Похищенный жених

Глава 19

– Ой, лорд Кинкейд! Лорд Кинкейд! – Женщина отчаянно махала рукой с порога деревенского дома. – Это я, мисс Хэтфилд! Скажите же, что вы помните меня.

Джек помог Фионе выйти из кареты, пробормотав ей на ухо:

– Сейчас не смотри в ее сторону, но знай, – это невеста.

Низкорослая, рыжеволосая женщина, одетая в розовое шелковое платье, которое плохо сочеталось с ее коротко остриженными волосами, бросилась к ним.

– Я сказала Полу, что вы сообщили о своем приезде сегодня, но он мне не поверил. Ой, он будет здорово досадовать, что ошибся!

Фиона улыбнулась и еле слышно пробормотала:

– Я думала, что ты знаешь только кучера.

– Я встречался с мисс Хэтфилд только один раз, и этого было достаточно, чтобы понять, что она несколько эмоциональна. Ты должна быть осторожной, чтобы не…

Мисс Хэтфилд стояла уже перед ними, едва не подпрыгивая от восторга.

– Это так чудесно, что вы приехали, тем более что в Лондоне еще не окончился сезон, а на вас такой спрос! Ах, это ваша жена? Леди Кинкейд, как приятно с вами познакомиться! – Мисс Хэтфилд схватила руку Фионы и сердечно сжала ее, затем отступила на шаг и окинула ее с ног до головы взглядом. – Вы очаровательны, как картинка! Я не сомневаюсь, что вы будете самой модной нашей гостьей. Стоит только посмотреть на вас обоих, когда вы стоите рядом! О! – Мисс Хэтфилд прижала пальцы к губам, ее глаза наполнились слезами. – Вы просто шикарны! Мы должны сделать ваши портреты!

Хэмиш, который только что вытащил чемоданы из кареты, смотрел на мисс Хэтфилд с таким выражением, как если бы он столкнулся с мертвой кошкой на дороге.

Когда женщина замолчала, чтобы перевести дыхание, Джек воспользовался возможностью произнести приветствие. Фиона сделала то же самое, но при этом допустила ошибку, спросив о свадьбе. Мисс Хэтфилд просияла и принялась рассказывать обо всех проблемах, с которыми она столкнулась, планируя свадьбу. Осмеяла поставщика, который ей сказал, что они не могут все время привозить лед из Эдинбурга, хотя она знала, что Люси Маршалл доставляли лед на ее восемнадцатилетие всего два месяца назад, и поделилась весьма интимной информацией о ее будущем муже, которую ни Джек, ни Фиона вовсе не жаждали узнать.

Джек несколько раз пытался ее прервать, но мисс Хэтфилд остановить было невозможно. Его нетерпение уже начинало переходить в раздражение, когда он услышал, как Фиона фыркнула.

Он бросил взгляд на Фиону и увидел едва сдерживаемую улыбку и блеск ее глаз.

– О да! – продолжала мисс Хэтфилд, не поняв, что она и есть причина веселья. – И мясник, и булочник умерли с разницей в две недели! Я даже не знаю, каким образом нам удастся подать приличный хлеб на наш стол, и вот тебе на, когда так много гостей!

Фиона была вынуждена прикрыть рот ладонью, чтобы не рассмеяться, что заставило улыбнуться и Джека. Ему удалось прервать монолог мисс Хэтфилд в тот момент, когда она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и тогда Джек на удивление спокойно сказал:

– Мисс Хэтфилд, я весьма сожалею, что мясник и булочник причинили вам столько неприятностей своим безвременным уходом из жизни, но леди Кинкейд и я несколько устали после путешествия. Как вы полагаете…

– О Боже! Я вас заболтала, а вы, вероятно, выдохлись после дороги! Я заберу ваши чемоданы и провожу вас в Розовую комнату. – Она наклонилась к Фионе и доверительно сообщила: – Это самая большая гостевая спальня. Родителя бедняжки Пола собирались забрать ее себе, но я сказала им, что, до того как они приобретут состояние или титул, я оставляю эту комнату для действительно важных персон.

