Уэнди Уэкс Поговорим о любви

Глава 1

Слегка откинув назад голову с копной кудрявых волос, Шеннон Смит уставилась в немигающее око камеры слежения. Искорки озорства сверкнули в темно-фиалковых глазах девушки.

— Это я, mon cher, любовь всей твоей жизни, — дурачась, произнесла она на французский манер. — Впусти же меня, мой Аполлон, я умираю от желания увидеть тебя!

Шеннон слегка призадумалась и капризно надула пухлые губки:

— Ах, я так и знала! Ты не один! Как ты можешь так мучить меня! Ту, которая родила тебе двенадцать детей!

Девушка драматическим жестом поднесла руку ко лбу и передернула плечами:

— Ну все, Пит. Представление окончено. Открой, пожалуйста, у меня эфир через пятнадцать минут, я опаздываю.

Автоматическая дверь открылась, издавая мерное негромкое жужжание. Захлопывая ее, Шеннон бросила быстрый взгляд на бесстрастно следящую за всем происходящим камеру.

— Спасибо, Пит, ты прелесть. Обещаю, что больше не буду донимать тебя демонстрацией своих актерских способностей.

Едва окинув взглядом отдел новостей, в котором царила полная тишина, Шеннон быстрым шагом прошла по совершенно безлюдной радиостанции, ненадолго задержалась у своего почтового ящика, чтобы забрать письма радиослушателей, и, свернув в пустой коридор, стала быстро просматривать их, с удовлетворением отмечая про себя, что количество посланий значительно возросло.

Когда она еще только устроилась работать на радиостанцию WDVE и делала первые шаги как ведущая популярного ток-шоу «Клуб одиноких сердец», придя на смену местной знаменитости Рику Моргану, слушатели без стеснения выражали сожаление по поводу ухода их кумира и иногда делали это даже во время передачи. Но уже через два месяца Шеннон почувствовала, что стремительно набирает очки в свою пользу. Аудитория приняла ее, и сейчас Шеннон с нетерпением ждала той минуты, когда выйдет в ночной эфир и прочтет письма от своих постоянных слушателей.

У нее не было времени просмотреть всю почту до конца. Оставалось чуть более десяти минут до выхода в эфир, а нужно еще было подготовиться к предстоящему четырехчасовому разговору с радиослушателями. Шеннон с раздражением вспомнила о пробках на дорогах, задержавших ее на мосту Говарда Франклина, по пути в Тампу, и отнявших драгоценное время, которое можно было бы с пользой потратить на подготовку к радиопрограмме. Но заходиться по поводу пробок на дорогах не было смысла, приходилось относиться к ним, как к чему-то неизбежному.

Как это обычно бывало перед началом передачи, в животе у Шеннон появилось неприятное ощущение: как будто тысячи мотыльков щекотали ее изнутри своими крылышками. Подобно всем ведущим, она испытывала страх перед аудиторией, всякий раз думая о том, что вдруг не найдет подходящих слов или и вовсе лишится дара речи в самый ответственный момент программы. Шеннон усилием воли заставила себя перестать думать об этом и, постепенно успокоившись и справившись с неприятными ощущениями, направилась к стеллажу, чтобы взять предварительно подготовленные картриджи с записями радиорекламы, запланированной на время передачи. Держа перед собой программу ночных радиопередач и план предстоящего ток-шоу, она стала помечать, где и какая реклама должна прозвучать. Про себя Шеннон отметила, что объем этой самой рекламы заметно увеличился, что говорило о растущей популярности ее передачи, и улыбнулась мысли об этом. Закончив подготовку к программе, Шеннон взяла стопку картриджей и, придерживая подбородком верхний из них, устремилась к кабинке для ведущих. Когда она повернулась спиной, чтобы пройти через распашную дверь, смежная створка (благо не деревянная) внезапно распахнулась и больно ударила Шеннон в правый бок. Девушка потеряла равновесие и растянулась на полу в коридоре, рассыпав аудиозаписи.

— Смотреть надо, куда идешь… — недовольным тоном проговорила Шеннон и тут же осеклась. На нее в упор смотрел мужчина, красивее которого Шеннон в жизни никого не видела. Он был безупречно сложен, а золотой шелк его волос, казалось, сиял, как нимб в лучах света, проникающего из приоткрытой двери. Невольный вздох восхищения вырвался у Шеннон из груди. Мужчина протянул ей свою большую крепкую руку, девушка смутилась, а затем неожиданно для себя покраснела.

