Покоряя Вселенную

— Рада слышать. — Я не хочу полностью менять Гордона, лишить его личности или что-то такое. Я только хочу, чтобы он немного расслабился, и это хорошо. Действительно хорошо. — Иногда, — говорю я ему, — я сижу здесь, словно в трансе. Неважно, что произошло за день, неважно, что происходит в мире вокруг меня, я чувствую себя спокойно.

— Кажется, это называется медитацией?

— Ладно. Прости, что мне нужно пятьдесят слов там, где тебе хватает одного.

Я смеюсь. Он тоже.

Я смотрю на воду и рябь на поверхности.

— Но иногда, — говорю я, — я сижу здесь и думаю о людях в других местах, проживающих жизнь параллельно моей. Может быть, какая-то женщина в Афганистане в этот самый момент ищет своих пропавших детей, скрываясь, чтобы спасти свою жизнь, а я в это время сижу здесь, как избалованная маленькая принцесса, беспокоясь, пойдёт ли сегодня дождь или смогу ли я оставить себе мотоцикл ещё на год.

— Ты ничем не можешь помочь той женщине в Афганистане, так что даже не переживай. Этому миру нужны разные люди. Бедные нужны так же, как и богатые. Нужно плохое, чтобы можно было иметь и хорошее, и нужно несчастье, чтобы чувствовать благодарность. Это баланс. Как твоя экосистема.

— Ну, и кто, помимо меня, любит печенье с предсказанием? — дразню я.

— Так и есть.

Он лежит, скрестив руки на груди.

— И я думала, что я циник.

— Ты? — Он смеется. — Ты наименее циничный человек из всех, кого я знаю.

Забавно, потому что Рок, кажется, думает иначе. Удивительно, как один разговор с Гордоном все мои размышления переворачивает с ног на голову.

— И я не циничен, я пытаюсь быть реалистом, — говорит он, закрывая глаза.

Может, он прав? Если бы не эта воображаемая женщина в Афганистане, я могла бы не думать о том, насколько я благодарна. Я могла бы стать настоящим избалованным ребенком, как та девушка, с которой встречался Рок и на которую он продолжал жаловаться. Она никогда не бывала ничем довольна. Через некоторое время, я, наконец, спросила его: «Если она тебя так раздражает, почему ты до сих пор спишь с ней?

На что он ответил: «Из-за секса», насмехаясь надо мной так, будто это самый глупый вопрос, который он когда-либо слышал.

Мне пришла в голову ужасающая мысль. Не потому ли Гордон здесь? Вдруг он неправильно понял моё приглашение. Я оглянулась. Гордон, кажется, в состоянии близком к дремоте. Я сама частенько бывала в таком состоянии возле лодочной пристани Мёрфи, так что я серьёзно сомневаюсь, что у него сексуальные намерения.

— Почему ты водишь мотоцикл? — внезапно задаёт он вопрос.

Есть над чем задуматься в теории сна.

— Мой дядя дал его мне.

— Он дал тебе мотоцикл? Он что, сошёл с ума?

— Он умер.

— Оу. Извини, я не знал.

Мгновение проходит, ни один из нас ничего не говорит.

— Он умер от лейкемии. Прошлым летом.

Мои слова, словно маленький бумеранг, который вылетает, а затем возвращается, чтобы ранить меня.

— Какой тип?

— Острый миелоидный. — Два слова, которые я никогда не забуду. — Он впал в кому на две недели, а затем умер.

— Мне жаль, Хлоя.

Он качает головой.

— Я до сих пор не могу смириться. Мы были действительно близки, и мы вместе возродили этот байк. Это заняло у нас целый год.

— Ааа, — говорит он. — Теперь я понял.

— Он был моим приемным маминым братом, — добавляю я.

— Ты приемная?

Я киваю. Он, кажется, растерялся.

— На что это похоже?

— Ну, мне было всего несколько недель от роду, когда меня удочерили, и я росла, зная это, так что меня не огорошит информация, что моя жизнь была ложью, в тридцать.

— Что хорошо.

— Что хорошо, — повторяю я, наблюдая, как быстро движутся облака. — Я никогда всерьез над этим не задумывалась раньше, но в последнее время я много думаю о моих настоящих родителях. Какие они, почему они оставили меня, кто я, и всё такое. Конечно, эта информация ничего не изменит — я люблю своих приемных родителей, ничто никогда этого не изменит.

— Я понимаю твой интерес. Я бы тоже интересовался. Просто из любопытства, наверное.

— Наверное, — соглашаюсь я, радуясь, что кто-то может сопереживать. Как-то от этого легче.

— Я уверен, что у них были на то причины, у твоих настоящих родителей.

— Ну, я всегда так себе говорила. Но всё равно хочется получить ответы, так что я не могу перестать об этом думать. В этом есть смысл?

Он медленно кивает.

— Да, есть. Трудная задача. Но ты довольно умна, чтобы справляться с такими проблемами.

Я стараюсь не сильно улыбаться, а то он подумает, что меня никто никогда прежде не называл умной. Не знаю, почему меня лихорадит от его слов, но это так. Одобрение от такого парня, как Гордон, может странно повлиять на девушку.

— Спасибо.

Он прочищает горло.

— Но, насчет байка…Ты не боишься попасть в аварию?

Я поворачиваюсь на месте, чтобы посмотреть на него, опираясь подбородком на руку.

— Это так типично.

— Для кого?

— Для того, кто никогда не катался на мотоцикле.

— Откуда ты знаешь, что я ни разу не катался на мотоцикле?

Это точно неправда. Он так блефует, что даже не смешно.

Я закрываю глаза, и сочетание тепла и болотного шума начинает убаюкивать меня.

— Не водил, иначе ты бы не задал мне этот вопрос. Ты снова осуждаешь меня, Гордон?

— Нет, я только спрашиваю, потому что ты не выглядишь той, кто пофигистично относится к риску погибнуть в аварии. Ты кажешься сознательной.

— Я и есть сознательная.

— Но ребята в школе считают тебя бунтовщицей без причины.

— Меня не волнует то, что обо мне думают другие. И то, что я вожу мотоцикл, не означает, что я бунтовщица.

— Да, но сколько ты видела девушек или даже парней, приезжающих на мотоцикле в школу? Выделяться — значит быть бунтовщицей по определению.

— Что ж, я катаюсь на байке не для того, чтобы быть бунтовщицей. Мне это просто нравится. Это не притворство или фальшь. Лолита — часть меня.

— Кто?

— Лолита. Мой байк.

Он смотрит на меня недоверчиво, затем начинает смеяться. И только я решила, что он закончил, хохот продолжается. Я кривлю губы и жду, пока закончится истерика.

— О, Боже … Боже, Хлоя, это… удивительно.

— Что? Что ты смеешься над самой банальной традицией?

Он хохочет ещё сильнее.

— Ты считаешь банальным называть байк по имени?

— Я не называла её. Это сделал мой дядя. Могу я задать тебе вопрос?

— Нет, — он усмехается.

— Это прозвучит странно, но…это ты накрыл мой мотоцикл брезентом пару недель назад?

— Эмм…нет. Зачем?

Судя по его реакции, либо он в самом деле не причастен, либо хороший притворщик.

— Нет причин. Кто-то накрыл её в дождь в первый день репетиторства, но…неважно. Мне следовало догадаться, что ты бы не сделал ничего хорошего для меня, — я наигранно ему улыбаюсь.

— Я мог бы сделать что-то хорошее для тебя. Не будь такой задирой со мной.

Он пытается глядеть на меня равнодушно, но его глаза улыбаются. Я сопротивлялась бы больше, но мне нравится видеть его таким. Он абсолютно другой человек. Я хочу вернуть его на «покажи-и-расскажи»¹⁷, чтобы все увидели, какой Гордон Спудинка на самом деле, если сорвать с него маску.

— Задирой? — Я беру кусок гнилой древесины от причала и угрожающе взмахиваю им на него. — Не важничай тут. Я сегодня с тобой не играю в эту игру.

Я указываю пальцем прямо на его нос, но он хватает его и делает вид, словно собирается укусить его.

Я замираю. Некоторые люди игривые по натуре, но некоторых нужно разжечь, медленно довести до кондиции. Я смотрю на улыбающегося Гордона, удерживающего мой палец — так не похоже на то, как он вел себя сегодня в аудитории, или на то, когда мы впервые встретились. Я, определенно, его раскрыла.

И это чертовски сексуально.

Впервые, с тех пор как я знаю его, чувствую нахлынувшее волнение. Не потому что мы сидим здесь, сцепившись пальцами, соприкасаясь кожей и аурой, а потому что я не знаю, как себя чувствовать. Половина моего мозга говорит, что не стоит начинать отношения, не примирившись с потерей любимого человека. Если дело закончится расставанием, то это усугубит травму. Но другая половина моего мозга чует, что моё сердце нуждается в таких чувствах. Чтобы напомнить мне, что в жизни всё ещё есть хорошие вещи.

Всё же сейчас мне нужно сделать какой-то шаг, дать своего рода импульс, но я не могу пошевелиться. Гордон наблюдает за мной карими глазами, изучая мое лицо, вероятно, задаваясь вопросом, что случилось. То есть, ведь именно я попросила, чтобы он приехал сюда, и когда он, наконец, приехал, я впадаю в прострацию. Хотя я и подумывала о том, чтобы разрушить его стену, но, наверное, не верила, что это действительно произойдет.

Но всё же произошло.

И потому что Стрелец и Лев оба огненные знаки, которые плохо уживаются друг с другом, и потому что я упрямая и люблю лезть туда, куда не следует, я настраиваю себя. К самовоспламенению, которое, неизбежно.

Глава 11

— Знаешь что? — Я вытаскиваю свой палец из его руки — Тебе нужно учиться и… мне тоже нужно идти.

Глаза Гордона отражают не только устье реки перед нами. Они полны разочарованием. Я хотела бы остаться навсегда, растянуть этот день, как можно дольше. Но у меня тест по химии в следующий понедельник, к которому нужно готовиться, Лолита терпеливо ждёт ремонта, тело Сета медленно увядает в ящике, и Рок, вероятно, теми же самыми губами, какими он целовал меня, прижимается к кому-то другому. Это явный перебор для моих мыслей — мозговой салат.

— Точно, — говорит он, затаив дыхание. Я могла бы выхватить его замешательство прямо из воздуха и скрутить его в узелок. — Ты совершенно права, — произносит он снова, только на этот раз он, будто, помнит, что у него есть дела поважнее. Гордон встает и оттряхивает джинсы.

— Увидимся в школе? — предлагаю я.

— Да, увидимся в школе.

Не знаю, что только что произошло, но я рада, что мы решили прогулять занятие, хотя наше отсутствие, вероятно, разозлило Сабину.

Гордон идёт обратно к машине. Я встаю, чтобы размяться. Возможно, нейтральный комментарий облегчит ситуацию. — Спасибо, что последовал за мной, — кричу я.

Он поднимает руку. Я хочу услышать, как он говорит «Это тебе спасибо, Хлоя», но он молчит.

Бесполезно пытаться разобраться в ионных соединениях, когда дом походит на детскую комнату пыток, а мама и крестная спорят по всевозможным причинам в сопровождении симфонии криков. Я наблюдаю из-за стола.

— Это газы, — мама объясняет свою теорию грудного молока в пятидесятый раз за последние четыре дня. — Я положила слишком много чеснока во вчерашнюю курицу.

— Нет, милая, они просто устали. — Крестная берет контейнер с какой-то приготовленной для нас едой и открывает его. Это лазанью? Да! Она смотрит на малыша Карла. — Посмотрите, как закатывает глазки, и этот плач — плач не из-за боли, это — утомление.

Папа входит на кухню, принося с собой аромат сегодняшнего улова и гаража.

— Вы занимались ремонтом мотоцикла, дочка? Лужа масла в гараже немного больше, — перекрикивает он визги. — Удалось отрегулировать?

— Я начну в эти выходные, пап. Клянусь.

— Клятвы, клятвы…

Он что-то бормочет насчет слишком долгих отсрочек, что не стоит жаловаться, если я застряну вдали от цивилизации, но я толком ничего не слышу из-за концерта близнецов. Даже когда папа взял воду и направился обратно в гараж, он всё ещё говорит, что “Харлеи склонны к утечке масла…” и “ответственность за собственный мотоцикл”, бла, бла, бла…

Не думаю, что в его речи было что-то полезное.

Обозначения химических элементов перемешались в моих мозгах, выстроившись в танцующие по кругу линии, ликующе насмехающиеся над моим дефицитом знаний. Как Гордон понимает в пятьдесят раз более трудный предмет, с учетом его отличных оценок на экзаменах и углубленных классов? Я пытаюсь выбросить это из головы и проигнорировать младенцев Карла и Сегана (тьфу), но их крики просто достигают новых высот.

Я кладу карандаш и иду к маме с распростертыми объятьями.

— Давай я одного возьму, так ты сможешь поесть.

— Всё хорошо, милая. Крёстная здесь.

Моя крестная улыбается, а беспорядочные волосы, обрамляющие её лицо, крутятся вокруг.

— Да, иди, Хлоя, тебе учиться надо. Мы справимся с младенцами.

— Уверены? — спрашиваю их.

Обе кивают. Мама ничему не была бы так рада, как пятиминутному перерыву, и я ничего так не люблю, как нянчиться с орущими маленькими братьями вместо изучения химии, но они правы — у меня есть цель. Мне нужно придерживаться её.

— Я буду в своей комнате, — говорю я, собирая свои вещи.

Крестная пытается поместить малыша Карла в положение "ягуар на ветке", лицом вниз, вися на её предплечье, а мама пробует "попрыгунчика на плече" с малышом Сеганом, который выглядит так, будто собирается упасть в обморок — он совсем красный. Мама извиняющееся смотрит на меня.

— Ты сможешь помочь мне перед сном.

Я направляюсь в свою комнату и швыряю книгу и папку на кровать. Останавливаюсь у компьютера, только чтобы проверить сообщения, но заканчиваю тем, что просматриваю сайты дольше, чем необходимо. На одной из страниц моей мамы по совместительству знаков Зодиака я выбираю Стрельца для себя, Льва для Гордона и жду анализа. Мне не обязательно читать результат. Я уже знаю, что там будет написано:

Ничего себе! Замечательный фейерверк всегда получается с этими двумя … как будто с десятью.

Ну вот. Я так и знала. И это доставит мне неприятностей. Особенно, когда твой репетитор, оказывается, куда более привлекательным, чем я ожидала. Я не могу поверить, что это происходит. Это же Гордон-Студень¹⁸, ради Бога.

