Глава 8

Наташа, сердито надув губки, выбралась из машины. Лишь стойкий запах дорогих французских духов теперь напоминал о ней. На самом-то деле он совсем не прочь был повторить их недавнее плавание. С Наташей ему было почти так же хорошо, как когда-то с Ларисой. Вообще, у этих двух женщин было много общего. Единственное, с Наташей все складывалось слишком гладко. Его смущала легкость успеха, вернее, его запрограммированность. Очень уж все удачно получалось: без особых усилий он завладел вниманием очаровательной умной девушки. Разумеется, у него была масса достоинств, и в то же время он не считал себя неотразимым. Лариса умчалась от него без лишних размышлений, как только ухватилась за хвост синей птицы удачи. Почему же Натали, которой ничего не стоит подцепить состоятельного мужчину, обратила на него внимание? Не из-за того же, что он владеет иностранными языками и умеет варить превосходный кофе! Чем еще можно объяснить ее интерес? Любовью с первого взгляда? Верил ли он, Юрий Орлов, в такую внезапную вспышку чувств? Раньше он бы ответил: чего только не случается на нашей планете… Но удивительные события изменили его мировоззрение. То, что произошло между ним и Наташей – не что иное, как воля Провидения. Несмотря на привязанность и радость, которую она доставляла ему своими страстными ласками, он знал, что им не суждено быть вместе.

Юрий еще мог порассуждать о неизбежности и фатальности, но сам не заметил, как оказался за пультом компьютера.

– Катрин, пойдем плавать! – Лариса настойчиво потянула подружку за руку.

– Да ты что, сегодня холодно!

Лариса не сдержала улыбки: температура воды была около двадцати. Если бы она сказала, что плавает при шестнадцати, теплолюбивую корсиканку хватил бы удар. Да что там говорить, иногда даже в Сочи на Ларису смотрели с недоумением. Родители только качали головой, они знали: если дочке что-то взбредет в голову, спорить бесполезно. Отец только шутил: «Лариса, ты хочешь узнать, где раки зимуют»…

– Последний раз спрашиваю, пойдешь на море?! Катрин беззаботно рассмеялась в ответ:

– Тебе хорошо говорить, у вас в России все плавают среди льдин, но я лучше посижу на берегу.

Лариса решила прекратить пустую перепалку, осторожно пробралась среди камней и нырнула в прозрачную воду. Едва отплыв от берега, она уже почти не различала дна. Лариса перевернулась на спину. Над ней парило синее небо. Бесконечное синее небо, бесконечное синее море. Девушка парила вместе с ними, забыв обо всех заботах и печалях.

Она расслабилась, получая огромное удовольствие. В теле ощущалась легкость и свобода, душа открылась прекрасному, готовая простые вещи превратить в сказку. Лариса так бы и осталась навсегда покачиваться на ласковых волнах, никогда не возвращаясь на берег. Казалось, она снова маленькая в своей детской кроватке, и мягкие теплые руки матери ласкают ее. Блаженная истома разлилась по телу.

Но неожиданно кто-то спугнул ее мечты, с шумом рассекая воду где-то слева и сзади от нее. Лариса едва не захлебнулась, разглядев, кто с хищной энергией акулы устремился к ней. Мари делала большой круг в стороне от нее. Лариса вспомнила, что акулы именно так парализуют жертву страхом, кружа вокруг и все сжимая и сжимая круги.

Лариса, быстро успокоившись, решила позлить соперницу и приветливо помахала рукой. Мари недобро сверкнула глазами, и девушка пожалела о своем легкомыслии. Вряд ли она доплывет до берега быстрее, чем Мари. Корсиканка стремительными бросками сокращала расстояние, и Лариса приготовилась к схватке. Ее обуяло странное возбуждение, она жаждала этого поединка, и ощущение опасности только придавало ей сил и энергии. Скорее бы развязка, думала она.

По-видимому, Мари почувствовала, что соперница ее не боится, и подплыв совсем близко, лишь окатила русскую ненавидящим взглядом, резко повернула в сторону острова.

Выбравшись на берег, Лариса застала там лишь перепуганную Катрин, которая с рыданиями бросилась к ней.

– Я так испугалась за тебя!

– Глупышка! – рассмеялась Лариса нервным смехом. Сделав несколько глубоких вдохов, она взяла себя в руки. – Нас, русских, просто так не побьешь. Мы толстокожие.

Катрин посветлела лицом, смешно обхватив носик пальцами.

