Покоренная дважды

ГЛАВА ПЯТАЯ

Ухватив Кевина за рукав, Рейн потащила его к дому. В гостиной, к счастью, никого не было. Она плотно закрыла дверь и жестом указала ему на кресло перед камином, в котором лежали поленья. Сама села напротив.

Кевин, слегка нахмурившись от непонимания причины ее порывистых действий, спросил:

– Что-нибудь стряслось?

– Нет… Да… – Затем, как бы приободрившись, она произнесла: – Я должна сказать тебе, что не могу выйти за тебя замуж.

Он спокойно, ничуть не смутившись заявлением Рейн (словно она заявила, что ей не нравится его галстук), взглянул на нее.

– Я не могу выйти за тебя замуж, – повторила она более взволнованно.

Не глупи! – будто укоряя шалунью, произнес Кевин. – Что бы ни смутило тебя, я сумею все уладить.

Рейн отрицательно мотнула головой.

– Нет, я…

Благодушное выражение лица Кевина сменилось напряженным.

– Здесь каким-то образом замешан твой кузен, да? Я сразу почувствовал: он – источник беды.

– С Ником это никак не связано, – солгала Рейн. – Просто я поняла, что наш брак будет ошибкой.

Теперь напряжение на его лице сменилось облегчением.

– Ах вон что. Ну, это просто предсвадебная лихорадка… Пройдет. – Кевин произнес эти слова уверенно, как врач, ни на минуту не сомневающийся в диагнозе. – Все так и должно быть, матушка предупреждала меня. Многие невесты перед свадьбой очень волнуются, срываются. Через день-другой ты придешь в себя и тогда…

– Это не предсвадебное волнение! – настойчиво прервала его Рейн. – Мне действительно жаль, но я не могу выйти за тебя.

– В самом деле?.. – Он снял очки, протер их безупречно чистым носовым платком и водрузил обратно. – Значит, ты обеспокоена… физической стороной вопроса?

– Совсем нет, – ответила Рейн, покраснев.

Замешательство овладело Кевином, однако он не отступал:

– Ты прекрасно знаешь, что это не имеет для меня никакого значения…

– Да нет, все не то! – Видя, что Кевин собирается прервать ее в очередной раз, Рейн поспешила объяснить: – Просто я сейчас поняла, что наша помолвка была ошибкой. Мы действительно не подходим друг другу, и я вряд ли когда-нибудь стану хорошей женой.

Обеспокоенный, но все еще отказывающийся верить в серьезность ее тона, он отрицательно помотал головой.

– Нет, ты так не думаешь. До вчерашнего дня все шло…

– Думаю! Я не могу выйти за тебя замуж, Кевин.

Его лицо искривилось, будто от внезапной боли. Не мигая, он смотрел на нее. Она жалобно промямлила:

– Я об одном сожалею: понадобилось слишком много времени, чтобы это понять.

– Но ведь уже разосланы приглашения, – взволнованно произнес Кевин. Его уши стали краснеть, глаза панически забегали. – Это невозможно! Твое решение сумасбродно!

Мысленно проклиная Ника, Рейн прошептала:

– Я очень сожалею…

На это он истерически выкрикнул:

– Но что скажет мама? Лорейн, я тебя умоляю…

Я правда очень сожалею, но я… я не могу изменить решение.

С побагровевшим лицом Кевин продолжал:

– Нет! Ты не можешь так поступить со мной! Твои сожаления мне слишком дорого обойдутся – я стану посмешищем для всех!

– Я не хотела причинить тебе боль.

– Если это так, то ты сейчас же заберешь свои слова обратно и начнешь спокойно готовиться к свадьбе. Матушка не должна об этом ничего знать.

Я не могу выйти за тебя, – повторила Рейн.

– Но почему, скажи на милость? – недоумевал Кевин. – Что я такого сделал, чтобы ты поступила со мной подобным образом?..

– Ничего не сделал. Во всем только моя вина.

