Подруга детства

7 О мальчишниках и некоторых их последствиях, непосредственно о свадьбе, а также о вещих снах, полезных советах и телефонных разговорах, не имеющих прямого отношения к данному повествованию

— Гас? Привет, это Долли Браун.

— Угу.

— Послушай, послезавтра свадьба Дейзи, и она уверяет, что не может до тебя дозвониться…

— Ну?

— Я думаю, она просто боится тебе звонить, ведь я же дозвонилась…

— Дейзи не боится.

— Я не в обидном смысле…

— Долли, я выключал телефон. Включил только сегодня. На полчаса, маме позвонить. Ты попала случайно. Чего ты хочешь?

— Хочу от имени Дейзи передать тебе приглашение на свадьбу. От себя лично могу добавить, что, если ты не придешь, она не удивится, а если придешь — очень обрадуется.

— Долли, знаешь, что… Ладно, ты здесь ни при чем. Спасибо за приглашение и все такое, но я не приду.

— Гас, тебе плохо без нее, да?

— Не твое дело.

— Не мое. Просто мне всегда казалось — вы с ней вместе. И в любом случае нельзя выходить за Морисов Эшкрофтов.

— Долли, она его выбрала, она его любит…

— Гас, а ты ее любишь?

— Долли…

— Так какого черта ты ни разу ей об этом не сказал?! Почему не стукнул ее по голове, не увел от этого хлыща, не женился на ней сам?

— Долли…

— Что?! Давай, скажи, что ты бедный сантехник с высшим образованием, и тебе нечего предложить дочери миллионера и деловой женщине.

— Что за ерунда?

— Так обычно говорят такие, вроде тебя. Ноют, что не имеют права обречь любимую на нищету, а сами спокойно отпускают ее волку в зубы.

— Ну из Эшкрофта волк…

— Согласна, он больше похож на павлина, но дело не в этом. Гас, у меня страшное подозрение, что все это закончится очень плохо.

— Долли, я все равно не буду с тобой ничего обсуждать.

— Я знаю. Просто прими это к сведению и сделай выводы. Послезавтра. Мэрия. Мы с Мэгги и Сью в бледно-лиловом, Дейзи в жемчужно-сером с перьями. Если ты украдешь ее со свадьбы, я лично буду счастлива, но главное — будет счастлива она. И ты тоже. Пока.

— Пока, Долли.

— Стелла, детка, это твой Мори.

— О, милый, сколько лет!

— Слушай, я буду краток. Послезавтра я женюсь не на тебе, но ты навсегда в моем сердце, и потому я имею честь пригласить тебя на мальчишник.

— А кто будет?

— Джимми с подружкой, Трой, Энди, Пип и Мэтью. Захвати девочек.

— Мори, а почему ты так уверен, что я приду?

— Потому что я твой сладкий перчик.

— Скорее, горький хрен. После нашего последнего свидания с твоими дружками я неделю не могла сдвинуть ноги.

— Стелла, не будь занудой. Итак, сегодня ночью в «Амбассадоре». Шампанское до утра и танцы через край. Целую.

— Мама!

— Дейзи, это ты?

— Мама, я выхожу замуж.

— Надеюсь, ты здорова?

— Я выхожу замуж…

— Ужасно плохо слышно, здесь шторм, и капитан Ларсен любезно помогает мне говорить через рацию. Так ты здорова?

— Я ВЫХОЖУ ЗАМУЖ!

— Ну и хорошо. Значит, ты здорова. А как на работе?

— Мама, я выхожу замуж за Мориса Эшкрофта, сына твоей подруги Урсулы…

— Уснули? Не очень поняла, Дейзи.

— УРСУЛЫ!!!

— О, она звонила? Милая Урсула. Как хорошо, что старые подруги не забывают меня. Если еще позвонит, передавай привет.

— Она будет моей свекровью, мама.

— У нее что-то с кровью? Какой ужас! Впрочем, немудрено. Эти пластические операции до добра не доводят. Между нами, она совершенно чокнутая баба. И редкая зануда. Сноб и ханжа. Или надо говорить снобка?

— Мама, ты хоть что-нибудь слышишь?

