Покоренная дважды

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ник легонько коснулся ее губ, сказав при этом:

– Это поцелуй примирения… Не вставай, пока я не протоплю помещение.

Он раздвинул шторы – день был прекрасный – и занялся камином. Когда в нем снова затеплился огонь, Ник подошел к окну.

В лучах яркого солнца его нагая фигура казалась бронзовой.

Рейн поймала себя на том, что любуется телом Ника. Классическая красота его форм завораживала, у нее мгновенно пересохло горло, в чреслах возникло непонятное напряжение.

Когда он обернулся и улыбнулся, она заметила:

– Хорошо, что у нас нет соседей. Ник хихикнул.

– Поблизости нет. Но на той стороне озера живет очень милая пара: Курт и Лизбет Дуди. Если они узнают, что мы здесь, то непременно приплывут сюда, чтобы познакомиться… Или мы сами можем навестить их после завтрака. Не против?

Она пожала плечами:

– Если тебе так хочется…

Заметив, что она произнесла это без особого энтузиазма, он сказал:

– Но это совсем не обязательно, я просто предложил… Есть какие-нибудь пожелания относительно сегодняшнего дня? Может, просто прогуляемся? На каноэ? – Она лениво потянулась, а Ник добавил: – Если, конечно, тебе не хочется провести день в постели…

– Нет-нет, прогулка на каноэ – это то, что надо!

– Что ж, пожалуй…

Ник взял одежду и направился в ванную. Затем Рейн тоже приняла душ, и они уселись перед камином и стали с жадностью поглощать консервированные сосиски, бобы, ломтики ароматного черного хлеба. Завершили трапезу горячим кофе и холодным яблочным пирогом.

– Ну, теперь ты готова к обещанной прогулке?

Не уверена, что вообще могу сдвинуться с места.

– Пойдем, ленивица, – он помог ей подняться. – Я попытаюсь выбрать маршрут, где поменьше грязи, но все равно нужно надеть резиновые сапожки, они здесь имеются.

Следуя совету Ника, она натянула резиновые сапожки, теплую фуфайку, подпоясалась оранжевым поясом и нахлобучила на голову такую же ярко-оранжевую шапочку.

– Ну, вот это другое дело.

Прогулка вдоль озера доставила им истинное наслаждение. Погода после вчерашнего ненастья радовала ярким солнцем и отсутствием ветра.

Остановившись, Ник обнял Рейн за талию и, привлекая к себе, указал другой рукой на противоположный берег озера:

– Вон там, видишь?..

Из трубы приземистого домика, едва различимого вдали, курился голубоватый дымок. Она кивнула.

– Это домик четы Дуди.

Скорее из учтивости Рейн поинтересовалась:

– Они живут здесь постоянно? – А про себя подумала: «Неужели такое возможно?..»

– Да. Уже несколько лет. Курт – писатель, а Лизбет держит лошадей. Иногда я принимаю их предложение прокатиться… Ты умеешь ездить верхом?

– Ну, я не очень хорошая наездница. Время от времени мы с Марго предпринимаем верховые вылазки, но это несерьезно.

– Завтра, если погода будет хорошей, мы можем проехаться до озера Саскис – там есть бобровая запруда. Вдруг посчастливится увидеть его обитателей…

– О, мне бы очень хотелось!

– Тогда после завтрака я съезжу к Дуди и возьму пару лошадей. – Он слегка наклонился вперед, его прохладная щека коснулась ее щеки. – И если тебе нравится идея, мы устроим пикник прямо в седлах.

– Это будет прекрасно!

Рейн удивлялась: как Нику удается воздействовать на нее с такой силой? Он подчинил ее с небывалой легкостью – словно паук попавшую в паутину муху… Хотя сравнение нелепое…

Стоило ей задуматься, как она споткнулась о корягу – Ник вовремя подхватил ее, предупреждая падение.

Они остановились, перевели дыхание, она осмотрелась. На иголках сосновых и еловых лап дрожали бриллиантовые капельки влаги. Голубое небо отражалось на гладкой поверхности озера.

– Как тут красиво! – воскликнула Рейн.

– Да, пейзаж потрясающий! Финн и я плавали здесь, когда были еще мальчишками…

– Финн… – эхом повторила она, – какое необычное имя…

– Да он и сам необычный человек. Умница, талантище… Ему под силу любое дело. Финн говорит на нескольких языках, превосходно играет на фортепьяно, опытный врач. Но вот, оставив все это, он вошел в мой бизнес. Его семья принадлежит к первым переселенцам из Швеции, обосновавшимся в штате Мэн, а затем в Бостоне.

