Полет над пропастью

Глава 3. Зять

Варя сразу заметила машину и поспешила навстречу гостям. С хлебом и солью вышла. А как увидела зятя, чуть не выронила из рук каравай. Мигом плохо стало.

Бородатый, грузный человек с трудом выдавился из машины и, оглядев толпу деревенских зевак, сказал улыбаясь:

— Здравствуйте, люди добрые! Дай Бог всем здоровья и счастья! Коль пришли встретить нас, пойдемте в дом, познакомимся, — подошел к Варе, обнял, поцеловал в обе щеки, отломив от каравая кусочек хлеба, обмакнул в соль и съел.

— Спасибо, мамка, знатный хлеб испекла! — поцеловал каравай и, вытащив тяжеленные сумки, пошел в дом следом за Варей и Анжелой.

— Доча, твой Вася мой ровесник, — шепнула тихо.

— Свойский мужик, хороший, уважительный!

— Силища в ем чисто ведмежья! Цельная гора! — восторгались люди, спешившие трусцой на предложенное угощенье. Кто ж в деревне откажется от халявной попойки, она обещала стать громкой и щедрой.

— Как же мне называть, сколько тебе годочков, милый зятек? — спросила Варя.

— Такой красивой и молодой женщине позволительно все! Зовите Васей! А там, как сердце подскажет! — улыбался зять по-детски чисто. На том и порешили. Вася был неотразим. Он покорил деревенских уменьем пить много и при этом оставаться трезвым, крепко держаться на ногах и петь басом любимые сельские песни, да так что лампочки гасли. Плясал он со всеми бабами, бабками и тещей, рассказывал анекдоты, от каких со смеху валились под столы. А к ночи сказал извинившись:

— Дорогие гости! Нам пора отдохнуть, мы с дороги, к тому же у меня молодая жена!

Люди мигом сообразили и, не ожидая повторения сказанного, спешно покинули дом Варвары, на все лады расхваливая городского зятя и хлебосольство хозяйки:

— Озорной мужик этот Васятка! Я уж полета годков краковяку не плясала. А ен как ухватил за бока и давай меня вертеть да кружить, и все прихваливает. Ноги в пляс сами побегли. Да я таких слов как от него, отродясь не слыхала! Во, озорник! — судачила старая Матрена.

— И не говори! Бедовый малец! С таким не соскучишься и не сопреешь на лежанке! — согласилась бабка Алена.

— Вот дела! Сколько пили, а под стол никто не завалился! — удивлялся дед Корней.

— Ты поди, никогда так не закусывал! Припомни, когда в последний раз заливные языки ел?

— Да никогда! Впервой в жизни!

— То-то! Чему ж удивляешься?

Варя с Анжелой убирали со стола, вполголоса переговаривались, пользуясь отсутствием Василия, провожавшего последних гостей.

— Чего тебя угораздило выйти за него замуж? — спросила Варвара Анжелку, та загадочно улыбнулась и, подойдя совсем близко, ответила:

— А почему ты вышла замуж за отца? Не хотела жить в нужде, нашла спину, за какую спряталась, и жила много лет, не зная беды. Я тоже так решила. Не знаю, как склеится дальше, но пока все ладится. Вася действительно любит, дал, что мне нужно, я ни в чем не знаю отказа.

— Но ведь у нас есть деньги! — напомнила ей мать.

— Они на завтра, а мне и сегодня жить надо.

— Где работает Вася? Кто он? — спросила Варя.

— Он в бизнесе. Подробно не знаю, да и не нужно, не хочу много знать, но как поняла, Вася в сотовой связи работает. Там у него без риска, все чисто.

— Он был женат?

— Какое мне дело до его прошлого? Говорил, что женщины у него были, но ни одну не любил, потому, связи короткие завязывал. Ни с одной ничем не связан.

— А дети у него есть?

— Говорит что нету.

— Вы расписались?

— Конечно! Неужели я привезла б сюда хахаля? Нет, мамка, он законный муж.

— Где ж ты его зацепила?

— Я говорила тете по телефону, что устроилась ученицей парикмахера в самом модном, престижном салоне, где обслуживают элиту города. Так вот туда приходил Вася.

— Как же ты его не смогла привести в порядок, глянь какой он лохматый, бородатый, весь заросший, что барбос.

— Мам! Не все сразу, не торопи, мужчин завоевываем постепенно, как крепость.

— Не поняла! — остановилась посередине кухни удивленная.

— Как не поймешь? Надо оставлять мужу хоть какую-то отдушину, нельзя лишать всего сразу. Я и так добилась многого. Ну, любит Вася свою волосатость, пусть пока потешится. Всему свое время. Зато теперь он уже не ковыряется зубочисткой при гостях, не лезет пальцем в нос и в уши, ходит по квартире в домашних тапках, а не в обуви. Короче, приручаю понемногу, не спеша, чтоб не перегрузить. Теперь уже не выходит без расчески и носового платка, каждый день меняет носки.

— Да это все мелочи, — поморщилась Варя и спросила:

— Скажи, а детей он хочет?

— Сына ждет, просто мечтает о мальчишке. Говорит, как только рожу пацана, он купит самый крутой коттедж, а во дворе будут радовать и удивлять всех настоящие павлины, фазаны, а посередине двора будет фонтан, и не простой, а поющий, с цветовой подсветкой. Вот как он мечтает, — поделилась Анжелка.

— Мечтать никому не вредно! — отозвалась Варя.

— Знаешь, Вася упрямый…

— Скажи, как он на тебя завис?

— Ой, мамка, уморила, он и не приметил меня сразу. Это я его закадрила. Хотя Васек считает, что он меня заклеил. Я конечно соглашаюсь. А получилось иначе. Мне на него наши парикмахеры указали и сказали, что Вася крутой бизнесмен, богат и холостой покуда. Очень веселый и добрый:

— Иди, обслужи! — посоветовали мне, рассмеялась Анжелка звонким колокольчиком.

— Я мигом все сообразила. Подошла к нему и спрашиваю, чего он желает? Вася ответил, чтоб немного подровняла шевелюру и бороду. Потом попросил отмассировать лицо, побрить, не задев и не испортив бороду. Я очень старалась угодить. И Вася это заметил. Уходя, он сунул мне в карман сто долларов и свою визитную карточку, рассчитался в кассе и ушел, считая, что вечером обязательно позвоню. А иначе, зачем визитку дал. Но я не позвонила. Не стала набиваться как другие. Даже наши замужние бабы на это «клевали», знали, что отслюнит за ночь кучеряво. Но они женщины, им нечего было терять. А я не хотела влетать в дешевки. И не спешила со звонком. Так он через неделю сам возник и ждал, когда освобожусь. Потом сел ко мне в кресло и спросил, почему не позвонила? Я ответила, что не было времени и повода, мол, не люблю докучать незнакомым людям, короче сваляла дуру. Вот тогда он пригласил в кабак на весь вечер. Я, конечно, отказалась, была наслышана, как потом расплачивались бабы за ресторан. Вася удивился, что я отказалась. Как сам потом признался, он прощупывал кто я, из путан или нет? — вспомнила Анжелка тихо смеясь.

— Потом он предложил покататься вечером по городу. Ну, это старый трюк, меня наши бабы успели посветить во все тонкости флирта. И Вася, вижу, заводиться стал. Его заело, что обычная девчонка не зависает и не бросается на шею. Он к такому не привык, ему ни одна не отказывала во встрече. Он многое мне предлагал. Я отвергала. Его бесила моя несговорчивость. И вечером, после работы, он подъехал в машине, вошел в зал с громадным букетом цветов, подарил, предложил подвезти домой. Я сказала, что живу совсем рядом, в трех минутах ходьбы, потому, подвозить нет смысла. Он спросил мой адрес и номер телефона. Ответила, что не даю малознакомым людям. Но едва вернулась домой, в дверь позвонил Вася, кто-то ему дал мой адрес. Ну не выгонишь, коль он уже возник. Он вел себя прилично. Не приставал, не лез, никаких скользких разговоров не заводил, мы просто общались, приглядывались друг к другу. А через пару недель он сделал предложение. Я потянула несколько дней для приличия, потом согласилась. Вася в тот же день уволил меня из парикмахерской, сказал, что не хочет, чтобы я обслуживала чужих мужчин и вертелась перед ними на цирлах. Не разрешил поступать в институт. Сказал, что сам сумеет обеспечить семью. Отвадил всех подруг. Пообещал заменить собою; И у него это неплохо получается, — хихикнула дочь:

— Знаешь, он был удивлен, что я оказалась девушкой. И никуда не выпускает одну. Вместе ходим по магазинам, салонам, Вася всегда рядом, под руку, от себя ни на шаг.

— Ты то к нему привыкла? Любишь ли?

— Мам! Ну и вопросики у тебя, как у пещерной. Мужа надо уважать, если этого заслуживает его доход. А любить можно только себя.

— Ну и плутовка! — качнула головой Варя. И тут же вспомнив свое замужество, осеклась, умолкла. Хотела спросить дочь, не беременна ли она, но в это время вернулся в дом зять и попросил Анжелку:

— Сделай мне чайку покрепче.

Анжелка не промедлила, тут же подала чай и присела рядом, позвала мать:

— Побудь с нами, отдохни! Мы думали, что сами отметим знакомство, а тут полдеревни гостей набралось. Даже не поговорить толком.

— Я вас ждала, других никого не звала.

— Девочки, звездочки, ну, я пригласил людей. Что из того? Классно побалдели. Все довольны.

— Вась! Мы привезли продукты мамке, а пришлось выложить на деревню! — недовольно заметила Анжела.

— Не жмись, лапушка! И не ворчи! Надо будет Варе, я тут же прискочу, подвезу все, что скажет. Дорогу теперь знаю, с завязанными глазами найду. Ты только не шипи! В деревне другого знакомства не признают. А Варя тут дышит. Ее авторитет ронять нельзя. Пусть ей за нас не придется краснеть.

— Васек, я хочу поговорить с тобой. Один на один! — глянула Варя на зятя в упор.

— Всегда готов! — откликнулся тут же, но дочь насторожилась…

Когда они вошли в зал, Варвара закрыла за собою двери и спросила напрямую:

— Вася! Зачем тебе понадобилась моя дочь? Только не базарь мне про любовь! В нашем с тобой возрасте эта тема слишком наивна, и мы не сопливые юнцы, чтоб поверить в романтические бредни.

— А что если люблю Анжелку?

— Не прикидывайся придурком и меня не считай за старое, глупое чмо! Говори, что есть в натуре?

— Варя! Вначале сам не понимал, что потянуло к ней! Клеился как обычно, ненадолго, а получилось навсегда. Анжелка оказалась очень умной, я не предполагал, что такие есть на свете. И дело не в том будто завис на ее девственность или квартиру. Она понимает меня с полуслова. Мы с нею — одним сердцем живем. Такого никогда не было.

— Она ребенок против тебя. Что будет лет через пятнадцать? Анжела только выйдет в бабью пору, а ты уже вконец состаришься?

— Варя, никто ничего не может угадать наперед. И ты не пророчь. Много я слыхал всякого. Сколько таких случаев бывает, да и зачем далеко загадывать? Через пятнадцать лет, если доживу, поверь Варя, не смылюсь и не стиражируюсь. Мой отец на двадцать пять лет старше, а и теперь мужчина.

— Он всю жизнь прожил с твоей матерью, а ты скольких сменил?

Вася хохотал громко:

— Это не о моем отце! У него было столько баб, что любой счетчик заклинит. Давай не будем считать чужие грехи. Да и не духовник ты, и я не на исповеди. Это ни тема для разговора! Анжелу это не тревожит. Она человек другого склада. Не тревожься, с этим мы сами разберемся.

— Дай ей возможность получить образование.

— Зачем? Пусть рожает детей и занимается ими. Это куда как нужнее и благодарнее.

— Выходит, ты мою дочь хочешь закрыть в клетке и лишить всякого общения с людьми?

— А к чему общение? Что оно ей даст?

— Ты из нее делаешь затворницу!

— Ничуть. Мы с Анжелкой каждый день выезжаем в город. Развлекаемся, гуляем, бываем в театрах, в салонах, ресторанах, на концертах. Она постоянно среди людей.