— Дейзи, папа передает тебе привет и говорит, чтобы ты завязывала с бизнесом, забирала своего дальнобойщика-шекспироведа и ехала к нам. Правда, наш дом смыло в море, но уже почти готов второй, он на холме, и шторм до него не доберется. Большой привет Гасу. Скажи, я с его легкой руки перечитала Шелли и Уитмена — поразительно! Целую тебя, милая. И папа целует.

— Мама… Я выхожу замуж…

Отбой.

— Привет, привет, меня зовут Джед, и даже наши мамы в восторге от моей рекламы. Дейзи, я тебя поздравляю.

— Рано. Послезавтра. «Наши мамы» не звучит. Лучше — «наши мамаши». Ты придешь?

— Вот же я и звоню. Понимаешь, старушка, во-первых, Морис не будет особенно счастлив, во-вторых, у меня нету смокинга, а в-третьих, меня, Дейзи, соблазнил Ван Занд.

— О Боже!

— Нет, нет, не волнуйся, не в том смысле. Просто ему нужен свежий мозг для сценария его потрясных фильмов с телка… девушками.

— Серьезно? Джед, я за тебя рада. Поработаешь в кино, а там и Голливуд…

— Между нами, на мой взгляд, это будут фильмы класса «три икса». Порнушка. Пардон, легкая эротика. Нет, жесткая эротика, переходящая в легкую порнографию. Дейзи, я лечу сегодня ночью. Будь счастлива и не скучай без меня, лады?

— Великий и Ужасный, я буду скучать, но ты лети и выдай настоящее искусство, понял?

— Понял. Чао. Красавчика поздравь от меня.

— Илси? Это Урсула. У меня выдалась свободная минутка, вот и звоню тебе.

— Бедняжка! Все на тебе?

— А как ты думаешь? Милая Сэнди… то есть Дейзи, спасибо, Элеонора, я помню, здесь совершенно одна, ее родители давно живут в другом полушарии, так что я заменяю ей мать, в некотором роде.

— Сколько приглашенных?

— Не очень много. Мы с Морисом решили ограничиться небольшим фуршетом, потому что ночью они все равно улетают в Майами. Слава Богу, с работы будут только девушки, хотя, на мой взгляд, ужасно глупо приглашать подружек невесты на роспись в мэрии.

— Урсула, эта девочка ведь наследница Сэнда?

— Да, но об этом я узнала в последнюю очередь. Главное, мальчик так влюблен…

— Разумеется. Чувства и деньги — разные вещи. Морис ведь не слишком преуспел в бизнесе?

— Илси, ты говоришь ерунду. Он вполне успешный соучредитель компании…

— Да я знаю, Урсула, знаю. Ван Занд рассказывал, что нашел совершенно потрясающего парня для своего кино, а этот парень работал раньше у дочки Сэнда, сына того Сэнда, который «Бритиш Петролеум», но теперь эта дочка-внучка выходит замуж за сына конгрессмена, который и был ее компаньоном. Ван Занд сказал, что девочка умна и с характером, но с таким компаньоном ей не выплыть… Прости, Урсула, но ведь ты сама говорила, что Морис у тебя гуманитарный мальчик.

— Всего доброго, Илси.

Совершенно точно известно, что девяносто процентов невест нервничают в день свадьбы. Совершенно неизвестно, почему они нервничают. Возможно, это некий атавизм, пришедший из тех времен, когда жених мог не явиться на собственную свадьбу, отправившись между делом в крестовый поход или получив смертельную рану на дуэли. Впрочем, девяносто процентов женихов тоже нервничают, а это уж и вовсе непонятное явление.

Надо отдать должное Морису Эшкрофту — в этот солнечный день он являл собой совершенное спокойствие и хладнокровие, видимо, предпочтя войти в оставшиеся десять процентов новобрачных. Он стоял на ступенях, ведущих в мэрию Нью-Йорка, и смотрел вдаль. Серые брюки были безукоризненно отутюжены, фрак облегал широкие плечи и стягивал тонкую талию, в петлице трепетала белая роза, а по сравнению с сорочкой и галстуком даже альпийский снег показался бы копотью фабричных труб. Ветер слегка шевелил золотистые локоны, впрочем, надежно спаянные лаком для волос, на высоких скулах цвел нежный румянец, зеленые глаза были прозрачны и чисты, словно бериллы.

Жених практически не шевелился, и в толпе зевак, без которых не обходится ни одна свадьба, родилось предположение, что сейчас жених думает только об одном: когда же приедет его невеста.

