Покажи мне звёзды

Глава 2

Еще только утро, а солнце уже припекало так, что будь здоров, заставляя обливаться потом. Нагревшийся кожаный бок сумки уже едва не обжигал пальцы, и, как назло, на небе ни облачка. Тяжелый зной опускался на город, окутывал жаркими объятьями жителей, спешащих по своим делам.

Мне пришлось почти бежать, лавируя между прохожих, прижимая к себе сумку, чтобы какой-нибудь ушлый карманник не сорвал ее с плеча. Он, конечно, потом разочаруется, обнаружив внутри лишь бутерброды, три заполненных кристалла и тонкую папку-досье на малознакомого раба, но мне от этого было бы не легче.

Нужно передать информацию по делу сегодня как можно раньше, пока знакомый следователь еще был на месте, не сбежав на очередной вызов во дворец. Да и было бы неплохо заглянуть в кабинет моего непосредственного начальника, создавшего Центр Защиты Прав и Здоровья Рабов, где я и работала последние три года, отчитаться по результатам прошедшей недели.

Помню, с детства мечтала, когда вырасту – сделаю все, чтобы избавить мир от рабства. Буду защищать всех обиженных, дарую каждому свободу, и все будут счастливы. Такая благородная детская мечта. Она разбилась о жестокую реальность, когда отец продал моего старшего брата. Эта участь ожидала меня, как несовершеннолетнюю дочь рабыни, но Кайл вызвался добровольно в обмен на договор о моей полной свободе.

Долгие годы я не знала, где он, что с ним. А моя мечта сформировалась в навязчивую идею сделать все возможное, чтобы законы о рабстве пересмотрели, и в первую очередь относительно детей рабов. Никто не имеет права отбирать свободу у кого-либо лишь по факту рождения!

Участие в подпольных организациях, распространение листовок с призывом пересмотреть некоторые законы, митинги в защиту прав рабов, акции протеста – я прошла через все это, несмотря на непонимание со стороны общественности. Единомышленников тоже было немало, к нам тянулись всё новые участники, кого так или иначе коснулась тема рабства. Не раз нам приходилось ночевать в участке, как возмутителям спокойствия, но это лишь раззадоривало.

Конечно же, прекрасно понимала, что пока я никто, меня и слушать не будут, поэтому бросала все свои силы на то, чтобы получить образование, стать следователем, как тоже мечтала в глубоком детстве. Но моя активная гражданская позиция приводила к тому, что меня отчисляли из учебных заведений, не желая связываться с такой проблемной студенткой.

Удалось закрепиться лишь в захиревшем колледже, которому вот-вот грозило закрытие, там всем было абсолютно все равно и на посещаемость, и на силу дара, и на то, чем занимаются студенты за стенами колледжа. Обучение было бесплатное, брали всех подряд, и преподаватели не особо старались, просто отбывая повинность, зачастую даже не всегда появляясь на парах. За исключением, конечно, некоторых фанатов своего дела. Вот к ним я старалась попасть, понимая, что больше никто не научит управлять даром. Если честно, даже толком не помню, что это был за факультет, но несколько предметов хоть и в общих чертах, но касались моего дара. Да и доступ к неплохой – на удивление – библиотеке и допотопным артефактам-симуляторам также играл свою роль в моем стремлении учиться именно там.

Я бы предпочла владеть стихийной боевой магией, но в плане организации митингов и акций протеста, а также в попытках договориться с потенциальными спонсорами нашего правого дела мой дар пришелся как нельзя кстати.

Разумеется, я не могла ни на кого влиять напрямую, но, улавливая обрывочные мысленные образы, анализируя направленность эмоций, отслеживая энергетические потоки, всегда можно было повернуть разговор таким образом, чтобы, если не добиться своего, то хотя бы не угодить за решетку на долгие годы, свободно покинув здание без криков вдогонку.

Встреча с братом, на котором больше не было этого мерзкого рабского ошейника, в очередной раз перевернула мое мировоззрение. Я даже поддалась на его уговоры перебраться в столицу и попытаться поступить в один из самых престижных ВУЗов именно на тот факультет, о котором всегда мечтала.