– Спасибо, – сказала Фиона, бросая веселый взгляд на Джека.

Мисс Хэтфилд, ничего этого не замечая, показала жестом в сторону дома:

– Лорд Кинкейд, Пол сейчас в саду с джентльменами, если вы хотите поприветствовать его. – Она сунула руку Фионы себе под мышку и направилась к крыльцу. – Пошли, моя дорогая! Я провожу вас в вашу комнату и пришлю свою горничную с греческой водой. Я купила ее в Италии и, хотя я равнодушна к ароматам, должна сказать, что я сплю гораздо лучше, если протру ею виски.

– Я не то чтобы устала, просто немного засиделась в дороге.

Джек бросил озабоченный взгляд на Фиону. Сейчас она двигалась лучше, почти не хромала. Они ехали в легком дилижансе, часто останавливаясь, так что она имела возможность выйти и поразмяться.

Она перенесла поездку хорошо, хотя выглядела несколько бледнее обычного.

– Лорд Кинкейд! Портерфилд проводит вас в сад, чтобы вы могли понаблюдать, как Пол курит свои дурацкие сигары.

Тучный дворецкий поклонился Джеку.

– Тем временем я позабочусь о вашей леди. – Она погладила Фиону по руке. – Моя дорогая, моя старшая сестра хорошо знает ваших братьев. Она говорит, что вы в деликатном положении.

Фиона споткнулась, и мисс Хэтфилд еще плотнее прижала ее к себе.

– Вы должны рассказать мне все об этом, потому что я уверена, что не знаю элементарных вещей, а я хотела бы рассказать своему жениху. Я не сомневаюсь, что у нас будет большая семья, и знаю, что окажусь в интересном положении раньше, чем вы успеете сказать «чихни».

Джек усмехнулся, когда Фиону увела эта балаболка. Не слишком по-светски с ее стороны было упоминать о «положении» Фионы, хотя Фиона восприняла это достаточно спокойно.

Джек внезапно остановился. А что, если Фиона действительно «в интересном положении»? Он понаблюдал за тем, как она поднималась по лестнице, обратив внимание на то, что она то и дело прижимала руку к животу. Она так всегда делала?

Несколько раз ей становилось плохо во время поездки, и они вынуждены были останавливаться, давая ей возможность прийти в себя. Ее затошнило от бифштекса и пирога с почками в одной из гостиниц, что удивило Джека, поскольку у нее всегда был отменный аппетит.

Боже милосердный, она и в самом деле могла забеременеть от него! Джек потер себе лоб, в голове у него была настоящая сумятица. Черт побери, он защищал не только жену, но также и своего собственного ребенка.

Он сунул руку под плащ, чтобы ощутить тяжесть пистолета на поясе. Хэмиш стоял по стойке «смирно» у кареты с суровым выражением лица. Джек бросил предупреждающий взгляд двум своим лакеям. Добсон и Питер понимающе кивнули. Они будут тщательно наблюдать за имуществом, сменяя друг друга ночью. И будут докладывать обо всем подозрительном, что окажется в их поле зрения. Завтра, после свадьбы, приедут двое братьев Фионы, а также Девонсгейт, которые привезут остаток их багажа. Все были предельно внимательны, когда ехали по Большой северной дороге.

Кто-то в Лондоне, наверно, понял, что Кинкейдов уже нет в резиденции. У Джека было такое ощущение, словно тяжесть всего мира легла на его плечи.

Свадьба представляла собой тщательно разработанный ритуал. На невесте было великолепное голубое платье, в волосы вплетены цветы; на женихе – шотландская юбка и официальный сюртук с изображением гербового щита на кармане. Было множество цветов, родственников жениха и невесты и так много гостей, что на скамейках в красиво украшенной церкви не хватало для всех мест.

