Похищение Эми

Глава 13

Ужин проходит для меня мучительно, хотя все остальные, кажется, довольны. Лили изо всех сил пытается удержать меня в разговоре, происходящем за столом, но между Люцифером, сидящим напротив меня, и Эндрю прямо рядом со мной, требуется вся моя концентрация, чтобы просто проглотить еду.

И я должна есть, сейчас все этого от меня ждут. Эндрю сообщил всем ошеломляющую новость, сказав, что я жду ребенка.

Я не знаю, что с ним, черт возьми, не так.

Знаю, что он хочет, чтобы я забеременела, но довольно-таки рано говорить об этом. Я все время говорю себе, что он будет чертовски растерян, когда выяснится, что я не беременна. Но у меня такое дурацкое ощущение, что он вовсе не будет растерян. Что он человек, который привык получать то, что хочет, и одной его воли будет достаточно, чтобы накачать мой живот.

Знаю, знаю, теперь я та, кто кажется сумасшедшей, но вся эта ситуация чертовски напрягает меня. Все вокруг меня, собравшиеся за столом, так счастливы, словно одна большая семья.

И я чувствую себя здесь посторонней.

Меня окружают убийцы, похитители и прелюбодеи, и все же мне интересно, стоит ли мне больше стараться вписаться в их круг.

Однако когда действительно задумываюсь об этом, особенно когда все они так вежливы и внимательны ко мне, то задаюсь вопросом, кто я такая, чтобы судить?

Я не знаю наверняка, что Люцифер, Эндрю или кто-либо из других мужчин, сидящих за этим столом, убийцы.

Это просто внутреннее ощущение.

Конечно, они схватили нас с Иваном, но я все еще жива, не так ли?

И это не значит, что я полностью свободна от греха. Господь знает, что я совершала свои собственные ошибки.

Которых очень и очень много.

— Наша принцесса выглядит усталой, — шепчет Эндрю рядом со мной, и это слово «наша» бьет по моим нервам.

Я могу понять, почему он притязает на меня, это использование из-за моего тела, но не понимаю, почему он притязает на мою дочь… если только он действительно серьезно относится к тому, чтобы мы принадлежали ему.

Я смотрю на Эбигейл, и она действительно клюет носом над своей тарелкой, вяло держа ложку.

— Ты тоже выглядишь усталой, — бормочет он, нежно беря меня за подбородок и поворачивая к себе лицом. — Готова поехать домой?

Я смотрю в его темные глаза, ища в них зло, запятнавшее его душу, но все, что я вижу – это тепло и беспокойство.

Его большой палец гладит меня по щеке, а его прикосновения такие теплые, такие приятные, что моя кожа покрывается мурашками.

— Да, — отвечаю я слабым голосом, чуть громче шепота.

Его губы изгибаются в улыбке, и, черт возьми, эта улыбка вызывает во мне бабочек.

Бабочек, порхающих в моей сердцевине.

Я отворачиваюсь, желая знать, как разрушить его власть надо мной. В моем сознании я могу тысячу раз его ненавидеть, но когда он касается меня, вся эта ненависть вылетает в окно.

Эндрю берет меня за руку, и мы встаем. Затем прощаемся, и Лили заставляет меня пообещать навестить ее в течение недели. Поговорив с Люцифером, Эндрю берет Эбигейл на руки, и мы направляемся к машине.

Эбигейл совсем не шевелится. Она так устала, что, уткнувшись носом в грудь Эндрю, цепляется за него, а потом только тихонько сопит, когда мы выходим.

Поездка тихая, почти мирная. Я смотрю в окно, в ночь. Мимо проносятся огни города – белые, желтые, синие, красные.

Приятно просто находиться на улице, снова быть открытой для возможностей.

Эндрю рядом со мной молчит и излучает напряжение. Я смотрю на него, и на долю секунды наши взгляды встречаются. Сильнейший толчок пронизывает меня, как будто удар молнии.

В воздухе между нами так много невысказанных слов.

Однако произнести вслух, означало бы признать их, а сейчас я просто не могу этого сделать.

Я больше не знаю, что чувствую. Не знаю, как к нему отношусь.

Его ребенок действительно растет во мне? Я кладу руку на живот и снова поворачиваюсь к окну.

Все изменилось – моя жизнь, то, как я думаю...

Мое тело.