Мне не верилось, что на самом деле смогу получить высшее образование, но идея перебраться в столицу, где можно попробовать добиться большего в своей борьбе за права рабов, чем на периферии страны, казалась весьма заманчивой.

Тем удивительнее было попасть на вступительные экзамены и обнаружить, что, благодаря все тем же преподавателям из колледжа, я знаю ответы на большинство вопросов. С практическим заданием справилась без проблем, став полноценной студенткой факультета менталистики.

Несмотря на воссоединение с братом, свою борьбу я не бросила, лишь старалась вести себя не так вызывающе, балансировать на грани закона, и неожиданно нашла себе покровителя – близкий родственник возлюбленной моего брата, обладающий нужными связями и не стесненный в средствах, поддержал меня полностью.

Он же добился того, чтобы нашей организации присвоили официальный статус и обеспечили хотя бы минимальную государственную поддержку. Конечно, не один год пришлось обивать пороги власть имущих, выбивая это разрешение, и оформлено все было на Нейтана, но это совсем неважно.

Я училась на четвертом курсе, когда он предложил мне совмещать учебу и работу в центре. И я, вне себя от счастья, согласилась. Тем более что вместе со мной он принял на работу нескольких моих единомышленников.

Благодаря нескольким довольно громким делам – Нейтан позаботился, чтобы услышал каждый – нам удалось продавить выход нового закона, касавшегося детей рабов: отныне все рожденные на территории нашей страны считались свободными вне зависимости от того, кем являются их родители.

И осознав, что мы действительно в силах защитить или хотя бы добиться справедливости, к нам потянулись рабы с искалеченными судьбами. Многие попали в рабство в результате обмана или тонкого шантажа, как, к примеру, мой брат. Не для всех удалось добиться справедливости, не все были на самом деле жертвами, но нашему центру удалось спасти многих.

Пока такой центр был лишь в столице, но у нас круглосуточно работает артефакт связи, куда можно позвонить из любой точки страны и сообщить о нарушении закона по отношению к рабу. Со временем, думаю, подобные организации откроются и в других городах. Моя мечта медленно, но верно сбывалась. Избавить мир от рабства мне не удалось, но в моих силах было уменьшить поток жестокости и несправедливости.

За эти годы я успела увидеть многое, что искренне хотела бы забыть, с каждым разом все больше убеждаясь, насколько у нас прогнившее общество и какими жестокими порой бывают хозяева, имеющие безупречную репутацию.

Видела сотни таких, как Тони, в упор не замечавших истинного положения дел в мире, наивно веривших лишь в хорошее, добровольно отказавшихся от своей свободы. И лишь единицы успевала спасти до того, как их ломали, обрывали хрупкие крылья надежды на лучшее, стирали светлые открытые улыбки, вымораживали внутреннее тепло, оставляя лишь все еще красивую, но пустую оболочку…

И все равно до сих пор не понимаю стремление некоторых молодых парней и девушек отказаться от свободы, стать полностью зависимым от кого-то, практически не имея права голоса. Конечно, кому-то везет попасть к таким хозяевам, рядом с которыми их рабский статус не так заметен, но не всем же!

За такими мыслями я наконец-то добежала до нужного мне отделения стражи, приветливо улыбнувшись знакомым стражникам, стоявшим возле здания.

– Еще на месте? – уточнила на ходу.

– Да, но уже собирается уходить – срочный вызов во дворец. Так что поторопись, – ответил один из них, безошибочно поняв, о ком я спрашиваю.

– Демоны! Спасибо.

В кабинет самого молодого следователя за последнюю сотню лет я практически влетела, едва не сбив того с ног. Молодой темноволосый мужчина явно уже собирался покинуть свой кабинет.

– Простите, – пискнула виновато, на что он лишь фыркнул.

– Николетта, времени почти не осталось, вынужден бежать, так что давай коротко и по существу.

Быстро кивнув, собралась и изложила все детали дела, пытаясь вычленить основные факты, передав мужчине инфокристаллы и досье. На папку он взглянул без интереса, а вот кристаллы явно привлекли его внимание. Он взял в руки ближайший и его глаза тут же засветились стальными всполохами. Я осеклась, как завороженная уставившись на него. Впервые видела работу интуита. Впрочем, моей заминки он не заметил, тут же встав со своего места.