– Насколько я понимаю, вы росли вместе?

– Мы по-прежнему как братья. Андерсоны, помимо того что наши соседи, всегда оставались добрыми друзьями, и мы всегда вместе проводили каникулы. В те далекие дни они снимали развалюху неподалеку отсюда. Но Финн обычно жил у нас. И моя мать разрешала нам спать на веранде, даже невзирая на то, что в округе было полно медведей.

Внезапно Рейн поймала себя на мысли, что ей приятно слушать его воспоминания. Узнавая больше о Нике, она начинала лучше понимать его характер, в ней пробуждалась симпатия к нему.

– Она позволяла нам самим готовить на костре, – продолжал Ник. – Мы поджаривали сардельки, варили бобовую кашу… Когда умерла моя мать, Инга Андерсон взяла меня под свое крыло…

– И сколько тебе тогда было?

– Одиннадцать. Сложный, смутный возраст. Но Инга, кажется, понимала, что я чувствую. Она окружила меня вниманием, заботой и такой же любовью, какую дарила своим детям.

– Сейчас эта женщина жива? – поинтересовалась Рейн.

Ник помрачнел.

– Она и ее муж Нильс погибли во время дорожной катастрофы полгода назад. – Было очевидно, что он все еще чувствовал их утрату. – Финну пришлось тяжело, но он… – Его слова потонули в рокоте мотора самолета.

Оба взглянули вверх. Белый самолет с оранжево-голубой маркировкой парил почти над их головами.

Ник помахал рукой.

В ответ машина качнула крыльями.

– Как говорится, легок на помине, – усмехнулся Ник.

– Это Финн?

– Конечно, Финн.

– Как он узнал тебя?

– Я перед отъездом оставил записку, что собираюсь поехать сюда.

– О-о-о…

– Он перевозит двух специалистов в лагерь на озере Лум, – пояснил Ник, когда самолет скрылся из виду. – Они заночуют там, а завтра Финн будет лететь обратно. Вполне возможно, что навестит нас.

Рейн закусила губу. Она не очень была расположена видеть кого-либо здесь.

– Ты, кажется, не слишком рада? А мне показалось, что Финн тебе понравился.

– Да, понравился. Он понравился и Марго, – добавила она с еле заметной улыбкой. – Хотя я не совсем уверена, что он в ее вкусе.

– А какого типа мужчины в ее вкусе?

– Ей нравятся «крутые», как теперь говорят. Их она готова уважать, им готова подчиняться. Однако ей все время попадаются на пути тихие, сентиментальные. Как Финн.

Ник удивленно вскинул брови.

– Я думаю, ты неверно оцениваешь Финна. Он может быть чувствительным, но в твердости характера ему не откажешь. Он гораздо жестче, чем кажется. Если бы мне пришлось туго (ну, предположим), то надеяться я мог бы только на него…

– А какие женщины нравятся Финну? – В ее голосе сквозила заинтересованность.

– Марго вполне могла бы составить ему пару. Финну претят пустоголовые прилипалы. Он однажды заметил, что если женится, то на такой женщине, которая в трудную минуту стояла бы рядом и не дрогнула бы перед любым испытанием. Финн способен защитить, и еще он способен на глубокие чувства…

О, счастливая, счастливая Марго, подумала Рейн. Однако все еще так зыбко в их отношениях…

Когда они вернулись, Ник приготовил на ланч блинчики и подал к ним брусничный сироп. Рейн съела несколько штук с отменным аппетитом.

Когда выпили кофе, Ник положил в камин поленья, сделав заготовку к вечеру. Теплому, уютному вечеру. Затем он поинтересовался:

– Как насчет того, чтобы покататься на каноэ вокруг озера? Или ты хотела бы остаться дома? Тогда давай поиграем во что-нибудь.

На книжной полке рядом с книгами находились коробка с лото, шахматы, набор игральных карт, еще какие-то игры.

Однако его лукавый взгляд не оставлял сомнений в том, какую игру он имел в виду. Она поспешила ответить:

– Да, конечно, давай прокатимся на каноэ.

В предыдущий приезд сюда Ник научил Рейн, как правильно балансировать на лодке и как грести веслами с широкими лопастями.

Они опять оделись по-спортивному. Она натянула поглубже вязаную шапочку, а Ник на этот раз был без головного убора. Он сел впереди: широкая, мужественная спина; ей захотелось прикоснуться к нему, пробежать пальцами по густой шевелюре, перебрать завитушки на затылке.

