Покоренная дважды

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ей захотелось рассмеяться – настолько театрально были произнесены эти слова.

Но при взгляде на серьезное лицо Ника, его поджатые губы она поняла, что он не шутит. В голове Рейн вскачь, словно табун перепуганных коней, пронеслись тревожные мысли. Неужели угроза разорить отца – хорошо выверенная уловка, рассчитанная на ее слабость? Или сведение каких-то старых счетов? Как следует понимать заявление Ника? Ну и попалась же она!..

– Ты думаешь, я шучу? – язвительно спросил он.

– А разве нет? – парировала она с хитрой улыбочкой.

– Предоставляю тебе самой судить обо всем, скажу только: в бизнесе твоего отца лишь благодаря мне что-то еще держится.

Она с недоверием покачала головой.

– Спроси его сама! Хотя я не советовал бы тебе это делать.

– А я и не спешу!

– И причина не та, что ты думаешь…

Ее ладони стали влажными, с волнением в голосе она спросила:

– Сколько отец должен тебе?

– Скажем так: гораздо больше того, что он сможет отдать.

Да нет же, это мало похоже на правду!

Переведя дыхание, она произнесла:

– Я не знала, что дела обстоят так скверно. Ник кивнул головой.

– Твой отец пытался оградить тебя от неприятностей, старался не говорить с тобой на темы бизнеса. Но он уже немолодой человек, с пошатнувшимся здоровьем и…

– С пошатнувшимся здоровьем? – в ужасе переспросила Рейн. – У него что-то с сердцем?

– Нет, конечно же, нет, – поспешно заверил ее Ник.

Его поспешность насторожила Рейн.

– Пожалуйста, Ник, скажи правду, – попросила она.

– Это и есть правда. Поверь мне, нет никаких оснований беспокоиться о здоровье твоего отца. – Для большей убедительности он добавил: – Ты ведь и сама можешь проконсультироваться с его лечащим врачом.

– Я непременно это сделаю. Они помолчали.

– Ты должна знать, – сказал потом Ник, – что я вложил в дело твоего отца столько денег, что теперь фактически владею им.

– Я в это не верю, – прошептала Рейн, – ты лжешь.

В течение всего последнего года она часто видела на лице отца выражение тревоги, но не допускала и мысли, что дела у них обстоят столь плохо… Совсем недавно, когда обсуждались затраты на свадьбу, она задала ему вопрос о состоянии их дел, и отец, как всегда, бодрым тоном произнес:

– Все хорошо. Если ты считаешь, что Кевин именно тот человек, который тебе нужен, ни в чем себя не ограничивай, дочка. Я хочу, чтобы ты выглядела достойно!

Ах, отец! – беззвучно простонала она, как я сожалею…

Теплая ладонь Ника прикоснулась к ее подбородку, он повернул ее лицо к себе.

– Ты все еще думаешь, что я лгу?

– Нет, я склонна поверить тебе. Мне интересно другое: сколь долго ты вынашивал идею принудить меня выйти за тебя замуж?

Хитро улыбнувшись, он предложил:

– Давай лучше ты сама угадаешь это, а?

– С того времени, как отец сообщил тебе о моей помолвке с Кевином и о готовящейся свадьбе?

– Почти угадала. Я не намерен допустить, чтобы ты вышла замуж за кого-то другого. Пусть я применю тактику сильной руки, но ты будешь моей женой! Сомневаешься, Рейн?

Она покачала головой и произнесла:

– Что ж, начинай исполнять свой план захвата, если тебе угодно… Все, что ты получишь, – еще один бизнес. Хотя я и буду с грустью и сожалением наблюдать, как отец теряет все, ради чего трудился…

– Пенсионерам необходима обеспеченная старость.

– Кевин не бедняк, в беде отца не оставит. Послышался легкий смешок.

– Неужели ты думаешь, что Сомерсби станет нести финансовую повинность и оплачивать долги твоего отца, содержать домоправительницу?

Рейн скрежетнула зубами.

– Марту мы не бросим, она неотъемлемая часть нашей семьи.

– Ей к тому же нужно выплачивав пенсию.

– Если я не выйду замуж, то возьму на себя попечительство. Я подыщу хорошую работу и…

– Это должна быть высокооплачиваемая работа.

Реагируя скорее на его тон, чем на слова, она поинтересовалась:

– С какой стати ты об этом заговорил?