Я могла бы получить то, что есть у Лили, если бы позволила себе это...

Я схожу с ума?

Наши ситуации совершенно разные.

И снова смотрю на Эндрю. Как будто ожидая моего внимания, он протягивает руку и гладит меня по щеке.

Будь он проклят. Зачем он это сделал? Почему Эндрю должен быть милым со мной? Почему он не может быть таким же засранцем, как Иван?

Отдернув голову и повернувшись на сиденье всем телом, я отворачиваюсь от него.

Я серьезно сержусь из-за того, что он хорошо ко мне относится? Теперь я знаю, что действительно сошла с ума.

Его рука опускается на мое бедро.

Теплая, тяжелая и собственническая.

Мужчина сжимает мое бедро

Я снова смотрю на него и своим пристальным взглядом пытаюсь сказать, чтобы он перестал ко мне прикасаться. Чтобы перестал ломать меня своей привязанностью.

Он ухмыляется, и его начинает рукой скользить вверх к подолу моей юбки. Хочу, чтобы его прикосновения вызывали у меня отвращение, чтобы они не трогали меня, но я всего лишь человек.

Боже, помоги мне, я недостаточно сильна, чтобы противостоять этому мужчине. Он все, что я когда-либо хотела – сильный, заботливый и ласковый. Когда Эндрю касается меня, я оживаю. А когда он перестает ко мне прикасаться, я чувствую, что умираю медленной смертью.

Я веду заранее проигранную битву. Может быть, пора это признать. Может быть, пора просто признать поражение и сдаться.

Чтобы увидеть, куда заведет нас это безумие.

Мы подъезжаем к зданию, которое он назвал домом, и мужчина убирает руку с моего бедра, а я испытываю желание схватить его за руку, чтобы сохранить с ним связь.

Предложение покататься еще немного, готово сорваться с моих губ, но я не произношу ни слова.

Эбигейл устала и нуждается в своей постели.

Выйдя из машины, он подходит, чтобы открыть мою дверь, помогает мне выйти, а затем заботится об Эбигейл, беря ее на руки и неся в дом.

Я следую за ним, закрывая за нами все двери и запирая их.

Ирония происходящего не ускользает от меня.

Я поднимаюсь по лестнице следом за ним.

Он держит и несет Эбигейл так, словно самый драгоценный сверток в мире.

Мы входим в ее комнату.

Эндрю осторожно укладывает Эбигейл на кровать и стягивает одеяло, укутывая ее. Отступив, мужчина дает мне достаточно места, чтобы втиснуться. Я наклоняюсь над ней, убираю с лица волосы и целую на ночь в лоб.

Она улыбается во сне.

Пока дочь в безопасности и счастлива, я могу все вынести.

Даже этого мужчину.

Выпрямившись, поворачиваюсь и вижу Эндрю, протягивающего ко мне руку.

Поколебавшись, я гляжу в его лицо и вижу всю его темную нежность, а затем вкладываю свою руку в его. Мужчина сжимает пальцы вокруг моих, и даже этого невинного прикосновения достаточно, чтобы у меня участилось дыхание.

Вместо того чтобы со временем потерять к нему чувствительность, я, кажется, становлюсь все более и более отзывчивой к нему.

Эндрю ведет меня из комнаты Эбигейл по коридору в свою… нет, нашу комнату.

С каждым шагом мое сердце бьется немного быстрее. И с каждым шагом я чувствую, что он меняется. Его хватка на моей руке сжимается от напряжения, а лицо становится твердым.

«Я чем-то его разозлила?» — думаю я. Не уверена, но что-то определенно есть.

Мужчина втягивает меня в комнату и быстро закрывает за нами дверь.

Запирает ее.

Я с удивлением смотрю на него. Что-то не так. Он был таким спокойным, таким ласковым несколько мгновений назад… но, может быть, это было просто затишье перед бурей? Прямо сейчас мужчина выглядит так, словно готов броситься на меня.

— Нам нужно поговорить, — хрипло говорит Эндрю и опускает мою руку.

Потянувшись к воротнику своей рубашки, он дергает за узел галстука, ослабляя его, а затем выдергивает его из воротника.

— О чем? — сглатываю я и делаю шаг назад.

Дорога домой была такой тихой, что я почти забыла, что боюсь его.

Галстук исчезает, и мужчина начинает расстегивать рубашку, его движения резкие и быстрые.