— Почему не пускаешь в институт?

— Он ей ни к чему! Работать не будет. И сама не рвется в науку. Пусть матерью станет. Это самое женское дело.

— Вася, вы имеете высшее образование?

— Политехнический закончил.

— Не позволяй Анжелке отупеть. Пусть она не упускает бездарно годы. Ведь никто из нас не знает, что ждет впереди. Образование ей не помешает. Заочно или вечернее, лишь бы была занята делом! — настаивала Варя.

— Подумаем, — ответил уклончиво. И добавил:

— Я не хочу неволить и грузить Анжелу. Но если она решит сама, мешать ей не стану, это обещаю.

— Вася, чем ты занят?

— Зарабатываю нам на жизнь в системе сотовой связи. Короче, у меня все чисто и нормально.

— Дай вам Бог! У тебя есть родители?

— Я же говорил, отец имеется. Но он сам по себе живет, отдельно от нас.

— А мать?

— Она ушла от него давно. Застала с женщиной и не простила. Это случилось давно, — вздохнул зять. И продолжил нехотя:

— Я тогда в институте учился. На третьем курсе. Когда пришел с занятий, мать уже собрала вещи и сказала, что уходит от отца навсегда. Честно говоря, я не удивился. Они не ладили. Разные люди мои родители. Все о чем-то спорили, не понимали один другого. Скандалили всякий день. Отец был дома и даже не попытался уговорить, успокоить мать, будто порадовался уходу, о каком ни разу за все годы не пожалел. Она спросила, буду ли я поддерживать с нею отношения. Но не позвала с собой, не сказала куда уходит и к кому. Я ничего не ответил. Ведь мать бросала нас обоих. Я не участвовал в их разборках. И она не советовалась со мной. А значит, не любила. Коль так, решил не вмешиваться в их дела. Надеялся, что остынут и помирятся, простят обиды и снова сойдутся, как у других случалось помногу раз. Но мать ушла навсегда. Она не простилась, молча закрыла за собою дверь. Отец после того как с цепи сорвался. Каждый день менял женщин, и я однажды решил с ним поговорить по- мужски.

Вася нахмурился. Воспоминания были не из приятных. Их не хотелось ворошить, но теща ждала.

— Высказал я ему все. И за себя, и за мать. В глубине души, что скрывать, ждал ее и надеялся, что отец разыщет и вернет. Но этот разговор поставил точку на моих ожиданиях и надеждах. Отец сказал, что никогда не помирится, если даже она вернется. И сказал:

— Я устал от нее! Нет ничего хуже, чем жить с человеком, какой ненавидит и не понимает. Она все годы называла меня тупицей и бездарем, болтуном и хвастуном. Она считала меня недостойным, говорила, что пропаду без нее, что все вокруг презирают меня. Короче, нет на земле человека хуже. И, даже ложась в постель, подчеркивала, что делает одолжение. Я все терпел, сцепив зубы. И решил доказать обратное, что меня хотят, любят и вовсе не презирают, и я совсем не бездарь. Вот и привел женщину, ничуть не хуже, даже лучше матери, моложе и красивее. Я хотел, чтобы она нас застала. Вот тут и слов не понадобилось. Твоя мать увидела все своими глазами. Сопоставила и поняла, что я ей отомстил за все годы разом.

— А где отец работал?

— Он и теперь в милиции. Криминалист. И, знаешь, Варя, никто его не считает дураком или тупицей. Тем более бездарем. Он в своем деле большой авторитет, один из продвинутых. Не заскоруз и не зачерствел на работе, у него феноменальная память и очень светлая голова. Я горжусь своим паханом. Он иногда может такое отмочить, что диву даюсь!

— А мать где работала?

— Она библиотекарь. Всю жизнь читала книги. А что творится за окном, не знала. Отцу некогда было читать, его постоянно дергали на происшествия. Возвращался усталый, продрогший, голодный, а мать на диване читает очередную книжку и не встанет, чтобы хоть покормить мужика. Он сам себе разогревал ужин. Один, иногда со мной садился за стол. Он общался только со мною, матери, как сама говорила, с ним было неинтересно. Она морщилась от его рассказов, а я слушал, открыв рот. Но не имел отцовских способностей, потому не пошел по его стопам. Одно удивляло, как они поженились, зачем?

— Мать так и не появилась?

— Звонила. Года через три после ухода. Поздравила с окончанием института, спросила, как живу, не появилась ли в доме мачеха? Не женился ли сам? Короче, поговорил, будто с соседкой по лестничной площадке. Ни в голосе, ни в вопросах ни капли тепла. И о себе ни слова. Не предложила увидеться, хотя прошло три года. Потом еще раз нашлась. Отец поднял трубку. Она и не поздоровалась с ним, попросила меня. Примерно такой же разговор как предыдущий. Ну и еще отыскалась, лет пять назад. Честно говоря, думал, что она умерла. Оказалась живая. Посетовала на слишком маленькую пенсию, на плохое жилье и тяжелую жизнь. Я слушал молча. Ничего не предложил. Ведь помогают родным. Ее такою уже не считал давно. Даже не знаю, жива она нынче или нет, мне безразлично. Мать сама вычеркнула себя из семьи. А и живя с нами, оставалась чужой. Она все делала из милости к нам, но не от сердца. Потому, нет ее у меня и не было.

— Васька! Как же судьба обделила! Самое нужное отняла.

— Отнимать было некого, — вздохнул человек.

— Может, я хоть немного заменю тебе мать. Я буду очень стараться.

— Стань другом, мне Анжела много рассказывала о тебе. И я, честно говоря, ей по светлому завидовал.

— Васек! Анжела у меня с характером. Если где-то взбрыкнет, не обижайся, а и я тебе помогу сладить с нею.

— А кому нужна бесхарактерная, глупая телка? Я искал жену для жизни, а не куклу для постели, — ответил сухо.

— Хорошо Вася, что в дочке оценил, прежде всего, человека. Как вижу, и она дорожит тобою…

Варя, поговорив с зятем, пошла в свою комнату, а дочь с зятем еще долго говорили о чем-то вполголоса. Варвара коротко вспомнила сегодняшнее застолье.

— Мишка каким воспитанным себя проявил. Не стал меня порочить, не сел рядом. Посреди деревенских пристроился. Слушал зятя. Хохотал громче всех. И ушел с деревенскими, чтоб никто не сплетничал. Даже глазом не моргнул, уходя, ни слова не сказал, придет или нет. Хотя, конечно, как появится, если дочь с зятем в доме? Теперь, пока они здесь, не жди его, — вздыхает Варька, повернувшись на бок. Но сон не идет.

Баба прислушивается к голосам из кухни. Опять Анжелка спорит, требует с Васи компьютер и немедленно.

— Я хочу освоить его, чтобы самой составлять программы, изучить работу бухгалтерии.

— Сама не сможешь, потребуется преподаватель, чтоб системно освоить, как положено, — отвечал Вася.

— Найми! — настаивала дочь.

— Зачем тебе этот геморрой? Ведь компьютер хоть и умная вещь, но для здоровья очень вредная. Посадишь зрение и сердце, я этого не хочу. Лучше роди здорового ребенка и расти его!

— Вась, с ребенком можно подождать с годок.

— Почему?

— Давай притремся, привыкнем друг к другу.

— Э-э, нет. Я не согласен. Хватит ко мне присматриваться. Я не мальчик! Хочу стать отцом, как все нормальные люди в моем возрасте. Иначе, для чего мы поженились?

— Молодец мужик! Сразу за рога берет дочь, так ее и надо. Хватит егозить, пора в бабы, в мамки выбиваться, а не прыгать по салонам красоты каждую неделю. Будь сама собой. Мы ни рожей мужей держим, а заботой, вот этого твой Вася не знал. О том бы вспомнила глупышка! — думает Варя:

— Но ничего, поверну к нему твою душу! Этого стоит любить. И вспомнила слова Анжелы, сказанные на кухне:

— Ни он меня, это я его выбрала. И никуда бы от меня ни делся. Да, я отказывалась от прогулок в машине, от кабаков, но по виду, а это Василий уловил сразу, понял, что мне он нравится. Маленькая тонкость, я не спешила положить трубку, не торопилась уйти, не строила козью морду, всегда улыбалась Васе. И по моим глазам видел, что я рада ему, но не хочу стать очередной девкой. Это меня не устраивало. И я своего добилась. Не отдалась раньше времени, не уступила. Знала, стоит поддаться, посчитает за дешевку, какую можно откупить на ночь. А я хотела его насовсем.

— Так и держись за мужа, раз сама выбрала!

— Теперь пусть он за меня держится. Я свое получила! — ответила, вскинув голову гордо и добавила шепотом:

— Многие хотели заполучить Васю. Им не обломилось, а мне удалось. Из моих лапок ему не вырваться. Не дам никуда свернуть, — пообещала дочка уверенно.

Варвара опять вспомнила Михаила:

— Странное с ним творилось в последние дни. Раньше он предлагал руку, бегал по пятам, среди дня ходил со мной по деревне, не опасаясь пересудов и сплетен. Теперь все иначе. Он не остался, ушел со всеми. О совместной жизни ни слова. О предложении забыл. Будто и не делал его. Ушел, ничего не сказав. Добился своего и все на том, видно, права Анжелка, получив свое, мужики уходят. Одержал очередную победу и пополнил коллекцию любовниц. Я перестала быть нужной. Все они козлы. Но как обидно стать брошенкой! — всхлипнула баба невзначай.

— Подлец! Негодяй! Кобель! — обзывала она Мишку, обдумывая, как можно отомстить ему за все, да так, чтоб ни над нею, а над зоотехником посмеялась вся деревня.

— Не пускать в дом? Да он сам не придет. А может даже будет рад такой развязке? — думает Варвара:

— И никого рядом нет приличного, чтобы зафлиртовать и сказать, что сама дала отставку Николаичу. Но кто в это поверит, только посмеются вслед. Да и ни те годы, чтобы путаться с проходимцами, где гарантии, что другой будет лучше? И все ж, что случилось, почему, чем не угодила? То деревни не стыдился, а тут дочки с зятем постеснялся. Не сказал им, что мы с ним живем одной семьей, и его мои должны признавать за своего. А может он решил предоставить эту тему мне или дал возможность пообщаться со своими, а завтра придет, как ни в чем не бывало и сам поговорит с моими? Кто знает, что ждать от него? — вздыхает баба тяжко.

Она так и уснула нахмуренная, со сжатыми кулаками, стиснув зубы, под негромкие разговоры на кухне, а утром, проснувшись чуть свет, пошла на работу. Весь день до вечера ждала Михаила, оглядывалась на каждый звук, прислушивалась к голосам, но зоотехник не пришел. Не видно было его и в деревне. Казалось, уехал он по своим делам в город, забыл предупредить Варвару.

Три дня гостили у нее дочь с зятем. Женщина узнала о Васе все. Тот тормошил, никому не давал скучать. А в последний день перед отъездом подсел к Варе и предложил.

— Не надоело тебе в этих Липках? Ну ведь совсем глухая деревуха. Хоть и недалеко от города, а навозом по уши провоняла. Как ты все терпишь? Знаешь, что мы с Анжелкой надумали? Как только она родит, заберем тебя в город насовсем. Будешь с нами жить, заодно ребенка поможешь присмотреть и вынянчить. У Анжелки в этом деле ни знаний, ни опыта нет. А и чужому не доверишь. Ты же своя.

— Вася! Я тоже все перезабыла, сколько лет с тех пор прошло, когда дочка была маленькой. У нас тоже нянька была. Витя жалел, взял женщину. Она дочку до самой школы присматривала. А и зачем стеснять вас? — не соглашалась баба.

— Варя, мы в коттедже жить станем, там всем места хватит. Я тоже возьму домработниц. Мороки тебе не будет. Даю слово, радоваться будешь, а и нам спокойнее, все ж вместе, на глазах друг у друга. Как ты на это смотришь?

— Подумаю, — ответила дрогнув.

Такого поворота Варя не ждала. Конечно, ей очень хотелось вернуться в город, к прежней жизни, без забот и хлопот жить в свое удовольствие. Но это было при Викторе. Зять с дочкой если и возьмут, то конечно не для праздной жизни, впрягут так, что мало не покажется. Одно дело обещать райскую жизнь, другое — что ждет на самом деле? Не затрещит ли у нее хребет хуже, чем в деревне? Не придется ли убегать из города в Липки уже с воем?