На самом деле несколько молодых людей, а также целая группа дам, могли бы разъяснить неподвижность жениха, равно как и прозрачность его взгляда. Если же об этом спросили бы некую Стеллу Конгрив, танцовщицу известного ночного стрип-бара, она и вовсе дала бы исчерпывающие объяснения.

Дело в том, что начавшийся позавчера мальчишник плавно перетек во вчерашний пикник на природе, а затем и в ночь, предшествующую свадебной церемонии. Все это время Морис находился в основном в состоянии алкогольного забытья, которое сегодня утром естественным образом трансформировалось в жесточайшее похмелье. Теперь Морису было мучительно больно шевелить головой, вращать и просто моргать глазами, а также произносить любые звуки, кроме открытых гласных.

Урсула — в элегантном открытом платье цвета пьяной вишни, на высоченных каблуках и в гранатовом гарнитуре — металась по верхней площадке лестницы, нервно стряхивая пепел с длинной и тонкой сигареты. Чуть поодаль в складном кресле разместилась тетка Элеонора, ради праздничка облачившаяся в изумрудный брючный костюм, а на голову надевшая широкополую шляпу.

Ниже по ступеням располагались друзья жениха — их легко можно было узнать по иссиня-бледным и измученным лицам — и подруги невесты — их можно было узнать в основном по близнецам Сью, которые шныряли под ногами и уже успели связать между собой пышные ленты абсолютно одинаковых лиловых платьев мамы и тети Мэгги. Долли Браун отсутствовала, ибо должна была прибыть вместе с Дейзи. Часы показывали без четверти одиннадцать, а церемония была назначена на одиннадцать ровно, так что метания Урсулы являлись исключительно показательным мероприятием.

Без шести позволили себе заволноваться Сью и Мэг, без пяти один из близнецов захотел писать, а без двух минут перед мэрией остановился шикарный автомобиль, из которого вылезла злая и красивая Долли Браун, а за ней…

Жемчужное облако из кружев и перьев, складок невесомого муслина и неожиданной серебряной парчи, сияние жемчугов и стразов, туфельки, держащиеся на маленькой ножке лишь благодаря чуду и двум тонким серебряным шнуркам, каскад каштановых локонов, рвущийся на свободу из-под серебряной сеточки, лучащиеся счастьем карие глаза, нежные губы и золотистая россыпь веснушек на зарумянившихся скулах… Белые розы в тонких пальцах — и яркое солнце, заливающее серую каменную площадь, раскрашивающее все вокруг в цвета счастья и любви.

Даже Морис на несколько мгновений вышел из ступора и соизволил одобрительно прищуриться, а из группы товарищей жениха донеслось сдавленно-одобрительное мычание. Дейзи робко поднялась по ступеням, не сводя глаз с зеленоглазого красавца, протянула дрожащую ручку… Морис склонился над ее пальцами, и это вполне можно было считать подвигом с его стороны, потому что в голове у него в этот момент взорвались артиллерийские снаряды, а в глазах потемнело.

Потом процессия торжественно направилась внутрь величественного серого здания, и никто, конечно же, не видел невысокого темноволосого парня с худощавым и странно породистым лицом, чем-то похожего на Умного Лиса из сказки. Парень сидел на парапете, разделенный со свадебной процессией большим фонтаном, и лицо его было бесстрастно, однако он зачем-то закусил запястье. Когда невеста с женихом скрылись внутри, парень отнял руку — и стало видно, что он прокусил кожу до крови.

Феерическому появлению Дейзи на площади перед мэрией предшествовал грандиозный скандал, который закатила Долли Браун по поводу кандидатуры жениха. Долли сидела на столе, болтала ногами и пылко обличала Мориса Эшкрофта, в то время как Дейзи Сэнд в горделивом молчании сама облачалась в свадебное платье.

В конце обличительной речи Долли выпалила:

— И вообще, надо было выходить за Гаса Уиллиса! Вот!

Дейзи осторожно села на пол и закрыла лицо руками. Долли перепугалась до смерти, но по вечной привычке попыталась не подать виду. Однако Дейзи не плакала. Когда она отняла руки от лица, глаза ее были сухи и безмятежны. Только голосок слегка дрожал, да непривычная бледность окрасила скулы.