— Сожалею, но я не видел, что вы входили! — проговорил незнакомец, пристально глядя на Шеннон дымчато-серыми глазами.

Его рука по-прежнему была протянута к ней, и Шеннон ничего другого не оставалось, как протянуть ему свою.

Мужчина с легкостью поставил ее на ноги. Когда их руки соприкоснулись, Шеннон почувствовала, будто электрический разряд пробежал по всему ее телу.

— Вы в порядке? — спросил незнакомец.

— Я всегда думала, что выражение «сразить наповал» употребляется только в переносном смысле, — переборов смущение, ответила Шеннон.

Незнакомец усмехнулся, оценив шутку, и пропустил девушку вперед, придержав дверь.

Шеннон испытала обычное волнение, входя в студию: огоньки на панели управления приветствовали ее, весело мигая в полутемном помещении. Прямо перед ней висел огромного размера микрофон, наушники лежали на подставке для радиоприемника напротив высокого, по пояс, стула, на котором Шеннон предстояло восседать ближайшие четыре часа.

На первый взгляд студия напоминала кабину самолета. Кругом гудели настроенные приборы, мигали разноцветными огнями лампочки. Это был рабочий кабинет Шеннон, откуда ей предстояло несколько часов общаться с тысячами людей, которые, как она теперь знала, спешили услышать ее голос в эфире.

Шеннон прильнула к звуконепроницаемому стеклу, отделявшему радиостудию от соседней комнаты, в которой находился продюсер, и приветливо помахала ему рукой. Им предстояло работать вместе. Именно Стив первым выходил на связь с теми, кто звонил в студию, записывал возраст, род занятий звонившего, подсказывал Шеннон, к какой телефонной линии на контрольной панели надо подключиться, чтобы соединиться с нужным человеком. А затем, когда поступал звонок от кого-то еще с целью познакомиться с уже представленным ранее абонентом, Стив сигнальным огоньком давал знать, как правильно соединить того и другого. После того как Шеннон представляла звонивших друг другу, разговор продолжался уже между тремя собеседниками, причем ей надо было повести беседу так, чтобы абоненты, преодолев смущение разговорились. Так происходила судьбоносная для них встреча.

Шеннон чувствовала, что незнакомец неотрывно смотрит на нее, и от этого у нее по спине побежали мурашки. Что нужно этому неотразимому красавцу на радиостанции?

— Мне так неловко, — проговорила Шеннон, оборачиваясь к незнакомцу. — Я даже не успела представиться. Не ожидала, что сегодня вечером здесь может быть кто-то еще, кроме меня и Стива.

Встретившись с мужчиной взглядом, Шеннон вдруг опять смутилась, но тут же, словно опомнившись, добавила твердым голосом:

— Меня зовут Шеннон Смит, и я веду ток-шоу «Клуб одиноких сердец» с восьми вечера до полуночи.

— Да, я в курсе, — сказал незнакомец и бросил на Шеннон оценивающий взгляд. — Я думал, вы…

— Высокая блондинка? — поспешно добавила Шеннон. — Услышав мой голос, все представляют меня высокой и златокудрой, а я…

— …темноволосая и невысокая.

Не совсем поняв, сказал мужчина это в шутку или всерьез, Шеннон продолжила:

— Да, можете себе представить, как удивляются слушатели, когда впервые видят меня. Иногда я даже думаю, что радиоведущим нужно запретить показываться на публике, потому что это может испортить все впечатление от их программы.

— Может, вы и правы, — произнес незнакомец и, лукаво сощурившись, спросил: — Ну а если впечатление слушателей только улучшится от увиденного?

Снова смутившись от слов мужчины и его пристального взгляда, Шеннон слегка потупилась, а затем усилием воли заставила себя сосредоточиться на разговоре:

— Интересно, а кто вы и почему здесь? Думаю, вы не какой-нибудь разочаровавшийся слушатель, который пробрался сюда, чтобы нанести мне телесные увечья.

— Нет-нет! Уверяю, вы в полной безопасности! Меня зовут Блейк Рамзи.