Я закрываю глаза и вновь возвращаюсь на несколько часов назад. Гордон, смеющийся над моей шуткой, его ямочки, напоминающие мне, насколько слепой я была в течение целого года. Его пальцы, обернувшиеся вокруг моих пальцев, заставляя моё сердце колотиться в груди. Его лицо только в нескольких сантиметрах от моего лица.

Занятия с Гордоном — это лишь урок химии. Я возвращаюсь к сайту, и на сей раз выбираю Стрельца и Весы, знак Рока. Ну просто. Для самозабвенной пытки:

Вам комфортно друг с другом, легко общаться, а общее благосостояние растёт, когда вы вместе. Весы — самые великие друзья Стрельца. Но это вовсе не значит, что они не могут быть чем-то большим...

Я не могу читать дальше. Но я читала это раньше, как Весы и Стрелец на первый взгляд не имеют ничего общего, но их отношения могут перерасти в романтические с течением времени. Я собираюсь вернуться к занятиям, когда кое-что отвлекает меня. В прошлый раз я так и не добралась до проверки агентств по усыновлению. Так что я снова ввожу ключевые слова "Агентства по усыновлению Флориды" и жду.

Появляются многочисленные страницы результатов. Мой сердечный ритм немного ускоряется. Наверное, моей смелости в эти дни достаточно, не только чтобы переступить через отношения студент-репетитор. Я нажимаю на ссылки. Я прочитала статью о том, как большая часть дел по усыновлению открыта или полуоткрыта в наши дни, как приемные дети поддерживают контакт со своими биологическими родителями, пусть и только через открытки и письма раз в год. У меня нет даже этого. Статья также упоминает, что закрытые дела, как мое, не так многочисленны, такие усыновления произошли давным-давно, и у родителей, должно быть, были веские причины так поступить. Это похоже на то, что сказал Гордон. Возможно, ему стоит написать статью.

На одном сайте есть страница с контактами, куда можно ввести свои данные, и вам отправят брошюры с информацией. Я уставилась на пустые текстовые окна. Это всего лишь запрос информации, Хлоя. Даже Гордон сказал, что ему было бы интересно. Это просто естественно — хотеть знать.

Медленно, я печатаю свое имя и адрес, оставляю номер телефона. Прежде чем я смогу остановиться, я нажимаю ОТПРАВИТЬ и удерживаю взгляд на всплывающем окошке "СПАСИБО". Так, всё не так плохо. Фактически, я не занимаюсь поиском биологических родителей. Я просто хочу знать, как получить подобную информацию.

Другая статья упоминает о том, как подростков проходят через личностный кризис, усугубляющийся стрессом от отсутствия корней. В этом возрасте многие усыновленные дети начинают интересоваться своей историей. Ну, у них есть такое право.

Мамин стук в дверь заканчивает моё исследование. Я быстро стираю поисковый запрос в истории гугла и закрываю окна браузера.

— Да?

— Я могу войти?

— Не заперто.

— Я не могу открыть.

Неохотно я подкатываю прямо на стуле и открываю дверь. Близнец напротив маминой груди погружен в мощные объятья сна, он как ангел, словно и не проходил прослушивания в Великую Оперу Флориды полчаса назад.

Мама садится на край моей кровати.

— Как репетиторство?

— Все отлично.

Она кивает.

— Ты уверена? Поскольку если с тем мальчиком не получается, мы можем пригласить настоящего репетитора, Хлоя. Всё, что тебе понадобится.

— Мне не нужен настоящий репетитор, мама. Я стараюсь. Дай мне время.

— Милая, я хотела бы посидеть и поговорить с тобой больше, когда представится хороший момент.

О чём?

— Я всегда здесь, мама.

— Нет, не всегда. Ты отсутствуешь много и, в общем… — Она выглядит так, будто у нее есть пятьдесят вещей, которые она хочет мне сказать, но не знает, с чего начать. — Я понимаю, что сейчас сумасшедший период, но давай найдем время.

— Для чего? Я протираю глаза и перевожу их на книгу.

Проходит минута молчания, прежде чем она вздыхает.

— Забудь, ты даже не слушаешь.

Она оборачивается, чтобы уйти.

— Поговорить. Да, я слышала тебя.

Но о чём поговорить? Я больше не хочу обсуждать смерть Сета. Мы прошли целый "поговорим об этом путь". И да, я испытываю немного проблем в школе, но я пытаюсь справляться. А то, о чем я хотела бы поговорить, может разволновать её, учитывая то, как она сейчас напряжена. Но даже если она каким-то чудом осведомлена, кто мои биологические родители, и готова рассказать мне это без колебания, всё равно тут нечего обсуждать. Это подождёт до тех пор, пока младенцы не станут старше, и страсти не улягутся.

Она смотрит на меня, и мой семнадцатилетний опыт говорит, что за этим разговором стоит больше, чем кажется на первый взгляд.

— Крестная говорит, что уже несколько недель ты опаздываешь каждое утро.

— Не каждое утро. Только один раз или два.

Я использую "невинные брови", чтобы посеять нотку сомнения. Кому она поверит … Крестной или дочери? Пфф.

— Хлоя, это не один или два раза. Ты должна сдать химию, и это твой первый урок.

— Я знаю, мам! — Я начинаю вопить, но мне удается справиться с тоном. Как этот разговор так быстро продвинулся? Младенцы определенно преподавали моей матери искусство тайм-менеджмента. — Дай мне шанс.

Малыш Сеган шевелится во сне. Мама утихомиривает его, затем шепчет:

— Даю. Я просто хочу удостовериться, что ты всё ещё на правильном пути, потому что знаю, как легко ты можешь свернуть, если позволишь себе, Хлоя.

— Это о том, чтобы я бросила байк, и вы используете то, что я завалила химию в качестве оправдания. Ну, план не сработает. Поскольку я сдам химию.

Она вздыхает.

— Я никогда не говорила этого.

— И не нужно, — огрызаюсь я. — Я и так знаю, что это — ваш конечный план.

Она выглядит ошеломленной.

— Что? О, я вижу, что ты теперь всё знаешь. Боже, Хлоя, иногда разговор с тобой похож на разговор с…

Она не может закончить. Я поднимаю брови.

Она задерживает дыхание, затем резко выдыхает:

— Забудь.

С Сетом. Разговор со мной похож на разговор с Сетом. Да, я знаю, что провела слишком много времени с ним, и что он несколько плохо на меня повлиял. Но он был самым весёлым в моей большой семье, обладал яркой харизмой и любил меня, как своего собственного ребенка. И он оставил мне его самое драгоценное владение, которое я не собираюсь потерять. Так что я сажусь прямо, избавляюсь от сонливости и сосредотачиваюсь на прохождении этого глупого экзамена.

— Мам, — говорю я, принимая очень прилежную позу: одна рука подпирает голову, другая — готова писать. — Я всё сдам. Хорошо? Я справлюсь.

Я больше не оправдываюсь, хотя она покидает мою комнату с мыслью, что я обречена бродить по Земле на мотоцикле, как Сет, и что я никогда не буду ставить себе долгосрочные цели, как Сет. Но она не права. У меня действительно есть цели — краткосрочные, по крайней мере.

Например, изучение того, что невозможно выучить, чтобы спасти Лолиту от попадания во вражеские руки.

Глава 12

Я просыпаюсь голодной после плохого сна. Уже много для краткосрочных целей. У кухонного стола ем лазанью прямо из контейнера — свою порцию и порцию Рока. Мои родители спят перед телевизором с младенцами возле их бедер. Я могла бы положить братьев в кроватки, чтобы дать родителям передохнуть, но не хочу нарушать существующий покой, поэтому просто хватаю ключ Лолиты с кухонного крючка.

В гараже запах бензина и моторного масла пробуждает мои чувства. "В целом мире нет запаха лучше, Хлоя!" — слышу я слова Сета. Если бы у Лолиты были глаза, то сейчас она бы открыла их, готовая к ночной поездке. Я включаю свет и вижу её. Под ней небольшая нефтяная лужа. Ах! Я определенно решу эту проблему в выходные. Ещё одна поездка не причинит ей боль.

Я открываю гараж и с легкостью на нейтральной передаче веду Лолиту к знаку "стоп" на углу. Чем дальше я заведу двигатель, тем менее вероятно, что папа услышит мой отъезд. Я уезжаю далеко от огней Флорида Сити и углубляюсь в Эверглейдс, где никто не сможет найти меня. Небо здесь ещё красивее. Я бы с удовольствием полюбовалась небесами с земляничной поляны, но в этом районе расположена тюрьма штата, и мне совсем не хочется, чтобы какой-нибудь сбежавший преступник убил меня и украл бы Лолиту на пути к свободе. Иногда мне кажется, будто я испытываю судьбу, разъезжая одна по отдаленным местам, но ничто иное не даёт мне такого удивительного чувства свободы.

Проезжая Кроум-Авеню, я смотрю вверх и вижу кусочек луны высоко в небе — тонкий вздернутый полумесяц. Когда я была маленькой, всегда говорила папе, что небо нам улыбается.

— Да. — Он улыбался в ответ, не раскрывая научные теории относительно настоящей причины такой формы луны. — Так и есть, моя дочка.

Мой телефон вибрирует в кармане. Сейчас я не могу ответить. Я ускоряю Лолиту до ста десяти километров в час. На секунду она протестует с кашлем. Конечно же! Лолита грохочет подо мной, приводя в онемение мои ноги, мою задницу, даже мои руки. Поля клубники и луковые поля пролетают мимо меня, их сладкий запах пьянит.

Впереди отворот от основной дороги к входу в национальный парк, куда Сет брал меня однажды, чтобы посмотреть на мертвого аллигатора, которого наполовину проглотил мертвый гигантский питон. Я нахожу дорогу при свете луны и поворачиваю, проезжая с полкилометра. Когда выключаю двигатель и по инерции качусь по траве, я слышу только шелест покрышек по земле. Мягкий ветер разрезает воздух, раскачивая траву по обе стороны от меня, пока Лолита охлаждается подо мной. Я тихо сворачиваю налево, потом направо, покачиваясь, как травинка, пока, наконец, не останавливаюсь совсем.

Интересно, чем сейчас занят Гордон? Он думает обо мне так, как я думаю о нем? Хотела бы я знать. Все стало бы яснее. Телефон вибрирует снова, напоминая, что сотовые телефоны и природа плохо сочетаются друг с другом. В центре поля я прослушиваю голосовую почту.

Бип, бип, бип, я набираю код, и в ночи раздается голос Рока:

— Ладно, наверное, ты занята чем-то действительно важным. Я не спрашиваю чем, просто предохраняйся. Плюс, вечеринка Эмбер в субботу. Мне стоит пойти? Хлояяяя, ты мне нужна. Перезвони мне, куколка.

«Нажмите девять для сохранения, семь стереть...»

Он знает о вечеринке.

Надо бы ему позвонить, но я слишком наслаждаюсь тишиной. Кроме того, я не уверена, что ему сказать. Я хочу рассказать ему о Гордоне и о том, что произошло между нами сегодня днем, но как только я признаюсь, что он мне нравится, Рок будет насмехаться и говорить, что он ботанам ни до кого нет дела, кроме себя. Я слышала от него подобные высказывания. Затем он смущенно рассмеется, потому что в глубине своего глупого мозга знает, что говорит так только потому, что ревнует.

Мой телефон снова звонит. Я не узнаю номер.

— Алло?

— Привет, Хлоя. — Голос парня. Знакомый. — Ты занята?

— Гордон?

— Да.

Я останавливаюсь и перевожу дыхание.

— Привет! — говорю я, совершенно не в состоянии сдержать внезапное счастье.

— Слушай, я думал о некоторых вещах, которые ты сказала сегодня. И да, я сохранил бумажку, где ты написала свой номер, так что...

Я жду, что он закончит, но он сомневается. Он, наверное, понятия не имеет, почему он думает обо мне, в то время как я понимаю, почему думаю о нем. Я его понимаю. Полностью.

— Я рада, что ты позвонил, — говорю я, помогая ему. — Где ты живешь?

— Живу?

— Это простой вопрос, Мальчик-Мозг.

Он нервно смеется.

— Почему?

— Я не дома в любом случае. Скажи мне, где ты.

Он дает мне свой адрес.

— Но я не думаю, что стоит приезжать. Уже поздно.

— Я только на секунду, Гордон. Просто хочу тебя увидеть. Мы странно расстались.

— Ты уверена, что хочешь встретиться прямо сейчас?

— Да, — говорю я, прежде чем потеряю терпение. — Буду через пятнадцать минут.

Я кладу трубку и смотрю на тусклый пейзаж. Ястребиная сова пролетает над головой в направлении ближайших кипарисов. Я сошла с ума? Я собираюсь домой к Гордону. Ночью. После того, как бомбы притяжения взорвались между нами сегодня. И это притяжение удивляет меня всё меньше и меньше.

Но бабочки в моем животе по-прежнему трепещут при мыслях о нём.

Пальметто Хайтс — новый район доступного жилья с высаженными побегами деревьев, которые ещё приходится поддерживать палками, выложенными плиткой подъездными дорожками и ещё неогороженными газонами. Половина из этих домов предназначены для продажи.

Я езжу мимо этого района каждое утро по дороге в школу, даже не замечая и не осознавая, что Гордон живет там. Возможно это предзнаменование? Не упустила ли я нечто хорошее, даже не осозновая? Хороший ли Гордон парень, или я нахожусь во власти иллюзий, как папа, продавая барахло из гаража мамы?

Я поворачиваю на улицу Гордона и заглушаю двигатель, по инерции проезжая остаток пути. Конечно, его мама поймёт, почему высоченная девушка в кожаной одежде посреди ночи явилась к её сыну под несносный рев Харлей-Дэвидса. Как же!

БМВ Гордона припаркован наполовину на тротуаре позади Мерседеса и минивэна на дороге. Я останавливаюсь рядом с ним, загораживая себя от входной двери, и сижу между Лолитой и автомобилем. В одной из спален наверху горит свет. В просветах жалюзи видно отраженное на стене мерцание голубоватого света от телевизора.

Я собираюсь подождать здесь, хотя прятки в тени заставляют меня чувствовать себя неким существом ночи, которое преследует свою добычу. Проходит несколько минут, и я начинаю чувствовать себя очень глупо. Я должна идти, прежде чем выставлю себя полной дурой. Но я уже струсила разок сегодня с Гордоном, и не собираюсь повторять. Что бы ни случилось на этот раз, пускай.