– Да потому, Рейн, что тебе нужно будет подыскать еще и место для проживания. Видишь ли, с правами на компанию ко мне переходит и право владения вашим поместьем.

Ее словно парализовало. Когда сознание немного прояснилось, Рейн посмотрела на этого самонадеянного господина в упор и предложила компромисс:

– Допустим, я соглашусь спать с тобой, когда ты захочешь?..

Ник сухо рассмеялся:

– Если ты думаешь, что мне доставит удовольствие каждый раз пробираться в твою комнату тайком, то явно ошибаешься.

– Хорошо, я буду жить с тобой открыто, А это не огорчит твоего отца? С его-то складом характера и представлениями о морали… Ведь ты даже утаила от него события годичной давности…

– Откуда ты знаешь, что я утаила?

– Иначе как объяснить твое бегство и то, что ты где-то пряталась?.. Видя, что происходит, я сам рассказал ему…

– Что?!

– Я сам рассказал ему, – бесстрастно повторил Ник.

– Как ты мог? – Она была в отчаянии. – Ты не имел права это делать.

Ник не согласился:

– Поступить по-другому было бы нечестно.

– Не понимаю.

Он приложил палец к ее губам, как бы останавливая поток сердитых слов.

– Я подумал, что ты могла забеременеть и совершить некую глупость.

– Ты имеешь в виду аборт? Я бы никогда этого не сделала.

– Я не был уверен… Но, будучи занят в Бостоне…

– Своей ненаглядной невестой! – с горечью подхватила Рейн.

Ник стиснул зубы – это свидетельствовало о том, что ее слова нанесли ему сильный удар.

– …неотложными делами, – продолжил он тем не менее спокойным голосом, – я не мог надолго остаться в Англии. Именно поэтому я обо всем честно рассказал Ральфу. – Затем, будто отвечая на ее немой вопрос, Ник мягко добавил: – Вообще-то он отнесся к этому спокойно. Потом мы вместе выпили, и он рассказал мне о Беатрис… что объяснило многое…

Рейн сидела в оцепенении. Уж ей-то было хорошо известно, что отец никогда и никому не рассказывал о своей любви к младшей сестре. Беатрис не отличалась красотой, но обладала вулканическим характером. Скорее любострастная, чем аморальная, она умерла в девятнадцать лет от неудачного тайного аборта. Глаза Рейн наполнились слезами.

– Поэтому при сложившихся обстоятельствах, – продолжал Ник, – я верю, что ты не дерзнешь огорчить его вторично.

– А если я все же откажусь выйти за тебя?

– Как ты осмеливаешься такое спрашивать?

Она отлично знала: Ник бывает безжалостен, когда дело касается его интересов и желаний. Тут от него можно ожидать всякого.

– А ты не блефуешь? – тем не менее в упор спросила Рейн.

– Я даю тебе шанс, неужели непонятно? – В его голосе звучала сталь.

– Но если я выйду за тебя, что ты сделаешь?

Его губы искривила ухмылка.

– Буду денно и нощно заниматься с тобой любовью, пока…

У нее сжалось сердце, но она нашла в себе силы обронить:

– Я имею в виду отца…

– Коль скоро он станет моим тестем, то вновь обретет право собственности и получит свою долю в бизнесе.

– Очень великодушно, – медленно проговорила она.

– Уверен, ты заслуживаешь такого великодушия, – сардонически парировал Ник.

– И на какой срок ты планируешь женитьбу?

– То есть сколько времени я предполагаю прожить с тобой в браке?.. Знаешь, дорогая, поживем – увидим.

– Это не ответ.

– А что ты хочешь от меня услышать? – гневливо спросил он.

– А то, что мне заранее известно: я не нужна тебе как жена. Тобою движет простая похоть…

– А если мною движет, как ты говоришь, любовь?

– Нет! – вскрикнула она. – Ни за что не поверю! – Рейн представила себе Бостон и тот дом, где Ник забавлялся с Тиной… Так о какой же любви он толкует?! – Я хочу быть ближе к отцу, – слабым голосом пролепетала она.

– А кто говорит, что мы будем жить в Штатах?

Она пристально посмотрела на Ника.

– Не понимаю, ты что, планируешь включить Англию в сферу своего активного бизнеса?