Баба совсем потерялась в своих сомненьях.

— А если они поругаются и я, не выдержав, влезу, вступлюсь за дочку иль Васю, а они помирятся и кого во всем обвинят? Конечно, я останусь виновата кругом, и все шишки полетят на мою голову! Нет, не поеду к ним! — решает женщина заранее сказать Василию. Но на пороге, как черт в бок толкнул, остановилась баба:

— Коль не поеду, вовсе отвернутся, обидятся до смерти, что отказалась смотреть за первенцем, пришлось чужого в дом брать. Уж как склонять будут.

Случись что со мной, Анжелка даже хоронить откажется. Не простит! Ладно, поеду! — передумала Варя.

— А что если Мишка попросит остаться с ним навсегда, узаконит и предложит стать женой? — затормозила Варвара.

— Конечно, с ним останусь. Иль я не человек? Почему у меня не должно быть своей личной жизни? Ведь я еще не старуха! — вспоминает баба и уходит вглубь комнаты, садится в кресло.

— Ну, а в старости что делать буду? Вдруг одна останусь, куда голову приклоню? Анжелка с Васей не примут, коли с ребенком не помогу. Пошлют подальше. Что тогда? — представила себя баба совсем дряхлой, едва плетущейся из города назад в деревню и так ей стало жаль себя, ну, хоть волком вой.

— Надо с Галкой посоветоваться, что она скажет, эта зла не пожелает, — насмелилась женщина и на другой день пошла к соседке. Та все выслушала и рассмеялась:

— Чего бесишься загодя, глумишь себе голову. Пусть твои для начала сообразят того ребенка. Нехай Анжелка выносит и родит его. И уж опосля, ежли до того не разбегутся, стоит говорить о том, кому куда ехать. Чего заранее грузить мозги и глумить башку? Покуда руки свободные от внуков, гуляй баба вдоволь, отрывайся каждый день! Бабкой станешь, влезешь в кабалу! И от дочки, и от зятя зависимой сделаешься в каждом куске хлеба, не приведись такой доли никому. Всеми ругана, никем не понята! А и дочка в каждой копейке от мужика зависит, на нее не полагайся, она всегда его выгородит. Да и он, что ни говори — чужой! Тут ты в своем доме! Когда хочешь, встанешь, надоело — ляжешь и никто тебе не указ. Там в городе про отдых не вспомнишь, все на тебя повесят вместе с ребенком. А ты что, ни человек, ни баба? Да пошли ты их в звезду! Ты дочь сама растила, нехай Анжелка тоже в бабье впрягается. И не соглашайся, не подставляй шею под хомут. Лучше себя береги! Энти детки до последней капли кровь высосут, а когда вовсе старыми становимся и недвижными, под чужой забор кидают. Сколько таких маются в стардомах, пансионатах. А не надо было детям жизни под ноги стелить. Не жди от их тепла и благодарности!

— Галка! Ну что ты разошлась, как пурга на навозной куче? Выходит, лучше вовсе одной век коротать?

— Почему одной? А где Мишка? Или вышибла на- вовсе?

— Не приходит, вовсе не появляется! — призналась Варя.

— А куда подевался козел?

— Не знаю…

— Разыщем этого кобеля! Я его к тебе сама за яйцы приволоку кабана корявого! Ишь ты короста неотмытая! Добился своего и в кусты? Да мы его всей деревней проучим! За все и за всех разом жопой на кол посадим, чтоб на себе почуял, как баб позорить! Ах ты, чума свинячья!

— Галка, угомонись с ним! Давай про меня продумаем! — остановила соседку Варя.

— А что ты? Иль на Мишке свет клином сошелся, иль окромя мужиков нет? Да их, как говна! Вон новый бухгалтер! Вовсе весь из себя! Даже бабочку вместо галстука носит. Давай его закадрим! Ничего мужик. Бабы говорят, что натуральный хахаль, все, что надо, при нем! Есть на что облокотиться и присесть!

— Да ну! У него морда баранья!

— Тогда механика заклеим!

— Он женатый…

— Жена ни стенка, подвинется на ночь. А то что, ей каждый день, а нам ни разу?

— Не-ет, я скандалов не хочу!

— Так мы не насовсем, только на ночь. А коли будет базарить, оставим ее в Брошкиных! Помнишь, как Пугачева пела:

А я такая вот такая, растакая,

но мой поезд ушел…

— Во и нарисуем ей растакую! — хохотала Галка. И внезапно посерьезнев, спросила:

— А вдруг у Мишки чего-то стряслось?

— Ага! У его удачи, оторвались яйцы, — съехидничала Варя отмахнувшись.

— Не узнавши, не бреши впустую, — оборвала соседка и послала младшего сына за бабкой Ульяной, работавшей уборщицей в правлении колхоза.

— Эта шельма старая все и про всех знает. Вот и нам расскажет, — потирала руки Галина.

Бабка Уля шмыгнула в дом шустрой мышью. Оглядела всех проворными, хитрыми глазками и спросила:

— Чево это я спонадобилась тебе, на ночь глядя?

— Скажи, старая, куда подевался наш колхозный бугай? На месте он, в деревне, иль куда отослал его председатель? — спросила Галя.

— То ты про кого пытаешь? — соображала Уля.

— Да кто ж кроме зоотехника наипервейший козел в деревне? — налила бабке стакан самогону и, придвинув к старухе, добавила:

— Куда провалился этот мудак?

— Ой, бабоньки, не скоро он воротится. Как на духу сказываю. Может, и навовсе боле не увидим

— Чего несешь, чума овечья? Иль что стряслось с этим придурком?

— Намедни телеграмму ему серед ночи сама доставила. Отец его помер. Родня Мишку на похороны истребовала. Наш Тимофей отпустил его. Но не боле как на десять ден. А Миколаич в ответ, мол, как управлюсь, так и ворочусь. Путь не близкий, аж в самую Армению. Одна дорога сколько времени отымет. Ну и с родней повидаться надо. Нельзя с наскоку! — и уехал, председатель ему свою машину вместях с шофером отдал, чтоб Михаил Николаич быстрей обернулся. До города подвезут, а уж там, как Бог даст. Зоотехник и тому был рад. Ну, вот покуда не звонил. А и рано еще — выпила бабка Уля, морщась. И погладив свою впалую грудь, сказала:

— А не морочьте вы себе головы, бабы! Энтот пес, Мишка, вовсе непутяга! Для семьи совсем негодный. Хоть я и вовсе старая, а с им на одном поле срать не села б. И чего сыскали в том лешаке? Всех баб обкрутил бес треклятый, и ни на одной не застрял. Срамник! Фулюган! Как хорек в обмороке, а туды ж норовит, в мужика! Тьфу! Бес подзаборный!

— Бабка, а ты чего на Мишку осерчала? — спросила Варвара.

— Ен, гад поганый, козьей смертью меня обозвал при всех людях.

— За что?

— Велела ему сапоги обтереть об тряпку, ить только коридор помыла, чтоб следов грязных не оставил. Так он поначалу лысой задницей и гнилой кошелкой обозвал. Ну, тут я его забрызгала по всякому. А он, зараза козьей смертью обозвал, как обосрал. Теперь вся деревня эдак паскудит, — шмыгнула носом обидчиво.

— Значит; уехал на похороны? — уточнила Варя.

— Сама ему телеграмму относила! Он, как прочитал, аж почернел на рожу. Весь в комок собрался. Ну, мне его не стало жалко, я даже порадовалась, что Мишке тяжко. Хочь где-то и его судьба прищемила. Ни только нам по башке попадает от ей, — разомлела бабка за столом.

Варя успокоилась, узнав, где Мишка. И проводив своих гостей, уже не психовала из-за отсутствия зоотехника. Своему зятю Василию так и сказала перед отъездом:

— Ничего не хочу наперед загадывать. И меня не зовите без нужды. Я не голодаю, имею свой угол, живу, как хочу. И не мешайте мне. Коли не сможете сами обойтись, приеду. А пока живите вдвоем, чтоб никто не мешал привыкнуть и притереться друг к другу. Сейчас вам любой человек — помеха. Такой уж это период — медовый месяц…

Оставшись одна, Варя даже вздохнула с облегченьем. Не надо топтаться у плиты, готовя детям завтраки, обеды и ужины. Анжела не любила готовить никогда. И тут села на шею, довольная, что мать сама обо всех позаботится.

Варвара радовалась тишине дома. Она не хотела перемен. Ее никто не беспокоил, ничего от нее не требовал, и баба блаженно отдыхала.

Ни звука, ни пылинки вокруг, как хорошо жить одной. Каждый день подарок. Сколько их прошло, баба не считала. Но вот внезапно в дверь позвонили:

— Ты че заперлась спозаранку? От кого прячешься, глумная? Вертается твой отморозок! Звонил нынче, что билет в обрат купил. Тимофей с им базарил. Велел больше не медлить. Напомнил, что Мишка уже две недели гуляет. И сказал, будто зоотехник, цельный отпуск просрал. Теперь без выходных и праздников станет вкалывать! Николаевич ответил, мол, так сложилась ситуевина. Может, через три дня ворочусь. Ну, порадовала тебя, подруга? — спросила Галя подморгнув.

Варя и сама не поняла, обрадовалась или нет. Подспудно она ждала Мишку, но уже без огня и страданий, их затмили обиды. Ведь мог предупредить ее об отъезде, или дать телеграмму, позвонить из Армении, сказать что возвращается. Ничего не сделал, не посчитал нужным, словно и не было ее у него, — закусила губу и старалась забыть Мишку, не терзать себя.

Вот и в тот день, вернувшись с работы, управилась с хозяйством, хотела прилечь и услышала шаги по двору, кто-то взошел на крыльцо, коротко позвонил в дверь.

— Галку черти принесли! Самогонку боится выронить, потому звонит вот так. Ну и хорошо, что пришла, выпьем, поболтаем, — открывает двери и, увидев Мишку, растерялась:

— Ты? А я ни тебя, Галку ждала! — вырвалось внезапное.

— Я то думал, обрадуешься! Столько дней меня не было. Ты, наверное, и не вспомнила и не скучала…

— Некогда было. Сам знаешь, то дети были, то свои заботы достали. Тут еще думки всякие одолевают.

— Какие?

— Зовут дети в город, к себе, насовсем! Зять так и сказал, что не оставит меня здесь. Анжела тоже уговаривает.

— Сама что решила?

— Думаю. Все надо взвесить заранее, чтобы потом ни о чем не жалеть.

Михаил присел. Достал из сумки фрукты, вино. Сидел тихо, слушал Варю:

— Я все ждала тебя. Не знала, куда ты делся? Случайно узнала. Неужели трудно было предупредить меня?

— Варь, мне было очень больно. Только успел познакомиться с отцом и уже похороны… Я ничего не. мог сообразить. Горько стало. Ведь обижался на него, а тут вдруг эта смерть. Мы ничего не успели, даже простить друг друга не смогли, времени не было. Я опоздал из-за глупых обид. Кого теперь назову отцом? Его больше нет! — поднял голову человек, выдохнул колючий ком мешавший дышать.

— Оказывается, терять родного очень больно, — сказал глухо. И Варя заметила в висках Михаила седину.

— Родственники много рассказали мне об отце. Я вовсе не знал его. А он, когда узнал, что я у него есть, так радовался, и очень спешил увидеть, познакомиться. Словно чувствовал, что эта встреча станет не только первой, а и последней…

— Сколько лет ему было?

— Чуть до семидесяти не дотянул. Там, в горах, этот возраст считают еще молодым…

— Давай помянем отца, — предложил Варе.

Женщина стала накрывать на стол.

— Не суетись. Помянем тихо, без мороки. Он и умер так, незаметно для всех. Никого не беспокоя и не испугав. Ушел внезапно, без стона и жалоб, в одно мгновенье. Так и в памяти остался, одиноким орлом над вершиной, непонятым и непостижимым. Говорят, он был хорошим сыном, прекрасным отцом, какому не повезло стать дедом. Хотя о внуках мечтал. Свое повторенье хотел увидеть. Но не пришлось. Может через время такой появится и повторит его, — дрогнул голосом человек.