– Готова к отплытию? – бросил Ник через плечо.

– Да, – последовал ответ.

Старательно огибая скалистые береговые участки (особенно там, где образовались вымоины при впадении ручья в озеро), Ник опять вспомнил:

– Однажды Финн и я на самодельном плоту спустились по ручью к озеру…

Вокруг простиралась безмятежная гладь озера. Слышалось лишь ритмичное плюханье весел. Рейн наслаждалась покоем. Все вообще было бы прекрасно, если бы не надоедливая, зудящая мысль о приближающейся ночи.

Но к чему лукавить перед собой? Она хотела его. Хотела все сильнее. И мучилась от этого желания. Ее воображение с легкостью рисовало невероятные эротические картины, а тело жаждало прикосновений сильных рук Ника.

Он оглянулся.

Рейн прикусила губу и отвела глаза в сторону: она боялась, что Ник разгадает ее тайные помыслы.

Он испытующе вглядывался в нее. Потом спросил:

– Я вижу, ты взволнованна. Тебя что-то беспокоит?

– Нет, я… я просто задумалась, представила, как вы с Финном плавали здесь мальчишками. Это ведь было довольно опасно?

Он, кажется, поверил ее уловке.

– Да нет, не очень. Зато интересно!

Тут днище каноэ чиркнуло о камешки прибрежной отмели, и они отложили в сторону весла. Ник проворно выпрыгнул из лодки, подал ей руку. Оказавшись на берегу, Рейн посмотрела на озеро. Над ним начал сгущаться туман. Где-то крякнула утка, в воздухе сильнее запахло сыростью, хвоей. Так незаметно наступили сумерки. И ночь неотвратимо приближалась…

Рейн слегка передернула плечами, а Ник, не говоря ни слова, принялся подтаскивать каноэ ближе к дому, на специально сооруженный деревянный помост. Покончив с этим занятием, он стал носить дрова в дом и аккуратно складывать их у камина. Рейн на какое-то время была предоставлена самой себе. Найти бы сейчас ключи от машины, подумала она.

Сердце так и прыгало – ни дать ни взять воровка. Она судорожно обшарила карманы его брюк, куртки. Нашла лишь кошелек, запечатанное письмо, свернутый вчетверо платок, перочинный нож, расческу, ключи от дома, пачку долларовых купюр и мелочь.

Должно быть, Ник держит ключи при себе…

Досадуя на то, что из ее задумки ничего не вышло, Рейн решила заняться приготовлением кофе.

Когда Ник в очередной раз вошел с огромной охапкой поленьев, она доложила:

– А я сварила кофе.

– Подержи на медленном огне, я сперва приму душ. – Повесив на крючок свою черную кожаную куртку, он исчез в ванной.

Да это же та самая кожаная куртка, в которой он был накануне вечером! Затаив дыхание, она поспешила ощупать карманы, и в одном из них звякнули ключи.

Неужели ей улыбнулась удача? К ключам она получила нежданную награду – ее водительское удостоверение и бумажник.

Быстро рассовав все найденное по карманам, Рейн надела старенькие туфли, накинула куртку и, подхватив сумку, торопливо вышла. Она старалась действовать бесшумно. Не чувствуя земли под ногами, мышкой проскользнула по веранде, слетела вниз по ступенькам и опрометью кинулась к автомобилю. Дул сильный ветер, и шел дождь.

Она даже не представляла, как сможет управлять в кромешной темноте, но не ждать же до утра! Ничего, у автомобиля хорошие фары, лишь бы успешно пересечь Совиный ручей и выехать на просеку – худшее тогда останется позади, убеждала она себя.

Впопыхах Рейн уронила ключи в грязь. На поиски ушло несколько драгоценных минут. Оказавшись наконец в салоне, она осторожно прикрыла дверцу. Трясущимися руками включила зажигание.

Мотор медленно заработал. Она вздохнула с облегчением, но тут дверца резко распахнулась – перед нею стоял Ник. Он был в одних брюках, на шее – полотенце.

– Куда-то собралась? Она застыла.

Ник выключил зажигание, вынул ключи. Еще секунда – и он бесцеремонно (даже грубо!) выволок ее из машины, препровождая к дому; его пальцы больно вонзились в руку.

Свет поначалу ослепил глаза. Ник тем временем захлопнул дверь, задвинул все засовы и вдобавок повернул ключ в замочной скважине. Рейн вся обмякла, ею овладела апатия.