Фиона сидела рядом с Джеком. Он выглядел непривычно мрачным с момента их приезда. Мисс Хэтфилд – сейчас миссис Каргривз, в течение всего утра то и дело принималась плакать. Она прослезилась при виде жениха, ожидающего ее возле алтаря, разрыдалась, когда оба обменялись клятвами, пролила слезы в конце мессы и припала в слезах к плечу мужа, когда они выходили.

Тем не менее Фиона нашла церемонию замечательной. Чета была искренна в выражении любви друг к другу, и волнение, с которым они вступали в новую для них совместную жизнь, ясно читалось на их лицах и прослеживалось в том, как они сжимали друг другу руки, когда думали, что на них никто не смотрит.

Фиона наблюдала за этим с грустью. Ей и Джеку было не суждено оказаться в центре столь роскошной церемонии; их свадьба не была тем, чего желал бы каждый из них. Она бросила украдкой взгляд на Джека и обнаружила, что он со сведенными вместе бровями смотрит в окно. Думал ли он о том же самом? От этой мысли у нее к горлу подступил комок.

Пройдя мимо цепочки родственников и почетных гостей, они присоединились к остальным гостям, чтобы принять участие в обеде в главном доме. Пол большого зала был сделан из плитняка – видавшего виды, неровного и холодного. И вскоре у Фионы начала ныть спина и мерзнуть ноги.

Она приложила руку к пояснице, чтобы облегчить боль, и поймала на себе взгляд Джека. Он обвел взглядом ее груди, бедра.

Знакомый трепет пробежал по ее позвоночнику. Вчера вечером он удивил ее деликатностью, которую проявил, когда они занимались любовью. Казалось, он был очарован ее телом, он поглаживал его, целовал ей живот и прикасался к ней с таким благоговением, что приводило Фиону в еще больший трепет.

Возможно, сегодня она, в свою очередь, соблазнит его. Она проскользнет в его кровать без халата, прижмется ногами к его бедрам, пробежится ладонями по его плечам и груди, дотронется до…

Она ощутила волну чувственной дрожи, пробежавшей по телу, соски у нее затвердели. У нее такой красивый муж, такой страстный.

Джек взял ее за руку и наклонился к ней:

– Фиона, давай найдем место, чтобы сесть.

– Ты хотел потанцевать?

Он посмотрел на нее и заколебался.

– Нет, – сказал он наконец. – А ты?

Она не возражала бы, однако ноющая нога диктовала свои условия.

– Боюсь, что я неважно себя чувствую.

– Нуда, конечно. – Джек повел ее туда, где за длинным столом было несколько пустых стульев. – Садись. – Он положил ей руки на плечи и заставил сесть. – Я сейчас вернусь.

Джек вскоре вернулся, неся две чашки оршада и две тарелки с пирожными, горячими пирожками с яблоками и другими деликатесами.

Он улыбнулся:

– Мне удалось добыть последние пирожки с яблоками. Тот толстяк в голубом сюртуке никогда больше не станет со мной разговаривать, но это стоит того.

Фиона засмеялась:

– Твое имя станет притчей во языцех в ближайшие недели.

– Не сомневаюсь. – Он подал ей тарелку с пирожным, они стали есть и наблюдать за тем, как несколько молодых пар пошли танцевать. Жених и невеста держались за руки и вели себя очень застенчиво, хотя она что-то говорила, а он молча смотрел на нее с обожанием.

У Фионы слегка сжалось сердце. Ее не столько огорчал тот факт, что у нее на свадьбе не было фаты и цветов, сколько то, что ей не довелось ощутить волнение, связанное с началом семейной жизни. Они обошлись без этого ритуала, и впредь никогда у них не будет ничего подобного.

Джек проследил глазами за грустным взглядом Фионы, направленным на танцующих молодоженов. Ее печалит это? У нее никогда не было настоящей свадьбы.