— Об Иване, — рычит Эндрю.

— А что с ним? — спрашиваю я и нервно облизываю губы. Во рту внезапно пересыхает, а живот сводит от страха.

Эндрю срывает с себя рубашку и, наклоняя голову из стороны в сторону, хрустит шеей.

Выпрямившись, он смотрит на меня несколько долгих, напряженных секунд, прежде чем ответить:

— Мы его отпускаем.

Бл*ть. Худший мой кошмар сбывается.

— Когда? — спрашиваю я, пытаясь смириться с этой информацией.

— Завтра, — говорит Эндрю, не сводя с меня глаз. Он долго и пристально смотрит на меня, оценивая мою реакцию.

— Почему вы не… — я останавливаюсь, сглатывая, даже не в состоянии закончить свой вопрос.

Возможно, это делает меня такой же плохой, как он, но больная, извращенная часть меня надеялась, что Люцифер найдет причину позаботиться об Иване, как только они получат от него информацию, которую хотели.

Я надеялась, что больше никогда не увижу его, и мне больше никогда не придется его бояться.

Эндрю усмехается.

— Почему мы не убили его?

Я медленно киваю головой.

— Потому что он нам еще пригодится.

Мое сердце дрожит, а дыхание учащается. Мне приходится снова сглотнуть, так как по горлу поднимается желчь. Конечно, он им еще пригодится. Иван, несомненно, является неиссякаемым источником информации.

Но он захочет меня вернуть.

— О, Боже, — стону я.

Мои ноги дрожат и я, запрокинув голову, встречаюсь с твердым, неумолимым взглядом Эндрю.

— Ты должен меня отпустить.

Его глаза темнеют, и это слово вырывается из его рта почти как рев.

— Нет.

Мне следовало бы бояться реакции Эндрю и его ярости на лице, но сейчас я гораздо больше боюсь Ивана.

— Но он будет искать меня, — со слезами на глазах объясняю я. Моя паника усиливается с каждым словом, которое я говорю, зная в глубине души, что это правда. — Иван всегда находит меня. Всегда.

— Я нахрен убью его, если он попытается отобрать тебя у меня.

Я качаю головой, желая ему верить, но зная, что все не так просто. Иван поразительно удачлив и имеет «очень глубокие карманы». В конце концов, он меня найдет. Если не завтра, то послезавтра. А потом...

— Что? Ты мне не веришь? — спрашивает Эндрю, его голос звучит мягче, но как-то опаснее.

Сделав шаг ко мне, мужчина заполняет пространство, которое я создала между нами. Рукой тянется к моему подбородку, прикосновение сначала нежное и мягкое, но затем он хватает его и приподнимает.

— Я едва не грохнул Люцифера, когда узнал, что Иван просил тебя вернуть.

Мои глаза расширяются, легкие за ребрами замирают. Как ни стараюсь, я не могу втянуть в них воздух.

— Я хочу разорвать Ивана голыми руками. Я хочу оторвать каждую его гребаную конечность и обоссать его гниющую тушу за то, что он осмелился потребовать тебя обратно.

Собрав остатки своего мужества, и вдохнув, наконец, немного воздуха, задаю вопрос, которого так боюсь.

— Ты собираешься вернуть меня? — произношу я, запинаясь.

У него может не быть выбора, Люцифер может навязать ему свой.

— Нет! — рычит Эндрю и притягивает меня к груди. Мужчина так сильно сжал мой подбородок, что на нем могут появиться синяки.

— Какая моя часть тебя, черт возьми, не может понять? Я никогда тебя не верну.

В данном случае дьявол, которого я знаю, страшнее Эндрю. В конце концов, Эндрю еще не причинил мне вреда.

— Но, — возражаю я. — Ты знаешь меня всего пару дней. И не можешь знать захочешь ли, чтобы я всегда была рядом.

Эндрю просто смотрит на меня, его лицо темнеет. Чем дольше он смотрит на меня, тем больше я чувствую, что только что совершила огромную ошибку.

Я пытаюсь вырваться, пытаюсь освободиться от его хватки, но он отстраняет меня.

Его обнаженная грудь вздымается и опускается, а его черные глаза угрожающе вспыхивают.

— Вижу, что ты еще не смирилась со своей судьбой.

Прежде чем успеваю спросить его, какова моя судьба, он поднимает меня на руки и несет к кровати.

