Похититель моего сердца

Глава 17

Камерон прислонился к стволу дерева. Он тяжело дышал и был раздосадован. Теперь ему становилось ясно, как Карлу Стюарту больше месяца удавалось ускользать от республиканских войск.

За прошедшие три часа Камерон большую часть времени пробирался между деревьями по краю леса; он бежал тяжело и неуклюже, стараясь производить как можно больше шума, распугивая всех попадающихся на пути птиц и диких зверей, но не возбудил ни малейшего интереса у солдат, беспрестанно патрулирующих дорогу.

Примерно час назад он готов был поклясться, что слышал, как в глубине леса продвигаются солдаты, но, когда он подобрался к тому месту, они уже ушли дальше. Тогда он вернулся к дороге, рассчитывая, что человек, скрывающийся за Деревьями, должен привлечь к себе их внимание. И все же они опять его не заметили.

Боже правый, солдаты Кромвеля были настолько неумелы и невнимательны, что Камерон впервые поверил рассказу о том, как Карл просто залез на дуб в Боскобельском лесу и хорошенько выспался, пока солдаты Кромвеля прочесывали лес, разыскивая короля. Судя по всему, для осуществления его замысла Камерону пришлось бы выйти на середину дороги, может быть, даже оказаться среди солдат, чтобы они его наконец заметили.

Шараханье то вперед, то назад вымотало его и физически, и морально. Ему уже меньше хотелось быть схваченным вместо короля, а мысль залезть на твердую неудобную ветку дуба и устроиться там на ночь становилась все более соблазнительной.

Однако Камерон знал, что не сможет уснуть. Как только он закроет глаза, его рассудок будет издеваться над ним, напоминая о том, что ему рассказала Джиллиан. Именно в тот момент, когда ей была нужнее всего поддержка сильных рук Камерона, он ее оттолкнул и велел быть сильной без него.

В нем вздымалось отравляющее и жалящее чувство вины, но все же Камерон не мог избавиться от ощущения, что, оттолкнув Джиллиан, он поступил правильно.

У нее достаточно мужества. Ей надо осознать свою собственную силу и то, что источник этой силы в ней самой. Не порочность, а достойная восхищения сила духа, которая слишком долго была взаперти. Она никогда в полной мере не постигнет силы своего характера, если будет считать, что кто-то высвободил эту силу.

Он оттолкнулся от дерева и побежал, а потом, зацепившись за крепкое молодое деревце, на бегу развернулся и посмотрел на дорогу.

Не повезло. Солдаты были от него всего в пятидесяти ярдах, но ни один из них не заметил Камерона.

Ну что ж, надо будет подойти поближе и попробовать еще раз.

Он затопал по кустам, ломая ветки, вороша кучи опавших листьев. Внезапно его заметила лошадь: она вертела головой, всхрапывала, раздувала ноздри, прядала ушами.

– Кто идет? – окликнул всадник.

Исторгнув из груди громкий вопль, Камерон рванулся из леса на середину дороги. Он пригнулся, замахал руками и заорал как африканская обезьяна, чтобы эти нескладехи наверняка его заметили. Потом он повернулся и затопал по дороге, убегая прочь от солдат.

Солдат, который окликнул Камерона, поднял крик, и вскоре за ним поскакали несколько человек. Камерон решился оглянуться через плечо, после чего побежал еще быстрее. Жажда битвы бушевала в его преследователях, и Камерон впервые понял: им так хочется драки, что они могут убить его, до того как поймут, каким прекрасным заложником он мог бы оказаться.

Не сейчас, молился он. Прежде чем умереть, ему надо выиграть побольше времени для Джиллиан. Кроме того, если он умрет сейчас, от этого не будет никакой пользы. Непременно надо, чтобы солдаты приняли его за Карла Стюарта и доставили к Кромвелю. Вот тогда можно будет и умереть.

Несмотря на разумные доводы, инстинкт заставлял его бежать. Его усталые ноги затопали быстрее в бессмысленной попытке убежать от преследователей, затем чувство чести и ответственности перевесило его стремление убежать.

Остановившись, он поднял руки, признавая свое поражение.