– Тогда отбрось сомнения. Какая бы проблема перед тобой ни стояла, я уверен, что смогу ее решить.

Казалось, они целую вечность ходят по одному и тому же кругу. Кевин все больше распалялся, а итог был прежним – отказ.

Рейн едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться от осознания своего ничтожества и от терзающих душу укоров совести. Да, она поступает вероломно, и за это ей не избежать наказания! Тому, как она обошлась с Кевином, нет оправдания!

Вдруг в дверном проеме возник Ник. У его ног ластился кот. Вошедший метнул быстрый взгляд на Рейн, пытаясь с ходу оценить ситуацию.

– У тебя проблемы, сладкая моя? – пропел он медовым голоском Взъярившись от такой беспардонности, Кевин выкрикнул:

– Разве вы не видите, что мы разговариваем? Кто давал вам право вторгаться сюда?

Рейн, боясь, что между мужчинами может вспыхнуть перепалка, обратилась к Нику:

– Пожалуйста, оставь нас одних!

Он сделал вид, будто не слышит ее просьбу, и, вальяжно пройдясь по комнате, остановился прямо перед Кевином.

Оба – высокого роста, причем Ник казался выше своего соперника и был лучше сложен. Не в силах долее выносить это противостояние, Рейн соскочила с кресла и суетливо захлопотала вокруг них.

Кевин пристально посмотрел на Ника и процедил сквозь зубы:

– Поскольку этот разговор не имеет к вам никакого отношения, соблаговолите выйти вон!..

Извини, старина, но как раз таки все здесь происходящее имеет ко мне самое прямое отношение, – слегка подтрунивая над незадачливым женихом, ответил Ник.

– Я вам не верю. Лорейн сказала…

– Она, вероятно, просто щадила твои чувства, – отрезал Ник. Затем добавил: – Тебе бы лучше забрать вот это. – Он достал из кармана брюк маленький сверкающий предмет.

Кевин взял с его ладони обручальное кольцо с бриллиантом.

Повернувшись к Рейн, Ник резко схватил ее за руку, притянул к себе и требовательно произнес:

– Скажи ему!

Она с усилием выдавила:

– Я намерена выйти за Ника. Воцарилась полная тишина. Прозвучавшие слова повисли в воздухе. Затем, не говоря ни слова, Кевин опустил кольцо к себе в карман и направился к двери.

Кот последовал за ним, но Кевин изловчился и свирепо пнул животное, отбросив в сторону. За этим последовал резкий хлопок двери.

Ник легонько присвистнул:

– Ну и характер!

– Его не за что осуждать, – вступилась Рейн, – ты поступил бы резче, если бы тебе наплевали в душу! – Она закрыла лицо руками. – Я, должно быть, жестоко ранила его. Моему поступку нет оправдания!

Со скепсисом в голосе Ник спросил у нее:

– А сколько раз за все это время он произнес слово любовь! – (Ответом было молчание.) – Тогда, будем считать, пострадала только гордыня. И хватит убиваться из-за Сомерсби! Ты будешь моей женой. Обо всем, что было с Кевином, попытайся забыть.

– Забыть? – Она истерически рассмеялась. – Ты, похоже, издеваешься надо мной?.. Да я буду помнить об этом каждую минуту, каждый час… И, помня, стану ненавидеть тебя. – Рейн испугалась собственных слов. Что это с нею? Совсем забыла об осторожности…

– Особенно возненавидишь, когда окажешься со мной в постели, – ухмыльнувшись, сказал он.

– Какой же ты циник! – По всему телу Рейн пробежала дрожь, она поежилась.

Свадьба была назначена на последний день октября, венчание должно было состояться в маленькой церквушке в Лопсли. Всю церемонию планировали провести довольно скромно: после венчания – свадебный стол, за которым будут присутствовать несколько соседей и обслуга из поместья.