— О, черт! — спохватилась Шеннон, увидев, что зажглась сигнальная лампочка на панели. — Мне уже пора начинать передачу. Извините, пожалуйста.

Мило улыбнувшись, она уселась на стул у контрольной панели, надела наушники, включила музыку, всегда звучавшую в начале программы, и щелкнула тумблером микрофона:

— Всем привет! Сейчас пятница, вечер, вы одиноки и хотели бы с кем-нибудь познакомиться. Я тоже сегодня одна, поэтому возьмите трубку телефона и позвоните мне по номеру 837-4284, и мы вместе посмотрим, можно ли как-нибудь исправить эту ситуацию.

Шеннон еще раз приветливым голосом повторила номер студийного телефона.

Во время своей вступительной речи она скорее ощутила, чем услышала, как хлопнула дверь, и мгновение спустя незнакомец появился в комнате у Стива. В разгар беседы с одним из радиослушателей Шеннон почувствовала на себе его пристальный взгляд.

Стоя рядом со Стивом, Блейк Рамзи смотрел на нее сквозь стекло спокойным и оценивающим взглядом. Шеннон такая бесцеремонность раздражала. Этот незнакомец вел себя так, будто был здесь главным. Его имя ни о чем не говорило Шеннон, но по тому, с каким радушием принял его Стив, было ясно, что у этого человека были веские основания находиться здесь.

Во время рекламной паузы Шеннон наблюдала, как Рамзи оживленно разговаривает с продюсером. По брошенным несколько раз в ее сторону продолжительным взглядам она поняла, что разговор шел и о ней. Рамзи смотрел Шеннон прямо в глаза, и она чувствовала, что безнадежно тонет в их бездонной глубине. Они манили ее так властно, что невозможно было шевельнуться и даже вздохнуть.

Казалось, прошла вечность, пока наконец Стив прервал это оцепенение, с возмущенным видом подавая знаки о том, что реклама окончилась. Шеннон усилием воли заставила себя сосредоточиться на работе.

Ровно в полночь она завершила радиопрограмму и отключила микрофон.

Как обычно, Шеннон испытала удовольствие от общения со своей аудиторией. Двадцать знакомств произошло этим вечером. Ей было интересно, какое же количество одиноких женщин решится позвонить мужчинам, номера телефонов которых они получили в эфире. А еще Шеннон думала о том, насколько же надо быть одиноким, чтобы согласиться встретиться с тем, кого тебе представили по радио.

Шоу вообще-то считалось развлекательной программой, и не каждый из тех, кто звонил, обязательно стремился завести знакомство. Но за время своей работы на радиостанции Шеннон переговорила с таким количеством одиноких людей, что теперь уже с первых минут беседы могла безошибочно распознать настоящие отчаяние и боль. После четырехчасовой серьезной беседы с одинокими людьми она обычно сама чувствовала себя одинокой и подавленной.

Собирая свои вещи и освобождая студию к приходу ночного ведущего, Шеннон подумала, что если бы ее слушатели имели хоть малейшее понятие о том, как она живет, то были бы разочарованы. Самым тяжелым для нее был вечер в пятницу. После четырехчасового непрерывного разговора с людьми, которые хотят найти себе друга, ей нужно было несколько часов, чтобы прийти в себя. Обычно в этом случае помогали бокал вина и хорошая книга.

Шеннон расправила плечи, повернула круглую дверную ручку и… оказалась прямо в объятиях Блейка Рамзи. От неожиданности она просто оцепенела. Так, обнявшись, они стояли в течение нескольких секунд, которые показались Шеннон вечностью.

Блейк сжимал в объятиях податливое женское тело, тесно прижавшееся к его широкой груди, и удивлялся тому, что у этой хрупкой с виду девушки очень даже волнующие женские формы. И хотя она была совсем не в его вкусе (Блейка всегда привлекали неприступные длинноногие блондинки, а не худышки, ростом едва доходящие ему до плеча), однако ее фиалковые глаза манили к себе, к тому же он чувствовал, как женщина трепещет от прикосновения к нему. Блейка тоже волновали эти случайные объятия, но длить их дальше становилось уже неприлично.