– О такой коже, как у тебя, можно только мечтать. Гладкая, светлая, бархатистая, как у артистки.

«Бедная девочка, – посочувствовала Лариса. – Она понимает, что на этих ветрах и под таким солнцем трудно сохранить свежесть кожи. А что будет с моим лицом, если я останусь на острове?»

– Разве у тебя есть повод мне завидовать? – ласково заметила Лариса. – У тебя замечательная фигурка, прекрасные глаза и волосы! Да ты затмила бы любую топ-модель, – польстила она, понимая, что карьера манекенщицы Катрин не грозит.

– Иногда я мечтаю о подиуме, – призналась Катрин. – Представляю, как иду перед зрителями в умопомрачительном платье, вокруг телекамеры, объективы, фотовспышки. Мужчины в изумлении и восхищении смотрят на меня, женщины завидуют… Я же спокойна и горда в ощущении своей красоты и славы.

Карин так увлеклась, что, расправив плечики и гордо вскинув головку, прошлась перед Ларисой, будто по настоящему подиуму.

– Дамы и господа! Предлагаем вам новую модель купальника от дома Шанель.

Катрин едва не упала, споткнувшись о камень. Лариса успела ее поддержать.

«Топ-модель» смущенно порылась в сумочке, достала крохотные часики:

– Нам пора, скоро обед.

– Да, пожалуй, – согласилась Лариса, хотя ей вовсе не хотелось возвращаться в свою комнату: она обедала одна, ее за общий стол не допускали.

В замке им навстречу попался Жак. Он был в прекрасном расположении духа и, подойдя к девушкам, церемонно раскланялся.

– Рад вас видеть в добром здравии, – саркастически улыбнувшись, обратился он к Ларисе. Катрин возмущенно посмотрела на него, заливаясь краской. Однако промолчала, видимо боялась с ним спорить.

– Ты хорошо плаваешь, я случайно увидел из окна.

– Благодарю, вы очень любезны, – ответила Лариса. – Всегда приятно выслушать комплимент от настоящего мужчины.

– Правда, Мари плавает лучше вас, – невозмутимо продолжал Жан. – Странно, что она тебя не утопила. А до этого ты падаешь со скалы и не разбиваешься, побеждаешь в рукопашной Мари, которая сильнее и тренированнее тебя, а главное – злее. И в самом деле на твоей стороне сам дьявол.

– Жан, брось нести чепуху, – не выдержала Катрин. – Как ты можешь думать, что дьявол помогает такому ангелу, как наша мадам Лариса.

– Именно в таком образе дьявол соблазняет наши бедные заблудшие души: он является в образе кроткой, прекрасной и неотразимой женщины со страстными горячими глазами, перед чарами которой никто не устоит.

– Жан, а не признаетесь ли вы мне в любви столь необычным образом?

Катрин тоже улыбнулась.

– Ну уж нет, – воскликнул Жан, – я не попаду в твои хитросплетенные сети. Лучше встречу старость в одиночестве.

– Какая жалость, – Лариса с улыбкой смотрела на него. – Я буду молиться за вас. Как мне жаль, – повторила она.

Катрин восхищенно улыбнулась ей:

– Славно ты проработала моего братца!

– Я не хотела его обидеть. Но он сам виноват.

– Ты такая умная и смелая!

– Нет, скорее просто дерзкая и… бестолковая. Вначале попадаю в историю, а потом проявляю храбрость.

Рене мог быть доволен собой. Синтия согласилась с ними сотрудничать. Но он не ощущал радости от победы над американкой. И открывать по этому поводу «Клико» у него не было желания.

Еще не прошла голова после выпитого вчера виски, хотя с утра он уже принял дозу безотказного «лекарства». Но что такое головная боль по сравнению со страхом за судьбу женщины, которую без памяти любишь.

Такая страсть вполне объяснима, когда тебе семнадцать и ты еще не знаешь по-настоящему, что такое женщина. В Амстердаме он влюблялся без разбора, встречаясь с девушками два-три раза, скорее из любопытства и непомерных желаний юного здорового тела, но вскоре без сожаления расставался и забывал их. Однако несколько раз он влюблялся всерьез, а Мартину вспоминает до сих пор.

