Покоренные страстью

Глава 27

Первую остановку на главной торговой улице Глазго Черный Дуглас сделал в магазине мехов. Валентина не могла противостоять очарованию мягких роскошных шкурок на витрине. Она щупала шкурку за шкуркой, и каждая казалась ей лучше предыдущей, она крутилась перед зеркалами и оглаживала на себе прекрасный мех. Рэм, однако, точно знал, что требуется. Когда торговец набросил на плечи женщины накидку из черного соболя, Тина поняла, что еще никогда не выглядела более красивой. Изнутри мех был подбит кремовым шелком, и оба цвета выгодно подчеркивали огненный оттенок ее волос. Меховщик, знающий, что интересует мужчин и что — их прелестных любовниц, принес изумрудную бархатную пелерину с капюшоном, отороченным рыжей лисой. К пелерине полагалась муфта из такого же меха.

— Ой, мой любимый цвет! — выкрикнула Огонек.

— Примерь, — надменно произнес лорд.

Оглядев себя в зеркале, она повернулась, ожидая реакции жениха. Его глаза горели.

— Ты — вылитая лиса.

Он одобрительно кивнул торговцу и приказал тому прислать все в Гарроухилл. В магазине женского платья Рэм предоставил Тине сделать выбор. Ее наряды, простые или вычурные, всегда оставляли других женщин далеко позади. Он знал, что леди Кеннеди обладает редким вкусом и чувствует, что может выделить ее из толпы. Модистка позвала двух помощниц, и все вместе они освободили невесту Дугласа от платья, чтобы снять мерки. Разглядывая белые кружевные чулки женщины и короткую вышитую сорочку, модистки охали-ахали и расспрашивали Тину, где она приобрела такие изысканные предметы туалета. Леди Кеннеди покраснела.

— У меня собственная портниха, мне с ней очень повезло. А сейчас мне нужна парочка платьев для того, чтобы появиться при дворе.

Как только модистки отвернулись, Рэм обнял Тину и прижал к себе.

— Ты соблазнительна, как сам грех, — хрипло пробормотал он.

Женщина отшатнулась со вспыхнувшим лицом, заметив, что портниха возвращается с двумя платьями.

— Красное мне не нравится, а вот черное с серебром — примерю.

У платья был низкий вырез, черные бархатные пышные рукава и суживающийся книзу перед корсажа. Юбка была сшита из шуршащей серебряной тафты. К этому очень подошел черный сборчатый воротничок, ушитый маленькими серебряными бусинками. Теперь у платья требовалось обузить талию и немного подкоротить его. Портниха заколола материю булавками, и помощницы сняли с Тины этот наряд. Не успели они отойти, как Дуглас снова обнял свою невесту и принялся гладить ее пониже спины.

— Перестань, они нас увидят, — отбивалась Огонек.

— Это ты предпочитаешь разыгрывать из себя любовницу, а я только подыгрываю тебе. — Его пальцы скользнули под рубашку и между ее ног.

Женщина отскочила, ужасаясь, что он проделывает такие интимные вещи, когда они не наедине. Модистка принесла еще два платья. Одно, шелковое, абрикосового цвета, имело плиссированный корсаж, а его юбка была простегана для большей пышности. Второе платье слепило глаза белизной. Простой, но очень смелый фасон, позволял видеть все очертания тела. Тине понравились оба, и портниха сказала:

— Вот это белое сшито намеренно просто, чтобы подчеркнуть изысканность украшений. Здесь рядом продают драгоценности, и…

Рэмсей оборвал ее:

— У меня есть собственный ювелир, мадам.

Белое платье было снято и унесено для ушивания, и он притянул леди Кеннеди к себе на колени.

Огонек гневно произнесла:

— Я пришла сюда не для того, чтобы меня насиловали!

— А где ты предпочитаешь? — ехидно поинтересовался Рэм.

Тина знала, что портнихи наблюдают за ними, и в многочисленных зеркалах отражается, как он прикасается к ней. Подняв руку, она ударила Дугласа по лицу и выкрикнула, не стесняясь:

— Я передумала, у меня нет ни малейшего желания быть вашей любовницей, лорд!

Он догнал невесту на улице.

— Успокойся, лиса. Я только хотел тебя немного проучить. У меня тоже ни малейшего желания делать тебя любовницей. Ты знаешь, что нужна мне как жена.