– Я сдаюсь, – крикнул он. – Не убивайте меня.

Солдаты, придержав коней, окружили его. Один приставил саблю к его груди, у другого в руке был мушкет, нацеленный Камерону в голову.

– А собственно, почему бы нам тебя не убить? – спросил третий солдат. – Бегство от патрулей лорда-протектора – преступление, которое карается смертью.

Джиллиан просила его предоставить солдатам самим строить догадки о том, кто он такой.

– Так вы не знаете, кто я? – тихо спросил Камерон и затаил дыхание в ожидании, удастся ли ему сыграть свою роль.

Солдаты по-прежнему смотрели на него в недоумении; один зевал, еще один нахмурился и сказал:

– Какая разница, кто он. Убей его.

Камерон ждал, затаив дыхание, молясь, чтобы кто-нибудь из них отменил приказ. Вместо этого они стали пробовать остроту своего оружия. Тогда он подавил вздох и тряхнул головой, чтобы высвободить волосы из-под ремешка, а затем нарочито опустил одну руку и провел пальцем по усам…

И тут один из солдат выпрямился в седле.

– Да это же король! – крикнул он. – Мы поймали Карла Стюарта!

– Карл Стюарт больше не король, – проворчал другой, но остальные восторженно закричали, не обращая на него внимания. Вскоре руки Камерона был привязаны к туловищу, и идти он мог только мелкими шагами из-за короткого ремня, которым его стреножили.

– Ты король? Ты Карл Стюарт? – подозрительно спросил капитан.

Камерон не ответил.

– Это он! – закричал другой. – Сознавайся!

– Я был бы дураком, если бы сознался, – наконец сказал Камерон.

Его полуправда была встречена возгласами ликования.

– Надо немедленно доложить о нашей удаче лорду-протектору, – заявил солдат, первым признавший в Камероне короля. – Кромвель нас щедро вознаградит.

– Да, но как мы его доставим к лорду-протектору? – спросил другой. – Он не может ехать верхом со связанными ногами, а бросить короля Англии на круп коня как мешок муки…

– Карл Стюарт больше не король Англии!

Слушая споры о том, как лучше его перевозить, Камерон с трудом подавил раздражение. Вдруг он услышал топот копыт и скрип колес фургона, который он узнавал так же, как знакомые голоса.

Это были Джиллиан и ее отец.

Камерон пал духом. Было уже далеко за полночь. По его расчетам, визит милосердия давно уже завершился, и Джиллиан сейчас ехала в Лондон. В том, что он пообещал ей пять дней, ему оставалось винить только самого себя.

Пять дней. От этой мысли Камерон немного приободрился. Даже после такой долгой задержки Джиллиан сможет надежно укрыться в Линчестере до того, как поднимется шум и крик, если только она вовремя уедет из дома. Она должна сделать это, другой возможности быть вместе у них нет.

– Как это кстати. Конфискуйте экипаж! – неожиданно приказал командир.

Когда Джиллиан подъехала ближе, один из солдат окликнул ее. Камерон не слышал разговора, только тихое бормотание солдата и резкие возражения Джиллиан.

Один из охраняющих Камерона солдат надавил острием сабли ему между лопатками, и он споткнулся – ему мешали идти путы на ногах, да и не заинтересован он был приближаться к фургону. Ему не хотелось, чтобы Джиллиан увидела его. Несмотря на то, что он сам добивался этого ареста, стоять связанным и покоренным было унизительно.

Острие сабли снова укололо Камерона, и по спине его медленно поползла густая теплая кровь.

– Иди быстрее, иначе лезвие будет входить с каждым разом глубже, – рявкнул его мучитель, – и в конце концов проткнет тебе сердце.

У Камерона был соблазн позволить солдату выполнить свою угрозу – в таком случае для него все кончилось бы здесь и сейчас, – но он подумал: «Это Джиллиан. Она все поймет. Она не будет считать меня слабаком из-за того, что я позволил другим при помощи насилия одержать над собой верх».