Финн Андерсон – друг и коллега Ника, – прервав деловую поездку, присутствовал на церемонии венчания в качестве шафера, подружкой невесты была Марго Флемминг – с ней Рейн училась в свое время в одном классе.

Кандидатура Марго чуть раньше была отвергнута леди Сомерсби: девушка слегка прихрамывала (последствие падения в детстве с лошади), зато теперь пришлась кстати. Рейн любила Марго. Правда, вначале она вообще хотела обойтись без свидетельницы, но отец очень огорчился, когда Рейн сказала ему об этом, и предложил:

– Попроси мисс Флемминг – думаю, она в любую минуту готова доказать, как дорожит ва – шей дружбой…

– К чему мне свидетельница? Белоснежную фату я все равно не надену… Простенький костюмчик, и все – никаких излишеств…

– Да ты лучше надень на себя вериги и посыпь голову пеплом, – предложил Ник с издевкой.

– К тому же, если бы регистрация проходила в мэрии… – продолжала Рейн, словно бы не замечая его ерничанья.

– А кто против мэрии?

– Но ведь ты уже был женат.

Я не разведен. Я – вдовец. Вдовец. Бедная Тина, подумала Рейн, что явилось истинной причиной ее смерти?..

– Нет-нет, – замахала она руками, – меня вполне устраивает венчание в деревенской церквушке!

Ник оборвал ее:

– Это твоя первая свадьба, поэтому прими во внимание чувства отца. Хотя бы ради приличия я настаиваю на традиционном свадебном обряде: пусть звучит органная музыка, пусть будут море цветов и невеста в белом платье с фатой… Хотя вместо белого платья можно и кремовое, – сардонически добавил он и с довольным видом наблюдал, как она вся залилась краской. Дело в том, что леди Сомерсби категорически настаивала в свое время именно на белом платье и, не в силах спорить, Рейн уступила ей.

Видимо, и на сей раз придется сделать так, как хотел в первую очередь отец: он настаивал на торжественной церемонии венчания.

Дни, предшествующие этому событию, были сущим кошмаром. Вопреки совету Ника: «Ничего никому не объясняй, ни перед кем не извиняйся» – Рейн созвонилась со всеми, кто был приглашен на помолвку с Кевином, и объяснила, что та не состоится, и вернула все полученные подарки на свое имя и Кевина.

Она также послала открытку Кевину и его матери с просьбой простить ее и заверениями в том, что всю постыдную вину за происшедшее она берет на себя. К этому она приложила чек на значительную сумму – на покрытие расходов, связанных с предварительными заказами.

В ответ леди Сомерсби написала, что поведение Рейн «аморально» : за спиной Кевина она «играла в любовные игры со своим кузеном»! «Моему сыну просто повезло, – заключила леди Сомерсби, – он избежал катастрофы». Под «катастрофой» подразумевалась свадьба.

Припоминая, как она вела себя в машине Ника, Рейн не могла не признать справедливость этих упреков. Тот же, прочитав письмо, кисло сморщился, пробурчал какое-то ругательство и предал послание огню.

С того ужасного воскресенья, когда произошло объяснение с Кевином, Рейн мало виделась с Ником, Казалось, он намеренно избегал ее. Они съездили в город за обручальным кольцом с изумрудом, вместе посетили викария. Во время этих встреч он относился с ней к каким-то отстраненным почтением, редко дотрагивался до нее и никогда не целовал. Только в присутствии Ральфа Ник выказывал ей знаки внимания.

Мужчины часто засиживались допоздна, играя в шахматы. Отец Рейн иногда упрекал своего будущего зятя за то, что тот слишком много времени проводит в офисе, но Ник всегда находил оправдательный ответ: «Надо держать руку на пульсе, тем более что впереди у нас медовый месяц, когда я вряд ли смогу уделять делу достаточно внимания…»

Рейн категорически противилась свадебному путешествию, однако Ник и на этот раз отреагировал достаточно убедительно.

– Ты что, хочешь, чтобы твой отец заподозрил что-то неладное?..

