненому и ухватил его лошадь за уздечку. К тому времени как они доскакали до широкой дороги, ведущей к воротам военного городка, рубаха саиса промокла от пота. Лошади тяжело дышали, а Гхода Лал потерял сознание.

– Мы отнесем его в биби-гурх, – предложил Исмаил-хан. – Карлайон мэм-сахиб не позволит внести его к ней в дом.

Мора не спорила, понимая, что это правда.

– Тогда берите его. Я привезу врача.

Хотя бхунапурский военный городок был невелик и европейцев в нем жило немного, он пользовался услугами опытного и на удивление разумного врача с университетским образованием. Фрэнклин Мур похоронил в Индии жену и двоих детей, но его привязанность к этой стране и ее народу не ослабела.

Едва Мора объяснила положение, Мур немедленно согласился приехать и прибыл почти сразу вслед за ней на икке с огромными колесами.

– Скажите мне, что вам понадобится, и я все принесу из дому, – обратилась к доктору Мора, как только он вышел из экипажа.

– Понадобится вода, предпочтительно чтобы она прокипела минут десять или даже больше. Я привез с собой все остальное, за исключением помощника.

– Вам поможет Исмаил-хан.

– Ваш саис, патан? А как мы с ним будем объясняться?

– Он кое-чему научился в последние недели, но... – Мора поморщилась. – Нет, я не уверена, хорошо ли он понимает.

– Боюсь, что так дело не пойдет.

– Я помогу вам.

– Но, мисс Адамс... – запротестовал доктор Мур.

– Может, вы предпочитаете саиса капитана Гамильтона? Его английский вполне терпим.

Доктор Мур озабоченно пригладил свои редеющие волосы.

– Ладно. Несите воду и приходите как можно скорее.

Мора принесла воду сама, так как слуги отказывались подвергать себя воздействию злых духов, которые, как они утверждали, так и вьются вокруг тяжело раненного человека. Мора была рада, что тетя Дафна и Лидия отправились с утренними визитами, а дяди заперся в кабинете, с головой уйдя в дела бумажные. Трудно сказать, как бы все трое приняли известие о том, что Мора привезла в резиденцию раненого слугу капитана Гамильтона.

В домике было всего две крошечные комнатки, Исмаил-хан держал их в чистоте и порядке. Окна занавешены влажными циновками из душистой травы, чтобы уберечься от палящей жары, однако внутри бунгало все-таки было душно. Амир Дас терпеливо раскачивал подвесное опахало, в то время как Исмаил-хан невозмутимо стоял возле узкой кровати-чарпаи, на которой лежал Гхода Лал.

Доктор Мур уже снял с Гходы Лала изорванную рубаху, и Мора ахнула, увидев страшную рану, которая рваной линией шла от плеча к локтю и обнажила кость.

– Слава Богу, что создан хлороформ, – сказал доктор Мур и ободряюще улыбнулся побледневшей Море. – Все хорошо, девочка?

Мора кивнула.

Но Гхода Лал отказывался разрешить доктору дотронуться до себя, когда тот хотел наложить ему на рот и нос пропитанную хлороформом марлю.

– Нахин! – слабым голосом твердил он. – Нет!

– Перестань, – обратилась к нему Мора на его родном языке. – Твой господин назовет тебя дураком!

Амир Дас усмехнулся, услышав ее слова, и Гхода Лал покорно умолк и затих. Все молча ждали, когда подействует хлороформ. Но вот Мора взглянула на безучастное лицо Амира Даса.

– Что Гхода Лал делал на реке? Он ведь осторожен и знает, что надо держаться подальше от крокодилов!

– Зверь убил двух мужчин в деревне. Вчера он напал на ребенка. Карлайон-сахиб приказал уничтожить чудовище.

– Лучше бы он подождал, пока вернется капитан Гамильтон, – мрачно заметил доктор Мур. – Как я понимаю, он отменный стрелок.

– Я удивляюсь, почему он оставил Гходу Лала здесь, – размышляла вслух Мора. – Это на него не похоже.

Следуя приказанию доктора Мура, Мора повязала вокруг талии полотенце как передник и тщательно вымыла руки. Доктор Мур взял с подносика толстую иглу и развернул во всю длину конский волос, обеззараженный в кипятке.

– Ну что ж, – произнес он, – начнем, пожалуй.

– Амир Дас, может быть, ты съездил бы в Сунда-гундж и сообщил Гамильтону-сахибу о том, что произошло с его слугой, – не поворачивая головы, обратилась Мора на хинди к саису. – Оповести и тех, кто остался в бунгало сахиба. Мы отправим туда раненого, когда доктор закончит свое дело.

Саис отдал короткий салют и вышел.

– Странно, – произнес задумчиво доктор Мур. – Рана замечательно чистая после зубов крокодила. Обычно эти звери смыкают челюсти. Оставляют разрывы.

Мора вгляделась в рану.

– Он потеряет руку?

Она прекрасно понимала, что значит Гхода Лал для Росса.

– Он не сможет действовать ею некоторое время. Так. Конечно. Подайте мне эту бутылочку с настойкой.

Наступил вечер, и Мора сидела одна в гостиной резиденции. Короткие индийские сумерки миновали, и спустилась непроницаемая ночная тьма. В доме зажгли лампы. Позади Моры в столовой накрытый стол сиял фарфором и до блеска протертыми бокалами для вина. Все было готово к праздничному ужину в честь дня рождения дяди Лоренса. Пригласили только несколько ближайших друзей, поскольку резидент настаивал на скромном торжестве в узком кругу.