С явным сожалением Блейк отстранил девушку от себя и вымученно улыбнулся одними уголками губ:

— Это уже становится для нас привычным занятием.

Только сейчас, при звуке его голоса, придя в себя от внезапно нахлынувших чувств, Шеннон увидела прямо перед собой серые лучистые глаза, смотрящие на нее из-под приподнятых бровей, и попыталась поддержать шутливый тон:

— Интересный способ знакомства! Я предложу его в своем очередном ток-шоу.

Блейк усмехнулся, а Шеннон, не сводя с него глаз, подумала о том, что бы она почувствовала, если бы его губы прикоснулись к ее губам. По телу пробежала дрожь. Что это? Неужели она и в самом деле стоит посреди коридора перед совершенно незнакомым человеком с такими фантазиями в голове, да еще хочет, чтобы они осуществились? То, что стоявший напротив мужчина произнес в следующее мгновение, заставило Шеннон вернуться с небес на землю:

— Вы выбрали необычный стиль для вашего шоу.

— Что это значит?

Шеннон внутренне напряглась и недовольно поджала губы, решив, что мужчина собирается поцеловать ее.

— Я слышал нечто подобное в Чикаго, но там было намного смешнее.

— Смешнее?! — фыркнула Шеннон.

Сделав вид, что не заметил реакции девушки на его слова, Блейк продолжал поучать ее с видом мудрого далай-ламы:

— Шоу должно быть более сексуальным, возбуждающим, тогда оно будет более развлекательным, чем сейчас.

Шеннон боялась заговорить. Кто бы мог подумать, что такой красивый мужчина окажется таким самонадеянным и высокомерным?!

— Я мог бы дать вам несколько рекомендаций по поводу того, как изменить ток-шоу.

Блейк сделал паузу, вероятно, ожидая, что Шеннон запрыгает от радости и начнет его благодарить.

— Огромное спасибо за дельные советы, — холодным тоном ответила она. — Пожалуй, вы правы. Я могла бы быть посмешнее и… о чем это вы еще говорили? — Шеннон вопросительно посмотрела на Блейка. — Ах да! Более воз-буж-даю-щей! — Она по слогам произнесла это слово и с издевкой в голосе продолжила: — Я просто в себя не могу прийти оттого, что вам так быстро удалось заметить столь вопиющие недостатки. И вообще, странно, что меня еще до сих пор выпускают в эфир!

В раздражении Шеннон сделала шаг в сторону и резким тоном добавила:

— Я понятия не имею, кто вы и что вы. Вам кажется, что вы знаете о радиовещании. Вам следовало бы научиться элементарным правилам приличия.

— Великолепное шоу, Шеннон!

Девушка обернулась и увидела продюсера, мчавшегося к ней, как обычно, на всех парах.

— Я вижу, ты уже успела познакомиться с Блейком Рамзи! Блейк, я должен устроить тебе экскурсию. Только она не должна занять много времени. Мне нужно успеть вернуться домой до того, как моя подружка сменит дверной замок!

Стив выпалил все это на одном дыхании, словно каждая секунда стоила ему жизни. Затем он схватил Блейка за локоть и потащил в монтажную.

Шеннон смотрела, как в глубине коридора радиостанции исчезали эти два разных человека: один — эдакий генератор энергии в человеческом обличье, а другой — самый высокомерный, но вместе с тем самый сексуальный мужчина, которого она когда-либо встречала. Прежде чем исчезнуть за дверью, Блейк Рамзи подмигнул Шеннон и помахал рукой.

— Какая наглость! — тихо проговорила она и отвернулась.

Шеннон вышла на улицу и окунулась в жаркую летнюю ночь. На ходу она придумывала самые уничтожающие аргументы, мысленно обрушивая их на голову этого наглого выскочки. Да кто он, собственно, такой?


Сквозь незавешенное окно спальни проникали солнечные лучи, возвещая о начале прекрасного летнего дня.

Шеннон томно потянулась и слабо улыбнулась. Она любила субботу, а субботнее утро просто обожала. Выходные дни означали солнце, море, пляж и все другие не менее приятные вещи, связанные с этим.

Шеннон сама выбрала эту крохотную квартирку с огромными окнами, выходящими на бесконечный пляж. Здесь она чувствовала себя уединенно, что при ее работе было очень важно. Прекрасный вид из окна помогал ей восстанавливаться после напряженной трудовой недели.