– Нет, конечно, не хочу, – произнесла она и закусила губу.

– Тогда что предпочтешь? Францию? Италию? Швейцарию, наконец?

Она пожала плечами:

– Почему бы тебе самому не решить?

– Мне хотелось бы учесть твое пожелание…

– Поверь, мне совершенно все равно, лишь бы не Париж. – (Потому что в Париж она собиралась отправиться с Кевином.) Может, Барбадос? Или Сейшельские острова? ' Повторяю, мне все равно.

В этот момент в комнату вошел отец и, видимо уловив напряженность, вкрадчиво спросил:

– Я не помешал вашему разговору?

– Совсем нет. – Теплой ладонью Ник дотронулся до затылка Рейн, и его пальцы скользнули по нему легким, массирующим движением. – Я как раз пытаюсь выяснить у будущей жены, где бы она хотела провести медовый месяц.

Силясь не задрожать от его прикосновений, она деланно улыбнулась:

– А почему бы тебе не удивить меня?

Шаловливые искорки блеснули в глазах Ника, и он весело произнес:

– Я готов предложить нечто оригинальное! Все рассмеялись и перевели разговор на другую тему – о самочувствии Ральфа. Он в последнее время выглядел помолодевшим, его лицо так и светилось счастьем. Результаты последнего обследования показали, что давление у Ральфа стабилизировалось и проблемы с сердцем не стояли теперь так остро, как раньше. Да к тому же и семейный доктор не без удовольствия отметил, что его пациент находится сейчас в гораздо лучшей, чем прежде, форме. Рейн, безусловно, все это радовало.

Итак, щекотливый вопрос о медовом месяце был снова обойден, и она надеялась, что Ник вообще передумает куда бы то ни было ехать. Наутро он опять ничего не сказал по этому вопросу, и Рейн вздохнула с облегчением: по-видимому, ее будущий муж отказался от поездки. День, на который была назначена свадьба, выдался ясным, солнечным, с утра чувствовался легкий холодок, но потом стало по-летнему тепло.

Сразу после завтрака прибыла Марго Флемминг. Девушка принесла с собой коробку, в которой находился свадебный наряд невесты. Весь вид Марго: раскрасневшееся лицо, широко распахнутые глаза, разметавшиеся волосы – выказывал нетерпение.

– Ну, закончили завтракать?

Да я, в общем-то, и не очень голодна, сказала Рейн – последние дни она совершенно лишилась аппетита.

– Тогда не будем терять время, начнем наряжаться. – (Надо отметить, что Марго приняла самое непосредственное участие в покупке свадебного наряда Рейн, она сопровождала ее в поездке по магазинам.) – Сегодня и для меня счастливый день, я ужасно рада, что все так обернулось, – тараторила Марго. – Ник очень привлекательный, он образец настоящего мужчины… И такой сексапильный… – певуче добавила подруга. Заметив, что Рейн покраснела, Марго продолжила: – Я никогда не могла понять, что такого ты нашла в Кевине. Хорош собой? Ну, это на любителя… Да и в остальном… Одна его матушка чего стоит! Так что ты еще должна благодарить Всевышнего…

– Да, затея была не из лучших…

– Я думаю, ты увлеклась Кевином просто от безысходности. – И Марго уточнила: – Ник ведь не выходил из твоей головы, правда? Когда ты в прошлом году вернулась из Штатов, я могла поклясться чем угодно, что с тобой произошло что-то судьбоносное, хотя на этот счет ты не очень-то и распространялась…

Рейн позволила Марго делиться своими умозаключениями и дальше – сама она в основном молчала. Бледная и отрешенная стояла она посреди своей спальни, а Марго хлопотала вокруг нее, не умолкая ни на минуту. И вот уже на ней свадебное платье, на голове – простенький веночек, фата. Украшений никаких, кроме колечка с изумрудом, которое она по совету Марго, надела на палец правой руки.