Огонек разрыдалась.

— Ну а сейчас, черт побери, чем я тебя расстроил?

Тина злилась на Рэма, на себя и на весь мир. Она боялась, что забеременела. Ее снова мучила утренняя тошнота, и слезы появлялись на глазах по любому поводу.

— Оставь меня в покое, похотливая свинья! — прошипела она, отворачиваясь.

Теперь разозлился и Дуглас. Эти бабы! Ничто их не устраивает, даже если тратишь кучу денег, балуя их и потакая всем их капризам. Он подозвал охранника, терпеливо ожидающего возле лошадей:

— Отвези леди назад в Гарроухилл и будь осторожен — сегодня она опасна, как скорпион.

Тина ни с кем не делилась своими мыслями, избегая довериться даже Аде. Она легко рассуждала, как выносит долгожданного наследника Дугласа, а затем откажется выходить замуж и навсегда разрушит жизнь заносчивого лорда. На самом деле все оказалось намного запутаннее. Сейчас Тина поняла, что не хочет, чтобы ее дитя стало незаконнорожденным. И было яснее ясного, что Черного Рэма никакая сила не удержит вдали от его ребенка, особенно если родится мальчик. Он просто придет и заберет сына. А женщину, стоящую между Дугласом и его целью, легко можно убрать с дороги!

Чтобы немного развеяться, Сорвиголова отправился в свою любимую таверну в Глазго. Здесь он обнаружил охранников короля и узнал, что Джеймс проверяет готовность флота и следит за строительством нового корабля в королевских доках на Клайде. Рэм, не теряя времени, отправился на поиски монарха и обнаружил того в компании адмирала Арана, приплывшего в Глазго на одном из судов, которые он приобрел у Дугласа в Эйре.

— Рэмсей, эти корабли, что ты продал для флота, оказались чертовски хороши. Почему, Бога ради, ты не уступил нам все шесть? — спросил Джеймс.

— Некоторые из английских судов слишком тяжеловесны. В наших северных морях они потеряют маневренность, — объяснил Рэм.

Аран вступил в разговор:

— Он прав, сэр. Подводные скалы и мели Шотландии очень опасны.

— Я упросил Ангуса позволить тебе командовать его судами и боюсь, вскоре они нам понадобятся, — сказал король. — Англичане нападают на наши города повсюду до самого севера. Великолепный собор в Элгине полностью уничтожен. Кэмпбеллы и Аргайлы сейчас по моему приказу охраняют границу. И еще новое оскорбление, вдобавок к предыдущим — новым адмиралом английского флота назначен не кто иной, как сын графа Серрея, Томас. Я выслал посла Ховарда из Шотландии с серьезным предупреждением для молодого Генриха Тюдора.

— Очень вовремя, — ответил Рэм. — Он был в курсе всех внутренних дел Шотландии и извещал английскую корону о каждом нашем намерении.

— Маргарет пишет своему брату каждую неделю, но и не подозревает, что теперь я читаю все письма, — мрачно заметил Джеймс.

— На границах творится разбой, сэр. Приграничные лорды собирались все вместе у Ботвелла и отправили меня с донесением к вам. Мы узнали, что английские солдаты стоят гарнизонами в Бервике, и под командой Дакре — в Карлайле. У Тюдора явная цель — покорить всю Шотландию, и он использует любой способ для достижения этой цели. Английский начальник пограничной стражи получил приказ нападать и грабить так глубоко внутрь Шотландии, как сумеет, и весь юг подвергается его набегам. Города, деревни, аббатства, огромные поместья горят, лежат в руинах, и совершаются ужасные преступления.

— Сегодня за ужином мы с тобой обсудим, что можно сделать. Эх, если бы я имел с дюжину таких смельчаков, как «лорд-мститель»! — Джеймс переводил взгляд с одного своего собеседника на другого, в глубине души чувствуя, что уж один-то из них наверняка знает, кто этот неуловимый герой. — Вы слышали, что король Генрих назначил ежегодное содержание в тысячу фунтов тому, кто поймает «лорда-мстителя»?

— Боже, да я сам бы его выдал за такие деньги, — рассмеялся Дуглас.