Чешка, дочь обеспеченных родителей, она училась на младших курсах и очаровала Рене непосредственностью и искренностью. Она приходила к нему, распускала свои роскошные волосы, отбрасывала назад и смотрела на него дерзкими ожидающими глазами. Он целовал ее, все крепче прижимая горячее, гибкое тело. На его взгляд Мартина была полновата, но когда он ее раздевал, то забывал обо всем на свете… И Тициан, и Микеланджело с радостью писали бы с нее своих пышнотелых и полнокровных богинь. Она не отрываясь смотрела на него бездонными голубыми глазами, принимая его ласки. Потом целовала его сама, и у него перехватывало дыхание от ощущения ее теплых и нежных губ.

– Вымогатель, – едва слышно шептала Мартина, и он, скользнув в глубь ее рта трепетным языком, заставлял ее замолчать. Их поцелуи становились все требовательнее, живот девушки напрягался, чувствуя, как на ее ласки отвечает его восставшая плоть. Остро ощущая возбуждение, она срывающимся голосом повторяла его имя, безотчетно изгибаясь в его руках.

Тогда быстрыми движениями он расстегивал, почти отрывая, пуговицы на ее блузке, шепча бессвязные нежные слова. Ее тело становилось мягким и податливым. Он погружал свою голову в ее большие волнующие груди, ласково брал губами ее розовые напрягшиеся соски и тут же страстно приникал к ее животу, покрытому мелкими капельками пота.

Потом она легкими движениями снимала с него одежду, продолжая ласкать и целовать его, доводя Рене до исступления стремительными легкими поцелуями, которыми осыпала все его тело, – ее губки летали повсюду, быстрые и шаловливые, как бабочки.

Рене не заметил, как дошел до комнаты. Включил музыку. Это был их последний танец. Он не раздеваясь бросился на кровать и застыл, уставясь неподвижным взглядом в потолок.

В любовном угаре он даже порывался познакомить ее с отцом и просил его дать благословение на брак с Мартиной. Когда, в какое мгновение он понял, что им не суждено быть вдвоем? Почему их любовь словно растворилась в морском тумане? Он вспомнил, как ее тонкие губы горестно скривились в жалкой улыбке, как она старалась сдержаться, чтобы не разрыдаться и все-таки не выдержала, убежала в дамскую комнату.

Вскоре она вышла замуж и, по слухам, живет счастливо, но ему трудно было в это поверить – в прощальный вечер в ее прекрасных глазах было столько горя и отчаяния!

Любовь к Ларисе ни в какое сравнение не шла с той юношеской привязанностью к Мартине. Воспоминания о чешке сводились к альковным приключениям, хотя не только постель связывала их. Ларису он любил отнюдь не платонической любовью и страстно желал обладать ею. От русской девушки исходила странная притягательная сила. Этот волшебный магнетизм лишал его самообладания, когда он встречал ее или оставался с ней наедине. Все остальное – ее ум, ее красота, ее странное появление в замке – не могли объяснить его безумной страсти. Ему казалось, что скрытые флюиды, исходящие от нее, проникали сквозь толстые стены замка, и каждую минуту ему хотелось видеть ее. Рене мечтал, отправляясь в свою спальню, что придет новый день, и он встретит ее, и голова закружится от счастья. Рене не допускал мысли, что Лариса исчезнет из его жизни. А ведь такое вполне могло случиться.

– Но, месье, – пытался протестовать Джек Ритли. Его выводил из себя вежливый, подчеркнуто доброжелательный господин. Не нравился его безупречный костюм за пару тысяч баксов, не нравилось вызывающее благополучие его лучезарной физиономии. Всем своим видом он словно говорил Джеку и ему подобным: «Друг ты наш американский, я, конечно, обеспокоен вместе с тобой судьбой вашего агента, но у меня и без тебя дел по горло».

– Джек, мы не меньше тебя обеспокоены судьбой Синтии и, поверь, сделаем все, чтобы ее найти.

«Ну как же, – подумал Ритли, – вся ваша работа будет заключаться в перекладывании бумаг с одного стола на другой и попытках вытрясти из компьютеров информацию, которую туда никто не закладывал».

– Но пока никаких результатов, – француз посмотрел на него пристальным укоризненным взглядом. – Лейтенант, вы сами отлично знаете, что расследование ведется с особой тщательностью. – Он сделал паузу. – Но бармен, которого вы упоминаете в рапорте, бесследно исчез, а наш агент и по совместительству ваша напарница Синтия сама отказалась от подстраховки…

– Она поступила так в интересах дела, – не выдержал Джек.

Француз с сожалением посмотрел на него.

– Джек, – он подошел и дружески похлопал его по плечу, – я не осуждаю действия Карлайн. Что случилось, то случилось. Возможно, в этом не было ее вины или ошибки. Мои ребята сутками перепахивают район за районом, чтобы выйти на след. Мне рассказывали, в какие передряги попадали вы вдвоем с Карлайн, однажды она спасла вам жизнь. Я понимаю ваши чувства.