Я закрываю глаза и слушаю. Собака лает в нескольких домах отсюда. Кто-то открывает раздвижные двери и лай прекращается. Я также слышу еврофуры с магистрали на другой стороне главной дороги. А так эта ночь тихая.

Вдруг входная дверь Гордона открывается. Слышен шум шагов по траве. Моё сердце готово выпрыгнуть из ушей. Мне нужно срочно придумать оправдания, кто я и почему сижу здесь, если это отец Гордона выносит мусор или что-то ещё. Сквозь тьму проявляется фигура, и на секунду я растерялась. Так темно, что это запросто может быть отец Гордона.

Но затем я слышу глубокий голос:

— Хлоя?

Наконец, я вижу его четко. Он одет в пижамные штаны на шнурках и футболку Гарварда. Без носков, без обуви. Он выглядит невероятно уютно, хотя что-то в его лице говорит мне, что он такой же нервный, как и я. Только на этот раз у него территориальное преимущество.

— Привет, — говорю я. — Хороший дом.

Он протягивает руку, чтобы помочь мне встать.

— Я тебе покажу как-нибудь. Но только не сегодня. Мои родители уже в постели.

В его голосе слышится уважение не только в отношении родителей, но и меня. Я беру Гордона за руку и чувствую его силу, когда он притягивает меня к себе. Наши тела слегка соприкасаются. Мое дыхание сбивается. Он смотрит на меня, затем обхватывает ладонями моё лицо. Я не противлюсь его рукам.

— Что ты делаешь со мной? — шепчет он.

Я хочу сказать то же самое, что я не знаю, что он делает со мной, что я понятия не имею, почему я сейчас у него дома, что мы очень разные, и для него будет лучше вернуться к Сабине или найти девушку другого типа с проходными баллами для МТИ, как у него... но я не могу говорить.

Он поворачивает меня за подбородок и опускает свои губы, мягко целуя в уголок рта. Затем в другом углу. Я чувствую каждое его легкое дыхание. Я не могу двигаться, нужно признать, он заставляет моё сердце трепетать. Но это плохо. Так плохо. Я не могу влюбиться в человека, который должен помогать мне навести в жизни порядок. А сейчас я совсем не в порядке.

— Гордон, — говорю я про себя. Это не сработает, это не очень хорошая идея...

Но он опускает лицо и снова целует меня по-настоящему. Настолько горячо и так умопомрачительно, что я чувствую, как подкашиваются ноги, словно я выпила слишком много рома, вот только я трезва, как стёклышко. Единственное слово, которое приходит на ум, — Вау!

Гордон, мой репетитор-сверстник. Я не могу прийти в себя. Кто ж знал, что мы могли почувствовать такое друг к другу?

Через минуту он отстраняется. Его ямочки на щеках обезоруживают меня даже в темноте. Наклоняюсь и обнимаю его. Я улыбаюсь в его плечо. Мы вдвоем всегда заканчиваемся прекрасными фейерверками... вернее страстными фейерверками. Я вдыхаю слегка влажный запах его шеи и рубашки. Когда я открываю глаза, замечаю Арктур и Сириус, ярко мерцающие в ночи. Слева от меня полумесяц улыбается яркой глупой усмешкой.

И я поступаю так же. Ведь если небо счастливо, то я тоже счастлива.

Глава 13

— Я должна сказать тебе кое-что, но ты должен пообещать, что не будешь злиться.

Лолита смотрит на меня, удивляясь, зачем я все это ей говорю, когда она уже знает о Гордоне. Я вздыхаю и сажусь на нее, кладя голову на руль в ожидании Рока. Нет, я не могу сказать это таким образом, или он расстроится, решив, что я влюблена в него. Но я НЕ влюблена.

Проходит десять минут, а Рока нет. Я выезжаю одна, раздумывая над другими способами рассказать ему, что я поцеловала Гордона, что я действительно его люблю, что нам следует поскорее всем собраться вместе, чтобы они смогли познакомиться. Я решаю проехать мимо дома Рока и проверить, стоит ли его машина во дворе. Я подъезжаю к его участку, опасаясь завернуть за угол, ведь я вполне уверена, что там другая машина. Даже с тридцати метров я замечаю стикер Университета Флориды на лобовом стекле. Девушка из колледжа? Где он их находит? Как они находят его?

Я уезжаю, и в животе — словно мешок свинца.

Если бы мне давали доллар за каждую контрольную, которую проводит Руни, мне хватило бы денег, чтобы купить себя пятерку. Я отрываю листик из тетради и нумерую с 1 по 4.

— Сложите лист вдоль, мальчики и девочки.

Я складываю свой лист вдоль. Если я провалюсь, то хотя бы формат выдержу. Мистер Руни начинает писать задания на доске.

1. Какие из следующих составов вы можете отнести к самым растворимым в воде?

Растворимость липида? Пожалуйста, я всё ещё разбираюсь с элементным составом. Как делать контрольную работу на текущую тему, когда занимающийся с репетитором всё ещё пытается наверстать упущенное? Они должны дать студентам, которые занимаются с репетитором, освобождение, потому что они, по крайней мере, стараются. Будет ли аморально пожелать, чтобы мистер Руни заболел? Я не хочу, чтобы что-либо ужасное произошло с бедным человеком, но, возможно, он забыл выпить с утра пищевые добавки, и это освободило бы всех нас от истинной пытки. Ау, Боже?

Не повезло. К тому времени, как мистер Руни закончил писать четыре вопроса на доске, половина класса уже нашла ответы в учебнике. Я так далеко позади, что даже таким образом не могу справиться с заданиями. Это только доказывает, что книга «тупая», поэтому я хочу спрятать голову в бумажный мешок, когда парень, с которым я обмениваюсь листами, вручает мне назад лист, где правильных ответов ноль из четырех.

Дерьмо.

Мы с Гордоном решили увидеться сегодня после третьего урока, прямо у выхода его кабинета физики. Будем ли мы смотреться смешно? Все гении, может даже Сабина, будут смотреть на меня и Гордона, улыбающимися друг другу, как идиоты. Учитывая, что он ведет себя со мной, словно почти меня не знает, так и есть.

Как только я заворачиваю за угол, вижу Гордона у класса, разговаривающего с мистером Физером. Он поднимает руку, когда видит меня. Он киваем, обменивается с учителем какими-то фразами и пожимает ему руку. Всё настолько по-взрослому, будто ему тридцать пять, не семнадцать. На мгновение я чувствую, что он за пределами моей лиги. Но затем я напоминаю себе, что я приношу веселье, спонтанность, чувство юмора — и расслабляюсь.

Гордон поворачивается с улыбкой, греясь в лучах разговора с мистером Физером, и направляется в мою сторону. Вот он, момент, которого ждала Хлоя Родригез. Поцелует ли он меня снова?

Я наблюдаю за его глазами, пока он приближается. Он смотрит на меня. Останавливается. К моему удивлению, галантно берет мою руку. Его прикосновение, как электричество, посылает дрожь по моему телу. Я прислоняюсь к стене, не для того чтобы выглядеть круто, а чтобы устоять. Любопытные Глаза повсюду вокруг нас, особенно когда он наклоняет голову и медленно целует меня в щеку. Я концентрируюсь на нем и только на нем. Он выглядит действительно счастливым сегодня, но слегка нервным.

— Как дела? — спрашиваю я.

Он глубоко вздыхает.

— Хорошо. Я только что обеспечил рекомендацию для вступительного заявления и поэтому счастлив. Но меня по-прежнему ожидает большой вычислительный тест в понедельник, с которым нужно справиться.

— Разве твой средний балл не самый высокий в нашем классе? — спрашиваю я, игнорируя некоторые взгляды.

— Лучший у Филиппа, затем Ромина, Сабина, потом я. Но все дело не только в тесте, Хлоя, этот тест вершина другого теста плюс вступительный экзамен добавляет напряженности. Это все.

— Что ж, я должна сказать тебе кое-что. И это может помочь со всем напряжением.

Я нервно кусаю внутреннюю сторону губы. Его глаза задерживаются на мне.

— И что же?

— Я бы очень хотела, что бы ты пошел со мной в субботу вечером, — говорю я, прежде чем успеваю вспомнить, что Рок хотел, что бы я пошла с ним.

— Куда?

— На вечеринку.

Его лицо теряет всю энергию.

— Я не подхожу для вечеринок.

— А кто подходит, скажи, пожалуйста?

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Он обводит ладонью вокруг. — Есть целая секта людей, которые участвуют в торжествах по выходным. Я знаю, что некоторые из вас делают на этом карьеру.

— Некоторые из нас? Что это значит, Гордон?

Иногда он говорит такие глупости, что я начинаю сомневаться, действительно ли он такой умный.

Мы идем по коридору к его классу. Я не переживаю, что опоздаю на французский с крестной.

— Я просто не подхожу для вечеринок, Хлоя. Вот и все.

— Откуда ты знаешь, если ты никогда не был ни на одной?

— Откуда ты знаешь, что я не был? Откуда бы я знал, что не подхожу для вечеринок, если бы не видел все своими глазами? .

Я в замешательстве. Я только хотела, чтобы он пошел со мной, но понимаю его аргумент.

— Гордон? Да или нет. Пойдешь ли ты со мной на вечеринку, и тогда мне не придется идти одной и выглядеть дурой, особенно с тех пор, как я ненавижу девушку, бывшую моего лучшего друга, так что все это немного неудобно?

— Это весь вопрос?

Я хлопаю его по руке.

— Да или нет.

Он останавливается возле входа в класс.

— Если я скажу да, ты прекратишь бить меня по руке?

Я опираюсь на него. Честно говоря, я не знаю, на чем основываются эти отношения. Вероятно, реальная причина в том, что он мне нужен, чтобы пойти на вечеринку. Если больше того, что случилось прошлой ночью, повторится в субботу, у меня будет лучшее представление.

— Хорошо, я перестану тебя бить.

Он протягивает руку, чтобы убрать мои волосы с лица — очень смелый шаг, учитывая, что следующий человек, который проходит мимо нас, — это Сабина. Она с подругой замедляются, разглядывая нас. Я поправляю волосы, так что Гордон убирает руку, а Сабина отводит глаза со слезами подальше, входя в класс. Она выглядит так, словно собирается заплакать. Ее подруга продолжает словесный шквал, не подозревая, что только что произошло.

— Тогда да, — говорит он, вновь фокусируя взгляд на мне, после того как увидел реакцию Сабины. Не то чтобы я наслаждалась, увидев Сабину со слезами на глазах, но это хорошо для него. Если это не беспокоит его, тогда оно не должно беспокоить и меня. — Я буду сопровождать тебя на вечеринку.

Я сияю, переплетая свои пальцы с его.

— Замечательно, Гордон. Мы прекрасно проведем время. Я обещаю.

— Ты должна пообещать большее. У тебя тест по растворимости в понедельник. Если ты не пообещаешь мне, что будешь готовиться, я не пойду. Я не могу позволить тебе провалиться и испортить мою стенограмму.

Он улыбается.

— Хорошо. Я обещаю.

— Ты должна подготовиться хорошо, даже если это всего лишь тройка.

— Я постараюсь. Это лучшее, что я могу сделать, — говорю я. — Как насчет того, чтобы помочь мне подготовиться в воскресенье? Тогда ты пойдешь?

— Я забыл все свои обещания, — отвечает он. — Давай просто пойдем на вечеринку в субботу и начнем оттуда.

— Да, хорошая идея. Один шаг за один раз. Не нужно забегать вперед.

— Я не могу позволить тебе провалить этот предмет, Хлоя.

— Поверь мне, я знаю, — говорю я, не упоминая о том, что на этот раз могу потерять Лолиту. Пусть он думает, что мои действия имеют чисто академическую мотивацию.

Следующие несколько миллисекунд замедляются, поскольку он опускает лицо и прижимает губы к моей щеке.

— Позвони мне завтра, — просит он, отступив слишком быстро, чтобы улыбнуться мне.

— Хорошо.

— Мне бы хотелось, чтобы он поцеловал меня как вчера — долго и горячо. Но мы в школе, и это всё еще ново. Он входит в класс, и я остаюсь, прикасаясь к своим волосам и оглаживая рубашку.

Что не так с тобой, Хлоя? Ты даже не поцеловалась с ним в этот раз.

Я всё ещё здесь стою, совершенно потрясенная. Что люди подумают? Мне хватает и лесбийских слухов! Спокойно, Моторная девчонка, возьми себя в руки. Я направляюсь в класс крестной, возвращая свое душевное равновесие с каждым шагом. Четыре минуты спустя, когда я добралась до класса, я снова равнодушная, говорящая по-французски, отпадная байкерская чика.

Глава 14

Ситуация со стиркой дома официально вышла из-под контроля. Как могут два крошечных младенца создавать такой бардак? Серьёзно, количество белья утроилась за последние три месяца. Теперь к стандартному ряду рубашек и боксеров добавились слюнявчики, цена на которые явно завышена, и даже тканевые подгузники, спасибо убежденности моей мамы, что все, что удобно, должно быть экологически чистым.

Во всем этом одна радость — закончив развешивать белье на улице, чувствуешь такое же умиротворение, как после катания на мотоцикле.

Мама выходит ко мне во двор. Странно видеть её с незанятыми руками.

— Где малыши?

— Спят.

— И не на твоей груди?

— Ха, ха.

Она достает из корзины для белья одеяло с вафельным узором и вешает его. Мы тихо развешиваем одежду, и спустя минуту она говорит:

— Тебе что-то пришло по почте сегодня.

— Что? — уточняю я.

— Конверт из толстой бумаги. С названием агентства по усыновлению.

Черт. Я забыла про онлайн-заявку, которую заполнила. Я притворяюсь, что ищу что-то очень важное в корзине для белья. Только спокойствие.

— Всё в порядке? — спрашивает она.

— Да, отлично, — отвечаю я нервно. — А что?

— Ну, ты не каждый день получаешь письма из агентства по усыновлению. Есть что-то, что я должна знать? — Её глаза, выражение лица, взгляд, которым она смотрит на меня, я не могу прочитать ее выражение…но все это вызывает сердечную боль.

— Ничего, мам. Возможно, Рок подписал меня где-то. Он всегда занимается всякой ерундой вроде этого.

— Я не знала, что его так волнует твое происхождение, дорогая.

— Мам, — я хладнокровно останавливаю ее. — Это пустяки. Не раздувай из мухи слона.

