Подкидыш

Глава четвертая

Погода в субботу выдалась чудесная. Ярко сияло солнце, и ветерок даже не пытался охладить ласку его лучей. Джоди была на седьмом небе. Еще бы! Теперь она обеспечена до конца своих дней.

Нет, она не бросит работу. Уж слишком любит детей, чтобы это сделать, но, имея ежемесячно жалованье и дивиденды, сможет теперь жить очень, очень комфортно. Похоже на затаенную и вдруг сбывшуюся мечту.

Но если у бабки Ареты было столько денег, почему она жила так… убого? Джоди изучала в колледже психологию и социологию и знала, что бывают умственные отклонения, заставляющие людей делать странные вещи, но почему это случилось с ее бабкой? Видно, у нее был трудный характер, если она разошлась со всей семьей; но иметь трудный характер еще не значит быть ненормальным. Скорей всего, на этот вопрос Джоди никогда не найдет ответа, но мысленно она обещала себе часть денег передать на медицинские исследования в этой области и поиск лекарств.

О размере наследства она не сказала ни Рику, ни Макбрайдам и просила Харлана оставить это в тайне. Банкир оскорбился и дал ей гневную отповедь, заявив, что дела своих клиентов обсуждает только с ними. Джоди ему поверила, но все-таки была рада, что высказалась без обиняков. Она не собирается делать свои финансовые дела достоянием гласности — конечно, за исключением налогового управления.

Сегодня все ее мысли сосредоточились на предстоящем ужине с танцами, и она посоветовалась с Дороти, что ей надеть. У нее только и было с собой, что джинсы, брюки, несколько блузок и пара платьев.

— У нас тут все без затей, — сказала ей Дороти. — Большинство джентльменов будет в брюках, сапогах и рубахах по-ковбойски, большинство дам — в широких юбках и в туфлях на низком каблуке, чтобы ловчее танцевать. В общем, как для кадрили. Раньше, кстати, в городе устраивались кадрили, народ это дело обожал, но потом распорядитель танцев уехал из города, и мы не нашли никого ему в замену.

Дороти окинула Джоди взглядом.

— Вы примерно одного размера с моей дочкой, — раздумчиво сказала она. — Джессика оставила здесь свои платья для кадрили. Уверена, они вам подойдут. Примерите?

Джоди была в восторге от предложения и еще больше — когда все три платья и впрямь оказались ей впору. Она выбрала пурпурное из жатого ситца с тремя рядами оборок. К нему полагалась пышная нижняя юбка, но ее Джоди решила не надевать: слишком объемисто получалось.

— Как картинка, — одобрила Дороти. — Королева бала, никак не меньше.

Королева не королева, подумала Джоди, но ведь предел ее желаний — понравиться Рику.

Шон и Дороти тоже собирались пойти на танцы, и вечером они все вчетвером собрались в гостиной, Рик и Шон в нарядах «а-ля вестерн», а Дороти — просто загляденье в широких густобирюзовых брюках и просторной тунике в тон. К этому полагались еще индейские украшения из бирюзы, ожерелье и серьги.

— Дороти, не знай я, что вы мать Рика, решила бы, что вы его старшая сестра! — искренне воскликнула Джоди.

Дороти зарделась.

— Такая же красавица, как в день нашего знакомства, — любовно сказал Шон.

Дороти, покраснев еще сильней, ласково поблагодарила обоих и с нежностью взглянула на мужа. Джентльмены помогли дамам надеть пальто, и обе пары расселись по машинам.

Рик искоса глянул на Джоди, сидящую рядом с ним.

— Удачное платье, — похвалил он. — Этот цвет придает фиалковый оттенок вашим прекрасным глазам, мисс.

Джоди счастливо улыбнулась.

— Это платье вашей сестры. Дороти дала мне его напрокат.

Он потянулся и взял ее руку в свою.

— Ну, у Джессики всегда был хороший вкус. Не помню, как выглядела в этом платье она, но на вас оно — высший класс.

— Благодарю вас. — Она слегка пожала его руку, он ответил на ее рукопожатие и сменил тему.