Легкая улыбка тронула его губы, и, почувствовав необычайный прилив сил, он медленно двинулся в сторону Джиллиан, сохраняя достоинство, насколько это позволяли спутанные ноги.

Спор между Джиллиан и командиром стал слышнее, и Камерон уловил конец фразы:

– …отвезти Карла Стюарта.

Она, должно быть, поняла, что произошло, но сумела не показать этого.

– Мне все равно, пусть хоть сама добродетельная королева Бесс воскресла из мертвых ради одного лишь удовольствия прокатиться в моем фургоне! Лорд-протектор говорит, что королевская кровь не дает никаких прав на особые привилегии. Вы не можете забрать мою лошадь и фургон только потому, что Карлу Стюарту вздумалось в нем покататься.

Услышав ее слова, Камерон не мог не улыбнуться.

– У вас нет выбора, мисс. У нас только верховые лошади, так что вы можете возвращаться домой. Вашу кобылу и фургон мы вернем в целости и сохранности, даю вам слово офицера.

– А что нам делать, если кто-то заболеет и нас вызовут? – возмутилась Джиллиан. – Как мы с отцом… – Ее голос замер, когда она заметила Камерона, рот приоткрылся, глаза округлились. Едва заметная дрожь пробежала по телу Джиллиан, и, ощутив прилив желания, Камерон вспомнил, как она трепетала в его объятиях. И тут же его охватил страх. Если она немедленно не возьмет себя в руки, то может все испортить. «В тебе же есть такая способность, девочка моя», – мысленно подсказал он ей.

С ужасом смотрел он, как Джиллиан поднимает руку. На какую-то секунду дьявол шепнул ему: «Она сейчас покажет на тебя. Это конец. Она тебя выдаст».

Однако Джиллиан только прижала руку к сердцу, продолжая пристально смотреть на него своими прекрасными глазами. Ее отец сидел рядом с ней, ссутулившийся и испуганный.

Ярость охватила Камерона при мысли, что солдаты напугали этого благородного человека. Уилтон Боуэн повернулся, как будто почувствовал на себе взгляд, и увидел Камерона.

Старик сразу выпрямился. Он так искренне обрадовался, что у Камерона перехватило дыхание. Его родной отец никогда не смотрел на него с такой теплотой.

– Да ведь это… – начал доктор Боуэн.

– Папа, посмотри, солдаты говорят, что схватили короля Карла Стюарта, – перебила отца Джиллиан.

– Короля? Карла Стюарта?

Камерон не понял, уловили или нет солдаты неуверенность в голосе доктора Боуэна и смущенный взгляд, который он бросил на дочь; однако как только Джиллиан решительно кивнула, мимолетное, ненадолго вернувшееся к нему сознание заострило черты лица старого доктора.

– Король Карл Стюарт, – повторил он. – Ну что ж, я думаю, это возможно.

Доктор отклонился назад и стал внимательно разглядывать Камерона.

– Вы немного выросли, с тех пор как я лечил вас и вашего отца, не так ли, юный Чарли? Я бы ни за что не узнал вас.

– Мой отец был раньше придворным врачом, – пояснила Джиллиан. Глаза ее сверкали, а голос звенел от гордости за отца.

– Можете быть уверены – король никогда не забудет ваших услуг, – мягко заметил Камерон. Он гордился Джиллиан. Ему было непонятно, почему стягивающая его руки веревка еще не разлетелась в клочья на его напрягшейся груди.

– Меня очень утешает, что вы и ваш отец заботитесь о здоровье английского народа, мисс, – продолжал играть свою роль Камерон.

Джиллиан сразу поняла, что он спрашивает ее о результате лечения женщины с болями в животе.

– Мы делаем все от нас зависящее, – сказала она. – Тем, кому не можем помочь, хотя бы облегчаем страдания.

– Вы не можете иначе, мисс, я это чувствую, и мне кажется, что можете вы поистине много.

Капитан оборвал разговор коротким ударом кулака.

– Хватит нести вздор, ваше величество. Я слышал, что вы охочи до женщин, но никогда не думал, что зайдете так далеко: будете флиртовать, даже связанный с головы до пят.

Камерон криво улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря, что не может себя сдержать.