Она пристально смотрит на меня, и выражение ее лица смягчается, но я чувствую напряжение между нами. Вот почему я не хотела ничего выяснять раньше. — Хорошо, если это выльется во что-то большее, скажи мне. Я не расстроюсь, — добавляет она. — Обещаю.

Мой телефон звонит сразу после ее последних слов. Пример спасительного телефонного звонка.

— Я должна ответить, мам, — говорю ей.

Она вручает мне одеяло с машинками и грузовиками и возвращается в дом. Хорошо, что она не поднимает проблему. Это деликатные дела. Я не готова говорить об этом сейчас. Я даже не знаю, как себя чувствую. Мне не стоило делать тот дурацкий запрос информации.

— Любопытство погубило кота, — отвечаю я на четвертый звонок.

Голос Рока смеющийся, ровный и глубокий:

— Бедняга котенок. Что случилось?

— Я заполнила онлайн-заявку из агентства по усыновлению. Она пришла сегодня, и мама ее увидела.

— Зачем ты ее заполнила?

— Я не знаю. Это ничего не значит.

— Тебе любопытно узнать о биологических родителях? Ты всегда говорила, что это ничего не значит.

— Нет, не значит. Я имею в виду…ладно, что, если значит, Рок? — говорю я, вешая крошечный носок. — Что если со мной случится что-то страшное, как с Сетом, и не будет никого с моим ДНК, чтобы помочь? Что если что-то произойдет с моими родителями? Кто у меня останется?

— Я.

— Спасибо, милый. Но ты знаешь, что я имею в виду.

— Эй, у меня тоже может не стать родителей. Мы бы оказались в одной лодке, ты и я.

— Вряд ли это одно и то же.

— Ты об этом хотела поговорить? Ты оставила мне сообщение.

— А, нет. Я хотела поговорить о другом. О…моем репетиторе.

— Что с ним? — Его тон становится беспокойным, серьезным. Что может быть серьезнее, чем мое усыновление?

— Ну, снова на сцене любопытный кот. Я поцеловала его.

— Ты поцеловала своего репетитора? — уточняет он слегка преувеличенно. — Это не то, чему он должен был учить тебя, куколка

— Он мне нравится, Рок. И я просто исследовала вопрос, поэтому даже не пытайся отговорить меня.

— Отлично. Значит, ты поцеловала его и поняла, что ничего не произошло. Дальше! — Он повышает голос, имитируя кассира, зовущего следующего в очереди.

— Нет, я так не думаю.

Внезапно я улыбаюсь, чувствуя головокружение.

— Хлоя, ты не можешь быть серьезной.

— Почему?

— Потому что этот чувак…он…русский.

— И? Это что-то меняет?

— Нет. Я просто хватаюсь за соломинку. Ну же, Хлоя.

— Я же не собираюсь замуж, Рок. Блин. Я просто рассказываю тебе о том, чем занималась в последнее время. Куда больше, чем ты рассказываешь мне.

Что, наверняка, к лучшему, иначе он бы каждый день рассказывал мне о новой девчонке. Нет, спасибо.

— Ладно, шоу начинается. Позвони мне позже.

— Эй, Рок…

— Да?

Я хочу сказать ему, что видела еще одну машину возле его дома, и что я знаю о сексуальных глупостях, которые творятся внутри, и как я понимаю его реакцию на нерешительность Эмбер. Я хочу сказать, что я здесь, если он нуждается во мне, но я боюсь, что всё закончится тем, что он скажет, что я могу всё изменить, если просто буду с ним.

— Ничего, — говорю я вместо этого. — Поговорим позже.

Вечером я гляжу на девушку в зеркале, смотрящую на меня. Я никогда не узнаю, кого напоминает мое лицо, но некоторые люди думают, что у меня мамино тело. Высокое, с формами, но бедра не округляют мою фигуру, ни о какой форме песочных часов и речи быть не может. Единственное мое преимущество, отличающее меня от мальчишки — довольно хорошая грудь. Не слишком большая, она выглядит хорошо в футболке. Моя настоящая мама была похожа на меня? Действительно ли я — её точная копия?

Я открываю конверт, который мама положила на кровать. Здесь некоторая информация о правильности выбора и чувства безопасности при пользовании услугами Adoption Florida, и памфлет о незапланированной беременности, ничего, что могло бы когда-нибудь помочь мне узнать, кто мои родители. Белые линии фар проходят через мои стены. Гордон здесь. Я бросаю брошюру обратно в конверт и прячу все это дело под матрас.

В обрезанных джинсах и футболке, с волосами, стянутыми в тугой хвостик, я уже выгляжу более по-девчачьи, чем обычно, но мое отражение, кажется, хочет большего. Висячие серьги помогут. Я никогда не ношу их; они мешают мне, когда я еду, но они действительно хорошо смотрятся с этим нарядом. Плюс, я думаю, что Гордону они могут понравиться, поэтому я их примеряю.

Раздается звонок. Я слышу, как мой папа идет по нашему старому сосновому полу, чтобы открыть. Я сижу на краю кровати и надеваю коричневые ботинки, милые, на шнуровке, которые я берегу для особых случаев. Я швыряю висячие сережки обратно на комод, полный всякого хлама, и вместо них иду с простыми золотыми гвоздиками, которые ношу с младенческого возраста.

Гордон и мой папа спокойно разговаривают в холле. Я не могу сказать, о чем они говорят, но представляю, что это весьма скучный разговор, так как мой папа ничего не знает о вступительных экзаменах, а Гордон ничего не знает ничего о рыбалке на дельфинов в открытом море.

— Красавица? — Папа зовет голосом, говорящим «Поторопись и прерви этот глупый разговор».

— Возвращайся вовремя.

Я звоню Року. Мне нужен адрес Эмбер, но я не испытываю желания сейчас с ним спорить, так что мне придется быстро завершить разговор.

— Эй, — отвечает он.

— Мне нужен адрес Эмбер.

— Угол 147 и Флорида Авеню. Тебе он зачем, для вечеринки? Я не знал, что ты идешь.

— Я иду только для того, чтобы взбесить её. А ты собираешься?

— Не планировал, но если ты идешь, тогда я тоже. Я должен показать ей, что она не имеет для меня никого значения.

— Но ведь она имеет. Постоянно. Меня это бесит.

— Меня это бесит, — он старается передразнить меня, но у меня не такой голос. — Почему бы мне не заехать за тобой? У меня есть кое-что для тебя.

— Нет, встретимся там. Я еще не приняла душ, — лгу я.

— Красавица! — снова зовет меня папа, и на этот раз я слышу, что кто-то идет по коридору. Это мама. Она мягко стучит.

— Я иду, — говорю я, как только ее голова проглядывает через дверь.

— Mi amor¹⁹, Гордон здесь, — говорит мама на выученном испанском, который звучит так же естественно, как и у папы. — Он очень милый, дорогая. И такой умный. Это почти пугающе.

Я держу телефон дальше от моего рта, чтобы Рок не услышал меня.

— Скажи ему, что я сейчас буду.

— Хлоя, подожди. Ты ведь не берешь с собой того репетитора? — задает вопрос Рок

— Увидимся на вечеринке, Рок. — Я машу рукой маме, чтобы она вышла. Она закрывает дверь. — Я предполагаю, что ты приедешь к концу?

— Берешь, куколка? Ответь мне.

— Пока, Рок, — прощаюсь я. — Скоро увидимся.

Я делаю медленный вдох. Он должен прекратить давать мне чувствовать укол вины. Я направляюсь в холл. Там стоят мой папа и Гордон, выглядя очень … выжидающими.

— Эй, готова идти? — Гордон явно рад меня видеть. Он надел ту же самую новую обувь, как на днях с джинсами и рубашкой Поло, но, по крайней мере, его волосы небрежно взъерошены, их небрежность, уравновешивает рубашку.

— Да, пошли.

Моя мама прислоняется к стене, наблюдая за сценой с глупой улыбкой, словно ее дочь никогда прежде не ходила на свидание.

— Не задерживайтесь допоздна, — просит она. Словно я не разъезжаю на Лолите каждую ночь.

— Не задержимся. — Гордон вежливо улыбается, но не передвигает ноги.

— Идём — тороплю я снова и дергаю его за рукав, вытаскивая из дома. Дверь захлопывается позади нас, и мы уходим.

Дом Эмбер определенно большой, гигантский дом в южно-колониальном стиле, построенный, когда Флорида-Сити ограничивалась районом Эверглейдс. У него деревянное крыльцо с колоннами, качелями и испанским мхом. Я почти ожидаю увидеть перед входом съемочную группу Унесенных ветром, приветствующих нас, но это остается только фантазией. Внутри дом скорее всего пережил полную перепланировку.

Я прокладываю путь, не зная толком, куда иду. Рука Гордона на моей пояснице ощущается хорошо. Он вроде как показывает, что мы находимся здесь вдвоем... или, может быть, Гордон чувствует себя не на своем месте, а это его жест безопасности. В любом случае, это приятно.

— Ты в порядке? — спрашиваю я сквозь звуки музыки.

— Угу.

Проходим ПедАндру, которые машут мне с любопытством. Я улыбаюсь им и сканирую помещение в поисках Рока. Пожалуйста, пускай он не станет меня смущать комментариями насчет ботаника, с которым я пришла.

— Отлично выглядишь, чика, — говорит Винс, когда видит меня, его глаза блуждают по мне. — Эй, бро, в чем дело? — обращается он к Гордону, предлагая ему руку для пожатия. Гордон берет её, и я начинаю чувствовать себя немного лучше. Возможно, он вольется. Возможно, план сработает.

Эмбер на кухне смешивает пина коладу. Винс подходит у неё со спину и вливает ей ром прямо из бутылки в рот. Прекрасно. Гордон явно наслаждается, что его теория вечеринок разворачивается перед самыми его глазами. Я ловлю выражение Эмбер, когда она смотрит на нас, и улыбаюсь ей. Если ты думаешь, что это интересно, подожди пока появится Рок и увидит тебя во всей красе.

Когда она вновь поворачивается к блендеру, я произношу губами «Где Рок?» Винсенту. Он пожимает плечами и затем целует Эмбер в щеку.

— Кто это? — Гордон выдвигает стул для меня, чтобы я села.

— Мои друзья Винсент и Эмбер. Это её вечеринка.

Нет смысла объяснять беспорядочность их отношений.

Он прислоняется к стене рядом со мной и изучает людей. Здесь уже около пятидесяти человек, а еще нет десяти.

— Странно, что я вижу этих людей каждый день, а на самом деле не знаю, что они собой представляют.

— Ну, ты бы мог поздороваться для начала.

— Они никогда не здороваются со мной, — протестует он.

— Возможно, ты мог бы быть мудрее и начать, — предлагаю я, хотя предполагаю, что он никогда так не поступил. Таков порядок вещей.

Музыка ревет из крошечных динамиков на компьютере. Рядом Александра и Педро ведут себя так, будто они единственные люди в комнате. Я делаю мысленную заметку, что не важно, сколько мне придется выпить на вечеринке, чтобы выпустить гормоны на свободу.

— Что тебе нравится в этих людях? — спрашивает Гордон. Я даже не могу разозлиться на него за то, что он снова говорит “эти люди”, потому что он говорит это так искренне, как будто он и, правда, не понимает, как можно жить по-другому.

— Гордон, открой глаза. Эти люди не отличаются от тебя. Они переживают, хотят иметь друзей, хотят преуспеть в жизни, любить…

— Но как они собираются добиться этих вещей, когда они пьяны?

— Они не всегда пьяны, дурачок. У них не самые хорошие оценки, как у некоторых, но это не значит, что они все время пьяны. На самом деле некоторые из них действительно хороши в той или иной сфере.

Например, Александра однажды станет великолепным тату-мастером, Педро обалденно играет на гитаре, Винс успешный предатель, и Эмбер должна быть хороша в чем-нибудь, иначе Рок не стал бы тратить столько времени на нее.

— Это зависит от твоего определения успеха.

— Ты прав. И я думаю, что успех — это быть счастливым.

Он ухмыляется. Слишком простой ответ для него.

— Хлоя, не будь легковерной. Да, счастье приходит во многих видах и формах, но по большей части, нужна определенная сумма денег, чтобы быть счастливым. Нужна хорошая работа, чтобы расслабиться по поводу денег, тогда ты можешь быть счастливым.

— Ох... — Я не могу сдержать стона. — Ты такой сложный.

— А ты такая прямолинейная.

Я смотрю на него большими глазами.

— Меня по-разному называли, но никогда прямолинейной.

Я наблюдаю за танцующими людьми на террасе, думая о том, что он сказал, но я не уверена, что в этом есть смысл для меня.

— Мои родители никогда не спорят о деньгах, потому что они выбрали более простую жизнь. Может быть, если бы они хотели дом получше, и не могли бы себе это позволить, деньги были бы источником стресса, но они не хотят этого. Как и я. Ну, может, это как-то и говорит о прямолинейности.

Я толкаю его в бок локтем.

— Ой! — он вскрикивает. — Хорошая речь, ты права. Понижение стандартов может помочь, что, в сущности, и сделали твои родители. Мы могли бы жить за счет земли, как нудисты. И всё же, почему ты со мной? Ты могла бы быть с любым из этих парней. — Он жестикулирует в сторону друзей Эмбер и Винсента.

— Я могла бы задать тебе тот же вопрос, Мальчик-Мозг. — Я поворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза. — Если высокие стандарты равны счастью, тогда почему ты со мной, здесь, в этой помойке неполноценных людей? — Я жду громкого возражения. Оно напрашивается, чтобы защитить целостность его взглядов.

— Я не хотел разозлить тебя, Хлоя. — Гордон берет мою руку и кладет ее вокруг его талии. Смелый шаг на незнакомой территории. Я люблю эту его сторону. — Это просто разговор.

Если так проходят типичные разговоры на вечеринках Гордона, неудивительно, что он всегда в стрессе.

Я бы подумала об этом дольше, но очень знакомый человек с зелеными глазами и красивыми губами только что появился слева от нас. Позади Рока Нуньеса друзья Эмбер смотрят на него, словно должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Но Рока не волнуют Эмбер или Винс.

Рок смотрит на меня, а затем на Гордона, и у меня ощущение, словно время еще более замедлилось. Есть что-то едва видимое в его лице — обида или ревность — как будто Гордон серьезно портит его имущество. Но это выражение так же быстро исчезает.

— Хлояяяяяяяяяя... — Он чересчур рад встрече, поднимая руку, чтобы я дала ему пять.

— Странно встретить тебя здесь.