— Я договорился с оценщиком, он приедет из Льюистона во вторник. Не удалось предупредить вас, но, если время неудобное, мы это исправим.

Она уже поняла, что если Рик Макбрайд обещает что-то сделать, то сделает.

— Отлично, — сказала она. — Спасибо, Рик. Я вам так благодарна! Мне неловко, что у вас из-за меня столько хлопот.

Он поднял ее руку к губам и поцеловал.

— Одно удовольствие, а не хлопоты, — пробормотал он и крепче взялся за руль.

Танц-холл представлял собой прямоугольное здание, состоящее из большого зала плюс маленькая кухня и туалеты. Напротив, на сцене, высилась большая стереосистема, что означало: оркестра сегодня не будет. По залу рядами стояли складные столы и стулья, а буфеты вдоль стен уже ломились от еды.

Они заметили среди толпы у сцены родителей Рика и помахали им. Потом прошли через зал, неся кастрюлю с чили туда, где стояли горячие блюда. С Риком то и дело здоровались, и шли они медленно. Рик знакомил Джоди, объяснял, кто она такая, и тогда разговор принимал новый оборот, а когда они наконец стали искать местечко, чтобы усесться, большинство мест было уже занято.

Они сели за столик, где уже расположилась молодая чета. Рик представил их Джоди: Джим и Корали Бакли.

— Джим — фермер и председатель окружного совета наблюдателей.

После соболезнований по поводу смерти ее бабки Джоди и Корали, сидевшие рядом, продолжали болтать. Корали была беременна, и Джоди справилась, когда ждут малыша.

— Через два месяца, — счастливо сказала Корали, — и мы уже знаем, что это мальчик.

Джоди задохнулась от зависти. Когда-нибудь, Бог даст, и она скажет такие слова.

— Просто чудо, — с энтузиазмом сказала она. — Первенец?

— Ну, не вполне — у Джима две дочки от первого брака, они живут с нами, и я их считаю своими. Но сын у нас первый.

Какая славная, подумала Джоди. По взглядам, какими обменивались супруги, было видно, что они любят друг друга. Джоди захотелось остаться в городке подольше, чтобы подружиться с Корали. Она была уверена, что у них много общего.

Часом позже, когда все насытились, столы и стулья убрали под сцену, а у стереосистемы занял свое место диск-жокей.

К радости Джоди, первым номером была веселая полька, и носок ее туфельки принялся невольно отбивать ритм. Рик взял ее за руку, вывел на середину, обнял за талию, и они закружили по залу.

Джоди была в восторге. Она уже забыла, когда отплясывала польку последний раз. В Цинциннати больше тяготели к рок-н-роллу и блюзам, но живая полька позволяла забыть все печали.

Когда музыка смолкла, Джоди не сразу вернулась на землю, а когда это все-таки произошло, Рик не выпустил ее из объятий, ожидая следующего танца. Точно так же он обнимал ее прошлой ночью, пытаясь прикрыть от ветра, но теперь все было иначе. Не так скрытно, более интимно, что ли. Он не согревал ее. Просто обнимал, потому что хотел этого.

Оба еще не отдышались после танца. Ее вздымающаяся грудь прижималась к его груди.

Не успели они заговорить, как музыка грянула снова. На этот раз исполнялась западная баллада, тягучая, лирическая.

Очень скоро объятия Рика стали еще более интимными. Джоди и смутилась, и обрадовалась. Значит, она ему все-таки не безразлична, в своих же чувствах она не сомневается.

С тихим стоном Рик прижал ее к себе еще крепче, и она не стала противиться…

— Теперь ты знаешь, что со мной происходит, — шепнул он ей на ухо.

С легким трепетом Джоди сказала первое, что пришло в голову:

— Да… мне очень жаль…

— В самом деле? — Наклонившись, он впился в ее глаза своими, потемневшими от страсти.

Лукавить с ним она не могла и не хотела.

Он прижался щекой к ее волосам.

— Известно ли тебе, что между нами не может быть ничего серьезного?

Совсем не этих слов она от него ждала, но не могла не признать, что Рик прав.

— Именно это я себе все время и твержу.

— И сама себе веришь?