– Согласитесь – эта леди вызвала бы восхищение любого мужчины.

– Хватит болтать. Выходите из фургона, мисс. Я дам вам свою лошадь и… – он пристально осмотрел своих всадников, – и еще вон ту. О вашей лошади и о фургоне мы позаботимся – вернем их вам сегодня, после того как доложим о поимке Карла констеблю. Думаю, он настолько обрадуется новости, что одолжит нам казенный экипаж.

Констебль. Фрейли. Камерон похолодел. Фрейли сразу увидит, что это не Карл Стюарт. Проклятие! Каждый раз, думая, что выбрался из неприятности, он тут же попадал в другую.

– О, как это мило с вашей стороны, – заворковала Джиллиан. – Я и не знала, что республиканские войска должны обо всем докладывать местному констеблю…

– Мы оказываем ему любезность, мадам.

– Не важно. Я уверена: мистер Фрейли будет в восторге, когда вы передадите ему короля, – сказала Джиллиан. – Он будет счастлив получить награду за поимку этого беглого негодяя.

– Он не получит награду! – возразил капитан.

– Конечно, получит. Ведь вы, наверное, у него в подчинении…

Капитан и солдаты обменялись удивленными взглядами.

– Вообще-то у нас нет времени на любезности. Думаю, лучше поспешить с пленником прямо в Лондон, – наконец сказал капитан. – Вы, Эдмондс, поезжайте в деревню и доложите констеблю о том, что мы захватили короля. Но сперва проводите до дома леди и ее отца.

Эдмондс жестом подозвал еще одного солдата.

– Скачи прямо по дороге и останавливайся около всех отрядов, какие увидишь. Сообщи им, что капитан Уокер со своими людьми захватил Карла Стюарта и собирается немедленно отвезти его к лорду Кромвелю. Скажи также, что мы послали гонца в Брамбер, чтобы он поставил мистера Фрейли в известность о нашем успехе. Никому не придется беспокоиться и специально посылать с ним конвой.

Капитан Уокер легким кивком головы одобрил план, благодаря которому слава достанется тому, кому положена по праву.

Джиллиан с помощью солдата вышла из фургона, похлопала по спине свою лошадь и заметила:

– Куинни устала, к тому же она привыкла только к коротким поездкам. Быстро бежать она не будет, тем более до Лондона. Уверена – именно это вам и нужно, – ведь вы хотите, чтобы констебль Фрейли догнал вас.

Капитан поджал губы, а Камерон вынужден был наклонить голову, поскольку не мог сдержать улыбку. Его Джиллиан была бойкой на язык чародейкой, точно угадывающей, что в какой момент надо сказать. «Порочность в крови». Он молился, чтобы все их дети родились с такой «порочностью».

– Не представляю себе, как я буду трястись в этом старом рыдване. – Камерон постарался, чтобы его слова звучали напыщенно, как, по его мнению, их произнес бы настоящий Карл Стюарт. – Даю вам слово: если вы позволите мне ехать верхом, я не буду пытаться бежать.

Он боялся, что сказанное выдаст его главное желание, но, кажется, никто этого не заметил. Благодаря умелым подсказкам Джиллиан капитан Уокер явно усвоил мысль о возможности легко потерять славу поимки короля и собственноручно отдать ее констеблю Фрейли.

– Ну ладно, пожалуй, доктор может оставить себе свой фургон. – Уокер наконец сдался. – Эдмондс, ты отдашь нашему пленнику своего коня.

– А почему не Скалли? – возразил Эдмондс. – Я старше его в звании.

– Благодаря титулу твоего отца, а не званию в народной армии, – отчеканил Уокер. – Слезай с коня.

– Вы хотите, чтобы я шел пешком всю дорогу до Лондона, в то время как изменник будет ехать верхом? – ужаснулся Эдмондс.

– Нет, ты поедешь в деревню с мисс и ее отцом и сообщишь о случившемся констеблю.

– Мы только что приехали из Брамбера. Наш дом всего в нескольких милях отсюда, – подхватила Джиллиан. – Мой отец устал. Было бы жестоко заставлять его прямо сейчас возвращаться в Брамбер.