— Что это с тобой? Ведь ты почти не знал его.

— Эх-х, Варя! Есть что-то выше нас. Мой отец был чудесным человеком. Я увидел и почувствовал это когда приехал проститься и простить. Я опоздал… И утопил его в своих обидах. Чего они стоили в сравненьи с ним…

— Не самоедствуй! Не вернешь его!

— Все понятно. И все ж досадно.

— А почему ты не позвонил мне? — не сдержала упрек.

— Варя, я был с отцом все дни, на его могиле. Что такое неделя и вся жизнь? Я просил прощенья за то, что не искал его при жизни, а когда нашлись, не сумел согреть, не удержал. Он умер, не увидев никого из нас троих. Некого было благословить. А мы и не почувствовали что теряем его.

— Все уйдем. Раньше иль позднее встретимся на том свете. А пока живы, о дне нынешнем надо думать.

— Ты права! — сказал грустно. И спросил:

— Ну, а как ты? Как тебе твой зять?

— Хороший человек. Мы с ним поладим. Он спокойный, добрый, уживчивый, Анжелку любит и бережет ее.

— По-моему вы с ним ровесники…

— Какое мне дело. Я его возрастом не интересовалась. Они сами нашли друг друга. Я их не знакомила и разводить не буду.

— Не обижайся. Но эта разница в возрасте очень заметна. Он уже повидал жизнь. Анжелка ребенок против него.

— Дружнее жить будут. Ровесники редко меж собой уживаются. Не хватает ума и выдержки понять один другого, или уступить, не умеют. От того проблемы…

— Не скажи. Вон моя сестра — Каринэ, я с нею на похоронах познакомился. Она с мужем из Франции, из Марселя прилетела. Ровесники, а как понимают, как уважают друг друга. Ни одного обидного слова, полное понимание. Глядя на них, душа радуется. И это без показухи.

— Слава Богу! — отозвалась Варя.

— Знаешь, меня все спрашивали, как я здесь живу? Предложили остаться у них. Там большой дом, отец его мне оставил. Хороший участок, с виноградником. Свой большой сад есть, много персиков и граната, груш и яблонь. Отец был хорошим хозяином. Все имел и все умел. Похоронили его рядом с отцом и матерью, как он хотел. Не велел хоронить рядом с женой. Так и лежат они врозь. Далеко друг от друга. Оба при жизни жалели о совместных годах. Так и не примирились, хотя и не разошлись. Каринэ рассказала, что отец с матерью даже не изменяли и не любили разлучаться, уезжать из дома. Но и тепла не имели друг к другу. Их объединяли дети, — глянул на Варвару.

— Вот и я решил, если когда-нибудь женюсь, обязательно заставлю жену родить не меньше троих детей, потому что нет без них семьи.

— Троих? А не круто ли в твоем возрасте? — рассмеялась Варя и добавила робко:

— Говоришь, что заведешь детей, если женишься. А я тебя считала семейным. Или поспешила? — глянула на Мишку пытливо.

— Варя, многое изменилось за эту поездку. Я иначе смотрю на жизнь. Мне действительно пора подумать о детях. С кем их заиметь, где вырастить? Конечно ни в этой деревне! — глянул на Варю выжидательно. Та, помолчав, ответила:

— Что ты мне предлагаешь, я не поняла!

— Странно, а что тут непонятного? Я предлагаю полностью изменить жизнь, если ты способна на такой вираж. Конечно, в деревне не останусь, уеду в Армению. Так хотел мой отец, о том просят родственники. Я обещал им вернуться и, конечно, свое слово сдержу, — глянул на Варю, та сидела, сжавшись в комок.

Уж всякое она могла предположить, но ни это. Уезжать куда-то, в незнакомое место, к чужим людям, да еще рожать детей в таком возрасте, когда готовится стать бабкой, это безумие. Она представила, как на такой поворот отреагируют Анжела и Василий. Они не просто не поймут, сочтут ненормальной и навсегда отвернутся. Да и как она поедет в чужие края? Здесь у нее дом, в городе большая, хорошая квартира, а там что? Здесь дочь и зять. А кто для нее Михаил? Сожитель, хахаль, какой может бросить в любой день, указать на дверь, выгнать взашей и сказать, что их ничто не связывает, он ей никем не приходится. И что тогда? — поежилась женщина.

— Я понимаю, что ты теперь думаешь. Конечно, не просто решиться на роды в твоем возрасте, при взрослой дочери. Но, я хочу детей! Мне пора стать отцом. Иначе, для чего живу? Тот не мужчина кто не оставил после себя продолжение! Пустою называет родня мою жизнь, и она права!

— Все так, Мишка! Ты прав, как всегда! Я понимала, что стала временным эпизодом в твоей жизни. И все же, спасибо, что ты был! Давай простимся без обид и истерик. Ведь мы взрослые люди и знали, на что идем, — дрожал голос Вари.

— Я не бросаю тебя. Мы можем попробовать начать другую жизнь, уже вместе.

— Нет, Миша, я хотела быть с тобой, но не состоялось даже здесь, в деревне. Куда же дальше, и зачем? Ты не моя судьба, надо уметь признавать честно.

— Слава Богу, далеко мы не зашли! Нас особо ничего не связывает. Но я всегда по-доброму буду вспоминать тебя. Как свою деревенскую подружку…

— Много нас на твоей памяти здесь останется. Ни меньше полдеревни?

— Не преувеличивай. Тебе я могу сказать честно, не называя имен, всего четверо. Другие куда как больше, но о них молчит деревня, потому что они свои. Да и какая разница у кого сколько женщин было? Я каждую любил по-своему и ни одного плохого слова никогда не скажу. Буду помнить. Ведь ни одну не обидел. Правда? — притянул к себе Варю, посадил на колени:

— Я оставлю тебе адрес. Может, когда-нибудь вспомнишь и черкнешь о себе.

— Зачем? Мы простимся навсегда, так лучше, к чему оглядываться на прошлое, я не хочу теребить память.

— Ты уедешь в город, к своим?

— Пока не знаю, ничего не решила. Время подскажет.

— Лучше уезжай! Смени обстановку на более привычную и удобную. Тебе не стоит оставаться одной. Не та натура.

— Да разберусь я с нею!

— Знаешь, Варь, а мы с твоим зятем успели поговорить во дворе. Он как-то почувствовал, что между нами что-то есть и спросил:

— Надолго ли и всерьез ли наши отношения. Мол, если это эпизод, то мне лучше его не затягивать. Когда я спросил его, почему он так думает, Вася ответил, что свою тещу он не даст в обиду и сумеет устроить ее судьбу достойно. Пусть за ее юбкой не тянется дурная слава, и что в своей родне не хотел бы иметь зоотехника. Это не престижно и слишком примитивно. Он сумеет обеспечить тебе гораздо лучшую партию. Короче, он прямо сказал мне, что не подхожу в родственники. Впрочем, я никому не навязываюсь. Хоть на какое-то время был нужен, растормошил. Теперь мне дали понять, что рыло суконное, с ним ни место в калашном ряду…

— Я ничего об этом не знала. И свою судьбу решаю сама, а не дочь с зятем. Они уехали, а я осталась здесь и не стоит на них кивать. Каждый сам за себя в ответе. И, честно говоря, ты давно все решил. Ни при чем здесь зять. Еще до Армении решил меня оставить, до разговора с зятем, если такой был. Но, ты мог сказать честно, что у тебя изменились планы. Поверь, я не стала бы упрекать или скандалить. Ведь никакой беды не случилось. Нам было хорошо вместе, пусть недолго. Не за что теперь упрекать? Мы расстаемся. Давай простимся красиво, не примешивая своих родных людей. Не стоит вешать на них придуманное…

— Я правду сказал. Потому не остался в тот день и ушел вместе со всеми.

— Но ты и сам так хотел, а тут случай подвернулся. Почему ж мое мнение не спросил?

— Не хотел вас ссорить меж собой, был уверен, что отставку мне дали не без твоего согласия.

— Ладно, как бы там ни было, ты ее принял с радостью. Иначе, сыскал бы возможность поговорить со мной. Ведь исчез молча…

— О смерти отца все узнали. Или я не должен был поехать на похороны и разбираться, правду ли сказал мне твой зять?

— Нет, ты верно поступил. Но мог позвонить с дороги, ведь я ждала, не зная, в чем дело? Порядочные люди так не поступают. Хотя, не упрекаю, получила то отношение, какое заслужила. Удивляться нечему.

— Прости меня!

— Да будет тебе, Мишка! Я все понимаю и не обижаюсь…

Зоотехник глянул на часы.

— Ты торопишься?

— Хочу к Тимофею зайти, поговорить с ним. Попрошу, чтоб отпустил без помех и побыстрее.

— В Армении уже нашел работу?

— Родня обещает помочь. Но кое-какие наметки уже появились. Без дела не останусь.

— Это хорошо! Дай Бог удачно устроиться на новом месте.

— Спасибо тебе!

— Иди. К Тимофею не стоит приходить поздно. Это неприлично, да и не принято.

Мишка поцеловал Варю в щеку и, будто испугавшись самого себя, поспешил выйти из дома. Бегом проскочил двор и без оглядки вылетел за калитку. Варя, выглянув вслед, горько усмехнулась:

— Убежал хахаль. А ведь, наверное, и ему, как когда-то отцу, тоже нашли невесту из своих и Мишка не посмел ослушаться.

Телефонный звонок оторвал от мрачных мыслей. Это звонила Анжелка:

— Мам! Мне Вася купил компьютер. Самый крутой. Теперь буду его осваивать. Василек обещает завтра приволочь преподавателя, чтоб научил, как работать с этой техникой. Когда освою, считай, что получу диплом политехнического института, так все говорят.

— А нужен он тебе, тот компьютер?

— Мамка! Да кто им не владеет, считаются пещерными, их на работу не берут. Теперь даже стариков заставили научиться, тех, кто не захотел, поувольняли.

— Тогда осваивай быстрее. Ты у меня умница!

— Мам, а мне что-то худо. Уже три дня мутит. Что ни поем, все обратно вылетает на реактивной скорости. И спать хочется, какая-то вялость. Вася радуется, говорит, что наследник будет. Но не может быть так скоро!

— Дитя тебя не спросит когда ему зацепиться. Может, забеременела, а может «Магнитка» влияет. Не спеши с выводами.

— Мам, а мне Вася норковые шубу с шапкой купил. Я в этом такая взрослая кажусь! Даже страшно. Не хочу стареть. А Васе понравилось, как в обновках смотрюсь, говорит, что я теперь похожа на женщину, а не на сорванца-малолетку. Уже два дня мороженое не покупает, чтоб ребенка раньше времени не простудила. Мясом и тортами завалил, заставляет есть. А я не хочу!

— Анжела, вари борщ! Он в любом случае нужен.

— Вася вчера привел домработницу. Знаешь, как классно она готовит. Но я не хочу первое. Тошнит даже от вида.

— Не капризничай, убеди себя, что это ребенку необходимо.

— Мам, а рожать больно?

— Кому как повезет. Но боль быстро проходит. Как увидишь малыша, все забудешь. Это точно тебе говорю. Все мамки через такое проходят.

— А когда рожать буду, ты приедешь ко мне?

— Конечно, лапушка, малышка моя, и не сомневайся! Ты мамкой, я бабкой стану.

— Вася уже дни считает.

— Ну уж слишком торопится! — рассмеялась Варя.

— Он каждый день мой живот слушает, ждет, когда ребенок зашевелится. Ну а я так боюсь родов! Слышала всякое.

— Не бери в голову. Все будет хорошо!

— Мам! А Васька к тебе на выходной приедет, продуктов привезет. Он, как заглянул в ваш деревенский магазин, так и окосел. Вышел и матом ругался, что кроме водки и черствого хлеба нет ни хрена. Короче, жди его!

— Да все у меня есть! Не беспокойтесь! И Вася пусть с тобой побудет.

— Нет, мам! Он сразу сказал, что о нас обоих будет заботиться и всем своим корешам хвалился, что у него самая лучшая на свете теща!