Хотя Джеку изначально претила мысль о женитьбе и он цеплялся за свободу достаточно долго, сейчас он уже не мог представить свою жизнь без Фионы. Не мог представить себе, что он один спит, один завтракает или что он порхает по жизни, как было до Фионы, вместо того чтобы жить полноценной жизнью. С ней он жил по-настоящему. А без нее…

Ему не хотелось об этом думать. Он всегда жил данным моментом. Вероятно, это ему и следовало делать сейчас. Он не мог подарить Фионе такую свадьбу, как эта, – что сделано, то сделано. Но он мог сделать что-нибудь такое, что способно заставить ее улыбнуться.

Спустя минуту он сел на свое кресло и ухмыльнулся. Он знал, что ему надо сделать. Ему понадобится лишь небольшая помощь со стороны Девонсгейта.

Утреннее солнце заглянуло в щель между шторами. Фиона открыла глаза, оглядела незнакомую комнату. Джека не было.

Она сначала села, затем соскочила с кровати. Где он? Она хотела было позвонить и позвать горничную, но затем решила, что при таком количестве гостей быстрее будет одеться самой. Она умылась, воспользовавшись графином со свежей водой, стоявшим рядом с кроватью, затем быстро оделась.

Ботинки Джека для верховой езды отсутствовали. Может, он отправился на прогулку…

Открылась дверь, и появился Джек, держа под мышкой свернутый плащ. Он улыбнулся, увидев Фиону, и она поняла, что вплоть до этого момента она боялась дышать.

– Я рад, что ты уже поднялась.

– Мы куда-нибудь собираемся поехать?

– Да. Девонсгейт уже приехал с каретой.

– И куда же мы едем?

– Это сюрприз. – Он посмотрел на ее туфли. – Тебе понадобятся башмачки. Почва может оказаться неровной. – Он подошел к гардеробу, чтобы взять нужную обувь.

Фиона села, чтобы снять туфли, но Джек покачал головой:

– Переобуешься в карете. Я хочу выехать до того, как другие проснутся.

Фиона встала.

– Хорошо, только я должна предупредить тебя, что умираю от голода.

– Отлично. Для этой поездки мне потребуешься ты и твой хороший аппетит. – Он накинул ей на плечи плащ и застегнул петлю под подбородком.

Этот жест был приятным, простым и совершенно неожиданным. В Джеке чувствовалась какая-то особая нежность этим утром. Может, он начинает понимать, что неумолимо приближается время, когда они расстанутся? Как только она забеременеет…

Под просторным плащом Фиона положила ладонь на живот. Вполне возможно, что она уже понесла. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить день своих последних месячных.

– Готова, моя любовь? – Джек открыл дверь и придержал ее.

Она прошла мимо, удивившись блеску в его глазах. Он выглядел возбужденным, даже игривым.

Возле кареты их поклоном и улыбкой приветствовал Девонсгейт.

– Как вы себя чувствуете этим прекрасным утром, мадам?

– Холодновато! Надеюсь, мы не замерзнем в карете.

– У меня есть теплый плащ. Я считаю, что погода довольно бодрящая, особенно после городской жары.

Хэмиш фыркнул:

– И воздух посвежее.

Фиона согласилась: легкий утренний ветерок доносил запахи свежего сена и роз.

Один из лакеев открыл дверцу кареты, И вскоре они уже были в пути. Это была приятная поездка, через холмы и густой лес. Всю дорогу Джек смешил Фиону рассказами о своих братьях и родителях.

Карета подъехала к поросшей травой полянке на берегу небольшого ручья. Фиона вышла из кареты с помощью одного из лакеев.

– Куда мы приехали?

– В Стратморский лес. Я часто приезжал сюда, когда был ребенком. Вдоль этой тропы располагается небольшая поляна. Я думаю, мы можем приготовить там еду.