Мы хлопаем друг другу и я наклоняюсь, чтобы обнять его.

— Да, что ж, я должен был увидеть это сам.

— Увидеть что? — Я думаю он имеет в виду Винса и Эмбер, но сразу же жалею, что спросила.

— Ничего. Ничего, — говорит он. В воздухе чувствуется напряжение. — Вечеринку, конечно. Красивые люди! — Он жестикулирует широкими руками вокруг себя.

— Рок, это Гордон. Гордон, мой лучший друг, Рок.

Я удостоверяюсь, что упомянула «лучший друг», чтобы успокоить Рока в случае, если он чувствует себя посмешищем. Я также бросаю взгляд на кухню, чтобы посмотреть, что делают Эмбер и Винс. Они делают вид, что не замечают Рока, но очевидно, что они о нем знают, потому что упорно избегают зрительного контакта.

— Бро. — Рок берет Гордона за руку обеими руками и трясет, как будто они лучшие друзья. Затем вытаскивает сложенную бумажку из кармана и протягивает ее мне. — Я сохранил это для тебя.

— Что это? — Я размораживаю бумажку. Это страница из журнала. С одной стороны реклама телескопов. С другой — короткая статья «Понижение Плутона».

— Увидел это в одном из журналов моего папы, — поясняет Рок. — Я подумал, ты захочешь прочитать.

— Круто. Спасибо.

Я одариваю Рока своей лучшей улыбкой. Гордон наклоняется, чтобы взглянуть.

— Де-планетизация Плутона, — объясняю я ему.

— Де-планетизация?

— Да. — Я не утруждаюсь объяснениями моего выдуманного слова. Либо он понимает, либо нет.

— Де-планетизация. — Рок смеется. — Хорошо.

Он обходит меня с другой стороны, чтобы взять арахис со стола позади меня.

— Что с тобой? — Я шепчу. Его улыбка почти идеальная, но глаза у него тусклые. Он же, надеюсь, не зацикливается на той душевной второй половинке, о чем мы говорили? Как будто, я бы влюбилась в своего лучшего друга, клише всех любовных клише. Ну же, Рок!

— Ничего, малышка. Почему что-то должно быть не так? — Он улыбается другой фальшивой улыбкой и оставляет поцелуй на моей щеке.

— Я не знаю. Возможно, потому что это дом Эмбер, вы вновь расстались, и ты нервничаешь, что в две и две десятых секунды ты можешь увидеть ее и Винса вместе.

Я вижу Винса, нюхающего шею Эмбер на кухне.

— Хэй, что ты собираешься делать? — Он пожимает плечами так естественно, что я не могу понять, либо ему плевать, либо Рок снова играет. — Извини меня. — Он проходит мимо Гордона, кладя руку на его плечо. — Повеселитесь ребята. — Затем он уходит.

Он переусердствовал, изображая счастье. Он злится? Я знала, мой совместный выход с Гордоном странен для него, но он не имеет права злиться. Он когда-нибудь думал о том, как я себя чувствую, когда он с сотней разных девушек? Нет. Так что ему просто лучше привыкнуть, и быстро.

На столе стоит миска шоколадных батончиков. Я хватаю один.

— С тобой все в порядке? — спрашивает Гордон, схватив другой для себя. — Ты сказала, что он твой лучший друг, но он ведь не бывший парень?

Я смеюсь немного громче:

— Рок? О Боже, нет, нет, нет. У меня и Рока не такие отношения. Чёрт, нет.

Я снова смеюсь.

— Ты уверена? Он не выглядел слишком счастливым, увидев меня здесь.

— Пфф, пожалуйста. Рок никогда не рад видеть меня с кем-то, кто делает меня счастливой. Я думаю, это негласное правило лучшей дружбы. Знаешь, ты никогда не захочешь увидеть, что твой лучший друг совершенно счастлив без тебя из страха, что он или она больше не будут в тебе нуждаться.

— Ты говоришь, что я делаю тебя счастливой?

— Конечно, Гордон. А я тебя? — я дарю ему сексуальную улыбку.

Я смотрю, как Рок вливается в вечеринку снаружи, вопя и крича. То, как люди реагируют на него, всегда поражает меня. Как фронтмен горячей группы, он работает на толпу, у него даже поклонницы имеются.

— Пойдем ненадолго на улицу. — Я слезаю с табуретки и тяну Гордона за руку. — Здесь становится жарко.

Он следует за мной через двор, мимо парня, строящего пирамиду из шести человек, мимо бочонка и бамбукового факела к большому дереву на заднем дворе Эмбер. Я сижу, прислонившись к дереву, и начинаю распаковывать карамельную плитку. Гордон наклоняется ко мне, и я останавливаюсь, чтобы позволить ему поцеловать меня, а в это время шоколад тает между пальцев.

— Я давно хотел это сделать.

— Я тоже.

Я кормлю его куском шоколада. Его губы касаются моего пальца, и это посылает дрожь к моему животу.

Мы остаемся снаружи около часа, и я забываю обо всем остальном, кроме слов и смеха Гордона, его губ напротив моих. Во время одного из наших долгих поцелуев, он оборачивает руку вокруг моей талии и массирует мою поясницу. Основная часть меня хочет, чтобы он пошел дальше и захватил рукой больше, но для этого мы должны покинуть вечеринку. И словно он услышал мои мысли, Гордон наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Готова идти?

Глава 15

Дорога через Флорида-Кис столь же опасна, как и прекрасна. Сейчас намного больше туристов, чем когда дорога была построена, так что демоны скорости, привыкшие ездить со скоростью девяносто миль в час на магистралях, расстроены из-за медленного потока на островах. Это молчаливые приветствия местных. Ты во Флориде-Кис. Успокойся.

Сет видел довольно много аварий на этих дорогах, когда я была маленькой, в основном, паровозик из трех или четырех машин, случайно сбитый велосипед или машину, свалившуюся с моста, когда там была одна полоса в каждую сторону. Пробег Покера, ежегодное паломничество тысячи мотоциклов через Флориду-Кис, всегда приводит, по крайней мере, к нескольким смертельным авариям.

Так что, даже если у меня больше шансов, что в меня попадет молния, чем я попаду в аварию, мои родители всегда говорят мне держаться подальше от Флориды-Кис, когда я разъезжаю на Лолите. Но поскольку БМВ Гордона и Лолита это две разные вещи, мы направляемся к цепи островов по US-1.

Машина Гордона исключительно аккуратна внутри, за исключением нескольких учебников брошенных на заднем сидении. Между его местом и центральной консолью почтовый конверт, вероятно, другое заявление в колледж, куда необычайно трудно попасть. Его iPhone аккуратно прикреплен к приборной панели с резинкой, как его GPS. Психоанализ выявил бы очень скучного человека за рулем, но я заметила, что невротикам приходится быть настолько опрятными. Невротики поражают меня.

— О чем ты больше всего беспокоишься? — спрашиваю я.

Его взгляд перемещается между дорогой и зеркалом заднего вида. Отражение фар в зеркале отмечает контуры маски для сна на его лице в противовес синякам под глазами.

— Каждый день по-разному.

— Что это сегодня?

Целых пять секунд тишины.

— Ты.

— Что?

Его пальцу танцуют на руле.

— Я не уверен.

Он не уверен. Я смотрю прямо. Мы оставляем приглушенный свет Ки-Ларго за спиной и поворачиваем налево на боковую дорогу, которая ведет к частному пляжу. Я заезжала сюда один раз с Сетом и его друзьями, чтобы порыбачить.

Не стоило спрашивать его об этом? А я сама знаю, почему он меня волнует? Я не успела продолжить мысль как он заговорил:

— Я не это имел в виду. Что я имею в виду, что каждый день за последние три недели я думаю только о тебе. Не то чтобы у меня не было хорошей причины для таких мысле й. Ты…потрясающая. — Его пальцы решительно взлетают с руля. — Но у меня есть и другие дела, которым я должен уделить внимание, и они оказались отодвинуты на задний план.

Я убираю несколько ворсинок с моих джинсов.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Мне нужно подготовиться к тесту Руни, но вместо этого я пошла на вечеринку. Теперь я катаюсь по округе с тобой.

Он поднимает брови.

— Тогда я плохо на тебя влияю. Я должен отвезти тебя домой.

Я мягко смеюсь.

— Гордон, ты не можешь плохо на меня влиять, и я не хочу ехать домой. — Вот, я сказала это. Я сглатываю настолько тихо, насколько возможно. — Куда мы едем, в любом случае?

— Куда-то.

Дальше по этой дороге нет ничего, кроме пары домов и причалов. Ещё мангровые леса и места для рыбалки.

— Туда, где тебе понравится.

Он игриво улыбается.

Мы едем в абсолютной тишине, и я понимаю, что если бы я была в машине Рока, мы бы слушали музыку на всю громкость, и приходилось бы перекрикивать шум. Но тишина с Гордоном позволяет сконцентрироваться и подумать о многом, в частности о том, ради чего мы покинули вечеринку.

Он оторвался от поцелуя и прижался лбом ко мне. И хотя мне безумно понравилось, как его голос опустился на несколько тонов, когда он сказал «Готова идти?», я ответила «Нет, если у тебя есть дела поважнее», потому что, если он считает, что слоняться по дому важнее, чем быть со мной, тогда нет. Я бы лучше осталась и провела время с Роком. Взгляд Гордона был теплый, а слова точными: «Тогда пошли».

Я действительно увлеклась Гордоном, больше чем кем-либо, хотя знаю его всего лишь пару недель. Но некоторые люди просто чувствуют подобное. Я полностью влюбилась в него в кратчайшие сроки. Мне нужно было почувствовать себя сумасшедше-счастливой, а у него есть какая-то сумасшедше-счастливая власть надо мной.

Гордон сворачивает на гравийную дорожку и медленно едет, пока не находит лазейку в мангровых зарослях. Там небольшой пляж, всего на пару машин. На таких пляжиках люди в течение дня ловят рыбу прямо с берега, закатав по колена джинсы. Но сегодня нет никого.

Гордон паркует машину, выключает двигатель и открывает свою дверь. Дыши, Хлоя. Я открываю дверь, соленый воздух опьяняет меня. Гордон закрывает дверь и обходит автомобиль спереди. Он прыгает на капот, что в начале шокирует меня. Но если он не боится поцарапать краску, тогда и я тоже. Я обхожу машину и усаживаюсь рядом с ним, обнимая колени.

Двигатель охлаждается, но капот еще горячий. Волны надвигаются на пляж, разбиваются и вновь возвращаются в темный океан. Майами осветляет небо на северо-востоке. А впереди и на юге... оно черное, даже чернее черного. Звезды намного ярче здесь, чем дома. Я не думала, что такое возможно. Орион супер четкий. И Телец, и, конечно, Кассиопея, далеко позади нас. Гордон прав, это место мне нравится. Такую луну в другую ночь нигде не найти. Я скучаю по ее уверенной улыбке. Я смотрю на лицо Гордона, нервное и отчужденное, и осознаю, что ему нужно ещё больше уверенности, чем мне.

Я откидываюсь на спину и беру его за руку, утягивая за собой. Так легче расслабиться, когда нам есть за чем наблюдать, и звезды предоставляют отличный вид.

— Гордон?

— Да?

— Почему мы здесь?

Я знаю почему, но мне нравится слышать признания Гордона снова и снова, его слабости. Мне приятно, что я тому причина, что я вывожу его из равновесия. Каждому нужен кто-то, кто может вывести его за пределы его мира. Моя мама способна отрывать глаза моего папы подальше от телевизора. Я хотела бы думать, что я сейчас отрываю глаза Гордона от учебника.

— Мы здесь, потому что… — Он смотрит на небо приблизительно минуту, затем поворачивается на бок, поддерживая голову рукой. — Ты любишь пытать меня, верно?

Я поворачиваюсь к нему. Его тело гораздо больше моего, что прекрасно, учитывая мой вес.

— Да, но серьезно…не думаешь ли ты, что это странно? Ты и я?

Он кладет руку на мое бедро, и одним резким движением, тянет меня к себе, пока наши тела не соприкасаются. Мое дыхание останавливается, моя нога нервно дергается.

— В действительности, нет, — отвечает он. — Чем больше я об этом думаю, тем больше ощущаю, что должен быть здесь. Как будто судьба привела нас сюда.

Он не моргает или вздрагивает или делает что-либо, что могло бы указать, что он шутит. Он серьезен. Я не знаю, что сказать. Я не представляла Гордона парнем, который верит в судьбу.

Его лоб касается моего и его глаза закрываются. Я тоже закрываю глаза.

— И ты веришь в такую судьбу, Гордон? — Вопрос Рока на миллион долларов.

Я чувствую его мягкое дыхание на своем лице.

— А ты нет?

— Да

Это правда. Я верю. И большая часть меня хочет нырнуть и не бояться полюбить его. Возможно, я могу заглушить печаль последних нескольких месяцев чем-то новым и сильным. Но другая часть меня говорит, что это слишком много, чтобы думать об этом сейчас, лучше подумать об этом позже.

«Позже может не быть». Я почти слышу слова Сета: «Главное то, что сейчас».

Но если меня ранят, Сэти? Кого мне винить?

— Так пусть судьба тогда и решает, — произносит Гордон. Я делаю глубокий вдох и позволяю его губам коснуться моих. И это начинается.

Очень контролируемый и в то время неконтролируемый танец, как будто какая-то другая сила управляет нами. Все происходит медленно, руки и рот, мягкий язык и раскачивающиеся мысли. Задранные рубашки, ощущения мышц под ними, его живот, мой, его руки направляются вниз по моей спине, а потом обратно, касаются волос. Я чувствую себя красивой, очень красивой. Волны повторяют наши движения, ритмичные, всепоглощающие, но спокойные, контролируемые приливами. Я чувствую, что звезды пульсируют над нами, хотя мои глаза закрыты. Дальше, дальше, мы движемся всё дальше по спирали, по пути наших инстинктов, но это уже не важно.

Потому что я этого хочу. Сегодня мы не два разных человека. Мы не Моторная девчонка и не Мальчик-Мозг. Мы это мы. И я больше не чувствую себя так, словно только встретила его. Я чувствую, словно знаю его всю свою жизнь, но это невозможно. Или нет. Может, и знаю. Я никогда не узнаю, пока не придет мое время, и я не выучу все вопросы вселенной. Но сейчас я хочу разделить себя с ним. Я хочу взять от него так же много, как хочу ему отдать. Я хочу почувствовать связь.

Я это заслуживаю.

Неважно, заслуга ли это феромонов или же это правильный путь, но это правда.