— Мне казалось, что я очень ясно дал это понять, — говорит мужчина и бросает меня на матрас. — Но если тебе нужна гребаная демонстрация, я устрою тебе ее.

Мои волосы падают на лицо, я сажусь, пытаясь убрать их с глаз, но затем мою блузку хватают и яростно дергают через голову.

— Эндрю, — пищу я и едва успеваю убрать волосы с лица, как он толкает меня на спину. Схватив мою юбку за талию, он тянет ее по ногам.

Я слышу, как лопаются нити, и рвется ткань.

— Что ты делаешь?

Единственный ответ, который получаю, это его сердитое рычание.

Теплыми руками скользит под меня, обхватывая мою задницу, а затем стягивает с меня трусики.

— Прости, — говорю я, надеясь быстро успокоить его, хотя не совсем понимаю, чем я его разозлила.

Эндрю, обхватив мои колени, раздвигают мне ноги.

Я смотрю на него, пока он расстегивает брюки. Звук открывающейся молнии звучит громко, как выстрел.

«Почему я снова испугалась Ивана?» — задаюсь я вопросом, глядя на Эндрю. Трудно вспомнить с ним у меня между ног, башней мощных, рельефных мышц.

Даже когда он не нависает надо мной, его размеры заставляют чувствовать себя такой маленькой… такой уязвимой.

Его брюки опускаются, стекая по его ногам, а затем он снова набрасывается на меня, как голодное животное, собирающееся убить.

— Это мои губы.

Его рот опускается на мой рот, а мужчина поднимает вверх мой бюстгальтер.

— Это мои сиськи, — рычит он мне в губы.

Эндрю крепко целует меня, а затем его скользит губами вниз. Схватив мою грудь, мужчина сжимает ее ладонями.

— Мои, — снова рычит он, а затем яростно поглощает их. Втягивает кончики в рот. Шумно посасывает соски.

Я прижимаюсь к кровати, охваченный жаром, когда он издает все эти восхитительные звуки в глубине своего горла.

— Эндрю, — выдыхаю я, выгибаясь и хватаясь за его плечи, пока он сосет и сосет, доводя меня до грани безумия.

И как только я думаю, что больше не могу терпеть, он начинает скользить по моему телу, выцеловывая влажную дорожку вниз.

Его язык кружит у меня в пупке.

— Мой живот.

Мужчина поднимает глаза, чтобы смотреть на меня, и я в ожидании втягиваю воздух.

Он направляется туда, куда я думаю?

Его взгляд не отрывается от меня, когда он скользит вниз по моему телу, а его губы касаются изгиба моего холмика.

Его пальцы обхватывают мои бедра, и он раздвигает мои ноги еще шире для него.

— Это моя милая маленькая киска, — бормочет он, а затем его язык скользит по моему клитору.

Я вздрагиваю, как будто Эндрю только что ударил меня током. Мои мышцы напрягаются, а задница отрывается от кровати.

Он заставляет меня отступить своим лицом.

Прижавшись ртом к киске, он всасывает ее в свой рот, а затем его язык начинает сводить меня с ума. Нет постепенного увеличения интенсивности ощущений, нет времени подготовиться. Мужчина с такой жадностью лижет и сосет меня, словно пытается поглотить своим ртом.

— О, Боже, — кричу я, впиваясь пальцами в мощную плоть его плеч.

Он издает гневный звук в глубине горла, а затем его руки разводят меня еще шире. Его язык скользит вверх и вниз по моей щели, а затем он погружается, как будто трахает меня им.

— Эндрю, — хриплю я, моя сердцевина пульсирует и болезненно ноет.

Его язык проникает внутрь и наружу, но это только заставляет меня желать большего. Желать быть наполненной и растянутой его членом.

— Такая чертовски сладкая, такая чертовски мокрая, — выдыхает он, обжигая своим дыханием мою влажность.

Кончик его языка скользит вверх, а затем обводит маленький чувствительный клитор.

Я вздрагиваю и подергиваюсь.

— Такая чертовски отзывчивая.

Его язык прижимается к моему клитору и обводит его узкими маленькими кругами. Затем его пальцы проникают внутрь меня, скользя по моим сокам.

Он делает несколько поступательных движений, растягивая мое напряженное лоно, а затем просто останавливается.