– Если все пойдет так, как я планирую, – он снова с нажимом повторил за Рейн, – то, вероятно, я перееду сюда на постоянное жительство. – Затем добавил с каким-то нетерпением: – Мне очень нравится ваше поместье, лишь бы с твоей стороны не было возражений…

Атмосфера их разговора немного разрядилась, однако главный вопрос по-прежнему оставался нерешенным. Рейн все так же претила мысль о воссоединении с человеком, который некогда бессовестно обманул ее.

В душе девушки вновь разлилась волна горького отчаяния. Однажды уже было такое: поверив, что Ник неравнодушен к ней, она нашла себя в его объятиях… И что потом? Если он на самом деле любил ее, то почему женился на другой?..

Какой же у нее выбор?

Глядя через ветровое стекло на листочки, слетевшие на капот, она неторопливо проговорила:

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

– Жду до завтрашнего утра. А пока… – Рейн даже не успела сообразить, что Ник намеревается сделать, как он уже схватил ее за левую руку и быстрым движением сдернул с пальца обручальное кольцо, спрятав его в карман.

– Ты что делаешь? – с возмущением выдохнула она.

– Мне не нравится, что ты носишь обручальное кольцо, подаренное одним мужчиной, а целуешься с другим, то есть со мной. – С хрипотцой в голосе он добавил: – Грех не воспользоваться такой дивной, романтической лунной ночью…

– Не трогай меня! Мне противны твои прикосновения!

– Ты и раньше так говорила, но есть основания в этом усомниться. Тело твое жаждет меня, Рейн! Доказать?

Ничего не нужно было доказывать! Ее сердце уже пустилось вскачь, и сама она затаилась в ожидании сладостных минут близости с Ником.

Но он сидел неподвижно!

Инстинкт самосохранения побуждал Рейн открыть дверцу и бежать, однако воля ее была парализована. И прошлое, и будущее потеряли значение, смысл имело лишь настоящее – ожидание его прикосновений.

Стоило только чуть повернуть голову – и дыхание Ника шевельнуло бы ее локоны, а губы оказались бы на уровне ее шеи…

С усилием выкарабкавшись из пучины страстей, она попросила с дрожью в голосе:

– Отвези меня домой.

Но он, словно бы действуя по сценарию, только что промелькнувшему в ее сознании, отбросил с ее лица завесу из шелковистых черных кудрей и наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее шее.

– Нет! Я не хочу! – испуганно воскликнула она.

– Бедняжечка, – ернически произнес Ник, да ты перепугана насмерть!

Резким движением он откинул спинку кресла Рейн назад так, что она оказалась опрокинутой навзничь.

– Ник, пожалуйста, не надо! – взмолилась Рейн.

– Нет причин паниковать, – насмешливо произнес он, – ибо я не представляю, как можно заниматься любовью на переднем сиденье автомобиля. Нам прежде всего будет мешать руль. Да и вообще это не в моем стиле, я же не какой-нибудь насильник… Любить тебя мне хочется в продолжение всей ночи. Чтобы были удобная кровать и длинная увертюра… – Он дотронулся пальцами до ее губ. – Сейчас я только намереваюсь поцеловать тебя.

– Не надо…

Но ее протест не был услышан: Ник наклонился над ней и властно накрыл ее рот своим.

Рейн вся напряглась, сомкнула губы, пытаясь… пытаясь сопротивляться.

Чуть приподняв голову, он страстно прошептал:

– Ну же, разомкни губы и поцелуй меня! Она невольно повиновалась, и на этот раз ее соблазнитель глубоко проник в ее рот, взыскательно блуждая там в поисках наслаждения.

По телу Рейн пробежала чувственная дрожь, и она вспыхнула огнем любви.

Губы Ника ласкали меж тем ее виски, веки, изгиб шеи…

Нежно посасывая, прошлись по подбородку.

Когда они оказались у выемки между двух ключиц, Рейн откликнулась легким постаныванием.

Властная рука Ника проникла в это время под корсаж ее платья в поисках напрягшейся груди Рейн. Она схватила эту руку и прерывающимся голосом прошептала:

– Не надо… это невыносимо…

– Но ты же хочешь, милая, хочешь…

Не таким образом, Ник… совсем не таким… – Где-то в глубине души она уверяла себя, что найдет силы не расслабляться, не позволит обмануть себя, как это случилось год назад, не даст ему шанса покуражиться над ней. Ведь смогла же она держать под контролем чувства Кевина и свои, сумела направить их отношения в спокойное, безмятежное русло. Ник, будто угадав ее мысли, произнес:

– Не глупи, Рейн! Ты боишься самое себя, боишься своих чувств!