Я заслуживаю того, чтобы чувствовать себя счастливой снова.

Я никогда не просила боли.

Гордон останавливается и откидывается назад, его глаза спрашивают меня:

—Ты в порядке?

Он проводит большим пальцем над моими ресницами, смахивая слезы, а я даже не знала, что они там были.

— Да.

Его пальцы убирают мою длинную челку от лица. Его глаза как будто говорят, что все хорошо. И тогда его теплый рот снова на моем, и мир вокруг нас смывает в море.

Глава 16

В воскресенье утром солнце просвечивает сквозь ту же самую маску для сна, что была у меня со времен детства. Я проверяю свой будильник в виде Санты, разъезжающего на мини Харлее. Уже полдень. Как же мне удалось заснуть надолго, не будучи разбуженной ребенком? Мой папа наверняка дома и помогает.

Я тру свои глаза. И вспоминаю прошлую ночь.

Я и Гордон.

На капоте его машины.

Под звездами, под шум воды.

Неверосхитительные (Невероятно-восхитительные) события, что были на самом деле. Не прибегая к полной связи, такой как разговор. Я улыбаюсь. Действительно, неверосхитительные.

Мой телефон нетерпеливо вибрирует на ночном столике и падает на пол, но я не беру его. Я лежу очень тихо, размышляя. И, боже мой, мне есть о чем подумать. И как я могу учить что-то сегодня, тем более предмет, который я завалила, с таким количеством мыслей, прыгающих в моей голове?

Руки Гордона, его рот, тело… незнакомое для меня прежде и знакомое сейчас. Делала ли Сабина половину из тех вещей, которые мы с Гордоном делали прошлой ночью? Почему я не могу представить их вот так?

Я хочу позвонить ему, но он скорее всего спит. Я стараюсь представить его в своей комнате, и понимаю, что никогда не видела его в его доме, и вдруг во мне просыпается необходимость увидеть его ближний круг, его дом и комнату, встретиться с родителями. Сумасшествие.

Когда я проверяю телефон, вижу сообщение от Рока в два часа ночи: НУЖНО ПРОКАТИТЬСЯ, ПОЗВОНИ МНЕ. Черт. 02:03? Я сидела в машине Гордона возле моего дома, прощаясь. Я смутно помню жужжание своего телефона, и я была слишком взволнована, чтобы проверить его после нашего последнего поцелуя. Я уверена, что он уехал домой. Рок не испытывает недостатка в друзьях.

Я выбираю имя Рока в телефоне, останавливаясь, чтобы подумать, что я хочу сказать. Что сказать? Что, возможно, я влюблена? Что Гордон не такой неудачник, каким, возможно, Рок его считает, что он на самом деле, милый и чуткий? О, да, это будет просто здорово. Милый. Чуткий. Любимый. Року это так понравится. Нет.

Я нажимаю на вызов и жду. Он не отвечает. Я пытаюсь снова и на этот раз он поднимает трубку.

— Сейчас самое время, чёрт возьми.

— Теперь ты знаешь, как я себя чувствую, когда звоню тебе несколько дней, а ты не отвечаешь.

— Это другое. Я парень. Ты девушка…

— Серьезно? А я и не догадывалась.

— Я беспокоился. Ты должна отвечать на телефон.

— Хорошо, я поняла. Я беспомощная девушка. Ты самодостаточный парень. Можем мы пропустить это, дедушка? — Затем добавляю: — Что случилось?

— Ничего. Я позвоню тебе позже. Пока, — говорит он саркастически и кладет трубку. Я снова звоню ему, но он не берет трубку. Я звоню более шести раз, и он так и не отвечает. Его уровень зрелости, или её отсутствия, поражает.

Наконец, мой телефон вибрирует. Я бегом хватаю его, чтобы увидеть сообщение от Рока:

— Разве тебе не нужно звонить своему парню вместо меня?

— Я просто перезванивала тебе, дурачок.

Не проходит и минуты.

— Не слишком ли поздно?

— Извини, не видела твое сообщение до этого времени.

— Конечно, не видела. Ты была слишком занята со своим репетииииитором.

«Репетииииитор»?! Я хлопаю свой телефон несколько раз.

— Да, я была занята, это проблема?

Приходится немного подождать. Мой телефон жужжит.

— Нет, как и всегда.

— Бред. Скажи мне, что не так?

— Ты так сильно любишь его???

— И? Что-то не так?

Я знала. Знала, что он поведет себя именно так.

— Просто забей, Хло. Забей…

— Это ты забей, идиот.

Ничего. Я жду и жду и пытаюсь снова позвонить, но ничего. Долбанные нервы. Он не имеет права злиться на меня. Он всегда ведет себя так, словно влюблен в меня, как только с кем-нибудь расстанется. Как я должна знать, что он действительно это имел в виду той ночью возле пристани? Кроме того, это я мирилась с ним, вечно не отвечающим на мои звонки и уворачивающимся от девушек налево и направо.

— Но ты ведь никогда не видишь, чтобы я ревновала! — кричу я в пустоту.

— Хлоя? — зовет мама из своей спальни.

Чепуха.

— Да, — мямлю я.

— Подержи, пожалуйста, малыша Сегана, пока я помою тарелки.

— Просто положи его, — отвечаю я раздраженно, удивляясь своему тону. Я редко говорю с мамой таким образом. — Он должен привыкнуть, — продолжаю я мягче. Он действительно должен к этому привыкнуть. Или он станет капризным. Мы же не ходим очередного Рока в этом мире?

Я пинаю сумку для учебников напротив компьютерного стола. Хорошо бы спуститься в гараж и взять Лолиту в долгую поездку по болотам, ведь я никуда не выезжала на ней вчерашним вечером. Но сначала мне надо пойти присмотреть за младшим братом. Я точно не доберусь до учёбы на этих выходных. Я закрываю глаза и делаю глубооокий вдох, медленно считая до десяти и очищая голову от мыслей.

· Рок, ты придурок…

· Я завалю этот тупой предмет и потеряю последнюю совместную частичку Сета и меня…

· Ты все еще придурок, но сейчас мне жаль…

· Гордон, я никогда не могла представить тебя таким…

· Я не могу дождаться, чтобы увидеть тебя снова…

· Если судьба позволит…

· Малыш проснулся и плачет…

· Бедняжка…

· Нужно пойти и взять его…

·

Мой телефон на полу снова жужжит. Сердце вновь начинает биться. Я просто прочитаю, но не буду отвечать.

Нечего сказать. Мы просто друзья, ты и я, ты ничего не ищешь за пределами этого мира, помнишь???

Гррр…

Всё равно придурок.

Глава 17

Я ждала и ждала целый день. Если телефон Гордона не умер, как и его компьютер, и его не взяла в заложники группа бешеных обезьян, он должен был уже позвонить. Мне нужно поговорить с ним, чтобы он смог объяснить, как поведет себя давление пара в среде концентрированного растворителя. Ладно. Я просто хочу услышать его голос.

Я смотрю на телефон. Ты позвонишь. Гордон, я знаю, ты меня услышишь. Пожалуйста, позвони, чтобы я могла знать, что у нас всё в порядке. Мне нужно знать, что ты не игнорируешь меня. Позвони…позвони…

Мой телефон звонит. Нет.

Вздоооооох.

Итак, как мне использовать отношение между осмотическим давлением и молярностью раствора, чтобы предсказать молекулярный вес растворенного вещества? И как же, Лолита? Покупая кусочек всемирно известного пирога с фруктами «Рикардо»? Какая ты умница! Тогда поехали!

Лолита помогает мне добраться до разных мест. Не только в «Рикардо» или в школу, но также и далеко, далеко отсюда. Например, вместо того, чтобы корпеть над учебой в моей комнате, она снова привела меня к лодочной пристани Мёрфи, где я старательно дожидаюсь, пока в моей жизни всё встанет на свои места.

Что, возможно, мне стоит прекратить и начать становиться счастливой самостоятельно.

Но как? Я не могу заставить Гордона позвонить мне, и я не могу внезапно стать умной и сдать химию. Единственное, что я могу, это достать сложенный кусочек бумаги из кармана джинсов и посмотреть, что это. «Понижение Плутона», статья, которую Рок дал мне прошлый вечером. Знаете, когда Рок не ведет себя как лошадиная задница, он может быть весьма дальновидным.

Я читаю статью и поражаюсь, как быстро меняется этот мир. Мы изучаем предметы в школе, которые позже оказываются опровергнуты, например, Колумб в действительности не открыл Америку, а Плутон собирается получить статус карликовой планеты только потому, что меньше пяти процентов мировых астрономов так считают. Я задаюсь вопросом: почему мы привыкаем к чему-то, когда ничто не постоянно? Даже люди. Почему мы должны открывать дорогу к нашим сердцам для них, когда однажды они умрут?

В общем и целом, довольно глупо об этом думать, но это правда. Почему мы должны инвестировать наше время и нашу энергию в людей, если, в конечном счете, они не собираются ошиваться поблизости? А именно: зачем мне приносить себе больше боли, пытаясь определить местонахождение моей биологической матери? Она не хотела меня тогда; она не захочет меня и теперь. Мне просто хочется удовлетворить свое любопытство, разве это достаточно важная причина?

Возможно.

Вдалеке темно-серые облака медленно клубятся. Поднимается ветер, и увидев траву, исполняет ветреный балет. Неважно, как сильно я стараюсь, я не могу понять этот чертов учебник по химии. Я продолжаю читать тот же абзац снова и снова. Мой карамельный пирог не вдохновляет меня, как я на это рассчитывала. Я снова пытаюсь позвонить Року.

— Да? — отвечает он хриплым и сонным голосом.

— Э-э, привет, не ты ли незрелый болван, который только на других наговаривает, но не желает ничего слышать о себе?

— По-разному. Это ли секси-байкерша, которая думает, что репетитор — это ответ на ее ночные молитвы?

— Мы только пришли на вечеринку вместе, Рок. Подумаешь.

Я легко могу представить его лежащим на спине в своей кровати, руки позади головы. Что, если с ним кто-то еще?

— Только вечеринка? Только поэтому ты не звонила мне до утра? Кого ты обманываешь, Хлоя? Кроме того, ты была более наряженной, чем ранее. Я иногда туплю, но не настолько.

— Прекрасно. Может быть, он на самом деле мне нравится. Но хреново то, что я не уверена, что могу сказать тебе об этом. Ты меняешь наши отношения, и мне это не нравится.

— Ты можешь рассказать мне что угодно. Ты это знаешь.

— Нет, не могу. Потому что ты будешь ревновать и говорить смущающие вещи.

— Почему бы тебе не испытать меня? Ты не дала мне шанс оправдаться.

Я вздыхаю в трубку.

— Ладно, давай попробуем. Гордон не эгоистичный придурок, которым ты его считаешь. Он невероятно добр ко мне, хотя мы ругаемся иногда. Он другой, и он мне нравится. Вот.

Я жду.

— Другой. Точно. Хммм. — Я слышу телевизор на заднем плане и его низкий, убеждающий смех. — Тот парень не заботится о тебе так, как ты думаешь, Хло. Парни, как он… что-то для них всегда имеет приоритет. Но продолжай рассказывать… Ты милая, когда наивная.

— Видишь? Я знала, что ты не сможешь. И ты не тот, кто вправе так говорить. Все твои свидания проходят со шлюхами, как Эмбер.

— Оу, я хочу шлюх. Я сомневаюсь, однако, что ты в активном поиске мудаков.

— С чего ты взял, что он мудак?

— Видишь, ты признаешь это.

— Ах! Ты поверхностный. Некоторые могут сказать, что ты мудак.

— Мне плевать, что кто-то может это сказать. Ты бы так сказала?

— Нет, — отвечаю я быстро. Не сказала бы. Уверена, некоторым сложно понять Рока, но если однажды уяснить, что он ни над кем не издевается, и что девушки, которых он цепляет, так же заинтересованы в нем, как и он в них, трудно назвать его мудаком. Он не обманывает никого и единственный человек, которому он причиняет боль, это он сам.

— Что ж, рад слышать, что я еще рассчитываю на твою лояльность, — говорит он. — Но если ты спросишь меня...

— Чего я не...

— Ты все еще не должна встречаться с тем чуваком. Ты должна быть со мной. Поскольку, по крайней мере, ты будешь знать, где ты в моем списке приоритетов — номер один, детка.

— Конечно, ты так сказал, потому что неисправим.

— Спасибо, и ты горяча.

— Заткнись. Когда ты поможешь мне отремонтировать мотоцикл? — спрашиваю я, меняя тему.

— Когда хочешь. Я всегда здесь.

— Да, но никогда один, поэтому ты должен прийти к моему дому.

Внезапно, я слышу хруст гравия позади меня, с дороги. Я быстро сажусь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть. Вижу Лолиту, и больше ничего. Трава и кустарники загораживают обзор.

— Что ты делаешь? — спрашивает Рок, зевая.

— Ничего. Мне пора.

— Окей.

Там наверняка какое-то транспортное средство. Мое сердце немного ускоряется. Никто никогда сюда не приезжает. Может быть, Гордон?

— Рок, я тебе перезвоню.

— Пока. — Он вешает трубку.

Я закрываю телефон и встаю, чтобы получше рассмотреть.

— Эй!

Дверца машины захлопывается. Галька хрустит под ногами, и впервые за все время, что я прихожу сюда, я чувствую себя незащищенной. Зря я прервала разговор с Роком.

— Эй! — отзывается мужской голос — Кто там? — мужчина появляется сквозь высокие травы в красном поло с белыми буквами и логотипом, карандаш за ухом. Кто посмел вторгнуться в мое убежище?

Я не отвечаю. Сердце стучит в моих ушах. Он выглядит на двадцать с чем-то, каштановые волосы под бейсболкой с окаймляющим рисунком.

— Ты в порядке? — спрашивает он, оглядываясь, словно кто-то еще может быть со мной.

— Да. Я просто делаю домашнюю работу, — отвечаю я, указывая на книгу. Зачем я ему это говорю? Я не должна объясняться перед незнакомцем.

— Твой? — Он показывает на Лолиту.

— Да.

Пауза. Растерянный взгляд. Он кивает, проверяет Лолиту, затем оглядывается на меня, как будто пытаясь соотнести гонщика с мотоциклом. Пожимает плечами.

— Круто. Мы просто собираемся здесь провести измерения. Тебе не придется уезжать.

— Какие измерения?

— Имущество, удобства, весь лот.

У меня в животе сворачивается тугой узел.