Уокер просиял:

– Никогда не давайте людям оснований говорить, что мы, солдаты, жестоки. Вы совершенно правы, мисс, вас с отцом следует отвезти домой. Эдмондс проводит вас домой, а потом пойдет в деревню.

– Но это несколько миль, – пробурчал Эдмондс.

– Сама я никогда не ходила туда пешком, – продолжила Джиллиан, – но мальчишки из Брамбера часто прибегают за моим отцом. Я слышала, дорога занимает не больше трех часов. Я позабочусь о том, чтобы вы хорошо поели и, может быть, вздремнули, перед тем как отправиться в путь.

Эдмондс от ее слов ничуть не повеселел, зато капитан широко заулыбался.

Путы на ногах Камерона перерезали, и хотя сердце Джиллиан дрогнуло, когда нож приблизился к его телу, она понимала, что солдаты относятся к нему с молчаливым почтением. Республиканские солдаты действительно верили в то, что схватили короля; несмотря на свою преданность Кромвелю, они прежде всего были англичане, у которых преклонение перед королем в крови. Джиллиан гадала, сожалеют ли они о своей роли в уничтожении духа Англии. Из-под ресниц она внимательно рассматривала Камерона. Все ее существо стремилось к нему. Он стоял гордый и непокоренный, хотя был связан и отдан на милость солдат; его волосы развевались на ветру, как стяг, возвещающий о несломленном духе.

Джиллиан больше всего хотелось подбежать, прижаться к нему, впитывать его запах, наслаждаться ощущением прикосновения его тела к своему; однако такое поведение было бы необъяснимо, даже если бы она объявила себя страстной роялисткой.

Раз уж Камерону суждено пережить это дерзкое перевоплощение, она должна до конца сыграть самую важную роль в своей жизни. Только в том случае, если солдаты поверят, что перед ними Карл Стюарт, они не будут его бить. Когда же они приведут его к Кромвелю, который, конечно, знает Карла Стюарта в лицо… Она не знала, что тогда будет с Камероном. Никогда даже не узнает, жив он или умер: если его казнят в Лондоне, весть об этом может никогда не дойти до Арундел-Форест. Если же Господь смилуется над ним и Камерона отпустят, он поедет прямо в Линчестер, думая, что она ждет его там. Ее отсутствие покажет ему, что Джиллиан предпочла свой дом. Такой гордый человек, как Камерон, не вернется сюда и не станет требовать объяснений. Он забудет ее.

Посадить на лошадь Камерона с привязанными к туловищу руками оказалось весьма трудным делом, поэтому, когда он еще раз пообещал не пытаться бежать, солдаты разрезали веревки и решили связать ему запястья впереди, чтобы он мог держаться за луку седла и сохранять равновесие, в то время как один из солдат будет держать поводья его лошади.

Они поскакали с такой скоростью, что Фрейли долго пришлось бы их догонять, даже если бы Эдмондс немедленно побежал в деревню.

Камерон ни разу не оглянулся. Джиллиан и не ожидала, что он оглянется. Ей не нужен был прощальный взгляд. Она готова была сойти в могилу, с наслаждением вспоминая улыбку, которую он ей послал, и его взгляд, полный любви и доверия. Сейчас Камерон жертвовал жизнью ради своего короля, рисковал всем, чтобы обеспечить Карлу Стюарту хоть какую-то возможность выжить. Ни один настоящий рыцарь не мог бы сделать больше.

Его отец был бы доволен. Очень доволен.

Эдмондс стоял, скрестив руки на груди, и наблюдал за отъездом отряда. Недовольство искажало его лицо.

Констебль Фрейли был бы вне себя от ярости, подумала Джиллиан, услышав, что король схвачен на его территории. Он бы сразу поскакал в Лондон, и, если его лошадь достаточно резва, он мог бы догнать капитана Уокера и его отряд и сказать им, что они схватили не того человека – самозванца, а не Карла Стюарта. Камерона тогда, несомненно, убили бы на месте. Она должна была удержать Эдмондса и не позволить ему сообщить новость констеблю Фрейли.