Лидия и тетя Дафна переодевались у себя в комнатах. Мора сидела в кресле и пыталась читать «Калькутта ревю». Но она не могла не думать о Гходе Лале. Доктор Мур заверил ее, что рука заживет, однако, если раненый останется без наблюдения врача, кто знает, не займутся ли индусы его дальнейшим лечением. Мира однажды описала ей несколько ужасных приемов, какими пользуются туземцы для лечения своих раненых и больных.

«Прекрати! – сердито приказала Мора самой себе. – Росс проследит за тем, чтобы все шло как следует».

Позади нее послышался чей-то сухой кашель. Мора обернулась. Главный чуппрасси резиденции поклонился, поправил свой свежевыстиранный тюрбан.

– Пришел Гамильтон-сахиб.

Мора побелела. Росс вернулся? Кто пригласил его на вечер? Почему ей ничего не сказали?

Чуппрасси откашлялся еще раз. Мора взглянула на него.

– Он пришел не обедать с Карлайон-сахибом. Он просит разрешения поговорить с вами.

Мора встала и расправила юбку.

– Проводи его сюда, Лала Дин.

Она стояла, опустив руки по бокам, когда в холле послышались голоса, а потом Росс вошел в гостиную. Мора подготовилась к этому мгновению, однако, увидев Гамильтона, ощутила шок. Должно быть, он явился сюда сразу после поездки верхом – на нем были бриджи и запыленные сапоги. Черные, растрепанные ветром волосы упали на лоб. Уголки губ, твердых, страстных губ, которые так жарко целовали ее губы, были опущены вниз.

Мора, заметив это, расправила плечи.

– Вы хотели видеть меня, капитан Гамильтон?

Проговорив это, она подняла на него свои огромные прекрасные глаза. Она не могла знать, что они напоминают Россу другие, такие же темные, такие же влекущие...

– Я только что вернулся, – отрывисто заговорил он. – Мои слуги сообщили мне, что вы сделали для Гходы Лала. Я пришел поблагодарить вас. Немногие белые господа сделали бы столько для туземца. Ваше вмешательство спасло ему жизнь.

Мора спрятала руки за спину и заставила себя спокойно встретить его твердый взгляд. Она скорее умерла бы, чем дала понять Россу, как ее ранит его сухость. Он мог бы таким образом выразить благодарность кому угодно, только не женщине, которую недавно держал в объятиях и любил с такой обжигающей сердце страстью.

– Не стоит благодарности, – холодно ответила она. – Это было нетрудно. Ваш саис и мой Исмаил-хан помогали мне.

Лицо Росса смягчилось.

– Должен сказать вам, что ваш телохранитель-патан нечто особенное. Как вам удалось нанять его? Такие, как он, совершенно непредсказуемые дьяволы.

Мора смотрела через его плечо на стену, не в силах больше смотреть на него. Она не знала, чего ей ждать, когда она увидит его снова, но теперь горло ее сжималось от подавляемых рыданий, и ей пришлось собрать всю волю, чтобы голос не дрожал.

– Да, мне это известно. Но мы с ним достигли некоего невысказанного соглашения.

– Понятно.

Мора искала, что бы еще сказать.

– Как чувствует себя Гхода Лал?

– Отдыхает со всеми удобствами. Мне жаль, что я не мог приехать раньше из Бхунапура.

– Из Бхунапура? Но я думала... то есть Амир Дас говорил, что вы уехали в Сундагундж.

Теперь настала очередь Росса прятать глаза.

– Я там и был. Но по дороге обратно сделал остановку в Бхунапуре.

Эти два места находились достаточно далеко друг от друга. Росс должен был сделать немалый крюк, чтобы попасть в Бхунапур. Мора беспомощно смотрела на Росса.

– Вы там были... по делу?

– Нет. – Тон у Росса был резким. – Я навещал друга.

Мора почувствовала, как у нее разом вспыхнули щеки. Она знала, что Росс посетил розовый дом Валида Али в поисках Чхоты Моти. Словно в тумане она протянула руку и ухватилась за спинку соседнего кресла.

Почему она не может просто принять тот факт, что вовсе не Мору Адамс любил в ту ночь Росс Гамильтон в прелестном павильоне Павлиньего дворца? Чхота Моти очаровала его, и ее продолжал он искать даже теперь!

Может быть, поэтому он и держится так отчужденно? Потому, что не нашел ее? Он отдал ей свое сердце?

Мора проглотила готовые пролиться слезы.

– Извините меня, – сдавленно проговорила она.

Но Росс схватил ее запястье, когда она пыталась пройти мимо него. Повернул лицом к себе и увидел, что глаза ее полны слез. И у него защемило сердце.

– Ради Бога, что с вами? – вырвалось у него. Только бы не заплакать при нем! Но предательские слезы уже текли у нее по щекам.

– Мора...

Он впервые назвал ее по имени. Господи милостивый, как забилось у нее сердце! Она не должна позволить ему узнать, что это он причина ее боли. И с какой стати она раскисла? Неужели из-за того, что он любил другую? Глупо, ведь она и была той другой! «Но я его больше не люблю!»

Испустив сдавленное восклицание, Мора выскользнула за дверь.