— Зачем?

Он поворачивается и смотрит на старый дом Мёрфи с разбитыми окнами и наклоняющимся забором из связанных цепей.

— Тут разруха. Это все нужно снести и восстановить.

— Что вы имеете в виду? Почему?

Кому нужна земля в глуши?

Окружной работник выглядит раздраженным на меня. Видимо, ничего неожиданного, что кто-то хочет переехать сюда, поближе к устью. Я пытаюсь представить того, кто мог увидеть этот район на карте и решить, что ему это место нравится так же сильно, как и мне. Был ли он здесь? Я никогда никого не видела.

— Земля была продана с аукциона. Вы не сможете болтаться здесь слишком долго. Мы, наверное, начнем в ближайшее время.

— Что? — спрашиваю я, слыша панику в своем голосе. Куда я должна идти? Это мое место! — Кто купил? — требую я, чувствуя себя ужасно.

— Округа? Частный собственник? Я не знаю, кто. Я здесь просто для измерений. — Он машет, обозначая конец нашего разговора и направляется обратно в свой грузовик. Больше голосов. Больше мужчин, чтобы украсть мою пристань со своими измерительными лентами и блокнотами.

Я не могу в это поверить. Никто не обращал внимания на это место многие годы. Я смотрю на воду, пытаясь вообразить новую семью переезжающую на эту землю, полностью разрушая дом Мёрфи, чтобы построить другой дом с террасой и причалом для лодок. Мне больше не будут здесь рады.

— Сколько у меня времени? — обращаюсь я, но мужчина направился в другую сторону участка. Облака уже почти над головами, а воздух пропитан влажностью. Облака будто говорят: пора двигаться дальше. Пора уходить.

Но я не уйду.

Меня в этом году уже просили отпустить и идти дальше.

Это мое место, мое убежище. Так что бульдозеру придется переехать меня, а затем убрать моё расплющенное тело, чтобы разлучить меня с собственностью.

Глава 18

День теста.

Проблема в том, что я не могу перестать думать о разрушении дома Мёрфи. Я просто вижу, как деревянные доски расщепляются в куче хлама под металлическими челюстями. Я чувствую себя изнасилованной, как мама могла бы чувствовать, если бы моя биологическая мать неожиданно пришла в наш дом, требуя, чтобы я была с ней. Было бы у неё на это право? После того, как мама любила меня больше, чем кто-либо другой?

Воспоминания о блаженной ночи в субботу не помогают. Я пытаюсь сосредоточиться, стряхнуть с себя мысли, но часы мистера Руни уж больно громкие, и я не могу сосредоточиться.

Сегодня мистер Руни надел розовый лабораторный халат. Он напоминает перевернутую сахарную вату на бумажной палке из-за седых волос, торчащих на затылке. Из-за проблем со зрением он выбрал Александру в качестве наблюдателя, так она начнет свой тест, когда мы закончим. Она сидит на специальном стуле, бдительная и безразличная одновременно. Она недоботаник, то есть она самая умная в классе, но в то же время у нее есть друзья и репутация, которой она дорожит, так что она не собиралась стучать на любого списывающего. Педро дразнил её сексуальными рожицами, пытаясь рассмешить.

В моем тесте непонятные символы смеются надо мной. Ха! Говорят они. Ты забавная Хлоя Родригез, ты думала, что могла посетить вечеринку, почти заняться сексом на капоте машины, прокататься на Лолите большую часть воскресного вечера, и все еще верить, что сможешь сдать тест в утро понедельника. Ты глупая девчонка!

Некоторые из тайных символов не смеются. Некоторым из них я нравлюсь, и они вполне понятны моим жалким мозгам, но их недостаточно, и сегодня меня точно ожидает академический провал. Но я не скажу родителям. Я найду способ сдать эту работу, даже если мне придется надеть крошечный лабораторный халат, гольфы и косички, чтобы добиться хорошего расположения Руни.

Кошмар. Я не могу поверить, что только что думала об этом.

Хотя, если будет нужно, я так и сделаю.

Я выбегаю из класса Руни и делаю глубокий выдох, затем спускаюсь по ступенькам на второй урок по английскому. Но вместо того, чтобы повернуть направо, как обычно, я поворачиваю налево, выбирая дальний путь, чтобы избежать класса крестной. Последнее, что мне сейчас нужно, так это услышать от нее, как прошел тест.

В холле я останавливаюсь, прислоняюсь к стене и позволяю фактам медленно проникнуть в мое сознание. У тебя есть полтора оценочных периода, чтобы вытянуть балл на тройку. Что означает, что мне нужно получить пять или четыре за каждый тест остальные четыре месяца, если я хочу сохранить Лолиту. За каждый тест!

Я обречена, как утка во время обеда крокодила.

Я вижу Эмбер, мчащуюся в гневе по коридору. Ее преследует Винс. Он догоняет ее и пытается обнять за плечи, но она ударяет его локтем в ребра. Ауч. Уже неприятности в раю? Я сканирую коридор в поисках Гордона. Вернется ли он к прежнему Гордону, ведя себя так, словно я трачу его время? Мне интересно, так как он не позвонил мне вчера. Мое сердце делает сальто, кульбиты, повороты и прыжки просто от этих мыслей.

Я ухожу из коридора и быстро направляюсь в класс. Затем я вижу Гордона, разговаривающего с миссис Х. в холле А. Она кивает и улыбается ему во время разговора. Это потрясает меня, как Гордон умеет находить подход к учителям. Нужно ли ему вообще стараться? Или у него всегда есть карт-бланш?

Я стою напротив колонны, приготовившись к моменту, когда он повернется и заметит меня. Я буду улыбаться и ждать. Мяч на его поле.

Миссис Х гладит его по руке — хороший мальчик — ещё немного кивает и разворачивается в свой класс. Она машет пока-пока и исчезает в кабинете. Гордон улыбается, явно довольный еще одной успешной учитель-ученик беседой, затем смотрит на часы. Он поворачивается и начинает идти в обратную сторону от того места, где я стою.

— Псс, — подзываю я его.

Он смотрит через плечо с сумасшедший-на-миссии лицом и замедляется. То, как он это делает, заставляет меня чувствовать, что я удерживаю его от более важных вещей. Я отодвигаю эту идею в сторону.

— Привет, Хлоя, — здоровается он, пробегая рукой по волосам. Он посылает мне слабую улыбку. — Прости, я не позвонил тебе вчера. Меня задержали дома.

— Всё в порядке. Я знаю, у тебя тест по алгебре сегодня.

— Да. — Он неловко делает паузу.

Ты собираешься упомянуть субботнюю ночь? Мы, отчасти, обнажили там наши души, Гордон.

— Что насчет твоего тест по химии? Как ты справилась? — спрашивает он.

— Я думаю, что хорошо. Я готовилась вчера, так что увидим.

Он улыбается, кивает, оглядывается вокруг на пустой коридор. Электронный звонок с воем проносится над нами. Ни поцелуя, ни взятия за руку. Земля, поглоти меня сейчас.

— Это хорошо. Возможно, я не нужен тебе больше, хах.

Он смеется, но это не смешно. Почему он больше не нужен?

Я стараюсь говорить глазами и сказать ему, что та ночь что-то значила для меня, что это не был просто другой день в жизни Хлои Родригес, и что я никогда не чувствовала себя так близко к кому-либо, что я снова хочу его увидеть. Мне нужно что-то сказать.

— Нет, я думаю, ты все еще нужен мне…на самом деле.

Его улыбка угасает. Вот оно. Вот где он скажет мне, что суббота была ошибкой, что мы не пара, у него просто было временное помутнение. Я отвлечение его программы.

— Леди и джентльмены… — Наш охранник проходит по коридору, вращая рацией в воздухе. — Уходите. Вперед.

— Я пойду с тобой, — говорит Гордон, догоняя меня, так как я поспешно ухожу.

— Гордон, просто…не нужно. Знаешь? Я направлялась в свой класс, вот и все. Все нормально, если ты сомневаешься. Я понимаю.

— Я не о том, Хлоя. Но я не смогу позаниматься репетиторством сегодня. У меня статья по литературе и тест по алгебре…

Но сомнение все еще есть в его глазах. Я могу его видеть.

Он берет мою руку, и мой живот идет ко дну.

— Смотри, сейчас мне нужно идти. У меня осталось только два занятия до математического теста, и мне нужно немного подготовиться.

— Конечно, — говорю я, но в моих мыслях другие идеи. Давай, откажись от протокола, как ты сделал в тот день, и прогуляй уроки со мной.

Он стоит, играя с моими пальцами, и, наконец, уверенность решает за меня. Его карие глаза умоляют мои. Он действительно чувствовал это в ту ночь, не так ли? Как и я. Это не было ничем для него, и я не спугнула его. Его рука мягко поднимает мой подбородок, и его лицо медленно встречается с моим.

Это тот поцелуй, который заставляет тебя забыть, где ты. Это настолько сильно, и мне интересно как это вообще могло быть, но правильно.

Я отстраняюсь, возвращаю равновесие.

— Иди, позвони мне позже. Если сможешь.

Он не уходит. Его взгляд задержался на моем лице. Колесики вращаются в его голове и я могу сказать, что он ломается. Наступает время, когда ничто не может вмешаться в твое тело и сердце или то, что они говорят тебе. И судя по тому, что Гордон не двигается, я понимаю, что сейчас это самое время.

— В чем дело? — Ты не можешь пойти в класс, верно? Я знаю. Я чувствую то же самое.

Он мягко тянет меня вперед.

— Пошли.

— Куда мы идем?

Но Гордон не отвечает. Я пытаюсь представить, как мы должно быть выглядим. Гордон, ростом почти в два метра, не подозревающий о том, что он горяч, тащит за собой мальчишескую девушку с дикими темно-рыжими волосами. Мы не соответствуем друг другу, и все же мы вместе, и это прекрасно. Я так взволнована, что едва замечаю крестную, направляющуюся нам навстречу, внимательно осматривая глазами. Чёрт, я забыла о ее классном часе.

— Бонжур, мадам, — говорю я быстро, избегая ее глаз.

— Бонжур.

Она больше ничего не говорит, но мне и не нужны слова, чтобы понимать, о чём она думает.

— Хороший акцент. Как я понимаю, у тебя есть уроки у мадам Джордан? — предполагает Гордон.

— Да, но она также моя меррейн — моя крестная.

Он смотрит на меня:

— Не может быть.

— Да.

— Вау.

— Да ну! Она тут же доложит всё моей маме.

Это не отвлекает Гордона от его миссии — забрать меня отсюда. Я не имею понятия куда, но мне абсолютно всё равно, я чувствую себя живой. И поверьте мне, после того, как я чувствовала себя до этого, это очень хорошо.

Двадцать минут спустя мы там, где я никак не ожидала: дома у Гордона. Его родители на работе, и мы одни в его комнате, которая столь же незатейлива, как его автомобиль. Стол с идеальным порядком. Компьютер, явно дорогой. Ничего на стенах, за исключением небольшой периодической таблицы Менделеева около его стола.

— Зачем ты её повесил? — Я смеюсь. — Разве тебе недостаточно школы в школе?

— Я повесил её в прошлом году, и просто забыл. Я её вообще не замечаю.

Это потрясает меня, Гордон одного со мной возраст и года обучения, но иногда ведет себя так, будто он намного старше. Я сканирую помещение в поиске любых плакатов, фотографий Сабины, которые он может по-прежнему хранить, но ничего. Лампа и пульт дистанционного управления на его ночном столике, и DVD-диски, но не так много.

— Ты когда-нибудь до этого пропускал занятия?

Я ложусь на его кровать и наблюдаю за ним, собирающим диски с пола.

— Постоянно, но обычно ради других уроков. Чтобы учиться. Мои учителя никогда не переживают.

— Но не чтобы пойти домой? Не чтобы побыть с девушкой?

— Нет, не для этого.

— Тогда ты становишься больше похожим на меня, — отметила я. — Это должно напугать тебя до усрачки.

— Ещё как!

Я ахаю:

— Не может быть.

Он хихикает, лежа на кровати рядом со мной и взяв мою руку в свою.

— Да, но ты тоже становишься похожей на меня. Учеба, успешные тесты...

— Я никогда не говорила, что успешно сдала тест, — напоминаю я ему, проглатывая страх. Боже, он действительно думает, что я хорошо справилась.

— Что ж, я думаю, мы встретились где-то посередине.

— Может быть, — соглашаюсь я, двигаясь ближе к нему. Я хочу чувствовать его руки вокруг себя. Но я буду ждать, пока он сделает первый шаг. Как далеко я хочу зайти? Готова ли я?

— Может, такими и должны быть пары — уступчивыми.

Значит, мы официально являемся парой, прямо из уст всезнайки. Я сдерживаюсь, чтобы не совершить маленькие кульбиты в его кровати.

— Может быть.

Он смотрит на потолок.

— Может быть, мне нужно вовремя вернуть свою задницу на тест по алгебре в час. Может быть, мы в полном дерьме, и приходить сюда было большой ошибкой.

Я закрываю глаза.

— Может быть, нам нужно прекратить говорить «может быть».

— Откуда нам знать, Хлоя?

Сексуальные, полные губы с оттенком неуверенности. Щетина, такая соблазнительная.

— Мы и не знаем. Но разберемся по ходу.

— Типичный ответ Хлои. Королевы печенья с предсказаниями.

— Ты злой.

Я прислоняю свой лоб к его. Он смеется, и, возможно, я ошибаюсь, но он кажется почти рад, словно ему нравится, что его назвали злым.

— Гордон? — Я беру его руку и чувствую гладкость его красивых, квадратных ногтей.

— Моторная девчонка?

— Я проигнорирую это.

— Почему? Это ты. Ты сама так говорила. Ты любишь ездить на Лолите. Это не приговор.

— Ты прав, но я ненавижу людей, которые не знают меня и называют так. Как Сабина, когда я впервые заговорила с ней во время репетиторства.

— Может быть, она подумала, что ты этим гордишься. Я думал, что ты гордишься.

— Почему?

— Ну, потому что это не совсем оскорбление. Это имя, основанное на наблюдениях.

— Я думаю, ты прав. Кстати, о Сабине, — говорю я, играя с ниткой, чтобы оторвать взгляд от него. — Вы когда-нибудь…ты знаешь.

Он качает головой.

— Нет. Мы были вместе несколько месяцев, но ничего вроде этого не происходило. Скорее всего поэтому она понравилась моим родителям. Всё ещё нравится. Но в прошлом году, прежде чем я переехал сюда, у меня были серьезные отношения с девушкой в Бостоне. И…да.