– Да, месье, – Ритли понял, что разговор потерял смысл. – Последнее, о чем я хотел бы спросить. Есть хоть какая-то зацепка?

Француз, чрезвычайно довольный тем, что наконец избавится от назойливого собеседника, снисходительно улыбнувшись, произнес:

– Неужели вы думаете, что если у вас в Нью-Йорке самые высокие небоскребы, то мы здесь, в Европе, разбираемся в своих делах хуже? Все наши осведомители получили подробные инструкции и, уж поверьте, заинтересованы в розыске пропавшего агента. Но ничего заслуживающего внимания пока нет. Разве что несколько писем без подписи. В одном из них, например, утверждается, что девушку похитили корсиканцы с острова Сен-Кам. Мы выяснили, что владеет островом богатое, уважаемой семейство, которому впору бояться, дабы кого-то из них не похитили. В «Интерполе» нет никаких данных о связях семьи Карно с преступными группировками, не подозревалась она в коррупции и так далее. Похоже, кто-то просто хочет свести с ними счеты.

…Остров Сен-Кам. Где-то он о нем уже слышал. Джека заинтересовало это сообщение. Наверное, откровенно признался он себе, лишь потому, что у него не больше идей, чем у французского коллеги, который виновен лишь в том, что не обладает даром ясновидения. Надо отдать ему должное: все сделано в высшей степени профессионально. Именно потому Джек был так встревожен, ведь поиски пока ни к чему не привели. Не могла же девушка исчезнуть без следа. Должны же быть свидетели.

Лариса накрылась теплым одеялом. Ночами в замке становилось прохладно, а камин пока не разжигали. Но не успела она погрузиться в сон, как в дверь осторожно постучали.

Кого еще там несет? Рене, который не в силах больше сдерживать свою страсть? Жана, надеющийся на внезапную победу? А может, Катрин решила поделиться секретами? Нет, конечно же, это Мари с кинжалом в руках!

Лариса набросила халат и подбежала к двери. Опасаясь непрошенных гостей, она всегда запирала ее на ключ, хотя у хозяев замка наверняка есть дубликаты всех ключей, так что Мари ничего не стоит найти ключ и к ее двери. Но этот гость стучался, значит, он не являлся ее врагом.

– Кто там? – тихо спросила она.

– Извините, мадам, – еле слышно прошептал мужской голос. – Я Марк Галини, матрос. Вы меня помните, это я с месье Рене нашел вас на берегу и переправил на яхту. Откройте, у меня к вам дело, не терпящее отлагательств.

– Нельзя ли подождать до утра? – колебалась Лариса.

– Мадам, это вопрос жизни и смерти, и не только моей!

Она дрожащей рукой повернула ключ в замке. Едва дверь приоткрылась, в нее быстро проскользнул бородатый мужчина средних лет, невысокого роста, крепкого телосложения, в потертых джинсах и утепленной непромокаемой куртке с капюшоном.

– Спасибо. – Марк закрыл дверь на ключ, чем обеспокоил Ларису. Может, он сексуальный маньяк?

Галини, вероятно, понимал, в каком она состоянии, и поспешил ее успокоить:

– Еще раз извините за беспокойство, мадам. И, ради Бога, не бойтесь меня, я не причиню вам зла. Я ваш друг и хочу помочь вам. Вернее, хочу, чтобы мы помогли друг другу.

– Я вас не понимаю, месье э-э-э…

– Марк.

– Месье Марк. – От его бороды исходил запах крепкого дешевого табака.

– Объясните наконец, в чем дело.

– Я как раз собираюсь вам все объяснить, мадам. Мне угрожает смертельная опасность, и если я не сбегу с острова, завтра же отправлюсь кормить рыб.

– Так это вы предатель?! – ахнула Лариса.

– Я никого не предавал, если вам говорил обо мне кто-то из Карно, то вы не должны им верить. Вы же не знаете, что здесь творится! Поверьте, это страшные вещи. Я решил открыть все полиции.

– За определенное вознаграждение, разумеется. – Лариса почему-то была на стороне Рене, а не этого бородатого матроса.

– Деньги – не главное, – сбивчиво продолжал он. – Мы спасем от смерти многих людей. Вы же не знаете, что в замке… – Он как бы запнулся. – Но об этом я расскажу, если вы согласитесь на мое предложение. Много знать – значит, подвергать себя огромному риску.