Джоди повернула голову, чтобы прильнуть щекой к его щеке, гладко выбритой, пахнущей чистотой и особым мужским запахом.

— Не знаю. Разум говорит мне, что это так, но потом появляешься ты, и здравый смысл уступает другим, более сильным чувствам.

Он выпрямился.

— Черт, Джоди, ты сводишь меня с ума. Пошли отсюда.

Не прерывая танца, он довел ее до двери, потом взял за руку, и они вышли на улицу. Было холодно, а она опять без пальто! Рик сбросил пиджак, накинул на нее.

— Погуляем, — сказал он. — Не могу я вернуться туда в таком виде.

Джоди, бодро шагая рядом, не удержавшись, хихикнула.

— Смешно, да? — Голос его звучал печально.

— Нет, Рик, — серьезно ответила она. — Не смешно. Скорее, лестно, что я на тебя так действую.

Он остановился, чтобы взглянуть на нее. Уличный фонарь освещал ее лицо. Джоди боялась, он рассердится, но Рик с нежной улыбкой положил руки ей на плечи.

— Ах ты, плутовка, — мягко сказал он. — Мучишь меня с той самой минуты, как я тебя увидел, и рада.

С легким уколом совести она опустила глаза. Ей совсем не хотелось, чтобы Рик из-за нее страдал, но дело-то в том, что и он на нее действовал с той же силой. Как же не радоваться, что чувство взаимно!

— Потому что меня к тебе очень влечет, — призналась она. — Знаю, что ничего из этого не выйдет. Мы живем за сотни миль друг от друга, у нас разные цели и интересы, но я не могу бороться со своими чувствами. — Она глубоко вздохнула и нерешительно добавила: — Рик, если бы я бросила Цинциннати и переехала в Коппер-Каньон, это что-нибудь значило бы для тебя?

Изумление отразилось на его лице, и Джоди поспешно продолжала:

— Нет, я не прошу тебя дать мне слово или что-то вроде этого. Я понимаю, надо привыкнуть друг к другу, получше узнать, на это уйдет время и все такое, но если расстояние как препятствие снять, есть шанс, что я буду тебе нужна?

Удивление на лице Рика сменилось отчаянием, он стиснул ей плечи.

— Черт, Джоди, разве ты не понимаешь, что я тебе говорю? Ну так слушай же. Я продал бы душу черту за одну лишь ночь с тобой, и пусть бы все пошло своим чередом, но я не сделаю этого ни сейчас, ни позже. Никогда!

Ее словно ударили хлыстом.

— Да?.. — только и вымолвила она.

Рик снова крепко обнял ее.

— Прости, милая, — хрипло сказал он. — Я не хотел тебя обижать. Это всего лишь отчаянная попытка спасти нас обоих от куда более сильного огорчения в будущем. — Он сжал ее, а потом отпустил. — Холодно. Пойдем-ка в машину, включим там обогрев. Покатаемся немного и поговорим.

Маленькая спортивная машина быстро согрелась, и они медленно кружили по тихим улочкам, стараясь привести в порядок хаос, который царил у них в головах. Рик не желал ее ранить, но необходимо было прояснить все до конца.

Она тихо, печально, сосредоточенно сидела рядом, а Рик молча костерил про себя свое предательское тело. Держать бы ему под контролем свои порывы, но он не учел того, что им придется танцевать под медленную, романтическую музыку. Как только он принял ее в свои объятия, тела их слились воедино и скрыть возбуждение оказалось не в его силах.

Теперь он знал, что играет с огнем, и пора положить этому конец.

Он глубоко вздохнул и решился… Проблема его была такого свойства, что долго скрывать ее от возлюбленной никак не удастся, а узнав, в чем дело, она никогда не простит его за обман.

— Джоди, перед нами стоит другое препятствие, куда более сильное, чем расстояние. Я знал это с самого начала. Мне не следовало поощрять развитие наших отношений, но должен сказать тебе, милая, ты не из тех женщин, кого легко выбросить из сердца.

Она подняла на него глаза. Рик попытался улыбнуться, но ему это не удалось.