Он дожидался, пока Аран удалится, чтобы посвятить Джеймса в остальные тайны. Как только адмирал вместе с главным советником короля, лордом Элфистоном, покинул их, Рэм рассказал Стюарту, что Хит Кеннеди согласился вести цыган на зиму в Англию и добыть там информацию о войсках.

— Спасибо. У меня тоже есть там осведомители. Если дело движется к войне, то, по крайней мере, не в этом году. Уже начались осенние штормы, и Генрих не пошлет армию в наступление по нашим снегам. Он слишком неопытен и труслив, чтобы принять окончательное решение до весны.

— Генрих, может быть, труслив, сэр, но английская армия и флот вооружены лучше всех в мире, а их пехота и кавалерия имеют одно качество, которого мы, шотландцы, лишены.

— Дисциплина, — с укором произнес Джеймс. — Ну что ж, у нас еще есть договор с Францией. Если на нас или на них нападет Англия, то второе государство обязано объявить ей войну.

— Договоры нарушают или игнорируют, когда они становятся слишком неудобными, — напомнил Дуглас.

— Если мне удастся объединить все кланы, то мы сможем выставить армию по меньшей мере в 20 тысяч человек. Не думаю, что Генрих имеет хоть малейшее представление о том, что мы в состоянии не уступать ему в численности. Ты бы не желал отправиться в Лондон и обрисовать ему, что 20 тысяч дикарей могут сделать с его чертовыми дисциплинированными солдатиками?

Джеймс отсылал его прямиком в петлю.

— Думаю, от меня больше пользы на границе или на борту корабля, чем как от посла, — правдиво сказал Рэм. — Вы дадите мне каперские свидетельства против англичан, сэр?

Король опустил тяжелые веки, скрывая догадку, мелькнувшую в его проницательных глазах.

— Ага, теперь мне все ясно. Я их выпишу сам, минуя адмирала, но предупреждаю, если тебя схватят, они ничем не помогут. Генрих Тюдор повесит тебя за пиратство.

— Новый английский адмирал Томас Ховард — не что иное, как кровожадный пират, так что потребуется еще один такой же, чтобы ему противостоять.

— Я имел в виду не сейчас, а позже, до объявления войны — подумаешь о поездке в Уайтхолл? — спросил Стюарт.

Рэм вложил свои ладони в руки короля и торжественно произнес:

— Этот человек принадлежит вам. Я проведу зиму в замке — но что будет с границами?

— Я уже послал подкрепление. Туда отправились Керры, Хепбурны и Логан из Ресталрига.

Хотя лорд вернулся в особняк поздно, он немедленно приказал посыльному доставить послание Колину, чтобы тот возвращался в замок и захватил с собой мсье Бюрка. Тина будет разочарована неудавшимся визитом ко двору, но ее повар несомненно сделает жизнь в замке более терпимой. Рэм заколебался, стоит ли беспокоить ее в такой час, но желание оказалось сильнее. В кармане его камзола лежали драгоценности, которые он приобрел для Огонька, и он мечтал поскорее одеть на ее нежную шею изумрудное ожерелье. У лорда пересохло во рту при мысли о шелковистой копне волос, которую он приподнимет, чтобы застегнуть ожерелье. Он медленно повернул ручку и выругался, обнаружив, что дверь заперта.

— Тина, открой дверь, — приказал он.

— Убирайся, — донесся жестокий ответ.

— Тина, я тебя предупреждаю, — прорычал Рэм. Тишина за дверью подсказала, что сегодня она в его ласках не нуждается. — Считаю до трех, — прозвучал ультиматум.

— Можешь считать хоть до трех тысяч, если твои познания простираются так далеко, но я тебе не открою.

Этот вызов только подлил масла в огонь.

— Сучка! Если ты думаешь, что в безопасности за закрытой дверью, то ошибаешься.

Он в два счета взбежал на самый верх лестницы, где на небольшом постаменте красовалась итальянская скульптура, и, схватив постамент, принялся колотить им в двери. Огонек, совершенно выведенная из себя, закричала:

— Если ты сломаешь дверь, ни к чему хорошему это не приведет, лучше ступай и отыщи какую-нибудь другую свою любовницу!

Дверь поддалась напору, и темные глаза лорда зловеще впились в лицо его невесты.

— А где я, по-твоему, был последние восемь часов? — язвительно поинтересовался он.

Тина задохнулась.