– Но что вы хотите от меня?

– Мы с вами можем сегодня же, сию минуту убежать с острова. Яхта заправлена. Ее охраняет мой друг, он пока ничего не знает. Кстати, откуда вам известно о предателе?

– От самого господина Рене. Он, правда, не называл имени, но сказал, что предателя казнят.

– Я не предатель, мадам, – снова повторил Марк. – Я предлагаю вам свободу. Мы проберемся на яхту и уйдем в Марсель. Если даже нас заметят, все равно не успеют догнать. Эта яхта самая быстроходная на острове.

– А если Карно свяжутся по рации со своими людьми на материке и устроят нам встречу в порту?

Вопрос застал Галини врасплох.

– Они не знают нашего курса. Где они будут ждать нас? Как они поймут, что мы идем в Марсель? Мы будем там еще до рассвета.

– Почему Марсель, а не Ницца?

– В целях безопасности. В Ницце полно людей Карно, там нас сразу схватят. Если вы будете меня допрашивать и дальше, нам никогда не выбраться с острова. Мы теряем драгоценное время!

– Да, вы теряете со мной драгоценное время, Марк. Именно это меня смущает. Почему вы упрашиваете меня бежать с вами, тогда как могли давно преспокойно отправиться в свой Марсель. Зачем вам спасать меня? И от кого?

– Вдвоем нам быстрее поверят в полиции. К тому же мне просто жаль вас. Вы, иностранка, пленница на этом острове, вам никогда не выбраться отсюда, вы не увидите свой дом, родных… У вас появился шанс спастись, я лишь хотел помочь вам.

– Рискуя собой? А ваша семья, дети? Вы готовы пожертвовать их благополучием, пытаясь спасти незнакомую чужестранку? И почему вы решили, что меня нужно спасать?

– О мадам, я знаю больше, чем вы. Я знаю, какая опасность вам грозит. Впрочем, если вы не намерены принять мою помощь, это ваше дело. Ждите милостей от Карно. А у меня больше нет времени упрашивать вас. – Галини быстро взглянул на светящийся циферблат своих часов. – Мадам, нам нужно поторопиться. Через полчаса сменится охрана, и будет поздно.

– Я только оденусь.

– Хорошо, у вас пять минут. – Он открыл Дверь и бесшумно вышел из комнаты.

Мысли вихрем проносились в голове Ларисы. Эйфория от слов Галини о дерзком побеге проходила. Слишком просто и красиво. Что-то ее смущало в бескорыстном порыве незнакомого мужчины. И тут Лариса вспомнила! Комнату для подслушивания, разговор сына и отца. И слова Рене: «Разве кто-то может устоять перед таким искушением? Искушением свободой!». Вот испытание, о котором они тогда спорили. Лариса в этом почти не сомневалась. Неужели простой матрос мог быть таким искусным актером? А вдруг это только совпадение? Иногда такое случается в жизни: невероятное, фантастическое совпадение. И вдруг она окажется пособницей жестокого преступления, лишит детей отца? Она однажды видела, с какой любовью Марк обращается со своими сыновьями. Младший еще совсем кроха!

Мурашки побежали по коже. Но надо что-то решать, время летит стремительно, Марк ждет. У нее нет выбора, и если она права, ей грозит участь моряка. Лариса надела туфли и в халате, накинутом на сорочку, вышла в коридор. Было тихо. Редкие лампы тускло освещали путь. Спальня Рене была на этом же этаже.

Лариса негромко постучала. Потом еще раз. Наконец раздался сонный голос Рене:

– Кого черт несет в такое время?

– Это я, – тихо отозвалась девушка.

– Лариса! – он узнал ее и судя по голосу, очень удивился. – Сейчас открою.

Дверь отворилась. Рене был откровенно счастлив.

«Чему он радуется? Думает, что пришла к нему переспать, или счастлив, что я выдержала испытание?» – то и другое было ей одинаково неприятно.

– Я рад тебя видеть, – сказал Рене.

– Подожди, я хочу кое-что тебе сообщить, – перебила Лариса. – Помнишь, ты говорил о предателе? Так вот, это Галини.

– Почему ты так решила? – пытался изобразить удивление Рене. Лариса видела, что он играет.

– Сейчас он предлагал мне бежать в Марсель.

– А ты? – Рене осекся. – А ты пришла ко мне…

– Через пять минут он вернется за мной в мою комнату.