– Суть я уловил. Здесь действительно все не так уж просто. Хорошо, я забираю материалы дела, постараюсь сегодня изучить и тут же с тобой свяжусь. Зайди к Нейтану, он хотел с тобой поговорить, а мне пора. Хорошего дня! – он подмигнул мне, сгребая инфокристаллы и папку в свой дипломат, и покинул кабинет.

Облегченно выдохнула, тыльной стороной ладони вытерев пот со лба. Во-первых, здесь душно до ужаса, а во-вторых, он все же взял материалы. До этого я с интуитом сталкивалась раза три – четыре за все время, когда сама не могла разобраться, в нашей компетенции дело или нет, прежде чем передать его дальше. И каждый раз переживала, что вот сейчас точно со мной не захотят лишний раз говорить, ведь где он, и где я. В конце концов, последние два года его официальное место работы во дворце, а сюда он забегает по старой дружбе, когда очень нужна его помощь. Но мужчина каждый раз с готовностью откликался.

Кабинет моего начальника был оснащен охлаждающим артефактом последней модели, и я едва удержалась от блаженного стона, когда меня окутало такой желанной прохладой.

– Привет. Ну, что сказал Дилан? Ту девушку действительно заставили подписать рабский контракт обманом? – мужчина не стал ходить вокруг да около, задав вопрос, как только я вошла.

– Пока не понятно. Взял материалы, обещал связаться со мной позже, – я села в удобное мягкое кресло для посетителей, с невольной завистью вспомнив свое жесткое обтрепанное, нещадно скрипящее при любом движении. Все собираюсь отложить из зарплаты и купить нормальное, но вечно находятся какие-то отговорки.

– Думает, там что-то есть и стоит копнуть глубже? Ну ладно, ему виднее. Что в целом по работе центра? – Нейтан задумчиво побарабанил пальцами по лакированной поверхности стола, ожидая ответа.

И я не разочаровала, подробно отчитавшись по всей последней неделе, по итогу перебросив ему основную информацию по ментальной связи. Он скривился, сжав виски, как всегда, когда происходила передача данных.

– Почему ты против того, чтобы я просто приносила инфокристаллы с отчетами, зачем себя мучить? – нахмурилась, глядя на него с сочувствием.

Сама помню, насколько это неприятно с непривычки. Головная боль была моим постоянным спутником первые два курса университета, когда на каждой практике приходилось снова и снова лезть друг другу в сознание, получая нехилый откат.

– Так надежнее. Сама понимаешь, что существование нашей организации многим очень не выгодно. К тому же поговаривают, что вскоре примут закон об упразднении рабских школ. Пока это еще слухи, но наверху уже начинают роптать и сильнее коситься в нашу сторону. Так что лучше так. Ладно, ты молодец. Я рад, что встретил тебя до того, как кто-то все же нашел найти способ навечно закрыть тебе рот, – мой начальник говорил серьезно, и у меня в очередной раз по спине пробежался табун мурашек.

Только познакомившись с Нейтаном, в полной мере осознала, насколько сильно я подвергала себя опасности этими своими протестами. И то не сразу согласилась, но деваться было некуда – меня снова укатали на сутки за решетку. И всю ночь этот мужчина сидел по другую сторону и нудил, нудил, медленно, с расстановкой объясняя все мои ошибки и со вкусом расписывая, что именно со мной могут сделать те, кого положение рабов в этом мире устраивает в полной мере. Особенно, если у них есть средства и связи. Я тогда пыталась не слушать, но тщетно, его слова все равно проникали в сознание и там и оставались, находя отклик, подтверждая его правоту.

– А я-то как рада… Спасибо тебе за все, – я искренне улыбнулась ему.

Нейтан мне на самом деле нравился, чего не сказать о его сестре… Но тут уж деваться некуда.

Уточнив еще некоторые несущественные моменты, я с чистой совестью покинула участок и отправилась обратно в наш Центр. Но как только вошла, мои сотрудницы огорошили меня новостью.

– К тебе посетительница. Та самая, – многозначительно протянула Ванесса, подмигнув.

Я же едва сдержала стон, полный отчаяния. А ведь день так хорошо начинался…