— Ох, прости, что спросила.

В моей голове всплывает образ Гордона и другой девушки обнаженными в кровати, вызывая незнакомые ощущения.

— Ничего страшного. — Он прижимает свою ладонь к моей. Его ладонь гораздо больше. — Что насчет тебя? Была ли ты с кем-нибудь?

Я качаю головой.

— Никогда?

— Боже, не делай вид, что удивлен, Гордон. Мы, Моторные девчонки, чувствительные существа.

Он затих, думая о чем-то. Я наблюдаю, как он моргает время от времени, кончики его ресниц светятся от света, исходящего от окна. Я кусаю кончики его пальцев, и слова произносятся сами собой:

— Ты такой сосредоточенный. Иногда я хотела бы больше походить на тебя.

— Нет, не хотела бы. Поверь мне.

— Да, хотела. Хотела бы я сбалансировать свою жизнь и сосредоточиться на учебе, как ты. — Я хочу рассказать ему больше о том, что чувствую, но мне страшно. Что делать, если я в конечном итоге оттолкну его вместо того, чтобы стать ему ближе? Я решаю немного рискнуть. — Я думаю о тебе, Гордон. Много.

Он переплетает свои пальцы с моими и прижимает мою руку к своему лицу. Мне нравится это ощущение.

— Конечно, думаешь, — говорит он, стараясь сдержать смех.

— Чт…ты эгоманьяк! — Я бью его по руке и груди.

Он начинает смеяться и обволакивает меня вокруг себя так легко и плавно так, что мои конечности слабеют. — Я тоже много думаю о тебе, Хлоя. Ты думаешь, я был бы здесь в противном случае? Никто прежде не заставлял меня чувствовать себя таким образом.

— Никто? — Я поднимаю брови. Ни Сабина, ни девушка из Бостона?

— Никто. Не так.

— Теперь нас двое.

— Это кажется опасным. То, как я могу легко влюбиться в тебя.

— Так и есть.

Его глаза скользят вдоль моего лица.

— Знаешь, ты действительно красивая. Я имею в виду, я всегда знал, что ты милая, но сейчас я смотрю на тебя, и…

— Что?

— Ты удивительная.

Мне никогда не приходилось краснеть, но это подходящий момент, чтобы начать.

— Ух ты, Гордон. Я не знаю, как реагировать. Спасибо, наверное.

— Не благодари меня. Это правда.

Он целует меня, сначала мягко, затем действительно горячо. Медленно, как будто проверяя, готова ли я к повторению субботней ночи, его руки скользят по моим волосам, вниз по рукам, и затем на миг прижимаются к моей груди. Внезапно, я чувствую себя так, словно разъезжаю на Лолите на пустой дороге в центре Эверглэйда — ничего передо мной, ничего, чтобы остановить меня, ни дорожных знаков, ни копов, ни родителей. Куда бы я ни направлялась — это полностью мое дело.

Слова моей мамы опасно и безрассудно проявляются из моего сознания и стараются предупредить меня. Но я, как всегда на Лолите, выталкиваю их из головы и готовлюсь к всплеску адреналина.

Глава 19

Весь февраль меня не покидает ощущение, словно кто-то зажег бутылочную ракету в моей душе. Сразу после нашего тестирования и февральской романтики, я не могу больше думать ни о чем, кроме времени, когда я и Гордон снова увидимся друг с другом. Даже о последнем тесте, который я провалила. Становится все труднее и труднее сфокусироваться во время репетиторства, но я все еще стараюсь. Это единственная пора, когда я могу быть уверена, что увижу Гордона в школе. В другое время мы видится, когда можем сбежать я в его дом в течение дня или в моем доме по выходным.

Мои родители любят его. Конечно, любят. Как я могла получить такого ответственного молодого человека? Рок, однако, это другая история. Гордон и я вместе уже семь недель, но Рок все еще относится к нему с таким же безразличием, как я относилась к Эмбер. Как будто встречаться с Гордоном то же самое, что встречаться с Эмбер.

Время от времени я все еще думаю над словами Рока, что у Гордона всегда будут более высокие приоритеты, чем я. Когда приходит время учебы, да, он весьма дисциплинирован. Во время уроков он весь в учебе, но после школы, он весь мой, и нас ничто не может прервать. Меня напрягает только то, что я до сих пор не встретилась с его родителями. Я знаю, они строгие, поэтому я не давлю на проблему, но все же, это бы далеко продвинуло наши отношения.

В День Святого Патрика мы воздерживаемся от любых празднеств и просто болтаемся у лодочной пристани, который, слава богу, все еще стоит. Наши головы касаются друг друга, наши пальцы крепко переплетены. Я чувствую, что нахожусь на краю чего-то, но не знаю чего.

Сегодня вечером, большинство звезд скрыты плотной полосой туч. Я фокусируюсь на одной очень тусклой звезде, не закрытой облаком.

— Думаешь, есть жизнь на Глизе 581c²⁰? — спрашиваю я, притворяясь, что это могла бы быть самая далекая планета.

— Глиза 581с?

Гордон опускает мою руку себе на грудь и кладет ее плашмя. Я поворачиваюсь к нему.

— Ты хочешь сказать, что Мальчик-Мозг не знает о планете в другой Солнечной системе, которая, возможно, имеет такие же водные условия, как наша?

— Я знаю. Я просто не знал, что она называется Глиза 581с. — Его улыбающийся голос откликается в оживленной ночи. Добавьте к кузнечикам легкий ветерок и шелест травы, и это красивая колыбельная ночи. — Неужели нельзя было назвать планету получше? Ведь Земля не называется «Солнце 14b». Это должен быть «Магнус» или что-то еще.

— Правда? «Рататуй» или «Бунсолар» или даже «Мегапланета» звучало бы лучше.

Он тихо смеется.

Я улыбаюсь и закрываю глаза. Я хотела бы, чтобы эта ночь длилась вечно. Его рубашка пахнет, как его комната, запах, который я ассоциирую с некоторыми приятными событиями. Всем, кроме последнего момента. Я жду мгновения, когда пойму, что люблю правильного человека. И после почти двух месяцев, это время почти настало. Потому что не будет лучшего времени, чем сейчас.

Облака уплывают, снова открывая небо, и звезды сияют, как блестящая аппликация на черной бумаге, которую я делала в четвертом классе. Я помню, что добавила маленьких инопланетян, и мой учитель с усиками улыбнулся мне: «Думаешь, там могли бы жить инопланетяне?».

Сейчас он начнет спорить, кто такие инопланетяне, или предположит, что мы и есть инопланетяне. Сто процентов.

— О чем я больше всего беспокоюсь, так это о пришельцах, живущих здесь. Даже внутри нашей планеты. — Он по-профессорски поднимает палец. — Ты когда-нибудь замечала, что Северный и Южный полюса всегда покрыты облаками на изображениях спутника?

Я сужаю нем взгляд.

— На самом деле. На полюсах есть огромные дыры. Дыры, которые могли бы привести к совершенно новому миру на нашей планете. Ты не знала, что Земля полая?

Я смотрю на него ошарашенно. Он звучит настолько серьезно, что я не могу сказать, шутит он или нет.

Он мягко посмеивается:

— По крайней мере, так думают некоторые люди. Теория полой Земли. Не могу поверить, что ты не знала об этом, с твоим-то интересом в астрономии.

— Нет, новость для меня. Я изучу эту тему, как только вернусь домой.

Я смеюсь.

— Ты, действительно, изучаешь статьи, когда мы не вместе? Я думал, что ты только катаешься на Лолите или разговариваешь с Роком.

— Знаешь, — замечаю я, — ты можешь быть абсолютно честным и все же оскорбительным в одно и то же время. Это так невинно и мило. — Он улыбается, глаза закрыты. — Ответ на твой вопрос — да, я действительно исследую материалы.

— Вроде чего? Дай мне пример.

Я вздыхаю.

— Ну, что угодно, что у меня в мыслях. Недавно это было усыновление. Вроде того, сколько людей против закрытых усыновлений в наше время. Они составляют примерно два процента всех случаев. Большинство людей думают, что это очень жестоко для усыновленного ребенка — ничего не знать про своих родителей.

Он поворачивается ко мне.

— И как ты себя чувствуешь по этому поводу?

— Не уверена. — Я пожимаю плечами. — Я не думаю, что это жестоко. Было бы мое удочерение открыто, было странно всегда видеть моих биологических родителей, знать, что они доступны, и всё же не быть с ними. Я думаю, что более жестоко, знать, кто они.

— И, если ты вступишь в контакт с ними, нет гарантии, что тебе понравится то, что ты увидишь.

— Да, как у одного мужчины, о котором я читала, чья биологическая мать использовала частного детектива, чтобы найти его. Она начала преследовать его до такой степени, что мужчине пришлось наложить судебный запрет на собственную мать. Это ужасно.

— Да, но это одиночный случай, Хлоя. Ты собираешься довести дело до конца? Расследование твоего случая?

Хмм. Вопрос на биллион долларов.

— Сейчас, пожалуй, склоняюсь к да. Я знаю, что, возможно, найду какую-нибудь угрюмую женщину, которая не захочет иметь со мной дела, и я знаю, что у нее может быть целая куча детей, которые, возможно, заставят меня почувствовать себя дерьмово, потому что она приглядывает за ними, а не за мной. Но дело в том, что я просто хочу увидеть ее. Я хочу её найти и пройти этот путь. Если она ещё жива.

— Я понял. Чтобы покончить с этим.

— Точно.

— Ты собираешься говорить маме?

Пфф. Вопрос на триллион долларов.

— Если бы был способ это сделать, не вмешивая ее, было бы здорово. Но я его не знаю.

Мы немного притихли, так как он играет с моими пальцами. Странно думать обо всем этом деле с удочерением. Год назад в моей голове не было подобных мыслей. Сегодня я серьезно об этом думаю.

Мой телефон вибрирует в джинсах. Я достаю его и вижу, что это Рок. Я кладу телефон обратно в карман. Я выучила, что нужно держать Рока и Гордона в разных углах, и сейчас я дарю Гордону всё своё внимание.

— Кто это?

— Рок.

— Ты собираешься ответить?

— Нет, он просто хочет узнать, во сколько прийти и помочь с ремонтом Лолиты, — лгу я. Он, наверное, хочет увидеть, здесь ли я, чтобы присоединиться. — Она давно нуждается в починке. Бедняжке необходимо немного внимания и заботы.

— Байку или Року? — уточняет он.

Я в шоке от тишины. Проглатываю комок в горле.

— Что ты имеешь в виду?

Он пожимает плечами, словно ему не следовало поднимать этот вопрос.

— Ничего. Я просто подумал, возможно наше сближение поспособствовало натянутости в твоей дружбе с ним.

— Мы в порядке. У нас всё хорошо — говорю я, но это звучит натянуто даже для меня.

— Как скажешь.

Я понимаю, не легко иметь девушку, чей лучший друг является парнем, особенно магнитизирующим девушек, как Рок, но Гордон вполне хорошо к этому отнесся. Ведь он самый зрелый семнадцатилетний парень, которого я когда-либо встречала.

— Малыш? — говорю я.

— Да. — Я люблю вибрации, которые создает его голос напротив моей руки на его груди.

— Это может прозвучать глупо, а учитывая, что ты анализируешь каждую глупость, которую я иногда произношу, я даже боюсь говорить... но уже прошло семь недель с нашего первого поцелуя…

— Господи, женщина, выкладывай! — кричит он.

Я нервно смеюсь в его рубашку.

— Хорошо. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я действительно тебя люблю. И что я уважаю тебя. И то, что ты очарователен со мной. Действительно, очарователен, если это имеет какой-то смысл. Серьезно, я смотрю на тебя. — Я чувствую тяжесть на груди, когда говорю это. — Ты дал мне огромное количество веры в то, что я могу делать лучше, и поэтому я просто хочу сказать спасибо.

Он прочищает горло.

— Ух ты, Хлоя, я ценю это. Правда, ценю.

Я вздыхаю, счастливая, что смогла, наконец, сказать ему, что чувствую, и то, что, кажется, он воспринял это хорошо.

— Но я уверен, что ты знаешь… — он продолжает. — Обожание значит «поклонение», и… тебе не следует поклоняться никому. Даже мне.

Я продвигаюсь так, чтобы лучше видеть его, но сейчас темно, я вижу только его контур.

— Стоп. Остынь, Мальчик-Мозг. Я не это имела в виду. Просто я восхищаюсь тобой, и это хорошо. И я изменилась с тех пор, как я с тобой. И это здорово, когда твоя вторая половинка делает тебя лучше.

Разве ты так не думаешь? Я умираю, как хочу спросить, но не собираюсь сегодня настаивать на развитии темы.

— И я согласен, — говорит он — Просто убеждаюсь.

Уфф! Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его.

— Не переживай, у меня нет никаких секретных твоих статуэток в моем шкафу. И просто чтобы ты знал — я цитирую знаменитую фразу Дарта Вейдера — Меня напрягает ваше неверие. Давайте посмотрим, кто теперь ботаник.

Он смотрит на меня в замешательстве.

— Звездные войны, — поясняю я.

— О, это не должно было меня удивить, — мямлит он.

— Что? — говорю я, пребывая в шоке. — Что это значит?

— Это значит... — Он убирает волосы с моего лица и мягко меня целует. — Что мне следует прекратить недооценивать тебя.

Крестная однажды сказала мне, что ты можешь посмотреть в глаза парню и увидеть, врет он или нет. Если он вздрагивает или отводит взгляд, не доверяй ему. Но глаза Гордона стойкие. Сильные. Настолько стойкие и сильные, насколько я могу сказать в окружающей абсолютной темноте.

— Спасибо, милый.

— Пожалуйста. — Он целует меня снова, затем быстро отодвигается. — И, возвращаясь назад… нет, я не думаю, что есть жизнь на Глизе 581с.

— И почему нет?

— Потому что нужно намного больше, нежели просто вода, чтобы воссоздать определенные условия, как на Земле. Нужен углекислый газ, и никто даже не знает, есть ли он там. Кроме того, половина планеты повернута лицом к звезде все время, и в результате она опаляется.

— И…

— И другая половина планеты постоянно в темноте, поэтому слишком холодная. Вряд ли пригодная для жизни, не так ли?

— Всё всегда настолько черное и белое для тебя? Что насчет буфферной зоны посередине? Та сумеречная зона, которая одновременно освещается звездой и скрыта от её прямых лучей? Может ли быть там жизнь?