Кажется, он прав, подумала Рейн, но не он ли научил ее бояться? Не он ли пренебрег ее чувствами, когда она выпустила их на свободу?.. Что за пытка находиться рядом с ним!.. Какая-то непонятная гордыня взыграла в ней в эту минуту, и она нарочито грубо ответила:

– А ты за меня не волнуйся! Подожди уж до завтрашнего утра! Думаю, ты получишь вполне исчерпывающий ответ, с должным проявлением к тебе всех моих чувств!..

– В таком случае, подозреваю, мне следует воспользоваться твоей сиюминутной слабостью.

Ник нашел ее губы и яростно приник к ним. Когда он наконец оторвался, Рейн испытала головокружение и озноб. Она едва дышала. Дрожащей рукой девушка дотронулась до своих измученных губ, словно бы желая стереть его поцелуй.

– Гадко, да?

– Ты угадал, – пробурчала Рейн.

Ник рассмеялся и, легонько дотронувшись до ее щеки, произнес:

– Так уж устроено в этом мире: перецелуешься со многими, прежде чем найдешь своего принца.

Почувствовав внутри себя страшную опустошенность, она вымолвила:

– Мне хочется домой.

– Что ж, домой так домой.

Ник поднял спинку ее кресла в вертикальное положение и закрепил его. Потом включил зажигание и, освещая фарами дорогу, стал выбираться на шоссе.

Рейн, по-прежнему опустошенная, откинулась на спинку кресла и тупо смотрела перед собой.

Когда машина остановилась у освещенной луной конюшни, она вздрогнула и выпрямилась. Ник помог ей выйти из машины и проводил до дома. В полудреме она ощутила его крепкое объятие и с удивлением отметила, что оно ей приятно.

Они вошли в дом, и старинные напольные часы в холле пробили двенадцать. Внутри все было залито лунным светом.

Ник, держа руку на талии Рейн, помогал ей подниматься вверх по ступенькам. Когда они дошли до ее комнаты, она порывисто толкнула ногой дверь, но он остановил ее и нежно поцеловал.

– Доброй ночи, Рейн, – ласково сказал он. – Выспись как следует! Утром я буду ждать твоего ответа.

Его смешной приказ: «Выспись как следует!» – отчего-то подействовал на нее успокаивающе. Рейн, механически, как зомби, почистив зубы, рухнула в кровать и провалилась в сон.

Рейн пробуждалась неспешно, неохотно, не понимая, почему так безрадостен пробивающийся через проем гардин искрящийся свет воскресного утра.

Она лежала, уставившись в потолок, и вспоминала предыдущий вечер. Ник… Сколько раз она запрещала себе даже думать о нем, и вот пожалуйста – снова не устояла перед его магнетизмом. Если бы Ник уложил ее во время их уединения на лиственный, освещенный луной ковер, она бы незамедлительно уступила… И ведь он прекрасно знал это. По телу Рейн пробежала дрожь. Ну почему он явился сейчас, когда она с таким трудом восстановила душевное равновесие?..

Бедняга Кевин! Рейн почувствовала, как пелена стыда окутывает ее всю. Как у нее повернется язык меньше чем за месяц до свадьбы сказать ему, что их помолвка – ошибка?

А ведь он любит ее! И каково ему будет узнать всю правду? Ник, она не сомневалась, расскажет Кевину всю подноготную…

Но действительно ли отцу грозит банкротство? Они с Ником хорошо ладят, относятся друг к другу с уважением… Ею овладело сомнение.

Если Ральф почувствует, что она принудила себя выйти замуж за Ника, то прекратит с ним всякие отношения – уж отца-то она знает хорошо! Он не потерпит никаких уступок. Так что же ей делать?

Несколько раз взвесив все «за» и «против», Рейн так и не приблизилась к решению проблемы. Вскочив с кровати, она направилась в ванную, приняла душ и оделась, собрав шелковистые черные волосы в пучок. Потом сделала легкий макияж и остановилась в нерешительности. Нужно наконец принять какое-то решение. Ник ждет ответа. Он теперь владеет и делом, и домом – всем, что принадлежало ей и ее отцу. Может быть, и одежда, которая сейчас на ней, тоже принадлежит ему?.. Неужели все именно так? Предположим, он тщательно срежиссировал весь этот спектакль, рассчитывая на то, что она не станет расспрашивать отца о подробностях. Но правда-то все равно всплывет рано или поздно…

Так и не решив, что же ей предпринять, Рейн вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице. Распахнув настежь дверь в ярко освещенную столовую, она обнаружила там отца и обрадовалась: он сидел один и читал воскресную газету, допивая утренний кофе.