Девонсгейт ушел по тропе с тяжелой корзиной; Фиона втянула всей грудью пьянящий воздух. Запахи влажной травы и чистой воды успокаивали. Трава была пышная, темно-зеленая и, кажется, приглашала походить по ней босыми ногами. Слышалось бормотание ручья, вода, омывавшая замшелые камни, была прозрачной и чистой. Над головой нависали раскидистые деревья, сквозь кроны которых просвечивало голубое небо.

Хэмиш спешился и привязал свою лошадь к задку кареты, после чего вынул из-за пояса пистолет и встал неподалеку под деревом, внимательно оглядывая чащу.

Фиона нахмурилась, осознав, что не только Хэмиш, но и лакеи вооружены.

– Джек, ты в самом деле считаешь, что это так необходимо?

– Я сомневаюсь, что человек, подстроивший твое падение, успел сообразить, что мы уехали. Но безопаснее, если мы будем начеку. – Он сжал ей локти, направляя в сторону едва заметной тропинки. – Я привык здесь прятаться, когда был мальчишкой.

– От кого?

– От домашней работы, естественно.

Фиона засмеялась.

Он улыбнулся в ответ, скользнув взглядом по ее руке, которую она приложила к животу. Фиона тут же убрала руку и вспыхнула: она как-то не осознала, что стоит в подобной позе. Джек показал на тропинку:

– После вас, миледи.

Она пошла по извилистой тропке, под ее ногами шелестела трава, пальцам ног сделалось прохладно от соприкосновения с влажной землей. Она чрезвычайно чутко реагировала на свежесть воздуха, на ветерок, который играл ее волосами и омывал щеки, на тепло руки Джека, которая сжимала ее локоть и помогала огибать всевозможные неровности на тропинке.

– Я надеюсь, что ты захватил достаточно еды, – сказала Фиона. – Мой желудок требует к себе внимания.

Они повернули налево, и Фиона остановилась. Огромная скатерть была уставлена тарелками с виноградом, сыром, пирожными, сдобными булочками, а также желе, джемом и мармеладом. Сбоку стоял Девонсгейт с салфеткой, свисающей с руки.

– Девонсгейт! Это просто замечательно!

– Благодарите за это его светлость. Это была его идея.

Фиона обернулась:

– Джек, спасибо тебе!

Легкая улыбка коснулась его губ.

– Пустяки, а теперь садись и ешь. Ты побледнела за эти несколько дней. – Он расположился на одеяле рядом с ней. – У нас было много сногсшибательных событий за это время, не так ли? Вначале – наша женитьба, которая была далеко не обычной. Затем мы должны были приспосабливаться друг к другу. Твои братья отнюдь не сделали нашу жизнь легче. Плюс к этому проблемы, связанные с Лусиндой, и этот несчастный случай с лошадью… И теперь вот мы оказались на свадьбе. – Он взял нож и стал чистить грушу. – Я не люблю свадьбы.

– В самом деле? А почему?

Он разрезал грушу на ломтики и положил их на тарелку.

– Девонсгейт, пожалуйста, подай ее светлости сок.

Девонсгейт налил сок в винный бокал и передал Фионе.

– А вы, милорд? Наверно, вам нужно налить эля или…

– Нет, я тоже буду пить сок.

Девонсгейт и Фиона с изумлением переглянулись, затем Фиона перевела взгляд на Джека:

– Сок?

Он пожал плечами:

– То, что хорошо для моего сына, вполне хорошо и для меня.

Сына? Он полагал, что она… Фиона смутилась. Она все еще продолжала размышлять об этом, хотя где-то в глубине души уже была способна в это поверить.

Фиона стала в уме складывать недели. Вполне возможно. Да, возможно. На глаза у нее навернулись слезы. Она носит ребенка Джека?

– Фиона, выпей соку, – мягко сказал Джек.

Она сделала конвульсивный глоток, ощутив терпкий вкус сока.