Я вскрикиваю, когда его рот внезапно покидает меня. Я была так близка к тому, чтобы кончить ему на лицо, но теперь дергаюсь и дрожу, как наркоман, нуждающийся в дозе.

— Почему ты остановился? — спрашиваю я высоким задыхающимся голосом.

Эндрю отстраняется, и я сжимаю пальцы вокруг его плеч, пытаясь удержать его. Он легко разрывает мою хватку и делает шаг назад.

Я опускаю руки на кровать.

Задыхаясь, смотрю на него, гадая, что сделала не так на этот раз.

Это его наказание? Подобраться ко мне так близко, а потом просто остановиться, оставив меня со сжимающимся центром и пульсирующим клитором?

— Эндрю?

Схватив меня за бедра, он легко переворачивает меня.

— Какого хрена? — кричу я и начинаю подниматься.

Чувствую тяжесть руки, опустившуюся на мою спину и толкающую меня вниз до тех пор, пока я не прижимаюсь к матрасу. Как только перестаю сопротивляться, он хватает меня за бедра и тянет вниз по кровати.

Я понятия не имею, что Эндрю собирается делать, но бороться с ним бесполезно. Просто попытки приподняться было достаточно, чтобы я почувствовала усталость и запыхалась.

Затем мужчина захватывает мою задницу в две большие пригоршни.

— Это моя задница, — рычит он, сжимая пальцы вокруг нее.

Я стону и выгибаюсь в его руки, уткнувшись лицом в матрас.

Он перемещается позади меня, и затем я чувствую, как жар его дыхания касается моей поясницы.

— Моя, — повторяет он, и затем я чувствую, как его губы целуются меня там, где было его дыхание.

Руками, сжимая и разжимая их, он начинает скользить вниз, следуя губами за руками.

Эндрю сдвигает правую руку только для того, чтобы замениться ее ртом. Он целует и прикусывает мою правую ягодицу, продолжая играть с левой. Затем он всасывает и ее, и мои пальцы ног прижимаются к кровати.

Боже мой. Не знаю, это приятно потому, что странно и чуждо, или потому, что я очень чувствительна.

Он кусает меня, впиваясь зубами в самую мясистую часть правой ягодицы, а затем перемещается, чтобы сделать то же самое с левой.

Как и с моей грудью, он скользит из стороны в сторону, уделяя каждой ягодице одинаковое внимание. К тому времени, когда снова чувствую, как его пальцы скользят по моей киске, я почти в бреду от своей потребности в нем.

— Эндрю, пожалуйста, — стону я, отчаянно хватаясь за простыню.

— Ты все еще чертовски тугая, — ворчит он, растягивая меня пальцами.

— Мне все равно, — хнычу я. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня, сейчас.

— Бл*ть, — рычит он, и его пальцы двигаются быстрее, часть его контроля начинает ускользать от него.

Снова упав головой вперед, я зарываюсь лицом в кровать, заглушая крики, а он пальцами снова приближает меня к грани оргазма.

Я так близко, что, нахрен, чувствую это на вкус. Затем его пальцы снова выскальзывают из меня.

— Эндрю! — кричу я, а затем чувствую, как головка члена упирается в мой вход.

— Видишь. Какая. Охренительно. Тугая, — выдавливает он, пробиваясь сквозь хватку моего влагалища.

Мужчина даже пытается помочь себе, раскрыв меня руками, но он так чертовски огромен.

Меня это не волнует. Меня не волнует, если он даже нахрен разорвет меня. Он нужен мне внутри любым способом, которым я могу его заполучить.

Сантиметр за сантиметром он проталкивается внутрь. Проклиная и хваля меня за мою тесноту.

Как только он, наконец, заходит на всю длину, я выгибаю спину, толкаясь в него задницей, чтобы втянуть его еще глубже.

— Бл*ть, — выдыхает Эндрю, и я так крепко обхватываю его, что чувствую подергивание члена.

Чувствуя глубокое, интуитивное удовлетворение, делаю это снова.

— Прекрати, — ворчит он и резко шлепает меня по заднице.

Боль такая острая, такая неожиданная, что я немедленно стискиваюсь вокруг него.

— Гребаный ад, ты пытаешься убить меня, — стонет он и тянется ко мне, пальцами нащупывая мой клитор.

Мастерски воздействуя на маленький пучок нервов, он быстро возвращает меня на грань оргазма, а затем быстро заставляет меня перелететь через край.