Вася и впрямь приехал в конце недели. Заехал во двор, подкатив к самому крыльцу и открыв багажник, перенес в дом тяжеленные сумки, забитые продуктами. Уж чего только здесь не было! Варя онемела от изумления:

— Васек! Зачем столько? Ведь я одна, а тут на всю деревню харчей! Не стоит так тратиться!

— Варя! Ну не буду ж мотаться из города с буханкой хлеба! Уж загружаться, так по уши. А ты лопай! Не отказывай себе ни в чем! — подошел к женщине и расцеловал в обе щеки.

— Ну, здравствуй, голубушка! Как тут маешься, сиротинка наша? — вошел в дом следом.

— Все нормально. Только вот тоскливо одной.

— Я как раз хочу поговорить с тобой об этом. Может, согласишься, если захочешь жить с нами, — баба невольно вздрогнула.

— Есть хороший шанс заполучить коттедж в центре города. В нем три этажа, девять комнат, мансарда, конечно большая кухня и столовая, три туалета, ванная, сауна, душевая, гараж на три машины, участок с садом. Отделка — евроремонт, окна пластиковые, дверь в коттедж бронированная. Двор большой, оформлен и доведен до идеального. Как тебе такая перспектива?

— Зачем такая громила в девять комнат, Вася? Это ж всю жизнь на него положить! Попробуй, убери в нем? С ног свалишься!

— А кто позволит тебе убирать? — удивился зять искренне и добавил:

— Домработницу возьмем!

— Ну, понятно, а зачем это коттедж? Или вам в квартире места мало?

— Ни в том суть. Квартиры чудесные, но теперь все порядочные, уважающие себя люди, переходят из квартир в коттеджи. Все ж это не общий дом с соседями со всех сторон. И каждый свой нос сует в замочную скважину. Недавно возвращаюсь с работы, а в нашей двери бабка торчит. Застряла носом в замочной скважине. Я ее за шкирняк, хотел вниз без парашюта сбросить, она как развонялась, мол, понаехали куркули всякие, продыху от нас никакого! Я пригрозил, что вырву у ней нос и в задницу вместо свистка воткну, если еще раз возле своей двери увижу. Так она, отрыжка алкаша, ментами мне грозить вздумала! И она ни одна такая. А свой дом — наша крепость, и в него никто не моги свои клешни протянуть, башку сверну.

— Зачем тебе морока с коттеджем? Мы с Витей сколько лет в квартире жили. И ничего, со всеми ладили, ни с кем не базарили!

— Варя! Я не хочу чтоб мой ребенок играл в общем дворе, где помимо собачьего и кошачьего говна есть битое стекло и много других отходов, где старухи будут сплетничать о моей семье, а из окон летят во двор окурки и бутылки. Я уж не говорю, что услышит дитя от жильцов. Там из каждой форточки летит такое, что отморозки со своей лексикой и не слышали такого мата. Ну, каким вырастет ребенок в этом дворе? Для него «феня», лучше колыбельной будет.

—_: Я Анжелу выводила на балкон подышать свежим воздухом.

— Она девочка! А у нас родится сын! Мальчишкам пространство нужно. Его на балконе не удержать.

— Вася, как ты все это себе представляешь?

— Да очень просто! Хозяин того коттеджа согласен обменять его на твою и нашу квартиры. Его сын семейным стал, а с невесткой не нашли общий язык, вздумали разделиться. А мы наоборот, решили объединиться. Как ты смотришь на этот вариант?

— Подумать нужно, самой увидеть коттедж.

— Мне и Анжелке он очень понравился. Пока будешь размышлять, вариант из-под носа уйдет. Желающих на тот коттедж полно. И времени у нас мало. Потом поищи подобное, уже не обломится. Это верняк! — убеждал Вася.

— Понимаешь, мне городская квартира дорога памятью. Там я была счастлива с Виктором и, понятное дело, не хочу терять.

— А ты ее не лишаешься, наоборот, приобретаешь лучшее. Если б глянула, не захотела бы оттуда уходить, даю слово! Или считаешь за придурка, чтоб я взял дерьмо взамен наших квартир?

— Анжелке коттедж понравился?

— Вчера ее возил. Поговори с нею, она сама расскажет, — набрал номер телефона дочери и передал трубку Варе.

Анжела расхваливала коттедж, называла дворцом, замком, крепостью и уговаривала соглашаться без колебаний.

— Я тащусь от него! Представляешь, там даже зимний сад есть! Настоящее поместье, огороженное забором от любопытных. Это класс! Там действительно можно растить детей и самим жить спокойно. Если ты меня любишь, не откажешься. Вариант сказочный, о таком помечтать!

— Ну, что ж, коль по душе, давайте делайте об мен! — вздохнула Варя обреченно.

Василий, на радостях, схватил ее на руки, закружил;

— Я ж говорил, что ты у нас самая умная! — восторгался зять.

После полученного согласия, когда Вася успокоился, Варвара все же не сдержалась и спросила:

— Скажи, Васек, о чем ты поговорил с зоотехником в прошлый приезд? Чего не поделили? Какая кошка меж вами пробежала?

— Это ты про Мишку интересуешься? — нахмурился человек. Хорошее настроение мигом испортилось, погасла улыбка.

— О нем спрашиваю, — подтвердила Варя.

— Этому отморозку тыкву на задницу нужно было свернуть! Не мужик он, козел! — заводился зять.

— Да ты вразумительно скажи, что случилось?

— Он, сучий выкидыш, жертва аборта, сидел неподалеку и все рассматривал меня, как клопа под лупой, а потом вякнул бабке, какая рядом с ним сидела, что я на вас обоих женился, на тебе и Анжелке. Ну и черту подвел, что я удобно устроился, не прогадал и не промахнулся. На все случаи жизни забронировался… Скажи, мог такое стерпеть молча? Вызвал его во двор, хотел по-мужски разборку сделать. Но за нами полдеревни увязались. Пришлось «на тормозах» спустить, чтоб деревню не ставить на рога. Ну, понятно, прозвенел ему кто он есть и посоветовал не топтать в этот дом тропинку пока ему рога в задницу не вогнал. Сказал, что оскорблений никому не прощаю и не забываю их. Понятно, что назвал придурка, как он заслужил и предупредил, если его здесь увижу, эта встреча будет иной, для него последней.

— Васек, это деревня! Не стоило так заводиться. Все равно тебя виноватым сделали!

— Кто?

— Да тот же Мишка! Он сказал совсем другое.

— Где он канает? Давай его за шиворот приволоку.

— Не стоит! Да и не догонишь. Он навсегда уехал в Армению. Я тебе на будущее не советую заводиться с полуоборота. Не обращай внимания на тех, чей интеллект не выше скотского. Неблагодарное дело их учить или перевоспитывать.

— Не скажи! Кулак на всех действует безотказно. Если не поймет, будет бояться открыть пасть. Жаль, что этому прохвосту мозги не вправил. Я таких за мужиков не держу! — кипел Вася.

— Ладно! Остынь! Нет его! Забудь!

— Ну, если встречу, даже через годы, он на коленях будет просить прощенья!

— Круто! — удивилась баба.

— Варя! Я, как и все, обычный человек. Но не позволю, чтоб это чмо мешало меня с грязью, лепило из меня кобеля-извращенца. Или он по своей мерке всех меряет?

Женщина поморщилась и поспешила перевести разговор на другую тему.

— Как твой отец?

— Нормально!

— Познакомил его с Анжелой?

— Само собою! Он уже тебя увидеть хочет! Анжелка ему очень по душе пришлась, они, кажется, подружились. Каждый вечер болтают по телефону. Хохочут, как дети. Когда он к нам приезжает, ни одна соседка на площадку не высовывается. Всех отучил. Он у меня на язык острый, за словом в штаны не лезет, любому так сказанет, мало не покажется.

— То хорошо, что себя защитить умеет. Скажи, а он тоже будет жить в коттедже с нами?

— Нет! Не получится. Не уживемся.

— Почему? — удивилась Варя.

— Он часто меняет женщин. До того, что сам их имена не помнит. Вот такой лихой! К тому же на работу уходит рано, а возвращается поздно. Любит идеальную тишину. И никаких голосов вокруг. Тогда ему легче думается. У него в квартире настоящая лаборатория по криминалистике. Черепы, всякие конечности, свинчатки, ножи, короче целый арсенал для уголовников. А спроси отца, зачем ему весь этот хлам, он такое расскажет! Там у каждого предмета своя история и биография имеются. Причем не придуманные, реальные. Их послушаешь, потом заснуть не можешь долго. А отец хоть бы что! Храпит так, что воробьи, сев на форточку, сваливаются. Ему, честное слово, кони позавидуют. Наверное, потому и женщины долго не задерживаются, — рассказывал Вася, заодно уплетая борщ.

—Еще налей! — попросил тещу.

— Скажи, Васек, а как надолго обмен затянется?

— В месяц уложимся. Никому нет смысла тянуть. Ты дай доверенность Анжелке, что разрешаешь оформить документы, заверь ее у председателя, на том и все. Дальше сами управимся, — пообещал зять и продолжил:

— Как только сами переедем, чуть порядок наведем, я сразу за тобой прискочу. Анжелка без тебя скучает. Хоть будет ей, с кем пообщаться. Все спрашивает меня, обязательно ли при родах живот разрезать, когда должно появиться молоко? Ну, откуда я знаю? Мужики не доются, они зарабатывают! А она меня заманала! Ты ей все расскажешь, главное — заставишь есть. Это теперь проблема. Но для родов нужны силы. Хоть поможешь…

А через пару недель Вася приехал снова:

— Ну, Варя, обмен уже к концу. Мы свое в коттедж перевезли. Те тоже переселились. Домработницы лоск наводят. Анжелка компьютер изучает. Уже в Интернете шарит. Информацию ловит. Преподаватель ее хвалит. Говорит, сообразительная, все запоминает и не теряется. Мол, даже среди парней таких немного. Поверишь, она уже машину водит спокойно, готовится на права сдавать. Вот так жена у меня, я за нею не успеваю. Огневая девчонка, с документами так быстро справилась, я удивился. И везде успевает. Так что через пару недель заберем тебя в город. Ты понемногу собирайся. В крайнем, приедем с Анжелой, заберем и увезем.

— Вася, мне еще и полсотни лет не исполнилось, а вы уже крест на мне поставили, — вздохнула баба,

— Как так? — растерялся зять.

— Ну, вот ты устроил свою личную жизнь! А меня квартиры лишили, теперь вовсе хотите в клетку закрыть наглухо. Даже не спросили, может, хочу свою семью создать. Или я уже не человек, по-вашему?

— Варя, тебе никто не вяжет руки. Не захочешь с нами, хоть квартиру или особняк купим. За тем остановки не будет, даю слово. И на личную жизнь никто не посягает. Кстати, мы живем не замыкаясь. К нам часто приезжают наши друзья, очень порядочные, приличные люди. Средь них нет случайных. Это деловые партнеры по бизнесу, все до единственного из высшего общества. Конечно, состоятельные, уважаемые, надежные. Тебе с ними будет интересно. Я больше чем уверен, что никогда не захочешь вернуться в Липки, — рассмеялся зять.

Когда Вася уехал, к Варе заглянула Галя.

— Ну, чего прокисаешь? Васька приезжал, а ты тверезая как дура! Или он «на пузырек» не колется? Нее, я б такого зятя по шее подналадила б! Кой прок с эдакой родни, чтоб его черти обоссали!

— Не брешись, Вася хороший!

— Кинь ты! Лешак мохноногий! То ведомо, что к теще без бутылки возникает, немытый боров? Я б не хотела такой родни!

— А я скоро насовсем в город уеду! — рассказала о коттедже.

— Зять даже фотографии его показал. Да что на них увидишь? Вот приеду, сама оценю! Все, как есть, разгляжу!

— Зря ты в это вмешалась! Жила в своем углу и нехай не трогали б! На что согласилась? Теперь станешь у них на поводу до стари маяться! Оно тебе надо? Жила б сама, как цветок в палисаднике, и никто — не указ. Захотела б, приголубила какого миленка, а нынче, куда приведешь хахаля, коль всякий шаг на виду? Не-ет, подруга, сглупила ты по-крупному. И Мишку прохлопала, и сама в клерку попадешь. На хрена тебе сдалась лишняя морока?