— Мне… мне так жаль, что я осложнила тебе жизнь, — запинаясь, проговорила она. — Я не хотела…

Рик крепче ухватился за руль. Надо сдержать себя, не брать ее за руку, не класть ладонь ей на колено; если он прикоснется к ней, то пропал.

— Нет, я не об этом. Если б ты не попросила меня о помощи, я бы сам ее предложил. С самого первого дня меня тянуло к тебе. Твоя солнечная улыбка, манера говорить, тепло твоих рук — с этим невозможно бороться.

— Я не понимаю. Если тебя тянет ко мне…

— Меня больше чем тянет, — перебил он. — Я потерял голову, но решил, что, если поддерживать легкие отношения — без поцелуев, без интимных прикосновений, — не будет большого вреда в том, что мы видимся. — Он потряс головой. — После того, что произошло сегодня, я понял, что так продолжаться не может. Я влип по уши. Мне уже мало просто быть рядом, а мимолетная связь, закончившись, оставит по себе больше горя, чем радости.

Джоди снова опустила голову.

— Закончившись? Почему она должна кончиться? Я имею в виду… если мы научимся любить друг друга…

Рик вздохнул. Она по-прежнему ничего не понимала.

— Никто не учится любить. Либо это случается, либо нет, а о нашем браке не может быть и речи.

Джоди резко вскинула голову, и, хотя было темно, по ее тону он догадался о том, что с ней творится.

— Ради Бога, Рик, хватит ходить вокруг да около. В чем дело? Не может быть и речи? Почему? Господи, да уж не женат ли ты?

Он дернулся, словно его ударили. Как она могла такое подумать? А с другой стороны — он ведь ничего толком не говорит, что еще могло ей прийти в голову?

— Нет, Джоди! Меня даже оскорбляет такой вопрос!

Она облегченно вздохнула, и он понял, что слишком долго испытывал ее терпение.

— Ну, ладно, прости, что я никак не перейду к делу. Ты несколько раз упоминала, что хочешь иметь много детей.

— Да, хочу. — Голос ее смягчился, как всегда, когда она говорила о детях. — Но при чем тут…

— Я не хочу детей, Джоди, — сказал он резче, чем рассчитывал. — Если женюсь, то на женщине, которая тоже не собирается заводить большое семейство.

Джоди окаменела.

— Не хочешь детей? Почему? Разве есть люди, не желающие иметь большую, настоящую семью?

Он покачал головой.

— Есть, есть! Некоторые просто не любят детей, и множество женщин в наши дни стремятся сделать карьеру, а не тратить время на детей. В этом нет ничего плохого, и именно такую женщину я хочу себе в жены. Мир и так страдает от перенаселения.

Рик поежился, представляя, что она сейчас о нем думает. Джоди, такая земная, никогда не поймет человека, который не хочет иметь своих детей. Что ж, он знал, что ему предстоит, и должен пройти весь путь до конца.

— Значит, ты из тех, кто не любит детей? — недоверчиво переспросила она, а ему так страстно хотелось ей нравиться! И хотя он не мог ей солгать, но не мог сказать и всей правды.

— Конечно, люблю! Чужих! Но плодить своих собственных в наше жестокое и неразумное время — нет, я не готов.

— Но наши дети — наша надежда на лучший мир, — рассудительно сказала она, — без них нет будущего.

У Рика зло, тупо заломило в висках. Разговор затянулся, он стал слишком мучителен для них обоих. Пора закругляться.

— На свете есть кому вырастить будущее поколение, — ответил он. — Больше того — я убежден, что люди, не желающие детей, не должны их иметь. Хороших родителей из них не выйдет. В общем, теперь ты знаешь, почему мы можем быть лишь друзьями, не больше. Я своего мнения не изменю и не стану просить, чтобы ты изменила свое. Иначе ты скоро меня возненавидишь.

Она не возражала, она вообще молчала, и когда Рик огляделся, то понял, что после часового блуждания по улицам машина, как в старые времена лошадь, сама нашла дорогу домой. Вот и ладно. Он и так на пределе.