— Скотина! Ты меня больше не получишь!

Он оглядел ее аккуратно заплетенные косы и скромную белую ночную рубашку.

— Надо бы тебя проучить, — с удовольствием произнес Дуглас. Его сильная смуглая рука в клочья разорвала ворот ее рубашки. Грудь женщины вздымалась от негодования, она протянула руку, чтобы вцепиться ногтями в его лицо, но Рэм только рассмеялся. — Тебе потребуется урон послушания. Запомни: я возьму тебя в любое время, когда захочу, в любом месте, что мне понравится, — в постели, на полу или на центральной улице. Ты будешь моей столько раз, сколько я пожелаю. Не смей больше никогда сопротивляться мне!

— Сначала тебе придется избить меня до потери сознания! — с напускной храбростью выкрикнула Тина.

— Я тебя не просто изобью, я тебя изувечу, — со спокойной твердостью ответил лорд.

Задрав подбородок, она метнула искры из глаз.

— Ты не посмеешь!

Он уверенно снял с себя пояс и обернул его вокруг костяшек пальцев. Сев на кровать, Дуглас железной рукой швырнул невесту поперек коленей. Он поднял ремень с твердым намерением нанести удар.

— Дуглас, нет! Кажется, я беременна.

Рэм отбросил пояс и сжал ее плечи.

— Это что, еще одна из твоих штучек, вроде потери памяти?

— Нет, меня тошнит по утрам, — еле слышно призналась Огонек.

Надежда шевельнулась в душе лорда.

— Ах ты лиса, что же ты напрашиваешься на битье? — Он обнял ее. — Сладкая моя, я не сделал тебе больно?

— Сделал! Ты мне причинил боль сегодня утром, когда обращался со мной, как с проституткой, и снова, когда шлялся неизвестно где за полночь. А теперь ты являешься домой, до полусмерти пьяный, громишь все вокруг и пытаешься меня изнасиловать.

— До полусмерти пьяный? Да я и капли не выпил, — поклялся он.

— Тогда твоему поведению вообще нет никакого оправдания! — Теперь, когда она заставила его защищаться, Тина позволила своей ярости изливаться свободно.

— О Господи, Огонек, тебя не уговоришь!

Высвободившись из его объятий, она набросила халатик.

— А ты только что это понял, Дуглас? Когда мы появимся при дворе, я скажу королю, что между тобой и мной все кончено.

— Ты что, забыла о ребенке? — с закравшимся подозрением спросил он.

— Не забываю ни на минуту и не стану вынашивать твоего детеныша. Выпью какую-нибудь настойку, чтобы избавиться от него!

Лорд возвышался над ней, опасаясь за себя, зная, что может не сдержаться и убить свою невесту одним ударом. Он подошел к двери и с яростью, душившей его, прорычал:

— Ада!

Это прозвучало, как боевой клич, и уже через минуту гувернантка подбегала к ним. Обманчиво спокойным голосом Рэм сказал:

— Мы не едем ко двору. Мы отправляемся в замок. Охраняй ее как следует. Если она решит избавиться от ребенка, которого носит, я за свои действия не ручаюсь.

Не успела еще за ним захлопнуться дверь, как Нелл уже лежала в обмороке.

— Тина, что за игру ты затеяла? — требовательно спросила Ада.

— Думаю, что я беременна, — ответила та.

— И ты не хочешь этого ребенка? Мне стыдно за тебя! Неудивительно, что лорд тан разбушевался.

— Я сказала, что сделаю аборт, но только для того, чтобы позлить его.

— Черт побери, у тебя просто страсть какая-то к ссорам! Я-то думала, ты уже выросла. Оглядись — ведь он окружил тебя настоящей роскошью.

Тина как будто только что увидела стены, обитые шелком, разрисованный потолок, коробки в углу комнаты с новыми платьями и мехами.

— Ты не представляешь, какой он! — воскликнула Огонек. — Он правит железной рукой, его устраивает только полная покорность!

— А ты не понимаешь, что ему приходится быть таким с тобой? С твоим самоуправством ты же моментально наступишь на горло любому, кто станет мягко с тобой обращаться!

Огонек не ожидала такого отпора от гувернантки, которая прежде всегда была на ее стороне. Прикусив губу, она тихо произнесла:

— Давай-ка положим бедную малышку Нелл в кровать.