Несколько смутившись внезапностью ее появления, Ральф взглянул на дочь поверх очков в роговой оправе и с тревогой спросил:

– Что-нибудь стряслось? У тебя такой вид…

Нет-нет, – успокоила Рейн отца. – Просто мне хотелось побыстрее узнать, проснулся ли ты.

– Проснулся ли я? Конечно, проснулся, ведь уже одиннадцатый час. – Ральф отложил газету, снял очки и, дотянувшись до кофейника, снова наполнил свою чашку. – Ты, должно быть, поздно вчера вернулась?

– Да… да, мы вернулись поздно. – Она села за стол рядом с ним.

– Хорошо провели вечер?

– Весьма, – нехотя выдавила она.

– Я рад, что вы наконец-то поладили с Ником. Честно говоря, твое нежелание общаться с ним мне всегда не нравилось, и когда Ник сказал, что хочет лично переговорить с тобой… – Он помедлил и затем осторожно спросил: – Вы достигли… взаимопонимания?

– В чем?

На лице Ральфа отразилось смятение. С минуту поколебавшись, он произнес:

– Ну… кажется, у Ника было намерение обсудить какие-то планы.

Планы! Знал бы он, что это за планы…

– Отец, – Рейн с трудом сдерживала волнение, – мне нужно кое о чем спросить тебя… и, пожалуйста, не криви душой, отвечай прямо, хорошо?

– Валяй, спрашивай.

– Скажи, сколь успешно шли наши дела за последний год?

Он отвел глаза в сторону.

– Вынужден сообщить, не очень, но ты не ломай над этим голову. Сейчас все нормализуется. Ник пожелал сделать вложение в фирму…

Будто железные обручи сдавили ее грудь, не давая вздохнуть. Рейн осторожно спросила:

– На какую сумму?

Ральф, сконфузившись, ответил:

– Надо признаться, на весьма изрядную… – (Так, значит, Ник не блефует!) – Кстати, это одна из причин, побудивших меня пригласить его сюда и предложить взять бразды правления в свои руки, – продолжал отец. – Я думаю, хорошо, когда капитал останется в семье.

– Ожидала это услышать. – Рейн вскинула голову и улыбнулась, – В прошлый вечер Ник предложил мне выйти за него замуж, и я решила принять предложение.

– Ну что ж, я рад! – На лице Ральфа читалось удовлетворение.

– Однако все это так внезапно… – Улыбка Рейн потускнела. – Ума не приложу, как мне сказать Кевину, что наша помолвка – ошибка.

Отец участливо похлопал дочь по руке:

– Лучше с самого начала признать это, чем длить обман.

– Тебе никогда не нравился Кевин, да?

– Просто я всегда полагал, что этот мужчина тебе не пара.

– А Ник пара?

– А разве нет? Хотя понадобилось немало времени, чтобы ты разобралась в своих чувствах. – (Эх, папа, если бы ты знал! – беззвучно воскликнула Рейн.) – Зато что касается меня, то я с гордостью назову его своим зятем…

– Отец, – нетерпеливо перебила она, – ты знал, что он был женат?

– Разумеется…

По счастливой случайности Рейн взглянула в это мгновение в окно и увидела Ника, который в сопровождении Калиба шел навстречу Кевину. Сорвавшись со стула, она опрометью бросилась на улицу.

В легких летних брюках и белой рубашке Ник выглядел великолепно, чего не скажешь о Кевине: тот был одет в строгий костюм из твида. На шее у него висел шерстяной галстук.

Рейн подлетела как раз вовремя: мужчины только что обменялись приветствиями. Кевин повернулся к ней, его гладко выбритое лицо выражаю обеспокоенность. Он привлек Рейн к себе и на правах жениха заключил ее в объятия и поцеловал.

Видя, каким недобрым блеском сверкнули глаза Ника, она поспешно произнесла:

– Кевин, мне нужно поговорить с тобой. – Потом, быстро взглянув еще раз на Ника, добавила: – Наедине.