— Вася говорит, коль не уживемся, купит мне отдельный особняк или квартиру!

— Пойми, подруга, ты еще молодая баба! Не рвись в старухи! Покуда радостей от жизни не поимела, не впрягайся в хомут, мой тебе совет, о себе чаще вспоминай. Вон мой старший малец женился, невестка родила и просит чтоб я приехала к ним помочь с дитем. Я им вглухую отказала. А кто двух других присмотрит? Им и приготовить, и постирать надо. Опять же хозяйство, дом, огород на кого брошу? Да и сама мохом не покрылась. Живая, мне тоже свое требуется. А разве не так? Иль я свою природу в пеленки выронить должна? Ни хрена того не будет! Я троих сама подняла! Мне свекруха не подмогнула никогда! Эта с одним взвыла! Хочет меня запрячь, но вот ей! — свернула шиш и, послав невестку в неприличное, рассмеялась громко:

— О! Как вчера с пасечником оторвались! Прямо в гречихе он меня словил! Ему пчелы за помеху не то жопу, чуть яйцы не отгрызли. Ты б видела эту комедь вприскочку. Пчелы кусают, хахаль вскрикивает, как наездник, а мне смех и грех, все ноги покусаны, попробуй, улежи? Не столько удовольствия, сколько криков было! Зато есть что вспомнить, — смеялась Галка и добавила:

— Сговорились мы с им в лесочке встречаться, там тихо, никто не увидит и не помешает. А и ты не зажимайся в избе. Чего сиротою горюешь, присядь вечерком у своих ворот на лавочке, мигом хахали слетятся. Выбирай любого на свой вкус.

— Я однажды присела. Ну и подошел дед Силантий. Ему в прошлом году всей деревней девяносто лет отметили! — рассмеялась Варя.

— Так вечером выйти надо! Этот дед только по светлу ходит. Чуть потемки, ни шиша не видит. А и хахали белым днем не подходят, только в сумерках. Тогда самый клев на мужиков. Присядет вроде поговорить по душам, а вскоре уже на ночку клеится, уговаривает. Глядишь, и второй с другого боку за задницу пощипывает. Так вот втроем идем в лесок.

— Втроем? — удивилась Варя.

— А что такого? Бывало, за весь вечер никого! Все занятые своими бабами. Нам остаются те, кто до дому не успел дойти. Мы их на ходу отлавливаем. Чего вылупилась? Все бабы и девки так то заманивают. Что делать, коль мужиков мало и на всех, ну никак не хватает! Вот в городе с ими проще, там хахалей много, можно на ночь какого-то отловить, если приспичит! — смеялась Галька.

— Я из невезучих, — отмахнулась Варя.

— Чего ты так расклеилась?

— Один умер, второй сбежал…

— Ну и хрен с ими! Покуда баба живая, мужик сыщется! Главное, подруга, не теряйся! Дети детьми, а и себя не забывай! Жизнь — короткая штука! Вон бабка Уля, на что дряхлая канитель, а еще дает дрозда. Недавно бухгалтеру с бабочкой так отпела, мы уссались со смеху. Тот ее спросил, когда она умывалась в последний раз, та и ответила:

— То неважно когда умывалась, зато подмываюсь каждый день, потому как хахалей уважаю. Трое их у меня, ни чета тебе, рыло свинячье. Да я с таким как ты, козий выкидыш и под забором не присяду, даром, что на тридцатник молодше!

— Так вот он больше бабку не задевает. Обходит подальше, чтоб она его с ушами в говне не утопила. Ей такое отмочить, как нечего делать.

Варя посмеялась от души над старой проказницей Улей, какая везде и во всем была не промах. Умела выпить наравне с молодыми, не проходила мимо мужиков и говорила:

— Покуда баба умеет согреть ухажера, смерть ее не тронет, обойдет…

— Не доверяйся детям без оглядки. Она хочь и дочка, но нынче ни про тебя, о себе думает. Будь осторожной, чтоб не осталась в стари на улице.

— Да что ты, Галька несешь? Прямо совсем изговняла моих детей. Чего каркаешь, поимей совесть, — обиделась Варя на соседку. И когда через две недели Василий приехал забирать тещу в город, Варя даже не пошла проститься с Галиной, обиделась на нее. А Галя смотрела из окна, как торопливо носит Василий в багажник машины чемоданы, узлы, сумки. Вот и сама Варя вышла на крыльцо. Закрыла дом на замок, перекрестила избу и себя, не спеша сошла с крыльца, увидела в окне Галку, поклонилась, будто попросила прощенье за все разом, помахала рукой и села в машину.

Зять, едва свернули на большак, включил крутую скорость и повел машину в город.

— Мы с женой решили больше не отпускать тебя в деревню. С недельку отдохнешь, отвезу в салон красоты, по магазинам походим, оденем и обуем, чтоб стала еще лучше, чем была при муже, — глянул на Варю, у той по щекам катили слезы.

— Ты о чем плачешь? — спросил растерянно.

— Не думала, что вернусь в город, ведь уезжала навсегда, простилась. А получилось иначе.

— Мы только люди, и поверь, судьбой своей не управляем. Есть выше нас, — глянул на небо:

— Там все предрешено, и место каждого определено. Я тоже догадываюсь, что говорила тебе перед отъездом деревня. А знаешь, почему отговаривали, да из зависти! Потому что самих не взяли в город дети. У всех свои причины, но главная одна: потеряно тепло, какое когда-то держало всех у одного очага.

Кто-то должен был поддерживать это тепло постоянно. Но не хватило сил и все распалось. Другие проглядели и не увидели как погас огонь, ушло тепло, забылось родство, распалась семья. Я думаю, ты станешь хорошей хранительницей нашего очага, семьи, дома. У меня не было матери. Вернее была, но только родительница, матерью ей не суждено было стать. Не имел сестры, теперь ты мне их заменишь. Я постараюсь ничем не огорчить и быть с тобою честным. Я везу тебя не просто в дом — наш с тобою, я доверяюсь целиком. Прими таким, какой есть.

Вася, въехав в город, недолго кружил по улицам и вскоре остановился у глухого, высокого забора, из-за какого виднелась из глубины двора железная крыша коттеджа.

— Выходи, Варя! Приехали! — открыл дверцу машины и помог выйти.

И тут же из калитки выскочила Анжелка. Бросилась на шею матери с радостным визгом:

— Приехала, роднулька моя!

— Куда б делась? Вон какой богатырь за мною приехал. Сгреб в охапку, посадил в машину и помчал на такой скорости, что дух перехватило.

— Я только помог в машину сесть, я бережно Варю посадил. А ехал быстро, чтоб не замерзла, — оправдывался Вася, краснея по-мальчишечьи.

— Пошли в дом! А ты, Василек, загоняй машину в гараж и бегом домой, пока на столе ничего не остыло! — торопила Анжела.

Варя бегло осмотрела коттедж. Его размеры испугали бабу. Уж на что большой и просторной была ее городская квартира, она показалась скворечником, жалким огрызком в сравненьи с нынешним жильем.

— Да тут заблудиться немудро. И ведь не докричишься никого, чтоб помогли выбраться. Как же вы друг друга находите? Вы же посмотрите, каждая комната больше моего деревенского дома. Ну, тут мороки с уборкой много! И зачем вам такая махина сдалась, ума не приложу. Как вы малыша здесь искать станете, если вздумает спрятаться? — удивлялась Варвара.

— Мам, мне тоже поначалу коттедж показался огромным. А теперь привыкли и уже не пугают размеры. Сейчас все считают, что иметь тесное жилье постыдно. А и на здоровье плохо влияет ограниченное пространство, оно давит, в маленькой квартире люди чаще болеют, у них всегда подавленное настроение, нервные срывы, сердечные недомогания, это уже доказано медициной, — говорила Анжела с видом знатока.

— А ты сама убиралась здесь своими руками? Нет? Ну и помолчи! Вот если б взялась, да навела бы порядок сама и не от случая к случаю, а регулярно, тогда я послушала бы, о каких болезнях заговорила б, — прервала Варя дочь.

— Мам! Я тоже не сидела, сложа руки. И в нашей городской, и в деревне помогала прибрать. Меня этим не испугать. Обходилась без домработниц. Но теперь токсикоз достал. Сама женщина, должна понять, — обиделась дочка.

— Не обижайся. Но до меня не доходит, к чему двоим людям эта крепость, целый аэропорт вместе со стадионом? Вам и одной такой вот комнаты хватило бы за глаза! А простор и комфорт в душе создать и беречь нужно. Ни те у вас ценности, ребятишки! — качала головой.

— Мам, тебе здесь не нравится? — удивилась дочь.

— Нет. Не ложится на душу теплом, какой-то чужой и холодный, как взятый взаймы на время. Мне здесь некомфортно, — вышла на маленький витой балкончик и огляделась вокруг. Отсюда хорошо просматривался двор и часть улицы, по которой бежали и шли люди. Они и не видели Варю, а ей было приятно, что видит их.

— Мама! Сегодня к нам придут гости, друзья Васи. Тебе нужно с ними познакомиться.

—Зачем?

— Так принято!

— Ну, только ни сегодня! Потом…

— Мамуль, они этого не поймут! — настаивала дочь и Варя пошла в свою комнату, чтобы успеть привести себя в порядок.

Вечером и впрямь появились гости. Их было немного, но каждый запомнился Варе, особо один из них, забавный толстяк, в строгом черном костюме, белой рубашке, с улыбчивым розовым лицом, с жидкой косичкой на затылке.

Он первым подошел к Варваре, представился, поцеловал женщине руку, сказал, что очень рад знакомству с такой милой женщиной и подсел к Василию. Они заговорили о делах, о работе и совсем забыли Варю. Но, вскоре приехали другие люди. Анжела встречала всех сверкающей улыбкой, целовалась с гостями, провожала в зал, где всех ждал накрытый стол. Приехавшие не заставили себя уговаривать. Они расположились по двое, по трое, что-то обсуждали, о чем-то договаривались. Было видно, что эти встречи далеко не случайные, а люди собрались не ради выпивки.

Когда-то такое случалось в квартире Вари и Виктора. Как давно это было…

— Варвара! Простите нас, мы слишком мало внимания уделили вам, но даю слово, что исправимся, — подошел к женщине гость с косичкой. И пообещал, приехав в другой раз, пообщаться подольше именно с нею.

— Кто он? — спросила Варя зятя.

— Это очень важная птица, нужный человек. Мы с ним давно знакомы. Как-нибудь расскажу о нем, — пообещал Вася.

Варя с каждым днем все больше привыкала к зятю, коттеджу, городской жизни.

Василий во всем держал слово и оградил тещу от домашних дел и хлопот. Он как мог облетал и разнообразил жизнь Анжелы и Вари. Возил их на концерты и в театр, вытаскивал на прогулки по городу, а вечерами все трое сидели в столовой за чаем, перед большим, жарким камином. И Вася вспоминал.

— Когда-то в детстве мне часто хотелось, чтобы кто- то большой и сильный, взял на руки или на колени, обнял и долго-долго гладил бы по голове. Я даже во сне такое видел и сам себе утром завидовал. Вот только сон заканчивался быстро, а день тянулся очень долго. Моя родительница предпочитала гладить целыми вечерами своего любимца сибирского кота. Однажды я подлез к ней под руку и подставил свою голову, выдавил кота, думал, что, читая книгу, мать не заметит подмены и будет до ночи почесывать макушку, гладить голову. Но не тут-то было! Кот обиделся и закричал, потребовал освободить его место, и мать столкнула меня с дивана, вернула любимца. Я пытался лечь под бок к отцу, но через пяток минут убегал из-за храпа и ложился в холодную постель без сказки и ласки. Мне было тоскливо и одиноко. Я не понимал, почему и зачем мои родители живут вместе, и для чего я им понадобился? Рос ненужным, лишним, это чувствовалось всегда и во всем. Мечтал об одном, скорее вырасти и куда-нибудь уйти из этой скучной квартиры, в какой никогда не звенел смех. Я видел, что другие жили иначе. Они ругались и радовались, смеялись и плакали, ели все вместе за одним столом, помогали друг другу. У нас такого не было. Лишь иногда отец рассказывал о своей работе, о делах, какими занимался. Мне тогда было совсем немного лет и я многого не понимал, но слушал, дрожа от страха. Ночью мне снились жуткие сны, понятно, к утру моя постель была мокрой и родительница, морщась, меняла белье, ни разу не показала врачу, говорила, что я дебил от природы, а дурь — болезнь неизлечимая. Она вбила в меня комплекс неполноценности, а потому долго не заводил друзей, стыдился себя. Много лет понадобилось, чтоб я перешагнул через свое детство. Меня переубедили чужие люди. Спасибо, что не оттолкнули и не побрезговали. В своей семье я был чужим, а среди чужих стал своим. Не приведись такой доли никому. Помню когда закончил школу, решил поговорить с отцом о будущем, он удивился и спросил:

— Так быстро получил аттестат зрелости? А я считал, что ты в пятом классе. Ну, коли так случилось, поступай в юридический, в криминалисты, куда ж еще?