В принципе это казалось ей возможным. Джиллиан обещала солдату хорошую еду и отдых перед тем, как ему придется отправиться в деревню. К тому же по нему не было видно, что он очень уж торопится пуститься в дорогу. Солдат выглядел раздраженным избалованным человеком, привыкшим к лучшему обращению. В медицинской кладовке Джиллиан было полно трав и снадобий, которые могли погрузить принявшего их в глубокий долгий сон. Джиллиан могла опоить солдата и держать в бессознательном состоянии достаточно долгое время, чтобы Камерона успели довезти до Лондона и представить лорду-протектору, после чего вся английская армия оказалась бы выставленной на посмешище.

И что потом? Для чего все остроумные планы, жертвы, если Карла Стюарта схватят где-нибудь в другом месте?

Джиллиан не знала людей из отряда Камерона. Он не очень-то верил в их способности, но все же велел сказать Мартину, что планы изменились и его люди должны переправить Карла в Брайтхелмстон без нее. Этот приказ был отдан, чтобы защитить ее.

А если она попробует осуществить первоначальный план? Тогда люди Камерона, дождавшись короля, приведут его к ней. Камерон верит в ее силы, в ее способность довести дело до конца… и в их любовь.

Порочность в крови, эта причиняющая неприятности и на вид бесполезная способность, могла бы спасти короля и придать смысл дальнейшей пустой жизни Джиллиан.

Неожиданно Джиллиан сама испугалась дерзости своих мыслей.

– Джилли, что случилось?

– Папа. – Она сжала его руку, а затем взглянула на Эдмондса: тот стоял довольно далеко и не мог слышать их. – Ты ведь понимаешь, что произошло с Камероном?

– Ну да, я… – Не успев начать, он вдруг заморгал, неуверенность затуманила его глаза. Джиллиан чуть не расплакалась, видя, как борется ее отец и проигрывает, не сумев собрать мысли. – Думаю, я понимаю. Молодой доктор Смит… ну конечно, его короновали! – Уилтон решительно выпрямился. – Разумеется, у него теперь будет мало времени на занятия медициной. Жаль: этот молодой человек имеет немалые природные способности, как и ты.

Больной рассудок Уилтона Боуэна соорудил мешанину из правды и фантазии, а значит, он был не в состоянии ей помочь. Теперь всю силу, которая ей была так нужна, она должна черпать только в себе.

– Ты хотел бы, чтобы Камерон к нам вернулся?

– Я действительно хотел бы этого. Чрезвычайно приятный и вежливый молодой человек. И прекрасный землекоп, хоть и король. Он поддержал мой новый макет розария.

– Мы скоро приедем домой, папа, и ты сможешь поработать со своим макетом.

Эдмондс раздраженно крутанулся на пятках и, усевшись на сиденье рядом с Уилтоном, скомандовал:

– Поехали!

Взявшись за вожжи, Джиллиан сразу выбросила из головы всю тоску и печаль. У нее оставалось слишком мало времени на обдумывание. На отца рассчитывать нельзя: придется довериться Мартину, сказать ему правду и надеяться, что он согласится помочь ей в доведении до конца первоначального плана. Конечно, она может поплатиться за это жизнью. Своей полуправдой Джиллиан уже ввела в заблуждение отряд парламентских войск, а теперь собирается опоить одного из солдат Кромвеля, чтобы утаить от местного констебля жизненно важную информацию. Ее будут пытать и повесят, как и Камерона.

Джиллиан настолько углубилась в обдумывание своего решения, что не замечала ни времени, ни расстояния, которое они проехали. Ей надо было решаться на что-то. Спрятаться тихой мышкой и молиться, чтобы Камерону повезло, или же пойти на огромный риск. Даже если все пройдет удачно, это еще не будет означать, что она вернет любимого. Однако даже в случае неудачи Джиллиан докажет, что достойна человека, которого любит.

– Вы, конечно, проголодались, мистер Эдмондс, – предположила она. – Наша экономка должна оставить нам еду, а я приготовлю вам особый чай перед тем, как вы отправитесь в дорогу.