Я кричу, звезды взрываются у меня перед глазами, а стенки моей киски дрожат и спазмируют вокруг него.

— Так лучше, — удовлетворенно ворчит он, используя мой поток влаги, чтобы уменьшить трение.

Отступив назад, все еще сжимаю его, но я слишком скользкая, чтобы удержать его.

Сначала он начинает медленно меня трахать, расслабляя глубокими, продолжительными движениями, как будто он действительно боится, что может причинить боль.

И мне это нравится, я смакую каждый глубокий удар его толстого ствола, скользящего по моей точке G.

Но как только я кончаю снова, дрожа и выкрикивая его имя, он перестает сдерживаться.

Грубо схватив меня за бедра, Эндрю подтягивает к себе мою задницу и начинает жестко и быстро трахать меня.

— Чья это киска? — спрашивает он, сильно ударяясь бедрами о мою задницу.

— Твоя, — стону я, слишком далеко зашедшая, чтобы дважды подумать об этом.

— Чертовски верно, — удовлетворенно заявляет он. А потом я чувствую, как что-то касается другой моей дырочки.

— А чья эта задница?

Я могу быть почти в бреду от удовольствия, но нахожусь в сознании все еще достаточном для того, чтобы стать немного ошеломленной, когда его палец начинает толкаться в меня там.

Я стону и трясу головой, сжимая ягодицы и пытаясь бороться с болезненным вторжением.

— Чья это задница, Эми? — шипит Эндрю, вдавливая палец сильнее.

Надеясь на то, что мое заявление заставит его выдернуть палец, я хнычу:

— Твоя.

Однако мой ответ его не удовлетворяет.

— Чья? — ворчит он, убирая палец только для того, чтобы вдавить его обратно.

— Твоя! — кричу я громче, моя дырочка сжимается вокруг его пальца. Жжение начинает ослабевать, но я все еще слишком напугана, чтобы расслабиться.

— Верно, — мурлычет он, наконец, довольным голосом и вытаскивает палец. — И однажды я трахну эту задницу… Я отмечу все твои узкие дырочки своим членом.

Схватив меня за волосы, он тянет мою голову назад.

— Но не сегодня, — выдыхает он мне в ухо. — Сегодня я трахну тебя так сильно, что заклеймлю эту киску своим членом.

Его палец исчез и я, наконец, начинаю расслабляться. Но затем он берет мои волосы в кулак и запрокидывает мою голову назад.

Его бедра врезаются в мою задницу, а его кожа шлепает по моей.

— А если ты завтра забудешь, кому принадлежишь, я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не вспомнишь.

Он начинает трахать меня быстро и яростно.

— Я буду трахать тебя каждый гребаный день до тех пор, пока ты не вспомнишь, кому принадлежишь.

Мое тело движется вперед от силы его толчков, я хватаюсь за кровать, и только его хватка на моих волосах удерживает меня в вертикальном положении.

— Я буду трахать тебя так сильно, что ты утонешь в моей сперме.

Внутри себя я чувствую, как он набухает и становится еще больше, и просто знание того, что он вот-вот кончит, заставляет меня кончить снова.

Я кричу, погружаясь в теплое забвение, и каким-то образом он начинает меня трахать еще сильнее и быстрее.

До тех пор, пока не испускает яростный рев, от которого поднимаются дыбом волосы на голове.

Его тепло начинает наполнять меня, а затем он внезапно выходит.

Я кричу, когда теплые струи ударяют по моей спине, а затем по ягодицам.

Подавшись вперед, я дергаюсь в последних приступах своего оргазма, пока он не прижимает головку своего члена ко входу в мою задницу.

Снова напрягаясь, я хнычу, когда он входит ровно настолько, чтобы наполнить меня спермой и там тоже, кряхтя и рыча, пока кончает.

Он медленно выходит из меня, и, клянусь, я чувствую, как он вытирает член о мои ягодицы. Но затем падаю вперед, уже не в силах удержаться.

Затаив дыхание, смотрю на простыню, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло, чувствуя себя немного оскверненной.

Затем Эндрю ложится рядом со мной и, приподняв мой подбородок, заставляет меня посмотреть на него.

Улыбаясь мне медленной, очень довольной улыбкой, он говорит:

— На тебе так много моей спермы, что любой мужчина, который окажется от тебя в трех метрах, сможет ее учуять.