В это время послышался звук мотора автомобиля, и Марго стремглав бросилась к окну.

– Наилучший из мужчин и его шафер уже уезжают, – доложила она. – Тебе не следует смотреть. Плохая примета – видеть своего суженого до того, как войдешь под своды церкви… Ой, до чего же хорош! Насколько мне известно, мистер Андерсон припожаловал к нам из Бостона? Его жена приехала с ним?

– Нет. Я не думаю, что он женат, – ответила Рейн, будто очнувшись от забытья.

Глаза Марго загорелись любопытством.

– А долго он здесь собирается пробыть?

На Финна Андерсона нельзя было не обратить внимание. Темноволосый, с карими глазами и правильными чертами лица. Весьма учтивый в общении. Он приехал вчера вечером. Его рукопожатие было теплым, и хотя они с Рейн виделись впервые, его улыбка показалась ей очень знакомой. Да, такой человек не может не вызывать к себе симпатию…

– Кажется, он улетает обратно в Штаты завтра в полдень.

Марго глубоко вздохнула.

– Жаль. Не считая твоего Ника, это один из самых интересных мужчин, которых я вообще когда-либо видела. Ну да ладно… – Марго сунула в руку Рейн маленький букетик из роз и произнесла: – Пойду и я прихорашиваться. Не забудь опустить вуаль, – бросила она уже в дверях.

Когда подруга ушла, Рейн пристально посмотрела на свое отражение в зеркале – перед ней была испуганная незнакомка с очень бледным лицом.

Венчание… Здесь, и совсем скоро.

Послышался стук в дверь. Вошел Ральф, облаченный в светло-серый костюм с белой гвоздикой в петлице.

Взяв дочь за руки, он посмотрел на нее как-то загадочно и с чувством произнес:

– Благословляю тебя… Ты сегодня так похожа на свою мать и столь же прекрасна!

Рейн слышала эти слова будто сквозь туман.

– Что? – еле слышно вымолвила она, а потом торопливо произнесла: – Извини, отец, я задумалась… И вообще я очень нервничаю…

– Как бы ты ни нервничала, но пора уже ехать. – Он вдруг посерьезнел и спросил: – А может, все отменим? Пока не поздно… – (О чем это он? Она отрицательно мотнула головой.) – Ты любишь Ника, да?

Рейн утвердительно кивнула.

– Да, я люблю его. И не переставала любить…

Наконец она хоть в чем-то искренна перед собой! Хотя произнести это оказалось не просто…

– Благодарю Господа! – выдохнул Ральф и твердо добавил: – А коли так, то все сладится!..

Рейн, потянувшись к отцу, поцеловала его в щеку, затем опустила тонкую вуаль и сказала:

– Надеюсь, что сладится. И мне приятно сознавать, что я похожа на маму…

В церкви было много цветов и торжественной музыки. Приглашенные на церемонию гости пришли в самых лучших своих нарядах.

Рейн, как только вошла, сразу же заметила своего жениха. Ник был обворожительно красив в элегантном костюме темно-серого цвета с белой гвоздикой в петлице. Он тоже увидел их с Ральфом и направился к ним. Подойдя, легонько привлек Рейн к себе. Его лицо сияло.

Когда началась церемония венчания, в церкви воцарилась тишина. Священнослужитель торжественно провозгласил начальные фразы брачного обета и строгим голосом произнес, обращаясь к Нику:

– Хочешь ли ты взять в жены эту женщину на законном основании?..

Будто во сне, Рейн услышала, как Ник произнес твердым голосом: – Да.

– Хочешь ли ты взять в мужья?..

У меня нет иного выбора… Мне нужно пройти через это ради отца, хотела она сказать. Но вместо этого подняла голову и четко выговорила:

– Да!

Если бы все сложилось по-другому!.. Если бы Ник проявил к ней больше участия… Ей, возможно, было бы веселее в этот свадебный день…

Надев на ее палец кольцо, он откинул вуаль и поцеловал Рейн.