– Хорошо, оставайся здесь. – Рене достал из ящика стола пистолет. Потом взял радиотелефон. – Жорж, – сказал он в трубку, – Галини готовится к побегу. Да. Через несколько минут он будет возле комнаты для гостей. Нет, русской там нет. Возможно вооружен. – Он обратился к Ларисе. – Сиди здесь.

Рене быстро переоделся, не обращая внимания на гостью. Она же внимательно наблюдала за ним. Редко ей приходилось видеть такого красивого, прекрасно сложенного мужчину. Он, словно волк-охотник, был поджар, мускулист и всегда готов к бою.

Заметив ее пристальный взгляд, Рене слегка смутился:

– Прости, но я очень тороплюсь.

«Еще один актер. Да у них здесь целая труппа, хоть на гастроли выезжай, – усмехнулась про себя Лариса. – А если он не играет? – она похолодела. – Нет, ошибки быть не может».

Лариса не в состоянии была справиться с чувством брезгливости, которое сейчас испытывала к Рене из-за этого глупого и страшного розыгрыша, ставкой в котором была ее жизнь.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – Рене истолковал ее бледный вид по-своему. Радость так и распирала его.

«Представляю, как он будет хорохориться перед отцом», – снова с неприязнью подумала Лариса, когда он ушел.

Где-то далеко раздался слабый вскрик, и снова все стихло. Потом послышались тяжелые шаги, судя по шуму, прошло несколько человек. По-видимому, увели Галини. Она предала его, если, конечно, он не был в сговоре с Карно.

Вернулся возбужденный Рене. Включил свет и закрыл за собой дверь.

– Ты нам очень помогла.

– Марк утверждал, что вы занимаетесь здесь страшными делами.

– Он все придумал. Он хотел подзаработать у Морсини, и только.

– Но почему ему пришло в голову взять меня? – допытывалась Лариса. Она знала, что он не скажет правду, но хотела услышать его версию.

– Боюсь, тебе не понравится мой ответ.

– Говори.

– Он хотел попользоваться тобой, пока доберется до берега, а потом, – Рене провел ребром ладони по горлу, – избавиться. Хорошо, что ты не поверила ему, иначе мы бы больше никогда не увиделись.

– О Господи! – ужаснулась Лариса. «Кому верить?» – подумала она. – Я пойду к себе.

– Останься, я уже открыл вино. Вот, замечательное «Клико». Тебе нужно расслабиться, – он с надеждой и мольбой смотрел ей в глаза. – Ты ведь все рано не уснешь.

– Рене, к чему все это? – спокойно выдержала его взгляд Лариса. – Да, я не усну. Но и сделать то, на что ты так надеешься, я не смогу. Ты же сказал, его казнят. Я буду думать только об этом человеке. Я же убийца. А ты просишь, чтобы я осталась с тобой. Это жестоко. Лучше дай мне снотворное. Рене недовольно сдвинул брови.

– Напрасно ты винишь себя, – тихо заметил он. – Поверь, он заслужил свою участь.

– Рене, не надо, – попросила Лариса. – Я видела его малышей. Они заслужили свою участь? А я? Русская, которая по нелепой случайности появилась здесь, а теперь участвует в ваших кровавых разборках? Я этого заслужила? – она устало встала, взяла из рук Рене баночку с таблетками.

– Прости, – только и сказал Рене. Глаза его потухли. – Я не должен был втягивать тебя в эту историю. Но ты ни в чем не виновата, пусть совесть не мучает тебя. Мы не могли поступить иначе, мы просто защищались.

Он был подавлен и расстроен, увидев ее в своей спальне, он надеялся, что они проведут чудесную ночь. Ну что ж, он ошибся.

Лариса, пока не заснула, думала о Марке.

Джек неторопливо расхаживал по пирсу, всматриваясь в вереницу белоснежных яхт. Большинство из них не подавало признаков жизни. Хозяева сошли на берег в поисках увеселений и вернутся только поздно ночью. На одной из яхт два матроса энергично драили палубу. Джек готов был поставить свою любимую «Золотую текилу» на то, что она и прежде блестела почище золотых пряжек гвардейцев английской королевы Елизаветы. Чуть поодаль в шезлонге возлежала в бикинистом купальнике молодая женщина, подставляя свое гладкое цветущие тело солнечным лучам. Ритли приблизился к яхте, на ее борту было выведено синей краской: «Вестсайдская история».

– Эй парень, прикурить не найдется? – окликнул он рыжеволосого громилу.