— Твоя дорога — не моя. Я свою тропинку протопчу, юридический — не подходит, — ответил отцу.

— И вот только тогда он спросил, чего же сам хочу, к чему душа лежит?

— Вот потому мечтаю о сыне, но окружу его вниманием и заботой, чтобы его детство не походило на мое. Если б вы знали, что до самого седьмого класса завидовал жгуче тому сибирскому коту, какой всегда был обласкан, ухожен и сыт. Его никогда не ругали, не обзывали и не прогоняли с дивана. Он не был одиноким и не чувствовал себя в доме лишним. Когда у нас родится сын, он станет главным человеком в семье! — улыбчиво смотрел зять на растущий живот Анжелки. Та смущалась от такого внимания.

Едва срок беременности пошел на вторую половину, Вася вместе с Варей поехали покупать ребенку приданое. Кроватка и коляски, пеленки и распашонки, пинетки и чепчики, пузырьки и соски, одеялки и клеенки, памперсы и поющие горшки, погремушки, все это аккуратно складывалось в отдельный шкаф. Вася приволок гору игрушек, и сам, как ребенок, радовался этой груде заводных обезьян, собачек, мишек и машин.

— Гляньте, девчат, а вот этот медведь так на меня похож, только бороды не хватает. И рычит, как с похмелья! Одна у нас с ним разница: я в брюках, а он голожопый!

Варя от души смеялась над зятем. Тот теперь не сидел на месте, все что-то делал, постоянно был занят. То песочницу соорудил во дворе, то качели поставил, даже беседку сделал. А когда до родов осталось совсем немного, и вовсе удивил всех домашних: привез павлинов и фазанов, совсем молодых. Те в тот же день склевали все цветы, посаженные Варей, кусты ощипали до самых корней и только после всего взялись за зерно в кормушках.

— Чтоб вас черти взяли! Такие цветы сожрали, дикари, индюки-переростки! Вон сколько у вас жратвы, зачем весь двор испоганили? Всю песочницу за-срали туземцы безмозглые! На кой хрен вы тут сдались? — ругалась баба чуть не плача.

— Ой, зря вы этих птиц во двор взяли! Где павлин завелся, денег не будет. Весь доход уйдет, то уже многие приметили. Несчастье павлины приносят, гоните их со двора! — предупредила старуха из соседнего коттеджа и добавила:

— Мы тоже их завели поначалу. И людям не поверили, какие советовали избавиться от павлинов, думали, что с зависти лопочут, лишнее наговаривают. Потом глядь и правда, никакой прибыли не стало, единые убытки. А сколько бед, не счесть! Тут же в соседстве старик жил. Грамотный, большой человек, он все насквозь знал. Так-то и нам просказал, что павлин — птица не россейская, привозная, чужеземная и у ней плохая карма. От того ни саму птицу, ни ее перья, нельзя держать не возле дома, и не в жилье. От ней одно горе. Наш хозяин послушался — некуда деваться стало— и сдал этих павлинов в зоопарк навовсе и без копейки, чтоб хвост за ими не потянулся. Что думаешь, все у нас наладилось. С тех пор окромя кур никакой птицы не держим. Эти уж вовсе нашенские, свойские. От них и польза. А павлины что? Во, лопочет, ругается и то не по- нашему…

— Я их не покупала. Зять взял, пусть сам разбирается с ними. По мне, так я их хоть сейчас за ворота выкинула б! На что нам заморские, своих птах полно. Вон_г соловьи заливаются целыми днями и никакого ухода не просят. А этим зять фонтан ставить хочет, павлинам надо! Я без него обхожусь, ну те ж заграничные! Чтоб их коты порвали! — собирала Варя вырванную рассаду цветов и, вернувшись домой, рассказала Анжелке об услышанном.

— Пустое натрепала старая! Все новые русские у себя павлинов завели в коттеджах. Никто из них не разорился и не умер, все с жиру бесятся! Зачем на птиц всякое катить. Мне они нравятся. Если ей не по душе, пусть в наши щели не заглядывает. То, что павлины цветы с кустами попортили, тоже не беда. Заново посадим, а птиц отгородим, — вступилась дочка за павлинов, и Варя решила ее не раздражать. Потому, ни слова не сказала зятю. Он и без того вернулся с работы злой, словно с цепи сорвался. Долго сидел в зимнем саду, потом принял холодный душ, настроение выровнялось, только после этого он поднялся к жене, рассказывал Анжеле о чем-то, кого-то ругал, над кем-то они громко смеялись. Варя радовалась, что живут молодые душа в душу, не ругаются, не спорят.

Анжела не приметила, что в последнее время муж приходит домой взвинченный, даже курить начал снова. Прежде, чем подняться к жене, долго в себя приходит. А ночами выходит во двор и долго курит на скамейке.

Варя видела все и однажды спросила зятя:

— У тебя неприятности? Скажи, что случилось?

— Да так, все мелочи заедают. Не обращай внимания. Обойдется и забудется…

Женщина не поверила. Сердцем почуяла, скрывает зять что-то. А Вася с каждым днем становился все угрюмей и раздражительней.

— Ты поделись. Может, я что-нибудь подскажу. Мои советы Виктору много раз пригождались…

— Ага! Даже вздернулся добровольно! Вот так помогла! — заметил ядовито и очень обидел тещу.

Та встала тут же:

— Дурак ты, Вася! Отморозок! Я к тебе со всей душой! А что получила? Недоумок, придурок ты! Никто по сей день не знает, почему Виктор решил уйти? Мне сами прокурор и следователь говорили, что собирались отпустить его домой за недоказанностью улик, даже постановление о том показали, его оставалось зарегистрировать и подписать. Муж не знал и не дождался. И ни тебе о нем трепаться. Думаешь, что ты умнее Виктора? Ошибаешься! — пошла в дом, дав себе слово никогда больше не интересоваться делами зятя.

Анжелке Варя ничего не рассказала. Решила не расстраивать дочь. С зятем держалась ровно, будто ничего не произошло. Но когда оставалась с ним наедине, не разговаривала, и тот переживал глупую ссору, не знал, как загладить свою вину и помириться с Варей.

Но баба затаила зло на зятя. А тут случай, давно ожидаемый, подвернулся, Анжелу повезли в роддом. Вася средь ночи подскочил угорело и открыв двери Вариной спальни заорал:

— У нас воды отошли! — и побежал в гараж.

К утру Анжела родила сына. И Вася, услышав эту новость от врача, подскочил к теще, подхватил на руки, заорал, будто лично родил на свет мальчишку:

— Варя, голубушка! У нас малыш, парень родился! Слышишь, какое счастье! У меня сын есть! Мой Андрюшка! — услышал звонок в двери и, открыв, онемело уставился на двоих сотрудников милиции:

— Собирайтесь! Нам велено вас доставить в отдел! — вывели во двор. Вася растеряно оглянулся. Варвара на ходу сунула ему в руку мобильный телефон и перекрестила зятя, попросив у Господа для Васи защиты и спасения.

Зятя посадили в машину, ожидавшую у ворот, и, ни слова не говоря, повезли по улице в милицию. Баба вернулась в дом сама не своя. Схватилась за голову. Она не знала, за что взяли Васю? В чем он виноват? Варя не приметила соседскую старуху, просочившуюся в коттедж через калитку. Она вошла без приглашения, села напротив и заговорила:

— Ты не убивайся. Уж такая наша доля, всех бизнесюков! Наш тоже такой, предприниматель. Ворочает делами. Тем и кормимся. И его менты загребали сколько раз! Выковырнут с дому, подержат с неделю, сорвут деньги, сколько им надо и в обрат привозят, говорят, что всем жить охота и кажный с ими делиться должен. А кто не делится, в тюрьму сажают, вот такая она наша доля! Мово сына кажен год доют. И все грозятся ироды! Никак не нажрутся. Так-то вашего тоже тряхнут. Борзей станет работать, чтоб самим на хлеб было, куда ж деваться? Ты не убивайся, слышь, милая! В том лишь потеря, но не горе. Успокойся, долго не продержут. Там дарма не кормят, менты сами жрать хотят…

Варя, слушая старуху, понемногу успокаивалась, приводила в порядок мысли.

— Нынче в тюрьмах люду битком набито. Всяких разбойников и душегубов кишмя кишит А наши кто? Трудяги! Их судить не за что. С них деньги срывают. Каб не наши мужики, милиция с голоду передохла б! Сама посуди, коль твово зятя в каталажку запереть, что лягавым жрать? Поверь моему слову, дольше недели не продержут, а то и завтра отпустят.

Вася позвонил вечером:

— Варя! Это я! Выручи, приедь завтра в горотдел. Посидишь тут в кабинете, я смотаюсь в одно место, и через час вместе домой вернемся.

Так оно и получилось. Едва вошли в коттедж, Анжела позвонила. Вася мигом забыл о недавнем, говорил, что у него все прекрасно, дома полный порядок, только ждут их — самых родных и любимых…

— Вась, объясни, что произошло? Почему я должна была просидеть в милиции?

— Ты стала залогом. Я съездил за деньгами. Как только отдал, нас отпустили.

— А за что деньги взяли?

— Забыли нам с тобой отчитаться.

— Много взяли?

— Варя, не дергай! Дай дух перевести. з

— Ладно, минуло нас лихо, на том спасибо, — вспомнила баба старую соседку и пожелала ей здоровья.

— Варя, не говори Анжеле о случившемся. Пусть живет спокойно. Ей нельзя волноваться, особо теперь, иначе на сыне отразится, а он совсем крошечный, давай побережем наших, — попросил зять.

В этот вечер они сидели в столовой при свечах. Так захотелось Васе. Он долго молчал, медленно пил чай, смотрел на игру огней в чашке и заговорил тихо, издалека:

— Знаешь, я однажды побывал с другом в Сибири. Он учился вместе со мной и уговорил на лето к нему махнуть. Я согласился. Деваться все равно некуда. Вот так и оказался в сибирской глуши, в деревушке, какая называлась Малиновка. Уж чего-чего, а малины там море. Никогда и нигде столько не видел. Так вот отец моего однокурсника был охотником. В том году в Сибири очень много волков развелось. Губили они всю таежную живность, подходили к деревням, нападали на скот и даже на людей. Вот и собрали мужиков в охотничью бригаду для отстрела волков. Им было велено не щадить ни старого, ни малого зверя, а им только прикажи. В лепешку расшибутся, чтоб заработать для семьи копейку. Ну и рванули в тайгу, а она там не то, что наши лесочки, да рощи. Сплошной чертолом и непроходимость. Ни то ступить, дыхнуть негде человечьей душе. Я уже не рад, что ввязался в ту охоту. Но деваться некуда. Вездеход за нами обещали прислать только через неделю. А все эти дни полагайся лишь на Бога и на себя. Вот только как понадеяться, если никогда раньше ружья в руках не держал, волка лишь в клетке в зоопарке видел, да и то мелкого, жалкого. Его — невольника не сравнить с теми сибирскими, какие во много раз крупней и злее зоопарковского недоноска. Я помню, как вышел на меня сибирский зверюга, со спины обошел, приготовился прыгнуть, а я оглянулся и пальнул в него со страху всей обоймой. Конечно, завалил. А рядом волчицу с волчатами достали. Окружили логово и всех до единого перещелкали. Так вот волчица, умирая, увидела, что стало с ее щенками. У нее, умирающей, из глаз слезы текли. Я это сам видел. Вот тебе и зверь. А у меня из рук ружье выпало… От охоты мигом отшибло. Все разумом понимаю, а руки отказались за ружье взяться. Ведь вот зверюга она, та волчица, а, как мать, лучше моей — человечьей. Она, умирая, пыталась достать клыками тех, кто убивал ее волчат. Так вот и пойми, кто в этой жизни больше зверь?