Субботнее утро обычно начиналось с того, что Шеннон мысленно прокручивала в памяти пятничное ток-шоу, давала ему оценку и прикидывала, что можно было бы изменить, чтобы сделать программу лучше. Но сегодня размышления о личном оттеснили на задний план все, что касалось работы. Шеннон окончательно проснулась при мысли о Блейке и уже не могла думать ни о чем другом. Снова и снова она представляла, как он целует ее, с каждым разом все страстнее и страстнее. Шеннон даже слегка застонала, настолько реальным казался ей его поцелуй.

Шеннон тряхнула головой, пытаясь прогнать от себя наваждение. Что ж, это было еще одним аргументом решения порвать с Греггом. За полтора года с ним Шеннон никогда не испытывала ничего подобного. Их отношения закончились, и теперь оказывается, она, Шеннон, совсем не фригидная женщина, просто ей нужен другой мужчина. Блейк или кто другой, это было вопросом времени.

А что он вообще делал на радиостанции, сегодня ей вряд ли удастся узнать. Сейчас ей хотелось на пляж! Накинув мягкий белый махровый халат, Шеннон прошла в залитую солнцем кухню. Пляж начали заполнять любители позагорать. Повсюду бегали дети, гоняясь за чайками, которые были насколько грациозны в полете.

Еще раз сладко потянувшись и зевнув, Шеннон засыпала в кофеварку кофе, предвкушая тот момент, когда густой теплый аромат даст знать о его готовности, и нажала на кнопку автоответчика.

— Шеннон, это мама.

Как будто у нее могли быть какие-то сомнения по этому поводу.

— Я слышала отрывок твоего ток-шоу вчера вечером. У нас как раз ужинали Килрой.

Слушать это было просто невыносимо. У матери была дурная привычка навязывать гостям прослушивание радиопередачи, которую Шеннон вела по пятницам. Странно, что эти люди в дальнейшем вообще принимали приглашение прийти в гости.

— Их сын Эндрю собирается приехать на следующей неделе.

Шеннон вздохнула, а голос матери трещал дальше:

— Я им сказала, что ты, несомненно, хотела бы поговорить с ним.

Наступила короткая пауза, и, воспользовавшись ею, Шеннон (хоть это был явно запрещенный прием) успела вставить:

— Я слышала, у него наконец-то исчезли проблемы с кожей?

Один — ноль в мою пользу, дорогая мамочка!

— До свидания, милая.

Шеннон удивлялась, как это мать еще не успела напечатать в газетной рубрике «Желаю познакомиться» ее не занесенный в справочник номер телефона. Эта женщина не успокоится, пока не выдаст замуж свою единственную дочь.

Шеннон налила себе чашечку кофе, затем добавила сливки, сахар и продолжила прослушивание. После гудка раздался незнакомый мужской голос. Он должен был принадлежать Эндрю, о котором только что говорила мать, но это явно был не он. В послании прозвучало совсем не то, что Шеннон собиралась услышать:

— Я знаю, что сейчас тебя нет дома. Ты ведешь свою передачу. Я просто хотел ощутить, каково это — дозвониться до тебя таким образом. Я послал свое настоящее сообщение в письме. Ты уже просматривала почту от поклонников? Я — твой самый страстный поклонник.

Затем раздались гудки.

Шеннон поспешно подошла к кофейному столику, на котором бросила вчера ночью нераспечатанную почту. Торопливо вскрывая одно письмо за другим, она быстро просматривала их, пока не нашла то, что искала. Это были восемь строк на бумаге для компьютера и подпись: «Твой самый страстный поклонник». Стихи напоминали поэму или слова из песни, но Шеннон точно не помнила какой. На ее взгляд, они были просто банальными до пошлости. Шеннон перечитала их несколько раз, пытаясь вспомнить, откуда это.

Я знаю: вот она любовь!

Иди, потрогай, прикоснись!

Она плодит своих рабов,

В блаженстве падающих вниз.

Я ждал всю жизнь тебя, и только!

А впрочем, ты ведь не поймешь…

Коснись меня, почувствуй… Колко?

И вскрикни: «Это правда? Ложь?»