– Отчего не найтись, – дружелюбно откликнулся матрос. Видимо, он был не прочь почесать язык. Джек легко взбежал по трапу.

– Странное название, – прикуривая, заметил он.

– Хозяйка обожает этот фильм.

– Давно здесь?

– Всего второй день!

– А дамочка-то хороша, да!

Джек уже понял, что ничего не узнает, но продолжал болтовню ни о чем.

– Главное, хорошо платит, остальное неважно, – уклончиво заметил рыжий.

– Пожалуй, ты прав.

– Если у тебя на счету несколько миллионов и яхта, скука тебе не грозит. Они ведь приходят сюда всего на несколько дней. Порезвятся вдоволь, насмотрятся – и на новое место. Мало ли красивых городов и побережий на Средиземном море! Греция, Италия…

Бросив еще один взгляд на полуобнаженную незнакомку, Джек, вздохнув, побрел прочь с причала.

Удача пришла неожиданно. Решив промочить горло, он зашел в небольшой бар, выбрал столик в глубине зала и заказал темное пиво.

– Приятель, я тебе не помешаю? – за его столик уже садился коренастый мужчина средних лет. Лицо загорелое, обветренное. Джек предположил, что он капитан одной из яхт.

– Вы моряк, – решил проверить себя Ритли.

– Да, капитан одного из суденышек, сдаваемых в аренду. Если есть желание прогуляться по морю под парусами – всегда к вашим услугам. У меня как раз «окно» до вечера.

– После похищения американской миллионерши желающих покататься, наверное, не много?

– А вы тоже считаете, что ее увезли на яхте? Джек насторожился.

– Море не оставляет следов, – глубокомысленно заметил он.

– Знаешь, приятель, – наклонился к нему капитан, – я ведь в ту ночь стоял на приколе в порту и кое-что видел. – Он понизил голос до полушепота. – Вышел, значит, я подышать ночным воздухом, смотрю, на одну из яхт, метрах в ста от моей, тащат огромный ящик. Погрузили – и сразу в море. Мне показалось это странным. Очень редко встречаются любители ночных морских прогулок. Обычно это сильно подгулявшая шумная компания, с громкой музыкой и стреляющая шампанским. А тут тихо, четко, слаженно.

Заметив недоумение на лице Джека, капитан рассмеялся:

– Я узнал яхту. Другой такой здесь нет. Владелец – Филипп Карно, а его экипаж выходит в море в любое время, даже в ненастье.

– Думаете, они могли украсть ту девицу? – не выдержал Ритли.

– Я вообще ничего об этом не думаю, – капитан отодвинулся. – Я лишь рассказал, как вышел ночью на причал подышать свежим воздухом…

Когда капитана доставили в участок, он ругался, клял свой длинный язык, тем не менее без шума подписал свои показания.

Но Макс Бернье не высказал по их поводу особого восторга.

– Неужели вы считаете, – обратился он к Ритли, – что на тех основаниях, что яхта Карно стояла в эту ночь в порту, а потом снялась с якоря, мне выдадут ордер на обыск в замке? Найдутся тысячи объяснений, почему яхта стояла именно там и какого рода груз был доставлен на борт, и все окажутся правдоподобными.

– Но все это очень подозрительно.

– Нам нужны веские аргументы и доказательства.

– То есть нужен свидетель, который покажет под присягой, что видел, как Синтию схватили, потом несли с места похищения, потом погрузили именно в эту яхту…

– Джек, вы можете иронизировать сколько угодно, но не забывайте, что здесь я ваш начальник.

– Да, конечно, месье, – Ритли постарался придать своему голосу максимум убедительности. – Но нельзя ли предпринять хоть какие-то шаги в этом направлении?

Майор посмотрел на американца взглядом затравленного волка. Не хватало еще, чтобы по вине этого настырного янки его упрекали в бездействии.

– Хорошо, лейтенант, я попытаюсь, но ничего не могу обещать.

– И на том спасибо.

Ритли не покидало ощущение, что он напал на след похитителей Синтии.

– Как замечательно! – голос Ларисы дрожал от возмущения. – Вы решили разыграть меня!

«Настоящая корсиканка!» – любуясь праведным гневом девушки, восхищался Рене. Она метала громы и молнии, она оскорбляла и унижала его. Он ни за что бы не позволил такого никакой другой женщине. Но перед ней он не мог устоять и готов был сносить любые упреки. Встретив ее, он словно пошел по узкой улице Бастии – по дороге в один конец!