— Уже поздно, — объяснил он устало, остановившись у родительского дома, в ответ на ее вопросительный взгляд. — Танцы продолжаются до одиннадцати, так что нет смысла возвращаться назад. Ты не против? Боюсь, мой самоконтроль не выдержит еще одного такого объятия в танце.

Она распахнула дверцу.

— Нет, я не против. — Голос ее дрогнул. — И, пожалуйста, не провожай меня.

Он торопливо выскочил из машины и побежал за ней.

— Я должен тебя впустить, — напомнил он. — Ты же без ключа, не думаю, что родители уже дома.

Они прошли до крыльца, Рик отпер дверь и пропустил Джоди вперед. Гостиная была ярко освещена. Домашние всегда оставляют свет, уходя вечером из дому.

— Твое пальто и свою кастрюлю я захвачу завтра с утра. Ничего с ними за ночь не сделается.

Он повернулся лицом к Джоди, и это было ошибкой. Несмотря на все его уверения, что дело не в этом, она выглядела такой одинокой и отринутой! Его уверенность пошатнулась. Он взял ее лицо в свои ладони.

— Это похоже на расставание… — с трудом выдавил Рик. — Пока ты здесь, мы, конечно, будем время от времени встречаться, но приглашать тебя куда-нибудь я больше не стану. Ты ведь понимаешь, почему, правда?

Глаза их встретились.

— Да, думаю, да, — шепотом ответила она. — Спасибо за все, что ты для меня сделал, и… приятно было познакомиться.

Легким скользящим движением он приник своим лбом к ее лбу и на расстоянии вздоха от ее разомкнутых губ сказал:

— Будь в моих силах что-нибудь изменить, я бы изменил.

Если один из них шевельнется, то дело кончится поцелуем, а этого он допустить не вправе. Собрав волю в кулак, Рик опустил руки, отстранился от Джоди, повернулся и вышел.

Джоди закрыла дверь и, чувствуя себя совершенно опустошенной, прислонилась к ней спиной.

Что случилось? Им с Риком было так здорово, и вдруг, ни с того ни с сего, веселье обернулось отчаянием, да так стремительно, что она никак не может понять, в чем же все-таки дело.

Говорит, не хочет детей. Но правда ли это? Ей казалось, всем хочется иметь семью. Говорит, что его влечет к ней, но опасается за последствия, потому что не желает растить детей.

Нет, этому невозможно поверить. Рик не такой сухарь. Напротив, она не видела людей добрее и щедрее его. Он такой открытый! Такой внимательный к чувствам других. Вот и сегодня старался сообщить ей о своем решении деликатно, чтобы не ранить, не унизить ее. Успехом его попытки не увенчались — она и ранена, и уязвлена, но по крайней мере он старался.

Оторвавшись от двери, она направилась вверх по лестнице и только тут поняла, что все еще в его пиджаке. Сняла его и унесла с собой. Не хочется болтаться внизу, когда вернутся Шон и Дороти. Им будет любопытно узнать, почему они с Риком ушли в самый разгар танцев и почему она дома так рано. Но как Джоди сможет объяснить, если не понимает сама?

Скорее всего, он в ней почему-то разочаровался и постарался как можно безболезненней порвать отношения. Ни за что на свете она не поверит, что все дело в нежелании растить детей. Это никак не соответствует его характеру. Ну, может быть, он не хочет иметь большую семью, но что он не любит детей — неправда.

Поднявшись на второй этаж, она поторопилась в ванную — быстрей умыться, почистить зубы и нырнуть в свою постель, пока родители Рика еще не вернулись. За завтраком она их, конечно, увидит, но только не сейчас.

Полночи Джоди вертелась без сна и задремала, лишь когда старинные часы в гостиной пробили три. Проспала и утром едва успела сбежать вниз, чтобы проводить Шона и Дороти в церковь.

Сидя одна за чашкой крепкого кофе, она терзалась сомнениями. Понятно хотя бы, что не стоит оставаться жить здесь с родителями Рика, это неловко. Он ясно дал понять, что не хочет иметь с ней ничего общего, а значит, не хочет и того, чтобы она здесь жила.