Когда их взгляды пересеклись, она увидела, что он взбешен.

– Какой черт тебя мучит? Интересно, каким образом ты собиралась искать дорогу в кромешной темноте?

– Но ты же нашел, – выдохнула Рейн.

Нашел потому, что знаю здесь каждый поворот, каждое дерево. – Он угрожающе приближался к ней, она собрала остатки храбрости, чтобы не отступить. – Ты хотя бы соображаешь, какому риску подвергала себя? – Он сорвал с нее куртку, отбросил прочь сумку.

– Я не боюсь испытаний…

– Глупая! Разве не видишь, что непогода разыгралась? А если бы ты свалилась с моста? Если бы застряла где-нибудь в непролазной жиже? Что молчишь? Ну да, ждала бы на подмогу охотников! Дождалась бы! Многие из них хорошие люди, но и подлецы здесь не редкость – полно желающих попользоваться одинокой женщиной. А могли бы и просто надругаться. Ты хоть это понимаешь? – Ник прямо-таки клокотал от гнева. – Похоже, самое время преподать тебе урок, который ты не скоро забудешь!..

Напуганная его яростью, угрозами, она пустила в ход единственный козырь:

– Ну что ж, преподай! Почему бы и нет?! Ведь ты сильный, остановить тебя некому.

– Да-да, мне, вероятно, придется показать тебе, что могло бы произойти… – Он взял Рейн за рубашку и так рванул, что все пуговицы посыпались на пол. А на ее испуганный крик прореагировал следующим образом: – Если не хочешь, чтобы я так же обошелся с другими предметами твоей одежды, снимай с себя все, да поживей!

Ненавижу! – Она плюнула в его сторону и трясущимися руками принялась исполнять приказ.

Ник дерзко сорвал с нее нижнее белье и, когда она осталась в чем мать родила, грубо повалил на разостланный на полу коврик; не оставалось никаких сомнений, что он намерен взять ее силой и преподать наглядный урок – как это могло бы произойти.

Ее дыхание участилось, стало тяжелым, а пульс, казалось, разрывал вены. Но она не сделала попытки сопротивляться. Зачем? Какой смысл? Пусть упьется насилием! Пусть насладится!

Ник, посмотрев на ее лицо, сказал:

– Нет, я передумал. Чем насиловать тебя, я применю другую тактику: мне больше по душе, когда ты отдаешься сама. Сейчас посмотрим, милая женушка, сколько понадобится времени, чтобы довести тебя до нужной кондиции.

Она не проронила ни звука.

Кончиком языка он очертил линию вокруг ее рта, затем наткнулся на сомкнутые губы, раскрыл их, проник внутрь.

Она издала гулкий гортанный всхлип, после которого его поцелуй стал воздушнее, чувственнее. Ее губы дрогнули, ослабли, не выдержав натиска. Ник прошептал:

– Не думаю, что понадобится много времени…

Он не прекращал своих ласк до тех пор, пока не почувствовал, что она сдается, уступает, что вся уже горит желанием. И, стремясь утолить его, он овладел ею. Ритмичные движения Ника вызывали у Рейн сладостный восторг. Он желанный, желанный, желанный, пульсировало у нее в голове.

Искусный любовник, Ник быстро привел свою партнершу к вершине сексуального наслаждения. Их тела, достигнув пика, конвульсивно дернулись и застыли в изнеможении.

Потом Рейн долго лежала с закрытыми глазами, истощенная эмоционально и физически. Ник же, натянув на себя одежду, куда-то ушел. На кухню, догадалась она, поскольку вскоре оттуда послышался стук крышек.

Она встала и направилась в ванную. Приняв душ, надела на себя то, что было на ней прежде: рубашку с оторванными пуговицами, тот же бюстгальтер. Может, ему станет стыдно за свое поведение? Когда она неспешно появилась из ванной, он окинул ее взглядом с головы до ног и приказал с холодной надменностью:

– Иди сюда!

Она знала, что следовало бы не повиноваться, но ноги сами сделали несколько шагов ему навстречу.

У Ника был вид поработителя, захватчика, триумфатора, он снисходительно прикоснулся своими губами к ее губам.

Отпрянув, она горестно вопросила:

– Еще один поцелуй примирения?

– Это ты нарушила перемирие. Но, к счастью, война окончена, и мир будет долгим.

Рейн гневно взглянула на него. Если он действительно так думает, то напрасно… Он лишь разжег пламя вражды.