– Девонсгейт, – сказал Джек, не сводя глаз с Фионы, – я думаю, у нас теперь есть все, что нам нужно. Ты можешь уйти к карете.

– Спасибо, милорд. Если я вам понадоблюсь, я буду всего в нескольких шагах отсюда. – Сделав поклон и бросив последний критический взгляд на одеяло, он ушел по тропинке.

Джек глотнул сока, сделал гримасу, но, спохватившись, тут же исправился. Поставив стакан на стол, он взял маленькую тарелку и положил на него абрикосовый пирог, а также ломтик сыра.

– Попробуй это.

Фиона взяла пирог и отщипнула от него кусочек. Утром она надела белое муслиновое платье, украшенное розовыми рюшами, которые проглядывали между полами плаща. Торопясь, она воспользовалась недостаточным количеством заколок, и ее волосы сейчас грозили рассыпаться.

Она выглядела свежей и молодой, а россыпь веснушек на носу казалась настолько привлекательной, что у Джека появилось искушение расцеловать их.

Фиона надкусила пирог.

– Джек, почему ты не любишь свадьбы?

– Я нахожу все эти церемонии, цветы и прочее смешными.

– Я понимаю, – медленно проговорила Фиона, – но все-таки. – У нее слегка порозовели щеки. – Ты можешь считать меня глупой, но церемония сама по себе была красивой. Они действительно любят друг друга. Джек, а у тебя не возникает иногда желания, чтобы у нас с тобой дела обстояли иначе? Чтобы наш брак был более нормальным? – Румянец у нее на щеках сделался еще гуще. – Конечно, мы затем не будем вместе, но если бы мы… – Она вздохнула. – Я все усложняю, да? Прошу прощения.

– Нет, продолжай, пожалуйста. А что тебе понравилось в этой свадьбе?

Она удивилась, но, кажется, и обрадовалась.

– Да все было замечательно – церемония, прием. У нас ничего этого не было.

Джек усмехнулся:

– Верно. Жених был пьян до потери сознания.

Она отложила в сторону пирог, щеки у нее заполыхали.

– Мне хочется, чтобы ты не вспоминал об этом.

Джек засмеялся:

– Я сделаю все возможное, чтобы забыть, но это очень трудно.

Она вздохнула, и между ними повисло молчание. Шутливая реплика застыла на губах Джека. Фиона была серьезна. Для нее это значило очень много.

– А какой бы ты хотела видеть нашу свадьбу?

Фиона улыбнулась беглой улыбкой.

– Глупо даже думать об этом, у нас не было выбора. В особенности у тебя.

– Я не сожалею, что мы женаты. – Эти слова удивили его самого, но он знал, что говорил искренне. Теперь в его жизни появились цель, смысл и оправдание всего.

Она взглянула ему в лицо:

– Не жалеешь?

– Нисколько. Я даже теперь думаю, что у нас все хорошо.

Она поджала колени и обвила их руками.

– Я тоже думаю, что у нас все хорошо.

Он взял ее руку, обратив внимание на то, как мала была ее ладонь по сравнению с его.

– Фиона, я…

Раздался выстрел.

Джек вскочил, пистолет в его руке оказался раньше, чем замерло эхо.

Но в чаще леса ничего не было видно и слышно – ни малейшего движения, ни звука. Ничего, кроме зловещей тишины.

– Проклятие! – проговорил Джек. – Должно быть, кто-то охотится.

Фиона не отреагировала. Джек обернулся. Он увидел окаменевшее лицо, она открыла рот, словно собиралась что-то сказать, но не могла произнести ни звука.

Он опустился на колени.

– Ты не бойся. Когда я найду…

Кровь, густая, красная кровь расплывалась на белоснежном платье.

– Нет! – закричал Джек.

Губы у Фионы дрогнули, затем она стала медленно валиться ему на руки.

Джек поймал ее, бросив пистолет на одеяло.