Они могут быть вообще не из английской литературы. Шеннон прокрутила сообщение еще раз, пытаясь узнать голос. Запись была нечеткая, и это мешало определить, кому принадлежал голос. Если это был человек, который когда-нибудь с ней общался, она должна была узнать его, потому что обладала абсолютным слухом. И как он вообще смог узнать ее номер телефона, которого не было в справочнике? Это заставило Шеннон слегка насторожиться.

Она пыталась успокоить себя, мысленно говоря, что никто не посягает на ее частную жизнь и что это было обычное сообщение на автоответчике, с запиской в придачу.

Шеннон вдруг захотелось на свежий воздух, она выдвинула ящик комода и схватила первый попавшийся купальник. Очутившись под палящими лучами солнца, она направилась к южному мысу пляжа, быстро семеня босыми ногами по раскаленному песку и чувствуя, как кровь пульсирует в венах. Теплый морской ветер ласково обвевал полуобнаженное тело.

Шеннон мысленно прокручивала в памяти все события, произошедшие за последние сутки. Голос на автоответчике, вероятно, принадлежал какому-нибудь одинокому человеку, который искал того, кто проявит сочувствие, выслушивая его. Когда выходишь в эфир, будь то радио или телевидение, у людей создается впечатление, что ты их хороший знакомый. Поэтому не стоит придавать такого большого значения этому звонку и письму. Нужно просто сменить номер телефона, а если звонки будут продолжаться, можно найти прекрасный способ объяснить ему, что к чему. То, что она неожиданно испытала, думая о Блейке и об их первой встрече, волновало Шеннон гораздо больше. Наверное, ей нужно радоваться, что все произошло именно так. Страх перед тем, что она вообще могла не испытать этого чувства, удвоился после того, как год назад преждевременно ушел из жизни ее отец. Фактически его смерть заставила Шеннон в корне изменить всю свою жизнь. Она начала с того, что разошлась с Греггом, а затем последовало еще много других перемен.

Шеннон замедлила шаг. Та умиротворенность, которая царила на пляже, снова зародила в ней чувство сомнения: а права ли она была, когда после смерти отца поменяла работу и выбрала неопределенную жизнь свободной журналистки, а кроме того, оставила своего надежного, но не вызывающего у нее ровным счетом никаких чувств жениха в надежде встретить единственную в жизни романтическую любовь. Та, которую с колыбели учили превыше всего ценить надежность и стабильность, решилась поставить на карту все в надежде получить шанс на истинное счастье.

Ее отцу, Реймонду Смиту, было всего шестьдесят три, когда он умер от рака. Доведенный болезнью до крайнего истощения, он стал просто тенью того скромного человека, которого Шеннон любила и уважала все свои двадцать семь лет. Это заставило ее усомниться в той цене, которую отец заплатил за свою правильную (по учебникам) жизнь. В чем был смысл его тяжелого труда, его жертвоприношения с девяти утра до пяти дня в обмен на регулярную зарплату? И таков был его пример для нее?! Но она больше не видела проку в том, чтобы прозябать на работе, которая не сулила никаких перспектив. А еще ей не хотелось связывать себя семейными узами с человеком, который изъявлял желание заботиться о ней, в то время как она сама прекрасным образом могла это делать. И наконец, хоть ей было еще только двадцать семь, она уже знала не понаслышке, что жизнь в любой момент может резко оборваться.

На следующий день после похорон отца Шеннон уволилась из местного филиала Пи-би-эс, вернула Греггу его подарок — красивое, со вкусом сделанное кольцо с бриллиантом и сняла крохотную квартирку на побережье. Это было год назад. Она скорбела об отце каждый день, но ни разу не испытала сожаления о той жизни, с которой безвозвратно порвала. Она чувствовала, что отец, будь он сейчас жив, понял бы ее стремление к независимости и к тому, чтобы сделать карьеру, которая для Шеннон значила многое. Он, может быть, даже принял на ура ее желание пойти на риск в надежде найти любовь, которая будет длиться всю жизнь.

Шеннон всматривалась в сверкающую даль зеленовато-голубого Мексиканского залива, вдыхая пропитанный солью воздух, и ей казалось, что волны омывают ей душу.

Она вдохнула полной грудью и легла на песок, подставив свое тело солнцу.

Загрузка...