Соберет вещи и под каким-нибудь приличным предлогом переберется в мотель на въезде в город. Оглядев сверкающую чистотой кухню, Джоди смахнула слезу. Ей были так рады, она чувствует себя совсем как дома. Макбрайды — люди дружелюбные и гостеприимные. Как можно уехать, не обидев их?

А с другой стороны, как можно остаться? Ведь в ее присутствии Рик не будет свободно чувствовать себя в родном доме!

Джоди намек поняла. Ночью ее мысли путались, но к утру она все вычислила. Рик осознал, что его привязанность к ней — чувство непрочное, временное, он не хочет, чтобы оно переросло во что-то серьезное, но высказать это напрямик у него не хватило духу. Поэтому он выдумал, что хочет ее, но не желает заводить детей, в надежде смягчить таким образом удар, нанесенный ее гордости.

Она поморщилась. Нет, гордость ее все равно пострадала. Наверно, Рик не отдает себе отчета в том, что лгун из него никудышный. С другой стороны, она получила урок. Ее еще никогда не отвергали, должно же это было когда-то случиться…

К третьей чашке кофе стал горьким, и жалеть себя ей надоело. Пора укладывать вещи…

Она была в своей комнате и проверяла ящики комода, когда снизу послышалось, что открывается дверь.

— Эй! Есть кто-нибудь?

Это голос Рика! Но что он тут делает? Первым импульсом было затаиться и не отвечать, но она быстро отказалась от этого намерения. Вот будет глупо, если он поднимется наверх и обнаружит ее!

Нет, она не станет играть с ним в прятки. Хочешь не хочешь, ей придется пока задержаться в городе, и она не собирается показывать, как близка была к тому, чтобы в него влюбиться.

Джоди вышла на лестничную площадку и глянула вниз. Он стоял в холле с чем-то объемистым под мышкой.

— Рик! — позвала она. — Твои родители ушли в церковь и еще не вернулись. Сказали, после службы задержатся на заседании какого-то комитета. Что-нибудь им передать?

Он смотрел, как она спускается по лестнице. Зря он это. И без того ей с трудом удается удерживать на лице выражение равнодушной приветливости. А сам он выглядит таким… таким выцветшим, что всех ее сил хватает лишь на то, чтобы не броситься ему в объятия.

— Я привез твое пальто.

Ну, вот и отличный повод обуздать разыгравшееся воображение. Он просто хотел вернуть пальто.

— Спасибо, — сказала она. — Хорошо, что ты приехал, пока я еще здесь. Твой пиджак у меня в комнате.

— Пока здесь? — нахмурился Рик.

— Да, — кивнула она и обрадовалась, что голос не дрогнул. — Я как раз собирала вещи.

Физиономия Рика приобрела гневное выражение.

— Что значит «собирала вещи»? Я думал, дело с наследством еще не завершено.

Она повесила пальто в шкаф под лестницей.

— Так и есть. Я просто хочу перебраться в мотель.

— Нет! — Это был окрик, и она возмутилась. Мало того, что он ее бросает, так еще и командует!

Рик сразу же осекся.

— Прости, Джоди. Я выразился, может быть, слишком резко, но если ты уезжаешь из-за того, что я вчера сказал, то, прошу тебя, пожалуйста, не делай этого. Я хочу, чтобы ты осталась с мамой и папой. Им нравится, что ты в доме, и… и мне тоже.

Тут уж она совсем запуталась.

— Я полагаю, ты не хочешь иметь со мной ничего общего…

Она заметила, каким усталым он выглядит. Лицо серое, под глазами круги. Впрочем, если смыть макияж с нее, она сама будет выглядеть не лучше. Наверно, он тоже не спал ночь.

— Джоди, — прошептал он вымученно, — не знаю, что ты вчера услышала, но ты все поняла неправильно. Я хочу, чтобы ты осталась. Тебе здесь куда удобней, чем в любом из мотелей, и места здесь хватает. И не бойся, что все время будешь на меня натыкаться. Обычно я не так уж часто здесь бываю. — Он взялся за дверную ручку. — Я сегодня дежурю. Мне надо в участок. Но прошу тебя: прежде чем уедешь отсюда, хорошенько подумай.