– Девонсгейт! Хэмиш! – Им овладел страх. Он должен что-то сделать, чтобы спасти ее. Пятно крови быстро увеличивалось. – Проклятие, Девонсгейт! – отчаянно закричал он. – Фиона! О Господи, нет! – Слезы затуманили ему глаза, когда он принял ее в объятия.

Раздался шорох над его ухом, затем…

Трах!

Что-то взорвалось над его головой. Он упал на бок, привалившись к Фионе.

Он изо всех сил старался не потерять сознания, но холодная безжалостная тишина навалилась на него, и он полностью отключился.

Грегор вгляделся в чащу леса.

– Что-нибудь видишь? – спросил его Дугал.

– Да. Я вижу их обоих. Похоже, что у них пикник. – Он перевел взгляд на Дугала. – Так что попрощайся с мыслью, что Кинкейд привез ее сюда, чтобы убить.

– Ничего подобного я и не думал.

Грегор вскинул бровь.

Дугал покраснел.

– Просто я не доверяю ему, вот и все.

– Иногда я думаю, что он искренне заботится о ней. Вот сейчас он смотрит на нее так, словно она единственная женщина в мире. Интересно, он сам понимает, как он смотрит?

Дугал сердито сказал:

– Ему нужно всыпать как следует, чтобы он очнулся. Она лучшая женщина на земле, а этот дурак не может этого понять.

– Да.

– И мы должны быть здесь и защищать ее. Я не доверяю ему, и ты тоже еще недавно не доверял.

– Тебе не приходило в голову, что у него было много шансов причинить ей вред, если бы он этого захотел? Столкнуть с лестницы, подсыпать толику яда в утренний чай. Это было бы совсем нетрудно, – заметил Грегор.

Дугал почесал подбородок, посмотрел сквозь деревья.

– О Господи! Он собирается ее поцеловать. Я не люблю на это смотреть.

Братья отвернулись, продолжая сидеть на стволе упавшего дерева. Стояла тишина, если не считать бормотания ручья.

Наконец Дугал посмотрел на Грегора:

– Мне тошно в этом признаваться, но, возможно, ты прав. Нам не нужно здесь находиться.

Грегор кивнул, и они направились к своим лошадям.

Дугал повернулся, собираясь пройти под низко опущенными ветвями, но вдруг остановился и снова всмотрелся в чащу.

– Что там? – спросил Грегор.

Дугал некоторое время продолжал всматриваться в чащу, склонив набок белокурую голову, наконец пожал плечами:

– Мне показалось, будто я что-то видел, но оно исчезло. Вероятно, ничего и не было.

Они перешли маленький ручеек, и тут внезапно раздался выстрел. Дугал повернул побледневшее лицо к брату, и они оба почти одновременно крикнули:

– Фиона!

Они бросились бежать, преодолевая поваленные деревья, пни и буераки, тяжело и натужно дыша. Обогнув дубовую рощицу, они выбежали на поляну.

– Фиона! – Грегор бросился к тому месту, где она лежала на одеяле. Кровавое красное пятно расплывалось на ее платье, лицо было смертельно бледным. На одеяле рядом с ней находился пистолет Кинкейда. Грегором овладела такая ярость, что в следующее мгновение небо над головой раскроила огромная молния.

– В деревню! – мрачно приказал Дугал, приторочив пистолет к поясу. – Старая Нора разбирается в медицине получше любого доктора.

Грегор кивнул и зашагал к лошадям с Фионой на руках, которая не проявляла признаков жизни. Как позволил он этому случиться? Когда с поразительной быстротой набежали облака, он передал Фиону Дугалу, который уже сидел верхом на своей лошади.

Дугал тут же пустил лошадь галопом. Грегор последовал за ним, молча давая клятву в том, что месть неизбежна. И адресована она будет не только Джеку Киыкейду, но всей семье, которая породила этого сукина сына.

Ад проснулся.