— Долли, не трави мне душу, ради Бога. Он ведь не придет, да? Он не придет. Ты ему позвонила и сказала, но он не придет.

— Дейзи…

— Он никогда не делал того, чего не хотел. Даже стихи читал не тогда, когда просили, а когда самому хотелось почитать.

— Дейзи, я…

— Я никогда не думала о нем, как о своем парне, понимаешь? Я рассказывала ему, как целовалась с Тедом в спортзале и как Билли пригласил меня в кино, а сам начал приставать, и я дала ему по шее и убежала… Гас смеялся вместе со мной, а потом кто-то в кровь избил Билли. Так и не узнали кто. Билли не сказал.

— Господи, да прости ты меня…

— Мне это всегда казалось нормальным. Как и то, что у Гаса никогда не было девчонки. Я бы с ума сошла, появись она у него. Он всегда был мой и только мой. Но выйти за Гаса… Я не знаю. Долли, я ничего не знаю. Как вести себя в постели с мужчиной, как выходить замуж, как найти свою любовь. Ничего. Дед и папа очень хотели, чтобы я выросла «как все», не хвасталась деньгами и вообще не обращала на них внимания. У нас в семье было неприлично о них говорить, понимаешь? А мама… Мама, наверное, очень бы хотела, чтобы мы были из графов. Или из пэров Англии. Но мы — из нефтяников. И немножко из фермеров — это мамины родители, только они давно умерли.

— Дейзи, я идиотка, а мы сейчас опоздаем. Я так и не поговорила с тобой, когда ты в этом нуждалась…

— Ерунда, Долли. Внучка старого Сэнда справится. Просто… У меня никого нет в жизни, кроме Гаса. Я очень одинока, Долли, а мне иногда хочется задавать вопросы. Возможно, они идиотские, но я должна знать ответ.

Долли осторожно погладила непокорные локоны Дейзи и несмело спросила: — Гасу можно было задавать любые вопросы, да?

— Да. Он очень умный. И он никогда не смеялся надо мной. Знаешь, ведь даже про месячные мне книжку дал Гас, а не мама.

— Она тебя бросила на произвол судьбы!

— Что ты! Она очень хорошая, мама моя, и папа у меня отличный, и я страшно рада, что они на своем атолле сидят сейчас и на звезды любуются, но… Получается, что в это городе у меня один близкий человек — Гас, а он не придет. …И никогда больше не придет, потому что они с Морисом…

— Ты уверена, что хочешь замуж за Мориса?

— Да. Нет. Не знаю. Мне сегодня приснился мерзкий сон. Как будто Морис кричит на меня, а потом приходит Гас, и они орут друг на друга, а потом Морис его бьет. Это чепуха, конечно, Морис никого бить не станет, да и Гас не позволит себя бить — но во сне это все было так мерзко… Потом Морис меня взял за руку и потащил, а я не хотела идти. Вырывалась и тоже кричала.

— Если хочешь, можно просто не пойти на свадьбу.

— Смеешься?

— Почему? Мир не рухнет, никто не умрет. Угощение все равно съедят, будет скандал, а потом все рассосется. Вы больше ни разу не встретитесь с Морисом и его маменькой, но зато, возможно, ты избежишь ошибки…

— Долли, вот я не знала, что ты такая романтическая особа! Поехали. Это все плохой сон и хандра. Я влюбилась в Мориса — теперь я выхожу за него замуж. За него, а не за Урсулу. И все у нас будет хорошо.

За время церемонии Долли искусала губы в кровь, потому что все плохие приметы, которые могли случиться, — случились. Голубь влетел в открытое окно, Дейзи споткнулась, подходя к столу, а под занавес Морис уронил обручальное кольцо с розовыми бриллиантами и долго не мог его найти под столом. Да, разумеется, после вчерашнего руки у него тряслись, но это мало утешало собравшихся суеверных особ, типа Долли Браун.

Сью с близнецами на банкет не поехала, Долли и самой не хотелось, но Мэг уже вовсю кокетничала с кем-то из пришедших в себя друзей жениха, и Дейзи была такая счастливая и красивая, что Долли решила не расстраивать их.