— Ты, Вася не говори сказки, лучше скажи, за что в милицию взяли? — напомнила Варя.

— За тебя судьба наказала и поставила раком, проучила что называется!

— Я ничего плохого тебе не желала!

— Здесь ни от тебя!

— За что же взяли?

— За самые яйцы! За скрытый налог! Вот и пришлось его оплатить, да плюс штраф! Не то и теперь канал бы на нарах. Круто прихватили за жабры! И нашли когда взять! В самый лучший день!

— Сам знал, недаром психовал задолго до того. Видно, предупреждали! Так не иначе как хотел отмазаться!

— Ладно! Теперь еще ты наезжаешь! — фыркнул Вася.

Варя в тот вечер узнала многое о друзьях зятя. Да, среди них не было случайных людей. И даже тот смешной толстяк с косичкой оказался важным чином на таможне.

— Он меня забодал! Все о тебе интересуется! В гости просится. Спроси, зачем? У него волос на голове и прочем не наберется столько, сколько у него бабья. Всякого полно! Нет, еще и к тебе приклеиться мылится, козел! Как мужика, не сужу. Но как человек — сущая дрянь! Называет меня другом, а на уме пакость держит. Задумал в моем доме наследить, придурок! Тебя охмурить попытается. Я ж ему косичку вместе с яйцами вырву! — пообещал Вася.

Варя хорошо помнила тот день, когда Анжелка вернулась домой с Андрюшкой. В доме сразу стало тихо. Телевизор теперь включали на пониженную громкость, даже говорили шепотом, хотя малыш громких голосов не мог услышать в своей комнате.

Мальчонка рос спокойным. Он подолгу спал. Особо любил прогулки на свежем воздухе во дворе, любил купаться, но больше всего тянулся к общению. Он до позднего вечера кочевал с рук на руки. Попадая к отцу, хватал Васю за бороду и подтягивался на ней. У человека слезы вылетали из глаз, но он мужественно терпел. А сын улыбался.

Мальчишка был копией отца и неохотно покидал его большие, сильные руки. Но Вася долго приходил в себя, расчесывал редеющую с каждым днем бороду и смеялся, что скоро сын дотянется до ушей, а там и до самой головы.

У Вари Андрюшка долго не задерживался. Попинав кулачонками пустую грудь и живот, он просился к матери. На руках у Анжелы быстро успокаивался и засыпал. Он никому не доставлял хлопот. Подолгу играл в своей кроватке игрушками, а в девять месяцев встал на ноги и пошел.

Вася восторгался сыном. Снимал на видеокамеру каждый его шаг и все ждал, когда мальчонка вырастет, чтоб мог кататься с ним в машине.

Сыну исполнилось два года, когда за Васей снова приехала милиция.

Варя была во дворе и умывала Андрейку под фонтаном, когда в ворота грубо постучали и чей-то чужой, охрипший голос сказал:

— Открывайте живо! Милиция…

И снова зятя забрали, не сказав никому ни слова. Та же машина увезла человека. И только испугавшийся чужих людей малыш, долго не мог успокоиться. Он все оглядывался на ворота и ждал отца.

Анжела сразу взялась звонить друзьям. У одних просила помощи, с другими ругалась, у иных требовала содействия и защиты мужа:

— Как это не знаете? Этим ваше ведомство занимается! Вы в курсе! Почему Василия взяли? За что?

— Не мы дело его ведем! Мои сотрудники лишь доставили! Им заинтересовались другие. Мы не вправе им указывать! Кто именно им занимается, я не знаю. Они сами к вам скоро появятся.

Прошли дни, Василий не звонил. Анжела сама поехала разузнать, где ее муж, за что вот так внезапно забрали его из дома?

Она узнала обо всем уже на следующий день. Дочь долго сидела одна в своей комнате, о чем-то напряженно думала.

Всю следующую неделю она уезжала куда-то ранним утром и возвращалась уже вечером. На вопросы матери отвечала скупо:

— Сдвинулось. Должны разобраться. Василий ни в чем не виноват. Он знал, что водители идут мимо таможни. Ну, конечно чтобы не платить пошлину и скрыть товар от проверки ехали в обход, но попались…

— А какой товар? — поинтересовалась Варя.

— Обычный, самый безобидный, какой теперь в самом большом спросе.

— Наркота? — ахнула баба.

— Ты что? Как такое в голову стукнуло? Это ж криминал! Васька наркотой не занимался никогда!

— Ну, а за что его взяли?

— Я же говорю, водилы подвели!

— Зачем им это надо было?

— Решили сэкономить на пошлинах, они нималые, а потом меж собой поделить.

— Ну, пусть их и берут этих водил!

— Но хозяин груза — Вася! Он за него в ответе, понимаешь?

— Ни черта не доходит! — призналась Варвара и решила сама позвонить тому полному, улыбчивому человеку с косичкой, какой наведывался к ним в дом и был очень любезен с самой Варей.

Дмитрий Иванович охотно откликнулся на звонок, узнав бабу по голосу, приветливо поздоровался:

— Нет, я ничего не слышал о Василии и никаких распоряжений о нем не отдавал.

— Странно, а милиция на вас ссылается.

— А что случилось? — спросил словно невзначай. Женщина рассказала, и человек пообещал все разузнать и помочь по мере возможности.

На следующий день уже к вечеру Дмитрий Иванович приехал без предупреждения и присев с женщинами сказал улыбаясь:

— Разобрались. Василий завтра будет дома. Это радость! — оглядел разулыбавшихся Анжелу и Варю.

— С этим порядок! Но товар конфискован и будет уничтожен.

Варя заметила, как побледнела дочь. Она еле удержалась на стуле.

— Я понимаю вас Анжела. Но помимо этого Василию придется выплатить нималый штраф за ввоз контрабандных, нелицензированных мобильников. Я понимаю, какие убытки вы понесете, но помочь не могу. Я приложил все силы, чтоб вытащить из этой истории Василия и избавить его от уголовщины. Знаете, как за это теперь наказывают?

— А Васю когда домой вернете? — словно проснулась Анжелка.

— Документы надо оформить и все на том. Никто лишней минуты не задержит, уверяю вас, я сам за этим прослежу и привезу домой к вам! — пообещал человек. И свое слово он сдержал.

Вася влетел в дом ураганом, схватил сына:

— Привет, чижик! — целовал мальчишку:

— Папа! — сказал Андрюшка, прижавшись к отцу всем телом, и тут же ухватился за бороду:

— Дергай, сынок, подтягивайся! Это я стерплю! Дай Бог, чтоб другой боли не было! — обнял жену и тещу:

— Спасибо вам! Милые мои девчонки, не бросили, не забыли, не оставили в беде. Выручили и вытащили меня! Век буду помнить доброе!

А вечером, когда сын уснул, рассказал зять, как досталось ему в милиции:

— Втолкнули поначалу «в обезьянник», к алкашам. А потом на допрос вызвали. Следователь не наш, из чужих, понятное дело, что с пристрастием допрашивал. Кулаки в ход пустил. Я его ногой отшвырнул к стенке и предупредил, что зубы сам считать умею, если хоть пальцем прикоснется, очень пожалеет о том. Тогда он двух амбалов позвал. Ну, дал им команду уделать по полной программе, но без следов. Один узнал меня и отказался тыздить. Вызвал еще двоих… Те, борзые оказались. Я отмахивался, как мог, и двоих уложил. Заодно и следователя достал. Тот приказал сунуть в одиночку. В этой камере до нынешнего дня канал на воде и хлебе. Но все это мелочи. Я молил Бога, чтоб вас не тронули, не влезли с обысками и допросами.

— Не посмели! — вставила Анжелка. Ее всю трясло, начался, как она сказала, «отходняк».

Варя кормила Васю, самой кусок не лез в горло, она все еще не верила, что зять дома.

— Дмитрий Иванович классно помог, поручился за меня. Иначе ничего не выгорело бы! Конечно, убытки у нас огромные. Три фуры с телефонами накрыли. И штраф наложили огромный. Ну, за год все восстановлю, если жив буду, — сказал Вася улыбаясь:

— Скажи, Варя, Дмитрий к вам приходил?

— Конечно. Я ему позвонила. Он и не знал о тебе ничего. Анжела запрещала звонить ему. Я сама, на свой нахрап решилась.

— Ох, и вовремя он включился, спасибо тебе! — обронил зять. И добавил:

— Следователь на меня хотел дело состряпать за то, что я ему вломил в кабинете, но не успел. Димка погасил затею. Но зуб на меня тот следователь затаил и теперь стремачить станет, какого-нибудь «шестерку» повесит на хвост.

— Вась, завяжи с мобильниками. С теми «серыми», из-за них куча неприятностей, — попросила Анжелка.

— Они наш основной доход! Сменю водил, и все наладится! Жить-то надо! — отмахнулся Вася, продолжив:

— Вы бы видели, как мои мобильники из машин потащили менты! Карманы трещали! А еще говорили, что уничтожат до единственного! Как бы ни так! Охрана передралась! Всем захотелось заиметь самые крутые телефоны, вот и запаслись на халяву. На глазах меня оббирали козлы. Я еле продышал это! — признался человек и рассмеялся, вспомнив:

— Даже уборщица таможни приковыляла. И спрашивает своих:

— А можно и мне взять?

— Бабка! Тебе зачем мобильник, кому звонить будешь?

— А хочь бы сторожу Никифору! Чтоб не зазнавался, старый кобель, что у него две бабки на лавке и двое в доме, все с пряниками и к нему в гости приходят, а у меня и на сушки не наберется. У него с зависти последние зубы отвалятся…

— Дали и ей три телефона. Всем хватило. И только дешевые повезли уничтожать на свалку. Их там из-под колес бомжи выхватят…

— Не жалей, не горюй Васек, главное, что сам живой и на воле дышишь. Никакая прибыль не стоит твоей жизни. Многое я отдала бы, чтоб вернуть Виктора, да никакие деньги его уже не поднимут. И ты успокойся, не переживай, все можно восстановить человеку, пока он живой. Главное не теряй, — попросила Варя.

Василий с того дня и вовсе потеплел к теще. Теперь он ей многое доверял, советовался, и Варя зачастую знала о его делах больше Анжелки. Та по настоянию обоих поступила в политехнический институт. И Варвара радовалась, что не идет впустую время у дочки, а про себя думала, мол, мало ли как жизнь сложится, зато Анжелка не останется без куска хлеба, сможет, в случае чего, сама поднять на ноги сына.

Варя понимала, что не все гладко складывается у зятя. Неприятности случались часто. О них он не любил говорить. Но однажды услышала, как поссорились Анжела с Васей и, посчитав, что Варвара уснула, говорили в полный голос, не приметили неприкрытой двери:

— Вась! У тебя снова проблемы? Опять штраф? Сколько можно? Понимаешь, что на тех счетах, какие нам с матерью оставил отец, уже ничего не осталось!

— Я восстановлю, — ответил зять.

— Ты давно это обещаешь, но не выполняешь! Ты обобрал нас с мамкой, я боюсь, мне стыдно ей сказать об этом! Она не переживет.

— Я не прокутил и не проиграл! А бизнес, это та же рулетка. Случаются проигрыши, но бывает и выигрыш, какой покрывает все неудачи. Ты о том знаешь. Я рискую не больше всех, и живем не хуже других. Не вижу другого выхода. А что предлагаешь сама?

— Не знаю, я устала, может, займись другим…

— Тебе и впрямь нужно отдохнуть. Ты слишком близко к сердцу принимаешь даже мелкие неудачи. Отвлекись, поезжай с Андрюшкой на Канары. Там успокоишься, вернешься иной. Поверь, другие больше, чем мы неудачники, но не сетуют, такова жизнь и не мы ей диктуем свои правила игры, а только она нам…