– Нет, вы только посмотрите на него! – Лариса не играла, ее гнев исходил из самого сердца. Она терзалась, мучилась, а этот красавчик еще смеет улыбаться!

– Лариса, прости, но это было необходимо. Мы же должны полностью доверять человеку, который, надеюсь, вскоре станет членом нашей семьи. А если этот человек в любой момент может предать наши интересы? Ведь он сразу же станет добычей Мор-сини! Иными словами, мы рисковали бы своей жизнью, будущим всего рода Карно!

– Неужели каждого можно купить, даже если человек знает, что цена его предательства – смерть неповинных людей?! – возмущалась Лариса. – Неужели ты еще не понял, что я никогда, ни за какие деньги, ни под какими пытками не выдала бы твою семью?! Неужели вы до такой степени не доверяли мне, что прибегли к варварским подлым методам? Я начинаю сомневаться в вашей порядочности, месье Карно! Честные люди так не поступают.

– Ты права, бесспорно, ты права, – он готов был соглашаться, встать на колени, просить прощения, лишь бы она успокоилась.

– Странно, что вы так быстро прекратили свой спектакль. Нужно было дать мне пистолет, чтобы я сама выстрелила в него! Тогда вы бы убедились в моей преданности!

– Лариса, ради Бога, успокойся. Ты же понимаешь, это наши семейные законы одинаковы для всех.

– Это ты ничего не понимаешь! – тихо и устало произнесла девушка. Она совсем выдохлась после взрыва эмоций. Если бы она увидела себя со стороны, сама бы испугалась своего гнева. Что уж говорить о Рене! Любовь лишила его способности защищаться, тем более, он и сам чувствовал себя виноватым перед ней.

– Лариса, не мной придуманы эти законы! Все решает отец!

– Ну, конечно! Ты же у нас просто марионетка на веревочках. Как папочка дернет, так ты и прыгнешь! Как легко ни за что не отвечать и не иметь своей воли! Скажут, убери свою русскую, и ты, обливаясь горючими слезами, затолкаешь меня в мешок – и с Богом! Прости меня, я не виноват! Закон семьи, воля предков! – Слезы гнева бежали по лицу Ларисы. – Признайся, если бы я согласилась на предложение Марка, меня бы убили? Что ты молчишь? Значит, так бы и было. Поэтому ты так обрадовался, когда я пришла к тебе? Тебе не хотелось убивать свою бедную ненаглядную Ларису?! Очень не хотелось, да?!

Никогда в жизни Рене не чувствовал себя так отвратительно. Он стоял в растерянности, не зная, что ответить ей, как оправдаться. Ее слова разрывали ему сердце. Он не подозревал, что ему придется выбирать между Ларисой и волей отца.

– Уж лучше бы оставил меня умирать на берегу, так было бы честнее!

– Нет, только не это! – не выдержал Рене. – Лариса, прости меня!

Лариса замолчала, пораженная неистовой страстью, прозвучавшей в его голосе. В глазах Рене она читала неподдельную мучительную боль. И сердце ее мгновенно оттаяло, да к тому же она выплеснула уже на него все свои эмоции. Но в тот момент, когда, обессиленная, опустилась в кресло, она уже понимала, что имеет полную власть над этим сильным, мужественным мужчиной. Она обладала над ним такой безграничной властью, какую никогда не имела в жизни ни над одной живой душой.

– Хорошо, – мягко сказала Лариса, глядя в глаза Рене и видя, как он, почувствовав в ней перемену, весь засветился от счастья. – Я тебя прощаю, – великодушным тоном одарила она его своей монаршей милостью. – Но только чтобы впредь такое не повторялось. Ты мне обещаешь?

– Да, да, – торопливо закивал Рене. Ларисе показалось – еще мгновение – и он бросится целовать ей ноги! Она подошла к нему и взяла за руку. – Ты должен поклясться.

– Лариса, клянусь, что я скорее умру, чем причиню тебе вред!

Девушка сама себе напомнила священника, отпустившего грехи. Осталось только торжественным голосом проговорить: «Ступай с миром, сын мой».

– Я верю, Рене, верю не столько словам, сколько твоим глазам.

В порыве чувств корсиканец взял ее руку в свои большие горячие ладони и стал осыпать ее нежными и страстными поцелуями.

– Хватит, дорогой, хватит! Мне кажется, это похоже на сцену из Шекспира.

Рене густо покраснел. Он не понимал ее, но от этого еще сильнее любил.

– Мы еще встретимся сегодня, – пробормотал он, уходя.

Загрузка...