Урсула Эшкрофт превзошла сама себя. Она всегда была прижимиста и терпеть не могла угощать гостей хоть бы даже и минеральной водой, но свадьба сына вынудила ее пойти на беспримерные жертвы. Банкетный зал небольшого ресторана был увешан, увит и заставлен цветами всех оттенков и размеров, на столе плакала, прощаясь с белым светом, ледяная русалка в целомудренном ледяном купальнике, а угощение было стратегически верно разбросано по маленьким блюдечкам и расставлено с таким расчетом, чтобы гость сперва запутался в цветах, потом от усталости приналег на напитки (шампанское и белое вино), и только потом, может быть, нашел бы блюдце, скажем, с ветчиной, которая совершенно не идет к белому полусладкому.

Друзья жениха разочарованно переглянулись — и отправились в бар ресторана на другой этаж. Оттуда они вернулись повеселевшие и явно ожившие, начались танцы, и Долли Браун, пользовавшаяся заслуженным успехом, на некоторое время потеряла Дейзи из виду.

Дейзи по доброте душевной решила, что Морис расстроен неприятностью с кольцом, и склонилась к плечу жениха.

— Морис, ты как?

— А? М-м, спасибо, хорошо. У меня раскалывается голова и хочется спать.

— Я тоже всю ночь не спала. Выспимся в самолете.

При мысли о взлете-посадке Мориса затошнило, но он героически взял себя в руки.

— Лучше выспимся в Майами. Ненавижу спать в самолетах. Ты очень красива сегодня. Э-э… Хорошо выглядишь. Посиди, я схожу к маме.

— Морис, но я…

— Ты должна ее понять. Сегодня она прощается со своим сыном навсегда.

— Почему? Мы же вернемся к вам… к нам домой?

— Это я в глобальном смысле. Я больше не ее сын, то есть не только ее сын, но и твой муж. Она должна свыкнуться с этим, примириться. Одним словом — посиди.

Он опять ушел, устало подумала Дейзи. Неожиданно ей показалось, что ничего хорошего ее не ждет. Первая брачная ночь вызывала даже не волнение, а терпеливое раздражение — опять будет больно и… никак. Свадебное путешествие — да, но она уже раз сто была в Майами, знала все побережье, так что открытий не будет. Правда, им с Морисом предстоит жить в одном номере и спать в одной постели… Дейзи не смогла удержаться и передернула плечами. Насколько лучше было бы сейчас потихоньку отправиться домой, смыть макияж, от которого уже начинают чесаться глаза, и забраться в свою уютную постель с мишками, зайцами и львами, с десятком мягких и легких подушек, с любимой книгой на столике, с розовой лампой-ночником…

— Одолели сомнения? Правильно. Хорошее дело браком не назовут.

При желании тетка Элеонора ухитрялась ходить практически бесшумно, и Дейзи вздрогнула совершенно искренне, когда старая ведьма плюхнулась рядом с ней.

— Вы меня напугали…

— Тетя. Зови меня тетей. А еще лучше — просто Элеонорой. Значит, ты не передумала? Жаль.

— То есть как это?

— Да так. Я бы в жизни не вышла за моего племянника.

— Да что ж это такое! Все на него ополчились. Вот назло всем я и буду самой счастливой!

— Будь. Только прими совет.

— Не хочу.

— Надо. Слушай. Не давай ему ни копейки денег. То есть давай, конечно, но не пиши на него никакого совместного пользования. Обдерет, как липку.

— То есть вы, ТЕТЯ, считаете, что Мори меня не любит и женился на деньгах?

На лице Дейзи заиграла торжествующая улыбка. Потом она наклонилась к уху Элеоноры и что-то горячо зашептала. Через некоторое время старуха отстранилась и с искренним интересом посмотрела на Дейзи.

— Ну ты и фрукт, Дейзи Сэнд! Молодец, не зря ты мне понравилась. Тогда еще один совет.

— Какой теперь?

— Не говори об этом Морису. Пока — не говори. Скажешь после медового месяца. Сделай это для меня, детка, порадуй вредную старушку.

— Хорошо. Мне не очень по душе обманывать Мориса, но… так и быть. Пока, тетя Элеонора, нам пора собираться.

Элеонора проводила легкую фигурку задумчивым взглядом и пробормотала себе под нос:

— Если я ошиблась — так я просто старая дура. А если не ошиблась — пусть будет счастливой хоть во время свадебного путешествия.