Потом они вышли на яркое солнце, и откуда ни возьмись возник фотограф и стал запечатлевать свадебную процессию, которая медленно двигалась к кортежу машин.

Дальше все разворачивалось просто стремительно: пять минут – и вереница авто уже ехала вверх по брусчатке мимо здания городской ратуши в сторону старинной харчевни под названием «Летящий скакун».

Чета новобрачных и приглашенные проследовали в небольшой банкетный зал. Их взору предстало тесное помещение с перекрытием на потолке из почерневших от времени балок. На полу лежал ярко-алый ковер, на который лился свет сквозь стрельчатые витражные окна. Столы были накрыты, шампанское охлаждалось.

Финн Андерсон на правах шафера предложил всем занять свои места. Марго старалась не отставать от него и, мило всем улыбаясь, успешно выступала в роли хозяйки. Наконец все чинно расселись, невеста и жених – поближе к камину. Они почти не разговаривали Рейн пригубила шампанское в надежде, что напиток придаст ей веселости, – сейчас девушке совсем не хотелось омрачать себя думами о грядущем, о будущей ночи…

При мысли о неотвратимой физической близости с Ником Рейн поежилась. И выпила еще шампанского – теперь она осушила бокал до дна. Очень скоро она почувствовала себя раскованней. Ник принудил меня выйти за него замуж, но это совсем не означает, что я должна спать с ним, думала Рейн. Если его удастся убедить (в чем?) и всем поведением показать (а надо ли?), как ей неприятна близость (раньше была желанна!), то, вероятно, он не станет изображать из себя насильника… Ой ли, не станет?! Ну, во всяком случае, не станет же он насиловать свою жену (размечталась!)…

Ник, без сомнения, ожидает быстрой победы – ишь какой быстроход! А выйдет осечка… Да-да, надо только по-умному сопротивляться… И все время быть начеку. А это так нелегко… Сможет ли она преодолеть его магнетизм?..

– Ты совсем ничего не ешь, – услышала Рейн прямо у себя над ухом голос Ника.

– И что же? – развязно и дерзко вопросила она, потом добавила: – Я не голодна!

Тут к ним подлетела Марта.

– Вы так дивно смотритесь! – восхищенно произнесла домоправительница. – Ваш отец справедливо вами гордится!

Ральф оказался легок на помине, он подошел к Марте, обнял ее за плечи и увлек за собой к остальным гостям.

– Еще шампанского? – перед молодоженами остановился Финн Андерсон, державший в руке бутылку.

– Думаю, нам достаточно, – ответил за двоих Ник, – у нас мало времени.

– Почему это «у нас мало времени»? – недоуменно вскинула брови Рейн, когда Финн отвернулся, чтобы наполнить ее бокал.

– Потому, что нам предстоит путешествие… Ведь начинается медовый месяц, разве забыла?

Это что, вызов?

– Боюсь, ничего не выйдет… Видишь ли, я не уложила вещи…

– Марта уже все приготовила. Твой саквояж давно лежит в багажнике ожидающего нас такси. Она также предусмотрела твой дорожный туалет. В комнатке, сразу налево по коридору, ты можешь переодеться. – Видя, что Рейн замерла от неожиданности, он вынул у нее из рук бокал и, улыбаясь, предложил: – Если хочешь, я помогу тебе освободиться от этого платья…

Нет! – Ее храбрость, подогретая шампанским, мгновенно улетучилась. Рейн обеспоко – енно окинула взглядом помещение: Марго и Финн о чем-то мило ворковали. – Я сама переоденусь.

– Сомневаюсь, – возразил Ник. Отодвинув подальше пустые бокалы, он бережно взял у нее свадебный букетик и решительно повел ее из зала. Они вошли в небольшую, без окон, комнату, в которой, когда Ник включил свет, увидели длинный узкий обеденный стол, окруженный стульями. Видимо, это был зал для встреч в узком кругу при свечах. Притворив дверь, Ник медленно повернул большой старо? модный ключ.

– Что ты делаешь? – спросила Рейн необычайно высоким голосом.

– Соблюдаю предосторожность. Вдруг кто ненароком вломится сюда, пока ты будешь переодеваться. А ты, наверное, подумала, что сейчас я повалю тебя на этот стол и стану насиловать? Да? И чего, собственно, ты испугалась, Рейн? Девственность ты уже потеряла… благодаря мне…

– Ты долго ждал, чтобы напомнить мне об этом, – зло проговорила она.

Он шагнул к ней.

Она съежилась и выжидательно смотрела на него.

– Разве тебе не ясно, что твое поведение подстрекает к насилию?

Рейн вздрогнула. О нет! Она не может дать себя в обиду!

Ник сделал еще шаг, его лицо было совсем близко, рот – буквально в нескольких сантиметрах от ее рта. Сердце Рейн неистово заколотилось, поднимая жар в крови. Она готова была сопротивляться, но тело, тело предательски жаждало совсем другого…

– Ну что, моя нежная, строптивая жена? улыбаясь, спросил он.

Она вся напряглась. Если Ник попытается, как прежде, начать любовные игры, она вряд ли сможет устоять…

– Я думаю, что, следуя своему правилу не спешить, ты не станешь торопить события, – осторожно произнесла она.

– Ну, я могу делать и исключения…

– Лучше не надо, Ник! – (Как бы ей выскользнуть из этого щекотливого положения?) – Ты, кажется, сулил мне удобную кровать и… – Отчаянно припоминая, что он там еще наобещал, Рейн замешкалась.

Зато он договорил:

– …и длительное, неспешное соитие… Что ж, хорошо. Если ты хочешь именно так, подождем… А сейчас повернись-ка спиной!

Сняв с ее головы фату, Ник бросил ее на стол, затем начал проворно расстегивать нескончаемую череду мелких пуговичек на платье. Наконец оно с шуршанием упало на пол. Она стояла перед ним в бюстгальтере и тоненьких трусиках – такая беззащитная. Ник наклонился и коснулся губами ее позвоночника, а потом совершил медленное восхождение по нему легкими поцелуями.

Его действия были немыслимо эротичными, по телу Рейн пробежали мурашки. Притянув ее к себе, он обхватил ладонями ее маленькие упругие груди.

Рейн исторгла глухой стон.

Ощущая подступающее желание, она закрыла глаза. Хорошо, что Ник не видит ее лицо, но вот он развернул ее как раз лицом к себе, и теперь ей оставалось лишь беспомощно ждать поцелуя.

Однако Ник не спешил. Он рассматривал Рейн: широкий разлет ее бровей, бархат ресниц, лебединый изгиб шеи… Затем он протянул ей руку и помог выбраться из шуршащих складок шелка.

Маленький саквояж со всей необходимой одеждой в дорогу стоял на стуле. Пока Ник поднимал платье и аккуратно складывал его, Рейн поспешно натянула костюм из тонкой шерсти изумрудно-зеленого цвета, который замечательно гармонировал с красивой блузкой. Коричневые кожаные туфли и сумка через плечо дополнили ансамбль.

– Ну что, готова? – с улыбкой спросил Ник.

Она робко полюбопытствовала:

– Куда мы едем?

– В аэропорт.

– А потом?

– Летим в Бостон.

О Боже, ей предстояло окунуться горькие воспоминания! Она вновь окажется в том самом месте, где испытала однажды горечь обмана!.. Похоже, больнее ранить Ник не мог…

Она процедила сквозь зубы:

– У меня нет при себе паспорта. – Затем с затаенной надеждой, что поездка сорвется, добавила: – Я даже не знаю, где он может быть…

Но Ник невозмутимо-спокойно сообщил:

– Твой паспорт у меня. Единственное, что требуется от тебя, это взять букетик и изобразить из себя счастливейшую из невест. – И он открыл перед нею дверь.